Текст книги "Выполнять и лукавить. Политические кампании поздней сталинской эпохи"

4.2. Политизация частной жизни и советский государственный патернализм

Забота государства о гражданах была заложена в самой советской идеологии. И. Михайловская отмечает: «Коммунистическая идеология рассматривала отношения между гражданином и государством сквозь призму понятий “забота” (со стороны государства) и “долг” (применительно к поведению граждан)»[358]358
  Михайловская И. Концепция прав человека // Российский бюллетень по правам человека. М., 1997. Вып. 9. www.hrights.ru/text/b9/Chapter5.htm.


[Закрыть]. Это замечание соблазнительно рассмотреть как одно из многочисленных свидетельств существования в советском обществе такой формы социальных отношений, как патернализм, трактуя последнее понятие как простое подчинение. Действительно, многие авторы пишут о патерналистском характере власти в СССР[359]359
  См.: Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы. М.: РОССПЭН, 2001. С. 9.


[Закрыть]. Так, например, О. Лейбович и Н. Шушкова понятие «патернализм» связывают с заботой государства: «…под патернализмом в нашей статье понимается стиль управления, при котором права гражданина отчуждаются в пользу властителя, обязанного взамен заботиться о благе и воспитании подданных»[360]360
  Лейбович О. Л., Шушкова Н. В. Политический патернализм в Перми: социокультурные корни // Политический альманах Прикамья. Пермь, 2002. Вып. 2. С. 126.


[Закрыть]. Другой автор, Н. Поляковская, отмечает, что патернализм в СССР стал концептом идеологии, он «как форма “опеки” к подвласт ному населению стал непременным условием тотального контроля»[361]361
  Поляковская Н. М. Патернализм советских конституций // Вопросы управления. 2012. № 1 (18). Март. http://vestnik.uapa.ru/ru-ru/issue/2012/01/42/.


[Закрыть]. Она же пишет о преемственной связи советского патернализма с царской Россией, а также о том, что государство по конституции «полностью принимало на себя заботу о материальном благополучии трудящихся, но взамен забирало у них личную свободу»[362]362
  Там же.


[Закрыть].

Начнем с определения термина «патернализм». «Режим патернализма в политологии характеризуется “отеческой” опекой государства над своими подданными по образцу строения отношения внутри патриархальной фамилии (семьи)»[363]363
  Доманов В. Г. Патернализм // Политология. Словарь. М.: РГУ, 2010. http://dic.academic.ru/dic.nsf/politology/149/%D0%9F%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%BC.


[Закрыть]. Патернализм был принципом социальной организации традиционного общества. Он предполагал квазисемейный принцип взаимоотношений, при котором государство выступает в качестве «патера», отца, регулирующего жизнь своих подданных. Очевидно, что при этом патерналистские отношения выстраиваются в вертикальную, пирамидообразную структуру, где каждый уровень выступает в качестве «патера» по отношению к нижестоящим и в качестве подданного по отношению к находящимся выше. В советской действительности это воплощалось двояко: в формальных структурах государственного и партийного управления, во взаимоотношениях между работником на предприятии и его руководителем, в цепочке пионерия – комсомол – партия и т. д., а также в практике создания «феодальных вотчин», в которых статус и власть организации «были неотделимы от статуса и власти возглавлявшего [ее] человека»[364]364
  Фицпатрик Ш. Указ. соч. С. 44.


[Закрыть]. «Начальники… выступали в роли патронов для целой свиты политических клиентов, подчиненных и помощников, от которых они требовали верности в обмен на предоставляемое покровительство. Окруженный своим “семейством”, местный босс мог надеяться свести к минимуму противодействие или критику своего управления»[365]365
  Там же.


[Закрыть]. Как и во всех других вариантах патернализма, советскому патернализму было свойственно восприятие отношений между старшими и младшими как неравноправных, не ограниченных во времени и пространстве, основанных на эмоциях и солидарности, обладающих самоценностью. «В противоположность патернализму демократическое правовое государство предполагает его договорные отношения с гражданским общест вом»[366]366
  Доманов В. Г. Указ. соч.


