Текст книги "Отдел особых поручений"

– Но нельзя же терять надежду. Возможно профессор Брукс еще объявится. Да и сама Клэр – пробивная. У нее все получится.

– Я ей то же самое сказал.

– И что она?

– Выглядит разбитой, забыла?

Рита отвела взгляд и уткнулась в реестр имен. Кажется, это перепись населения тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года. Сотни имен расплываются перед глазами.

– Ну а что наш самый правильный мужчина? – спросил Каллен.

Тело Риты прошиб легкий озноб. Она еще ниже опустила голову в подшивку бумаг.

– Ау-у? – донимал Каллен. – Мистер всезнайка, Его Величество здравый смысл и мастер попадать словами прямо в печень. Не знаю, как у тебя, а у меня в правом боку колет каждый раз, когда Дуглас открывает рот.

– Поэтому ты всегда так выглядишь на наших собраниях? – сказала Рита и скорчила рожицу. – Будто коленвал проглотил.

Оба засмеялись. Частицы пыли витают в воздухе и светятся как белые мушки при лучах солнца, что пробиваются через узкое окно.

– Мои родители были бы без ума от такого сына, – неожиданно сказал Каллен.

Брови Риты поползли вверх. Каллен уловил ее удивление и добавил:

– Ну ты же знаешь, какие они у меня. Одни из состоятельных представителей интеллигенции. Отец – хирург, мать – юрист. Да они спали и видели, как единственный сыночек пойдет по их стопам и станет с самым серьезным видом слушать о политике, экономике и текстильной промышленности, едва с горшка слезет.

– А вместо этого маленький Вандеркаллен из палки стрелял, да по крышам носился?

Каллен поморщился от своего полного имя и сказал:

– Я – самое большое разочарование моих родителей.

– О чем ты говоришь, Кэлл? Родители гордятся тобой, – ахнула Рита.

– Это они перед важными шишками хорохорятся, а наедине со мной только нос воротят.

Рита не верила своим ушам. Ей доводилось видеть чету Хоупов. Такие представительные и подтянутые люди. Всегда одеты с иголочки. Мистер Хоуп-старший даже курит с особой элегантностью. Но правда бьет по глазам – сорванец Кэлл разительно отличается от родителей. Как свинья от ежика.

Каллен обладает завидной предприимчивостью из каждого шиллинга делать фунт. Разводить людей на ставки для него – обычное дело. Он часто повторяет: «Русские говорят – не имей сто рублей, а имей сто друзей. А по мне так, имей сто должников – в богатстве купаться будешь до конца жизни».

Должников у него действительно хватает: курсанты, однокашники, их родители и кузены, ряд торговцев в магазинах Нового Лондона и даже цирюльник-еврей, ростовщик одновременно.

Каллен берет напускным очарованием, болтовней, но деньги считать умеет. Его многие недолюбливают, но открытой ненависти не питают. В отдел к Фросту он попал отчасти под давлением родителей. Но подполковник разглядел в Хоупе-младшем незаурядную мозговитость. Хотя и грозится порой завязать тому язык узлом.

– А Дуглас, – с мечтательным видом продолжил Каллен. – Ты ж его знаешь, он такой…

Каллен сделал неопределенный жест.

– Безупречный, – с тоской вздохнула Рита.

– Э-эх, – вяло протянул Каллен.

Он долго изучал лицо Риты и наконец спросил:

– Ну и как у вас?

Рита готова вынуть глаза и засунуть в выдвижной ящик, лишь бы не смотреть на Каллена. Но разве от него что-то скроешь? Этот пытливый и сообразительный парень все замечает.

– Если взаимность – это остров в Средиземном море, то мы сейчас утопаем в снегах Сибири, – ответила Рита.

– Хм, не так уж и плохо. По крайней мере, вы на одном континенте.

Рита горько усмехнулась и в семнадцатый раз попыталась прочесть строку в навевавшем зевоту отчете.

– А почему такое имя? – спросила она.

– Какое?

– Ну…

Рита неопределенно пожала плечами.

– Странное? – догадался Каллен.

– Ага.

Каллен в задумчивости поднял глаза к потолку. Они приобрели ореховый оттенок.

– Есть несколько версий о происхождении этого имени. Ирландцы считали Каллена молодым щенком. Шведы – весенним источником радости и счастья. Но я согласен с греками. В их переводе Каллен означает «привлекательный, красивый». В этом мои родители не ошиблись.

