Текст книги "Мой любимый чемпион"

Глава 17. Кони – это Сашкино

В то единственное лето, когда папа тренировал Сашку на Джонатане, он не уставал повторять:

– Джоник чувствует твой страх и неуверенность, помни это. Поэтому, Шуша, что бы ни случилось – не дрейфь!

Стоя в предманежнике в ожидании приглашения на старт, Саша старалась унять предательский тремор в ногах и холод в животе. Но как только они с Джонатаном вышли на боевое поле, всё изменилось. Сашку вдруг накрыло спокойное отчётливое ощущение: она там, где должна быть. И единственное, что ей сейчас необходимо, – это летать.

Она уверенно подняла Джонатана в галоп. Конь не просто послушался, а тут же взял отличный темп – ровный и мощный. Он верил ей! Он, так же как она, хотел прыгать!

Постановление – прыжок – режем угол влево! Постановление – прыжок! Джонатан брал барьеры с большим запасом высоты. Он буквально рвался из-под Сашки на следующее препятствие.

Трибуны притихли. В гулкой тишине Саша слышала только ровный мягкий топот копыт Джонатана по грунту и звенящие паузы, когда он взлетал над барьерами. Раз-два-три – тишина. Раз-два-три – тишина.

Там, где Ирина Владимировна велела не закладывать длинный вольт, чтобы не терять время, Саша с Джонатаном развернулись почти на месте. До финиша оставалось три барьера. Или четыре?

Неожиданно тишину разрезал голос Кирилла:

– Восьмой забыла! Разворачивайся! На восьмой!

Сашу окатило ледяным ужасом: она перепутала маршрут! Резко осадив Джонатана, она закружила на месте, стараясь понять, что ей делать.

– Прыгай восьмой! – орал Кирилл.

– Не дрейфь! – спокойно сказал папа в Сашиной голове.

Так. Саша посмотрела туда-сюда и восстановила последовательность препятствий. Подняв Джоника в галоп, она сделала небольшой вольт, чтобы разогнать коня, и перемахнула восьмой барьер. Потом девятый. Десятый. Финиш!

– Александра Самарина закончила выступление за 46 целых и 3 десятых секунды без штрафных очков, – прозвучал равнодушный голос судьи. – Это был последний участник маршрута на восемьдесят сантиметров.

Трибуны аплодировали. Понимающие зрители оценили драматизм выступления Саши. Ба не очень-то разобралась, почему внучка тормознула Джонатана, но она поняла главное: у них получилось! Ба размахивала над головой пёстрым шарфом. Не в силах сдержать эмоции, она восклицала, обращаясь к соседям:

– Видели? Как она! Моя девочка! Здорово! А?!

– Ничего здорового! – грубо осадил её отец Лизы. – Маршрут не может запомнить! Ваша девочка!

Ба поморщилась от такого хамства. Но сделала вид, что ничего не слышала. Только яростнее замахала шарфом над головой, нервируя соседей.

Игорь Михайлович был в бешенстве. Мало того, что эта самозванка каким-то образом заявилась на старты. Она ещё и выступила лучше Лизы! Трибуны ей аплодировали! Ей, а не дочке владельца этой конюшни! Сам он и не думал хлопать Саше. Даже ради приличия. Обойдётся.

Ирина Владимировна тоже не присоединилась к аплодисментам. Не в её правилах таким образом поощрять спортсменов. По непроницаемому лицу тренера сложно было понять, что она думает о выступлении Саши и Джонатана.

Кто был искренне рад за Сашу, так это Кирилл. Зная, как она прыгала маршрут всего лишь месяц назад, он был поражён. Во время выступления он увидел совсем другую Сашу: собранную, отчаянную, волевую. Кроме прочего, Кирилл чувствовал обоснованную гордость: в качестве тренера он оказался совсем не плох!

Саша шагом направила Джонатана к выходу из манежа. Она переглянулась с Кириллом, улыбнулась Ба и похвалила коня, поощрительно похлопав его по холке. Наклонившись к морде Джоника, она протянула на ладони сахар, который припасла для него в кармане редингота. Не останавливаясь, Джоник взял сахар мягкими мокрыми губами. Саша прекрасно понимала, что забыла маршрут, потеряла секунды, что накосячила. Но, несмотря на это, она чувствовала себя победительницей.