[Закрыть]. Договорные отношения ограничены временем и пространством, основаны на признании обеих сторон равными объектами права, на прагматизме и рациональности (последнее – категория во многом экономическая[367]367
  Радаев ВВ. Экономическая социология. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2005. С. 18–38.


[Закрыть]).

Помимо регуляции, другой важной стороной патернализма является забота о нижестоящих, об их материальном благосостоянии. По мнению М. Козлова, в основе любого патернализма лежат представления о социальной справедливости. О происхождении советского патернализма он писал: «Являясь важнейшей сто роной традиционной российской державности, советский патернализм произрастал от многовекового корня – русской общины»[368]368
  Козлов М. И. Советская модель социальной справедливости. http://narfu.ru/university/library/books/0576.pdf.


[Закрыть]. Нет необходимости доказывать, что справедливость, противопоставленная конкуренции и договору, являлась одной из главных ценностей мира общины. И эта сторона патернализма тоже хорошо просматривается в советское время. Е. Богданова так определяет основные особенности советской государственной заботы: «Советская “забота” тотальна в том смысле, что императив советской “заботы” конструируется в идеологии как “всеобъемлющей”, “всепроникающей”, “непрерывной”. Согласно идеологическому дискурсу забота “неотступна”, “постоянна”, “вечна”. Таким образом, создается впечатление того, что о каждой сфере жизнедеятельности, о каждой социальной группе, даже о каждом отдельном индивиде постоянно заботились»[369]369
  Богданова Е. А. Советский опыт регулирования правовых отношений, или «в ожидании заботы» // Журнал социологии и социальной антропологии. 2006. Т. IX. № 1 (34). С. 84.


[Закрыть]. Эта забота исчисляется в рублях, метрах жилплощади, штуках ботинок и отрезов ткани. Вот один пример. На заседании бюро Молотовского обкома ВКП(б) в 1951 г. руководителей объединения «Молотовнефть» критиковали за плохие жилищно-бытовые условия рабочих:

«…в общежитиях скученность, грязь, часть рабочих спит на полу, женщины и мужчины проживают совместно (помещение красного уголка). Постельными принадлежностями обеспечены только 50 % рабочих, смена белья производится нерегулярно. Кипятильников, бачков для воды и другого бытового оборудования нет. На участке нет сушилки, бани и пункта медицинской помощи»[370]370
  Протокол № 53 заседания бюро Молотовского обкома ВКП(б). 19.10.1951 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп.17. Д. 76. Л. 11.


[Закрыть].

И еще пример. Мало того, что государственное предприятие должно было предоставить жилье своим работникам (с этой задачей в послевоенные годы оно справлялось довольно слабо, селило несколько семей в одну квартиру, предоставляло непригодные для жизни помещения), оно должно было позаботиться о его ремонте. И как часто бывает, подопечные настолько привыкают к такого рода заботе, что теряют навыки самостоятельности даже в элементарных вопросах:

«Администрация лесопункта из-за недостатка рабочих просит промпереселенцев производить мелкий ремонт в своих квартирах своими силами за особую плату согласно расценок и представляет материалы необходимые для производства ремонта, однако отдельные товарищи упорно сопротивляются и не хотят пойти на встречу администрации, мотивируя, что они должны получить все готовое и больше ничего не хотят знать»[371]371
  Главному инженеру треста «Вишерлес» тов. Базину от председателя рабочкома Кукшинова. 17.11.1951. Машинопись // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 17. Д. 191. Л. 175.


[Закрыть].

Не только само жилье, но и адресная помощь нуждающимся семьям была в сфере государственной заботы. Избирательные кампании послевоенных лет демонстрируют пример такой заботы, когда агитаторы, действующие от имени государства, помогали нуждающимся избирателям по хозяйству. Все эти примеры показывают, что советский патернализм во многом был похож на патернализм традиционный даже в мелочах.

