Текст книги "Мой любимый чемпион"

Глава 7. Побег

«Нет, – думала Саша, глядя сквозь городские пейзажи, мелькающие за окном автобуса. – Это невозможно! Нет». Она ничего не замечала. Ни серо-голубых улиц, однотонных в рано подкравшихся сумерках. Ни равнодушно мигающих светофоров. Ни прохожих, чьи тёмные силуэты торопливо пересекали жёлтые пятна витрин. Она сама и всё вокруг слилось для неё в единое ощущение: того, что происходит, не может быть. Невозможно, чтобы у неё так просто забрали Джонатана. Какая связь между тем, что мама поставит свою подпись на каких-то там бумагах, и Джонатаном? С запахом его гривы? С тёплым дыханием? С тем, что он – последнее живое и настоящее, оставшееся от папы? Нет, это невозможно. Нет.

Саша чудом не пропустила нужную остановку. Просто мозг привычно среагировал, когда автобус выехал за город. Вдоль дороги потянулись поля, кривые дощатые заборы, заправки, гипермаркеты с парковками и показалась знакомая деревня с церковью на холме.

Надо что-то делать, что-то придумать…

Саша бегом помчалась к леваде, где обычно гулял Джонатан. Незнакомые лошади – одна белая, другая вороная – встретили её равнодушными взглядами.

– Джоник! Ты где?! – на всякий случай крикнула Саша.

Но Джонатана здесь не было.

Ворвавшись в конюшню, Саша, не чуя ног, пролетела по коридору. С усилием откатила металлическую дверь денника. На крючке висела верёвка – корда, свёрнутая в петлю, как удавка. Джоника не было. Пусто. «Нет, этого не может быть!» – в сотый раз подумала Сашка и бросилась на улицу.

Она бежала от одной левады к другой, зовя Джонатана.

– Джоник-Джо! – выкрикивала она имя, придуманное папой.

Джонатана нигде не было. Ужас необратимой потери накрыл Сашу ледяной волной. Она узнала это чувство. Оно было ей знакомо.

– Джоник! – отчаянно закричала она.

Вдруг от группы лошадей отделился Джонатан и устремился к Саше. Он подбежал и положил голову ей на плечо. Чувствуя, как кошмар отступает, Саша обняла коня за шею.

– Ты здесь, Джонатан! Мы вместе! Я с тобой!

Конь влажно и тепло дышал ей в ухо. Он так знакомо пах счастьем, которое было когда-то… Он стоял рядом, он узнал её. Ничего ужасного не случилось.

К леваде с седлом в руках подошла ровесница Саши – Лиза, дочь хозяина конюшни. Удивительно, как она была похожа на первую красавицу Сашкиного 8-го «Б» класса Нику, хотя они понятия не имели о существовании друг друга. Обе – с прямыми спинами, абсолютно уверенные в своём превосходстве, красивые, довольные и счастливые от того, что жизнь – прекрасна и принадлежит только им.

– Твой? – спросила Лиза, пристраивая тяжёлое седло на перекладине левады, чтобы передохнуть.

– Мой, – ответила Саша.

– А говорили, его продали… – равнодушно протянула Лиза.

– Враки.

Саша не хотела это обсуждать.

– Да? А коневоз за кем приехал?

Сашка оглянулась. На территорию конюшни въезжал коневоз.

– Пока, увидимся, – сказала Лиза и, переступая изящными ногами, как породистая лошадь, понесла своё седло дальше, к ближнему корпусу конюшни.

Саша смотрела на парковку. Коневоз, разворачиваясь, лавировал среди других машин, словно неповоротливый жук. Следом за ним у КПП появился джип, которым рулил Барабас. Перед джипом опустили шлагбаум.

Саша посмотрела на Джонатана, на коневоз, на Джонатана. Решившись, она открыла леваду. Джоник покорно стоял у ограждения, не собираясь выходить. Саша решительно взяла его за недоуздок и вывела на тропу.

– Джонатан! Иди в поле! – сказала она, легонько подталкивая коня. – Только недалеко. Я тебя потом заберу. Слышишь? Понимаешь меня?