Короткий смешок вырвался из груди Риты. Скромности тебе, друг, конечно, не занимать.

– А эту дурацкую приставку «Вандер» приляпала моя мать, – фыркнул Каллен. – Вандер, в смысле, восхитительный, удивительный. Насколько мне известно из скудных шепотков родни, родители долго не могли зачать. А когда получилось, мать посчитала это за благословение Божье. Вот и вышло, что я вроде как благословение, а вроде как и молодой щенок.

Теперь стала понятна реакция Каллена на полную форму имени.

– Ну а твое имя что значит? – спросил он. – Рита – это Маргаретт, верно?

– Нет. Полное имя – Амрита, это индийское имя. Означает бессмертие или нектар бессмертия. Что-то вроде того.

– Что ж, твои родители с выбором не ошиблись. Глядишь, ты переживешь всех нас, а Дуглас так и не почешется со взаимностью.

Каллен хихикнул и уткнулся в отчеты.

Рита потеряла счет времени. Бумаги, бумаги, бумаги, снова пыль и снова бумаги. Кажется, даже суставы захрустели громче, чем у седовласой полуторавековой старухи. Обстановку разбавил едва слышный стук каблуков. Рита узнала этот стук и зарделась прежде, чем открылась дверь.

– Хоуп, – с порога сказал Дуглас. – Собирайся, отправляемся в Старый Лондон.

– Вот и славно, – пропыхтел Каллен. – Я прокашлял правое легкое вчера, прокашляю-ка сегодня левое.

Он подскочил, закинул пиджак на плечи и подмигнул напарнице, шепнув «бывай, Боунс». Дуглас проводил его взглядом, затем задержался на лице Риты. Та же мысленно взмолилась, чтобы он ничего не говорил. Вот вообще ничего.

Дуглас развернулся и едва слышно закрыл за собой дверь.

Рита уронила голову на раскрытые ладони и с шумом выдохнула.

Глава 10, в которой мисс Боунс нарушает все правила

Общественное настроение ухудшалось с каждым днем. Смерть миссис Коллинз проложила дорогу кривотолкам. Отныне гной сплетен, пересудов, откровенной лжи льется из каждой газетенки.

В кафе и ресторанах смакуют новые, зачастую выдуманные подробности кончины экс-супруги мэра. Одни утверждают, что дамочка совсем сбрендила. Другие с пеной у рта доказывают, что Терезе явился призрак погибшего/нерожденного/воскресшего сына. Он и довел женщину до греха. Третьи… в общем, каждый перекраивает историю на свой лад, дополняет такими деталями, будто сам – свидетель произошедшего.

Продажи газет взлетели до небес. Интервью берут у всех, кто так или иначе связан с почившей. Соседи, прислуга, дальние родственники, бывшие коллеги, продавцы и лавочники, аптекари и почтальоны. Только Мэтью Коллинз не откликается на пересуды. Через день после похорон мэр выступил с официальным обращением к журналистам. Он сообщил, что глубоко сожалеет о случившемся. Это не только его личная трагедия, но и всех, кто знал и помнил Терезу Коллинз, как чувствительную и заботливую даму. И так далее, и так далее. Все в привычной манере – о покойниках или хорошо, или никак.

Во всей этой суматохе пропажа профессора Брукса мелькает все реже, занимая хилые десять строк заметок где-то на предпоследней странице газет. Местонахождение профессора Брукса по-прежнему не определено. Если кому-либо что-то известно, просьба сообщить…

Чем больше расползается гной сплетен, тем больше шишек сыпется на голову подполковника. Он отбивается как лев, которого вот-вот загонят в угол. Констанс Купер продолжает лить воду про необходимость распилить бюджет «никчемного отдела» на социальные нужды. Журналисты давят дурацкими вопросами. А особо ретивые ньюлондонцы присылают телеграммы или записки с гневными сообщениями. В большинстве из них повторяется фраза миссис Коллинз: «Я не для того плачу налоги, чтобы защитники правопорядка просиживали кресла».

Подполковник осунулся, лицо сереет с каждым днем, а под глазами темнеют круги. Он смолит сигареты одну за другой и ломает голову, как распутать этот клубок.

Разумнее сосредоточиться на расследовании. Когда вылезет правда, тогда вмиг забудутся все недовольства. И Фрост выйдет победителем, будет выглядеть спасителем Нового Лондона. Но сосредоточиться мешают визиты важных господ, которые талдычат про безопасность. А некоторые осмеливаются сыпать угрозами.

