Текст книги "Отдел особых поручений"

Глава 17, в которой исчезает главная героиня и последняя надежда

Желтые лампы звенят над головой. Из-за стены доносится гул, в углу что-то скрипит, жужжит. Железный замызганный стол служит одновременно и верстаком и обедней.

Тяжелые пыльные ботинки Клэр тускло бликуют. Она развалилась на стуле, закинув ноги на стол, смолит сигарету. По правую руку от нее темнеет стакан в самодельном подстаканнике. Рита до сих пор чувствует горечь чифира во рту. Сдуру с порога хлебнула горяченького. Из глаз брызнули слезы, а горло сдавило как металлическим прутом.

– Как ты это пьешь? – прохрипела Рита и зашлась в кашле.

Клэр дернула уголком рта, сделала три больших глотка и ответила:

– Это вы, неженки, привыкли слегка подкрашенную воду пить. Еще и аромат какой-то улавливаете, вкусовые нотки… тьфу!

Сделав еще глоток, Клэр звякнула стаканом по столу и закурила.

Каллен меряет мастерскую ногами, изредка бросая пылкие взгляды в сторону выдающейся женщины-механика. Вид у него отчасти скучающий, отчасти нетерпеливый. Все ждут Дугласа.

Струи пара со свистом вырвались из какого-то громоздкого агрегата. Полки завалены деталями разных форм, из разных сплавов. Проржавевшие, покрытые копотью и новенькие, блестящие как зеркало.

Единственное окно выходит во двор охраняемой территории военного министерства. Вид из окна не ахти. Мастерская расположилась в полуподвальном помещении, так что вместо кроны деревьев можно разглядеть лишь обувь прохожих и отражение хмурого неба в лужах.

Да и стекло настолько грязное, будто его сначала облили сладким сиропом, машинным маслом, а потом присыпали мешком угля вперемешку с сизой пылью. Так что окно выполняет единственное назначение – проветривание. Форточка всегда открыта, даже зимой.

Рита привстала на цыпочки, ногтем поскребла стекло.

– Ты себе скорее ноготь сломаешь, чем ототрешь это окно, ага, – пробасила Клэр.

– Ага, – поддакнул Каллен. – Я уже пытался. Руки в мозоли стер.

– Мозоли у тебя не от этого.

Каллен пробурчал что-то неприличное.

– Так, а над чем ты сейчас работаешь? – спросила Рита.

Клэр выпустила струю дыма и указала подбородком в сторону громоздкого агрегата, который занимает добрую часть мастерской.

– И… эээ, что это? – снова спросила Рита.

– Да, сама не знаю, – ответила Клэр и пожала плечами. – Так, наработки.

– Как любит говорить мой отец, если долго мучиться, что-нибудь получится, – вставил Каллен.

– Именно так ты появился на свет?

Рита подавила смешок. Каллен засопел и ответил:

– Дорогая, твои слова ранят мое сердце. И вообще курить вредно.

Он выхватил сигарету у Клэр и смачно затянулся. Прикрыл глаза и выпустил несколько колечек дыма.

– О-о-о, – протянула Клэр, – как это по-взрослому.

Она пошарила в кармане галифе и выудила очередную сигарету. Чирк-чирк, и новые клубы дыма витиевато взвились к потолку.

Хлопнула дверь. Послышался стук каблуков, заскрипели половицы.

– Ну наконец-то, – простонал Каллен.

В проеме нарисовался Дуглас. На ходу снял перчатки и шляпу. Не нашел сразу, куда положить. Каллен пнул кривую трубу со множеством ответвлений, что размещается на круглой подставке. Шляпа и перчатки заняли места на самодельной вешалке.

– Мерзкая погода, – кряхтел Дуглас, снимая плащ. – Не то дождь, не то снег…

Мелкие капли блестят на темно-бардовом пальто и мигом испаряются. В мастерской жарко, а уж табачный дым и вовсе не дает вздохнуть полной грудью. И как Клэр проводит здесь смену за сменой?

– Обычная лондонская дрись, – заключил Каллен. – Не томи. Какие новости?

Дуглас уселся на свободный стул. Рита протянула ему свой чай – не чифир, но без сахара. Сладостей у Клэр в принципе не имеется. Воистину женщина со стальным характером.

