Текст книги "Пробел в биографии"

Глава 9

Давненько глава Службы магбезопасности так не веселился, предвкушая встречу с подчинёнными. Вообще-то, конечно, веселья мало: магические преступления практически всегда тянули за собой скверно пахнущий хвост происшествий, бед и неприятностей. Но стоило ему представить себе лицо коммандера Редфилд, когда она увидит его в кабинете капитала Кальве, и Жан-Клод Равашаль с трудом давил неуместный смешок.

Лавинии же не давала покоя причина смерти Клода Тезье.

Что известно достоверно? С его груди пропал медальон Легиона, и фатальное воздействие было оказано амулетом, который лежал в нагрудном кармане рубашки или висел на груди.

Совпадение? Да ладно, таких совпадений не бывает!

Но отчего-то не исчезало ощущение, что эту деталь паззла ей подкладывают, даже и не особенно стараясь придать убедительности. А значит, что?…

А ничего не значит. Нет у неё пока достаточного количества данных для того, чтобы делать хоть какие-то выводы.

Занятая этими размышлениями, она без стука вошла в кабинет главы городской стражи.

– Доброе утро, господа! О, Равашаль, рада видеть! Кого нам не хватает, Нильсена?

– Я уже здесь, – доктор неторопливо вошёл, плотно закрыл за собой дверь и выбрал место в конце не слишком длинного стола для совещаний.

– Отлично, – Лавиния кивнула. – Я активирую записывающий кристалл, о чём предупреждаю присутствующих согласно правилам. Кто начнёт?

– Давайте, я, – кивнул Нильсен. – Предлагаю сперва обсудить вопросы по мадам Камуан, поскольку там, как я понимаю, нет разногласий? Итак…

Да, действительно, разногласий не было – все трое медиков указали в качестве непосредственной причины смерти ножевое ранение и шею. Точка, где обнаружили тело, не является местом убийства, тело перемещали…

– Через какое время после момента смерти? – перебил Равашаль.

– Примерно через двадцать минут, может, чуть больше. А обнаружено тело было через два-два с половиной часа.

– И как именно перемещали? Ну, на руках, на телеге, портальным переходом? Волоком?

Нильсен задумался, и ответил капитан Дюфло.

– Рядом с телом были обнаружены мужские следы. Ноги в носках, большого размера, примерно сорок шестой. Судя по глубине отпечатка, могли перенести на руках, Луиза весила немного.

– Сорок шесть килограммов, – добавил Нильсен.

– Я дополню, – сказала Лавиния. – Капрал Петанье заметил магический след, похожий на радужную плёнку, над дорогой. Над тем участком дороги, от которого по прямой метров пятьдесят до места, где обнаружили тело. Таким образом, можно предполагать, что женщину переместили через короткий портальный переход, а затем донесли на руках до того самого платана. Можно было бы предполагать, если бы не то, что портальный след должен был схлопнуться практически сразу.

– Бывают варианты, – вмешался Равашаль. – Направьте запрос магам-портальщикам, лучше в университет, и копию нам. тогда быстрее ответят.

– Сделаем, – кивнул Дюфло. – Ещё вопросы есть?

– А как же! Вы, капитан, описывая состояние тела, упомянули порез на левой ладони. А мадам Трюффо при проведении вскрытия этот порез не обнаружила. Он полностью затянулся. Доктор Брюннер, что скажете?

– Не было! – патологоанатом из Арля открыл рот впервые за утро.

– Доктор Нильсен?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что я ошибся? – спросил Дюфло неприятным голосом. – Или ошиблись три патологоанатома?

– Ни то и ни другое, – Лавиния улыбнулась, и Дюфло передёрнул плечами. – Вы, возможно, не в курсе, но порезы, нанесённые при магической клятве, затягиваются быстрее обычных. Правда. по-разному: у меня, например, или у кого-то, принадлежащего к магической расе – практически мгновенно, а у человека, полностью лишенного магической силы – до суток.

– Затягивается быстрее обычного – даже у мёртвого?

– Да.

Слово упало, словно тяжёлая капля в пруд, взбаламутив гладкую поверхность и распугав водомерок. Нарушил молчание Нильсен.

