Автор книги: Анна Кимерлинг
Жанр: Социология, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
В документах Молотовского обкома о внедрении данного постановления в жизнь название указа дано в вольном пересказе очень своеобразно: «Постановление Совета министров СССР от 25 августа 1946 г. о закреплении кадров на предприятиях Урала, Сибири и Дальнего Востока»[242]242
Отчет отдела топливной промышленности Обкома ВКП(б) о работе предприятий в 1946 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 12. Д. 218. Л. 81.
[Закрыть]. Получившаяся «оговорка по Фрейду» красноречиво свидетельствует о военно-феодальном отношении к рабочим.
Но реализовать постановление полностью, судя по документам Молотовского обкома, не получилось. Справки обкома по итогам работы промышленности Молотовской области за 1946 г. показывают, что постановление почти не выполнялось. Договоры с рабочими заключались в очень небольших количествах: на заводе № 90 «на 1.1.1947 заключено 10 договоров с рабочими из 360 намеченных к оформлению»[243]243
Справка о работе химической промышленности и цветной металлургии Молотовской области в 1946 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 12. Д. 218. Л. 175.
[Закрыть], а зарплата даже снизилась на некоторых предприятиях (на 8 % на заводе № 90). План по строительству жилья также не был выполнен.
Следующий серьезный шаг по отмене военного положения на предприятиях был сделан в мае 1948 г., когда отменили Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий». Тем временем Указ от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» продолжал действовать. Только 14 июля 1951 г. Верховный Совет издал Указ «О замене судебной ответственности рабочих и служащих за прогул, кроме случаев неоднократного и длительного прогула, мерами дисциплинарного и общественного воздействия». Окончательно все указы о судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и из учреждений и за прогул без уважительной причины были отменены Верховным Советом лишь 25 апреля 1956 г.
3.3. Неформальные практики в советской экономической системе и повседневности
Неформальные практики были повседневным явлением в советской экономической системе. Они позволяли обогащаться либо просто обеспечивать определенный уровень жизни как большим руководителям, так и простым рабочим. Хитрость была нормой жизни в советском обществе. Рабочий завода № 19 им. Сталина А. Дмитриев великолепно продемонстрировал в дневнике противоречивость ситуации, связанной с необходимостью действовать с помощью неформальных практик:
Так, одним из способов получения дополнительного дохода у этого рабочего была продажа хлеба, вынесенного из заводской столовой. Он называл это «трюк с патефоном»: хлеб из столовой выдавала родственница его жены, а он складывал его в патефон и выносил через проходную завода[245]245
Личные дневники А. И. Дмитриева. Дневник № 8 (Записки о жизни). Запись от 4.02.1947 // ПермГАНИ. Ф. 6330. Оп. 5. Д. 12. Л. 108 об.
[Закрыть]. В другом случае его родственница «К. принесла из столовки 4 банки тушенки и почти 2 литра масла и 1 банку джема на 260 руб.». Другие родственники рабочего А. Дмитриева тоже работали с продуктами (жена Зина – в чайной, отец – на складе), поэтому оттуда удавалось брать много необходимого для выживания в те голодные годы:
«…вечером возил на тележке от Зины капусту с одним дядькой на пару. Ему пришлось за это дело уплатить… привез капусты – 300 кг., свеклы – 50 кг. И моркови – 50 кг. Сейчас этим на зиму обеспечены. Только вот еще картошки надо… У отца на складе взял картошки 75 кг… отдал 100 р.»[246]246
Личные дневники А. И. Дмитриева. Дневник № 11 (Записки о жизни). Запись от 6.10.1947 // ПермГАНИ. Ф. 6330. Оп. 5. Д. 13. Л. 51.
[Закрыть].
О своих продуктовых покупках он пишет почти всегда во внеэкономических терминах:
«Достал», а не «купил» всю советскую эпоху было термином, который лучше отражал реальный процесс получения дефицита. Например, процесс «доставания» картошки Дмитриев даже оформил в виде рассказа приключенческого типа под заголовком «Молотов – Кунгур» (Поездка за картофелем)». Начал он с описания проблемы с картофелем:
«В городе цена картофеля 7–8 руб., а там 2 руб. 30 коп. – 3 руб. за килограмм».
