Текст книги "Мой любимый чемпион"

Глава 26. Прости, я не поеду

Будильник прозвенел вовремя. Саша открыла глаза, потянулась, бросила взгляд на часы. Пять тридцать утра. Она сползла с кровати, подошла окну и распахнула шторы. По крышам домов растекался желток майского солнца. Разбавляя сочную голубизну неба, в форточку лезли зелёные ветки клёна. В кустах под окном пели то ли жаворонки, то ли соловьи. Так громко, будто хотели перекричать друг друга.

Стараясь не шуметь, Сашка оделась, положила в сумку с формой старый отцовский шлем. Вытряхнула все сбережения из копилки. Крадучись, подошла и открыла дверь… Перед ней стояла Ба с чашкой в руках.

– А-а! – воскликнула Саша, вздрогнув от неожиданности.

– Какао хочешь? – шёпотом поинтересовалась бабушка.

– Ба, ты чего?!

– А ты?

– Я ухожу. Не волнуйся, я справлюсь.

Саша попыталась прошмыгнуть к двери, но Ба преградила ей дорогу.

– Разумеется, справишься! Только я – с тобой!

– Я опаздываю! Меня коневоз ждёт! – придушенным шёпотом воскликнула Саша, пытаясь прорваться к выходу.

Некоторое время они молча пыхтели, толкаясь в прихожей.

– А я сейчас закричу… – с угрозой прошипела Ба, не пропуская внучку.

– Не надо! – сквозь зубы попросила Саша.

– Точно закричу! – громким голосом сказала Ба.

– …Ты! …Ты! – задохнулась от негодования Саша.

– Знаю!

– Ты таблетки взяла?

Ба поняла, что победила, и пошла на мировую:

– Разумеется!. А мы куда?

– Увидишь, – сердито буркнула Саша.

Только сейчас она заметила, что Ба основательно подготовилась. Она была одета. Из кармана канареечного пиджака торчали солнечные очки. На ногах были кроссовки. На голове – соломенная шляпа. Саша вздохнула: Ба не проведёшь. Обе на цыпочках вышли за дверь.

Как Сашка и рассчитывала, они успели на первый автобус. Внучка всю дорогу дулась и обиженно таращилась в окно. Ба иногда поглядывала на неё, но вопросов не задавала.

У входа в конюшню их ждал коневоз – обычный джип с прицепом. Саша убежала. Через пятнадцать минут она вывела Джонатана. Конь был настроен миролюбиво: спокойно зашёл по сходням в прицеп, дал себя пристегнуть.

– Справку сразу приготовьте, – сказал водитель коневоза, защёлкивая замки. – А то нас ни туда не впустят, ни обратно не выпустят.

Бабушка вопросительно посмотрела на внучку.

– Справку?!

– Я сейчас!

Саша бросилась в административный корпус. Бабушка потопталась на месте, раздумывая, не пойти ли за ней.

Саша открыла железный ящик, взяла ключи с брелоком «Гусман В. Б., ветеринар». Рванула вперёд по коридору. И не сильно удивилась, когда обнаружила бабушку, бегущую рядом.

Ворвавшись в кабинет ветеринара, Сашка оглядела стол и полки, заваленные бумагами. Да тут за неделю не разберёшься! Но… Лиза говорила, что Венечка убрал справку и сразу кинулся за отцом. Значит, сунул её куда-то близко, в удобное место. Лиза видела Венечку со спины через окно. Получается, ветеринар стоял где-то здесь. Саша встала между подоконником и столом.

Вдруг за дверью раздались шаги.

– Что вам? А? – донёсся взволнованный голос бабушки, стоявшей на стрёме. – Как подкрались-то! Незаметно! Вам… кого?

– Мне к Гусману! Вениамину Борисовичу! – раздался мужской голос.

– Всем к Гусману! А зачем?!

– Лекарство отдать. Чтоб кобылу мою уколол, – недоумённо ответил мужчина.

– Так он ушёл! – слишком громко закричала Ба. – Только что! Буквально!

– Куда?

– Туда! Сейчас-сейчас. Покажу.