– Скверные, – ответил Дуглас и сделал глоток. Поморщился и сдавил замерзшими ладонями стакан. – Тэда вынудили пообщаться с писаками. Уже третий день досаждают двухчасовыми пресс-конференциями. Он, разумеется, отвечает в своем жанре. Вы ж его знаете.

– Да, – три голоса прозвучали одновременно.

Из Фроста действительно не так уж и просто выведать информацию, которую он не намерен разглашать. Он готов и по десять часов повторять уклончивые фразы, пока не осипнет.

– Мне удалось его выловить на пару слов. Он сказал, что на восстановление нашего отдела нет шансов. Но репутацию поправить сможем, если доведем дело до конца.

Клэр крякнула и сказала:

– Репутация… Да плевать я хотела, что там эти говнюки думают обо мне и нашем отделе. Они только и умеют, что совать нос не в свое дело, а потом раздувать из этого черте что.

Дуглас опустил глаза и добавил:

– Это еще не все.

Он достал из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенные бумаги.

– Это чеки, – пояснил он. – Все наше жалование за прошедший месяц. Все наши социальные выплаты, которые Фрост, как мог, выбил. Это все, что у нас осталось после недолгой службы в отделе.

Каллен с интересом придвинулся к столу, склонился над плечом Клэр, пока та брезгливо перебирала пожелтевшие бумажки. Затем отшвырнула и снова затянулась сигаретой.

– Паскуды, – буркнула она. – Кому теперь нужны эти деньги?

– А ты не отнекивайся, – сказал Каллен, без стеснения ковыряясь в бумажках. – С трудоустройством у нас будут некие трудности в ближайшее время. Так что деньги совсем не лишние.

– Трудности?

– Та самая репутация, на которую тебе плевать.

– Боже, Кэлл, послушай себя. Ты родился с серебряной ложкой в заднице и печешься о каких-то пенни, что тебе выплатили эти тузы министерства?

Каллен пожал плечами и ответил:

– То, что я сын богатых родителей, не делает меня богатым.

Клэр надолго задержала на нем взгляд. Рите надоела эта перепалка и спросила:

– Ну а нам-то что делать? Подполковник что-нибудь сказал?

Дуглас наблюдал за отражением желтой лампы на поверхности скудного напитка в стакане. Похоже, подбирал слова, которые ему самому очень не нравятся.

– Сказал, – ответил он. – Отныне мы вольны поступать так, как считаем нужным. Мы ничего не должны министерству, а оно не должно нам.

– Да, но мы ведь не можем закрыться дома и сидеть без дела.

– Зачем такие жертвы? – вставил Каллен. – Можно пойти в кабак и пропить все наши выплаты. Мы оставим самые щедрые чаевые. И я, кстати, знаю неплохое местечко.

Энтузиазм Каллена снова никто не оценил.

– Ты же там что-то вякнул про репутацию, – нашлась Клэр.

– Это вторая часть фразы, которую Вандеркаллен Хоуп-младший, разумеется, пропустил мимо ушей, – спокойно ответил Дуглас.

У Каллена скулы свело, будто ему пришлось съесть лимон с кожурой.

– Тэд сказал, что мы можем довести дело до конца, – добавил Дуглас. – Но нам придется действовать очень осторожно, возможно нарушать закон, рискуя уже не только репутацией, но и свободой.

– То есть, – сказала Рита, – патрон дает нам вольную? В смысле…

– Мы вольны в выборе средств, оружия, методов ведения собственного, так сказать, частного, независимого расследования.

Рита в задумчивости опустила глаза. Таракан размером с ее мизинец промчался под столом. Клэр не глядя схватила ржавую банку. А через миг раздался характерный хруст.

– Так с чего начнем? – подал голос Каллен. – С выбора кабака или оружия?

– А оно есть? – сощурив глаза, спросил Дуглас.

Каллен с Клэр переглянулись и мигом оживились. В углу снова что-то зашипело. Пока клубы пары рассеивались, Каллен вывалил на стол громадный сверток и раскатал его как рулет.

Заблестели ножи, остро заточенные шестеренки, короткоствольные ружья. У Риты зарябило в глазах.

– Откуда…

Но не успела она договорить, как Клэр приволокла огромный ящик и откинула крышку. Винтовка «Энфилд», ружья, карабины. Армейские револьверы, американские «смит-вессоны», германские ружья, патроны в засаленных коробках.

