Текст книги "Мой любимый чемпион"

Глава 13. Плюшки забыты

Ба, как всегда, не надо было ничего объяснять. Она пару раз нацелила на Сашу внимательный птичий глаз и поняла, что дело плохо.

Мама собиралась на свидание. Вопреки обыкновению, сегодня Ба не стала над ней подтрунивать. Пытаться угадать имя её ухажера – Вольдемар? Ипполит? Гога? Интересоваться их планами на будущее. И выяснять, когда её «допустят к телу», то есть познакомят с таинственным неизвестным, который давно незримо присутствует в их жизни и никак не выходит из тени. Мама на эту тему молчала как рыба. И Саша тоже. Во-первых, Ба не расспрашивала внучку, не зная о её встрече с Алексеем. А во-вторых, Саша предпочитала о нём вообще не вспоминать.

Бабушка так торопилась узнать, что случилось у Сашки, что потеряла всякую бдительность, выпроваживая маму. После того как Ба принесла с кухни забытый телефон, подала маме ложку для обуви и поправила пальто на спине, та насторожилась.

– Какая-то ты сегодня не такая, – подозрительно прищурилась мама, глядя в зеркало и обращаясь к отражению Ба за своей спиной.

– Какая такая «не такая»? – всполошилась Ба и стала ужасно похожа на взъерошенную курицу.

– Может, мне остаться?

– Да ради бога, Мусечка! Оставайся! Поможешь тесто замесить! И убраться надо – будешь пылесосить! И с Сашкой домашку по химии сделаешь!

– По химии?

– Ну да! У неё там какие-то уравнения с валентностью. Я уже не помню ничего.

– Ой, опаздываю! – заторопилась мама.

Она схватила сумку и была такова.

Ба тут же двинулась в комнату Саши. Открыла дверь, но не зашла, а произнесла в пустоту:

– Составишь мне компанию? Чаю попить?

– Не хочу.

– А тесто поможешь сделать?

– Потом, Ба. Я устала, – ответила Саша.

– Ну ладно… Думала, мы с тобой посылку разберём…

– Какую посылку? – в вопросе внучки послышался интерес.

– Да не важно! Успеется. Отдыхай.

Ба закрыла дверь и, нарочито громко шлёпая тапками, направилась в кухню. Тихонько развернулась на пороге и выглянула в коридор.

– Раз, два, три.

На счёте «семь» дверь открылась и появилась Сашка. Она подозревала, что Ба караулит в коридоре, так что, увидев её, ничуть не удивилась.

– Про посылку – это враньё?

– Вовсе нет! Я заказала то, на что в магазине денег не хватило. Всякую конную ерундистику.

– Правда?

Сашка просияла. Но тут же снова потухла.

Ба подошла к ней и осторожно обняла.

– Сашунь. Пойдём, чаю попьём, а? Заодно расскажешь, что у тебя не так.

Они выпили целый чайник и доели все плюшки с маком и сахаром. Ба старалась не перебивать Сашку, только восклицала:

– А она что?. А он?. А потом?

Когда Саша закончила, она спросила:

– Что, так и сказала? Сама справлюсь?

Саша кивнула. Ба восхищённо мотнула головой.

– Ну, ты даёшь. Это – семейное. Нос болит?

– Не-а.

Обе замолчали.

– И как нам с этим быть? – наконец спросила Ба.

– Попробую тренироваться сама как-нибудь.

Пока никто не видит. Ранним утром. Поздно вечером.

– Счас! Забудь! – отрезала Ба. – Есть другие варианты?

– По правилам конюшни, на тренировке должен присутствовать владелец коня. Кто-нибудь взрослый.

– Владелица коня – мама, – задумчиво протянула Ба. – А мы не собираемся ей всё это рассказывать. Ведь так?

Сашка кивнула.

– Да и не сможет она на каждой тренировке с тобой сидеть. Ей работать надо.

Ба взъерошила волосы. Это означало: она лихорадочно соображает.

– Слушай, – наконец сказала бабушка. – Есть такая бумага – генеральная доверенность. Если мы с мамой её оформим, я смогу присутствовать как владелец. Понимаешь?

