Текст книги "Мистер Камень"

Глава 12

Строго говоря, я ничего не обещала Еве и ничем не была ей обязана. Она, конечно же, воспримет этот поступок как провокацию с моей стороны. Вроде как она подошла ко мне, попросила по-человечески не губить ее любовь – а я тут же поступила наоборот. Такая вот злокозненная стерва. Она не видела, как после ее визита я полчаса поправляла макияж в офисном туалете, смывая со щек черные разводы туши. Она воспримет это как месть.

Да пусть воспринимает как угодно! Судьба Наташи была для меня важнее, чем хрупкое душевное равновесие Евы. По крайней мере, я делала вид, что это исключительно из-за Наташи. В том, что мне хотелось прийти сюда, я не признавалась даже себе – еще не время.

Найти его было несложно. Номер телефона не менялся со школьных времен, и я просто позвонила. Иногда этого достаточно. Если он и был шокирован моим звонком, то виду не подал, говорил со мной точно так же, как говорил бы с любой другой знакомой. Это, не скрою, было не слишком приятно, но вряд ли я имела право надеяться на большее.

Мы договорились, что я подъеду к нему в офис. Он был загружен встречами по самую макушку и вырваться не мог, однако для меня время нашел. Так даже лучше. В кабинете мы будем наедине, есть шанс, что старая гарпия и ее воспитанница не узнают про эту встречу. Если, конечно, они еще не подкупили его секретаршу – это было бы вполне в духе мамаши Лариной.

Его семейству принадлежало сразу несколько офисов по всему городу, но Влад выбрал для себя тот, что располагался над большим ночным клубом. Видимо, этот проект он сейчас и курировал, так ему было удобней. В первой половине дня здесь было тихо и спокойно, меня это вполне устраивало.

Всю дорогу я повторяла себе, что наша встреча ничего не значит. Это только из-за расследования, других причин нет! Но когда я вошла в кабинет, сердце предательски екнуло – замерло, а потом забилось быстрее. Вот ведь зараза! Ведет себя так, будто оно принадлежит школьнице, а не взрослой состоявшейся ведьме.

Но в оправдание этого трусливого сердчишки я могу сказать, что я впервые была на его территории. Аскетичный кабинет, оформленный в белом и стальном цветах, много света, ничего лишнего – такая обстановка ему подходила. И среди этого – он, все такой же собранный, вновь уверенный в себе. Не такой, каким я представляла его в детстве… Но я, как и все дети, вообще представляла его выросшим только до тридцати лет. После тридцати в детском понимании наступает старость.

Однако теперь ему столько же лет, сколько и мне, и старым он не выглядит. Я, надеюсь, тоже.

Возможно, со стороны я смотрелась приветливой и деловой, как и полагалось. Но на самом деле мне было тоскливо. Я чувствовала болезненное, обжигающее желание вернуть его в свою жизнь. Сейчас – не обязательно как любовника или даже мужа, меня пока не заносило в неведомое будущее, я не примеряла на Влада роли, в которых он никогда не был. Я лишь хотела снова назвать его своим другом. Ведь друга ближе, чем он, у меня никогда не было! Ксения – это не то. Да и Вася, при всем своем очаровании, не справлялся, не понимал меня, многое видел иначе.

Я же хотела получить обратно чувство, что кто-то знает меня лучше, чем я сама, и всегда поддержит. Я жила с ним много лет и воспринимала как само собой разумеющееся. Правду все-таки говорят: не храним, что имеем. Даже самое ценное, потому что не понимаем, что это сокровище. А потом теряем – и все, навсегда.

Если бы такую историю мне рассказала какая-нибудь моя клиентка, я бы сказала ей: эгей, не вешай нос, еще не все потеряно! Я бы начала нести какую-нибудь вдохновенную муть про то, что нужно пытаться. «Слишком поздно» не наступает, пока мы еще живы. Под конец я бы дала ей первый попавшийся камень и заверила ее, что он обязательно поможет.

Но сапожник без сапог, вы же знаете. Я не могла поверить в чудесную магию каменного талисмана, не в этом случае. И «слишком поздно» иногда наступает. Ты знаешь, что хочешь вернуть, ты даже видишь пару путей сделать это. Но ты, такая взрослая, анализируешь эти пути и понимаешь, что каждый из них приведет тебя в тупик. На каждую твою просьбу о прощении ты получишь в лучшем случае холодную вежливость. Потому что все так безнадежно разрушено (тобой же!), что склеить это уже не получится. С этим ноющим чувством потери тебе остается только жить.

