Текст книги "В паутине под лестницей"

41

– И соль на него не подействовала, – жаловалась Кора, сидя на кухне Саяры и попивая чай из пузатой кружки. – Значит ли это, что есть разница между человеческими призраками и прочими существами?

Она частенько сюда приходила. Ее манили знания, манила ясность и простота шаманского мира. Сама же шаманка недавно отпустила последнего клиента. Она была явно вымотана, что не помешало ей накрыть стол и продолжить старый разговор.

– У твоих духов есть «кут». Энергия души, огромный эмоциональный слепок человека, остающийся после его смерти. Твари, живущие на дне, пусты. И они хотят наполниться украденным до краев. Тебе еще повезло. Рядом был хранитель, хоро, ты видела изнанку мира и была готова.

– Не согласна.

– Готова, – упрямо повторила Саяра. – Твой путь только начинается, но ты уже пережила нападение врага-из-тьмы. Моя бабка гордилась бы такой ученицей. Жаль, моих собственных сил хватает лишь на фокусы и гадания.

– Вы все равно мне нужны. Я хочу большего. Знать, уметь, понимать. В последнее время я много думаю о той реальности, которую мне показал жмор. Я чувствовала существ, куда более страшных, чем он.

– Он напустил морок. Ты не должна к нему прислушиваться.

– Но все предупреждает меня о большой беде. Я не хочу, чтобы мои товарищи пострадали, – Кора отложила кружку и выпрямилась. – Вы научите меня шаманским хитростям? Я должна научиться давать отпор.

– Хороша задумка, – всплеснула руками Саяра. – А меня кто научит, чтобы я тебя учила?

– Но вы знаете больше меня. Мне нужны эти знания. Вы же проходили ритуал посвящения, верно?

Она скуксилась. Неохотно признала:

– Ну, проходила. Только все равно мне твоя идея не по нраву. Настоящие проводники тонких материй живут тяжелой жизнью.

– Она у меня стала такой задолго до вашего появления. А так вы сможете немного облегчить мой путь, – Кора никогда не умела делать проникновенное лицо, но на этот раз, вроде, получилось. – Сами ведь сказали – мы связаны.

– Что ж, слушай сюда. Шаман – заложник своего пути. Он не судит по форме, а видит суть. Он не дает обещаний, которые не может сдержать. Он не воюет, а ищет мира. Он не берет того, в чем нет необходимости. Он всегда сосредоточен. В верхних слоях он учтив, в нижних – бесстрашен. Он не использует дар для себя, только для других.

– Как много «не», – попыталась пошутить Кора, но старая женщина взглянула на нее с тяжелой строгостью.

– Чем больше ты будешь уметь, тем сильнее себя выпятишь. Неосторожное и яркое насекомое первым попадает рыбе в рот.

– Кажется, поняла. Это как ходить в темноте с очень ярким фонариком, на который будет слетаться всякое?

Уголки морщинистого рта дрогнули.

– Твои метафоры лучше. Может, еще передумаешь? Назад дороги не будет, хоть плачь, хоть умоляй.

Кора вспомнила три кричащих рта Эхо, видения далеких миров, выпуклые глаза, каждое размером с блюдце… Нетушки, нормальная жизнь безвозвратно утеряна. Мир не станет прежним.

– Упрямая девка. Знали высшие силы, кого выбирать, – Саяра встала из-за стола, потягиваясь. – Знать, придется мне рассказать о камлании. Только учти – это не игрушки. Сама будешь дорогу нащупывать, сама себя оберегать. Нет, этот бубен не трожь, то реквизит. Я его в магазине сувениров заказывала.

Она ушла в спальню и вернулась к Коре с коробкой, на которой лежал слой пыли. Внутри был небольшой бубен из старой кожи, в полтора раза меньше фальшивого. Одна половина красная и имела рисунок в виде солнца; другая, выцветше-черная с изображением полумесяца.

– Эти половинки, словно брат с сестрой. Отражают двойственность сущего.

Саяра нежно погладила бубен и вдруг ударила по нему колотушкой. Тяжелый звук надолго повис в воздухе.

– Мои предки считали его конем, который доставит тебя в любую часть света.

– Красивый, – подтвердила Кора.

– Он твой, если сумеешь обуздать.

