Текст книги "Дитя Демиургов. Путь к магии"

Глава XVI

На рассвете путники двинулись дальше. Принцесса не выспалась, и теперь её одолевала дремота. Артес поначалу был мрачен, но нежно-розовый свет восходящего солнца развеял его тоску, и он восторженно смотрел по сторонам. Местность изменилась: трава стала ниже, она немного не доходила лошадям до запястья и росла пучками, перемежаясь низкорослым кустарником с мелкими тёмно-зелёными сверху и густо-лиловыми снизу листьями. Этот кустарник издавал свежий, чуть терпкий запах. Земля растрескалась и пересохла, обильная роса, выпавшая ночью, не могла напоить её.

Ладимир рысил впереди, демонстрируя спутникам идеально ровную спину. Но стоило чему-то промелькнуть на горизонте, и его величественная осанка исчезла без следа. Он резко остановил Ваджру и поднёс ладонь к глазам, вглядываясь в туманную золотисто-розовую даль. Рядом как вкопанный встал Бешеный, и Вулкан запрыгал, пытаясь сделать то же самое. Аталэйнт проснулась, натянула поводья и сонно спросила:

– Мы уже приехали? Или это просто привал?

Никто ей не ответил.

– Наконец-то, – удовлетворённо сказал Ладимир. – Кернеты.

Артес жадно впивался глазами в горизонт, но то, что он там разглядел, рушило все его представления о Звероподобных. Он ошеломлённо повернулся к проводнику:

– Вот это?!

Его удивление было понятно. К путешественникам быстро приближались два огромных мохнатых комка на несуразно длинных подпорках. Аталэйнт никогда ещё не видела таких чудовищ и обрушилась на Ладимира:

– И ты, грязная шкура, считаешь себя проводником? Как ты мог подпустить их так близко?!

Ладимир насмешливо взглянул на неё.

– Протрите свои чудесные глазки, принцесса. До них чуть меньше полумили. У них рост почти два с половиной метра.

– Я думал, все Звероподобные похожи на кошек, – произнёс Артес.

– Они и похожи. Это только свита кернетов, фороракосы, которых здесь называют секироклювы, птицы с железным клювом – наакеа-миа, ллиато-ке-миа. Точное название.

– Они убьют нас, – вскрикнула Аталэйнт, хватаясь за меч. – Это ты всё подстроил, чёрная падаль!

Ладимир посмотрел ей в глаза, и под его холодным взглядом она медленно убрала меч в ножны.

– Без истерик, пожалуйста, – тихо и твёрдо произнёс проводник. – Иначе, видит небо, я действительно скормлю вас им на завтрак. Отдайте мне оружие.

И он протянул руку. Таким властным тоном были произнесены эти слова, так светел и жесток был взгляд жёлтых глаз, что Аталэйнт безропотно отдала меч, лук и колчан со стрелами.

Ладимир приторочил оружие к седлу.

– Так уж и быть, – бросил он принцессе между делом, – нож, который у вас за голенищем сапога, можете оставить себе. Я притворюсь, будто его не видел.

Тем временем ужасные птицы были уже близко. Их оперение, бледно-жёлтое на брюхе и подхвостье и бурое на спине, тихо шелестело при каждом их прыжке. Головами они немного напоминали птиц-секретарей; глаза были обведены светло-жёлтыми полосами, которые тянулись от наружных уголков глаз к затылку и смыкались там в одну линию, быстро терявшуюся в пепельно-коричневых перьях шеи. На затылке торчал густой хохол из кремовых перьев с тёмной каймой. Огромные изогнутые клювы были самой приметной частью голов фороракосов и являлись, вероятно, грозным оружием. Общим своим обликом птицы походили на соколов с очень короткими, неприспособленными к полёту крыльями и длинными, сильными когтистыми лапами.

Чем ближе подбегали фороракосы, тем явственнее становился тихий мелодичный звон, сопровождавший каждое их движение. И Артес вскоре узнал причину: основание длинных птичьих шей обвивали широкие ожерелья, искусно сплетённые из узких разноцветных полосок кожи, на которые были нашиты многочисленные тонкие золотые пластинки.

Принцесса придвинулась ближе к Ладимиру, и Артес сделал то же самое – он не испугался, но слишком уж жутко выглядели эти первобытные валькирии.