С КПП доносились звуки скандала. Судя по всему, Барабас не оформил пропуск, и теперь охрана не пускала его на территорию.

– Да я.! – орал Барабас. – …Да вас!. С этой чёртовой конюшней!

Впопыхах Саша не закрыла леваду и не заметила, как следом за Джоником, настороженно озираясь, вышли ещё два коня.

– Э-эй! А вы куда? Давайте назад! – заметалась Саша, когда увидела, что за ней с Джонатаном увязались эти двое.

Она замахала руками, пытаясь загнать коней обратно, но те разошлись в разные стороны, и ничего не получилось.

Тем временем скандал на парковке достиг апогея. Охранник в сердцах что-то крикнул Барабасу, а тот в ответ яростно нажал на клаксон.

Резкий звук испугал коней. Все трое вскинули головы. Джонатан шарахнулся вбок, тревожно заржал, раздувая ноздри. Замер. И вдруг рванул вперёд. Но не в поля, а к дороге. Двое других тоже понесли.

– Стойте! Не-е-ет! Джонатан! Туда нельзя! – заорала Сашка.

Но кони словно обезумели. Они мчали за Джонатаном, который рвался к шоссе, как будто перед ним был берег моря. Как будто вместо шума машин от дороги доносился рокот волн. Ветер трепал его гриву, и Джонатану казалось, что всё лучшее, что было, вдруг вернулось – этим сумасшедшим галопом, встречным ветром, свободой!

– Сто-о-о-ой!

Сашка знала, что ей не догнать коней, но всё равно бежала следом. Она спотыкалась, падала на кочках, поднималась и снова мчалась вперёд.

– Джонатан! Остановись!

Всё было бесполезно. Кони отдалялись от неё, мелькая в оранжевых отсветах фонарей, похожих на отблески пожара.

Лиза с трудом пристроила седло в амуничнике, облегчённо вздохнула, вышла в коридор и вдруг услышала доносящиеся с улицы крики. Она зашла в ближайший денник, в углу которого, похрапывая, жевала сено чья-то кобыла. Лиза поднялась на цыпочки и посмотрела в окно. Три чёрных силуэта с развевающимися хвостами и гривами мчались через поле к шоссе. В темноте за ними бежала, отставая, маленькая фигурка Саши.

– …Мусечка, запомни! – сказала Ба. – В любом салате есть только два главных ингредиента: нарезка и заправка!

В кухне было светло и жарко. На плите скворчала маслом сковорода. Мама от души била по кускам мяса специальным молотком. От каждого удара оставались квадратные вмятины, что делало отбивные похожими на вафли. Ба филигранно резала помидоры, лук, редис и огурцы – вдумчиво, соразмеряя один кусочек с другим, как будто собиралась сложить из них пазл.

За окном выл ветер. Он бушевал на балконах, сердито передвигая пластмассовые стулья. Стонал в форточках и устраивал сквозняк, если в квартире было открыто больше одного окна. В доме напротив он трепал бельевую верёвку – как хулиган, который старается стрясти с прищепок все эти футболки, трусы и простыни. Он швырялся снегом, засыпая дорожки, скамейки, дома. Метался во дворах и выл в переулках, надеясь убедить всех, что он здесь – главный и надолго. Может, навсегда.

В углу кухни урчал телевизор. Ни мама, ни Ба не обращали на него внимания. Но для общей картины он был необходим – как третий собеседник, достаточно равнодушный, чтобы разрядить обстановку.

– А где Саша? – мама задала вопрос, которого Ба ужасно боялась.

– …Соль передай, пожалуйста. И перец, – ответила Ба.

Она чувствовала себя круглой дурой. Куда как просто было отпустить Сашку на конюшню! Заключить с ней молчаливый договор о поддержке. Но на часах уже полвосьмого, а Саши нет! И отвечать за это придётся Ба. Чтобы скрыть беспокойство, бабушка сосредоточенно занималась заправкой салата: две ложки оливкового масла, одну – кунжутного, перец белый и чёрный, каперсы и соль, пятнадцать капель сока лимона – что бы ещё? Ба придумала сухой чеснок, горчицу, розмарин, соевый соус. Жаль, процесс приготовления салата не может длиться вечно.