Ездил он в субботу с мужем Зининой сестры на поезде «Москва – Дальний Восток». Договорились с машинистом, ехали на тендере паровоза бесплатно. Большую часть рассказа занимает встреча с недавно освободившимся из лагеря политическим заключенным (с ним Дмитриев поделился хлебом). В Кунгуре он купил себе 48 кг картофеля на рынке[248]248
Личные дневники А. И. Дмитриева. Дневник № 8 (Записки о жизни). Запись от 25.07.1946 // ПермГАНИ. Ф. 6330. Оп. 5. Д. 12. Л. 77 об. – 79 об.
[Закрыть]. В таких поездках от человека требовалась изобретательность, умение договариваться, готовность к взаимопомощи, знание ситуации. Только в таком случае удавалось достать то, что необходимо для содержания семьи.
Еще один распространенный вариант неформальных практик можно обнаружить в деятельности «несунов» на заводах. В СССР многие, в том числе и не начальники, позволяли себе брать с завода то, «что плохо лежало», но масштабы деятельности начальников были значительнее. Например,
«коммунисты О.Д.Я (главный механик завода. – А. К.) и М.М.Я. (начальник цеха № 13. – А. К.)… организованно похитили с цеха кровельного железа электромоторы и меняли их на сельскохозяйственные продукты с колхозами»[249]249
Анонимное письмо от коммунистов завода № 98 им. Кирова.1.12.1948. Рукопись // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 516. Л. 82–83 об.
[Закрыть].
Впрочем, поговорка «ты здесь хозяин, а не гость, неси с завода каждый гвоздь» действовала и в отношении простых рабочих. Тот же рабочий завода им. Сталина А. Дмитриев писал в дневнике за апрель 1947 г., что не может закончить ремонт забора вокруг своего дома, потому что некий Сашка еще не «утащил» доски с завода[250]250
Личные дневники А. И. Дмитриева. Дневник № 9–10 (Записки о жизни). Запись от 21.04.1947. Рукопись // ПермГАНИ. Ф. 6330. Оп. 5. Д. 13. Л. 10.
[Закрыть]. Да и сам он не раз выносил что-то с завода. Однажды, напри мер, вынес «обмотку» и поменял ее на картошку (кстати, стоит заметить, что выносить он умудрялся с оборонного завода, в том числе в годы войны).
Взятки руководителям по разным поводам были достаточно распространенным явлением того времени. Особенностью советской коррупционной системы сталинской эпохи было то, что взятки брали вещами и продуктами и лишь очень редко деньгами. Лесоруб Косинского леспромхоза писал – «устройство на работу только по блату и за водку»[251]251
Жалобы и заявления трудящихся, направленные в ЦК ВКП(б), результаты их рассмотрения. 15.1.1951 – 11.2.1952 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 17. Д. 191.
[Закрыть], бывший сотрудник редакции Чернушинской районной газеты почти повторял эти слова в письме: «Лечиться ездят по блату и за взятки (материальные и половые)»[252]252
Справка о наличии компрометирующих материалов на Белева А. Ф. Составлена 28.06.1951 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 17. Д. 193. Л. 145.
[Закрыть].
Повсеместно происходило распределение среди руководителей продуктов питания по спискам. Это было использованием служебного положения в личных целях. Следует отметить, в голодные послевоенные годы еда имела особое значение, доступ к ней определял социальное положение человека. Дополнительные продуктовые пайки давали, например, передовикам производства. Но больше возможностей получать продукты имели начальники – помимо пайков, карточек и бирок (законных способов получения продуктов) существовали «списки» распределения питания. Это было обычной практикой, которая противоречила советской законности. Заведующий магазином Березниковского магниевого завода писал в своей жалобе:
«Приходя ко мне в магазин Б. приказывает мне как подчиненному лицу, подавая список на 10 человек, развести муку 85 % по квартирам (по квартирам дирекции. – А. К.) по 30 кг каждому и говорит 5 мешков муки забронируйте и никуда….29 апреля они режут свиноматку на подсобном хозяйстве привозят ее в столовую, рабочие узнают – скоро мясо будете продавать?…Приказ везти эту свинью не в магазин, а в засолочный пункт… мы же должны продать ее по списку и не рабочим… По списку, написанному у Б. Он говорит: Бачурину 3 кг, Бычину 3 к г, Бокману 3 кг, Савельеву 2 к г, Бригу 2 кг, Чурсину 2 кг и т. д. (это фамилии руководства завода. – А. К.)… 7 мешков сортовой муки тоже по списку. Начальнику торгового отдела Продснаба»[253]253
Заявление от члена ВКП(б) бывшего завмага 1 Продснаба при Березниковском Магниевом заводе. 15.08.1948 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 510. Л. 17–19.