…Мама очень старалась успеть на выступление Саши, но всё-таки опоздала. Когда она вбежала в манеж, техники уже устанавливали на боевом поле тумбы для пьедестала. Судья заполняла грамоты, сверяясь с протоколами. Её помощник раскладывал на столе медали, кубки, розетки. А звукооператор заряжал подходящий саундтрек.

Мама оглядела трибуны. Они были почти пусты – болельщики разошлись, чтобы поздравить или утешить своих, размять ноги, купить в автомате чашку капучино. Ба в одиночестве сидела на трибунах и улыбалась в пустоту.

– Мам, привет, что Сашка, как?

Ба перевела на маму бессмысленно-счастливый взгляд.

– Ты чего? – испугалась мама.

– Они были великолепны, – сказала Ба.

Мама расплылась в улыбке. Слава богу, всё хорошо.

– Мусечка, знаешь что?

– Что? – насторожилась мама.

– Нравится нам это или нет, но кони – это Сашкино. Это её. Понимаешь?

Мама помрачнела и вздохнула. Ба наблюдала за ней с тревогой.

– Для Егора тоже кони были – его. И это угробило всю нашу жизнь.

– Нет-нет-нет, – сказала Ба. – Не надо так думать. Не надо проецировать.

– Может быть в отношении Сашки я когда-нибудь это приму. Но не сейчас.

Ба кивнула и больше ничего не сказала.

…Лиза уже расседлала Акапеллу, когда в конюшню вошли Саша с Джонатаном, но почему-то направились не к своему деннику, а прямо к ней. Лиза немедленно схватила щётки и принялась чистить свою кобылу, повернувшись к Саше спиной. Она не хотела, чтобы эта Самарина видела её заплаканные глаза. Ещё чего не хватало!

Саша подошла и протянула Лизе белую перчатку:

– Твоя? Ты уронила. Держи.

Лиза ожесточённо чистила лошадь, не поворачивая головы.

– Ты хорошо прыгала, – уверенно сказала Саша.

Лиза не ответила, продолжая орудовать щёткой. Саша положила перчатку на круп Акапеллы и развернула Джонатана к его деннику. Лиза наконец оставила щётку в покое, взяла свою перчатку, покрутила её в руках.

– Спасибо, – сказала она, когда Саша отошла достаточно далеко и уже не могла её услышать.

Саша расседлала Джоника, поставила его на развязки, отнесла седло с вальтрапом в амуничник. Её удивляло отсутствие Кирилла: куда он запропастился? Саше хотелось обсудить с ним старты. Она ждала, что он не только отругает её из-за пропущенного барьера, но и найдёт, за что похвалить. Она задумчиво смотрела на Джонатана, решая – сейчас расплетать «шишки»? Или до завтра подождёт? Саша вдруг почувствовала, что очень устала.

Дверь распахнулась. В конюшню вбежал Кирилл.

– Сашка! Ты чего здесь? Давай на награждение!

– К-какое награждение?

– Такое! И шлем надень!

Увидев, что она замерла в ступоре, он схватил с крюка старый шлем, напялил его на Сашу, взял её за руку и потащил к выходу.

– Лиза, присмотришь за Джонатаном? – крикнул он, не оборачиваясь.

– …Присмотрю, – нехотя ответила Лиза.

Она проводила взглядом Сашу с Кириллом и шмыгнула носом. Не хватало ещё раз заплакать! Но уже не от обиды на отца, а от зависти к победителям. Акапелла, чувствуя настроение хозяйки, ткнулась носом ей в плечо. Лиза грубо оттолкнула морду лошади.

– Сахар тебе? Обойдёшься! Не заслужила!

Акапелла обиженно фыркнула и попятилась. Лизе вдруг стало очень стыдно и горько. Она обняла лошадь за шею и зарыдала.

Пока мама ходила за чаем для себя и бабушки, болельщики потянулись назад, в манеж, на награждение. Мама, стараясь не обжечься, шарахалась от шумных компаний, крепко держа в каждой руке по стаканчику с кипятком. Саша подбежала к маме и, оценив ситуацию, осторожно её обняла.

– Сашенька, прости, что опоздала! – оправдывалась мама.

– Не страшно!

– Ты – молодчина! Я тобой горжусь!

Саша чмокнула маму в щёку и помчалась в манеж.