Саша слышала, как Ба уводит хозяина кобылы от веткабинета – словно куропатка от выводка птенцов.

– Вот так прямо пойдёте… До конца. А потом сразу направо. И по лестнице вверх. Бегите! Ещё догоните!

Сашка перевела дух и сосредоточилась. Вдруг её озарило: Венечка же левша!

Саша вытянула левую руку. Моментально открыла все три ящика – здесь были медикаменты, какие-то пробирки. Она просмотрела бумаги на столе – ничего не нашла. Тогда Саша заглянула в зазор между тумбой и столешницей. Зацепила за край лист бумаги формата А4. «Конь Джонатан, 10 лет», – прочитала она в первой строчке. Да!

Увидев Сашку, выскочившую из кабинета, Ба торопливо проглотила таблетку. Обе, не сговариваясь, ринулись вперёд.

– Александра! – не снижая темпа, строго спросила Ба. – Мы эту справку воруем? Или что?

Сашка на секунду задумалась.

– Справка Джонатана. Джонатан – наш конь. Значит, или что!

Пенка стремительно вскипала в турке. Мама перелила кофе в свою любимую фарфоровую чашку, сделала глоток. И тут раздался звонок в дверь.

На пороге стоял Осокин. Мама обняла его, он – её. «Замечательно начинается день!» – подумала мама.

– Проходи, я кофе сварила, – сообщила она, подталкивая Алексея в кухню.

– Molto grazie, – подыгрывая маминому настроению, ответил он. – Но у нас всего полчаса.

– Так скоро?! Боже! Надо моих будить!

Вручив Осокину чашку с кофе, мама пробежалась по коридору и распахнула дверь в комнату бабушки.

– Ма-ам?

Нет ответа.

– Мам, ты где?

В кровати, на балконе – никого.

– Опять эти твои дурацкие штучки?! Мам!

На ходу распрощавшись с хорошим настроением, мама ворвалась в комнату Саши. На самом деле она уже знала, что там увидит. Ничего. Кровать Саши была пуста.

– Отлично! Молодцы! – с горечью воскликнула мама.

Осокин с удовольствием сделал глоток и в очередной раз признал: Маша варит отменный кофе! Тут взгляд Алексея упал на чемоданы: большой мамин и маленький, собранный для Саши. Из кармана большого чемодана торчал листок в клетку. Алексей достал его и развернул.

В этот момент в кухне появилась мама. Вид у неё был обескураженный.

– Они сбежали! Обе!

Осокин протянул ей лист бумаги.

– Маш! Ты не это ищешь?

Торопясь, мама выхватила из руки Осокина тетрадный лист. И прочитала послание, накарябанное Сашей явно впопыхах: «Мама, прости. Я не поеду».

Джип с прицепом-коневозом медленно подъехал к шлагбауму и остановился напротив скворечника КПП. Водитель опустил стекло.

Радушно улыбаясь охраннику, Ба протянула справку в окно машины.

– Здрасьте! Вот! Пожалуйста!

Охранник надел очки. Взял бумагу и стал пристально её изучать. Сашка нервно трясла ногой. Ба незаметно положила ладонь ей на коленку.

– Спокойно, – едва слышно произнесла она.

Сашка не успокоилась, но трясти ногой перестала.

Охранник вдруг поднялся и вышел из своего скворечника. Он внимательно осмотрел коневоз, распахнул дверь и сунулся внутрь. Джонатан возмущённо заржал. В этот момент у Саши зазвонил телефон. Мама.

Не говоря ни слова, Саша показала экран Ба. Та отрицательно замотала головой: не отвечай. Саша сбросила звонок.

Прошло пять секунд. Семь. Десять. Телефон зазвонил снова. На этот раз – у Ба. Та сделала глубокий вдох – обычное упражнение мамы. И нажала кнопку «ответить».

– Мусечка, да! – восторженно закричала бабушка.

– Вы где?! – раздался возмущённый голос мамы.

– У нас всё хорошо! Не волнуйся!

– Что значит – не волнуйся?! У Саши билет на самолёт!

– Мусечка… с Италией не получится!