[Закрыть].
В первую очередь продукты получало руководство, потом те, кто сам продавал (или охранял) эти продукты (либо к празднику, либо без всякого разрешения – по поговорке «что храним, то и имеем»), а рабочим продукты доставались лишь в случае прокурорского вмешательства (так было в приведенном выше примере) или чтобы заманить на важное мероприятие (по случаю выборов в Верховный Совет, например, или при подписании коллективного договора).
В другом письме упоминаются «талоны», по которым начальники незаконно получали продукты:
«…частичной выборкой документов по бухгалтерии совхоза “Селянка” за 1945–1946 гг. значится получение продуктов бывшим начальником политотдела (Усольлага МВД СССР) подполковником П-вым колбасы – 157 кг, мяс[а] – 121 кг, масл[а] – 27 кг, сливок – 39 кг и т. д., за это же время Поляковым получено: 186 метров хлопчатобумажных тканей, 27 метров сукно-шерсти, 26 пар разной кожаной обуви. Товары выдавались через торготдел Усольлага по талонам»[254]254
Заключение от 29.06.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 217. Л. 114.
[Закрыть].
Кстати, судя по документу, так делали и другие руководители Усольлага. И это несмотря на то, что талоны и списки закон в то время не предусматривал, в стране была эпоха карточек.
В анонимном письме от 19 мая 1948 г. сообщается о нескольких вариантах неформальных действий руководителей: присвоении казенного имущества, применении труда подчиненных в личных целях, использовании инсайдерской информации. Кроме того, по письму можно проследить, каким образом создавались сети взаимодействия начальников. В анонимном письме, направленном сразу в несколько властных инстанций, автор пишет:
«Если Вы спросите кому вольготно и лучше всех живется на Руси, можно с уверенностью сказать председателю Рудничного Комитета при Соликамском калийном комбинате т. Ж. Якову Филипповичу с супругой Наталией Ивановной… не прошло и двух лет после избрания… председателем… благочестивые супруги обзавелись так, что всех… стал интересовать вопрос об источниках их доходов… Факты упрямая вещь: т. Ж. нигде не заготовлял и не выписывал дров, однако дровами был обеспечен на всю зиму. Не за счет ли пионер лагеря супруги отапливают свою квартиру? 15 декабря 1947 года за день до действия закона о денежной реформе т. Ж. купил на Комбинате корову за 2300 рублей на старые деньги. Корова содержалась на опытной станции Комбината несколько месяцев, а затем после теления… теленка зарезал, а корову… уже на новые деньги… продал по завышенной цене 4700 руб лей… при наличии в хозяйстве 3-х коз… В предыдущую командировку из Москвы т. Ж. привез биреты и продал на рынке по спекулятивным ценам через работницу… Американские подарки – вещи стали также большим источником доходов… Если учесть, что секретарь т. Ж….имеет несколько американских польт и платьев, то Ж. по штату полагалось взять больше… бесплатное содержание сына своего в течении всего лета в пионерском лагере. Во время карточной системы занимался раздачей промтоварных ордеров продавцам магазинов и другим знакомым очевидно за услуги»[255]255
Анонимное письмо Секретарю Молотовского обкома ВКП(б) тов. Хмелевскому, секретарю Соликамского горкома тов. Кузнецову, секретарю Госконтроля СССР председателю КЦ Союза Химической промышленности тов. Киселеву // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 510. Л. 60–60 об.
[Закрыть].
Автор письма выявляет следующие проступки: использование казенных дров дома, коррупционную схему наживы во время денежной реформы 1947 г. (корова была куплена на старые деньги, а продана «с наживой» и на новые, да еще и содержалась на государственном довольствии), спекуляцию на рынке с использованием труда подчиненных, присвоение американских подарков, реализацию возможности не платить за какие-либо услуги. Здесь же видно, как формировалась система связей: отношения с важными людьми налаживались через выдачу дополнительных промтоварных ордеров (это при карточной системе тоже было нарушением советской законности). Конечно, наиболее распространенным способом установления тесных связей между начальниками разных уровней была «совместная пьянка», не случайно в документах часто упоминается именно это явление: например, глава окружкома партии рекомендовал тов. Т-на на должность директора Кудым карского сельскохозяйственного техникума – они «встречались в семейной обстановке и вы пивали»[256]256
Председатель молотовского областного Совета профсоюзов Сабанаев – секретарю обкома ВКП(б) Пономареву от 26.03.1951 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 17. Д. 193. Л. 45.
