Текст книги "В паутине под лестницей"

48

Следующим утром она стояла у порога спиритического салона. Пожилая шаманка закатила глаза, но пустила ее внутрь, оставив очередного посетителя в соседней комнате. Саму же Кору отвела на кухню.

– Не истери, – приказала она, когда та начала сбивчиво причитать. – Эмоции делу не помогут. Глубоко вдохни и объясни еще раз: что опять стряслось?

И Кора рассказала. Сначала о сне, где она была пожилым владельцем кинотеатра, потом о разрушающей Чеховск отраве, распространившейся вместе с инфекцией по городу, и, наконец, завершила все диалогом на кладбище. Под конец она так довела себя, что едва не расплакалась.

– Вы мне не верите? – спросила Кора после длительного молчания.

Та покачала головой:

– Да нет. Скорее скучаю по денькам, когда самой страшной проблемой в моей жизни был недовольный клиент, которому не помог приворот на успех.

– Простите за это. Я не знала к кому еще пойти. Вчерашний день был худшим в моей жизни. Мы сидели за соседним столом, и никто из окружающих не замечал, что среди нас эти твари. А ведь из людей в прямом смысле утекала жизнь. К концу банкета некоторых даже увезла скорая. А эти… они в открытую веселились!

– Не вини себя. Судьбу не провести. Она сделает все, чтобы столкнуть нужных людей, да и нелюдей, лбами и направить их по проторенному пути.

– Зачем? Я и так сделала многое, но стоит чему-то прийти в порядок, как возникает новая беда!

– Облачным человеком не становятся сразу. Невзгоды и сражения перерождают в него.

– Да я даже не понимаю, что это значит!

– Тебе и не надо понимать. Тут смысла не больше, чем в появлении на свет. Ты просто рождаешься и идешь дальше, не задавая вопросы «Зачем?» и «Почему я?». Оставь их «на потом». Сейчас ты должна понять, как изгнать абаасов из нашего города.

При звуках неизвестного слова что-то всколыхнулось в душе. Оно не было верным в полном своем значении, но этого и не требовалось. Настоящее имя существ настолько сложнопроизносимо и неприятно для слуха, что, казалось, порождением давно утраченного нечеловеческого языка. Кора слышала его в мыслях жмора. Он боялся пришествия этих существ и ждал его.

– Ваш народ уже сталкивался с подобным?

– В легендах их описывают, как огромных, одноглазых и одноруких тварей. Людоедов и пожирателей кут.

«Исчезнувшие призраки. Они добрались до них, а я еще не верила», – с отчетливой ясностью подумала Кора.

– Абаасы живут кланами. Где один, там и остальные его члены. Еще они любят проникать в людские семьи. Внушат, мол, что дальняя родня и поселяются рядом, поближе к еде. Обычный человек и не заметит, что что-то не так, пока его близкие не начнут умирать.

– Так как раскрыть им глаза? Эти твари ведь не остановятся!

– Никак, – Саяра опустила тяжелые веки и вздохнула. – Шаманы древности, может, и смогли бы найти выход, да только не осталось ни одного. Все перевелись.

Молодой парень, пришедший в салон за советом, недовольно кашлянул за стеной. Кора поняла, что ее время заканчивается.

– Послушай меня, дитя. Я не знаю, кто поставил тебя на этот путь и по силам ли он тебе, но лишь ты одна способна отличить абааса от человека. Ты связана с великой силой, которую тебе даровали для защиты мира мертвых.

– Мне снова все делать одной? – Кора отчаянно посмотрела на шаманку. Та криво усмехнулась:

– Пока с тобой хранитель, ты не одна. Попробуй спросить духов предков, как быть с новой бедой. Призови тех, кто стоит выше всех нас, пусть держат ответ за содеянное.

– Но раньше у меня не получалось камлать. Ни вверх, ни вниз – никуда вообще!

– Так раньше от этого и не зависела твоя жизнь, – в пожелтевших глазах наставницы отчетливо читалась грусть и сожаление. – Теперь все получится. Просто найди подходящее место, где тебя никто не будет отвлекать.

Что ж, кажется, у Коры было одно подходящее.

49

Солнце жгло в затылок. Оно словно пыталось наверстать упущенное, вываливая на истощенный абаасами Чеховск последние остатки тепла перед тем, как полностью уступить место промозглой осенней тоске.

Разрушенный домик у леса подошел идеально. Кора чувствовала это. Ощущала каждой напряженной клеткой. Здесь не было слышно проезжающих по дорогам машин, их шум заменили напевы неизвестной птицы, а ближайшее жилое здание казалось пустым. Куда более пустым, чем сами развалины, впитавшие в себя дух природы и пропустившие сквозь бетон зеленые ростки.

