Текст книги "Отдел особых поручений"

– Вот она, благодарная публика, – вполголоса пробормотал Каллен. – А вы все – заткнись Кэлл, засунь свои идиотские шуточки себе в…

Договорить он не успел. В зале резко стихло. А затем как по команде все вскочили с мест и двинулись за стойку бара. Один за другим они исчезли в проеме, откуда обычно бармен выносит свежую выпивку или закуску.

Темный коридор уходит вглубь здания. Мужики гуськом шли, почти не переговариваясь. Забрезжил свет. Просторный бывший гимнастический зал заполнили стулья – около полусотни.

Половину зала отделяет ширма. Достаточно широкая, чтобы перед ней не толкались локтями два бугая, которые пялились на зрителей без тени эмоций на лицах. Между бугаями какой-то предмет высится им до плеч. Он обмотан серым полотном. Из-под него виднеется только металлическая тренога.

Каллен с Ритой переглянулись. Они не стали протискиваться вдоль рядов. Прислонились спинами к стене ближе ко входу. Каллен скрестил руки на груди, Рита – так и не вынимала их из карманов. Она нащупала пальцами несколько остро наточенных метательных ножей-шестеренок. Холод металла немного отрезвил.

Каллен действительно хорош в рукопашной, но без оружия идти на такое дело – не совсем идиот. За поясом под свитером он спрятал пистолет. Под брюками к лодыжкам на ремне крепятся парочка ножей.

Рита украдкой поглядывала из-под козырька. Один из бугаев перед ширмой пялился прямо на нее. Она отвела взгляд раз-другой, но бугай не сводил глаз. И кажется, даже не моргал.

Слушатели бубнили, переговаривались – ни одной женщины. Лишь мужики-работяги, молодые парни, но больше дядек с обветренной кожей на лицах. Глубокие морщины разрезают их скулы и лбы. Кто-то сплевывает дешевый табак под ноги. Кто-то сдавленно кашляет в кулак, а затем смотрит в него, будто проверяя, не выплюнул ли бронхи.

Бугаи у ширмы как по команде выпрямились и сложили руки за спины. Через мгновение раздался голос. Сухой, отполированный, без эмоций. Он зазвучал как из ниоткуда и со всех сторон разом.

– Они называют нас патриотами, – голос едва слышно из-за гомона слушателей. Но те быстро стихли. – В насмешку или в назидание потокам. Будто есть что-то постыдное в том, чтобы любить город, в котором появился на свет. Который дал кров, еду, близких… в котором теперь ничего не осталось. Грязь, зловоние, голод, болезни…

Голос то и дело прерывается, будто его обладателя душат в несколько приемов. И Рита готова поклясться всем пантеоном мировых богов – она слышала его прежде.

– Они обещали нам свободу от налогов. Обещали обеспечить едой и водой… Они сдержали слово. Но разве что-то изменилось? Разве стало лучше?

Мужики в зале закивали и загудели.

– Нам не оставили ничего, кроме развалин, дряхлых домов, грязной воды и тонн мусора… Восстанавливать любимый город для них экономические невыгодно… кха-кха-ха-ха… три с половиной миллиона человек им экономически невыгодны.

Видимо, монолог говорящему дается все труднее. Паузы все дольше. Голос скатывается до хрипа.

– Их гуманитарная помощь – плевок вам в лицо… Они отобрали у вас самое главное – надежду на перемены. Надежду на новую жизнь…

Теперь зал загудел громче. Слушатели потрясали кулаками. Кто-то вскочил с места и закричал: «Смерть богачам!». Но его не поддержали. Снова зазвучал сдавленный смех.

– «Оставь надежду всяк сюда входящий» – написано на стенах работных домов. «Оставь надежду» – говорят их законы… Но я вам дам новую надежду. Не пустые слова и обещания… А твердую веру, что вы сильнее их. Сильнее, потому что выжили…

Бугаи приблизились к треногому предмету. Стянули полотно. По залу волной прокатился изумленный ропот.

Тренога оказалась громоздкой металлической подставкой, на которой крепится гигантская линза. Позади нее торчит не то штырь, не то рукоятка. Но и без этого понятно – уровень опасности подскочил до красной отметки.

– Есть ли среди вас те, кто еще сомневается в моих словах?

Никто не посмел ответить.

– Есть ли среди вас те, кто предал свой дом, свой город, свой народ?