– Вы что, с ума сошли? Обе?!

В этот момент охранник нехотя протянул в окно справку:

– Всё в порядке, проезжайте.

Шлагбаум поднялся. Коневоз выехал из конюшни.

Ба отодвинула телефон на расстояние вытянутой руки.

– Очень плохо слышно! – закричала она. – Связь плохая! Целую, Мусечка! Сашка тоже! Хорошего путешествия! Пока!

И дала отбой.

Мама застыла посреди гостиной, обескураженно слушая гудки в трубке. Как они могли так с ней поступить?!

Подошёл Алексей. Тактично кашлянул.

– Маш, ты расстроена. Я понимаю…

Он сделал паузу, ожидая реакции мамы. Та молчала.

– Но ведь изначально так и планировалось! Мы летим вдвоём. Вера Васильевна остаётся с Сашей. Разве нет? – вкрадчиво уточнил он.

– Да.

– Получается, ничего не изменилось! Ну, билет Сашин пропадёт. Бывает. Это не страшно. Ведь так?

– Так.

– Тогда одевайся! Ты же не полетишь в пижаме! – с энтузиазмом воскликнул Осокин. – И быстрее, чёрт возьми! Иначе – прощай, Италия! Прощай, мечта!

Мама с сомнением посмотрела на него. И не нашла, что возразить.

– Ба! Опаздываем.

Бабушка бросила острый взгляд на Сашу, чтобы оценить степень её беспокойства. Поняла, что внучка не шутит, и обратилась к водителю:

– Простите. А можно нам… как-нибудь… побыстрее?

Водитель хмыкнул:

– Вот если сейчас направо, выйдет быстрее. Но там – кирпич! Частная территория. Туда нельзя.

– Голубчик! Миленький! Это чужим нельзя! А мы-то свои!

Коневоз притормозил, как будто задумался. И повернул направо.

На машине Осокина они въехали на стоянку аэропорта. Лёша вынул из багажника два чемодана – свой и мамин. Он так резво двинулся вперёд, что мама едва за ним поспевала.

– Лёш, подожди!

Осокин остановился.

Мама догнала его, держа телефон в руке.

– В Милане плюс 29, – сообщил ей Алексей. – Ты солнечные очки взяла?

– …Сашка не отвечает, – с трудом скрывая тревогу, сказала мама.

Алексей вздохнул и направился ко входу в терминал. Мама последовала за ним, лихорадочно набирая номера в телефоне.

Они изучили табло и заняли очередь, чтобы сдать багаж.

– Хочешь на ужин стейк по-флорентийски? – переставляя поочерёдно оба чемодана, спросил Алексей.

Он всеми силами старался вернуть праздничное настроение, которое было у обоих сегодня утром. Мама посмотрела на него отрешённым взглядом.

– …И бабушка тоже. Трубку не берёт.

Терпение Осокина лопнуло.

– Маш, ты меня слышишь вообще? Вера Васильевна – с Сашей! Саша – с бабушкой! Всё нормально. Хватит уже себя накручивать!

Мама вздрогнула и посмотрела на Осокина так, как будто впервые увидела. Лёша в очередной раз пододвинул оба чемодана и отвернулся.

Кирилл и Лиза вместе с Ириной Владимировной уже прошли маршрут ногами и сейчас разминали коней в предманежнике. Здесь были установлены несколько невысоких несложных барьеров. Спортсмены из разных команд прыгали их один за другим, выстроившись в очередь.

Ирина Владимировна решила, что достаточно. Она подозвала Кирилла и Лизу к бортику, чтобы проинструктировать.

– Маршрут сложный! Сами видели. После системы не расслабляемся! Режем угол! А не делаем вольт до горизонта, как вчера! Да, Лиза?

Неожиданно за спиной Ирины Владимировны прошла Саша вместе с Джонатаном. Кирилл вспыхнул от радости. У Сашки получилось! Они здесь!

– Кирилл! В чём дело? Соберись!

Ирина Владимировна оглянулась. Сашу в этот момент заслонили другие спортсмены. У Кирилла была секунда, чтобы отвлечь Ирину Владимировну. Он резко взнуздал Галифакса – тот поднялся на дыбы.