И тотчас выяснилось, что они не одни. За ними на невысоких лошадках скакали существа, которые, видимо, и назывались кернетами. Маленькие, тонкие, они скорее походили на лемуров, нежели на кошек. Глаза у них были огромные, почти во всю мордочку, и зрачки настолько сузились от солнечного света, что стали почти неразличимы; носы короткие, вздёрнутые и чуть приплюснутые. В отличие от гладкокожих атроксов, кернеты были сплошь покрыты коротеньким бархатистым пушком, который переходил в длинные очёсы на локтях и коленях. Волосы, переплетённые кожаными жгутами, достигали лопаток. И самое главное, что отличало кернетов от прочих Звероподобных и прежде всего бросалось в глаза – очень длинные и очень пушистые хвосты. Одеты кернеты были в расшитые золотом набедренные повязки, напоминающие древнеегипетские схенти, и мягкие сапоги без каблуков.

Лошадки, несмотря на малый рост и округлые формы, были ладные и стройные. Правда, их сложно было разглядеть за огромным количеством золотых украшений и дорогих тканей, навешанных где только было можно; казалось, что лошади из-за них передвигаются с трудом.

Птицы остановились и принялись разглядывать путешественников, крутя головами и тихо и хрипло покрикивая. Один из кернетов, на лошади которого было больше золота, чем на лошадях его спутников, выехал вперёд. Он несколько секунд пристально рассматривал незнакомцев (остальные занимались тем же самым и непрерывно болтали между собой на птичьем, звонком наречии) и наконец обнажил в широкой улыбке маленькие острые клыки.

– Рысь Ладимир! – воскликнул он, и Артес удивлённо уставился на него – говорил кернет на превосходном русском языке с лёгким щебечущим акцентом. – Великий бог сегодня благосклонен к нам. В здравии ли князь Чёрный Ворон?

– Когда я оставлял его, он был в полном здравии, – ответил Ладимир. – Напомни-ка мне своё имя, голубчик. Ты не на конюшне у нас работал?

– На конюшне, на конюшне, как же, – кернет заулыбался ещё шире. – Лерато. Как живёт наш Амрито? Не подумывает ли возвращаться?

– Вроде не собирался. Мы здесь проездом, Лерато, останавливаться у вас не будем, пополним только запасы пищи.

– И куда же вы держите путь? – вкрадчиво спросил кернет.

– А не слишком ли ты много болтаешь? – в тон ему ответил Ладимир. – Если у тебя есть вопросы, задай их Ворону, а я тебе не отвечу.

Лерато громко рассмеялся, как будто услышал что-то чрезвычайно остроумное, и вместе с ним засмеялись его спутники.

– Рысь знает, что говорит. Вас проводят.

От отряда кернетов мигом отделилось пять всадников, и путешественники в их сопровождении поскакали дальше.

Этот маленький народец Артесу понравился. Шумные, весёлые кернеты с их открытыми взглядами являли собой полную противоположность суровым и строгим атроксам. Из оружия у них были только короткие мечи, больше похожие на игрушечные, чем на настоящие.

– Почему ты так боялся их? – шёпотом спросил Артес. – Из-за птиц?

Вместо ответа Ладимир, не взглянув на него, тихонько качнул головой, и Артес замолчал, сообразив, что проводник объяснит всё позже.

Через час на горизонте замаячила тёмная полоса леса, а ещё через полчаса путники въезжали в Мирато-о-Ли’Нуа, единственное поселение кернетов, занимавшее весь Пригорный Лес. Гигантские деревья с необъятными стволами, как будто сплетёнными из великого множества лиан, возносили свои кроны на огромную высоту. С толстых ветвей свешивались воздушные корни. На их основе кернеты и строили свои жилища. Они сплетали между собой эти корни с помощью прочных лиан, и таким образом между деревьями возникал дом, зачастую в несколько этажей – насколько позволяли деревья.

Артеса поразило, что на улицах этого лесного города было много детей, причём только мальчиков, и выглядели они, как горькие сироты. Грязные, пыльные, со свалявшимся мехом, одетые в тряпьё и босые, поджарые, как бездомные собаки, они робко и просительно заглядывали в глаза путешественникам. Артес, не задумываясь, отдал бы им все свои деньги, но деньги хранились у Ладимира, а тот явно не был склонен к милосердию. Мало того, один из сопровождавших их кернетов, назначенный Лерато начальником отряда, со странным именем Н’Акето, замахнулся на ребят плетью, и те бросились врассыпную. Артес понял, что не зря Ладимир не стал отвечать ему – у этого по-птичьи беззаботного народца были свои тайны.