Каллен напрягся. Он коснулся ботинком ног Риты и боком последовал к выходу. Рита двинулась за ним, косясь по сторонам.

Один бугай начал вращать рукоятку на треноге. Все быстрее и быстрее. Мелькнула искра. Еще одна. А вот это уже плохо.

Рита слегка подтолкнула Каллена, но тот застрял у входа. Мужики столпились и пялились на треногу, не давая протиснуться.

Кашлянув, Рита глянула из-под козырька и снова поймала взгляд бугая. Нет, он точно пялится на нее. Затем покачнулся, будто в нерешительности. Сделал шаг, еще шаг. Он двинулся вдоль прохода прямо на них с Калленом.

– Смотрите, сейчас полыхнет! – крикнула Рита и указала на треногу.

Слушатели повскакивали с мест, преградив дорогу бугаю.

– Давай, Кэлл, что ты там возишься? – поторапливала Рита.

Каллен наконец-то протиснулся в дверь, как Риту бесцеремонно дернули за рукав.

– Куда-то собралась, красотка? – одними губами произнес бугай.

Как он только?..

Мощный удар расквасил бугаю нос. Брызнула кровь. Мужик попятился, ничего не видя перед собой, прикрывая нос ладонями.

Каллен вытолкал Риту в коридор. Сзади что-то кричали. Доносился топот десятков ног. Рита, не целясь, швырнула несколько лезвий-шестеренок себе за спину. Не столько желая в кого-то попасть, сколько сбить с толку преследователей, выиграв пару секунд.

Они чуть ли не кубарем вывалились на улицу. Густая тьма захватила их в объятия.

– Клэр! Заводи! – крикнул Каллен на бегу.

В этот же миг сверкнула молния. Нет, что-то ярче молнии. В сотни раз ярче.

Рита зажмурилась, споткнулась и упала. Колено больно саднило.

– Ни хрена себе. Что это было? – спросил Каллен, помогая Рите подняться.

– Не знаю, но нам точно пора…

– Клэр! Заводи!

Но Клэр стояла у кэба как вкопанная. Она без отрыва пялилась за их спины. Бело-голубое сияние еще пробивалось сквозь мутные стекла. Казалось, осветило каждую трещинку здания.

– Клэр? Клэр!

Каллен грубо тряхнул ее. И та, наконец очнулась.

– Заводи! – крикнул он прямо в лицо.

Клэр послушно села за руль и завела мотор. Через мучительно долгие секунды кэб двинулся с места и запетлял по темным улицам.

Каллен тяжело дышал. Потерял шляпу на бегу и сейчас ерошил потемневшие от сажи волосы. Рита коснулась плеча Клэр и спросила:

– Клэр, с тобой все в порядке?

Та ответила не сразу:

– Да, все в порядке.

Но ни Каллен, ни Рита ей не поверили.

Глава 16, в которой долго сидят у камина, а потом совершают новый промах

– Да вы совсем рехнулись?

Дуглас таращился так, будто видел пляшущих поросят в пачках.

– Я им то же самое сказала, – усмехнулась Клэр.

Она уселась в кресло. Закинула ногу на ногу и закурила.

– И поддержала идею? – обратился к ней Дуглас.

– Хех, себя воспитывай.

Клэр демонстративно отвернулась и стала изучать обстановку.

В гостиной Каллена, которая одновременно служит спальней и столовой, бардак такой, что ступить негде. Но бардак составляет не грязная посуда или обрывки газет, хотя и этого хватает. Здесь ютятся десятки, если не сотни, вещиц со всего мира.

Лук с пустым колчаном из Нового света. Длинная резная маска из темного дерева из Южной Африки. Набор из семи фигурок слонов из Индии. Пустая табакерка, на которой красуется усатый мужчина в военной форме. Каллен с гордостью заявил, что выменял ее у какого-то русского курсанта. Коллекция засушенных бабочек в широкой рамке из Малайзии. Не квартира, а музей диковинных предметов.

А еще книги, книги, книги. Они повсюду – на подоконнике, на диване и его подлокотниках. На каминной полке и рядом на полу. Рита никогда бы не подумала, что Каллен такой любитель литературы. По крайней мере в академии он не проявлял ощутимого интереса к чтению.