[Закрыть]. Незаконное распределение продуктов и вещей было вторым по значимости способом налаживать взаимоотношения.
Исследуя историю конфликта начальника ОРСа Березниковского азотно-тукового завода М. Дугадко и журналиста газеты «Звезда» по городу Березники М. Данилкина, можно увидеть результаты действия системы социальных связей. На процессе М. Дугадко назывались имена секретаря обкома К. Хмелевского и министра химической промышленности СССР М. Первухина, его непосредственный начальник всеми силами стремился оградить его от уголовного преследования. Это не удивительно, М. Дугадко мог находить, заготавливать и распределять продовольствие в годы войны, когда еды категорически не хватало. Человек, который влияет на распределение продуктов, был очень влиятельной фигурой. Директору совхоза «Усолье» Г. Ночевке удавалось даже «прекращать уголовные дела, благодаря большому влиянию, действующему снабжением продуктами за счет совхоза»[257]257
Справка компрометирующих материалов на Ночевку Г. С. // ПермГАНИ. Ф. 59. Оп. 2. Д. 232. Л. 19.
[Закрыть]. Но М. Дугадко не смог избежать суда. Против него выступил с фельетоном в газете «Звезда» журналист М. Данилкин:
«…Дугадко заявился к нам в начале войны. Он эвакуировался с Запада в глубокий тыл, и телом был худ, и костюмишко на нем был так себе….Работая в Березниках, он не только раздобрел телом, но и снискал себе славу одного из самых обеспеченных во всех отношениях жителей города. И на сильно раздобревшую супругу его любо поглядеть: на ней вещицы из золота, шелк, дорогие меха, фетр и прочее и так далее….На днях официальным расследованием установлено, что Дугадко в 1947 г. получил 45 тысяч рублей премий. При этом законными основаниями подкреплены только 17. А остальные 28?»[258]258
Тихонов М. Указ. соч.
[Закрыть].
В тексте газетного фельетона можно увидеть пример незаконных премий, использования государственных денег на обустройство своего быта. Все эти факты, несмотря на противодействие высокопоставленных защитников начальника ОРСа, нашли подтверждение, и Дугадко осудили.
Впрочем, налаживать отношения с «нужными» людьми старались не только начальники. Кадровый рабочий завода № 19 А. Дмитриев писал в дневнике про «пирушку», которую он собирался организовать 1 мая 1947 г. На нее он пригласил «только самых нужных людей… около 15 человек»[259]259
Личные дневники А. И. Дмитриева. Дневник № 9–10 (Записки о жизни). Запись от 21.04.1947. Рукопись // ПермГАНИ. Ф. 6330. Оп. 5. Д. 13. Л. 5.
[Закрыть].
Очень часто в документах описывается такой способ использования служебного положения, как применение для своих нужд труда подчиненных. Так, например,
«в Усольлаге имеет место практика использования заключенных в своих личных целях по уходу за квартирами, разноска продуктов по квартирам, развозка и разделка дров и т. п. При этом, якобы, имели место такие случаи, когда заместитель начальника управления лагеря Л. дал заключенной арест за то, что она ему на квартиру принесла кислое молоко»[260]260
Рапорт от 28.04.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 217. Л. 113.
[Закрыть].
В данном примере видны неформальные практики феодального типа (людей использовали как не имеющих никаких прав крепостных на барщине).
Бесплатный труд применялся не только для ведения хозяйства начальников, но и для их обогащения. Те же руководящие работники Усольлага «силами заключенных обрабатывали землю для посадки картофеля и овощей, а затем собранный урожай, также силами заключенных, продали Усольлагу, получая за это крупные суммы денег… начальник 1 отдела… 20 тысяч руб… Усольлаг имеет ряд мастерских – столярные, пошивочные, художественные и другие, которые работают, якобы, бесконтрольно, отсутствуют прейскуранты цен на выпускаемую продукцию. Этим также пользуется руководство лагеря… приобретая за бесценок мебель, картины и другие вещи… Л. полотна картин отправлял в больших партиях в Ленинград и другие города»[261]261
Там же.
[Закрыть].