Прежде чем здесь устроиться, Кора сходила к пролому, ведущему в подвал. Внутри было темно и пусто. Никакого свиста. Существа, населявшие его, взяли перерыв или, быть может, просто не хотели показываться на глаза. Ну и пусть!

Она вернулась и села на камень в центре поредевшего океана травы. Его поверхность была вылизанной, очень теплой. Кора поджала под себя ноги и сосредоточилась.

Каким образом булыжник мог попасть внутрь развалившегося здания? Его перетащили сюда?

Зачем?

Нет, не о том думаешь. Соберись.

Она глубоко вдохнула. Для погружения требовалась невероятная концентрация. Кора достала бубен, проверила целостность рисунков-рун на коже (их наброски нашлись в интернете), поправила косичку у виска. В нее была вплетена цепочка с серебряным кулоном – подарком Лизы на пятнадцатый день рождения.

Косичка должна исполнить роль якоря. Той самой штуки, которая вернет Кору в тело, если она слишком увлечется или потеряет ориентир.

Пора приступать к камланию.

Она сосредоточилась на внутренних ощущениях. Реальный мир должен был раствориться. Пусть исчезнут всевозможные ощущения – приятные касания солнечных лучей, легкий ветер, звуки леса за каменной перегородкой. Остается лишь ее собственное Я. Неразделимое и вечное, как хаос.

Надо лишь его обуздать. Отделить от всего, что тянуло вниз, и сделать легче цветка одуванчика.

Первые удары. Танцует змея.

Затем – ее сменяет ворон.

Последним приходит тигр. Его поступь легка, но смертоносна.

Удары сыплются без остановки, пульс реагирует и, как кажется Коре, даже подстраивается под них. Сердце сейчас похоже на горячий камень, точно такой же, как и тот, на котором она сидит.

Привычной целостности нет. Есть слои.

Она судорожно вздохнула и открыла глаза, чувствуя слабость во всем теле. Вокруг разочаровывающий пейзаж. Ничего не изменилось: высокую, но уже пожухшую траву ласкает ветер, а небо над головой привычного голубого цвета.

Коре захотелось сломать колотушку о колено, и останавливала ее лишь мысль, что это чужая вещь.

– Ты все еще рисуешь? – спросила ее рыжая девочка в рваной зеленоватой дерюжке, внезапно возникая из-под камня.

– Да… Ой!

Кора испуганно посмотрела на нее.

Выдуманная подружка из детства решила стать реальной, чтобы появится спустя десяток лет и спросить, продолжает ли она рисовать. Сколько еще открытий ей предстоит пережить?

– Это хорошо, – сказала девочка. И зачем-то сделала кувырок назад, задержавшись на мгновение на руках. – У тебя всегда получалось правильно. Это твой природный талант.

– А учитель говорит, что у меня проблемы с перспективой, – растерянно ответила Кора, делая свой вклад в копилку сумасшествия.

– Кто знает, может, это у мира проблемы с перспективой, а ты все видишь так, как есть?

Из-под копны вьющихся волос глядели смеющиеся рысьи глаза. На лице ребенка они смотрелись чужеродно. Чем больше Кора рассматривала пришедшее на зов существо, тем больше различала несочетающихся деталей. В детстве ей казалось, что ее гостья – девочка. Сейчас же она не была в этом уверена.

– Я надеялась, мне помогут, – сказала Кора.

– Конечно! Ты всегда была нашей любимицей. Помнишь, как стучала ночью в стену у кровати, а мы тебе отвечали? Твоя мать так испугалась, когда это увидела. Она ведь знала, что ваша квартира угловая и дальше ничего нет. А тебя никакие странности не волновали. Ты была живой.

– Я и сейчас живая.

– Сейчас ты трусиха – хрустальный смех заблудился в изгибах дома. – Столкнулась с чужаками и поджала хвост!

– Так ты расскажешь, как победить абаасов?

Необходимо было гнуть свою линию. Сущность верхних слоев могла заболтать ее, заставить забыть о начертанной цели: не из злобы, конечно, а скорее от легкости натуры.

– Зло пришло в твои края, – понимающе кивнуло рыжее дитя. – Все пути сошлись в этом городе. Путь потерянных душ, защитницы, защитника и голодных пустот. Твоя роль в том, чтобы уберечь место Перехода от их загребущих лап. Для этого ты и пришла сюда.

– Постой! Хочешь сказать, меня затащили в Чеховск, обманом сделали смотрительницей призрачного общежития и заставили пережить настоящий ад только для того, чтобы я не позволила абаасам получить доступ к «кормушке» их мечты?