– Я не могу брать чужую вещь. Это же наследие вашей семьи, и все в таком духе. Слишком дорогой выходит подарок.

– Никто тебе ничего не дарит, глупая. Я камлать не умею, духи земли, небес и вещей не слышат мой зов. А ты, возможно, сможешь. Поэтому я и передаю инструмент в те руки, что смогут воскресить его предназначение. Вот, слушай. Есть разные ритмы: змеи, быка, тигра… Когда освоишь их, бубен тебя признает.

Кора с сомнением посмотрела на старинный предмет. Просто волшебная палочка какая-то.

– А разговаривать с ним не надо?

– Нет, конечно! Что за глупости? А теперь попробуй три медленных удара и…

42

…и он был точно уверен, что оставил их здесь. Ключи от проекторной должны были лежать в правом ящике стола, между стопкой буклетов на следующий месяц и бутылочкой темного пива, которое он втайне обожал.

Николай Петрович, но чаще дядь Коля, как его звали абсолютно все, включая собственную жену, уверенно шарил рукой под столом. Он облазил каждый сантиметр небольшого помещения, где едва помещался кассовый аппарат и старенькое кресло. В висках от долгого пребывания в неудобном положении начало колоть.

Единственный глаз хозяина «Орлеана» заволокло дымкой, и ему пришлось неуклюже сеть на пол, чтобы прийти в себя. Возраст – вот самый неумолимый враг. Он скорее добьет тебя, чем протянет руку.

Тут мужчина с удивлением обнаружил, что кинопроектор наверху включился.

Но это было невозможно. В нынешнее время всем управляли мудреные программы, четко знающие, когда и что включать. Он с трудом поднялся на ноги.

Сквозь узкое боковое окошко Николай Петрович увидел, как на огромном экране плавно движется по стене мерзкая тень Носферату, персонажа немецкого фильма, списанного с легендарного Дракулы. А ведь именно в этой версии вампиры стали погибать от солнечных лучей. Хороший фильм.

Он не спеша поднялся по ступеням, открыл дверь и вырубил питание. И уже сверху углядел парочку проходимцев, находящихся на территории кинотеатра. Его накрыло неприятное предчувствие.

Не могли ли эти ребята прокрасться мимо него, украсть ключи, включить машину и затем моментально переместиться на смотровую площадку? Да ну, глупость какая-то.

Уже спускаясь, он снова услышал шум механизма. Проектор вновь работал. Вампир на экране ломился в комнату прекрасной блондинки.

– Налоговый инспектор меня посети, что за дела? – пробормотал Николай Петрович удивленно. Он точно помнил, что выдернул шнур. Ладно, потом разберется. Сначала надо прогнать незваных гостей.

Пустая глазница продолжала ныть, когда он шел к наслаждающимся просмотром незнакомцам.

Их было трое. Женщина с каштановыми волосами, такими роскошными, что позавидовала любая модель, разговаривала с коротышкой неопределенного возраста и самой незапоминающейся внешности. А еще там было что-то третье. Почему-то подумалось именно так: «что-то».

Все смеялись и аплодировали происходящему на экране убийству. Николай Петрович приблизился и ощутил прилив удушающей вони. Так могла бы пахнуть собака, сбитая автомобилем в самый жаркий день в году, – но точно не человеческое существо.

– Это частная территория. А еще мы закрыты, – задыхаясь, крикнул он. Шатенка и серая личность обернулись. В свете фонарей их глаза показались Николаю Петровичу стеклянными шариками. Яркими, но незрячими.

– Мы мешаем? – спросила женщина с неопределимым акцентом. Так мог бы говорить гость из абсолютно любой страны.

– Сеансов на сегодня больше нет. Приходите завтра.

– Нам бы не хотелось уходить, – вкрадчиво заметил ее спутник. – Мы немного заняты, если вы не заметили.

Николай Петрович понял, что закипает. Отсутствующий из-за детской травмы глаз (как же матушка кричала тогда, до срыва голосовых связок) пылал огнем. Туда будто вложили уголек, и он прожигал череп пожилого бизнесмена насквозь.

– Не буду я повторять: выметайтесь!

Одновременно он не мог не думать о том, как от этих троих воняло. А ведь вроде прилично одеты.