– А мама согласится?

– Ну-у… – протянула Ба. – Не сразу. Но согласится.

…Через два дня Ба с гордым видом положила перед Сашей розовый лист с подписями и печатями.

– Это – доверенность?. Получилось?! – вскинулась Сашка.

– Да!

Саша бросилась Ба на шею.

– Но как?!

– А! – она махнула рукой. – В моём возрасте шантажировать проще простого. Сказала, что я скоро копыта откину – и будет куча проблем.

– Ба! – с горечью воскликнула Саша.

– Но это правда! – ответила бабушка. – Мама же юрист, прекрасно всё понимает. Сделали с ней перекрёстные доверенности: она – мне, я – ей. И теперь я «де юро» тоже владелец Джонатана! Старше восемнадцати лет. Отлично ощущаю себя в качестве хозяйки коня!

С этого дня плюшки были забыты. Бабушка перестала печь и начала вязать. На каждую тренировку Саши она принципиально надевала конные штаны. Ей казалось, так она больше похожа на владелицу Джонатана. Как только внучка выходила в манеж на тренировку, Ба устраивалась на трибунах, доставала из сумки пёстрый шарф на спицах и клубок шерсти. И начинала лихорадочно перебирать петли.

Через неделю их совместных тренировок Ба попросила:

– Расскажи мне что-нибудь про Джонатана. Такое! Специфическое!

Сашка задумалась ненадолго. Потом взяла лист бумаги и нарисовала Х.

– Вот! Конь видит справа и слева. А здесь и здесь – нет. – Сашка заштриховала верх и низ буквы.

– Ну и что? – удивилась Ба. – Мне-то какая разница?

– Просто запомни! Никогда не подходи к коню сзади. Ни-ког-да!

– А то что? – озадачилась Ба.

– Может испугаться и ударить задними ногами. Выбить глаз. Или черепушку проломить.

– Что-о-о?!

Ба посмотрела на рисунок Саши.

– Жаль… ты не занимаешься шахматами. Или бегом. Или плаванием. Могли бы купить красивую шапочку. Для бассейна.

Саша с удивлением посмотрела на Ба. Ей казалось, она все понимает.

– Не смотри на меня как на идиотку, – сказала бабушка, отвечая на не заданный Сашей вопрос. – Просто я боюсь. За тебя.

– Не бойся, Ба, – прошептала Саша. – Я справлюсь! Но только если ты будешь в меня верить.

– Я верю! – с энтузиазмом воскликнула Ба.

И от души стиснула Сашу в объятьях.

Тренировки с Джоником проходили так: они вместе с Ба приезжали на конюшню. Саша седлала Джонатана, а Ба стояла рядом. Потом обе вели коня в манеж. Дальше Саша садилась на Джоника. А Ба занимала место на трибунах, доставала спицы и свой бесконечный шарф.

…На сегодня их занятия закончились. Ба ждала Сашу в манеже, пока та чистила Джонатана. Саша торопилась, потому что знала: через полчаса начнётся тренировка Ирины Владимировны с Лизой и Кириллом. Она выучила наизусть график тренировок, чтобы ни с кем из этой троицы не встречаться.

Они с Джонатаном были в деннике.

– Привет!

Сашка испуганно оглянулась. В коридоре между денниками стоял Кирилл. Он был в жёлтой командной флиске. Вид у него был виноватый. Он что-то прятал за спиной. «Тебя только тут не хватало!» – подумала Саша и ничего не ответила. Она продолжала шуровать щеткой, вычёсывая грязь и лишние волоски из шкуры Джоника. Кирилл неуверенно сделал пару шагов в её направлении. Саша незаметно покосилась на него, не понимая, что ему нужно.

– Я смотрю, у твоего соли нет, – с трудом выдавил Кирилл. – Она очень полезная! Вот! Гималайская!

Кирилл вынул руку из-за спины и протянул Саше кристалл соли, похожий на большой апельсин в авоське. Саша недоверчиво смотрела на Кирилла и молчала. Она не понимала: в чём подвох?