– Или наоборот – весь мир стал таким, чтобы ты могла оставаться собой. Время нелинейно. Все было, есть и будет, и каждое событие происходит прямо сейчас!

В рысьих глазах плескались брызги огня, способного спалить целый лес.

– Если это судьба, и вы все подстроили, то почему не сказали сразу? – Кора застонала. Ей хотелось уйти, но будучи воспитанной в духе ответственности, не могла себе этого позволить.

– Зачем портить хороший сюрприз?

Рыжее дитя подошло к тому месту, где был проход в подвал. Громко зацокало.

– Они уже побывали здесь. Все выели, гадкие цветки зла. Знали, что малютки-прятальщики могут их выдать, и сделали шаг первыми.

«Так вот как тех иччи звали… Ну, хоть что-то»

– Я все еще не услышала, как мне бороться с абаасами, если они имеют человеческую форму и могут находиться среди живых, – напомнила она призванному созданию.

– Попробуй вырвать их корни.

– Что сделать? – переспросила Кора раздраженно.

– Корни. Вырви то, что удерживает их в реальном мире. Дотянись до их корней и руби каждый. Нельзя пропустить даже один, или они смогут вернуться. Подтянутся через товарища. Путь наверх слишком сложен, но не когда тебя тянут на канате, понимаешь? Мы думаем, ты справишься. Тебе лишь не хватает рук.

– А что мне за это будет?

– Награда? Хочешь получить что-то взамен? – хотя слова звучали вопросительно, «вымышленная подруга» не выглядела удивленно. Наоборот – она будто ждала удобного момента, чтобы приступить к этой части разговора.

– Звучит разумно. Это было предусмотрено, но все равно скажу: в случае победы ты освободишься от обязательств по отношению к призрачному общежитию. Тебе не надо будет сотню лет встречать погибших и помогать им обрести покой.

Это правда? Не похоже на шутку. Коре действительно предлагали свободу и шанс вернуться к нормальной жизни.

Она замерла в сомнениях.

– А что тогда будет с тридцать седьмым?

– Вернется к прежней спокойной жизни, не беспокойся. И, если готова идти в бой, закрой глаза и расслабься.

Рыжее дитя вопросительно смотрело на нее. Кора кивнула. И тогда маленькая ладонь стремительно приблизилась к ее лбу…

50

Могло ли все происходящее с ней до последних секунд быть галлюцинацией? Это был бы неплохой вариант. Нет, правда. Вызванной, к примеру, ударом головы о твердую поверхность. Ну, или отравлением газом, как когда-то предположил Тим. Кора согласилась бы на любой вариант, кроме настоящего.

Сейчас она флегматично разглядывала свое обмякшее тело, думая, что хуже уже быть не может. Ее силой выкинули в один из нижних слоев. Окружающий мир погрузился во мглу, и она была окрашена изумрудной пылью. Невесомые огоньки вспыхивали тут и там, отвлекая от размышлений тихим хихиканьем. Ярко-алая луна двоилась на потемневшем небосклоне.

Рядом стояла виновница случившегося, назвавшаяся Чечеккэ.

– Это чужое имя, но тебе ведь так привычнее? – сказала она (или он). – Имена, собственно, не имею никакого смысла, если живешь больше тысячи лет. Наш род спокойно обходился без них: когда вас всего пятеро, каждого знают в лицо.

– Пятеро?

Но Чече не ответила. Ее отвлекла огромная бабочка с рваными крыльями, парившая вверх тормашками и задом наперед над серой землей.

– Эй, не убегай, – крикнула Кора, бросаясь следом. Она едва успела схватить проводницу за ногу – та перевернулась следом за бабочкой и бежала на руках.

– Прости. Мы забыли для чего пришли.

Кора вздохнула, с тоской глядя на очертания заброшенного домика, где лежало ее тело. Печальным маячком в траве блестело серебро, как бы говоря: «я здесь, не забывай, иди на свет!»

Окружающая обстановка не располагала к долгим прогулкам. Но они все равно пошли. Дальше и дальше, пока разрушенные стены не исчезли в призрачном мареве.

– Ты впервые здесь? – спросила Чечеккэ, по-хозяйски пролезая через забор чьего-то жилого участка.

– В Чеховске у меня многое происходит впервые. Я с этим давно смирилась.

– Вот только мы не в твоем городе. Царство Тени является его отражением, хоть и несколько размытым. Ты должна гордиться, ведь не каждому из смертных дано здесь побывать. Не говоря уже о том, чтобы вернуться обратно.