Определенно происходило что-то нехорошее. Он еще не мог разглядеть, что здесь творится, но уже чувствовал прилив дурноты. Третий незнакомец стоял на корточках, медленно, почти гипнотически раскачиваясь. А его товарищи будто прикрывали его. Охраняли? Нет, какие-то нелепицы лезут в голову…

– Что вы там делаете? А ну отойдите, не то я сейчас в полицию позвоню, – добавил он, зажимая себе нос руками. До нарушителей порядка оставалось меньше пяти метров. Ближе подходить не хотелось.

Картинка на экране сменилась видом темной каморки, и площадка для просмотра погрузилась в сияющий мрак. Черт! Ну, почему он не держал под рукой оружие? Ведь сколько раз ему об этом твердила жена – и не сосчитать!

Послышался шорох одежды.

– Не надо полиции. Хотите посмотреть? Идите сюда, – дружелюбно позвал женский голос. В нем была какая-то магнетическая сила – иначе, почему Николай Петрович вдруг сделал шаг вперед? Туда, к блестящим белкам глаз, отражавшим свет.

Он приблизился, шатаясь. Шатенка мягко взяла его под руку и подтянула к себе. От нее исходил сильнейший запах; правда, теперь владельцу кинотеатра не казалось, что он похож на гниющую плоть. Скорее пахло неким реагентом. Вроде того, которым они обрабатывали грядки на огороде – дурманящий, отдающий прокисшей землей и мертвыми насекомыми дух.

– Мы недавно прибыли, всех порядков не знаем… – Она говорила, но Николай Петрович не слушал. Его беспокоило то, что творилось рядом, на газоне.

Трава слабо отблескивала ртутью по обе стороны от молчаливого силуэта, которого разум отказывался воспринимать как человека. Было в нем что-то фальшивое. Как в роботе или манекене, кое-как одетом в нормальную одежду.

– Всем нужно есть, ведь правда же?

Шатенка дернула его за плечо, призывая к ответу.

– Что?

Он не мог отвести взгляд.

Свет экрана вновь стал белым, открывая то, что творилось на земле. Рядом с третьим незнакомцем лежала штука, похожая на опустевший хэллоуинский костюм. Она была размером с ребенка, похожая на лягушку или ящерицу, с синевато-изумрудной кожицей и тонкими, раскинутыми в стороны ручками. Существо слабо шевелилось. Словно было живым.

Там, где должна была быть молния, зияла жуткая рана. Лысый парень периодически наклонялся над ней, и раздавалось хлюпанье.

Он ел. Жадно, причмокивая от удовольствия.

– В вашем городе много интересного, – добавил невыразительный тип, вставая между Николаем Петровичем и жуткой картиной. – Вы ведь не будете против, если мы останемся здесь ненадолго? Каждому путнику нужен привал. А наш путь был весьма труден.

– Не везде есть то, что мы нашли в Чеховске, – добавила шатенка, кивая на дрожащую в агонии игрушку, и ее ладонь приобрела крепость металла.

Николай Петрович застонал.

Боль смешивалась с вонью, а та, в свою очередь, с ужасом. Он не мог поверить, что происходящее – реально. Не бывает огромных жаб с прозрачной дымчатой шкурой, люди не могут пахнуть, как кипящая от яда почва, а проектор…

Проектор не способен работать без электричества.

Сидевший на корточках парень закончил трапезу и начал распрямляться. Николай Петрович понял, что не хочет смотреть на него. Не должен этого делать! Но руки незнакомцев держали крепко, а страх – еще крепче. Тело больше не слушалось команд разума. Он закричал еще до того, как рассмотрел то, что было у третьего гостя вместо лица.

Она тоже.

Вспышка. Словно тысячи жал проникли внутрь через рот и заполнили собой тело до краев.

Кора продолжала кричать в своей кровати на втором этаже призрачного общежития и не могла остановиться, ведь в паре километров от нее умирал невинный человек.

43

У двери толпились перепуганные призраки.

Она обвела их воспаленным взглядом и потребовала привести Гвидо. Спустившись вниз, разогрела в микроволновке молоко и сделала себе пару бутербродов, которые принялась сосредоточенно жевать. Рыжий дух появился на кухне через минуту.

– Надеюсь, дела срочные? – сказал он ядовито. – Я мог бы продолжать сладко дремать в объятиях паутины, если бы… Эй, чего это с тобой?