Мама молча радовалась тому, что ситуация с Джонатаном наконец разрешилась. Сегодня днём она встретилась с покупателем, подписала договор, и сейчас этого коня должны забрать с конюшни. Мама улыбалась: исчезла проблема, которая так долго её мучила. Теперь они с Сашкой по-настоящему выскочили в новую жизнь, оставив прошлое позади. Впереди было что-то другое, неизведанное. Мама надеялась на лучшее и строила планы, как они вместе будут выбирать: встречать Рождество на море или в горах? И чем Сашка будет заниматься: шахматами или всё-таки танцами? И все втроём обязательно пройдутся по магазинам, чтобы накупить ненужной чепухи.

Неожиданно в тишине прорезался голос из телевизора.

– Чрезвычайное происшествие в Ильинском районе, – сообщила ведущая новостей. – Трое коней выскочили на автомагистраль.

Мама схватила пульт и прибавила звук.

– Кони парализовали автомобильное движение и стали причиной нескольких аварий. Подробности – у нашего корреспондента.

…На обочине дороги стояли машины, мигающие аварийками. Сотрудники ДПС ходили между ними, переговаривались с водителями, что-то записывали в протоколы и фотографировали увечья: разбитые стёкла, выбитые фары, помятые бамперы. На переднем плане возник корреспондент с микрофоном.

– Удивительную картину наблюдали сегодня водители на Ильинском шоссе! – воскликнул он. – Им навстречу бежали кони! За моей спиной вы видите припаркованные машины. Это те, кому сегодня не повезло. Им не удалось избежать столкновения с конями.

Камера взяла более общий план. Оказалось, что рядом с корреспондентом мнётся взъерошенный дядька. Вид у него был такой, что хотелось накапать ему валерьянки.

– Что вы почувствовали, когда увидели лошадей на дороге? – спросил корреспондент.

– Да я обалдел! – вдруг заорал дядька в микрофон. – Еду, а навстречу – они! Кони! И тут – бац! Прямо копытом мне в бампер! Теперь придётся менять!

– Службе МЧС и сотрудникам местной конюшни удалось остановить животных, – сообщил корреспондент, оттесняя дядьку за границы кадра. – Очевидцы предоставили нам видеозаписи. Если бы я не видел это собственными глазами, я бы не поверил, что такое вообще может быть!

На экране замелькали чёрно-белые картинки, снятые видеорегистратором: кони мчатся по шоссе. Животные шарахаются от автомобилей, держатся друг за другом. Вдруг конь, который шёл первым, вырывается вперёд и… перепрыгивает через машину. За кадром звучит голос водителя. Нецензурные слова в его речи запикиваются:

– Ты смотри, а? Это же пик-пик-пик! Видишь? Он же сейчас нашу тачку снесёт!!! А-а! Пик-пи-пик!

Кадр с прыжком через машину в новостях показали дважды. Второй раз – в замедленном темпе, в рапиде, как будто конь был фигуристом, мастерски исполнившим тройной тулуп. Вот на экране возникла грива и чёрный бешеный глаз. Вот конь взлетел над капотом – машину накрыла тёмная тень. Вот мелькнули задние копыта, и по стеклу поползла паутина трещин. Мама замерла с вилкой в руке, забыв про отбивные на сковородке.

– Погоди-погоди! – не веря собственным глазам, произнесла она. – Да это же. Джонатан!

Бабушка тревожно посмотрела на маму, потом в телевизор, потом снова на маму. И не нашлась, что сказать.

– А где Саша? – снова спросила мама.

– На конюшне, кажется.

– На какой ещё конюшне? Что она там делает? Опять эти ваши дурацкие штучки?

Мама дрожащими руками схватила телефон и не без труда набрала Сашкин номер. Ба скрестила пальцы на удачу. Она понятия не имела, что произошло, но чувствовала, что сегодня им троим удача очень пригодится.