– Это – тебе! То есть Джонатану.

Кирилл стоял с протянутой рукой и выглядел по-дурацки. Но, кажется, его это не смущало.

Саша не сделала ни одного движения навстречу. Он думает, она забыла, как он дал ей в нос? Ха! Вот уж нет.

Кирилл опустил руку с гималайской солью, поняв, что упрямая Саша не намерена принимать от него подарок. Но он не хотел уходить, не сделав то, что решил.

– Ты это… Прости меня, пожалуйста. Я был… вёл себя как идиот.

История с дракой очень мучила Кирилла. Он был воспитанным мальчиком из приличной семьи. И бросился защищать Лизу именно потому, что «девочек бить нельзя». Откуда ему было знать, что Саша – тоже девчонка? По её имени, короткой стрижке и ярости, с которой она дубасила Лизу, это было сложно понять. Поэтому окровавленный нос Саши произвёл на него сильное впечатление. Он сам обозначил правило, которое нарушил. Короче, муки совести – страшное дело. Кирилл хотел от них избавиться.

В коридоре послышался цокот копыт. Саша по-прежнему молча чистила Джонатана. «Чёрт, что ещё ей сказать?» – с тоской подумал Кирилл.

Подошла Лиза – в такой же жёлтой командной флиске, что и на нём.

– Эй! Ты денником не ошибся? – насмешливо произнесла она.

– Отстань! – огрызнулся Кирилл. – Дай поговорить!

Лиза бросила на Сашу презрительный взгляд.

– С кем? С этой, что ли?

– Знакомься. Это – Саша! – ответил Кирилл, внутренне негодуя.

На самом деле он не особенно ладил с Лизой. У неё всего было слишком: огромное самомнение, длиннющие ноги, очень дорогая конная амуниция и безграничная папина власть на конюшне.

Лиза передёрнула плечами, фыркнула и ушла в манеж, цокая лошадью.

Кирилл не заметил, что во время их диалога Саша перестала чистить коня и замерла, сжимая щётку в руке. Она не могла поверить своим ушам. Кирилл за неё заступился? Серьёзно? Такого просто не может быть!

Признав, что его миссия провалилась, Кирилл вздохнул:

– Тогда… ладно, я пошёл.

Сашка обернулась.

– Соль-то оставь.

Кирилл неуверенно протянул ей верёвку с гималайской солью.

– Спасибо, – сказала Саша.

Кирилл расплылся в улыбке.

– А что значат буквы? На твоей форме?

– Эти?

Кирилл ткнул пальцем в эмблему на флиске: две буквы V, вписанные одна в другую. Саша кивнула.

– Вперёд и вверх! Это типа девиз. И название команды.

Он хотел что-то добавить, но вдруг смутился и выбежал из денника.

Через пять минут начиналась тренировка. Опаздывать было нельзя.

Глава 14. Заговорщики

Тренировки по конкуру чередовались с выездкой. Саша построила расписание так же, как было с папой и Полиной: три дня учимся управлять конём, три дня прыгаем. Понедельник – выходной.

– Кони отдыхают, как музейные работники, – сказала Ба. – Странно. Вдруг это не случайно?

– Ты о чём, Ба? – не поняла Саша.

– А! Не важно! Пытаюсь представить, что делают кони и сотрудники музеев по понедельникам. Ведь и у тех, и у других – выходной! Может, ходят в кино? Вместе?

У Сашки не было желания вникать в странности бабушкиной логики. У неё было полно других проблем.

Шаг за шагом она вспоминала всё, чему её учили папа и Полина. На тренировках по выездке это отлично работало. Теперь она понимала, как управлять конём и не рвать ему губу уздечкой. Не забывала, что нужно опустить пятку и подобрать повод. Она старательно отрабатывала вольты направо и налево, и даже галоп стал получаться с правильной ноги. Она чутко прислушивалась к Джонатану, изучала его реакции и движения. И сама не замечала, как выпрямляла сутулую спину, откидывалась назад и садилась в правильную посадку, какая была у Полины. И у папы. От регулярных тренировок Джонатан повеселел. Иногда он даже выдавал свой прежний галоп – ровный и мощный.