– Клод Тезье был магом. Но порез на его руке мы все увидели, когда тело было обнаружено. То есть, примерно через шесть-семь часов после смерти. Получается, что клятву он приносил… прямо перед смертью?

– Похоже на то, – кивнула Лавиния.

– А у мадам Камуан ранка исчезла за то время, пока её довезли до Жансона… – он что-то стал рисовать на листе бумаги, сердито зачеркнул, снова нарисовал и, наконец, поднял глаза. – Они давали клятву одновременно?

– Пока не понимаю. Но я бы очень хотела знать, если одновременно – то друг другу или же кому-то третьему…

Наступило молчание.

Коммандер взглянула на часы и поморщилась: время утекало совершенно немилосердно, и было понятно, что сегодня ей придётся выбирать между обедом и встречей с мастером Кекспином. Ничего не поделаешь, Кекспин побеждал с разгромным счётом…

– Предлагаю сделать перерыв на пять минут, – покосился на неё капитан Кальве. – Кофе вон там, в приёмной, думаю, никто не откажется.

Переговариваясь, все поднялись, лишь Лавиния и Равашаль остались сидеть.

– Такое впечатление, что ты ждала моего появления… – заметил Жан-Клод.

– Ну, не ждала, но предполагала. Надо открывать дело по нашему ведомству.

– Так просто не отдадут.

– Так я и не предлагаю забирать. Будем работать вместе. А если будут против, у меня есть мощный рычаг воздействия…

Коммандер была уверена, что всеобщим согласием совещание не закончится. Ну, не может такого быть, чтобы руководство городской стражи Жансона, и без того взбудораженное внутренним маленьким бунтом, да ещё и раздражённое донельзя появлением высоких чинов из «братского» ведомства, обошлось без драчки.

Оно и не обошлось.

Вначале – для разминки, по-видимому, – над протоколами повторного вскрытия тела Клода Тезье сцепились два присутствующих патологоанатома, доктор Нильсен и доктор Брюннер. Потом они прочли документ, составленный отсутствующим коллегой, переглянулись и обратились к Лавинии.

– Прошу прощения, госпожа коммандер, – начал Нильсен. – А что, мадам Трюффо не сочла необходимым присутствовать на обсуждении?

– Мадам Трюффо, скорее, сочла это невозможным, – поправила госпожа Редфилд. – Она очень, очень занята. Но поручила мне ответить на вопросы, если таковые возникнут. Неужели возникли?

– Разумеется! Вот только… вряд ли вы сумеете растолковать нам вот этот пассаж, – он отчеркнул ногтем абзац и передал лист Лавинии.

Она взглянула и с трудом удержалась от смеха: ну разумеется, его не устраивал вывод о причине смерти!

– У вас есть возражения?

– Полно! – воскликнул Нильсен.

Доктор Брюннер покачал головой, похлопал по руке увлекшегося коллегу, потом снял очки в тонкой золотой оправе и стал их протирать кусочком замши.

«Время тянет. Интересно, зачем? Что должно случиться? Хорошо бы обойтись без чего-то очень уж серьёзного… – мысли у Лавинии были столь же неспешными, сколь и движения арльского прозектора. – Вот интересно, отчего маги-медики так любят носить очки, ведь могли бы запросто исправить зрение?»

Стёклышки засверкали, Брюннер водрузил их на нос и строго оглядел всех присутствующих.

– Я бы сказал, что назвать причину смерти господина Тезье с полной достоверностью не представляется возможным, – произнёс он важно. – Однако…

Речь его была долгой, битком набитой сложными медицинскими формулировками и совершенно пустой. Лавиния отключилась примерно на сороковой секунде и стала вновь перебирать в памяти все детали картинки. Прервал это занятие Равашаль, хлопнувший по столу ладонью.

– Довольно, господа, – сказал он. – Капитан Кальве, с настоящего момента дела об убийстве мадам Луизы Камуан и о смерти господина Тезье выделяются в отдельное производство и передаются в разработку Службе магбезопасности. Руководить расследованием будет коммандер Редфилд, ваше подразделение придаётся ей для розыскной деятельности.