Сделав шаг на трибуну, мама нос к носу столкнулась с тренером.

– Ирина Владимировна, здравствуйте! Спасибо за Сашку! Ей так важна эта победа!

Тренер выглядела обескураженной.

– Но я не…

Видя изумлённый взгляд мамы, Ирина Владимировна осеклась. «Эта пигалица ничего не сказала? Ни про драку? Ни про то, что тренируется сама?! Что за характер!» – подумала она, невольно испытывая чувство уважения.

– Простите, мне надо идти.

Ирина Владимировна решительно двинулась к пьедесталу. Маму удивила реакция тренера, но она не стала зацикливаться на этом странном разговоре. «Подумаю об этом завтра!» – как обычно в последнее время, решила она.

Включился бравурный музыкальный трек.

– Приглашаем! Призёров! На церемонию! Награждения!

Голос в микрофоне ставил восклицательные знаки почти на каждом слове.

– В кубке КСК «Шарапово»! На маршруте с высотой препятствий до восьмидесяти сантиметров! Третье место! Заняла Александра Самарина! На коне Джонатан! КСК «Шарапово»! – продекламировала судья.

Её торжественная, даже восторженная интонация сильно отличалась от равнодушной бубнёжки, которой сопровождались старты.

– Спортсменка награждается грамотой! Медалью! Её конь Джонатан получает памятную розетку! А также сертификат на годовое ветеринарное обслуживание в клинике.

Саша с разбегу запрыгнула на третью ступень пьедестала. Пока судья перечисляла призы и спонсоров, её помощник надел на шею Саши медаль, вручил одну за другой какие-то бумаги, розетку, вкусняшки для Джонатана. Всё это едва помещалось у Саши в руках. Хорошо, что трёхкилограммовый пакет мюсли помощник судьи просто поставил рядом с пьедесталом.

– Второе место заняла София Быкова! На кобыле Графитти Грейс! КСК «Утренняя звезда»! Спортсменка награждается…

Отец Лизы, сохраняя на лице лицемерно-добродушное выражение, поменялся местами с несколькими тренерами, чтобы оказаться рядом с Ириной Владимировной.

– На пьедестале должна стоять моя Лиза! А не какая-то! Неизвестно кто! – прошипел он на ухо тренеру.

При этом Игорь Михайлович улыбался публике замороженными губами и аплодировал. Тут нельзя было показывать личные эмоции. Родители снимали награждение на телефоны. Работали фотографы спортивных сайтов.

– Игорь Михайлович! Это – спорт! – парировала Ирина Владимировна. – Побеждает сильнейший.

Она тоже говорила тихо, практически не разжимая губ. И тоже участвовала в аплодисментах.

– Хотите сказать, моя Лиза хуже?! – взъярился отец Лизы.

– И первое место занял! Кирилл Полищук! На коне Галифакс! – в экстазе воскликнула судья.

Ба так хлопала, что у неё заболели ладони. Она заметила метаморфозу, произошедшую с судьей. «Наверное, их обучают актёрскому мастерству, – решила бабушка. – Как иначе объяснить, что во время стартов ни падения, ни взлёты не могли придать хоть какую-то интонацию её равнодушному голосу?» Ба с удовольствием смотрела на Кирилла на первой ступени пьедестала. «Прекрасно, что жизнь иногда бывает справедлива, – думала она. – Правильно, что он выиграл! Хороший мальчик».

– …Вы – тренер! – продолжал кипятиться Игорь Михайлович, с трудом сохраняя приличный вид, подобающий хозяину конюшни. – И должны работать на результат!

Ирина Владимировна равнодушно покивала головой и не ответила.

– Кто тренирует Самарину? Кто заявил её на старты? Кто?!

Вот! Наконец-то отец Лизы задал правильный вопрос. Ирина Владимировна внутренне собралась и взвесила риски. Кирилл – призёр. В пони-группе есть пара способных ребят. И если бы Игорь Михайлович не был так амбициозен и не гнался за медальками, он бы заметил, что Лиза сделала огромный шаг вперёд. Ирина Владимировна больше года работала с детьми на этой конюшне и видела прогресс, видела будущее. Но сейчас она может всё это потерять. «Рискну. Оно того стоит», – решила она. Развернулась к Игорю Михайловичу и без выражения повторила его вопрос:

– Кто заявил Самарину на старты?