– Матерь Божья, где вы достали это старье? – с неприкрытым удивлением спросил Дуглас.

– Полегче там, – пробасила Клэр. – Это мои накопления.

– Да, но это хлам. Оно вообще стреляет?

Клэр закусила сигарету и наугад схватила винтовку. Взвила курок, нацелилась повыше головы Дугласа. Бах! Со стены посыпалась штукатурка.

Дуглас с ошалелым видом обернулся, все еще втягивая голову в плечи. На стене дыра размером с ботинок. А под ногами щепки от деревянной мишени.

– Горячая женщина! – восхитился Каллен.

Следующие два часа четверо молодых изгоев вертели оружие так и сяк. Подносили к самому носу, просматривали каждый патрон и каждое дуло. Упражнялись в метании ножей. Все это перемешивалось с дымом, колкими шутками Каллена, восхищенными взглядами и горьким чифиром.

Уставшие и взмокшие они повалились на стулья. Подумать только, бывшая элита военного министерства радуется обноскам, списанным в негодность табельным оружием двадцати-, тридцати-, а то и сорокалетней давности.

Рита украдкой залюбовалась профилем Дугласа. Он полулежал на стуле, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Каллен закашлялся от очередной сигареты.

– Если выплюнешь легкие, убери за собой, – сказала Клэр.

– Я знал, что ты не дашь мне умереть от отравления, – ответил тот.

– Это, конечно, все замечательно, но что именно мы собираемся делать? – спросила Рита. – И пока ты, Каллен, не отвесил очередную чушь, я прошу подумать хорошенько.

На полминуты воцарилась тишина, нарушаемая лишь шипением механизмов и все тем же гулом из-за стены.

– А что тут думать? – не вытерпел Каллен. – Погнали в Старый Лондон, найдем еще одну лавочку патриотов-революционеров-заговорщиков и разнесем ее на хрен! У нас ведь в прошлый раз почти получилось.

Клэр прикрыла глаза ладонью и ругнулась совсем не по-женски. Дуглас, казалось, и вовсе уснул.

– Можно помочь Тэду, – неожиданно подал он голос. – Но я пока с трудом себе это представляю.

Каллен перехватил его идею и уже сыпал фантастическими россказнями, как все пижоны военного министерства падут ниц перед их непобедимым квартетом во главе с лысеньким хромым подполковником.

– Тереза Коллинз, – сказала Рита.

– Что? – спросил Дуглас, не открывая глаз.

– Тереза Коллинз, – повторила она. – Мы так ни разу и не наведались в ее дом после кончины.

– И зачем нам это?

– А затем, чтобы проверить версию с существованием Кристофера Берджеса.

– Ах, Рита, опять ты за свое…

– Дуглас! Мы можем узнать наверняка – был или может до сих пор есть такой человек или всё это выдумка.

Дуглас пожал плечами и размял затекшие ноги.

– Хорошо, – сказал он. – Мы с Калленом завтра же сходим в имение покойной миссис Коллинз и обыщем дом…

– Я пойду с вами, – заявила Рита. – Женщина лучше поймет женщину, ее боли, секреты и тайники. А я больше чем уверена, что любые упоминания о Кристофере Берджесе не лежат на видном месте, чтобы два балбеса, вроде вас, нашли их, едва переступив порог.

– А было бы неплохо, – отозвался Каллен. Затем перевел взгляд с Риты на Дугласа и обратно. – Вообще-то я с тобой согласен, Боунс. Женщины и правда лучше разбираются в тайниках. Одна моя девушка в два счета нашла паспорт, который я искал неделю. А ведь она гостила у меня впервые!

– У тебя не было девушки, – в один голос сказали Рита и Клэр.

Каллен снова затянулся и опустил глаза. Дуглас поерзал на стуле и повторил:

– Идет, завтра все осмотрим.

– Зачем ждать до завтра? – спросила Рита. – Лучшие злодеяния происходит по ночам.

Будто в подтверждение ее слов на полке зазвенели часы, отбивая полночь.

***

«Приведи ее ко мне».

Под ногами шуршала жухлая листва. Ветки вязов со скрипом раскачивались. Лондонская дрись, как назвал ее Каллен, лезла за шиворот, под манжеты. Просачивалась сквозь каждый стежок на одежде. Рита переминалась с ноги на ногу и зыркала по сторонам. Дуглас чересчур долго возится с замком. Наконец что-то щелкнуло, клацнуло, скрипнуло.