Разведка Хоупа и Флоулеса в Старом Лондоне ничего не дала. Он посылал их под видом то журналистов, то волонтеров, то и вовсе радикально настроенных граждан. Во всех случаях молодые люди возвращались потрепанные, уставшие, но ни намека на ясность.

Наводка мисс Боунс не сработала. Хоуп и Флоулес наведались по тому адресу, где, как утверждала Рита, пытали миссис Коллинз. Но кроме слоя пыли и копоти восемнадцатилетней давности ничего не обнаружили.

Рита просилась самой отправиться в Старый Лондон и проверить еще раз, но подполковник ее остановил.

– Хватит с вас опасностей и вольностей, – строжился он. – Займитесь архивами.

Конечно, Рита пребывает в бешенстве, но успокаивает одно – Фрост ей верит. Он уцепился за версию о возможно существующем сыне Терезы Коллинз и строго-настрого запретил кому-либо из отдела говорить об этом. Если эта ниточка способна привести к разгадке, то беречь надо как зеницу ока. Все эти придурковатые писаки глазом не моргнут, как залезут в одно место без мыла. А ниточка-то и порвется. Начнут еще собственное расследование, наведут на ложный след. Общественность тем временем и вовсе полыхнет огнем.

Нет, пусть обсуждают кончину Терезы Коллинз, как им вздумается. Отдел пока будет выполнять свою работу. Шаткое положение, ох и шаткое…

«Сосредоточься на работе. Наблюдай. Веди себя как обычно. Об остальном я сам позабочусь».

***

Когда Рита переступила порог квартиры, услышала сдавленные рыдания. Очередная клиентка тети Кейси изливает душу. Рита тихонько шмыгнула в кухню и без аппетита поужинала, фоном слушая разговор.

– … а потом я и решилась. Ох, прощенья мне нет, – стенала женщина.

– Ну-ну-ну, – утешала ее тетя Кейси.

– Я чувствую такую невыносимую боль, Кассандра, все время. Как будто всю душу вывернули и не оставили в ней ничего, ни капли надежды на спасение.

– Лола, дорогая, надежда всегда есть. Ее никто не способен отнять, если ты сохранишь твердость духа. Надежда – это путеводная звезда, которая приведет к спасению. Но ноги передвигать тебе.

Рита мысленно похвалила тетю Кейси за мудрые слова и переключилась на остывший жульен. Когда замок тихо щелкнул, тетя Кейси вошла в кухню. Сегодня она выглядит менее оптимистично, чем обычно.

– Что-то происходит в мире, – сказала она усталым голосом. – Уверена, это все проделки ретроградного Марса в Скорпионе.

Она плеснула в кружку чай и отхлебнула.

– Марс давит на общество? – осторожно спросила Рита.

Ей не не особо интересно слышать, как какие-то там планеты и звезды танцуют в хоровод и сводят с ума людей.

Тетя Кейси вздохнула и села напротив племянницы. Она задумчиво посмотрела на отражение в кружке.

– Нет, дело не в Марсе, разумеется, – сказала она. – Планеты лишь посылают энергию, но управляют ею люди. Вот с людьми-то как раз и беда. Ты заметила, за две недели после той проклятой вспышки в доме Терезы мир изменился так, будто в Новом Лондоне прогремела революция. А то и не одна.

Рита сдвинула брови. В чем-то тетя Кейси права. С каждым днем недовольство жителей Нового Лондона нарастает. Убийства или запутанные преступления, которые волнуют общество, случались и раньше. Но никогда это не доходило до таких масштабов, как сейчас.

Каждый день найдется то один, то другой умник в разных концах города, который сообщает, что, видел таинственные вспышки у себя дома или в доме соседа. Ни один из этих слухов до сих пор не подтвердился. То ли люди чересчур мнительны, то ли пытаются придать себе значимости, будто и они в деле, а не отсиживаются в сторонке.

– Клиентки будто повредились рассудком, – продолжила тетя Кейси. – Ко мне и прежде захаживали с двухчасовыми жалобами, но мне удавалось их приободрить, утешить, дать пинка наконец. Сейчас же, ох…

Она устало помотала головой и хлебнула чай.

– Сейчас каждая – не через одну, не через две – а каждая приходит с таким ворохом переживаний, что после консультации я чувствую себя старой мочалкой, которой пользовался взвод солдат.