– Я возражаю! – выкрикнул Кальве. – Это наша земля, наше расследование и наши люди! А вы и вовсе не начальник служащим городской стражи, у нас разные ведомства.

Лавиния вздохнула. Слишком мелкой сошкой был глава стражи города Жансона для использования королевского открытого листа. Вот только времени на споры с ним у коммандера не было. Конечно, она предпримет последнюю попытку…

– Капитан, мы ведь вполне можем работать вместе, – она улыбнулась. – У нас это неплохо получалось в предыдущие дни!

– Это наше дело, и вы его не заберёте! – набычился Кальве.

– Жаль, что вы не желаете договориться. Кого вы считаете достаточно высоким начальством для того, чтобы получить приказ о совместной работе?

– Как минимум – руководство из Массалии.

– Боюсь, на переговоры с ними мы потеряем уйму времени… – она дождалась, пока на лице капитана появится торжествующая усмешка, и выложила на стол свиток, сверкнувший королевской печатью. – Но у меня есть разрешение его величества на любые действия, которые я сочту нужными. Изучайте.

Надо отдать должное коммандеру Редфилд – она не стала упиваться растерянным лицом капитана Кальве, а просто сказала:

– Я не стану вмешиваться в ваши действия по убийству мадам Камуан – обыскивайте её дом, изучайте финансовые истории обоих погибших… Вы сами знаете, деньги всегда оставляют след. Были ли у неё или Тезье какие-то незаконные доходы или неправильные расходы, вы найдёте быстрее меня. А я займусь версией амулета. Постараюсь успеть вечером заглянуть к вам, чтобы обсудить результаты, но… не уверена, так что на всякий случай прощаюсь до завтра!

Когда Лавиния и Равашаль вышли из здания городской стражи, он покосился на неё с некоторым ехидством.

– Ты была так ласкова с этим капитаном, что я начал авансом подозревать его во всех смертных грехах! Хотя, судя по тому, как он отбивался от передачи дела, Кальве должен быть хорошим служакой, правильным.

– Не могу пока понять, то ли он и в самом деле такой правильный, то ли что-то здорово нечисто, и он пытается прикрыть себе зад, – покачала головой госпожа Редфилд. – У них тут большая внутренняя свара…

– Не вижу, каким образом твой управляющий мог в эту свару попасть!

– Это маленький провинциальный городок, Жан-Клод. Здесь чихаешь на одной улице, а с трёх других тебе желают здоровья и потом ещё полдня обсуждают, где это ты простудился. Здесь все всех знают, и все со всеми так или иначе связаны. Так что у Тезье была возможность вляпаться во что угодно. А если учесть его приработки…

– Ладно, тебе разбираться. Прислать кого-нибудь из ребят для поддержки?

– Пока не надо. Я скажу, если буду нуждаться в силовой поддержке!

Тут Лавиния хихикнула, словно студентка первокурсница, и Равашаль воззрился на неё с некоторым удивлением.

– Если бы я знал тебя меньше, то подумал бы, что ты намазала Кальве стул клеем или зашила рукава его мундира!

– Ну, почти! Ты не в курсе, а мне среди прочего удалось выяснить, что капитан – человек сильно пьющий, просто сейчас у него период трезвости, как раз подходящий к концу. Так вот, я кое-что подкинула в его кофе.

– Лавиния!

– Что? Он отличный сыщик, а теперь ещё и трезвость у него будет повышенная. Вечная!

Покачав головой, Равашаль ничего более не сказал, просто открыл портал.

* * *

Было бы неправдой сказать, что мастер Скомег Кекспин обрадовался появлению в его лаборатории госпожи Редфилд. Кекспин был счастлив! Вцепившись хваткими короткими пальцами в руку Лавинии, он потянул её к рабочему столу, бессвязно выкрикивая:

– Стимулятор, ха! Это уже пройденный этап, я разработал амулет, который полностью восстанавливает функции сердца после инфаркта! Нет, не амулет, а артефакт, его можно зарядить и использовать повторно! Идёмте, идёмте же скорей!