На главной площади их встретили парадно. Староста селения, по виду мало чем отличавшийся от остальных кернетов, пригласил путников к низкому столу, покрытому золотистой скатертью из дорогой ткани, блестевшей на солнце. Тем временем два кернета таскали многочисленную снедь на разостланный у подножия дерева ковёр.

За столом прислуживали жёны старосты. Артес с трудом определял степень красоты Звероподобных (например, атроксы до сих пор оставались для него мутантами древнеегипетских кошек с крыльями), но красота женщин этого маленького народа его поразила. Тоненькие, грациозные, с длинными густыми волосами, подвёрнутыми к шее и опутанными тонкой золотой сеткой, они своими хрупкими руками в тяжёлых браслетах подавали гостям яства и подливали в чаши освежающий напиток из молока, мёда и мяты. Глаза у них были очень большие, раскосые, опушённые настолько густыми длинными ресницами, что зрачки их никогда не сокращались до узкой еле заметной щели, как у кернетов-мужчин. Женщины не ходили, а плыли, семеня стройными ножками в расшитых бисером и камнями туфельках без каблуков; ходили они потупившись, но тем не менее часто бросали на гостей открытые лукавые взгляды, из-за чего казалось, будто на лицах их взмахивают крыльями чудесные бабочки.

Одеты были эти нежные создания в лёгкие полупрозрачные покрывала, нечто среднее между древнегреческими туниками и индийскими сари. Сама по себе ткань как будто ничего не скрывала, но шеи женщин облегали тяжёлые золотые ожерелья с драгоценными камнями, захватывавшие не только плечи, но и грудь, а их узкие талии обвивали богато расшитые золотом алые и небесно-голубые пояса, очень широкие, с длинной бахромой по нижнему краю.

Артес с восхищением наблюдал за этими красавицами другого мира. Он был очарован их мягкими движениями, улыбками и взглядами, ласковыми и кроткими и вместе с тем чуть игривыми. Даже Аталэйнт они понравились. Единственным, кто не испытывал никаких эмоций по этому поводу, был Ладимир. Он грыз неизвестно где раздобытую сухую корку, хмурился и неодобрительно посматривал на кучу еды под деревом, которая всё росла и росла. Наконец он обратился к старосте:

– Ещё немного, уважаемый Ликато-ано, и мне начнёт казаться, что вы собираетесь нас хоронить.

Староста через силу улыбнулся, махнул слугам, и они неподвижно замерли возле дерева.

Ладимир встал, отдал корку Бешеному, который с большим удовольствием её проглотил, и принялся копаться в припасах. Лошади столпились позади него, тянули шеи, чтобы получше разглядеть, что он делает, дышали ему в затылок и иногда наступали на пятки. Вулкан стоял поодаль и недоумённо смотрел на своих товарищей. Через четверть часа перемётные сумы были забиты до отказа, а куча под деревом, казалось, вовсе не уменьшилась. Ладимир коротко поблагодарил старосту и знаком велел спутникам садиться на лошадей.

В эту минуту подъехал конный отряд из десяти кернетов.

– Ваши провожатые, – мягко улыбнулся староста, кивая на кернетов. – Наш лес небезопасен.

– Только не для нас, – отрезал Ладимир, вскакивая в седло. – Пора бы тебе уже знать, Ликато, что воины Братства в провожатых не нуждаются.

– Но, – промямлил староста, – птицы сейчас выводят птенцов… и сванинги всё чаще появляются возле домов…

– Это, конечно, прискорбно для вас, но безразлично для нас. Ликато, – добавил Ладимир, свесившись с седла к старосте, – мы не собираемся бродить по вашему посёлку. Отсюда мы направляемся прямо к Синей пустоши. Если ты и сейчас будешь впихивать мне провожатых, я решу, что ты сомневаешься в словах воина Чёрного Крыла.

– Нет-нет, – староста облегчённо замахал руками на Ладимира. – Я пёкся лишь о вашем удобстве. Чёрные воины настолько могучи, что свирепым хищникам остаётся лишь смиренно уступить им дорогу.

Ладимир насмешливо ему поклонился и пустил Ваджру крупной рысью. Бешеный побежал рядом, держась примерно на полкорпуса позади. Артес и не думал раньше, что можно нестись верхом через лес на такой скорости и закладывать такие виражи. Впрочем, об это не подозревал и Вулкан, и теперь он отчаянно пытался не отставать от других.