Игорь Михайлович перестал аплодировать и улыбаться. Он хотел получить ответ.

– Я.

Отец Лизы застыл, оторопев. Этого он никак не ожидал.

– И с сегодняшнего дня… тренирую Сашу тоже я, – уверенно и жёстко припечатала Ирина Владимировна.

Игорь Михайлович, тяжело дыша, в бешенстве уставился на тренера. Она выдержала его взгляд. Было понятно: эту партию он проиграл.

Ба смотрела на внучку и не верила своим глазам: Саша улыбалась. Не той вымученной притворной улыбкой, которую требовали обстоятельства, а по-настоящему. Сердцем. Душой. Она улыбалась! Мама тоже это заметила и в изумлении посмотрела на Ба.

Вокруг гремела музыка, что-то восклицал голос судьи в микрофоне, зрители на трибунах аплодировали. Но всё это было не важно. Главное, Сашка улыбалась! Только мама и Ба знали истинную цену этого чуда. Потому что они видели другую Сашу. Когда она неделями лежала в постели, уткнувшись носом в стенку. Когда она не разговаривала и не ела. Когда. Обе знали, каким пустым и безнадёжным может быть взгляд ребёнка, которому не хочется жить.

– Мусечка, только не плачь. Сегодня у нас праздник! – быстро проговорила Ба.

Но было поздно. Мама всхлипывала, вытирая глаза модным шарфом. Она же не железная! Сколько можно!

– Ну, ладно, – разрешила Ба. – Но только не долго. И не сильно. А то я тоже. Расклеюсь.

Кирилл, стоя на пьедестале, повернулся к Саше. С медалями на шее, с охапками призов, они оба выглядели комично. Он тоже в первый раз видел искреннюю радость на лице Саши, и контраст его поразил. Её лицо стало совсем другим. Мягким. Счастливым. Красивым. Как будто изнутри его подсветили фонариком.

Впервые за последние два с половиной года Саша радовалась по-настоящему. Но эта эмоция тянула за собой чувство вины, воспоминания, угрызения совести. Она не отпустила папу, нет! Он был с ними! Саша улыбалась сквозь слёзы. Отчаянно моргая, она с трудом различала размытые лица судей и зрителей, нечёткие силуэты мамы и Ба. Она знала и чувствовала: папа здесь. Сидит где-то там на трибунах. Гордится ею и Джонатаном. И машет им рукой.

Часть вторая. Вперёд, Джонатан

Глава 18. Тринадцать месяцев

Весна в этом году ударила сразу – как обухом по голове. Стеклянное небо вдруг размякло, задышало теплом и влагой. Сверкающие ледяным настом сугробы съёжились и почернели. Скользкие дорожки, щедро посыпанные опилками и песком, превратились в грязные лужи. Мутные сосульки стали прозрачными – истончились, плача на солнце и жалуясь: как-так? как-так? Обнаглевшие воробьи воровали овёс из лошадиных кормушек. А прилетевшие с юга грачи таскали из тюков сено для гнёзд.

…С начала марта Саша тренировалась в команде у Ирины Владимировны. И почему она решила, что самое сложное для неё с Джонатаном осталось позади? Первая же тренировка показала: проблемы только начинаются. Ирина Владимировна учила Сашу словно с нуля. Всё у Самариной было не так: пятка и колено, рука и повод, осанка и поворот головы. Саше казалось – её разобрали на части, как марионетку, и теперь собирают заново, перемешав детали.

Она тренировалась на низких высотах – не больше восьмидесяти сантиметров. Это было обидно. Когда Кирилл с Лизой прыгали девяносто и сто, Саша зло рысила вдоль бортика манежа, сетуя: почему так? Они с Джоником могут не хуже! И выше! Но тренер считала иначе. Саше казалось, Ирина Владимировна нарочно не даёт им с Джонатаном возможности показать себя. Но… чего ради? Ждёт, чтобы Саша снова вспылила? Нет уж, не дождётся.

Сцепив зубы, Саша старалась максимально точно выполнять указания тренера. И сама не заметила, как ей стало удобно по-новому управлять конём. Что её посадка изменилась, голова автоматически поворачивается в сторону следующего барьера. Разобранный на детали человечек внутри собрался, оброс мышцами и научился управлять конём чётко, без лишних движений. Как будто уздечка стала продолжением руки, а пятка приросла к стременам.