Лавиния улыбнулась. Она очень любила увлечённость своим делом, в чём бы это дело ни заключалось. Кекспин же не выпускал её руки, тащил от амулета к амулету, от одного стола к другому, рассказывая, восклицая и приплясывая от нетерпения.

Наконец он устал. Говорить стал медленнее, и руками перестал размахивать, и вообще, чем-то напомнил останавливающийся поезд: вот только что крутились колёса, вовсю сияли фиалы с элементалями… И вот уже с тяжким вздохом махина останавливается точно возле перрона.

Кекспин глубоко вздохнул, провёл ладонью по лицу и сел в кресло.

– Простите, госпожа коммандер. Я… несколько увлёкся. Давно уже никто не интересовался моими новыми разработками.

– Уверена, это ненадолго. Из того, что вы показали, несколько амулетов наверняка заинтересуют Службу магбезопасности, распознаватель запахов, к примеру. А уж медицинские разработки без промедления пойдут в дело! Если это не показалось достойным внимания чиновникам в Империи Новый Свет, так им же хуже.

– Ну да, ну да… Согласен. Итак, что же вас привело ко мне? Потому что я прекрасно понимаю, что оценивать и рекомендовать к использованию новые амулеты – это совсем не ваша работа!

– Привела меня к вам задача, которую я решить не могу.

– Так-так?

Лавиния коротко и чётко рассказала мастеру-артефактору историю кончины Клода Тезье, подчеркнув, что причиной смерти явно послужил один из амулетов, но вот какой? Кекспин слушал внимательно, несколько раз кивнул, потом попросил посмотреть протоколы вскрытия и долго их читал. Наконец, отложил бумаги, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Что ж, госпожа Редфилд и сама любила думать именно в такой позе. Так что мешать размышлениям она не стала – поднялась, бесшумно прошлась по мастерской, выглянула в окно… Снова села в кресло, достала из пространственного кармана сделанную Марджори краткую сводку по уже изученным работам Тезье в области аналитики и углубилась в чтение.

Минут через пятнадцать Кекспин пошевелился. Повёл плечами, словно они затекли, помял ладонью нос-картошку и уставился на гостью.

– Значит, старение? – сказал он, словно беседа их и не прерывалась. – Интере-е-есно… А знаете ли вы, госпожа коммандер, куда деваются неудачные или непринятые разработки в области артефакторики?

– В архив, наверное? На склад?

Мастер хмыкнул.

– Тогда только в Христиании такой архив со складом заняли бы целый квартал! Нет-нет, если, к примеру, новая модель магического пера или охлаждающего устройства не принимается мастерской, её передают в совет Гильдии. Если же автора не устраивает и решение совета, то есть последняя инстанция – так называемая Высокая Комиссия. Иначе говоря, двенадцать мастеров, работающих в разных областях нашей науки, лучшие из лучших, те, у кого новые разработки появляются постоянно…

– Понятно, – кивнула Лавиния. – Чтобы не почивали на лаврах. Это разумно… И что же?

– Как я уже сказал, решение Высокой Комиссии окончательно. Если они сказали «нет», разработку списывают. Образец уничтожают, описание, чертежи и формулы записывают на кристалл и вносят в особый перечень.

– И что же, из этого самого перечня ничто и никогда не возвращается к жизни? Похоронено навсегда?

– Сколько мне известно, было шесть случаев, когда… кхм… могилу раскапывали. Кстати, один из таких отвергнутых артефактов, представьте себе, двигатель на энергии элементалей, тот самый, без которого не было бы ни сегодняшних экипажей, ни поездов, ни дирижаблей!

– Ого!

Кекспин довольно ухмыльнулся.

Госпожа Редфилд выдержала приличную паузу и попыталась вернуть его на землю, к интересующей её теме.

– Так всё-таки, мастер, почему вы вспомнили об этом… кладбище разработок?

– Потому что ваш рассказ напомнил мне о том времени, когда я был членом Высокой Комиссии. Вот кажется мне, что один из отвергнутых нами амулетов вписался бы в эту историю как… как ножик в масло!

– Вот как? И кто же имеет доступ к перечню и к хранилищу кристаллов?