Ладимир упорно молчал; молчали и остальные. Артес уже знал, что проводник не молчит без причины, а принцессе было не до разговоров – она всецело была занята тем, что старалась держаться наравне со всеми.

Синяя пустошь представляла собой обширный луг, заросший лазурными цветами, немного похожими на колокольчики, крупными, с тонким, едва уловимым ароматом. Цветы покачивались от ветра, и казалось, будто по синему озеру пробегает лёгкая рябь. За пустошью снова темнел лес, а за лесом высилась одинокая гора с плоской широкой вершиной.

Ладимир послушал, склонив голову; если бы он был сейчас в образе Рыси, можно было бы увидеть, как чутко поворачиваются во все стороны острые мохнатые уши с длинными кисточками. Потом он вздохнул, видимо, не услышав ничего подозрительного, и кивнул на гору.

– Гора Богов.

Артес так и впился в неё глазами; от волнения он не мог вымолвить ни слова.

– Как, уже? – наконец вымолвил он. – Алтарь Воздуха…

Ладимир кивнул.

– Когда мы там будем?

– Примерно через три дня, если ничего не помешает.

Аталэйнт не интересовали стратегические разговоры молодых людей.

– Какая красота! – воскликнула она и спрыгнула с лошади, чтобы сорвать несколько цветков. Затем она снова села в седло и украсила цветами волосы. Лазурно-синие лепестки подчёркивали золотисто-рыжий цвет её волос, которые блестели и вспыхивали на солнце огненными волнами. Принцесса была прекрасна, и она знала это. Опустив длинные ресницы, чтобы скрыть торжество, она взглянула на своих спутников. Увиденное её разочаровало. Артес уставился на гору в дымке облаков и не отводил от неё взгляда, как будто в ней заключался смысл всей его жизни. Ладимир, правда, смотрел на Аталэйнт, но глаза его оставались пустыми, а лицо приняло чрезвычайно кислое выражение.

– Эти цветы, – сказал он, – небесные бабочки, когда они на земле, и мёртвые птицы, когда они в ваших волосах.

С этими словами он тронул Ваджру. Бешеный пошёл за ним, и Артес, очнувшись, подобрал поводья. Он слегка удивился романтичному ответу Ладимира, но Проводник всегда ухитрялся сделать или сказать что-то, что меняло предыдущее представление о нём. Принцесса было вспыхнула от злости и стала поправлять цветы в волосах; один цветок упал на гриву Вулкана. Она подняла его и увидела, что нежные лепестки уже начали увядать. Тогда она сняла оставшиеся цветы, бросила их в траву и поехала следом, опустив в раздумье голову.

Пустошь пересекли быстрой рысью, потом пустили лошадей шагом – Ладимиру приходилось считаться с Вулканом, который ещё не отошёл от бешеной гонки в Мирато-о-Ли’Нуа. Этот лес был не похож на Пригорный. Вместо деревьев-исполинов здесь росли саговники с ветвящимися стволами и небывало высокие для современной Земли хвощи; кое-где встречались папоротники.

– Какой-то первобытный лес, – заметил Артес.

Ладимир изучал карту и ничего не ответил.

Тогда Артес попросил:

– Ты, может быть, расскажешь мне про кернетов? Мне они показались очень… загадочными. И мы так мало у них пробыли.

Ладимир свернул карту в трубочку и убрал за пазуху.

– А дольше и не нужно было, – сказал он. – Кернеты не загадочны, они просто полностью противоречат человеческим представлениям о гуманизме. У них нет ни искусства как такого, кроме разве что ювелирного, ни литературы, а религия их крайне скудна на богов. Наивысшую ценность для них имеет богатство. Если кернет богат, значит, он мудр – потому что умел нажить, сберечь и приумножить своё состояние. Причём богатство измеряется не в количестве золота, а в количестве жён, которые кернет может за своё золото купить и обеспечить всем необходимым. Главное занятие женщины у кернетов – всячески ублажать мужа и служить украшением его жизни. Они не делают никакой работы и целыми днями только и знают, что прихорашиваются. Даже жёны крестьян ведут точно такую же жизнь, а вся работа, и домашняя, и полевая, ложится на плечи мужа, если он не в состоянии нанять батрака. Жён кернеты не бьют, жена с синяками от побоев – позор для мужа. Собственно, кернеты, по-моему, единственный народ, у которого нет безобразных женщин.