В его голосе прозвучали нотки волнения. И Кора была им рада.

– Сон.

– Кошмар еще не повод всех будить.

– Необычный кошмар, – Она потерла виски, продолжавшие взрываться болью. – Я была другим человеком, понимаешь, тем, кого я практически не знаю. И переживала его смерть как наяву. Даже звучит дико!

Гвидо немного покачался на носках, расчесывая ногтями щетину на шее, затем с любопытством завис над Корой. Перевернувшись вверх тормашками, он приземлился на ее макушку своей рыжей шевелюрой.

– Вещие сны не смотрятся так странно, если жить в месте, подобном этому. Не находишь?

– Это еще не все.

– М-м? – протянул он, делая вид, что балансирует.

– Обычный сон похож на фильм. Но я чувствовала его боль, его страх… Его отчаяние. Мне казалось, что я умерла вместе с ним, – Кора выела у бутерброда центр и отложила корочку. – Смотрители так могут? Мы можем переживать чужие смерти? Я ведь должна позвонить в полицию в таком случае.

– Не суетись. Чувак из твоего сна уже умер, ведь так? Ты ничем ему не поможешь, только всех на уши поднимешь.

– И все же!..

– Лучше ляг спать. Ты сказала, что знаешь убитого. Утром сходишь и проверишь, так ли было на самом деле или нет.

– Это еще не все. Я видела… Боже, я не знаю, что я видела. Но это было жутко. Несколько людей с пустыми глазами и один из них сидел перед странным существом, похожим на елочную игрушку. Такую прозрачную, в красивых огоньках или, может, кристаллах. И он вроде как ел ее, а остальные за этим наблюдали.

– Думаю, тебе стоит прекратить пить кофе перед сном.

– Гвидо!

– Что?! Я лишь говорю, что твои сны могут не иметь особого смысла. Что еще кристальные существа? – Он спрыгнул с головы Коры и сел на стол, скрестив ноги по-турецки. Смотрительница тяжело на него посмотрела:

– Наставница рассказывала мне про покровителей предметов и стихийных явлений. Их называют «иччи». Иччи не похожи на обычных призраков, они – души природы и всего того, что нас окружает.

– И убийцы из твоего сна могли их есть?

– Вроде. Я не уверена. Было слишком темно.

«Они идут, они голодны. Готовься». Страшный свист из темноты. И почему подобные вещи всплывают в самый неподходящий момент?

Послушавшись совета призрака, Кора все же вернулась в постель. А рано утром, еще до работы поехала к открытому кинотеатру, чтобы проверить свои опасения.

Здание, где находились касса и проекторная, пустовало. Внутри не горел свет, на двери висел замок. Тогда Кора обошла территорию, выискивая в сетке рабицы дыру, через которую жутковатые личности могли попасть внутрь.

«А что если они все еще здесь? Что тогда будешь делать?»

Кожа покрылась мурашками. Она постаралась тут же отогнать дурные мысли (его лицо было не похоже ни на что, и этот запах, этот ужасный едкий запах…). На крайний случай у нее есть гвоздь. И немного соли.

Встав на цыпочки, она попыталась рассмотреть следы преступления. Во сне перед экраном было полно зеркальной вязкой жидкости, которую этот… эта персона… которой истекало странное существо с нежной, почти игрушечной внешностью.

Солнце закрыла собой косматая тень. От испуга Кора чуть не взвизгнула.

Напротив стоял одноглазый управляющий «Орлеана». Он был бледен, будто ему нездоровилось, одежда свисала с поникших плеч как с вешалки. Мрачно уставившись на Кору, он спросил:

– Чего ищешь?

Она растерялась и не ответила.

– Мы еще закрыты. Приходи позже.

– Д-да, конечно, – Слова судорожно прыгали в голове, отказываясь складываться в предложения. Наконец она спросила: – Извините, если покажусь грубой, но этой ночью ничего странного не происходило? В смысле, говорят, в городе завелась банда преступников. Их видели здесь.

– Ночью? С чего бы кому-то приходить сюда ночью? – Николай Петрович потер повязку, за которой скрывалась старая рана. Сейчас он выглядел вполне живым, хоть и вымотанным до смерти. Но разве Кора не выглядела так же перед работой? Она быстро извинилась и постаралась как можно скорее покинуть открытой кинотеатр.