Поэтому я стояла там, смотрела на своего в прошлом лучшего друга и понимала, что вернуть его я уже не смогу. Если я хотела сохранить хотя бы нынешние приятельские отношения с ним, мне нужно было держать рот закрытым, когда в голову лезли мысли о нашем прошлом и не состоявшемся будущем. Да, там, на балу, я чувствовала, что он хочет меня не меньше, чем я его. Но мы же не звери, чтобы одними такими желаниями руководствоваться! Момент прошел, и сейчас Влад смотрит на меня холодно и равнодушно.

– Не ожидал увидеть тебя так скоро, – только и сказал он.

– А я не хотела тебя беспокоить, но обстоятельства заставили.

– Уже интересно. Выпьешь что-нибудь?

– Нет, спасибо, я ненадолго.

Я присела на стул для посетителей – как очередная просительница, пришедшая в кабинет к большому боссу. Ничего особенного, ничего личного.

– Я хотела узнать, знаком ли ты с Дмитрием Наумовым.

Влад еле заметно усмехнулся.

– Знаешь, я не удивлен только потому, что сразу понял: от тебя можно ожидать чего угодно. Зачем тебе Наумов-то понадобился?

– Так знаком или нет?

Он был единственной нитью, хоть как-то связывающей меня с Наумовым. Нет, возможно, среди бесчисленного множества моих клиенток нашлись бы и другие общие знакомые, но у меня сейчас не было времени искать их.

Да и в случае с Владом я должна была действовать очень осторожно. Я не могла рассказать ему про расследование, потому что он наверняка решит, что я окончательно слетела с катушек. Но я не исключала, что Наумов опасен, и должна была предупредить его об этом.

– Друзьями я нас не назову, но я его знаю, – кивнул Влад. – Достаточно хорошо, чтобы пригласить на бизнес-ланч, но недостаточно для посиделок в баре. Такой ответ тебя устроит?

– Вполне. Расскажи мне о нем, – попросила я.

Ему хотелось выяснить, зачем мне понадобился Наумов, в этом сомнений нет. Но он достаточно хорошо владел собой, чтобы не устраивать тут торги: ты мне это скажи, а я взамен скажу то! Я спросила – он ответил.

– Он из наследников, как и я – из тех, кого в свое время поставили перед фактом, что придется вести семейный бизнес, нравится нам это или нет. У Наумовых сеть крупных гипермаркетов, раньше они и рынками промышляли, теперь вот прекратили. Двое сыновей. Анатолий, старший, всегда был чуток адекватней. Из тех, кто угождает родителям и умеет ходить на задних лапках. Дмитрий, насколько мне известно, в юности дурил и доставлял им немало проблем.

– И сколько у него длилась юность?

– Первые сорок лет жизни, – засмеялся он. От его смеха мурашки по коже шли, но это было приятное чувство. – Я, конечно, утрирую, но не слишком. Сорок ему только недавно исполнилось. Лет до тридцати пяти он болтался по миру, потом решил остепениться. Вот, собственно, все, что мне о нем известно.

Сроки совпадают: семь лет назад, когда забеременела Регина, Дмитрий Наумов еще дурил и вел не самый праведный образ жизни. Эти двое вполне могли пересечься!

– Я видела его на осеннем балу, он был с женщиной.

– С Ольгой Брилевой, – уточнил Влад. – Она его до самой свадьбы с короткого поводка не спустит, еле заграбастала. Насколько мне известно, он долго отказывался. А когда согласился, она сделала все, чтобы ускорить свадьбу. Видно, очень уж замуж хочется.

– Я не понимаю… Если он так не хочет на ней жениться, зачем согласился?

– Династический брак.

«Как у тебя с Евой?» – хотелось спросить мне, но я сдержалась. Я пришла сюда ради расследования, он мне помогает. Я не имею права делать это разговор неприятным и сложным!

– Ты же сказал, что он из богатой семьи… И все равно женится на деньгах? Сколько вообще денег нужно одному человеку?