– А что это была за разработка, вы не хотите спросить? – мастер пошевелил мохнатыми бровями.

– Хочу. И ещё я хочу узнать, кто создал этот амулет, и куда потом этот создатель делся? Ну, если это возможно и вас не затруднит, – вспомнила госпожа Редфилд о правилах вежливости.

Впрочем, её собеседнику эти правила были совсем уж малоинтересны. Он откинулся на спинку кресла и захохотал, хлопнув её по плечу.

– Давайте баш на баш, а? Я нахожу все эти сведения, а вы проталкиваете мою новую разработку, распознаватель запахов, в Службу магбезопасности. Ну, для начала. Годится? – и рука с короткими толстыми пальцами протянулась для пожатия.

Помедлив мгновение, Лавиния на него ответила.

* * *

Пока госпожа Редфилд погружалась в тонкости артефакторики, в уже знакомом кабинете на втором этаже здания городской стражи сидели трое мужчин, чрезвычайно недовольных друг другом.

Свенгорд Нильсен перечитывал протоколы вскрытия.

Капитан Кальве молча крутил в пальцах чашку из-под кофе, периодически в неё заглядывая, будто искал в потёках кофейной гущи ответы на вопросы.

Его заместитель неизобретательно ругался, пока, наконец, Кальве не попросил:

– Жак, ты бы заткнулся, а?

– Можно подумать, если я заткнусь, ты скажешь что-то умное! – окрысился тот в ответ. – Что ты в чашку смотришь, на кофейной гуще гадаешь? Так я тебе и так скажу: сожрёт нас эта дамочка, и косточек не выплюнет! Ты, Свен, зря хмыкаешь, к тебе это тоже относится!

– Каким же образом? – Нильсен оторвался от бумаг и посмотрел на приятеля с интересом.

– Скажешь, не налажал ты со вскрытием этого бедняги?

– Ну да, – пожал плечами доктор. – Я ошибся. И признал это. Но ошибиться может каждый, а я, прошу заметить, ни разу не патологоанатом и не кардиолог! Я специалист по суставам. Вот ревматоидный артрит я тебе ещё два года назад предсказал, так ведь и прав был?

Дюфло посмотрел на свои руки с явственно припухшими суставами и спрятал их под стол.

– Хватит, – негромко сказал капитан Кальве; его собеседники притихли. – Если вам охота собачиться, пошли вон отсюда, а я делом займусь. Вы, может, не заметили, господин мой заместитель, а помянутая вами коммандер Редфилд нам поручений оставила – на маленькую армию. И если мы их не выполним, опять будем выглядеть дураками. Тебе, может, и всё равно, а мне нет. Понял?

– Понял, – неохотно ответил Дюфло. – Тогда разделимся, я отправляюсь с обыском в Арль, в дом мадам Камуан?

– Давай. А я займусь банками, счёт у неё был в «Банк де Провенс», но надо проверить все, какие там есть. Я разошлю по ним запрос…

– Сделай с пометкой «срочно», – перебил его Нильсен.

– Откажут, – помотал головой Кальве. – На деле красной полосы нет.

– Зато есть документ, который предъявила нам коммандер. Подпиши запрос её именем и приложи копию этого письма, ответят быстрее собственного визга.

– А копия…

– Коммуникатор никто не отменял! Набери и объясни, думаю, она не откажет.

Капитан потёр лицо и сказал.

– Да, ты прав. Так и сделаю. Жак, бери с собой троих, кто посообразительнее, и в Арле зайди к майору Гренье…

– Сделаю! – ответил Дюфло уже из-за двери.

Разумеется, госпожа Редфилд не стала возражать против того, чтобы под запросами в банки стояла её подпись. И копию королевской бумаги, подумав, отправила капитану Кальве.

В конце концов, если вдруг кто-нибудь решился бы отнестись к этому документу неуважительно, тот сам себе был бы врагом!

Лавиния же поняла вдруг, что проголодалась просто смертельно. И неудивительно: время подкатывало к четырём часам дня, а завтрак был так давно, что даже вспоминать о нём было неловко.