Спину жег взгляд одного покрасневшего пустого глаза.

44

В тот же день она встречалась с друзьями. Опасность, которая должна была их разделить, отрезать Кору от нормальных людей и мира без чудовищ, приходящих из иных реальностей, лишь укрепила их связь. Это было странно. Но именно это делало ее счастливой.

Обе сестры, испачканный автомобильным маслом Тим и чуть запоздавший Вовка ждали ее у насквозь проржавевшей калитки общежития. Войти внутрь без нее они не могли. Кора устало стянула чепец и распустила волосы.

– Стесняюсь спросить, но что… – начал Тим, выходя ей навстречу, но его перебила Злата:

– Ты словно в могиле ночевала. Опять проблемы?

– Нет, хвала небу, никаких проблем. Только чудовищные сновидения, – Они с подругой обнялись. Взревновав, Ника напрыгнула на них сверху со словами: «Фу, от тебя пахнет картошкой!»

– Ничего удивительного. Я теперь вообще заснуть не могу, – призналась Злата, после того как отвесила сестре оплеуху. – Все время снится какая-то дрянь.

– И у меня тоже, – согласился Вовка. – Одно хорошо: кошмары отличная почва для творчества.

На что та возразила:

– Не хочу я рисовать всяких монстров. Пусть остаются на страницах книг и экранах телевизоров. Тошно уже от того, что все они могут стать реальностью!

…Носферату, смотрящий через экран, как троица незнакомцев впивается в безоружного человека…

– Кора, ты слушаешь? – вернул ее на землю Тим. Остальные, привыкшие к подобному временному ступору, терпеливо ждали какой-нибудь реакции.

– Да, конечно.

– Мы хотим отвлечься от работы, в особенности твоей. Последние теплые деньки как-никак.

– Да, конечно, – повторила она, встряхивая головой, словно это могло отвлечь от дурных воспоминаний. – А где остальные?

Парни многозначительно переглянулись и, обнявшись, синхронно ответили, чмокая губами:

– Конечно же, на свидании. Ах, эта пора любви и слякоти!

Вот как.

Настя и Шпрот. Странно, но неудивительно, между ними сразу возникла связь. Хотя имеет ли она право говорить о чем-либо в контексте странности? Скорее всего, нет.

Начинающие художники устроили пикник на поляне за городом, разожгли костер, обложив его камнями со всех сторон. Тим даже спел пару песен, аккомпанируя себе на ложках. А пел он хорошо. Гораздо лучше, чем рисовал.

Сама Кора в последнее время не брала альбом в руки. Ей было страшно наклоняться над листом. В девяти случаях из десяти там возникали самые отталкивающие образы. Руки раз за разом принимались изображать то, что ей показал в своих видениях жмор.

Глубокую черноту испещренную золотом глаз. Застывшие фигуры, вмороженные в мертвый океан. Неясные исполинские существа, чьи тяжелые конечности напоминали одновременно стволы деревьев и щупальца кракенов, шагающие через ядовитые поля, где растут цветы с человечьими агонизирующими лицами.

Рисуя, она не могла остановиться. В ушах ее звучали крики существ, утопающих в месте, где время замерло и отвердело как камень. Заканчивая картину, она с ужасом смотрела на сотворенное и разрывала бумагу в клочья, памятуя о том дне, когда Гвидо смог проникнуть в ее комнату. Нарисованные кошмары могли прийти на свет. Картина стала бы для них окном из той жуткой пропасти, где все они были заключены.

Возможно, видения жмора могли стать причиной ее кошмаров. Все в порядке.

– Как думаете, это с нами произойдет после смерти? – спросил вдруг Вовка. Он задумчиво грыз кончик карандаша, что вечно таскал с собой, заправив за ухо. – Мы попадем сначала в паранормальную зону, а потом уйдем в свет?

– Не стоит о таком задумываться, – посоветовал Тим, внимательно косясь на Кору. Она отмахнулась:

– Ничего страшного. Недавно я узнала, что шаманы верят, будто бы часть нашей души навсегда остается в этом мире: переходит к детям от матери, растворяется в природе и вещах, которые человек любил.