Всегда яркая и живая тетя Кейси, потускнела. Ключицы выпирают из-под платья, морщины на переносице стали глубже, а улыбка появляется все реже. Единственное, что делает эту женщину узнаваемой – твердая осанка. Но никто не гарантирует, что кол в ее позвоночнике не сломается еще через две недели изнурительной работы.

– Ну а как твои дела, дорогая? – перевела разговор тетя. – Мы с тобой почти не разговаривали все это время. Какие новости, помимо расследования? Слышать о нем не могу, все уши прожужжали эти газетчики.

Рита открыла рот, чтобы ответить, но замялась. Боже, да помимо расследования ей и рассказать-то нечего.

– Не знаю, тетя, что и сказать, – пожала она плечами. – Все работа и работа.

– А что твой рыцарь?

В глазах тетушки блеснул озорной огонек.

– Ничего, – буркнула Рита. – Поглощен работой больше меня. Мы и не видимся. А если видимся, то в лучшем случае здороваемся. В худшем – киваем и расходимся по своим делам.

Тетя Кейси задумчиво потерла подбородок и выждала паузу, будто перед важным вопросом.

– А король? – спросила она.

– Король?

– Ну да, тот эксцентричный мистер, о котором вздыхает половина женщин в городе. Хотела бы я с ним познакомиться. Мне он кажется рассудительным человеком с широким кругозором.

Рита повела бровью – как в воду глядела. Уж не раскладывала ли тетя Кейси карты на мистера Саммера?

– Я не знаю, тетя, – повторила Рита. – После того вечера мы с мистером Саммером больше не встречались. О нем я знаю только, что сам о себе сказал… А говорил он много. Похоже, он всеведущ в любых вопросах – от винных изысков до тонкостей отношений между мужчиной и женщиной. Да и с подполковником они знакомы лет так двадцать.

– Милая, Рита, когда ты уже будешь шире смотреть на мир? – снисходительным тоном спросила тетя Кейси.

Она хитро прищурилась, будто сейчас выдаст тайну из тайн.

– Имя Феликса Саммера кочует из газеты в газету. Так называемый ньюлондонский денди. Ему удается быть у всех на виду, при этом не попадать в пикантные ситуации. За эти месяцы, что он в Новом Лондоне, ни одна, даже самая продажная газетенка, не посмела написать худого слова о нем.

– Откуда он такой взялся? – спросила Рита.

Тетя Кейси почувствовала себя на коне. Уж кому, как не ей, знать самые горячие сплетни города? Ее клиентки – личное информбюро.

– Чем занимался мистер Саммер в ранние годы жизни, он отвечает уклончиво. Что-то вроде, единственный ребенок в бедной семье. Поднялся с низов – в общем, типичная история успеха, приправленная домыслами, а где-то настоящими фактами. Кто ж их разберет-то? В юности добился изрядных высот среди тогдашней элиты. Одни говорят, будто он был замечен на военном поприще. Другие откровенно привирают, будто некогда служил чуть ли не главным советником Ее Величества, но…

Тетя Кейси театрально вздохнула и поглядела на свое отражение в чашке с чаем.

– Ходили слухи, будто допустил наш денди серьезный промах. Дело неслыханной важности. Подробности, как обычно, разнятся, как дамские цацки на блошином рынке. Дабы замять скандал, отправился Феликс Саммер покорять мир. Бывал и в Африке, и на Ближнем Востоке, и в Индии, и даже в Российской Империи. Нахватался премудрости. Революционных открытий в науке привез целый ворох. Но вот, что любопытно, – тетушка понизила голос. – О его родителях нет ни единого упоминания в архивах. Конечно, давнишний пожар навел неразберихи. И все же. Ни родителей, ни братьев-сестер. Ни жены, ни детей.

Рита слушала, затаив дыхание. Тетушка рассказывает так, будто знакома с мистером Саммером десяток лет.

– Ходил слушок, будто в Индии был у него амур с некой дамой. Да где ж доказательства? – добавила тетя Кейси. – Рядом с таким видным, да что там, красавцем-мужчиной просто обязана быть женщина. Но как бы не так. В высшем свете, на светских раутах его окружают красотки – уж будь уверена.

В голове у Риты всплыла сцена, когда в день открытия нового моста мистера Саммера облепили женщины, как пчелы благоухающий цветок.

– А где же та самая? – спросила тетя Кейси и одарила племянницу хитрой улыбкой. – И почему не вернулся в родные пенаты сразу после пожара? Зачем выжидал целых восемнадцать лет? Были бы родители или хоть какие-то родственники, неужели он не оставил бы все свои Индии и Японии, да не примчался бы на поиски, м?