– Ну, вот и план, – сказала она самой себе. – Отправлюсь в себе в «Лаванду», мадам Тома мне чего-нибудь да выдаст съедобного. А потом возьму Марджори и ещё раз навещу господина Камуана. Сдаётся мне, что отчёты об аналитике последних лет приобретают первостепенное значение…

* * *

Ограда из камней, деревянные ворота, окованные железом, красная крыша дома сквозь листву яблонь и персиковых деревьев; виноградник за спиной; солнце ощутимо клонится к горизонту; тишина, даже птиц не слышно…

– Такое ощущение, что мы просто вернулись на два дня назад, – Марджори поёжилась. – И в пространстве, и во времени.

Не ответив на это, Лавиния дёрнула за шнурок, и где-то внутри, далеко, послышался звон колокольчика.

– Господин Камуан, вы дома? – крикнула она. – Мы договаривались о встрече!

Шнурок, колокольчик, звон… и снова тишина.

– Вот Тьма… Я начинаю волноваться! – привстав на цыпочки, Марджори попыталась заглянуть через ограду, возвышавшуюся над её головой по крайней мере на полметра.

– Взлетать будешь? Нет? Тогда стой спокойно, – раздражённо одёрнула её госпожа Редфилд.

Впрочем, в данный момент её раздражало всё, и неудивительно: в последние час-полтора у Лавинии постоянно возникало ощущение, что против неё ополчилось всё кругом.

Мадам Тома не было в поместье, она отправилась проведать сына и внука, так что есть пришлось то, что на скорую руку сделала Марджори, яичницу с помидорами. Тоже неплохо, конечно, но коммандер-то мечтала об отбивной!

Секретарша честно изучила непросмотренные ранее отчёты по аналитике из числа тех, что хранились в поместье, но ничего полезного не нашла. Повторный обыск в кабинете Тезье тоже ничего не дал.

И вдобавок ко всему на звонки не отвечала Андреа Монтанари! Вот и думай теперь, то ли девчонка просто не слышит коммуникатора, то ли вскорости и её тело найдётся где-нибудь… в неподходящем месте.

Словом, у Лавинии были причины злиться, и она злилась. Со всей злостью она ещё раз дёрнула за шнурок, и в ту же минуту калитка отворилась, и спокойный голос проговорил:

– А если бы верёвочку оборвали?

– А что ж вы не откликаетесь? – прищурилась госпожа Редфилд.

– Ну, знаете! Могут быть у человека дела, от которых невозможно оторваться?

Почти уже выпалив что-то вроде «Не может быть таких дел, когда идёт следствие!», Лавиния вдруг увидела себя со стороны – покрасневшие щёки, искры из глаз, набрала в грудь воздуха так, чтоб почти лопалось… Увидела, выдохнула и расхохоталась.

– Простите, была неправа.

– Да что уж там, заходите!

Камуан распахнул калитку пошире. Пёс, валявшийся в тени на прохладных каменных плитах, шевельнул ухом и приоткрыл один глаз. Убедился, что визитёры знакомы и опасности для хозяина не представляют, снова закрыл глаза и задремал.

– Ну что, будете копировать? – спросил Камуан.

– Будем.

– Тогда ждите вот тут, на веранде, принесу. Вина хотите? Белого, холодного? Или лучше розового?

– Холодного, – расплылась в улыбке Марджори. – Цвет на ваше усмотрение.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Лавиния успела разлить по невысоким «пикардийским» стаканчикам розовое вино и даже выпить первый стаканчик, пока волшебный напиток не успел нагреться.

– Слушай, я вчера услышала странное, – вспомнила вдруг Марджори.

– Где? – поинтересовалась её хозяйка, лениво жмурясь на солнечные пятна среди листвы.

– На кухне, вечером.

Она сжато пересказала всё, что слышала накануне от мадам Тома.

– Значит, двойная бухгалтерия? – спросила Лавиния задумчиво.

– Или даже тройная. Знаешь, книга для хозяйки, книга для управляющего и книга для себя лично.

– Ты думаешь, Клод был в деле? Ладно, потом обсудим, – госпожа Редфилд оборвала разговор, услышав, как скрипнула в доме половица.