Рита разместилась у камина и грела озябшие ноги. Погода взбесилась, не иначе. Если в середине сентября пойдет снег, удивляться будет уже нечему. И как русские живут в вечной зиме?

Каллен выудил коньяк из очередной заначки и плеснул каждому в стакан с чаем. Сам же глотнул из горлышка, поморщился и помотал головой.

– Кажется, я начинаю понимать тост русских – «Вздрогнем»!

Рита промолчала, глядя в огонь, а Дуглас пялился на нее этими серыми глазами, ожидая объяснений.

– Рита, я все понимаю. Каллен – олух, Клэр – может все равно, но ты почему не остановила их? – сказал он.

– Ты сам-то веришь, что Каллена можно переубедить? – она ответила слишком резко.

Чтобы скрыть неловкость потянулась к чашке с чаем и коньяком.

– Это не ответ, Рита. Ваша затея глупее некуда. Вы на что вообще надеялись? Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Если бы с тобой что-нибудь случилось…

– Ну не случилось же!

Рита начала закипать. Почему на дело ходили втроем, а Дуглас отчитывает только ее?

– Рита, ты…

– А что нам оставалось?! – не выдержала она. – Сидеть по норам и ждать воли свыше?

– По-твоему, лучше переть на рожон, подвергая себя неоправданному риску? – парировал Дуглас. – В самом деле, что вы намеревались найти? Мы с Калленом ходили на разведку в Старый Лондон и…

– И ничего не нашли, – перебила его Рита. – Я в курсе. Но время уходит, вопросов становится все больше, а ситуация все хуже.

– И ты решила, что три недоделанных бывших агента Великобритании распутают этот клубок за один вечер, отправившись на ржавой колымаге?

– За языком следи, – буркнула Клэр.

Рита опустила глаза и посмотрела на свое отражение в чае. Ей так и не удалось оттереть лицо от сажи. Подбородок и щеки покраснели – не то от полотенца, не то от стыда.

– Почему ты вечно торопишься? – опять завел шарманку Дуглас. – Ты поторопилась с Терезой Коллинз, тем самым лишив нас важного свидетеля. Ты поторопилась с выводами и запрыгнула в дирижабль Саммера быстрее, чем Каллен успеет прикрыть рот, когда чихает. Саммер вскружил тебе голову, и ты уже шлешь ему тайные послания, бегаешь на встречи и выдаешь секретную информацию.

– Я не выдавала никаких секретов! – вспылила Рита.

Но Дуглас гнул свое:

– И тут Каллен выдал возможно самую идиотскую из своих идей, как ты поскакала следом? Прикинулась местной бродяжкой с парой ножей в кармане и собралась… собралась что, я не понимаю?

– Продолжай прессовать ее своими нравоучениями, – вставил Каллен. – И она с присущей ей прытью соберет вещи, бросит тебя и переметнется ко мне.

– Ты не в моем вкусе, Кэлл, – сказала Рита.

– Зато со мной веселее.

Не поспоришь, подумала Рита, но промолчала.

Каллен начал вышагивать про крохотному пятачку, не занятого хламом и книгами. Получалось три шага в одну сторону, поворот, глоток из бутылки, три шага в другую сторону.

– Давайте на секундочку оставим кошачьи склоки и покумекаем, – сказал он. – В Старом Лондоне патриоты не просто готовят мероприятия по случаю импровизированного дня независимости, а самый настоящий переворот. Да не просто переворот, а с новейшим и неизвестным до сего дня техническим оснащением.

Каллен покосился на Клэр и добавил:

– Жаль, ты этого не видела. Это… Это просто…

– Ага, – кивнула та и снова затянулась.

– Вы правда думаете, что эта тренога с линзой что-то делает с головой? – спросил Дуглас. – В смысле, воздействует на сознание. Как бы это… заставляет думать иначе или что?

Клэр заерзала в кресле. Потушила окурок в пепельнице, что изображает мужской детородный орган на блюде. «Из Южной Азии привез» – с гордостью заявил Каллен.

– Я не знаю, – ответила Рита. – Но если эта штука существует, кто-то же ее сконструировал. И кто знает, сколько еще таких отражателей готово?

– Да, но в Старом Лондоне давно не осталось ни одного рукастого инженера. Все перебрались сюда и…

– Откуда тебе знать наверняка?

Дуглас поджал губы. На минуту повисла тишина, нарушаемая треском дров в камине и тиканьем напольных часов. Каллен в задумчивости винтил крышку бутылки туда-сюда.