Начальники придумывали разные способы использования своего положения с целью обогащения: получали незаконно деньги за якобы сверхурочные работы, выписывали себе поросят, бычков и кур, занижая их реальный вес, кормили свой скот за счет государственных хозяйств, занижали цены на продукты, которые приобретали сами[262]262
Начальник УМГБ по Молотовской области Красильников – секретарю Молотовского обкома ВКП(б) Хмелевскому // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 217. Л. 50.
[Закрыть], ели и пили в чайных, списывая деньги «на культурные нужды». Порой они годами не вносили квартирную плату[263]263
Доклад о состоянии социалистической законности в Юго-Осокин ском районе Молотовской области. 4 ноября 1948 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 137. Л. 148, 152.
[Закрыть].
Если можно было не платить или платить меньше положенного, то начальники стремились делать это. Использование служебных машин, оборудования и различных расходных материалов было обычным делом:
«Директор промкомбината т. П. использует автотранспорт комбината без оплаты для личных нужд, как вывозка дров, сена и даже на рыбалку… возили бесплатно лес для строительства личных домов»[264]264
Справка о злоупотреблениях служебным положением директора В. Муллин ского райпромкомбината П. и секретаря парторганизации Б. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 18. Д. 417. Л. 5.
[Закрыть].
Председатель артели «Металлоштамп» сумел получить с производства новую варшавскую кровать по цене реставрированной и тайно «изъять железную оградку без всякого оформления документов»[265]265
Справка в обком ВКП(б) от группы рабочих артели «Металло штамп». 1952 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 18. Д. 417. Л. 41.
[Закрыть].
Еще одним способом использования служебного положения был прием на работу родственников и друзей. Такие работники проявляли лояльность (это защищало от правоохранительных органов) и позволяли больше зарабатывать. Однако во время политических кампаний именно так называемая семейственность становилась поводом для серьезной репрессивной реакции. В документах поздней сталинской эпохи встречаем такую характерную фразу:
По сути, это бюрократический штамп. Далее за ним в документах следовал ряд конкретных примеров, призванных обвинить тех или иных руководителей.
Летом 1948 г. Управление МВД по Молотовской области представило в обком материалы о воровстве в области (см. табл. 5).
Счет расхитителей социалистической собственности в Молотовской области, как видно из таблицы, шел на тысячи. Само появление подобной статистики – знак времени. Дело в том, что именно в эти годы коррупция попадает в поле внимания милицейских и партийных инстанций. Государственная власть дает недвусмысленное указание по этому поводу: «Борьба с расхищением, разбазариванием социалистической собственности, спекуляцией, взяточничеством, а также злоупотреблениями в карточной системе является одной из первоочередных задач, возложенных на органы МВД и милиции. Значение этой работы в особенности возрастает сейчас, когда страна, выполняя задания новой пятилетки, приступила к налаживанию товарооборота и всестороннему развитию производства и потребления»[267]267
Богданов С. В. Особенности развития законодательства по борьбе с экономической преступностью в СССР 1945–1953 гг. // ГАРФ. Ф. Р-9415. Оп. 3. Д. 1073. Л. 124. www.yurclub.ru/docs/criminal/article150.html#sdfootnote3anc.
[Закрыть]. А когда центральная власть дает указания, они просто обязаны найти отклик на местах.
Таблица 5. Сравнительная таблица состояния работы ОБХСС г. Молотова и области за 1946–1947 гг.[268]268
* Цифра в оригинале ошибочна. Должно быть 2387.
[Закрыть]
Источник: Отчет о работе с руководящими кадрами Управления МВД по Молотовской области за 1947 год и о выполнении решения обкома ВКП(б) от 4.11.1947 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. Л. 31.
Представленная таблица свидетельствует о том, что в 1947 г. с коррупцией начали бороться более активно, что соответствует имеющимся указаниям. Возбуждено почти в 3 раза больше дел, чем в 1946 г., а людей, по ним арестованным, становится в 3 с лишним раза больше. Но при этом по-прежнему привлеченных к уголовной ответственности в 2 раза больше, чем арестованных. Получается, что половина взяточников и расхитителей социалистической собственности оставалась безнаказанной.
Коррупция была в советском обществе явлением обычным, можно сказать повседневным. На особенно наглых коррупционеров писали жалобы, на которые следовало как-то реагировать, но зачастую реагировали лишь отписками:
«…за имеющиеся недостатки в работе хлебокомбината как: нарушение трудовой дисциплины, пьянка, крупные хищения и порча пищевых продуктов, перерасход горючего и др. партийное собрание ограничилось только предупреждением тов. П.»[269]269
Справка о результатах проверки заявления тов. Моторина // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 18. Д. 417. Л. 18.
