Текст книги "Выполнять и лукавить. Политические кампании поздней сталинской эпохи"

6.6. Реализация целей и задач кампании и ее результаты

Партийные организации контролировали весь процесс избирательной кампании, но в день выборов они были особенно внимательны. «В 4 часа утра райком партии организовал проверку избирательных участков. Все участковые комиссии были на месте»[569]569
  Информация «О дне выборов в Верховный Совет СССР» Ординского РК ВКП(б). 15.03.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 56.


[Закрыть].

Участки открывали заранее, чтобы могли собираться избиратели. Для этого «с 4–5 утра на всех избирательных участках работали буфеты»[570]570
  Информация «О дне выборов в Верховный Совет СССР» Ординского РК ВКП(б)… Л. 59.


[Закрыть]. Ровно в 6 утра начиналось голосование. К этому времени на каждом участке находились десятки избирателей, агитаторы следили за тем, чтобы первыми голосовали самые пожилые, а потом самые молодые избиратели (и те, и другие зачастую голосовали впервые). На одном участке в Верещагинском районе Молотовской области смогли найти женщину, которой было 105 лет, она даже сказала речь, когда опускала бюллетень в урну[571]571
  Отчет Об организационной и агитационно-пропагандистской работе в период подготовки и проведения выборов в Верховный Совет СССР по Верещагинскому району с 9 января по 13 февраля 1950 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 77.


[Закрыть].

Было желательно, чтобы 100 % проголосовали быстрее, показав полное единодушие. Лучшие агитаторы могли довести закрепленных за ними избирателей до голосования к 14–15 часам дня, самые быстрые – «обеспечили уже к 8 часам утра 100 % явку на голосование всех избирателей»[572]572
  Информационный отчет Об агитационно-массовой работе в период подготовки и проведения выборов в Верховный Совет СССР по Коми-Пермяцкому округу. 21.02.1946 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 12. Д. 429. Л. 12 об.


[Закрыть]. На самом деле на большинстве участков больше 95 % избирателей проголосовали к 16 часам. В Ординском районе «для подвоза избирателей было выделено 438 лошадей, запряженных в лучший транспорт»[573]573
  Информация «О дне выборов в Верховный Совет СССР» Ординского РК ВКП(б). 15.03.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 56.


[Закрыть].

Праздник был в разгаре весь день. «Во всех городах и районах области с раннего утра начались массовые гуляния. Молодежь и пожилые вышли на улицы, всюду были слышны песни и музыка»[574]574
  Информация № 4. О ходе голосования в день выборов в Верховный Совет СССР по Молотовской области 12.03.1950 (по состоянию на 12 часов ночи) // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 247.


[Закрыть] – именно так атмосферу праздника передает отчет.

Большая часть праздничных событий была организована властью. В число развлекательных мероприятий входили в первую очередь киносеансы, выступления художественной самодеятельности и танцы: «В районном доме культуры культурное обслуживание было начато с 8 утра до 10 часов вечера. Киносеансы чередо вались с концертами драмкружка дома культуры и детской самодеятельностью в городской средней школе. С 10 часов вечера танцы под баян и под радиолу». Завершить всенародный праздник не всегда удавалось в положенное время.

Чтобы день выборов прошел успешно, организаторы кампании подстраховались экономически:

«К дню выборов в Верховный Совет СССР трудящиеся нашего города, как на шахтах, а также на стройках были обеспечены выдачей заработной платы. На шахтах треста “Коспашуголь” рабочие полностью получили аванс за февраль месяц»[575]575
  Информация Об итогах подготовки и проведения выборов в Верховный Совет СССР по гор. Коспаш. 17.03.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 109.


[Закрыть].

В других организациях дали зарплату за весь февраль. При этом не следует забывать, что случилось это в марте с 7-го по 11-е число.

Но главным фактором, способным оказать положительное воздействие на людей в те годы, была еда: буфеты с бутербродами, пирожками, пряниками, карамелью, квасом, морсом, пивом и папиросами. Даже самые маленькие дети участвовали в дне выборов, на участках для них создавались детские комнаты с игрушками, можно было купить кондитерские изделия, конфеты, мороженое. В г. Молотове детям дарили подарки[576]576
  Информация О подготовке и проведении выборов в Верховный Совет СССР по Когановическому району, город Молотов. 17.03.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 150.


[Закрыть]. Праздник включал культурное обслуживание: бригады художественной самодеятельности, концерты, радио, киносеансы, баянисты и даже джаз.

На избирательных участках организовывали комнаты отдыха с разного типа развлечениями: в одних «играли в шашки, шахматы, домино, читали газеты, журналы и художественную литературу»[577]577
  Информация о проведении дня выборов в Верховный Совет СССР по избирательным участкам Куединского района – 12 марта 1950 г. 16.03.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 32.