Темный коридор встретил прохладой, но хотя бы сырость не доканывала. Дрожь волной прокатилась от макушки до пяток. Рита растерла руки и шмыгнула носом. Дуглас чиркнул пару раз. Два фонаря, размером с его кулак вспыхнули желтоватым светом.

– Это изобретение Клэр меня немного настораживает, – пробубнила Рита.

– Меня бы куда больше насторожило, будь изобретение Каллена, – ответил Дуглас.

Он подал один фонарь и двинулся по коридору. Половицы изредка скрипят. Песок хрустит под каблуками. После криминалистов здесь, разумеется, никто не прибрал. Часть окон по-прежнему завешаны портьерами или простынями. Некоторые висят на одном гвоздике, напоминая привидений.

Коридор привел в просторный зал, в котором еще три двери направляют в разные части дома.

– Что, собственно говоря, мы ищем? – вполголоса спросил Дуглас.

Рита поежилась и ответила:

– Все, что наведет на след о существовании мальчика по имени Кристофер или Кристоф. Одежда, кусочки ткани, обрывки записей или газет. В общем, все, что тетя Кейси назвала бы «зацепушечками».

Дуглас сдвинул брови, но язвить не стал.

– Давай разделимся, – предложила Рита. – Ты пойдешь…

– Нет, – отрезал Дуглас. – Это может быть…

– Да брось, Дуглас. Мы здесь одни.

После короткого спора Дуглас отправился исследовать второй этаж. А Рита двинулась знакомым путем в кухню. Легкий страх сменился азартом и любопытством. Подумать только, Дуглас, самый безупречный бывший сотрудник полицейского отдела нарушает закон и врывается в чужой дом. Что отчаяние делает с ним?

В таких размышлениях Рита неспешно двигалась из коридора в проходную комнату, где в беспорядке лежат книги, прикрытые простынями, и увядшие цветы. За прошедшие полтора месяца дом потерял свое назначение. Здесь больше не теплится жизнь. Уют сменился беспорядком и мертвым грузом чужих вещей. Пыль осела на полки, подоконники, зеркала, предметы мебели, прочие вещицы, вроде статуэтки милующихся дельфинов.

В кухне больше не пахнет ни чаем, ни имбирным печенье. Разве что затхлостью, которая день за днем овладевает домом все сильнее.

Желтые блики отражаются на ручках шкафов. Некоторые дверцы шкафчиков распахнуты. Внутри что-то зашуршало. Мелкая мышь выскочила из пакета с крупой и понеслась наутек. Рита сдавлено ахнула. Нервы ни к черту.

Она обвела взглядом знакомую кухню. Та же мебель, та же посуда, тот же буфет, в котором пылится красивый сервиз. Тот же…

Рита поднесла фонарь ближе. Одна чашка сдвинута на полдюйма. Под ней образовался след в виде полумесяца, еще не покрытый слоем пыли. Чашку недавно кто-то передвигал?

Дверца едва слышно скрипнула. Фонарик позволил увидеть больше. У дальней стенки буфета есть что-то еще – книга что ли? Рита потянула на себя. Это оказалась рамка с фотографией. На ней смотрел мальчик, лет восьми-десяти с поразительно взрослыми глазами. Недоразвитые ноги свисали как две культяпки со стула. Неужели Кристофер?

Рита перевернула рамку. Никаких подписей или отметок. Присмотревшись, она обнаружила, как из-под рамки торчит краешек то ли бумаги, то ли еще чего.

Она вынула заднюю крышку рамки и ахнула. Десятки вырезок из газет и каких-то отчетов. Рукописные заметки и свидетельства о пропаже. И так далее, и так далее.

«Восьмилетний гений сконструировал самопишущую руку», – гласит заголовок малюсенькой заметки.

«Свидетельство о рождении. Кристофер Энтони Томас Берджес. Дата рождения: 6 ноября 1847 года».

«Списки пропавших без вести при пожаре в Лондоне пополняются» – гласит новая заметка. Вырезка изрядно помята, зато темным карандашом подчеркнуто имя К. Э. Берджес.

– Так это правда, – пролепетала Рита. – Кристофер – не выдумка.