[Закрыть].
Когда центральная власть инициировала кампании по борьбе с коррупцией, некоторым жалобам давали ход по-настоящему и появлялась приведенная выше статистика, но чаще всего взяточник был частью властвующего клана, тогда его защищали наделенные властью покровители, и он, несмотря ни на что, избегал уголовного дела. И коррупция продолжалась, скорее всего ничуть не уменьшая своих размеров. Только большие репрессивные кампании, типа «Ленинградского дела», раскрывали клапаны, жалобы начинали находить реальные отклики, а увольнению подвергались партийные руководители области, как это было с всесильным секретарем Молотовского обкома партии Хмелевским. Вместе с ним потеряли должности многие другие начальники, и тут уже степень их коррумпированности не имела особого значения. А рабочие встречали с радостью такие события. Дело в том, что между начальником и подчиненным в послевоенные годы существовала громадная дифференциация в заработной плате и в образе жизни. Месячный оклад секретаря Березниковского горкома составлял в 1953 г. 2800 руб., тогда как бухгалтер в том же горкоме получал 500 руб., а уборщица 260 руб.[270]270
Ведомость зарплаты за январь 1953 г. ответственным работникам Берез ни ковского горкома // ПермГАНИ. Ф. 59. Оп. 35. Д. 46. Л. 194.
[Закрыть] Фиксированные оклады руководи телей дополнялись большими премиями в десятки тысяч рублей. При таких доходах становились доступными мясные и рыбные деликатесы, продающиеся в центральном гастрономе г. Молотова.
Весьма серьезным было отличие возможностей руководителей и работников в решении жилищного вопроса. Начальники имели право на получение жилья, но зачастую использовали служебное положение, чтобы это жилье было наилучшим. Например, секретарь Коспашского горкома ВКП(б), когда ему понравилась квартира, принадлежащая руководителю ОРСа треста «Коспашуголь», забрал ее и добился перевода последнего в Губаху. Он даже вызвал милицию, чтобы не пустить бывшего хозяина в квартиру[271]271
Письмо т. Швернику. Февраль 1950. Подписали более 19 человек // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 217. Л. 105.
[Закрыть].
Вышеназванные неформальные практики позволяли обогащаться и вести качественный образ жизни хозяйственным начальникам и партийным руководителям. Но были и другие неформальные практики, которые обеспечивали более-менее эффективное функционирование советского предприятия. Плановая экономика позволяла мобилизовать огромные ресурсы, но она порождала проблему неэффективности. Любой управленец оказывался зажатым между имеющимися правилами и качественной результативностью. Чтобы быть эффективным, он вынужден был нарушать правила. Дуглас Норт называл такую ситуацию институциональной ловушкой. Институты задают правила игры, позволяющие избежать издержек, но в то же время они снижают возможность новаций и маневра.
В СССР на бытовом уровне проблема преодоления институциональных ловушек решалась через систему блата. Организации тоже брали эту систему на вооружение. Однако неформальные практики и отношения приводили к риску быть схваченными за руку, ведь эти практики делались с нарушением законов. В Пермском государственном архиве новейшей истории был обнаружен интересный документ – докладная записка прокурора Молотовской области Д. Куляпина на имя секретаря Молотовского обкома ВКП(б) К. Хмелевского от 15 марта 1949 г. Эта секретная записка сделана по делу № 46-83 о злоупотреблениях директора Молотовского бактериологического института А. Глебовой[272]272
А. М. Глебова в результате этого следствия была снята с занимаемой должности, ее не смогли защитить тогда даже министерские заступники. Однако уголовного преследования все-таки не последовало, что свидетельствует о высокой эффективности ее социальных и хозяйственных неформальных практик.
[Закрыть] и главного бухгалтера подсобного хозяйства, состоящего в ведении этого института, Н. Мишина. Содержание записки на примерах раскрывает способы функционирования неформальных хозяйственных практик, нарушающих закон.