Рита по старой привычке стала покусывать ноготь на большом пальце. Тетя Кейси глотнула остывший чай, покрутила чашку в ладонях и добавила:

– Очень непростой он человек, милая. За широту знаний его трудно осудить, но уж очень подозрительно выглядит его фигура. Не было, не было, да появился в Новом Лондоне, что твой спаситель. Да запустил умелые руки во все направления. Тут тебе и мануфактура, и сталелитейная промышленность, и социальные проекты по защите бездомных, малоимущих. Всем-то он нравится, всем угодил. И денег-то – ууух… Он – типичный пример уранианской личности, будь уверена.

Последнюю абракадабру Рита пропустила мимо ушей и задумалась, а что если…

– Тетушка, а ты можешь еще раз мне погадать?

Тетя будто только этого и ждала. Она за секунду смоталась в комнату за картами и уже тасовала их, едва сдерживая улыбку.

– Что ты хочешь узнать, милая?

– Какой выбор мне сделать?

– О, нет, я не имею права делать выбор за тебя, – посерьезнела тетя Кейси. – Я лишь расскажу, что сулит тебе тот или иной выбор. Но сам выбор останется за тобой.

Рита обдумала ее слова и кивнула. Надо брать ответственность на себя, а не перекладывать на карты, тетю, ретроградный Марс или еще кого бы там ни было.

Тетя Кейси зашуршала картами. Две сами вылетели из колоды. Тетя бережно их разложила перед собой и сказала:

– Восьмерка жезлов и Отшельник. Уж не думает ли моя горячо любимая племянница действовать в одиночку?

Зеленые глаза Кассандры Темплтон прожигают насквозь. А Рита преисполнилась смесью гордости за свою тетю и изумления – карты и правда что-то знают?

***

С набережной задувает пронзительный ветер. Сырость заползла за шиворот и манжеты. Рита накинула на лицо вуаль, подняла воротник и опустила голову. Кажется, в город вернулась типичная серая погода. Туман, туман и снова туман.

На бетонных ступенях, что лижут волны темно-серой воды, топчется мужчина в изящном черном костюме с яркой вышивкой на плечах и воротнике. В руках блестит налакированная трость. Темные волосы аккуратно уложены под высокой шляпой.

Кажется, ветер доносит тонкий цветочный аромат парфюма.

Рита неслышно подошла к джентльмену со спины и хотела уже окликнуть, но тот резко развернулся.

– Мисс Боунс, вы заставили мое сердце поволноваться, – сказал мистер Саммер. – Я уж думал, вы не придете.

Рита выдавила из себя улыбку и тихо сказала:

– Добрый вечер, мистер Саммер. Давайте отойдем подальше от посторонних глаз и ушей.

Саммер последовал за ней под арку моста. Здесь тихо и не так мокро, как на открытом воздухе.

– К чему такая секретность? – спросил Саммер.

Его широко распахнутые голубые глаза смотрят не то с тревогой, не то с любопытством. Рита решила не юлить и сказала, как есть:

– Мистер Саммер, мне нужна ваша помощь.

– Все, что угодно.

– Что вы знаете о Кристофере Берджесе?

В глазах денди мелькнуло недоумение.

– О пропавшем сыне Терезы Коллинз? То же, что и журналисты, полицейские и все жители Нового Лондона – ровным счетом ничего.

– Мистер Саммер, меня не интересуют доводы журналистов, полицейских и уж тем более всего общества. Вы всегда знаете чуточку больше… – голос Риты задрожал.

Она мысленно взмолилась, что причиной дрожит служит противная сырость.

– Мне льстит ваша оценка, но боюсь, это чистая правда – я не знаю ничего об этом, – сказал Саммер.

Рита выдохнула и опустила голову. Ей не хочется этого говорить, ох, как не хочется.

– Мистер Саммер, вы самый влиятельный человек Нового Лондона. Поддерживаете перспективные проекты во всех сферах деятельности – от тяжелой промышленности до поставок китайского чая. Кому как не вам знать обо всем, что происходит и происходило…

– Простите, что прерываю вас, но не хотите ли вы назвать меня продавцом слухов?

– Я, конечно, не это хотела сказать. Но ведь вы и правда знаете то, что не знают те, кому положено знать ввиду своей работы.

– В самом деле, Рита, неужели я настолько пошло выгляжу в ваших глазах?