– Тихо, тихо… – мгновенно отреагировала тренер. – Спокойно.

Конь встал на четыре ноги. Ирина Владимировна взяла Галифакса под уздцы, погладила по морде. Снова оглянулась. Увидела удаляющуюся спину Саши и зад Джонатана.

– Это кто там? Самарина, что ли?

Лиза отъехала от бортика, загородив обзор:

– Нет, Ирина Владимировна! Вам показалось!

Тренер с прищуром вглядывалась вдаль. Но Саши уже не было видно. Ирина Владимировна подозрительно посмотрела на Лизу, на Кирилла.

До стойки регистрации остался один шаг. Осокин передвинул оба чемодана и остановился у красной черты. Мама встала рядом. Вдруг затренькал мамин телефон.

– Да! – поспешно ответила она. – Ирина Владимировна?

– Простите, а… Саша сейчас с вами? – раздался в трубке голос тренера.

– Нет. Почему вы спрашиваете? – ещё больше занервничала мама.

– По-моему, я её только что видела. Здесь. На стартах. Вместе с Джонатаном. Вы выступать собрались?

– Что?! Нет, конечно!

– Ну… ладно. Может… я обозналась, – неуверенно протянула Ирина Владимировна.

Маму вдруг осенило: Ирина Владимировна не ошиблась. Сашка с Ба поехали на турнир. Сашка стартует. Перед глазами мамы мелькали фрагменты вчерашнего вечера, в ушах звучали обрывки фраз. Настороженная интонация Ба. Взгляд Саши, когда она узнала о билетах в Италию. Недовольный? Нет. Раздосадованный. Как будто внезапная поездка стала очередным препятствием на пути к цели. Её решительное: не поеду. Усталость дочки и внутренняя сосредоточенность. На чём? На ком? Мама поняла, что не заметила главного. В отличие от Ба, она оказалась так далека от того, что важно для Сашки. От того, что в действительности с ней происходит. Как будто мама жила одной жизнью, а дочь – другой. Маме стало страшно. Стыдно. Нехорошо. Ещё минуту назад она злилась на Ба и Сашку за глупый побег. Но сейчас осознала: всё не так. Саша идёт к своей цели. Ба понимает её и поддерживает, как может. А мама – нет. Не поддерживает. Не понимает. И даже мешает – вольно или невольно. Но… раз Ирина Владимировна не знает, что Саша делает на турнире, дочка рискует вдвойне. «Господи, что она задумала?» – ужаснулась про себя мама.

Тем временем освободилась ближайшая стойка регистрации. Осокин подхватил чемоданы и ринулся вперёд. Он обворожительно улыбнулся сотруднице авиакомпании, положил перед ней свой паспорт с билетами и оглянулся на маму.

– Маша, паспорт давай!

Мама была как замороженная. Она смотрела на красную черту под ногами и не могла её переступить.

– Лёш, я… наверное… не поеду, – медленно и отчётливо произнесла она.

Осокин резко развернулся к ней всем корпусом:

– Что значит не поеду?

– Я нужна здесь. Маме и Сашке.

– Маш! Что за детский сад! – раздражённо сказал Осокин. – Хочу – поеду! Не хочу – не поеду!

– Может быть. Но я не могу по-другому.

Тут из-за спины мамы возник взволнованный пассажир, обвешанный сумками и рюкзаками.

– Извините, вы проходите? – с напором спросил он. – Время-то идёт!

Мама посторонилась. Обогнув её, пассажир бросился к свободной стойке. За ним – жена и дети.

– А как же наши планы? – произнёс Осокин. – …Италия! Мечты!.. Наши песни вдвоём! Для тебя это ничего не значит?

– Моя семья важнее.

– А я?! – в сердцах воскликнул Осокин.

Сотрудница авиакомпании уже взвесила оба чемодана и нацепила на них бирки. Но отправлять их по багажной ленте не торопилась.

– Простите, – вмешалась она. – Вы летите или нет?

– Нет, – сказала мама. – Лёша, дай, пожалуйста, мой чемодан.