Но с конкуром были проблемы. Прыжок за прыжком, тренировка за тренировкой – Саша понимала: она не справляется одна. Из двух-трёх препятствий, которые Саше удавалось поставить в манеже, маршрута не выстроишь.

Если Джоник, прыгая, сбивал перекладину – а это бывало не раз во время каждой конкурной тренировки, – Саше приходилось спешиваться, привязывать коня, ставить барьер на место и снова садиться в седло. На всё это уходило много времени, что делало тренировку неэффективной. Саша всё прекрасно понимала, но не знала, как изменить ситуацию.

За тренировками Саши на Джонатане наблюдал Кирилл. У него появилась привычка приезжать на конюшню на час-полтора раньше – так было проще застать Сашу в манеже. Он сам не знал, зачем ему это надо. Просто смотрел. И удивлялся – её спокойной уверенности, желанию тренироваться во что бы то ни стало, упорству и терпению.

…В тот день конкурная тренировка шла как обычно. Бабушка сидела на трибуне, перебирая петли спицами. Шарф щетинился узелками и нитками. У Ба было много маленьких клубков самых разных цветов. Закончив один, она задумчиво изучала всю коллекцию, решая, каким цветом вязать следующую полосу. Сейчас она выбрала ярко-жёлтый.

Саша наматывала круги вдоль стенки манежа. Она подняла Джонатана в галоп, разогревая его перед прыжками. Одним мизинцем при помощи уздечки она обозначила поворот – Джоник послушался – и зашла на препятствие. Раз, два, три – прыжок! Раз, два, три – прыжок! За спиной Саша услышала звук упавшей перекладины. Она досадливо поморщилась, перешла на рысь, потом на шаг. Подъехала к бортику и уже приготовилась спешиться… Но тут в манеж вошёл Кирилл.

– Сиди! Я помогу.

Саша с удивлением смотрела, как Кирилл подошёл к барьеру. Поднял перекладину и уверенно встал рядом со стойкой. На месте тренера.

– Давай! – крикнул он. – Рысь, потом галоп!

Саша изумлённо таращилась на Кирилла и не давала гарцующему у бортика Джонатану команды. Тот вдруг громко заржал. Ба оторвалась от вязания и прищурилась. Она сообразила: что-то не так. На то, чтобы поменять очки от дальнозоркости на очки для близорукости, у неё ушло какое-то время.

– Ого.! – произнесла она, когда разглядела Кирилла.

Тот спокойно стоял у барьера и ждал Сашу – когда она перестанет таращиться на него и продолжит тренировку.

– Ну?! – крикнул Кирилл. – Саш, чего ждешь?!

Сашка решилась и подняла Джоника с места в галоп.

– Ого-го! – прокомментировала Ба.

Она хищно прищурилась, внимательно вглядываясь в лицо Кирилла. Он ей понравился. Хороший мальчик.

Саша разогналась и сделала постановление. Джонатан зашёл на препятствие. Раз! Два! Три! – все барьеры были пройдены.

– Молодец! – крикнул Кирилл. – Только рано садишься! Не торопись! Тогда Джонатан не будет цеплять барьеры задними. Поняла?

– Да! – ответила Саша. – Ещё раз?

– Давай!

Ба вернулась к своему вязанию. Вплетая в синюю полосу жёлтые петли, она улыбалась.

С появлением Кирилла конкурные тренировки пошли на лад. Теперь не надо было тратить силы и время на то, чтобы поднимать перекладины или менять высоту. Взяв на себя роль тренера, Кирилл делал всё это сам. Соответственно, Саше не приходилось спешиваться по десять раз. Советы и упражнения, которые давал Кирилл, были дельными – ведь он транслировал Саше то, что получал на тренировках от Ирины Владимировны. Саша и Джонатан старались. И у них получалось. Ба вязала свой полосатый шарф, время от времени бросая взгляд на манеж, – и была довольна. Дети занимались хорошим делом, которое их вдохновляло. Что ещё нужно?