И в самом деле, на террасу вышел Камуан. В руках он нёс солидную стопку бумаг, которую и плюхнул на стол перед Марджори. Кое-где в бумагах торчали разноцветные закладки.

– Вот, держите. Значит, я это всё разложил по своему разумению, и цветом обозначил. Белые – те работы, которые заказывало государство. Их немного, всего три. Зелёные – от частных лиц и предприятий, но строго законные. Жёлтые – сомнительные. Красные – типа того расчёта по контрабанде, о котором я говорил, то есть, полностью вне закона.

– Вы считаете, что отчёты с белыми пометками не могли привести к смерти?

– Не знаю, госпожа коммандер, вам виднее. Как мне кажется, могло быть и такое. Ну, например, тут у нас было лет двадцать назад, хотели судоходство на Роне делать более интенсивным. Для этого надо было кое-где берега спрямлять, русло углубить, да и в устье всё поменять. И шлюзы ставить хотели…

– И что? – Марджори даже подалась вперёд, так ей было интересно.

– Ну, и заказали аналитический расчёт, все плюсы и минусы. Экология, главным образом. Аналитика делалась анонимно, и слава всем богам! Потому как результат очень не понравился Жеронам, де Бринье и ещё нескольким… инвесторам. Скандал был!.. – он зажмурился и даже причмокнул от удовольствия.

– То есть, строительство отменили?

– Отменили. Инвесторы подали в суд, потом в следующую инстанцию. А потом его величество прислал своего инспектора, и всё кончилось.

– Я помню эту историю, – задумчиво проговорила Лавиния. – Но подробностей не знала… Но вы правы, любая аналитика такого рода может стать смертельно опасной. Так, Марджори, вот кристаллы, займись копированием, – она вытащила из пространственного кармана бархатный мешочек.

Увидев, как рука женщины скрывается в непонятно откуда взявшейся щели в пространстве и снова выныривает, Камуан только крякнул, потом сказал с завистью:

– Эк вы ловко это проделываете! И много туда можно заложить?

– Много, – Лавиния пожала плечами. – Вот только если меня, например, убить, то всё содержимое этого хранилища пропадёт навсегда.

На копирование документов у Марджори ушло минут сорок. Время это не прошло впустую: госпожа Редфилд расспрашивала хозяина дома о жителях Жансона. Она никого и не знала толком, один раз побывала на вечеринке у мэра, вот и всё.

Камуан похмыкал, но отказываться не стал. В его картине мира каждый занимал своё место, но далеко не все выполняли те функции, к которым это место их обязывало, и отставной стражник обрисовывал эти несоответствия, не жалея красок.

– Брюссоло в качестве мэра был бы и совсем неплох, – говорил он, посасывая трубку. – Если бы его мадам реже в дела лезла. Ну ладно, когда она павлинов купила из денег, что были на украшение города выделены! В конце концов, клятых птиц, пока они молчат, можно считать украшением. Но вот её племянники – это сущее зло.

– Племянники? – подняла брови Марджори.

Копирование занимало только руки, так что болтать она могла сколько угодно, да и слушать ничто не мешало.

– Ну да, – энергично кивнул Камуан. – Детей у них не получилось, так мадам Брюссоло племянников тащит, двоюродных. Одного пристроила к нотариусу, ну, тот просто бездельник. А вот второй… Я когда работал в страже, даже досье на него собрал, очень уж парень в сторону криминала заворачивал. И с Брюссоло поговорил, чтоб родственничка укоротил. Тот, видно, поговорил, и всерьёз, потому что Роже Клерфон из города уехал, и до моего увольнения никто о нём не слышал. Ну, а сейчас, говорили мне, снова появился. Появлялся! – поправился он. – Где сейчас, не знаю. Я бы посоветовал Кальве за ним присматривать, да только кто меня спросит…

– А нотариус – это мэтр Дюрок?

– В Жансоне другого и нет, одному-то не всегда есть чем заняться. Дюрок… неплох. Ни разу не слышал, чтобы кого-то он обманул или документы неверно составил. Кто ещё? Ну, с Кальве и Дюфло вы познакомились, полагаю.