– Значит, я могу остаться в своем творчестве? Звучит не так плохо. А потом я уже знаю, куда попаду, и всегда смогу попросить тебя попросить о помощи.

– Не забывай, я только учусь. Я даже не уверенна, что должна была сохранять ваши воспоминания. Втянула вас в свое гиблое болото.

– Ничего страшного, – сказал Тим. – Мы только рады.

– А ты могла стереть наши воспоминания? – напряглась Злата. – Что еще ты умеешь, о чем нам неизвестно?

Кора чуть не расхохоталась:

– Поверь, за пределами тридцать седьмого – ничего. Внутри же есть что-то вроде охранной системы. Чтобы люди не контактировали с миром мертвых. Это общежитие вытворяет всякие трюки, не я.

– Давайте больше не будем о всех этих смертельных штуках, – взмолилась Ника, засовывая зефир на палочке в середину костра. – Мы же на пикнике.

Кора была с ней согласна. То, что друзья не отвернулись от нее, было замечательно. Но их тяга ко всему опасному и губительному не могла закончиться добром. Они были очарованы смертью, хотели играть с ней. А такое даром не проходит. Природа закономерна. Она всегда берет свое у тех, кто проявляет излишнее рвение.

День прошел замечательно и без опасных разговоров. Когда они стали расходиться, Тим вызвался ее проводить. Пока поднимались вверх по холму, молчали.

«Хм, а ведь мы впервые оставались наедине» – Она почувствовала странное умиротворение. А вот ее собеседник выглядел немного смущенным. Он несколько раз открывал рот, чтобы заговорить, и каждый раз терял запал.

– Что такое? – спросила Кора с улыбкой.

– Просто удивляюсь.

– Чему?

– А ведь я гадал, почему ты так отличаешься от остальных. Думал, все дело в одежде или, может, в том, откуда ты приехала. А на самом деле…

– А на самом деле я персонаж, сбежавший из книжки ужасов, – подхватила она с иронией. – Самой до сих пор не верится.

– Наверно, мы все кажемся тебе дико скучными на фоне тех вещей, с которыми ты каждый день сталкиваешься.

– Еще бы! – раздался над ухом ехидный голос Гвидо.

Кора вздрогнула, и Тим это заметил:

– Что такое? Ты замерзла?

– Нет, не в этом дело. И ты вовсе не скучный, поверь, – затем она зажала гвоздь на шнурке ладонью и прошептала в горсть: – Чего тебе надо?

Рыжий призрак материализовался рядом, недовольно кривя бледно-синюю физиономию.

– Да ты глянь на него! Строит из себя верного товарища и героя для бедных, словно тебе нужна его помощь! А ведь это мы скрутили жмора, вдвоем, – пока он сам отсиживался за соляной преградой.

– И что?

– Зря ты с ним возишься. Он только мешает. Отвлекает тебя от более важных вещей.

– Например?

– Ты что-то сказала? – переспросил Тим, подходя ближе. Кора вымученно развела руками – сложно объяснить.

Гвидо раздраженно втиснулся между ними:

– Эй, мы ведь команда! Не пора ли бросать этот жалкий человечий балласт и продолжить совершенствовать умения? Мне понравилось рвать врагов смотрителя. К тому же ты должна продолжать поиски моей истинной личности. Уговор, помнишь?

– Я чувствую холод. Кожу колет, – заметил Тим, случайно заходя внутрь призрака. Того аж передернуло от возмущения. Он извернулся и отвесил хлесткую пощечину. Тим споткнулся, ощутив что-то странное.

– Хам! Сначала на свидание пригласи, а потом лапай!

– Гвидо, перестань, – рассерженно прошипела Кора, чувствуя, как щеки наливаются кровью.

Тим потер лицо и восторженно поинтересовался:

– Это один из твоих подручных призраков? А что ему от тебя надо? Нужна помощь?

– Нюжня помось, – передразнил Гвидо. – Да он даже свои уши не видит, что уж говорить о тонких материях. Ишь ты, помогать удумал! Нет, ты его слышала?

– Слышала. Поговорим дома.

Она быстро распрощалась с заметно расстроившимся товарищем – Тим так и рвался в бой, надеясь себя проявить, – и поспешила в общежитие, не желая выговаривать призрака при всех и при этом выглядеть в глазах прохожих сумасшедшей, разговаривающей с воздухом.