Первой не вытерпела Клэр. Она туже затянула шнуровку на ботинках, накинула кожаную куртку и заторопилась к выходу.

– Я обязана профессору, как все вы вместе взятые не обязаны Фросту. Увидимся, – буркнула она.

Каллен удержал ее на пороге, что-то прошептал, а получив подзатыльник, отстал и тихо прикрыл дверь.

– И давно она ищет Брукса в одиночку? – спросил Дуглас.

– Может с самого дня его пропажи, – ответила Рита и глотнула горьковатый чай.

Привкус коньяка греет голову, растекается в груди и собирается в коленках. Выбираться из-под пледа с тигровыми полосками не хочется.

– Ну что ж продолжим, – сказал Каллен.

Он достал новую бутылку коньяка. Откупорил и предложил Дугласу. Тот даже не взглянул. Каллен пожал плечами и сделал большой глоток. Поморщился, помотал головой и заговорил:

– Давайте соберем картину воедино. Тереза Коллинз впервые увидела некую вспышку в ночь на двадцатое июня. На следующий день бывший капрал Боунс пообщалась с этой женщиной. А через сутки слышала якобы ее голос в полуразрушенном доме номер одиннадцать на Чейн Роу в Старом Лондоне. Доказательств этому правда не нашлось, так как…

Каллен снова глотнул из бутылки и зашуршал нелепыми домашними тапочками в виде мохнатых лап медведя.

– …На следующее утро после данного происшествия миссис Коллинз обнаружена мертвой под окнами своего дома, откуда сиганула, как крольчиха. Ваш покорный слуга и мистер Флоулес обшарили каждый угол в доме по вышеупомянутому адресу Старого Лондона, но не нашли ничего, кроме пыли восемнадцатилетней давности.

Пауза. В гостиной потеплело. Запахло сосновой смолой, коньяком, пряным парфюмом и мылом. Каллен пожал плечами и продолжил:

– Все эти события перемешиваются с открытием нового моста, дурацкой запиской с меткой патриотов, еще более идиотскими слухами о новых вспышках, которые якобы кто-то видел, а вроде и не видел. И, конечно, венцом всего этого дерьма становится пропажа профессора Брукса… Я сказал «венцом»? Видимо заговорился. Как называется событие, которое не получает отклик общества?

– Дерьмовое событие, – буркнул Дуглас.

Рита покосилась на него. Тот пялится в камин.

– Браво, мистер Флоулес, вам очередной плюсик в коллекцию точных попаданий, – сыронизировал Каллен. – Продолжим. Это дерьмовое событие, то бишь пропажа профессора Брукса, осталась практически не замеченной, кроме нашей дорогой Клэр и газетчиков, у которых включилось позднее зажигание. В тот критический момент, когда наш отдел начали рвать на куски, газетчики припомнили все промахи, некоторые даже не относились к нам. Да кому есть дело до этих тонкостей? Тут и о Бруксе не грех вспомнить. Кто-нибудь вообще знает, что там Клэр накопала?

– Думаю, тебе лучше у нее это выяснить, – сказала Рита.

Каллен застонал и ответил:

– Она лягается как кобыла, кусается как овчарка и дает подзатыльники как мой отец.

– Значит, ты не так ее просишь, – вставил Дуглас.

Дальнейшая перепалка Дугласа и Каллена мешала Рите думать. Мужчины обсуждали тонкости ухаживаний за дамами, покрывая друг друга упреками и шутками ниже пояса.

– Кристофер, – зачарованно глядя в огонь, пробормотала Рита.

Мужчины перевели на нее недоуменные взгляды.

– Кристофер Берджес, – повторила она.

– Воображаемый сын миссис Коллинз? – спросил Каллен.

Рита помотала головой и ответила:

– Вот наша ошибка. Мы приняли на веру, что сын миссис Коллинз – выдумка ее больного ума.

Каллен обнажил красивые белые зубы и сказал:

– Да брось, Боунс. Тебе не к лицу тягаться с желтой прессой. Газетчики уже столько раз смаковали факты и домыслы, что сами запутались. Почему мы ни в одной серьезной газете, ни в одной пожеванной бумажке архива не нашли имя Кристофера Берджеса?

– Пожар в Старом Лондоне бушевал слишком долго. Многое просто не сохранилось, – предположила она.