[Закрыть], в других «под баяны, аккордеоны, гармошки и радиолы пели песни и танцевали»[578]578
  Там же. Л. 29.


[Закрыть].

Выборы проходили в выходной день, да еще были обставлены как праздник, а в праздник не редко пили спиртосодержащие напитки. Отсюда в отчетах о дне голосования масса примеров пьян ства тех, кто отвечал за качество проведения выборов, например в справке из Большесосновского района перечислено 11 случаев пьянства агитаторов, членов партии, доверенных лиц и членов избирательной комиссии[579]579
  Справка о недостатках в подготовке и проведении выборов в Верховный Совет СССР в Большесосновском районе. Подписана инструктором обкома ВКП(б) Дьячковым. 1950 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 6–7.


[Закрыть]. Это не так много, но впечатление портило. «Дебоширство пьяных» отмечалось практически по всем районам.

Эстетическое оформление избирательного участка и его функциональные (агитационные) составляющие имели большое значение и строго контролировались. Идеальное оформление участка выглядело примерно так: «…всюду – на столах, диванах, стенах красивые ковры. Контуры урн и кабин освещены маленькими цветными электрическими лампочками… пятиконечные звезды освещают портреты товарищей Ленина и Сталина, помещенные в центре звезд. На окнах тюлевые шторы»[580]580
  Информация О подготовке и проведении выборов в Верховный Совет СССР по Когановическому району, город Молотов. 17.03.1950 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 16. Д. 254. Л. 150.


[Закрыть].

Человек, сознательно отказавшийся голосовать за обозначенную кандидатуру, автоматически причислялся к людям, не лояльным к советской власти. В сталинскую эпоху это было опасно для жизни и свободы. Поэтому чаще всего они скрывали свои имена.

Отчет об успехах кампании включал информацию не только о выборах, но и о перевыполнении планов всеми гражданами страны. В большинстве случаев это перевыполнение было незначительным, тем не менее успехи в труде были тесно связаны с успехом избирательной кампании. В послевоенные годы избирательные кампании следовали друг за другом чередой: выборы в Верховный Совет СССР 1946 г., в Верховный Совет РСФСР 1947 г., шли также выборы в местные Советы. Все более профессиональными становились агитаторы, и все лучше они умели отчитываться, минимизируя свои реальные временные затраты на агитационную работу, все больше ритуализировался избирательный процесс.

Заключение

Политические кампании как непременный атрибут политической жизни появляются в СССР еще в годы военного коммунизма и начинают особенно широко применяться в практике управления в 1920-е годы. В это время их инициаторами могла быть не только власть, но и рабочие коллективы, низовые партийные органы и первичные организации, профсоюзы и другие общественные объединения. Во многом это был стихийный процесс, лишь со временем, на протяжении 1920–1930-х годов, подвергшийся постепенной унификации со стороны центральных органов партии. После войны право проводить политические кампании окончательно монополизируется центральной властью, а сами кампании приобретают законченный вид, становятся проводником исключительно воли политического руководства и главным механизмом реализации провозглашенной политики. При этом политические кампании, несмотря на энергичность реализации или угрожающий характер, становятся привычными условиями существования, окончательно превращаются в обыденную практику.

Политические кампании как основной элемент государственного управления той эпохи обладали двумя взаимосвязанными социально-политическими функциями. Прежде всего они были инструментом политической мобилизации масс, обеспечивающим участие людей во всех основных начинаниях властей. Но в то же время они являлись и инструментом нормализации общества, введения новых образцов, норм и правил поведения, нового языка. Исполнение этих функций становилось возможным благодаря той особенности, которая отличала кампании от других политических инструментов, применяемых в СССР (например, секретных операций, примером которых в довоенный период стала «антикулацкая операция» 1937–1938 гг., а после Великой Оте чественной войны – депортация народов). Речь идет об организации обязательного участия в политических кампаниях широких слоев населения, благодаря чему люди становились не просто зрителями, но и создателями, наравне с властью, новых порядков и дискурсов. Разумеется, все это происходило по инициативе самой власти, права отклониться от участия в ритуалах политических кампаний не было ни у рядового участника тех событий, ни у номенклатурного работника. И тем не менее коллективное чтение газет, проведение собраний и обсуждений, когда большинство участников должны были включиться в заданный ритуал в качестве ораторов, агитаторов, бдительных разоблачителей, а то и жертв, «разоблачающихся перед партией и народом», стали действенным методом управления, формирования «советского человека», контроля над мыслями, реакциями и действиями большинства жителей страны.