Был уже конец апреля, когда, поднимая барьеры на девяносто сантиметров, Ирина Владимировна буднично сказала:

– Кирилл-Лиза-Саша, прыгаем систему, потом чухонец.

Сашка не расслышала. Как обычно, она направила Джонатана вдоль бортика манежа.

– Самарина, работаем! А не отдыхаем! – раздражённо крикнула Ирина Владимировна.

Только тут Саша поняла. Наконец-то! Она встала третьей за Лизой и зашла на барьер. Джоник почуял новую высоту, подобрался, прыгнул. Они справились!

Но на следующем препятствии Джонатан Сашку сбросил. Что называется, «высадил». Это было неожиданно и обидно. Во-первых, она тут же вспомнила слова папы – в любой ошибке коня виноват всадник. Во-вторых, в этом было что-то предательское. Ведь они с Джонатаном действовали вместе, заодно! Но в последний момент он передумал. «Давай-ка сама! Без меня», – как будто сказал он ей. И вот она прыгнула, а конь – нет.

Сашка поднялась, отряхнула опилки. Поймала Джонатана за уздечку. Снова села в седло.

– Сделай пару кругов! – скомандовала Ирина Владимировна. – Потом ещё раз!

Саша прорысила полтора круга, подняла коня в галоп и зашла на препятствие. Перед барьером Джонатан снова встал как вкопанный. Саша перелетела через его голову и упала на грунт.

В этот раз подниматься было труднее. Болели дважды ушибленные локоть, спина и колено. А внутри, хочешь не хочешь, клокотала обида. Что творит Джонатан? Почему?! Ирина Владимировна подвела к ней коня.

– Чего сидишь в седле, как кукла? – без тени сочувствия спросила она. – Конь должен делать то, что хочешь ты! Либо он сам решит. Третьего не дано!

Вечером того же дня Саша с бабушкой покупали продукты в супермаркете. Саша толкала тележку, а Ба шагала впереди, осматривая полки торгового зала, как Наполеон Бонапарт поле боя.

В кондитерском отделе Сашка притормозила.

– Ба, давай торт купим?

– Давай! – немедленно отозвалась бабушка. – А что будем праздновать?

– Это на конюшню, – объяснила Саша. – Там правило такое: упал – тренеру тортик.

Ба скисла.

– Ты упала? Сильно? У тебя что-то болит? – с тревогой спросила она.

Сашка уверенно помотала головой. Болит, конечно, но скоро пройдёт. Ба выбрала торт и примостила коробку в тележке.

– Лучше… возьми два, – решившись, попросила Саша.

– Д-два?! – с ужасом воскликнула бабушка.

Саша кивнула. Ба обречённо вздохнула и потянулась за вторым тортом.

Они торопились домой – заниматься. В прошлой четверти мама не стала требовать от Саши каких-то исключительных результатов в учёбе – на исправление оценок тогда не было ни времени, ни сил. Но как только закончились каникулы, мама спокойно и весьма уверенно напомнила о договоре: если Саша не станет учиться лучше, Джонатана придётся продать. Всё. Точка. По тону мамы было понятно: она не шутит.

Подтянуть алгебру, геометрию и английский Саше оказалось проще всего. Она быстро включилась в процесс. Заставила себя вызубрить неправильные глаголы и базовые тексты-топики. Сначала со страхом, а потом с интересом стала искать неизвестные иксы и игреки. Погрузилась в катеты и гипотенузы. Как только у неё стало получаться, она заметила, что с удовольствием бубнит про себя:

– Я кирпичик throw-threw-thrown, он в окошко fly-flew-flown, меня дядя catch-caught-caught, к папе с мамой bring-brought-brought.

Ей нравилось, когда длинные дроби сокращались до чего-то простого и понятного. В какой-то момент она поняла, что с восхищением изучает прямоугольные треугольники – сколько в них, оказывается тайного смысла! Она вдруг увидела, что каждый поставленный перед ней вопрос – это ребус. И почувствовала азарт в том, чтобы его разгадать.

С русским тоже было неплохо. Немного внимания к запятым, тренажёр в компьютере на ударные-безударные – и вот уже тройки в электронном дневнике сменились на четвёрки, а иногда даже на пятёрки.

Серьёзная проблема была с двумя предметами – химией и литературой.