В СССР было такое законодательство, строгое исполнение которого быстро сводило на нет многие начинания руководства. Например, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10.02.1941 «О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти незаконные действия» гласил:
«Интересы социалистического хозяйства требуют точного учета и планового перераспределения всего имеющегося на предприятиях “излишнего”, неиспользуемого оборудования и материалов. Между тем на ряде предприятий промышленности и транспорта имеет место разбазаривание оборудования и материалов путем их продажи и обмена с другими предприятиями. В то время как государство отпускает предприятиям для определенных целей оборудование и материалы, руководители предприятий самовольно и незаконно распоряжаются ими, продают, обменивают и отпускают на сторону. Учитывая, что продажа так называемого демонтируемого и излишнего оборудования, как показал опыт, является на деле не чем иным, как замаскированным расхищением социалистической собственности, Президиум Верховного Совета СССР указывает:
1. Запретить предприятиям продажу, обмен и отпуск на сторону оборудования, а также материалов, оказавшихся излишними и неиспользованными.
2. Установить, что продажа, обмен, отпуск на сторону оборудования и материалов, оказавшихся излишними и неиспользованными, а также незаконное приобретение их являются преступлением, равносильным расхищению социалистической собственности, ввиду чего лица, виновные в этих преступлениях, должны предаваться суду и по приговору суда подвергаться тюремному заключению сроком от 2 до 5 лет.
3. Установить, что все имеющиеся на предприятиях излишки оборудования, а также материалы, оказавшиеся излишними и неиспользованными, подлежат специальному учету и перераспределению в порядке, определяемом Советом Народных Комиссаров СССР.
4. Поручить Прокурору СССР обеспечить неуклонное проведение в жизнь настоящего Указа.
5. Считать утратившими силу:
а) Постановление ЦИК и СНК СССР от 21 декабря 1927 года “О порядке возмездной и безвозмездной передачи имущества государственных учреждений и предприятий другим государственным учреждениям и предприятиям” (СЗ СССР, 1928, № 2, ст. 13; 1930, № 48, ст. 500);
б) Постановление СНК СССР от 10 марта 1931 г. за № 200 “О сдаче Реммаштресту демонтированного оборудования” (СЗ СССР, 1931, № 26, ст. 208; 1933, № 26, ст. 156);
в) Постановление СНК СССР от 15 ноября 1933 г. за № 2482 “Об изменении порядка реализации оборудования и излишних неликвидных материалов” (СЗ СССР, 1933, № 69, ст. 411);
г) Постановление СНК СССР от 7 января 1934 г. за № 26 “Об изменении Постановления СНК Союза ССР от 15 ноября 1933 года “Об изменении порядка реализации оборудования и излишних неликвидных материалов” (СЗ СССР, 1934, № 6, ст. 45)»[273]273
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10.02.1941 «О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти незаконные действия». www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_4305.htm.
[Закрыть].
Этот указ отменял все предыдущие постановления, дающие некоторую свободу распоряжения имуществом предприятий, и вводил наказания за подобные вольности. В то же время на некоторые необходимые приобретения у предприятия не предусматривалось средств. Формальным путем проблему решить было невозможно. Институциональная ловушка налицо.
Весной 1948 г. Бактериологическому институту понадобился водонагревательный котел, но деньги на него запланированы не были, и директор института Глебова поступила привычным неформальным образом – произвела обмен ненужных лошадей на нужный котел:
«В апреле 1948 г. Молотовский паравозо-ремонтный завод продал институту котел паровозного типа серии Р № 704, оценив его в 10000 рублей. Институт отпустил паравозо-ремонтному заводу из числа иммунизационного фонда 6 лошадей стоимостью 10000 рублей. Расчеты учинены помимо банка, путем обмена счетами на равные суммы: с тем, чтобы скрыть незаконную операцию с обменом котла и лошадей, начальник паровозо-ремонтного завода Исаев и зам. директора института Букринский, с ведома Глебовой, заключили 30 апреля 1948 г. договор на ремонт котла институту за 10000 рублей, тогда как никакого котла завод не ремонтировал, а продал его институту»[274]274
Докладная записка прокурора Молотовской области Куляпина от 15.03.1949 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 15. Д. 131. Л. 57.
[Закрыть].
Это было нарушением Указа от 10 февраля 1941 г. Однако поступить иначе Глебова вряд ли могла. Оставить предприятие без тепла было невозможно и даже преступно с ее стороны. И директор института имела основания не бояться правосудия, так как перед этим она долго выстраивала правильные отношения с партийными и правоохранительными органами.