– Познакомились, и работаем вместо по делу об убийствах Тезье и мадам Камуан, – кивнула Лавиния. – Ну, насколько это получается.

Марджори подхватила нить разговора.

– Мне говорили, что там, в городской страже, назревает некий… внутренний конфликт.

– Не удивлюсь! И если Кальве пить не перестанет, скверно выйдет. Молодёжь хочет настоящей работы, значит, или будет уезжать из города, или потребует перемен.

– Ну, а остальные горожане? На кого обратить внимание?

Господин Камуан задумался. Вздохнул, выбил погасшую трубку, допил вино из своего стаканчика…

– Вот что, вы поговорите с баронессой де Брие. Она в дела не лезет, несколько лет назад обожглась изрядно и с тех пор держится в стороне. Но нос держит по ветру. И, в отличие от Люсиль Леруа, она не сплетница, а умная женщина. В общем, загляните к ней, вреда не будет. Кто ещё? Аптекарь Бюло – креатура супруги мэра, он её поддерживает всегда и во всём. Мадам Жанетт, портниха – тут я ничего сказать не могу, я от этого максимально далёк. Почтарь Бренвален – сухарь, от него лишнего слова не добьёшься. Правда, если уж говорит, так всегда по делу и уместно. Доктор Нильсен в Жансоне чужак, и своим так и не стал.

– Казалось бы, кто может быть ближе, чем медик, занимающийся твоими внутренностями? – хмыкнула Марджори. – Всё, я закончила!

Поблагодарив отставного стражника, Лавиния вернула ему бумаги и попрощалась. Марджори же, стрельнув в хозяйку глазами, привстала на цыпочки и чмокнула Камуана в загорелую твёрдую щёку.

Когда они вышли на дорогу между воротами фермы и виноградниками, небо было окрашено закатом во все оттенки алого.

– Прогуляемся чуть-чуть? – предложила секретарша. – Тебе же всё равно, откуда портал открывать?

Равнодушно пожав плечами, госпожа Редфилд повернула влево. Отчего-то она была не в духе, между бровями поселилась вертикальная морщинка, а губы нет-нет, да и искривляла саркастическая улыбка.

Покосившись на её недовольное лицо, Марджори поинтересовалась:

– Ты что хмуришься, случилось что-то? Или в разговоре прозвучало?

– Скорее, не прозвучало… – покачала головой коммандер. – Все случаи, упоминавшиеся Камуаном – из прошлых времён, словно о сегодняшнем дне ему сказать нечего. Или не хочется.

– Это же естественно! Сколько лет он в отставке? Для него жизнь в городе тогда и закончилась, вместе с прощальным ужином. По-моему, Камуан и не хочет знать новостей из Жансона, да и не особо приветствует гостей.

– Возможно…

– Ну, это ж не всё, из-за чего ты не в духе?

– Не всё. Что-то я упустила сегодня, какую-то важную деталь, и это не даёт мне покоя.

Марджори пожала плечами.

– Вспомнишь. Просто отпусти эту мысль, она вернётся. Давай-ка пойдём домой, что-то похолодало.

– Ты ж сама хотела погулять!

– Вот и погуляла, – буркнула Марджори, шагнув в портальное окно.

Заблудившаяся мысль и в самом деле вернулась, уже совсем глубокой ночью.

Лавиния без удовольствия поужинала – мадам Тома пока не вернулась, так что ели они холодное мясо и салат, – полистала расходные книги и с сожалением отложила их, решив завтра же вызвать аудитора. Приняла душ, легла и даже начала смотреть какой-то сон, когда что-то её разбудило. Сев на постели, она прислушалась: в доме тихо, в саду поёт ночная птица, из посёлка доносится собачий ленивый брёх…

Да что ж такое?

Она снова легла и стала перебирать с памяти все события этого длинного и суматошного дня: утреннее совещание в городской страже, разговор с мастером Кекспином, рассказы Камуана…

Совещание.

В городской страже.

Порезы на руках обоих убитых. Порезы… Клятва…

– Вот Тьма! – воскликнула Лавиния. – Никак они не могли давать клятву одновременно, потому что между смертью Клода и смертью его бывшей жены прошло три дня!