Последние два года Саша очень мало читала. А если и читала, то ничего не понимала и не запоминала. Она не могла сопереживать героям – у неё для этого не было эмоциональных ресурсов. Любые тексты казались ей бессмысленным набором букв. Навёрстывая, она слушала аудиокниги по дороге на конюшню и обратно, могла вызубрить и ответить домашнее задание по конкретному параграфу. Но необходимость писать сочинения превратилась для неё в сущий кошмар.

Однажды вечером Саша красиво вывела в тетради: «Как в романе А. С. Пушкина “Капитанская дочка” раскрывается тема чести и бесчестия?» И тут же приступила к делу: «Тема чести и бесчестия в романе А. С. Пушкина раскрывается как…» Как? У неё не было ни одной мысли. «Как?!» – написала Саша. И дальше ещё раз сто: как? Как? Как? Буквы лезли в разные стороны, сталкивались друг с другом и вполне отражали бессмыслицу в Сашиной голове. Час спустя, обессилевшая и злая, она сгребла в охапку учебник, тетрадь, книжку и пошла к Ба.

– Наконец-то! – обрадовалась бабушка, словно давно её ждала. – Я как Царевна-лягушка – на что-нибудь да пригожусь! Ну, что там у тебя?

Ба открыла тетрадку и как обычно поняла всё без слов.

– Сашка. Послушай. Это только кажется, что литература – такое бла-бла-бла. Ничего подобного! В каждом стоящем тексте есть скелет. Или структура. Композиция. Называй как хочешь.

– Это ты к чему? – уныло спросила Саша. – Я тебя не понимаю.

– Чтобы понять, как писать сочинение, нужно знать структуру. А чтобы научиться её применять, надо приложить усилие. Готова?

– Готова, – буркнула Саша.

Как будто у неё был выбор!

– Сказку про Колобка помнишь? – спросила Ба.

Саша с удивлением уставилась на неё.

– При чём здесь Колобок? У меня – «Капитанская дочка».

– Забудь. Сейчас нам нужен Колобок. Мы проговорим сочинение на тему… – бабушка ненадолго задумалась, – «Кто такой Колобок: герой или придурок?»

– Ба, ты чего? Таких тем не бывает!

– Поучи учёного! – с обидой воскликнула Ба. – И вообще: кто из нас двоих учитель литературы? Ну так.? Что думаешь?

Ба вопросительно уставилась на Сашку. Та прокрутила в голове всем известный сюжет и честно сказала:

– По-моему, Колобок – придурок.

– Отлично! – воскликнула Ба. – Начало положено. Теперь попробуй сформулировать таким образом, чтобы твой ответ не напоминал удар в челюсть.

– Это как?

– Ну… потопчись на месте. Утрамбуй словами первую ступеньку. Кто такой Колобок? Откуда? Чем он интересен? И главное – ответь на поставленный в теме сочинения вопрос. Это будет тезис.

Саша задумалась.

– Колобок – персонаж русской народной сказки, известный всем и каждому.

– Браво! – воскликнула Ба.

– Он – решительный, смелый, умеет петь, ни на кого не похож. Но этих качеств недостаточно, чтобы быть героем.

– Прекрасно! – прокомментировала Ба.

– Учитывая глупую смерть Колобка, можно предположить, что он – придурок. Не говоря уже о том, что он просто кусок теста!

– Очень смелое наблюдение! – восхитилась бабушка. – Сашка, у тебя явные способности! Видимо, гены!

Сашка растерянно улыбнулась. Оказывается, сочинять – не такое уж скучное занятие.

– Всё? – с надеждой спросила она Ба.

– Вот уж нет! Ты сейчас проговорила вступление. Это – первая часть. А всего их должно быть три.

– Бли-ин, – разочарованно протянула Саша. – А дальше-то что?

– Теперь – докажи свой тезис. Как в суде. Предъяви доказательства, что Колобок – придурок. Не меньше трёх.

Саша молчала.

– Давай, давай, раскачивай мозги! – подбодрила её Ба.

Но Саша не представляла, какими могут быть доказательства. Колобок – придурок. Вот и всё. О чём тут говорить?

– Ладно, помогу! – Ба понизила голос, как будто подсказывала ей на уроке. – Куда идёт Колобок?

– Никуда! – ответила Саша. – Он от бабки ушёл. И от дедки ушёл.