– Саша, алё! – закричала мама в трубку. – Сашка! Ты где?

Глава 8. Гос-спо-диж-тыж-бо-жеж-мой!

Отделение полиции располагалось в старинном здании провинциального вокзала. Двухэтажный павильон с витиеватыми карнизами, фигурными окнами, башенками и покатой крышей казался мило-мультяшным, как заставка к фильму Диснея. «Надо же! С виду полиция совсем не страшная», – слегка удивилась про себя Саша. Полицейская машина, в которой её вместе с Лизой, тренером Ириной Владимировной и отцом Лизы – владельцем конюшни – доставили в отделение, сияла огнями, словно новогодняя гирлянда. Как ни странно, это создавало ощущение праздника.

Но внутри вокзала Саша увидела иную картину. Тяжёлая входная дверь упиралась в рамку металлоискателя, у которой стояли двое постовых. Коридор хаотично пересекали люди в форме: они появлялись из одной железной двери, стремительно шли к другой, такой же железной, и скрывались за ней, открыв её карточкой-ключом. За стеклом кабинета, похожим на билетную кассу, дежурная что-то выясняла по телефону суровым голосом.

Саша сидела на скамейке, прислонившись спиной к стене, и болтала ногами. Наверное, со стороны это выглядело слишком беспечно, но ей просто необходимо было совершать какое-то успокаивающее действие. Скамейка находилась в комнате с открытой дверью, на которой висела табличка: «Инспектор по делам несовершеннолетних».

Рядом с Сашей сидела девушка в форме. Саша думала, что инспектор должен быть злобным, старым и худым. Но девушка была совсем юной, мягкой, как булочка, и улыбчивой.

Саша натянула капюшон на глаза и спрятала грязные руки в рукавах толстовки.

– Шоколадку хочешь? – спросила инспектор.

От улыбки у неё на щеках появились обаятельные ямочки.

– …Хочу.

Это было первое слово, сказанное Сашей с того момента, когда она – осипшая от крика и ослепшая от слёз – застыла, задыхаясь, посреди поля, поняв – ей не остановить коней. Саша равнодушно смотрела на людей, которые бежали к ней, поскальзываясь в грязи. Это были отец Лизы и тренер Ирина Владимировна. Она не отвечала на их вопросы, не пыталась врать или оправдываться. «О чём ты думала?! Гос-спо-диж-тыж-бо-жеж-мой?!» – вопрошал кто-то из них. Да ни о чём. Вообще ни о чём Саша не думала и думать не могла.

Инспектор протянула ей шоколадку и смотрела, как Саша медленно разворачивает обёртку.

– Всё-таки зачем надо было выпускать этих коней?

– Я могу не отвечать?

– Можешь.

Саша откусила шоколадку и стала сосредоточенно жевать. Инспектор взглянула на неё, понимающе улыбнулась своими ямочками и больше вопросов не задавала.

Пострадавшие водители сбились в коридоре полицейского участка отдельными группами. Из разных компаний автовладельцев доносились реплики:

– Ощущения… прям жесть! И, главное, не знаешь, что у них на уме!

– Понятно! Кони правила дорожного движения не изучают!

– Бампер – это, считай, повезло! У меня – крыло и дверь ещё!

– Двадцать лет за рулём – такого не видел! А расскажешь – не поверят!

– Да ладно! Нас в телеке показали! Теперь все поверят!

Отец Лизы – тучный мужчина лет за сорок – пытался сохранить важный вид, приличествующий владельцу конюшни. Но его волнение, злость и смущение выдавали красные уши и одышка. Он периодически проводил ладонью по голове, пытаясь привести в порядок и без того редкие прилизанные волосы. Или что-то судорожно искал в многочисленных карманах своей куртки, которая была расстёгнута, поскольку плохо сходилась на могучем животе. Он стоял, широко расставив ноги, как будто упираясь в пол. Можно было принять его за мужчину, уверенного в себе. Но на самом деле отец Лизы не хотел приближаться к пострадавшим автовладельцам. Не факт, что они стали бы предъявлять ему претензии, но себе дороже. Рядом с ним переминалась с ноги на ногу Лиза. От её высокомерия не осталось и следа. Белокурые волосы свисали на лицо грязными патлами. Её прямая спина сгорбилась, плечи поникли. У Лизы и её отца были испачканы локти и колени. Так же, как у Саши.