Ликование за миг охватило ее. Она наспех собрала все вырезки и уже хотела окликнуть Дугласа, как за дверью кто-то чихнул. Показалось? Да нет, звук слышен отчетливо.

Рита отложила бумаги и осторожно двинулась вперед.

– Дуглас? Дуглас, это ты? – позвала она.

За дверью зашуршало. Ручка громко хрустнула. Рита толкнула дверь и обомлела. Она была готова увидеть здесь кого угодно, но только не этого человека.

Из угла, едва освещенного тусклой лампой, таращится низенький и исхудавший мужичок. Лицо осунулось, щеки впали, под правым глазом растекся темно-лиловый синяк. Всклокоченные волосы блестят проседью. Мятая замызганная одежда, запах пота и машинного масла выдали в нем…

– Профессор Брукс? – спросила Рита.

Мужчина задрожал в панике. Руки трясутся, губы шепчут что-то нечленораздельное.

– Профессор, вы…

– Нет, нет, это не я, – растерянным тоном отозвался профессор. – Я здесь ни при чем. Я никого не убивал… это… меня заставили, понимаете?

Пухлыми пальцами профессор сдавил воротник не то халата, не то плаща.

– Мои изобретения, мои исследования… понимаете?

Рита шагнула к нему. Профессор выставил ладонь перед собой и затараторил:

– Нет-нет, не подходите. П-прошу вас, уходите отсюда. Уходите… Вам нельзя здесь…

– Профессор, вам нечего бояться, – сказала Рита, хотя сама не поверила в то, что говорит. – Я из полиции. Вы под защитой и…

Брукс повернулся спиной и что-то нашарил руками в полумраке. Зажужжало, затрещало, посыпался сноп искр.

– Профессор, позвольте помочь вам? – сказала Рита.

Она коснулась плеча этого странного человека, как тот рухнул на колени. Сдавленные рыдания вырвались из его рта. Плечи затряслись. Профессор закусил кулак. Слезы покатились по морщинистым щекам. Рита присела рядом и сказала:

– Послушайте, вам нечего бояться. Мы поможем вам выбраться отсюда, а затем…

– Никто мне не поможет. Никто не способен помочь, – как в трансе повторял профессор. – Это все он. Он заставил меня… он угрожал. Угрожал, что все мои изобретения, понимаете… вся моя жизнь и труды…

Новая волна рыданий накатила на профессора. Рита терялась в догадках и не знала, что предпринять. Позвать Дугласа? Но со второго этажа он может не услышать. Оставить профессора одного нельзя.

– Мистер Брукс, о ком вы говорите? Вы можете довериться мне. Мы сможем защитить вас.

Профессор продолжал рыдать и раскачиваться, как ребенок, которого наказали за провинность.

– П-простите меня… простите меня, – сказал Брукс. – Он… он меня заставил.

Рита придвинулась к нему и открыла рот, чтобы снова спросить, о ком тот твердит. Но голову накрыла адская боль. В глазах потемнело.

***

Услышав шум, Дуглас понесся вперед своих мыслей. Он прыгал через четыре ступени. Ворвался в кухню. Краем глаза заметил стопку обрывков на столе. Но большее внимание привлекла приоткрытая дверь, из-за которой доносился треск и дребезжание.

– Рита! – крикнул он.

Ярчайшая вспышка ослепила Дугласа. Он упал, больно ударившись головой. Когда очнулся, перед глазами еще долго маячили «зайчики» размером с яблоко. Шатаясь как пьяный, Дуглас поднялся и огляделся.

На месте окна зияет огромная дыра. На полу осколки стекла и обрывок от платья Риты. В углу дымится раскуроченный агрегат. Ошметки металла торчат из стен. Поодаль большая тряпичная кукла, у которой на месте живота кровавое месиво. Опираясь на стену, Дуглас приблизился. Узнал в «тряпичной кукле» пропавшего профессора Брукса.

Дуглас осел, сдавил голову руками, пытаясь унять звон.

– Рита, – прошептал он.

***

Добираться до мастерской оказалось непросто. Земля так и норовила уйти из-под ног. «Зайчики-яблоки» все еще маячили перед глазами, а голова просто раскалывалась. Ноги заплетались. Дважды его вырвало. Дуглас благодарил Бога за царившую в городе темноту и сырость. За то, что в темноте его не видно, и за то, что сырость отрезвляла.