Осокин не двигался.

– Маша, послушай! – сказал он срывающимся голосом. – Я столько времени ждал, старался, пытался. Я верил, что у нас всё получится! Любовь. Семья. Жизнь. Я и дальше готов! На многое – ради тебя! Веры Васильевны. Саши. Но! Если сейчас ты уйдёшь, это конец. У нас с тобой больше ничего не будет. Всё закончится. Понимаешь?

Очередь за маминой спиной притихла, как будто никто никуда не торопился.

– …Понимаю, – сказала мама.

Она перешагнула красную черту и сделала несколько шагов к стойке регистрации.

Осокин просиял от счастья.

Но мама сняла с багажной ленты свой чемодан.

– Я не поеду. Прости.

Развернулась и пошла прочь, не оглядываясь.

Она чувствовала: Лёша смотрит ей вслед, но не видела выражения обиды и отчаяния на его лице. Все свидетели этой сцены замерли на несколько секунд, провожая маму взглядами.

Первой очнулась сотрудница авиакомпании:

– Регистрация заканчивается, – строго сказала она Осокину. – Вы летите?

Тот с трудом пришёл в себя:

– …Да.

Девушка, не глядя на Осокина, припечатала ладонью к стойке его паспорт и посадочный талон.

– Проходите! Не задерживайтесь!

Глава 27. Давай, Джоник! Наш выход

В идеально чистом голубом небе, задрав клюв вверх, летел белоснежный самолёт, похожий на чайку. Мама безучастно следила за его полётом из окна такси, равнодушно слушая телефонные трели, и размышляла: ответить? нет?

– Алё?

– Здравствуйте, Мария Александровна, – раздался взволнованный голос химички. – Я насчёт Саши.

– Да?

– Так получилось, что мы вчера… на диагностической… всем классом видели её выступление.

Мама вздохнула.

– Простите, но. Это не праздное любопытство. Саши сегодня нет в школе. С ней всё нормально? Как она себя чувствует?

– С Сашей всё хорошо, – стараясь быть убедительной, проговорила мама. – Она не пришла, потому что сегодня стартует.

– Что-о? Но ведь она же. Вчера.

Гаянэ Вараздатовна выразительно замолчала. Пауза затянулась.

– Гаянэ Маразма… – мама закашлялась. – Вараздатовна! У Саши сегодня турнир. Она в понедельник придёт и всё напишет.

– Вы думаэте, я о химии бэспокоюсь? А что с Сашэй – мнэ всё равно?!

– Нет, что вы! – возразила мама, хотя именно так она и думала.

– Хочу, чтоб вы знали: мы всэ за неё болеэм! – с чувством сказала Маразматовна и отключилась.

– Спасибо, – ответила мама, хотя её уже никто не слышал.

Самолёт-чайка накренился на одно крыло, ложась на курс, взмыл в небо и исчез в вышине.

Маразматовна торопливо шагала по пустынному школьному коридору. Настолько быстро, насколько ей позволяла узкая юбка-карандаш и каблуки. Сейчас у её класса должен быть факультатив по литературе. Но она только что узнала, что преподаватель заболел. Возможно, 9-й «Б» проведал об этом раньше и разбежался. С них станется.

Около кабинета литературы химичка притормозила. Прислушалась. Вроде тихо. Неужели, ушли? Формально они ничего не нарушили. Тем более суббота. Прекрасная погода. И литература – не химия. Но всё-таки. Гаянэ Вараздатовна распахнула дверь.

Одноклассники Саши облепили Женю Сосновского, который держал в руках ноутбук. Все они напряжённо таращились в экран.

Увидев на пороге химичку, школьники беззвучно расползлись по местам. Один Сосновский остался сидеть на парте. Но зато он успел молниеносно захлопнуть крышку компьютера. Наступила тишина.

Гаянэ Вараздатовна обвела взглядом свой класс. Все следили за ней настороженно, не ожидая ничего хорошего.

– Сосновский! – грозно произнесла химичка. – Ты вчэра смотрэл трансляцию! На диагностичэской!