Так же, как у тренера Ирины Владимировны. Чувство самообладания не изменило только ей. Собранная, жёсткая, в облегающей конной форме похожая на хлыст, она остро реагировала на всё, что происходит, и делала максимум из возможного, чтобы разрядить обстановку. Её волосы были затянуты в тугой хвост. Лицо без намёка на косметику выглядело сосредоточенным и волевым.

Владелица одного из сбежавших коней – высокая дама, завёрнутая в длинный пуховик, как в кокон, – нервно поправляла то очки, то рыжую копну волос и с придыханием восклицала:

– Вы представляете?! Какой это колоссальный стресс?! Для животного?!

– Не беспокойтесь. Им всем дали успокоительное, – уверенно и чётко отвечала Ирина Владимировна.

Дверь распахнулась. В отделение вошёл человек в костюме и пальто нараспашку. Пиджак и брюки сидели на нём идеально. Возникло ощущение, что он таким родился – не только лысым, но и сразу в галстуке. Человек-костюм огляделся, оценил обстановку и нежно пропел:

– Кисик, сырок плавленый, авокадо, всё будет.

В ухе у него был наушник, в руке – телефон. Поэтому было непонятно, с кем конкретно он сейчас разговаривает.

Сделав несколько решительных шагов, он оказался перед отцом Лизы:

– Да ты охренел совсем! – сказал он с такой явственной угрозой в голосе, что отец Лизы попятился.

Тут Человек-костюм переключился на другую волну:

– Зая, конечно, не тебе!

И тут же:

– Твоё счастье, что мой Квентин копыта не двинул!

Дежурная строго и громко потребовала из своего окна:

– Поспокойнее, пожалуйста!

Человек-костюм оглянулся на неё, кашлянул и ещё ближе придвинулся к отцу Лизы.

– Если вдруг с моим Квентином что-то не так… я всю твою конюшню закопаю, понял?! – тихо сказал он. И без паузы проворковал в телефон: – Кисик, да, я скоро! Дела закончу – и сразу домой!

Дама в коконе яростно прошипела отцу Лизы:

– Вы – хозяин конюшни! Куда вы смотрели?!

– У меня – два глаза! А не десять! – огрызнулся тот и отступил на шаг от Человека-костюма.

– Да у тебя сейчас ни одного не будет! Урод! – сказал тот. И тут же переключился. – Зая, всё нормально! Так надо. Это для профилактики.

Дежурная полицейская привстала, высунулась в окошко.

– Я просила тише! – сурово произнесла она.

Отец Лизы поднял руки, как перед расстрелом.

– Я вас прекрасно понимаю! – максимально искренне сказал он. – Потерять своего коня – это как друга потерять!

– Чмоки-чмоки, Кисик! – пропел в телефон Человек-костюм. И внимательно посмотрел на отца Лизы. – Вот именно! Хватит придуриваться! Что там у тебя случилось? Как такое вообще могло произойти?!

Лиза хотела что-то сказать, но Ирина Владимировна незаметно взяла её за руку и крепко сжала. Лиза с удивлением посмотрела на тренера. Ирина Владимировна сделала вид, что не заметила.

– Владелец выводил Джонатана, – спокойно сказала она. – Ваши кони случайно вышли следом. Потом их испугали. И они понесли.

Тётка в коконе и Человек-костюм медленно переваривали информацию, стараясь понять, как им действовать дальше. Отец Лизы почувствовал, что стараниями Ирины Владимировны ситуация становится менее взрывоопасной. Он заискивающе улыбнулся и произнёс:

– Обещаю! Такого больше не повторится.