Несмотря на то что после смерти Сталина привычка управлять обществом посредством политических кампаний стала постепенно сменяться более спокойными процессами ежедневной, плановой работы, этот метод управления периодически возрождался, особенно в экстренных ситуациях. Так, процессы над руководителями органов МГБ в 1953–1954 гг. все еще организованы по сценарию политической кампании, со всеми необходимыми этапами и атрибутами. Да и потом в кризисных ситуациях руководство страны не раз прибегало к старым, хорошо зарекомендовавшим себя приемам, например при освоении целины или в ходе борьбы с «антипартийной группой» Молотова – Кагановича – Маленкова. Отдельные элементы политических кампаний без труда прослеживаются и позже, хотя и не в таких масштабах.

На основании анализа архивных источников и советской прессы можно выделить два типа политических кампаний, проводившихся в послевоенные годы. Первый тип представлен кампаниями, направленными на мобилизацию населения для участия в «строительстве социализма». В данной книге он рассматривался на примере проведения выборов в Советы разных уровней. Второй тип – это репрессивные политические кампании, например кампании против художественной интеллигенции, борьба с космополитами, «суды чести» и «дело врачей».

Благодаря определенной рутинизации политической жизни в послевоенные годы историку открывается возможность обобщить и реконструировать механизм политических кампаний, описать единую, типовую схему их проведения. Эта схема включает непременный набор этапов разворачивания кампании: 1) идеологический посыл через центральную, а затем и местную прессу о начале кампании с обозначением целей, указанием на возможных врагов и введением ключевых понятий задаваемого политического дискурса; 2) организационный этап, на котором преследовалась цель институционализации кампании; в этот момент создавались необходимые рабочие органы управления данной кампанией на местах либо обозначался дополнительный функционал для уже существующих управленческих подразделений; 3) этап мобилизации масс, предполагавший перенос кампании в регионы, инициацию ответной активности общества в процессе проводимых собраний, организацию писем к власти, публикаций «ответной» одобрительной реакции на инициативу властей; этот этап зачастую совпадал по времени с предыдущим; 4) реализация целей и задач кампании, что предполагало проведение конкретных действий на местах, скажем выборы в рамках мобилизационной кампании или поиск врагов, увольнения, исключения из партии и аресты (при проведении репрессивных кампаний); 5) отчет об успехах, наиболее свойственный мобилизационным кампаниям, но используемый и при кампаниях репрессивных; в любом случае, этот этап обеспечивал плавный переход к следующей политической кампании того же типа. При этом каждый этап сопровождался постоянной «обратной связью», причем по разным каналам, начиная с донесений агентов органов государственной безопасности и заканчивая парадными реляциями и отчетами.

Еще одной важной функцией политических кампаний была выработка новой советской идентичности через сплочение общества либо в борьбе с общим врагом, либо в ходе выполнения очередной задачи позитивного толка. Такое сплочение в ходе репрессивных кампаний реализовывалось прежде всего через стратегию поиска и разоблачения «врага». Власть старательно поддерживала этот мифологический образ «врага – чужого», в качестве которого в довоенные годы выступали «вредитель», «кулак», «враг народа» или «иностранный шпион». В послевоенные годы на роль врага был назначен практически один персонаж – «склонившийся перед западом космополит», чаще всего еврей. Образ врага, созданного во время политических кампаний поздней сталинской эпохи, по-прежнему позволял власти поддерживать миф о враждебном окружении, укреплять уверенность, что советский человек живет в прогрессивной и самой демократичной стране мира, которую надо защищать от проникших внутрь врагов – космополитов и при этом, живя в рамках ограниченного снабжения продуктами и промтоварами, в тяжелых жилищных условиях, с энтузиазмом строить коммунизм.

Но реальные практики реализации кампаний на местах свидетельствуют, что реакция местных властей и масс на кампанию не была однозначно исполнительской. Прибегая к теории практик и методологии истории повседневности, можно выделить три типа реакции, фиксируемых по документам: полная лояльность (молчаливая или с гласным выражением поддержки), свойственная, очевидно, большинству граждан; открытый, а чаще, разумеется, скрытый оппортунизм, проявлявшийся в самых разнообразных формах, от ругательных надписей на бюллетенях до критических разговоров в очередях или «неудобных вопросов» на собраниях; и «лукавство», подразумевавшее демонстративную поддержку целей и методов политических кампаний, но вместе с тем и использование ситуации для реализации своих потребностей и интересов.

Провинциальные руководители привыкли за годы войны и восстановления страны к тому, что массовые репрессии ушли в прошлое. Они почувствовали себя более уверенно, самоорганизовались в «кланы», консолидировались, их деятельность рутинизировалась и институализировалась. Между ними возникли прочные личные связи и даже своего рода чувство взаимной солидарности. Хозяйственные руководители, избегая институциональных ловушек плановой экономики, применяли неформальные практики, в том числе коррупционного типа. Местная номенклатура и хозяйственные руководители научились при помощи волокиты и отговорок тихо сопротивляться приказам центральной власти. Вероятнее всего именно эта ситуация послужила причиной репрессивных мероприятий Сталина, таких как «Ленинградское дело» и «дело врачей» (местные архивы свидетельствуют, что она могла инициировать глобальную чистку среди начальников – «зажимщиков критики» и создателей «семейки»).