– А чё я-то сразу? – затянул Женя. – Ну, смотрел!

В полной тишине Гаянэ Вараздатовна направилась к нему. Класс с интересом следил за происходящим.

– …Можэшь включить?

Брови Сосновского взлетели вверх. Не отрывая изумлённого взгляда от химички, он поднял крышку ноутбука.

– На старт приглашается. Кирилл Полищук, Россия! – раздался голос комментатора.

Гаянэ Вараздатовна бросила взгляд на экран.

– Саша ужэ выступила?

– Нет пока, – подала голос Ника.

Маразматовна оглянулась. Ника съёжилась под её грозным взглядом.

– А куда это вы всэ разбэжались? – неожиданно спросила химичка. – Нэ видно же ничэго!

Одноклассники Саши удивлённо переглянулись и потихоньку стали снова собираться у экрана компьютера. Но своё место рядом с ноутбуком Сосновского Маразматовна никому не уступила.

Андреич сидел в тележке на детской подставке и был страшно рад такому способу передвижения по супермаркету. Время от времени он тыкал пальцем в яркие коробки с цветными этикетками, требовательно вереща:

– А! Э!

Уставшая спорить с сыном Полина послушно складывала всё это в тележку. И возвращала на полки, пока он не видел.

Оказавшись в кондитерском отделе, Андреич воодушевился.

– О-у! Э-а! – вопил он, показывая на торты, украшенные кремовыми розочками, утыканные «смешариками».

Тайком от сына Полина положила в тележку скромный низкокалорийный торт. Потому что спортсменам жирное – вредно. И всё-таки у неё повод – не праздник.

На стоянке, загрузив Андреича в детское кресло, а продукты – в багажник, Полина отправила голосовое сообщение:

– Маруся, приветики! Вы уже в самолёте? В любом случае, не хочу тебя беспокоить. Я кратко. К Вере Васильевне сегодня заеду, не волнуйся. И завтра с Андреичем вместе погуляем.

Подумала. И записала второе сообщение.

– Знаешь, я… торт купила. На конюшню. Сашка же упала! Значит, тренеру – тортик! Вам не до этого, я понимаю. Но… традиции надо соблюдать. Подъеду завтра, с тренером Сашкиным пообщаюсь. То да сё. Ну, пока!

Отправила и задумалась.

– И ещё. Я вчера тебе не сказала. А зря. Сашка отлично прыгала. Егор был прав – она очень способная. И главное – она хочет прыгать! И может. А я была дурой. Если что… я бы её тренировала. Сашке привет!

Как только Полина села за руль, пришло ответное сообщение: «Я не полетела. Саша стартует на Джонатане. Еду к ней».

– Что-о?!

Андреич, испуганный воплем мамы, выронил бутылку с соком. Подумал пару секунд. И заревел.

В предманежнике было пусто. Все участники маршрута на 135 сантиметров, кроме Саши, уже выступили.

Немного разогрев Джонатана на рыси, Сашка подняла его в галоп. Прыгнула препятствия, зайдя слева. Через вольт поменяла направление и прыгнула те же препятствия справа. Время от времени она бросала взгляд на монитор над головой. И внимательно слушала, что говорит комментатор:

– По итогам первого дня турнира Кирилл Полищук вышел на семнадцатое место в рейтинге. Пара Полищук – Голифакс заходит на систему… Серия прыжков…

Саша пустила Джонатана рысью и, крутя головой, следила за выступлением Кирилла.

– Поступательное улучшение результата – отличительная черта этого спортсмена. Судя по статистике предыдущих стартов… у него крайне редки провалы. Будем надеяться, и в этот раз обойдётся без штрафных очков.

Ба казалось: она неудачно выбрала место на трибунах. Что-то рядом с ней шумело и отвлекало – как будто огромный пёс хрипло дышал ей в затылок. Ба даже обернулась. Никакого пса не было. Она заставила себя сосредоточиться на том, что происходило в манеже. Тем более выступал Кирилл.