– Что здесь происходит? Где тренер?! – в манеж ворвался отец Лизы. Дочь маячила за его спиной. Скорее всего, это она наябедничала папе про тренировки Саши и Кирилла.

Саша на всякий случай остановила Джонатана у бортика и понуро опустила голову.

– Вот. Тренируемся, – растерянно сказал Кирилл.

– Сами?! Что за произвол?!

Ба отложила шарф. Настал её выход.

Она поднялась, задрав нос, как английская королева.

– А вы, собственно, кто? – очень громко спросила она с трибун хорошо поставленным учительским голосом.

– Я?!

– Да-да! Вы!

Отец Лизы растерялся.

– Я – владелец конюшни!

– А я – владелица коня! Джонатана. В данный момент на нём работает моя внучка. У вас есть какие-то вопросы?

Отец Лизы внимательно присмотрелся к Ба. Что-то подсказало ему: с этой дамой лучше не связываться.

– Технику безопасности соблюдайте!

– Ребёнок в шлеме. В форме. И со мной!

Когда Игорь Михайлович с Лизой ретировались, Ба, Саша и Кирилл переглянулись между собой. Они чувствовали себя заговорщиками. Они были заодно. Саша улыбнулась Ба, Кирилл – Саше. Та не ответила на его улыбку, но впервые подумала: а он… ничего такой. Не трус. Ездит хорошо. Готов помочь. И если не прав, способен это признать. И извиниться. Уже дома она поделилась своими мыслями с Ба.

– Способность признавать ошибки – ценное качество мужчины. Даже если он НТС.

– Как ты сказала? – удивилась Саша.

– НТС. Ни то, ни сё. Ни мальчик, ни мужчина. Это про возраст. Но это пройдёт.

– А я – про качество! Характера. Почему – ценное?

– Кому-то покажется, это слабость. Но на самом деле признавать свои ошибки – проявление мудрости. И силы.

Ба сделала паузу, ожидая очередного Сашиного вопроса, но его не последовало.

– Кроме того, он – красавчик!

– Да? – удивилась Саша.

– Ой, – Ба хитро улыбнулась. – А то ты не заметила!

…Несмотря на отсутствие плюшек, атмосфера в доме была праздничная. По-новогоднему пахли мандарины на блюде, перемешанные с сухими цитрусовыми корками и палочками ванили. В форточку орали воробьи и синицы, облюбовавшие кормушку. По вечерам в гостиной переливалась гирлянда. И светила рождественская бумажная звезда на окне, пуская по занавескам ажурные тени.

Как и в предыдущие два года, Ба принялась наряжать ёлку одна. Мимо с чашкой кофе проходила мама. Она притормозила, заметив, что Ба вешает на ветку стеклянную витую сосульку.

– Ой, я помню! Мы её вместе покупали!

– Две остались, – улыбнулась Ба. – А в коробке было шесть.

Мама примостила чашку на комоде, подошла к Ба и забрала у неё из рук игрушку, похожую на морскую раковину турителла теребра.

– Точно. После сольфеджио зашли в универмаг. Очередь огромную отстояли.

– Конечно! Дефицит же!. Так мне тебя жалко было! После школы, после музыкалки. На улице мороз минус двадцать. А ты устала, глаза слипаются… Муся, в каком классе ты тогда училась?

– В первом, – ответила мама. – Нас через пару дней посадили на карантин. Помнишь? Из-за желтухи.

– Да! И никаких ёлок! Никакого катка! Все каникулы!

– Ужас! – мама сделала большие глаза.

Какими ничтожными сейчас выглядели беды, казавшиеся в детстве катастрофой.

– А тогда тоже был карантин? И что такое желтуха? – спросила Саша.

Она стояла в дверях и с интересом слушала маму и Ба. Те наперебой стали объяснять, что желтуха – это гепатит, а карантины раньше были ого-го какие строгие! Саша не заметила, как присоединилась к «наряжаторам ёлки» – так назвала их Ба. Саше понравилось копаться в коробке, извлекая то одну, то другую игрушку.