– А как же знакомые Терезы, ее соседи?

Рита закусила губу и озадаченно промолчала. К диалогу подключился Дуглас:

– Насколько мне известно, во время пожара миссис Коллинз была эвакуирована, как и тысячи жителей Лондона. Их же деньгами и отчасти руками отстраивался Новый Лондон. Кто-то не дожил до нынешних дней, а кто-то не дожил и до закладки фундамента.

– Именно, – вставил Каллен.

Но прозвучало как «иммно». Парень совсем захмелел, язык начал заплетаться.

– Ее нынешние знакомые твердили, миссис Коллинз сбрендила, до сих пор верит в то, что Кристофер жив, – продолжил Каллен. – Но никто из них ранее его не видел. Да и те, кто знал Терезу до пожара, не поддерживали с ней связь, если не почили раньше ее.

– Но ее история… – не унималась Рита.

– Такая же как сотни, тысячи печальных историй, которыми пестрила пресса после того пожара. Она могла вычитать признание какой-нибудь матери, потерявшей ребенка, и выдать за свою.

– Кэлл, зачем ей выдумывать ребенка?

– Ребенка выдумать может женщина, которая обречена на бесплодие. Одни люди молятся иконам, а бесплодные – на детей, – ответил Дуглас.

– Звучит убедительно, – согласился Каллен. – Каждый раз, когда я уезжал на каникулы из дома, матушка ставила мое фото в рамке на самое видное место в доме. Можно подумать, меня так легко забыть.

Дуглас покривился и добавил:

– Неспроста они с мэром не нажили своих детей.

Рита скрестила руки на груди, всем видом показывая, что доводы ее не убедили.

– Допустим, ты права, – сказал Дуглас. – Допустим, сын Терезы Коллинз существует не только в ее воображении. Тогда вроде все становится на свои места. И тот разговор, что ты слышала в Старом Лондоне – косвенное подтверждение существования Кристофера Берджеса. Хотя по-моему, ты сильно притягиваешь за уши…

– Я могу поклясться чем угодно, что слышала голос Терезы Коллинз, – с вызовом сказала Рита. – Но кому принадлежит другой голос, не могу знать. Вполне возможно, кто-то решил поиграть на ее трагедии. Если удастся, то дело наберет обороты. Если нет, то кто поверит полоумной женщине?

– О каком деле ты говоришь?

– О вспышках, конечно!

Рита вскочила. Теперь по крохотному пятачку стала ходить она. Каллен послушно присел на свободное кресло и вытянул ноги в громоздких мохнатых тапках к камину.

– Он что-то говорил про надежду, – продолжила Рита. – И Тереза о ней упоминала. Тогда в «Старом амбаре» мы слышали то же самое. О тех людях, кого оставила последняя надежда. А теперь посмотрите на наш город – что стало с его жителями? Все хотят понурые, будто пережили голод, чуму и три войны.

Она переводила взгляд с одного парня на другого, но те все еще не улавливали ее нить рассуждений.

– Да как вы не понимаете? – вспылила Рита в очередной раз. – Вспышки – не выдумка. Люди их действительно видят в разных частях города. Мы их тоже видели с Кэллом. Да только их излучение действует не на всех. А лишь на тех, кто утратил надежду. И миссис Коллинз была подопытным кроликом.

– Как такое возможно? – вставил Дуглас.

– По части механики, оптики и прочих тонкостей физики у нас хороша Клэр.

– И я! – подал голос Каллен.

Рита кивнула и дополнила:

– Помните ту механическую штуку из дома миссис Коллинз? Вы с Клэр утверждали, что в ней имелась некая линза или что-то подобное.

– Да, – отозвался Каллен. – Клэр тогда предположила, что эта линза может отражать с такой силой, что…

– Но ведь очевидцы других вспышек не сообщали о каких-либо механизмах, – вставил Дуглас.

– Значит злоумышленник нашел другой, более простой способ передавать свет, – ответила Рита.

И тут ее осенило.

– Склад! – крикнула она. – Ну конечно, в южных доках, куда меня водил Феликс. Там на имя профессора Брукса поступила большая партия стекла.

– Мы проверили его еще в день, когда Фрост отстранил тебя от расследования, – заявил Дуглас. – И ничего там не обнаружили.

– Совсем ничего?