– На черта мне твои обещания?! – опять озверел Человек-костюм. – Месяц бесплатного постоя, понял?

– И лечение – за ваш счёт! – мгновенно сориентировалась дама в коконе.

Отец Лизы обречённо кивнул.

Лиза догадалась, почему Ирина Владимировна заставила её замолчать. Тренер не хотела, чтобы она произнесла имя Саши. Не хотела, чтобы все присутствующие поняли: виновницей их бед является тринадцатилетняя девчонка в капюшоне, которая сидит в кабинете с отрешённым видом и болтает ногами. Лиза оглянулась на Сашу. Их взгляды пересеклись. Саша равнодушно смотрела сквозь неё. «Я не ябеда! – хотелось крикнуть Лизе. – Сама ты дура!» Но Лиза видела, что Саше её оправдания не нужны. Саше было всё равно.

Пользуясь паузой, отец Лизы зло прошипел на ухо Ирине Владимировне:

– Чтобы я этого коня… на своей конюшне… больше не видел!

– Кого? Джонатана? Так его продали, – тихо ответила Ирина Владимировна.

Отец Лизы сделал неопределённый жест рукой:

– Вот и прекрасно! И отлично!

Чтобы закрепить завоёванные позиции, Ирина Владимировна громко произнесла:

– Все три коня – в порядке! Переломов нет – только ушибы! Так что, пожалуйста, не волнуйтесь! Всё с ними будет хорошо.

Саша услышала эту реплику и просияла. На глаза навернулись слёзы. Чтобы не показать их, она отвернулась к окну. Белые решётки перечёркивали густое сине-чёрное небо вертикальными полосами. Луч уличного фонаря перед подъездом выхватывал из темноты огромные хлопья снега, которые падали с облаков на землю, медленно кружась. «Джонатан – жив! – думала Сашка. – Пап, ты слышишь? Джоник остался на конюшне. Барабас уехал ни с чем! Всё хорошо-хорошо-хорошо!» Она почувствовала, что внутри неё развязался какой-то туго стянутый узел, и зажмурилась, чтобы не разрыдаться. У неё всё получилось! Пусть глупо, пусть не так, как она хотела, но получилось! Саша с трудом подавила желание броситься Ирине Владимировне на шею.

Тут дверь в отделение полиции распахнулась, и на пороге возникли мама с Ба. Белокурые волосы мамы, обычно аккуратно уложенные, торчали в разные стороны. Косметика потекла, отчего её и без того огромные глаза казались размером с чайные блюдца. Фалды незастёгнутого пальто от стремительного движения распахивались, как крылья. На шее был огненно-красный шарф из какого-то переливающегося материала – казалось, он не то искрит, не то горит.

– Где мой ребёнок?! – закричала мама.

За её спиной маячила Ба, которая молчала, но от этого выглядела не менее эффектно. На Ба была модная розовая шуба из чебурашки и вязаная шапка с заячьими ушами.

Сашка выкрикнула:

– Я здесь!

Мама метнула взгляд в кабинет. Оценила инспектора. Скамейку. Грязную, но живую и здоровую Сашку. И впервые за последние полтора часа перевела дух.

– Сашка, держись! Свободу Анджеле Дэвис! – воинственно крикнула Ба из-за спины мамы и потрясла миниатюрным кулачком.

Мама глубоко вдохнула-выдохнула, как её учили, и спросила:

– Ты таблетки взяла?

– Ой, а это сейчас прям так важно?

Но тем не менее Ба достала из кармана шубы пластмассовую таблетницу и встряхнула ею, как погремушкой.

Пострадавшие водители, Лиза, её отец, Ирина Владимировна, владельцы коней, дежурная полицейская, постовые, инспектор и проходящие мимо люди в форме – все смотрели на маму и Ба как на неожиданный аттракцион.

– А вы – простите – кто? – поинтересовалась дежурная.

– Мы – родители! – провозгласила Ба таким безапелляционным тоном, что никто не удивился.

– Так, – решительно заявила мама. – Объясните: что здесь происходит?