– А это что?

Саша держала на ладони плоскую фигуру, расписанную от руки. На ней были изображены два старинных дома в четыре-пять этажей, жёлтый и красный, прислонившиеся боками друг к другу.

– О! – мама забрала игрушку у Саши из рук. – Это же мой подарок! Из солёного теста! Ты сохранила?

– Конечно! – воскликнула Ба. – Моя любимая! Стокгольмские кровавые близнецы! Каков сюжет! Надо было такое на Новый год придумать!

Саша перебирала шары из папье-маше, тряпичных ведьм и гномов, жестяные игрушки-колокольчики. В коробке нашёлся ватный пионер, космонавт из дутого стекла и деревянный щелкунчик. Про каждую игрушку у Ба и мамы была история. Они смеялись, перебирая незнакомые имена, вспоминали, удивлялись, ахали и охали. Саша слушала их и впервые чувствовала, что семья – это не только то, что она помнила и знала. Это то, что было до неё. И то, что ещё будет.

В новогоднюю ночь к ним пришли Полина с мужем – вот и все гости. За пятнадцать минут до полуночи в дверь позвонили. Саша с ужасом посмотрела на маму: неужели она пригласила «этого своего» к ним на Новый год? Но – нет. За дверью стоял курьер, наряженный Дедом Морозом. Он раздал всем подарки, вручил маме букет и исчез. После двенадцати мама пригубила со всеми бокал шампанского и тут же упорхнула, только её и видели. Полина с мужем посидели полчаса и засобирались в следующие гости.

Саша с Ба остались вдвоём. Небо за окном взрывалось фейерверками. На столе стояли недоеденные салаты и жаркое, пустые грязные тарелки.

– Грустишь? – спросила Ба.

– Вообще нет! – ответила Саша.

– А пошли гулять?

Они вышли из подъезда прямо в метель. Мелкая снежная крупа заметала грязные дорожки и тротуары, жёлтые собачьи метки на сугробах, чёрные лужи льда и брызги шелухи от семечек под птичьей кормушкой. Мир становился совершенно белым, как чистый лист бумаги.

– Снег идёт… – восхищённо проговорила Саша.

– …Снег идёт – и всё в смятеньи, всё пускается в полёт, чёрной лестницы ступени, перекрёстка поворот, – неожиданно к месту продекламировала бабушка. – Ты желание загадала?

– Конечно!

– Вот и хорошо, – улыбнулась Ба. – Точно сбудется.

Открыв глаза первого января, Саша подумала – сегодня понедельник. Значит, на конюшне выходной. И только потом сообразила, что впервые за два с половиной года, проснувшись, она подумала не о папе и пожаре. А о чём-то другом.

Саша встала и пошла на кухню. Судя по тому, что здесь всё было прибрано, Ба легла поздно. Саша осторожно поскреблась к маме в комнату. Ни звука. Она приоткрыла дверь – мамы не было.

Саша достала из холодильника миску с салатом оливье и съела пару ложек. Чем бы заняться? Ответ на этот вопрос тут же возник в её голове – простой и очевидный. Правда, это было рискованно…

– А-а! Была не была! – решилась Сашка.

Она быстро оделась. Схватила рюкзак и выскочила из квартиры.

Снег шёл всю ночь и только под утро перестал. Город лениво ворочался под пуховой снежной периной, где было уютно и тихо. Редкие прохожие, не торопясь, шли по улицам, как будто на цыпочках. Дворники уныло скребли тротуары широкими лопатами. Деревья на проспекте нахлобучили белые шапки – голуби и воробьи, садясь на ветки, обрушивали снег вниз. Снежный контур повторял изгибы перил, завитушки ограждений и столбики заборов затейливым орнаментом. Снегоуборочные машины лениво ползли по проезжей части, оставляя на обочинах сугробы по пояс.

Из-за снегопада автобуса пришлось ждать долго. Саша замёрзла. Но не подумала о том, чтобы вернуться. Утопая по колено в снегу, она добралась до конюшни, не встретив ни души. Судя по нечищеным дорожкам, здесь никого и не было.