– Совсем. Никаких следов, чтобы там ранее размещались тонны битого стекла в ящиках.

Рита от отчаяния застонала:

– Но не хочешь же ты сказать, что у меня галлюцинации. То на Чейн-Роу ничего не обнаружили, то на складе. Как такое возможно?

– Значит кто-то умело заметает следы и опережает нас, недотеп, – предложил Каллен.

– Но чтобы так заметать следы, это… Это надо иметь очень зоркий глаз, пытливый ум и десятки рук, – сказал Дуглас. – Такое под силу только одному человеку.

Рита застыла на месте и помотала головой.

– Нет, – сказала она. – Даже при всех его связях и деньгах такое не под силу.

– Рита, ты его не знаешь. У него такой цепкий взгляд и слишком незаурядный ум. А выправка. Ты не могла этого не заметить.

– Может вы меня посвятите в ход ваших рассуждений или моим собеседником вынуждена стать опустевшая бутылка? – вставил Каллен.

– Саммер, – пояснила Рита. – Дуглас предполагает, что Феликс Саммер причастен к этому делу.

– Не просто причастен, Рита. Он его сотворил, – сказал Дуглас.

– Нет, я не верю в это.

– Не веришь или не хочешь верить?

Рита заходила взад-вперед, повертела одного из семи сувенирных слоников и заговорила:

– Феликс… Мистер Саммер – пацифист и филантроп.

– Это он сам тебе сказал?

– Да, все его разговоры и действия подтверждают это. Он не вкладывается в военную промышленность. От журналистов с вопросами о войне и, революции отмахивается как от назойливых мух. Он не хочет разрушать, а стремится созидать.

– Можно подумать, эти благородные мотивы подтверждают его пацифизм, – буркнул Дуглас.

Рита сдалась. Она опустила голову и пробормотала:

– Есть только один способ узнать правду.

Каллен переводил непонимающий взгляд с Дугласа на Риту и обратно.

– Рита, это может быть опасно, я не… – начал Дуглас.

– Я не просила разрешения, Дуглас. Ты мне не начальник, а я не маленькая девочка. Все мы – даже не служители Короны, а сброд. Жалкая кучка безработных.

– Какой прекрасный тост, – вставил Каллен. – Надо выпить за это.

– Рита, ты не пойдешь к нему навстречу одна, – упрямился Дуглас.

Та уже засобиралась и прошла в прихожую. Дуглас поднялся следом. Каллен же сложил ногу на ногу, потянул коньяк из бутылки и чуть не подавился. Дуглас рывком поднял его за шкирку с кресла и дал пинка для ускорения.

– Ночь сегодня не закончится, правда? – простонал Каллен у порога.

***

– О, Феликс, ты такой ду-у-ушка, – протянул женский голос.

Аромат жасмина с примесью бренди смешался с зыбким туманом. Рита поморщила нос.

Дама в чересчур пышном сиреневом платье с крупными воланами и нелепой шляпкой в волосах плелась вразвалочку. Самым моветонным образом повисла на плече высокого господина в темно-сером плаще с вышивкой на воротнике. Бисер блестел при тусклом свете фонарей. Лакированные туфли цокали по мощеной дорожке.

Мужчина что-то нашептывал даме на ухо, и та вызывающе громко расхохоталась. Через секунду мужской голос стал напевать знакомую мелодию. Женский голос подхватил и напоминал скорее блеяние, чем пение.

Дуглас сопел над ухом. Это и возбуждало, и отвлекало одновременно. Рита передернула плечами. Тем временем дама закружила высокого господина, ее смех не смолкал ни на секунду.

– Давай сыграем в прятки? – предложила она. – Но только не подглядывай.

Дама повязала тонкий сиреневый платок на глаза мистеру Саммеру.

– Считай до тридцати и иди меня искать, – сказала она и, нелепо задрав подол, скрылась в темноте парка.

Взгляды некогда лучших агентов Ее Величества пересеклись. Дуглас едва заметно кивнул.

– Девять, десять, одиннадцать, – считал Саммер.

Он стоял под газовым фонарем. Каждая ворсинка на его плаще будто светилась.

– Тринадцать, четырнадцать…

– Добрый вечер, мистер Саммер, – сказала Рита.

Саммер одним движением снял платок с лица и обернулся.