Наконец, третья сущностная черта патернализма – забота о нравственности. Как семейные отношения не могут избежать воспитания старшими членами семьи младших (вспомним «Домострой»), так любая историческая форма политического патернализма в той или иной степени всегда включает доктрину воспитания молодежи. В царской России это реализовывалось через церковь и различные попечительские общества. В СССР главным воспитателем должны были стать партия и комсомол. В документах послевоенных лет часто встречается такая формулировка: «усилить воспитательную работу среди трудящихся»[372]372
  Например, см.: Постановление бюро Молотовского обкома ВКП(б) от 24.08.1951 // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп.17. Д. 69. Л. 202.


[Закрыть]. Сталин в своих речах тоже часто прямо говорил о необходимости учить и воспитывать кадры. Казалось бы, все вышеприведенные примеры прямо свидетельствуют о бытовании в советском государстве и обществе классического патернализма. Однако мы можем увидеть в исторических документах послевоенной поры и иной пласт, свидетельствующий о существенной советской специфике патерналистских практик. Для понимания этого необходим еще один экскурс в социальные теории.

Уже в XIX в. в социальных науках появляется понимание смены одного типа общества, господствовавшего на протяжении сто летий, другим, принципиально новым. Это нашло отражение как в классическом марксизме (имеется в виду смена феодальной формации капиталистической), так и в различных социологических теориях – А. Сен-Симона (смена военного общества промышленным), Ф. Тённиса (смена естественной общины – «гемайншафта» рациональным обществом – «гезельшафтом»), М. Вебера (смена традиционного типа власти рациональным). Позднее это отлилось в основную формулу теории модернизации о смене традиционного типа общества на индустриальный, или современный. Однако сам исторический процесс смены типов общества всегда проходит драматически. Как писал О. Лейбович, «переход к современному обществу чреват социальными катаклизмами и катастрофами»[373]373
  Лейбович О. Л. Модернизация в России. К методологии изучения современной отечественной истории. Пермь: ЗУУНЦ, 1996. С. 21.


[Закрыть].

Эволюция систем управления от патернализма к рационально-договорному типу является частным случаем этого глобального процесса. В рамках микрофизической теории власти М. Фуко этот процесс назван нормализацией общества, в ходе которой власть через дисциплинарные институты (тюрьму, школу, армию, мануфактуру, церковь) и дискурсивные практики (в первую очередь исповедь, а затем рефлексию) постепенно приучает человека самостоятельно контролировать собственное поведение и заботиться о себе[374]374
  Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. M.: AdMarginem, 1999; Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996.


[Закрыть], превращая внешнего надзирателя в надзирателя внутреннего. Аналогично процесс становления европейского индивидуализма описывают и другие авторы, например А. Филиппов, связывая переход от замкнутой патриархальной семьи к патерналистскому государству, а затем и к индивидуальному рационализму с понятием полицейского государства. На сегодняшний день забота государства о своих гражданах зачастую ассоциируется с понятием «социальное государство», однако, как пишет А. Филиппов, изначально необходимость заботиться о здоровье, нравственности и благополучии граждан входит в понятие «полицейское государство»[375]375
  Филиппов А. Ф. Полицейское государство и всеобщее благо. К истории одной идеологии. Статья первая // Отечественные записки. 2012. № 2 (47). С. 328–340.


[Закрыть]. Ссылаясь на исследование М. Раева, ученый утверж дает, что в XVIII в. полиция и полицейское государство воспринимались не как инструменты подавления, а как инструменты наведения порядка и воспитания: «Полицейское государство как идея организации деятельности людей ради общего блага находится в сложной связи с прошлым и будущим. Так или иначе, она сопрягается с заботой о физическом и нравственном здоровье, с противодействием разного рода порче и со своеобразным преломлением старого принципа справедливого и правильного порядка, при котором все находится на своем месте»[376]376
  Филиппов А. Ф. Указ. соч. С. 328–340.


[Закрыть]. При нятие порядка как внутреннего императива поведения и должно знаменовать завершение перехода к современному типу регуляции поведения.

Однако вряд ли можно теорией М. Фуко описать и советский путь становления общества современного типа. ВКП(б), являясь, безусловно, агентом модернизации, изобрела собственный путь «нормализации» общества, в соответствии с конкретными обстоятельствами и идейными установками.