Увидев Сашу, Джонатан обрадовался и приветливо заржал. Она принесла ему морковь и яблоки. А кубики сахара теперь всегда были у неё в карманах. Саша только-только достала щётки и скребки, как услышала шаги. Кто это? Ирина Владимировна? Отец Лизы? И та и другая встреча не сулила ничего хорошего. Саша замерла: может, их с Джоником не заметят? Вдруг это просто кто-то из владельцев решил первого января навестить свою лошадь, как и она?

Шаги приближались, глухо отдаваясь в пустом коридоре конюшни. Саша лихорадочно старалась придумать объяснение, почему она здесь одна, без сопровождения взрослых. Шаги доносились уже совсем близко. «Ну и пусть! – зло подумала Саша. – Будут ругаться – плевать!» Она замерла, положив ладонь на морду Джонатана, чтобы конь не заржал. Авось, обойдётся…

– Сашка, привет! Так и знал, что это твои следы у конюшни!

В коридоре стоял Кирилл.

– Фуу… – выдохнула Саша. – Это ты. Привет.

Кирилл подошёл ближе. Как и Саша, он был в конных штанах и ботинках с крагами.

– Ты чего приехала? Манеж закрыт.

– Не знаю. Просто так. А ты?

– Я? – Кирилл испытующе посмотрел на Сашу. – Кажется. У меня есть для тебя новогодний подарок.

– А у меня – нет.

– Забей, – сказал Кирилл. – Седлай Джонатана и выходи. Я пошёл за Галифаксом.

…За дальним корпусом конюшни начиналась тропинка, которая в обход главных ворот вела к лесу. Саша и Кирилл осторожно ехали верхом, почти не направляя коней. Лесная дорога была неровной, так что животные сами выбирали себе дорогу.

Галифакс и Джонатан весело трусили мимо деревьев, жадно принюхиваясь, раздувая ноздри. Тридцать сантиметров снежного покрова под копытами – не так много для лошадиного роста. Тем более снег был лёгким и пушистым. Саша и Кирилл почти не разговаривали. Лес расступался перед ними и был словно зачарованный. Вековые ели держали на разлапистых ветвях снежные сугробы. Каждая ветка была укутана снегом, из-за чего мощные стволы превратились в тончайшее подобие самих себя – графический рисунок на белом фоне, как будто процарапанный пером.

Довольно скоро всадники выехали на опушку леса и увидели заснеженное поле.

– Вот! – гордо сказал Кирилл. – С Новым годом!

Саша смотрела на идеально ровную гладь целины и молчала.

– Погнали?

Кирилл первым послал коня в поле. Сашка немного помедлила в нерешительности и поехала следом. Джонатан никогда раньше не купался в снегу, поэтому поначалу осторожничал. Да и Сашка не знала – каково это: мчаться сквозь идеальную белизну, вздымая вихрь снежной пыли. Оказалось, это почти так же здорово, как галоп вдоль моря! Джонатан рвался вперёд, чувствуя ветер и свободу. Кони вспахивали целину, рассекая снег грудью. Сашка и Кирилл вопили от восторга.

То ли так было на самом деле, то ли из-за снежной пелены, но мир вокруг лишился красок, словно во сне. Перед глазами качались белое заснеженное поле, светлые облака, выцветшее зимнее небо и белёсое тусклое январское солнце. Только молчаливый тёмный лес обрамлял этот пейзаж. Да вдоль опушки размашистым спортивным шагом передвигался одинокий лыжник в ярко-красной куртке.

… Когда Саша и Кирилл почувствовали, что кони устали, руки в перчатках заледенели, а от растаявших снежинок щиплет щёки, они очнулись и развернули Галифакса с Джонатаном к конюшне.

На лесной тропе их поджидал лыжник в красной куртке. Им оказалась Ирина Владимировна.

– Та-а-ак! – с угрозой протянула она. – Полищук! Самарина! Что это вы здесь делаете?!