– Рита? Вы впервые застали меня врасплох. Какая неожиданная встреча, – Саммер запнулся и присмотрелся. – У вас что-то с лицом. Вы в порядке?

– Мистер Саммер, у меня совсем немного времени, – перебила его Рита. – Я задам вам лишь один вопрос. И умоляю, ответьте честно.

– Я всегда честен с вами.

Рита сдавленно выдохнула. Как же трудно, чертовски трудно поверить, что он все это устроил.

– Грядущая революция – ваших рук дело? – спросила она.

Саммер захлопал глазами как трехлетний ребенок, что впервые увидел бабочку. Руки смяли дамский платок.

– Я не понимаю, о чем вы, – ответил он.

– Мистер Саммер, давайте оставим эти игры. Прошу вас, это очень важно. От вашего ответа зависит слишком многое.

Кадык мужчины дернулся. Изо рта пошел пар.

– Сложнее всего человеку оправдаться в том, чего он не совершал, – наконец ответил Саммер.

Рита опустила голову и выдохнула. В груди зашевелился ежик стыда.

– Феликс, пока мы здесь с вами шепчемся, Новый Лондон, а вместе с ним возможно и Англия вот-вот рухнет. И если вы как-то с этим связаны, то лучше признайтесь сейчас.

Во взгляде Саммера промелькнула тень то ли сочувствия, то ли разочарования. Он поиграл желваками и ответил:

– Мне очень жаль, Рита, что я не смог помочь вам в расследовании. Но еще больше жаль, что мы оказались по разные стороны баррикад.

– Что вы этим хотите сказать?

– Только то, что сказал, и не более того. А что вы услышали?

Это словесная перепалка начала докучать. Рита злилась все больше. Не на Саммера – на себя. За свою наивность, глупость и поспешные выводы.

– Но ведь вы знали о проникновении патриотов в город, – сказала она. – Это ведь вы сказали, что они подговаривают население Нового Лондона к революции. Это ведь вы…

– Убил Терезу Коллинз? – резче обычного сказал Саммер.

Риту как холодной водой окатили. Она смотрела в эти глаза, но не видела в них и намека на маньяка, помешанного или убийцу.

– Ну продолжайте, смелее, – тем же холодным тоном сказал Саммер. – Скажите, что это я убил Терезу Коллинз, а потом повел вас по ложному следу. Правда еще предварительно устроил небольшое театральное представление в Старом Лондоне, тогда при первой нашей прогулке. Вы ведь это хотите сказать?

Рита растерялась и не нашлась с ответом. Губы задрожали, сердце ушло в пятки и даже ниже.

– Вы ведь помните ту нашу прогулку, верно? – спросил Саммер.

Рита кивнула. Саммер выдержал паузу и добавил:

– Тогда вы помните, что я вкладываюсь в перспективы, в развитие.

– … в перспективы, в развитие. Да я помню.

– А к какому развитию может привести революция, кровавая резня, война, в конце концов? – тем же твердым голосом сказал Саммер. – Возможно Тадэуш не ошибается в людях. Но это не значит, что его подчиненные берут с него пример.

В груди неприятно кольнуло. Волна тошноты медленно поднималась к горлу. Рита сдавленно сглотнула. Поблизости послышался цокот каблуков и шорох платья.

– Феликс, ты совсем про меня забы-ы-ыл? – обиженным тоном протянула дама в нелепой шляпке. – С кем ты там разговариваешь?

Рита отступила на шаг в тень деревьев, так и не смея что-либо ответить. Саммер перевел взгляд поверх ее головы и вбил последний гвоздь:

– Надеюсь, в следующий раз у вас и ваших коллег найдутся куда более веские обвинения. Хорошего вечера.

Саммер кивнул и направился к своей спутнице. Та же запуталась в юбках и буквально свалилась в его объятия.

Сдавленное сопение Дугласа над ухом привело Риту в чувство. Она повела плечами и сказала:

– Это не он, Дуглас, я уверена. Это не он.

Дуглас окинул ее холодным холодным взглядом и спросил:

– Это сейчас говорит твой холодный разум или горячее сердце?

За спиной снова раздался грубый женский хохот, а затем быстрый цокот каблуков. Рита сглотнула, нервно заправила прядь волос за ухо и пробормотала:

– Похоже, мы только что потеряли единственного здравомыслящего сторонника.

Аромат жасмина и бренди еще долго витал в вечернем воздухе.