Разрушение традиционного уклада жизни в России, как и в любой другой стране периода модернизации, сопровождалось ростом социальных девиаций. Община, сословия, полицейское (в значении XVIII в.) государство как механизмы регуляции отношений оказались разрушенными уже в 1920-е годы. Не будем забывать, что за первую половину ХХ в. в России случились три больших демографических катастрофы: в результате Первой мировой и Гражданской войны, голода и репрессий, а также Второй мировой войны. Что привело к уничтожению традиционных норм морали[377]377
  Полян П. Двадцатое столетие: путем демографических катастроф // Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. М.: ОГИ, 2001. С. 33–64.


[Закрыть]. Разрушенный порядок порождал проблемы, которые невозможно было решить с помощью гражданского и уголовного кодекса. Н. Лебина и А. Чистиков пишут, что в 1920-х годах произошел психологический сдвиг, связанный с путаницей дозволенного и недозволенного. Они цитируют выступление профессора Л. Оршанского в 1924 г. на ленинградском съезде по педологии: «…преступность развилась по всем общественным классам; преступники теперь не изолированы от прочей общественной среды той своеобразной изоляционной камерой, которая создавалась в прежнее время вокруг каждого преступника»[378]378
  Лебина Н. Б., Чистиков А. Н. Обыватель и реформы. Картины повседневной жизни горожан в годы НЭПа и хрущевского десятилетия. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2003. С. 101.


[Закрыть]. Государство не могло мириться с тем, что общество живет по криминальным законам, но и другие моральные нормы уже или еще не работали. Поэтому советская забота о добродетельности реализуется иными способами, отличными от классического патернализма. Можно выделить как минимум три существенных отличия реализации заботы советского государства о человеке от классического политического патернализма. Если последний стремился нести добродетель в общество через внешние институции, например церковь и благотворительные организации, то советский патернализм, помимо государственной опеки, подразумевал активную работу самого человека и его ближайшего окружения – воспитание и контроль через коллектив. Далее, классический патернализм имеет дело с пассивным объектом воспитания и опеки – общество понимается как младший член квазисемейного симбиоза с надзирающим государством, и оно должно внимать наставлениям сверху. В рамках советского патернализма общество должно выступать в качестве активного собеседника, хотя и по заданному сценарию. Наконец, в рамках классического патернализма традиционная община признается носителем той самой добродетели, которую надо воспитывать, а все усилия направлены на борьбу с внешними вредными влияниями, недаром в царской России крестьянская община жила по собственным законам, которые государство признавало преимущественно добродетельными. Совет ские практики заботы оказались совсем иными. Они строились на идеологической предпосылке об изначальной отсталости народной массы, которую нужно преодолеть, и коллективное воспитание могло проходить только под руководством внешнего наставника – партии, комсомола и т. д. Поэтому каждая кампания сначала предполагала подготовку специального актива, коллективного агента, который должен был донести мысли до масс, а затем групповые действия, в рамках которых сами граждане должны были демонстрировать активность в виде самокритики и критики, а также другие приобретенные знания.

Это обусловило то, что патерналистская политика сочеталась с коллективным воспитанием, которое должно было утвердить новую советскую мораль, как об этом пишет О. Хархордин[379]379
  Хархордин О.В. Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности. СПб.: Европейский ун-т в Санкт-Петербурге; Летний сад, 2002.


[Закрыть]. Он считает, что в советском обществе во главу угла была поставлена не внутренняя ответственность, а коллективное обличение, где место исповеди как инструмента воспитания «внутреннего надзирателя» занимает коллективная критика и самокритика. Государство стремилось к тому, чтобы каждый гражданин был «сознательным», запускало механизмы общественной саморегуляции в духе советской морали, закрепляя за партией и комсомолом роль агентов влияния, воспитателей и надсмотрщиков.