Едва открыв дверь мастерской, он столкнулся нос к носу с Калленом.

– Дуглас, слава Богу! – крикнул тот, на бегу продевая руки в пальто.

– Что случилось? – замерзшими губами спросил Дуглас.

– Клэр пропала.

Глава 18, в которой боль разрывает на части

«Покиньте мой дом».

«Зовите меня Кассандрой».

«Амрита… Рита, Рита».

«Он – типичный козерог».

«… потому что я люблю тебя, дура!»

«Мистер здравый смысл»

«Зачем вы впутали Феликса?..»

«Ридли, лестницу!»

«Убил Терезу Коллинз… убил Терезу».

«Эй, полегче там…»

Обрывки фраз плавают в густом бульоне безумия. Всполохи молнии не дают открыть глаза. Голову сдавил обруч боли, а руки онемели. Язык будто распух.

«Я – пацифист… Я убил Терезу Коллинз».

«Это Диана».

«Сдайте свидетельство и табельное оружие».

Хотелось отмахнуться от назойливой путаницы мыслей, но это лишь усилило тошноту, что волной подкатывает к горлу. Над ухом что-то жужжало и шипело. Хотелось пить. Сколько длилась эта пытка – неизвестно. Рита потеряла счет времени и ориентиры в пространстве. Вдобавок на голову полился поток ледяной воды. Рита не успела вдохнуть, легкие горели огнем.

Когда поток прекратился, она с шумом втянула воздух. Волосы липли к лицу, застилали глаза. Еще дважды ее обливали водой, когда наконец Рита пришла в себя. Сначала удалось различить складки своего мокрого платья. Затем смутные тени на стене. А затем замаячили тяжелые ботинки на шнуровке.

Кто-то рванул за волосы, сверху снова полилась вода. Рита едва не захлебнулась. Когда хватка ослабла, Рита еще долго кашляла. Тошнота ушла, в голове прояснилось, но руки по-прежнему не слушались.

Рита повела плечами. Тугие ремни впились в запястья, поперек груди и живота. Сфокусировав взгляд, она разглядела знакомые галифе и белую рубаху.

– Клэр?..

Вместо имени из горла вырвался хрип. Прозвучало как «кхэр».

Боевая подруга и бывшая коллега стоит как вкопанная. Смотрит перед собой и, кажется, не моргает. Руки по швам, взгляд отсутствующий. Кожа бледная, и только под глазами темнеют круги.

– Добро пожаловать, – прозвучало разом со всех сторон.

Рита заозиралась, но тугой ремень сдавил и горло. Любая попытка оглядеться грозит удушением.

– А вы подобрались близко, очень близко, – голос отражался от стен. – И я подумал, раз вы так рветесь ко мне навстречу, то зачем прятаться?

– Кто вы? – осипшим голосом спросила Риты.

Зазвучал неестественный смех, от которого зашевелились волосы на затылке. Что-то щелкнуло и зашипело. Клэр по-прежнему стояла столбом напротив Риты и смотрела в никуда.

– К-Кристоф. Кристофер Берджес? – спросила Рита.

Смех повторился, но внезапно оборвался кашлем. Как в тот раз, когда они с Саммером были в Старом Лондоне. Боже, как давно это было? Вечность назад?

– Я знал, что женщина, некогда именуемая матерью, сохранит доказательства о существовании этого человека, – прошелестело по углам. – Но нет, Кристофер Берджес мертв. Погиб восемнадцать лет назад в знаменитом лондонском пожаре.

За спиной что-то зажужжало. Клэр мигом оживилась и отчеканила:

– Рита Боунс, сотрудник ныне упраздненного отдела особых поручений военного министерства Великобритании. Окончила военную академию Ее величества. На момент существования отдела служила в должности капрала.

– Капрал, надо же… – произнес тот же голос.

Клубы пара взвились к потолку. По стенам поползли сизые тени. Рита поежилась и сказала:

– Клэр… Клэр, очнись.

Но та стояла как вкопанная. Даже ресницы не дрожали. Она напомнила тех двух бугаев, что в бывшем гимнастическом зале охраняли треногу с линзой. Тот же отсутствующий взгляд, будто не человек, а машина.