Кора слегка приподняла брови, и проводница не удержалась от того, чтобы прыснуть в ладошку.

– А ты как думала? Всякое бывает. Неподготовленная душа заплутает во мгле, пытаясь отыскать то, что потеряла, да так и не выйдет. Затем ее кто-нибудь заберет себе.

– Мне стоит этого опасаться?

– Нет, ты же с нами. К тому же все плоскости ограничены собственными законами. Соблюдай их – и будешь в норме. Здесь, например, ты не должна раниться и называть другим свое имя.

– Ты знаешь мое имя, – напряглась она.

Мимо с уханьем пролетело нечто большое и горячее, заставив их пригнуться. Это длилось не больше десяти секунд, но Кора готова была поклясться, что ее разум словно зачерпнули пятерней и тут же отбросили, потеряв всякий интерес.

– Это другое, мы ведь знакомы с рождения. Помнишь мягкий шар, к которому ты ночью прижималась в колыбельке, когда пугалась? То были мы. К тому же, – Чече сдула с носа прядь и ощерила редкие беленькие зубки, – мы не отсюда. Наши края куда ярче и веселее.

Они вышли на абсолютно пустую центральную улицу. По обеим ее сторонам ровными рядами нависали обветшалые дома – причем те, которых Кора не видела в реальности. Из окон доносились печальные голоса. Один звучал совсем близко: «Не помню, не помню, нет, вроде помню, но почему забываю?..»

– Тени сожалений. Порой они становятся такими большими, что их слышно даже в Царстве Теней. Это значит, они стали больше самого человека, что их породил, – пояснило дитя Коре. – Нам они не опасны.

– А кто опасен?

– Твои собственные сожаления. И страхи. Все, что отбрасывает тень на твою душу или, как ты бы выразилась, твою «кут».

Это стоило запомнить.

Они прошли мимо неработающего фонтана, на дне которого блестели старинные бронзовые монеты. Денежная горка едва заметно дрожала. От малейшего прикосновения монеты начинали распадаться надвое, увеличиваясь в числе. Выглядело заманчиво – если не обращать внимания на лежащие у края горки потрескавшиеся кости, облепленные со всех сторон бронзой.

«Они не смогли забрать сокровище, и сокровище забрало их. Потому что здесь свои законы. И потому что оно было сильней», подумала Кора, ежась. Некоторые мысли приходили в голову, будто записанные чужой рукой. И это пугало.

Они все шли.

– Осторожно! – вдруг крикнуло рыжее дитя, когда, заглядевшись на стайку танцующих в небе огней, Кора чуть не наступила на грязный шланг, валяющийся посреди дороги.

– А что тако…

Она не договорила. Предмет, который она неосознанно приняла за шланг, резко сжался в кольцо и с шелестом стал втягиваться в проем открытого подвала.

Отбежав, Кора с холодком поняла, что это гигантское щупальце. Поскребывая трещины в асфальте, оно исчезло в темноте. Какое счастье, что они не видели остальное тело – судя по размерам, оно было чудовищно большим.

– Будь внимательнее. Я не смогу здесь долго оставаться, тебе придется возвращаться одной. Запомни: местные жители не любят чужаков или любят их слишком сильно. Других вариантов нет. В лучшем случае ты станешь чьей-нибудь живой игрушкой, дарящей тепло и кровь…

– Какая радость, – Кора сглотнула ставшую клейкой слюну.

Но все странности блекли на фоне странных пульсирующих нитей, пронизавших теневую версию Чеховска. Некоторые из них сверкали, как млечный путь, но самая сердцевина, над памятником игле, оказалась испачкана в черной жиже, напоминавшей мазут. Она стекала вниз на землю, оставляя дымящийся след.

– Мы на месте, – Чечеккэ скривилась и осторожно обошла особо крупное скопление грязи. – Вот где они обосновались.

При ее приближении чернота дрогнула. И вдруг выстрелила иглами, ощетинившись подобно ежу. Еще секунда, и все закончилось бы плохо. Чече повисла на ветке дерева, отпрыгнув за мгновение до удара.

– Это их корневая система. Видишь, как она паразитирует на теле великого древа? Если ты сможешь отделить ее, абаасов ничто не будет удерживать в вашем мире, и они вернутся туда, откуда приползли – в самую зловонную дыру, свой родной слой.

– Ты шутишь? – Кора замерла на краю бордюра, разглядывая кошмарную субстанцию. – И как я это сделаю?!

– Вот этим.

На свет появились ржавые ножницы. Не садовые, но все равно гигантских размеров. Откуда дитя их вытащило оставалось загадкой. Они упали под ноги Коры, глухо звякнув при ударе.