Рассмотрим несколько примеров реализации практик советского патернализма. Как и положено в рамках патерналистских моделей управления, публичное пространство и частная жизнь не были разделены в сталинскую эпоху. Семейная жизнь выносилась на всеобщее обсуждение, а публичное пространство приватизировалось и становилось ареной для семейных сцен. И этот процесс был двухсторонним: с одной стороны, власть включала отношения мужчины и женщины в политическую сферу, с другой стороны, люди сами обращались к власти, раскрывая подробности своей частной жизни. В газете «Звезда» от 11 февраля 1953 г. под рубрикой «Партийная жизнь» была опубликована статья «Быт – не частное дело коммуниста». В ней имелось такое рассуждение: «…Бес принципное поведение парторганизаций иногда создает неправильное мнение коммунистов и беспартийных, что поведение в быту, в семье – это личное дело, что в него не могут вмешиваться общественные организации… Не только партийные, но и профсоюзные и комсомольские организации должны использовать все меры воспитательного и общественного воздействия, чтобы ни один аморальный поступок не оставался без осуждения общественностью, чтобы каждый советский человек чувствовал и видел, что за свое поведение он отвечает перед товарищами, перед коллективом»[380]380
  Быт – не частное дело коммуниста // Звезда. 1953. 11 февраля.


[Закрыть].

И действительно, люди апеллировали к коллективу, решая свои частные проблемы. В письмах к власти мы видим примеры, когда женщины обращались во властные инстанции, чтобы наладить отношения с мужем или, например, приструнить ревнивую жену сослуживца. Публично (с обращением к секретарю райкома, а потом и лично к секретарю Молотовского обкома) боролись друг с другом помощница секретаря Нытвенского райкома ВКП(б) и ревнивая жена заведующего учетом райкома. Первая писала, обращаясь к секретарю Молотовского обкома Ф. Прассу:

«Вот уже около 3-х лет его жена, Д-ва, меня ревнует к нему. Об этом знает весь аппарат райкома. Дело дошло до того, если тов. Д-ев работает вечером в райкоме, так мне надо уходить из райкома… Больше того мне нельзя заходить к нему в кабинет. Был такой случай: жена Д-ва пришла к нам в райком (она в райком ходит каждый день), он зачем-то был у меня в кабинете, так на весь райком был поднят шум. При беседе с секретарем тов. Казаковой, Д-ва заявила, если вы П-ову не накажете, так я сама с ней рассчитаюсь… Филипп Михайлович, прощу Вас как-то мне помочь в этом, у меня нет больше никаких сил терпения, да и обидно, когда ругают, а ты ни в чем не виноват. И при такой обстановке работать невозможно»[381]381
  Секретарю Молотовского обкома КПСС тов. Прассу Ф. М. от Пом. Секретаря РК КПСС П-овой. 25.05.1951. Машинопись // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 17. Д. 193. Л. 76.


[Закрыть].

Документ хранится вместе с отчетом о мерах, которые были приняты в ответ на данную жалобу. Разумеется, обком ВКП(б) вмешался и отправил в область инструктора особого сектора обкома партии, который провел собственное расследование и личную беседу со всеми действующими лицами. В результате выяснения обстоятельств дела он установил, что конфликт между женщинами продолжался около трех лет,

«возник на почве сплетни переданной членом партии – уборщицей райкома… жене Д-ва о том, что ее муж ухаживает за П-овой, вызывает ее в райком, угощает пряниками и апельсинами, привез П-овой дрова и запряг лошадь для поездки П-овой в больницу и это служило поводом для ревности и конфликтов доходящих до оскорблений на улице»[382]382
  Докладная записка. Инструктор Особого сектора обкома партии Тихонов. 1.06.1951. Машинопись // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 17. Д. 193. Л. 77.


[Закрыть].