– Она не слышит вас, – отразился от стен механический голос. – Она слышит только меня, ее покровителя. Они все меня слышат.

– Кто? – спросила Рита и снова заерзала.

– Те, кто потерял частицы своих душ вместе с близкими, что их бросили. Те, кто питается помоями и вынужден подтирать дерьмо за людьми, что именуют себя сильными мира сего. Те, кому больше не на кого надеяться.

Пошевелить запястьями так и не удалось. Пальцы посинели и потеряли чувствительность.

– Моя тетя говорит, когда не на кого больше надеяться, остается только Бог, – ответила Рита.

Пусть фраза прозвучала нелепо, но, похоже, отвлекла внимание говорящего. За спиной снова что-то защелкало и запыхтело, кажется, это подобие скудного смеха.

– Я и есть Бог, – наконец сказал голос.

Рита мысленно закатила глаза и усмехнулась. Обычно такие речи до добра не доводят. Все революции и перемены на почве религиозных догм сводятся к еще большему распутству и скепсису, засилью твердолобой науки и полному презрению духовных истин.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – будто прочитал ее мысли все еще невидимый человек. – Безумец создал новую идеологию и пытается повести за собой. Что ж, отчасти это правда. Я действительно безумец. Но как в этом мире можно остаться здравомыслящим человеком? … кхехх… кхехх… Ты и сама сейчас убедишься.

Клэр ожила, круто развернула кресло с Ритой. Та едва удержалась, чтобы не закричать. Перед ней на темном металлическом стуле сидит скрюченное существо с непропорционально большой головой. Половину лица закрывает металлическая пластина с двумя лампочками. От тела отходит множество трубок разной толщины. Маленькие ладони покоятся на подлокотниках. Правая кисть сжимает отполированный тысячей прикосновений рычаг.

Нижняя часть тела прикрыта не то ветошью, не то пледом. Над головой серебристого цвета колпак, от которого отходят десятки трубок и проводов. Из-за спины клубится пар.

Так это правда! Кристофер Берджес чудом выжил и… Боже, во что он превратился?

Лицо существа скривила гримаса. Кажется, это улыбка.

– Вас это пугает, верно? – сказало существо.

Желудок Риты сжался в комок. В горле пересохло. Она едва разлепила губы и сказала:

– Я… я думала, Бог выглядит иначе.

Она снова заерзала на стуле, размяла затекшие мышцы. Это удается с большим трудом. Но не сдаваться же!

Полумеханическое-получеловеческое существо снова зашлось в неприятном смехе и прикрыло единственный глаз.

– А как по-вашему выглядит Бог? Бородатый дед, кутающийся в облако как в пуховое одеяло? Реальность куда более суровая и скучная.

– Как вы… Как вы выжили? – тянула время Рита, косясь на Клэр.

Та по-прежнему стоит столбом, ничего не видя перед собой.

– Благодаря этому, – ответило существо.

Оно медленно оторвало руку от подлокотника и поднесло указательный палец к голове.

– Сознание – единственное, что имеет ценность. Можно прожить без рук и без ног, но без головы – никогда. Мой ум – мой Бог. А теперь – Бог Старого и Нового Лондона.

Существо перевело единственный глаз на Клэр и дополнило:

– Ангел мой. Запускай «Прометей».

Клэр повернулась к громадному агрегату, что занимает половину помещения. Закрутились шестеренки и цепи, затрещали тросы, зашипел пар и затарахтело что-то еще. Клэр орудовала большим рычагом, накачивая тягу в агрегат. У Риты перехватило дыхание. Страх окутал щупальцами каждую клеточку ее тела.

– Тереза Коллинз была сердечной женщиной, но ума ей явно недоставало, – сказало существо. – Кому в нашу эпоху есть дело до сердца, когда… кхех… всем управляет разум? Тем не менее ей хехх… хватило мозгов, чтобы извлечь любые упоминания о ее сыне из всех арх… кхех… архивов и ответов, прессы и документов. Жаль только этих же мозгов ей не х… кхехх-кхехх… хватило, чтобы сжечь это. Будучи женой мэра, она была вхожа в любые министерства, арх… хехх… архивы и закрытые секции библиотек.