Каждый раз, когда он заходил на барьер, Ба непроизвольно набирала воздух в лёгкие и замирала. Прыжок! Видя, что обошлось, бабушка переводила дух. Но только до следующего препятствия. Всё-таки болеть за спортсмена – очень нервное занятие. Особенно если знаешь, сколько за каждым таким прыжком падений, переживаний и упорных тренировок – до чёртиков в глазах. Ба от души желала Кириллу пройти маршрут, победить. И совершенно не думала о том, что сейчас они с Сашкой – конкуренты.

То ли от нервов, то ли из-за бессонной ночи ей было трудно сосредоточиться. От Кирилла мысли перескочили к Саше: как она? Где? Голодная или нет? Успела ли размяться? Боится или полна решимости? И тут же подумалось о Мусе. Ба взглянула на телефон, увидела одиннадцать неотвеченных вызовов и почувствовала острый укол угрызений совести. Честно говоря, она и Сашка поступили сегодня с Мусей ужасно некрасиво, глупо, по-детски, но… Что сделано, то сделано. Иначе они не могли.

Пёс по-прежнему хрипло дышал около уха, обдавая жаром затылок. Да что ж такое? Откуда эти странные звуки? Наверное, это из-за вентиляции? Или кондиционеров? Или что у них здесь ещё?

Кирилл заканчивал маршрут. Осталось всего два препятствия. На трибунах наступила напряжённая тишина. Тут Ба поняла, что звуки, которые она слышит, не от камер или кондиционера. И пёс здесь ни при чём. Это её сердце толчками качает кровь, которая стучит и пульсирует в ушах. Интересно. На всякий случай она достала таблетницу. И съела последнюю таблетку.

Телефон в руках Ба завибрировал. Мусечка.

– Да? – обречённо отозвалась Ба.

– Тебе совершенно не идёт эта шляпа! – мстительно проговорила мама. – Уфф! Давно хотела это сказать.

– Моя – что? – Ба, схватившись рукой за шляпу, озиралась по сторонам. – Ты где?!

– А ты? – ехидно произнесла мама в трубку.

Извиняясь и улыбаясь, она пробралась по рядам и плюхнулась рядом с Ба.

– Чего телефон не берёшь?

– Мусечка! – искренне изумившись, воскликнула Ба. – Я думала, ты уже в Италии!

– Погода нелётная. Сашка скоро?

– Сейчас.

В предманежнике по-прежнему было пусто и гулко. Саша крутила вольты на Джонатане, стараясь не упускать из вида экран, где транслировали в рапиде лучшие прыжки Кирилла.

– Пара Полищук – Галифакс закончила выступление без штрафных очков за 55 целых 21 сотую секунды, – сообщил комментатор.

Саша уже сравнила время Кирилла со временем лидера – Ержана Садыкова, Казахстан. Кирилл проиграл первому месту семь секунд и оказался девятым. Сейчас он делал круг по манежу: его фотографировали, сверкали вспышки.

Саша наклонилась к уху Джонатана:

– Давай, Джоник! Наш выход.

И шагом выехала из предманежника.

– …Это был последний участник маршрута с высотой препятствий до 135 сантиметров, – проговорил комментатор в пустоте.

Бабушка и мама на трибунах изумлённо переглянулись.

– Что значит – последний? – ничего не понимая, спросила мама.

– Только не это, – с ужасом проговорила Ба. – Гос-споди, пожалуйста! Будь человеком!

Полина уронила ложку в кастрюлю с супом.

– Что-о?! – второй раз за день закричала она.

Андреич удивлённо уставился на неё. Но сдержался и не заплакал.

– Как послэдний? Почему послэдний?

Маразматовна требовательно обвела глазами 9-й «Б» и остановилась на Сосновском.

– А чего я-то опять? Откуда я знаю? – привычно возмутился тот.

Трибуны оживились. Зрители вставали, разминались. Кто-то уже пробирался по рядам, чтобы занять очередь в кафе.

Саша окаменела в нескольких метрах от выезда на боевое поле. Значит, всё напрасно? Всё – зря?!

– Нет! – выдохнула она в отчаянии.

Её взгляд метнулся к Ба на трибунах. И вдруг она увидела… Мама?!