Советская промышленность в послевоенные годы достигла такого уровня развития, что ее дальнейшее усовершенствование угрожало устоям тоталитарного режима. Реконструкция легкой промышленности, ускоренное жилищное строительство, увеличение продуктивности сельского хозяйства могли привести к усилению экономической дифференциации, возрождению частного интереса в производственной деятельности, сужению сферы прямого контроля над людьми, получившими отдельные квартиры[581]581
  См.: Лейбович О. Л. Реформа и модернизация в 1953–1964 гг. Пермь: Изд-во Пермского ун-та – ТОО ЗУУНЦ, 1993. С. 78–79.


[Закрыть]. Непозволительным для советской системы было также развитие промышленности по западному стандарту. Закрывались целые научные проекты, подозрительные по своему происхождению или философскому обоснованию. Нельзя было допустить распространение западных образцов техники. Это поставило бы под сомнение превосходство социалистического мира над буржуазным. Эту задачу, кстати, тоже решала кампания в науке и борьба с космополитами.

По мере усиления потребности перехода к новой, научно-индустриальной ступени модернизации сложившаяся в годы индустриализации и в военный период конфигурация промышленного производства, когда немногочисленное ядро высококвалифицированных рабочих соседствовало с преобладанием малообразованных, низкоквалифицированных, доиндустриальных работников, становилась все менее пригодной для поддержания хозяйственной жизни. Появлялись серьезные трудности в решении кадрового вопроса, которые ставили руководителей предприятий в уязвимое положение. Директор Березниковского азотнотукового завода А. Семченко в ответ на обвинение в политической близорукости (принял на должность главного архитектора инженера с судимостью по 58-й статье) не без раздражения объяснял, что он это делал, делает и будет делать впредь, поскольку других работников в его распоряжении нет: «Должен информировать, что положение с кадрами на заводе остается по-прежнему тяжелым, так как значительная часть ИТР, рабочих и служащих не может быть допущена к секретной переписке»[582]582
  ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 154.


[Закрыть]. Чиновники МГБ отправили инженера в ссылку, однако на его место Семченко назначил другого репрессированного. Таких работников можно обнаружить почти на всех предприятиях. Директор Вере щагинской трикотажной фабрики Петренко, выслушав обвинение в неправильном подборе кадров, оправдывался:

«Дело в том, что в вопросе подбора кадров ни главное управление, ни Министерство легкой промышленности… помощи не оказывают… Я обращался и в райком партии, где мне обещали, но пока не помогли… В настоящее время у нас работает один инженер, и тот судим по 58 статье»[583]583
  Протокол партактива Верещагинского района от 17.03.1953 // Перм-ГАНИ. Ф. 582. Оп. 11. Д. 84. Л. 4.


[Закрыть].

Кадровые службы отраслевых министерств при необходимости поступали так же, назначая на руководящие должности, вплоть до заместителя главного инженера треста, людей, отбывших

«…срок по 58 статье, по 10–12 лет за контрреволюцию и вредительство». Начальник треста, напуганный такими назначениями, публично сетовал, что «министерства смотрели на эти стройки как на ссыльный пункт»[584]584
  Стенограмма 5 пленума [Молотовского] обкома КПСС. 11.04.1957 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 24. Д. 5. Л. 108–109.


[Закрыть].

Все эти индустриальные изменения и конфликты порождали разрывы в интерпретации действительности. Номенклатура видела в новом порядке заслуженную стабильность, которую было необходимо сохранить любыми средствами. Специалисты, наблюдая несоответствия повседневности и социалистического идеала, искали виноватых среди некомпетентных начальников. А трудящиеся объясняли недостатки своей жизни мифологическим заговором врагов, спрятавшихся где-то рядом. И «космополиты» подходили на эту роль как нельзя лучше.

Политические кампании были, таким образом, предохранительным клапаном для выхода возможного недовольства масс. При усилении разрыва между миром идеального, запечатленного в советском искусстве, в лозунгах и передовицах, и реальной жизнью поиск виноватого становился важным элементом манипуляции, позволявшим не допустить реального взрыва недовольства. Пожалуй, только эти мифологические построения и позволяли в сталинскую эпоху не видеть противоречия между идеальным государством и обществом, показанным в кино, и окружающей мрачной реальностью заводского и деревенского быта. Политические кампании оказались самой удобной формой внедрения мифа в широкое массовое сознание.