– Вот! – расцвела Ба. – Понимаешь? У него нет цели! А с героем такое не пройдёт! Герой должен идти на бой с драконом! Спасать какую-нибудь Василису! Премудрую! Кощея победить! Давай дальше сама. Что ещё?

– Он слишком самоуверенный. Хвастливый.

– Именно! – живо отреагировала Ба. – Ещё!

– Он неправильно оценивает опасность? – предположила Саша. – Не понимает, что лиса его обманет и съест.

– Конечно! – Ба выглядела чрезвычайно довольной. – А почему, как думаешь?

– Потому что глупый.

– А почему глупый-то? Какая биография у Колобка? Что ты о нём знаешь?

– Его… по сусекам наскребли… – неуверенно вспомнила Саша. – Бабка испекла и положила студиться на окно. А потом он сбежал.

– И.?

Ба, выжидая, смотрела на внучку.

– Он – ребёнок! – догадалась наконец Сашка.

– Бинго! – воскликнула Ба. – Вот мы и справились со второй частью. Теперь остался только финал. Заключение. Здесь нужно повторить вступление, но учитывать все те аргументы, которые мы только что привели. Сделать вывод. Ну? Что у нас в итоге? Жги.

– Колобок – глуп, наивен, слишком самоуверен. Не имеет цели, как настоящий герой. И гибнет просто так – от того, что не видит в лисе опасности. Но…

– Но?

Ба высоко вскинула нарисованные брови, будто ожидая, что Сашка сейчас забьёт гол.

– Но придурком его тоже нельзя назвать! Он просто ребёнок! – воскликнула Саша.

Она вдруг поняла, что сказка про Колобка – совсем не весёлая. И Колобка ей стало очень жалко.

– У него нет опыта! Колобок не понимает, как всё в жизни устроено!

Ба довольно улыбнулась.

– Отличный финал! Поняла?

Саша не разделяла её восторга.

– Что-то поняла. Но не всё.

– Это нормально, – уверенно сказала Ба. – А теперь оставим в покое Колобка. И подумаем-порассуждаем о честном влюблённом Петруше Гринёве и этом мерзавце Швабрине.

И она раскрыла «Капитанскую дочку».

Весь май Саша с Джонатаном прыгали девяносто сантиметров. Оба освоились с этой высотой и смогли договориться друг с другом. Теперь, когда Джонатан не хотел прыгать, он резко сворачивал перед барьером. Саше не всегда удавалось настоять на прыжке, но, по крайней мере, она научилась предугадывать намерение коня и удерживаться в седле.

Конечно, она падала, и не раз. Но было и такое, что она, как циркачка, спрыгивала с Джонатана в тот самый момент, когда он резко тормозил. Такое неожиданное умение удивило всех – Кирилла, Лизу, Ирину Владимировну. Даже Джонатана и саму Сашу.

– А что, так можно? – изумился Кирилл.

– Можно… в принципе. Если нет желания валяться в манеже, – задумчиво произнесла Ирина Владимировна.

– Сашка, как ты это делаешь? – приставал Кирилл с вопросами после тренировки. – Кто тебя научил?

– Папа, – коротко ответила Саша.

И не стала объяснять, что она всего лишь видела, как отец спрыгивал с Джонатана, когда его заезжал. Просто она знала, что такое возможно. А они – нет. Вот и вся разница.

– А меня научишь?

– Как? – удивилась Саша. – Ты хочешь, чтобы твой Галифакс капризничал так же, как Джоник? Хочешь научить его тормозить перед барьером? Серьёзно?

Кирилл смущённо улыбнулся. Он понял, что сморозил глупость. Теперь перед тренировкой, пока его никто не видел, он учился быстро спрыгивать с коня, идущего шагом. Флегматичный Галифакс тут же останавливался, не понимая, что происходит. Кирилл с досадой признал, что не научится такому шикарному манёвру. Во всяком случае, не на Галифаксе. Но не менять же прекрасно вымуштрованного коня на другого? Очень скоро Кирилл бросил это дело, признав своё поражение.

Июнь пришёл тёплыми дождями, ранней клубникой, поздними закатами, головокружительными запахами сирени и бесконечной свободой. Шутка ли – впереди целых три месяца лета и каникул!

Внимательно изучив итоговые оценки, мама удивлённо вздёрнула брови:

– Ого! Сашка! Да ты – молодец!