Рита нервно потерла руки, поправила вуаль. Еще не поздно пойти на попятную. Еще не поздно…

– Мистер Саммер, мне нужно это знать, – сказала она. – Прошу вас.

Джентльмен посмотрел так, как умеет смотреть только один человек в этом мире – подполковник Фрост. Кажется, будто после двух секунд этого мучительно взгляда Фрост (а теперь и Саммер) сможет пересказать, что Рита съела сегодня на завтрак.

– Тадеуш не допускает вас к расследованию? – спросил он.

– Нет-нет, подполковник здесь ни при чем, – оправдалась Рита. – Скажем так, это моя личная инициатива.

Рита невольно прикусила язык. Ладони взмокли. Нервным движением она поправила вуаль.

Саммер поставил трость перед собой и сложил на нее ухоженные ладони.

– Вы ведете собственное расследование, я вас правильно понял? – спросил он.

«Еще не поздно пойти на попятную. Ну же!», – зазвенело в голове Риты.

– Боюсь, что я вынуждена пойти на это, – ответила она. – Подполковника клюют как стервятники главные лица министерств. Наш отдел занимается тягомотной чепухой. А время уходит.

– И вы думаете, молодой девушке хватит выдержки и сообразительности, чтобы в одиночку справиться с этим делом?

Рита не смогла этого стерпеть. Она крутанулась на месте и бросила через плечо:

– Благодарю, мистер Саммер, что уделили мне время…

Саммер ухватил ее за локоть и сказал:

– Не обижайтесь, Рита, я лишь имел в виду, что в одиночку это действительно непросто. Но это не значит, что я не верю в вас.

Он посмотрел пытливо и, кажется, с сочувствием. В бороде спряталась легкая улыбка.

– Я помогу вам, – наконец сказал он. – Через два дня встретимся на этом же месте в три часа пополудни.

– Спасибо, мистер Саммер, вы мне очень…

– Нет, благодарить меня еще рано. Я еще ничем вам не помог. Но скажите мне одно – ради чего все это? За что вы боретесь?

Рита отпрянула – приехали. Как это за что?

– Мистер Саммер, это же очевидно – за мир и порядок.

– Но разве борьба ведет к миру?

– А разве нет?

Саммер не сводит с нее глаз, будто говоря: «Думай, думай».

– Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, – не выдержала Рита.

– Когда одна сторона идет тараном на другую – это как называется?

– Война.

– А когда война оканчивается победой какой-то из сторон, что происходит?

– Воцаряется мир.

Саммер приподнял бровь, а вот теперь Рита все поняла. Борьба за мир звучит так же нелепо как голодовка ради борьбы с лишним весом. Если хочешь достичь мира и согласия, стоит рассмотреть и другие методы, помимо борьбы.

– Я поняла, к чему вы клоните, мистер Саммер. И я не собираюсь воевать.

– Но вы собираетесь бороться. Это ли не одно и то же? Помните наш давнишний разговор тогда на смотровой площадке?

Рита кивнула и ответила:

– Вы тогда сказали, что видите перспективы там, где остальные видят лишь мусор.

– Верно. И это мой мир, который поддерживаю всеми силами и знаниями, что у меня есть. Чего нет – стараюсь накопить, узнать на собственном опыте. А какой мир видите вы?

Рита замолчала. Сходу и не ответишь.

– Я не прошу ответить здесь и сейчас. Подумайте до нашей следующей встречи, – мягко сказал Саммер.

Позади приближались чьи-то шаги. Рита обернулась и увидела сквозь пелену тумана две фигуры прохожих, что решили срезать путь на набережную под мостом.

– О нет, мистер Саммер, нас не должны видеть вместе, – засуетилась Рита.

– И не увидят, – ответил он.

Саммер приобнял Риту за талию и прижал к себе. Он склонился над ее ухом и прикрылся шляпой. Его борода защекотала шею и щеку Риты. От такой прыти Рита замерла и даже боялась дышать. Со стороны они выглядят как парочка, застывшая в поцелуе и неуклюже прикрытая шляпой.

Когда шаги прохожих стихли, Саммер выпустил Риту и сказал:

– Вы прикрыли меня, я прикрыл вас – мы квиты.

Он надел шляпу и кивнул.

– Да. К-конечно. Спасибо, мистер Саммер.

– Феликс.

– Да. Феликс, – растерянно повторила Рита.

Саммер попрощался и пошел в сторону набережной. Рита поправила вуаль, хоть это не помогло скрыть пылающие щеки.