Чтобы система хозяйства функционировала, а начальники оставались вне действия советских законов, руководители создавали сеть личных контактов, обслуживая вне планов и ордеров представителей исполнительной, правоохранительной и партийной власти. Вполне характерный пример имел место на швейной фабрике № 1 Молотовского Горлагпрома:
«…как правило, без ордеров шили руководящему составу… в том числе зам. председателя Горисполкома по местной промышленности… 10 предметов на 3178 рублей… председателю горисполкома… 5 предметов на 3178 руб…».
Та же швейная фабрика помогла работникам горкома партии сохранить деньги во время денежной реформы 1947 г.:
«Узнав о проведении денежной реформы, они собрали по списку с 63 человек деньги в сумме 56638 руб. 70 коп., и скупили на фабрике шерстяные ткани на пальто и костюмы, в количестве 85 отрезов, оформив их заказами на пошив пальто и костюмов»[275]275
В Молотовский обком от начальника управления милиции г. Молотова // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 217. Л. 135–136.
[Закрыть].
Неудивительно, что первые сигналы о данных действиях во время реформы не возымели последствий, ведь сеть защищает сама себя: за директора швейной фабрики тогда заступался городской прокурор. Директор Бактериологического института Глебова тоже знала неформальные правила игры, к тому же в ее распоряжении находились самые ценные для того времени ресурсы – продукты питания в подсобном хозяйстве. За услуги разного рода расплачи вались фондовыми продуктами, фуражом и материальными ценностями. Например,
«Зюкайскому мехзаводу за эксплуатацию нефтедвигателя в подсобном хозяйстве: соломы 1600 к г, ячменя 50 к г, овса 3614 кг, муки ржаной 13 кг, мяса 76 кг, масла и сала 29 кг»[276]276
Докладная записка прокурора Молотовской области Куляпина от 15.03.1949 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 15. Д. 131. Л. 57–58.
[Закрыть].
Продукты в послевоенные годы были своеобразной валютой, точнее всеобщим эквивалентом. Карточная система была отменена, но это практически не повлияло на проблему дефицита продуктов и товаров. Тот, кто мог распоряжаться продуктами, имел неформальную власть. Впрочем, в некоторых случаях подсобное хозяйство работало только для руководства предприятия:
«…подсобное хозяйство при Дорожном отделе обеспечивает исключительно самого Пичугина (заведующий дорожным отделом при Юго-Осокинском райсовете депутатов трудящихся. – А. К.), его бухгалтера Кашникову и кладовщика Смирнова»[277]277
Докладная записка начальника Юго-Осокинского РО МВД. 1949 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 15. Д. 131. Л. 153.
[Закрыть].
А. Глебова в полной мере пользовалась продуктовыми ресурсами для блага предприятия, в большинстве случаев она делала это для общественной пользы организации. Надо было сделать ремонт – бартер помогал получить расходные материалы и оплатить работу ремонтной бригады.
«19.03.48 г. помимо бухгалтерского учета по указанию Глебовой, кладовщиком института Деруновым отпущено У.В.С.Р. № 34 одна тонна овса, а взамен этого в июне 1948 г. получено институтом от У.В.С.Р. № 34 три тонны алебастра, обменных счетов не оформлено, овес на сумму 2000 рублей в расход не списан и алебастр на сумму 390 руб. не оприходован…
По трудовому соглашению с бригадиром Сидоренко от 25.06.1948 г. за постройку зерносушилки отпущено с подсобного хозяйства за наличный расчет по госценам 1 тонна ржаной муки и 400 кг пшеничной муки. По трудовому соглашению от 21.05.48 г. бригаде плотников Малышева за постройку веранды с подсобного хозяйства продано по госценам с доставкой в город Верещагино 300 кг ржаной муки…
Сылвенскому стеклозаводу по распоряжению Глебовой за изготовление стекольных изделий вне плана отпущено в 1946 году 4 фондовых лошади, из коих 3 лошади по настоящее время находятся в эксплуатации у завода без оплаты… По соглашению с объединением “Молотов-нефть” от 19.06.1948 г. за перевозку 500 кубометров круглого леса, директор подсобного хозяйства Дудин и гл. бухгалтер Мишин, с разрешения Глебовой, предоставили без оплаты 2 тонны овса, обеспечивали на все время перевозки леса горючим одну 3-хтонную автомашину и обеспечивали бесплатно питанием шофера и грузчиков»[278]278
Докладная записка прокурора Молотовской области Куляпина от 15.03.1949 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 15. Д. 131. Л. 57.
[Закрыть].
Зачастую рабочим платили спиртом:
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