– И что мне с ними…

– Просто режь. Убери здесь все.

– А ты не можешь…

– Никто, кроме тебя не сможет. Это линии древа, коснуться их имеет право только живой человек, переродившийся в источнике смерти. То есть – ты.

Кора подобрала подарок, рукавом оттерла с лезвий налет. Под ним скрывались разные символы и завитки, складывающиеся в пугающую картину – человеческие фигурки танцующие на языке огромного зверя с длинным телом.

– Просто резать? И все закончится?

– Спеши, пока они не почуяли неладное. Особенно удели внимание тому огромному сгустку, это их глава. После нее остальные значительно ослабнут. И будь осторожна: кровь – живительная влага. На нее могут прийти твари с сухим горлом. Не дай этому произойти.

Снова странное название. Обернувшись, она открыла рот, чтобы уточнить про сухогорлых тварей, и поняла, что осталась возле жуткого скопления черноты одна. Приглядывавшая за ней сущность исчезла в самый важный момент.

Кора нерешительно приблизилась к ближайшему из сгустков. Вблизи он напоминал уродливый нарост, вроде древесного гриба или лишайника. При ее приближении так же рефлекторно выстрелили иглы.

Острия устремились прямо в грудь – но наткнулись на холодный метал ножниц. И вдруг обмякли, потрескавшись и опав хлопьями пепла.

Сработало!

Кора оживилась. Разомкнула лезвия и чикнула. Сердцевина черноты, расползающаяся под фонарем и уходящая корнями в толщину асфальта, закричала. Это был настоящий человеческий крик боли. Кора едва не выронила свое «оружие», но, к счастью, сработала отточенная в кафе реакция, и она успела парировать подлый удар из-под земли.

С каждым щелчком в ней крепла уверенность. Липкая чернота визжала, пульсировала ненавистью и жаждой убийства. В ней чувствовался след абаасов. И когда он исчезал, на площади становилось чище. В Чеховске становилось чище.

– У всего есть отражение, – шептала Кора. – Что происходит здесь, влияет на остальные слои…

Она насчитала около десятка крупных скоплений, из которых оставалось всего семь. След Душечки возвышался над остальными, и его пришлось отложить напоследок. Дело шло споро. Единственное, ее сильно нервировал шепот, доносимый ветром.

Он призывал бросить начатое: «Сложно, слишком сло-ожно… Надо сда-а-аться, мне это не по силам, надо бросить ножни-ицы-ы…»

Одновременно на крышах зданий стали мелькать сгорбленные фигуры с очень хрупкими сухими телами. Их вытянутые цилиндрические шеи оканчивались коричневой плотью, в которой росли спирали зубов.

Вероятнее всего, это и были вышеупомянутые твари «с сухим горлом».

Скрежет зубов, истерический смех, переходящий в удушливое бульканье, и агония теней заставляла Кору торопиться. Несколько раз она промахивалась, и иглы проходили в опасной близости от ее кожи. Она чувствовала пристальный взгляд наблюдателей. Им не терпелось проникнуть в рану, точно через приоткрытую форточку.

– Не дождетесь, – зло прошипела Кора себе под нос.

Оставалось еще пять сгустков. Предыдущие лишились подпитки и, вопя что есть мочи, ушли на дно. Будто камни. Это сравнение заставило девушку нервно хихикнуть. Ее голос тут же подхватил и размножил ветер:

Хи-хи-хи-и! Хи-хи! Ихи-хи-кхи-хи!

– Хватит!

Кора на миг обернулась, что крикнуть это, – и руку пронзила боль. Черный щуп моментально проткнул кожу запястья. Она вскрикнула – больше от неожиданности, чем от боли.

Чернота поползла по коже вверх. Все тело охватило странное онемение. Кора дернулась. Перехватила ножницы свободной ладонью, ударила по щупу… Но тот не рассыпался. Ведь кровь – живительная влага.

Твари с сухим горлом с мерзким клекотом стали спускаться на площадь.

– Ай… Чечеккэ! Помоги!

Никого.

Жители других слоев не могли надолго оставаться в чужих владениях.

– Чечеккэ! Пожалуйста!

Чьи-то пальцы обхватили онемевшую руку и развернули Кору к себе. Она увидела знакомое лицо – одноглазый управляющий кинотеатром. Только теперь у него были оба глаза, и один из них отливал неприятным розовым оттенком.

– Ну, раз ты сказала «пожалуйста», – прохрипел он, наполовину высунувшись из сгустка, растущего на каналах мирового древа.

И утянул Кору в вязкую черноту, пульсировавшую, как сердце умиравшего человека.