По лицу существа пробежала судорога. Жилы на шее вздулись на несколько мгновений. Непропорционально маленький рот скривился и снова заговорил:

– Но маленький Кристоф, которого мать бросила во время пожара, выжил. О да, еще как выжил…

– Но вы ведь сами выпустили ее руку во время эвакуации и п-побежали, – сказала Рита.

И тут Риту как током прошибло. Темная кухня Терезы Коллинз. Открытая дверца буфета. Фотокарточка с мальчиком, у которого вместо ног – две недоразвитых культяпки.

Две лампочки на металлической пластине лица яростно замигали.

– Вот как? – с надрывом произнесло существо. – А она не поведала вам о том, как… кхех… во время эвакуации военные размещали в крытые повозки людей не без разбора? Как… кхех… элиту размещали в дорогие кэбы, а бедняков, патриотов, отпих… хехх… хивали, видя только изношенную одежду?

Речь существу дается все труднее. Оно замолчало, переводя дыхание. Прикрыло единственный настоящий глаз. Тощая грудь тяжело поднималась.

– Не поведала ли мисс Коллинз, как ее сын предложил стянуть дорогой пиджак и туфли, украш… хех… хения с затоптанной насмерть представительницы элиты? Не поведала она и как с ребенком на руках… кх… протиснулась в ряды этой же элиты. И как неловко оступилась, будучи в туфлях, которые явно малы.

Сдавленный кашель смешался со смехом. Голос существа осип.

– И как чужие руки подх… подхватили ее, а ребенка едва не задавила толпа. И как не воспротивилась, а уселась в… кхэб… в кэб и прикрыла лицо вуалью…

И снова пауза. Веко на живом глазе задрожало.

– Кристофер выжил, о да, выжил, – продолжило существо. – Видите ли, с малых… хех… лет этот мальчик обладал склонностью к убеждению. Ему ничего не стоило окружить себя людьми, что слушали его с… кхахх-кхахх… с большим благоговением, чем вашего распятого Христа. А потом забывали о его существовании лишь по… кхах… его приказу. Также ему ничего не стоило долгих… кхех… восемь лет вести переписку с матерью, которая все больше теряла рассудок… кхех… и все больше выполняла то, что ей велено. Как смешно, правда? Плоть так слаба… но кхах… как же легко ее сделать сильнее, лишь заменив этим.

Указательный палец на подлокотнике едва шевельнулся.

– В то время как Тереза сох… сохранила тело, но потеряла рассудок. Хахх… хоть и прожила в сах… хахх… харных условиях.

Риту сковал ужас при виде этого получеловека. Клэр в это время продолжила орудовать рычагом, будто не слыша их диалога.

– Прогресс не за горами. Даже сердце скхх.. хоро будут вставлять искусственное. Что и говорить о руках… хах… или ногах? Разум сох… кхах… ранить сложнее там, где нет жизни. Но его можно переместить. Кхехх… кхехх… В конце концов, что такое жизнь, как не пучок электрических… хахх… импульсов?

– Вы больны, вам нужна помощь – сдавленно произнесла Рита.

– Помощь… кхех… Помощь нужна вам, вашему слабому телу. Мое тело уже давно не нуждается в помощи. Мой разум будет жить вечно… кхехх… Из каждого схахх… слабого человека Нового Лондона, всх… хей Европы, а то и мира я сделаю анг… хела. В них… кхахх… будет жить частица моего разума. Он будет направлять, подавлять боль и страх… кхах… И воцхахх… рится рай на земле.

Существо, некогда бывшее Кристофером, зашлось в тяжелом кашле. Надавил на рычаг подлокотника. Клэр сорвалась с места и стала хлопотать над умирающим. Рита не теряла времени. Разминала посиневшие пальцы, вертела запястьями, чтобы высвободиться от ремней.

Итак, Кристофер Берджес годами готовил революцию. Годами укреплял силы, но не собственные, а силы недовольных людей, растоптанных погаными условиями жизни. Он манипулировал сознанием тех, кто уже не способен самостоятельно принимать решения. Так он убедил Терезу Коллинз заметать следы о его существовании. И Бог знает, сколько на самом деле упоминаний она все же уничтожила.

За восемнадцать лет после пожара поколение беспризорников подросло и окрепло, обросло мышцами, а в сознании заискрилась идея – новое общество, которым правит не Королева и даже не Бог, а Разум. Человеческий Разум. С кого же еще начинать революцию, как не с тех, кто потерял веру в себя?