В этот конфликт уже не раз вмешивались местные партийные руководители (вызывали всех троих и беседовали с ними), вопрос публично разбирался на партсобрании. В конце концов ревнивая жена пообещала, что «отношение к мужу изменит и преследование… прекратит». Причем на результирующей беседе, которую проводил инструктор особого сектора обкома партии, присутство вали все заинтересованные стороны (в том числе уборщица райкома, которая извещала ревнивую жену о всех действиях ее мужа) и местный секретарь райкома. В этом примере мы видим все отличительные особенности советской патерналистской модели заботы: вынесение проблемы на коллективное обсуждение, наличие руководящей роли партийной организации (активного агента), борьбу с отсталостью (ревность), требование активного участия всех заинтересованных сторон в обсуждении конфликта.

Моральная сторона отношений в семье также находилась в сфере интересов государства. Если сын-коммунист не заботился о престарелом отце-инвалиде, его поведение становилось предметом публичного обсуждения и подлежало наказанию[383]383
  Секретарю Молотовского Обкома ВКП(б) из Кильмезского РК ВКП(б) (Кировская область) от Медянцева. 3.03.1948. Машинопись // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 521. Л. 21.


[Закрыть]. Если муж изменял жене или даже уходил из семьи, его следовало либо строго наказать, либо вернуть жене. Показательна длинная и запутанная история одного члена партии, директора маслозавода, который трижды женился (не оформляя разводов), имел в каждой семье детей, но был изобличен. Однако наказания по партийной линии он мог полностью избежать, если возвращался к своей первой жене, а второй платил алименты на двоих детей:

«Будучи на бюро обкома КПСС, 20 января 1953 года П-ов просил отложить рассмотрение вопроса о его партийности, заверил членов бюро что он имеет договоренность с первой женой о совместной жизни… Бюро обкома просьбу П-ва удовлетворило, дело его с обсуждения было снято. После этого П-ов выехал в Москву к первой жене. Жена П-ва 24 января 1953 года написала письмо в Молотовский обком КПСС о том, что она П-ва простила, что они решили жить вместе, просит оставить его в партии и разрешить ему выехать из Куединского района».

Но потом первая жена узнала о еще двух женах и троих детях своего мужа и написала в партком другое письмо:

«19 февраля 1953 года жена П-ва прислала второе письмо, в котором пишет, чтобы ее письмо от 24 января 1953 г. считать недействительным, это письмо она написала под диктовку П-ва, что он ее снова обманул, не сказал ей, что у него в Куединском районе имеются еще две жены и у обеих есть дети».

В итоге он все-таки был исключен из партии «за неискренность перед партией, укрывательство от уплаты алиментов и нарушение закона о браке»[384]384
  Справка инспектора подотдела апелляций Варлашина. Дело П-ва поступило в обком КПСС 10.01.1953 г. Рассматривалось на бюро обкома 20 января 1953 года // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 20. Д. 90. Л. 68–70.


[Закрыть]. Следует заметить, что неискренность перед партией стояла на первом месте. Тем не менее, если бы первая жена все-таки простила мужа, он избежал бы наказания – восстановить семью было очень важной заботой партии и государства.

Сама семья могла при определенных обстоятельствах стать тем самым коллективом, который должен был воспитывать отдельных членов общества под руководством партии. Партийные органы могли, например, воздействовать наказанием на отца за брачное поведение дочери:

«В феврале месяце 1950 года моя дочь 23 лет без моего и жены согласия вышла замуж за гр-на Червякова тоже 23 лет, который состоит на учете в спецкомендатуре МГБ как расконвоированный после спецпроверки по II категории без права выезда за пределы г. Губахи в течении 6 лет. За политическую близорукость бюро горкома ВКП(б) в марте месяце 1950 года наложило на меня партийное взыскание, объявило мне строгий выговор с предупреждением с занесением в учетную карточку. 27 июня 1950 года по этим же мотивам освободило меня от работы в горисполкоме, где я работал с апреля 1946 года, т. е. после демобилизации из Советской Армии в должности заместителя председателя горисполкома по местной промышленности»[385]385
  Секретарю Центрального Комитета Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) товарищу Маленкову Георгию Максимовичу от члена ВКП(б) с 1940 года партийный билет № 3615428 Виноградова Ивана Сергеевича, проживающего г. Губаха. 15.03.1951. Рукопись // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 17. Д. 191. Л. 250–251 об.


[Закрыть].