– Пока всё выглядит довольно гуманно, – заметил Артес. – Но почему у них такие голодные и оборванные дети?

– Если ты заметил, среди этих детей не было ни одной девочки. Девочек с рождения холят и лелеют, и приучают заботиться о своей красоте, а вот у мальчиков жизнь, мягко говоря, нелёгкая. Вся забота, которую мать проявляет к сыну, выражается в том, что она кормит его грудью до двухлетнего возраста, после чего ребёнка выкидывают на улицу – иди на все четыре стороны и выживай, как хочешь.

– Но это ужасно! – воскликнул Артес. – Как может выжить двухлетний малыш?

– Звери, по-другому не скажешь, – вставила Аталэйнт.

– С трудом, – сказал Ладимир, отвечая Артесу. – Единицы доживают до пяти-шести лет, когда у них появляется возможность стать пастухами, но и здесь соперничество настолько велико, что большинство из этих выживших вынуждено скитаться по лесу и степи и просить милостыню у случайных проезжих вроде нас, да только проезжих в этих краях почти нет. А вот хищников полно… Если мальчику посчастливилось дожить до двенадцатилетнего возраста, он может пойти работать батраком или прислугой в богатый дом. Большинство пастухов работу не меняет и ухаживает за скотом до конца жизни. Ты, верно, заметил, что на столе не было ни одного мясного блюда?

Артес кивнул. Действительно, был творог, много самого разного сыра, топлёное масло в маленьких горшочках, душистый и мягкий хлеб, печёные и свежие овощи и коренья, но мяса не было вовсе.

– Кернеты не едят мясо. У них отношение к коровам почти как в Индии. Скот – это второй, после жён, признак богатства. Их стада большие, но не чрезмерно – не так много кернетов может позволить себе держать коров, а некоторые бедняки всю жизнь обходятся овощами… Да, я слегка отвлёкся. Так вот, подростки, которым повезло достичь четырнадцатилетнего возраста, сбиваются в стайки и уходят на заработки в другие страны. Они не гнушаются никакой работой; всякая работа для них почётна, если она приносит деньги. Они работают даже у эльфов; много их и у нас, в Братстве. У нас они обычно конюхи и уборщики. На работу кернеты нанимаются отрядами и вообще стараются держаться вместе. Такие отряды, как правило, годами скитаются по свету и возвращаются на родину, лишь заработав достаточное количество золота для того, чтобы обзавестись собственным хозяйством и купить двух-трёх жён. Они и после уходят на заработки, обычно до тех пор, пока или не заработают огромное состояние, или не станут купцами. Самого богатого делают старостой селения. Состояние по наследству не передаётся; оно распределяется между вдовами умершего, и они получают возможность второй раз выйти замуж. Так что идеал кернета – это заработать очень много золота, построить очень большой дом, купить очень много жён и обзавестись очень большим поголовьем скота. Впрочем, есть одно исключение из правила. Это Амрито; если помнишь, о нём упоминал Лерато. Он служит в Братстве около десяти лет и не хочет ни жениться, ни обогащаться. Свои считают его ненормальным, зато это самый искусный воин-кернет, которого я когда-либо встречал. У нас он считается управляющим над своими соотечественниками.

– Неудивительно, что у них не развито искусство, – заметил Артес. – А что у них с армией?

– Как таковой армии нет, здесь ей просто не с кем воевать, но все кернеты владеют мечами и боевыми топорами, это умение им нужно в странствиях. По отдельности они слабы, поэтому и держатся группами не меньше пяти. Существуют пограничные разъезды, мы наткнулись именно на такой разъезд; они обычно состоят из молодых кернетов, у которых есть одна-две жены, кое-какой скот и небольшие сбережения, но которым до богатых далеко. Оплачивают такие разъезды самые богатые кернеты селения.

– А некоторых мальчиков ждёт другая участь, – помолчав, добавил Ладимир. – Особенно красивых малышей откармливают до пятилетнего возраста, а потом приносят в жертву богам или скармливают фороракосам.

– Лучше бы ты этого не говорил, – медленно произнёс Артес. – У меня и без того о кернетах сложилось на самое лучшее мнение.

– Зато они не страдают от перенаселённости, – пожал плечами Ладимир. – Уж лучше так, чем строить огромные города, которые убивают всё живое вокруг и внутри себя, в том числе и своих жителей. Итог-то почти тот же, только более разрушительный.