Саша с Ба довольно переглянулись. Аттестат пестрел четвёрками и пятёрками. Единственная тройка по химии смотрелась в этом сияющем ряду зубов мудрости как кариес. Они с Ба думали, что мама не обратит на неё внимания. Но мама обратила. И решила промолчать. В конце концов, Саша столько сделала! Работала. Старалась. «Про тройку по химии подумаем завтра. Или не завтра, а когда-нибудь потом», – уже привычно подумала мама.

Она не присутствовала на итоговом родительском собрании – вместо неё там была бабушка. Поэтому мама не знала, что эта тройка почти что двойка. Но ни Ба, ни Сашка не стали ей об этом говорить.

– Слушай… мы хотели на море… – виновато запнувшись, сказала мама. – Но у меня новая работа. Отпуск не дадут. Так что обойдёмся лагерями, да?

– Не-е-ет! – испугалась Саша. – Не надо никаких лагерей! У меня – тренировки, старты!

– Ты что, всё лето собираешься торчать на конюшне?

– Да!!!

Мама обескураженно посмотрела на Ба. Та лишь пожала плечами: мол, а чего плохого?

– Ну ладно, – неуверенно протянула мама.

Так Сашка получила разрешение проводить на конюшне всё свободное время.

Какое же это было замечательное лето! Из ограниченного пространства крытого манежа животные и спортсмены вышли на плац. Кони оживились, заиграли мускулами, задышали, раздувая ноздри, жадно вдыхая ароматы трав и нагретого солнцем сена. С полей дул душистый ветер, перебирая конскую гриву. Вместо гулкого свода манежа над всадниками сиял голубой купол неба. А в глаза светили не электрические лампы, а настоящее солнце!

На конюшне неожиданно оказалось много дел. Помимо тренировок Кирилл с Сашей катали на пони малышей. По очереди ухаживали за конями Ирины Владимировны: купали их, чистили, гуляли по плацу. В награду тренер разрешала им уводить Джонатана и Галифакса в поля или на речку.

С середины июля начались старты. Каждые выходные можно было участвовать в каком-нибудь турнире. Саша научилась собирать Джонатана за десять-пятнадцать минут – седло, вольтрап, уздечку, «уши», нагавки, расчёски-щётки, недоуздок, резинки для причёски, развязки, сахар для угощения и сетчатую попону от мух. Она поняла, как заводить его в коневоз – спокойно, быстро, без проблем. И сама теперь готовилась к стартам как метеор – белые штаны, синий редингот, футболка с кружевной манишкой, белоснежные перчатки, начищенные сапоги и… старый папин шлем. Ирина Владимировна, Кирилл, Ба и даже мама – все по очереди предлагали ей поменять старый шлем на новый. Но Сашка не сдавалась.

– Нет, – отвечала она на все эти предложения.

И не желала ничего объяснять.

Они с Джонатаном выступали по-разному. Иногда занимали призовые места, но чаще оказывались где-то в первой десятке. Саша научилась справляться с волнением и поняла: старты – это удача. Делай что должно – и будь что будет. Она стала быстро запоминать маршрут. Читать его, понимая, где можно выиграть время, а где надо сосредоточиться на сложных задачах. Она научилась не впадать в отчаяние, если вдруг Джоник дурил, высаживал, и ей приходилось покидать поле не верхом, а вести коня в поводу под унизительный комментарий судьи:

– Александра Самарина исключается из соревнований из-за падения с лошади!

Она понимала, что всё это опыт, который необходим. У неё было ощущение, что она взбирается на гору. И всё, что с ней происходит, – плохое и хорошее – как будто подталкивает её вперёд.

В этой кутерьме она не заметила, как стала прыгать барьеры высотой метр, а потом и сто десять сантиметров.

Не заметила первых жёлтых листьев и сырых утренних туманов.

Не заметила, как закончился август и наступил сентябрь.

Первый день в школе оказался неожиданно интересным. Саша бросала изумлённые взгляды на изменившихся одноклассников. Все вытянулись, загорели, повзрослели. Девчонки округлились, стали женственнее, изящнее. А у мальчишек огрубели голоса и выросли усы. Смущённый этими обстоятельствами 9-й «Б» галдел на линейке, не слушая увещеваний классной руководительницы.