Другой документ свидетельствовал о том, что девушку-комсомолку покарали за любовь к политзаключенному:

«Выход замуж члена ВЛКСМ тов. В-ной за человека, совершившего преступление перед РОДИНОЙ и еще фактически не отбывшего срок наказания, Комитетом Комсомола Управления был оценен как притупление политической бдительности, проявление идейной неустойчивости со стороны комсомолки В-ной, а следовательно как нарушение Устава ВЛКСМ»[386]386
  Объяснительная записка по жалобе досрочно-освобожденного из заключения гр-на Гуцевич В. К. в Молотовский обком ВКП(б) от пом. нач. политотдела Кусьинского ИТЛ и Уралалмаз МВД по комсомолу Кухаренко П. И. 29.12.1950 г. // ПермГАНИ. Ф. 105. Оп. 15. Д. 217. Л. 287–288.


[Закрыть].

Поведение комсомолки обсуждали на собрании, цель которого была не только в том, чтобы вернуть ее на правильную дорогу, но и в том, чтобы оказать воспитательное воздействие на других комсомольцев:

«…осуждение поступков членов ВЛКСМ подобных поступку т. В-ной способствует воспитанию у комсомольцев высокой идейности, бдительности и большевистской принципиальности».

Е. Зубкова описывает случай, который показывает переплетение интимного и политического на высшем уровне:

«28 октября 1949 г. на личный прием к Н. М. Швернику пришла супружеская пара. Он – на костылях, инвалид войны, совсем еще молодой человек, 25 лет. Жена – еще моложе. Пришли они в Приемную с просьбой, может быть, не совсем обычной. Молодая женщина была беременна и хотела сделать аборт, но на это требовалось специальное разрешение. Советским законодательством аборты были запрещены, разрешались лишь в исключительных случаях – “по медицинским показаниям”[387]387
  Аборты были запрещены в СССР в 1936 г. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 г. «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родительных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и некоторые изменения в законодательство о разводах». Постановление было отменено в 1955 г.


[Закрыть]….Дело в том, что молодые супруги были женаты три года, но до сих пор не имели возможности жить вместе. Он ночевал в общежитии при фабрике им. Воровского, где работал, она жила вместе с мачехой и ее замужними дочерями в 18-метровой комнате. Днем мачеха сидела с их полуторогодовалым сыном, за что молодая женщина платила ей 200 руб. в месяц из своего 500-рублевого заработка. Однако оставлять ребенка на ночь мачеха не позволяла… его приходилось носить к отцу в общежитие… Перспектив на получение жилья у молодой семьи не было никаких. А тут еще вторая беременность. Сначала они обратились в райисполком, где стояли в очереди на комнату, но получили отказ. И тогда пошли в Приемную Президиума Верховного Совета… их приняли, поговорили, уже через несколько дней было готово заключение комиссии, которая обследовала жилищные условия этой семьи… Молодой женщине разрешили, “в порядке исключения”, сделать аборт. По “личному указанию товарища Шверника Н. М.”»[388]388
  Материалы личного приема Н. М. Шверника. 1949 г. // ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 38. Д. 72. Л. 181–187 // Зубкова Е. Указ. соч. С. 177–178.


[Закрыть].

Данный пример демонстрирует, что государство вмешивалось в вопрос о деторождении, а граждане, действуя в рамках закона, обращались к высшему лицу в государстве, Председателю Президиума Верховного Совета СССР, ожидая от него либо разрешения на аборт, либо помощи в получении жилплощади.

Таким образом, специфический советский патернализм оказался не просто еще одной разновидностью системы управления «недомодернизированного» общества, но системой активной трансформации социальных отношений, простирающейся до таких сфер жизни, которые не были доступны ни одному надзирателю и попечителю прошлого. Этическая сторона отношений родителей и детей, мужа и жены, любовников и друзей оказывалась под патерналистской опекой государства. И граждане не только принимали эту заботу как должное, но и обращались к государству за помощью, когда семья оказывалась под угрозой распада, дети материально не помогали родителям или случались проблемы с жильем.