Если этот Наумов такой бунтарь, как он позволил втянуть себя в подобную авантюру – вот чего я не могла понять! Или он настолько разочаровался в женщинах, что ему плевать, кто проживет рядом с ним остаток жизни?

– Там не совсем в деньгах дело, – покачал головой Влад. – Денег у Наумовых и правда столько, что хранить негде. Породы не хватает.

– В смысле?

– Старшего Наумова, Анатолия, в последние годы заели политические амбиции. Он давно уже планирует перекинуть бизнес на Дмитрия, чтобы самому заняться управлением нашей замечательной страной.

– И что мешает?

– Рожей не вышел, – невозмутимо пояснил Влад. – Политика – закрытый клуб, там свои династии. Просто на денежном мешке не въедешь. И вот тут вступает семья Брилевых. У них как раз есть и деньги, и связи, и положение.

– И невеста на выданье? – догадалась я.

– В точку. А она возжелала Дмитрия Наумова.

– Но ведь ему это не нужно! Выходила бы замуж за Анатолия.

– С этим поздновато. Анатолий давно и счастливо женат – это фраза для предвыборной кампании. На самом деле, подозреваю, там все не так уж радужно, но это и не важно. Нужно учесть еще и то, что братья выглядят, мягко говоря, по-разному. Дмитрия ты видела.

– А Анатолий на него не похож?

– А Анатолий похож на мешок с навозом.

– По-моему, вы не ладите, – заметила я, старательно скрывая улыбку.

– Нет нужды. Я не очень ценю деньги, но некоторые их преимущества считаю важными.

Одно из них – возможность не вилять хвостом перед Наумовыми и Брилевыми. Но если выбирать из двух зол, то Дмитрий получше, чем его брат. Если нам когда-нибудь понадобится вести переговоры, я предпочту общаться с ним.

Это несколько не вязалось с тем образом жестокого убийцы, который скинул Регину с крыши, едва узнав о своем ребенке. Но, вот честно, ту версию я сляпала в спешке и прошила белыми нитками. Я и сама понимала, как она ненадежна.

Однако отказываться от этой версии окончательно я тоже не собиралась. Влад не отрицает, что плохо знает Наумова. Возможно, речь идет о том самом тихом омуте, в котором водятся черти.

– Я могу попросить тебя об одолжении?

– Ты прекрасно знаешь, что можешь.

Он разглядывал меня так внимательно, словно надеялся рассмотреть, ради чего я пришла сюда и что у меня на уме. Нет, братишка, так это уже не работает! Видеть ты будешь только красивую ведьму, я два года для этого практиковалась.

Я достала из сумки плотный желтый конверт формата А4 и протянула ему.

– Я к Наумову не подступлюсь, его сторожевая невеста не позволит, – признала я. – Но, если с ним захочешь поговорить ты, это ни у кого не вызовет подозрений.

– Вот как? И о чем же я буду с ним говорить?

– Ты покажешь ему содержимое конверта.

В конверте лежал один-единственный снимок, портрет Регины крупным планом. Я взяла это фото из ее соцсетей, на нем она была больше всего похожа на ту, кого я знала. На обратной стороне снимка я написала ее имя, но Влад его не заметил, он рассматривал ее лицо.

– Кто это? – коротко поинтересовался он.

– Ее звали Регина Харитонова. Пожалуйста, назови это имя Наумову и спроси, знал ли он ее. Даже если он скажет, что не знал, покажи ему это фото и проследи за его реакцией.

Влад всегда был внимательным. Пожалуй, даже более внимательным, чем я. Если Наумов начнет дергаться, он обязательно это заметит.

Собственно, он и теперь мгновенно уловил важную деталь.

– Ты сказала, что ее звали Региной. Почему в прошедшем времени?

– Потому что она умерла. Эта девушка, насколько мне известно, очень хотела встретиться с Дмитрием Наумовым. Встретилась или нет – я точно не знаю. С неделю назад она покончила с собой, прыгнув с крыши.

Это была не совсем ложь, скорее, альтернативная версия правды.

– И при чем тут ты? – удивился Влад.

– Я ее знала.

– Недостаточная причина, чтобы суетиться вокруг Наумова после ее смерти, да еще и прийти ко мне.

– Как будто ты – крайняя мера!

– А разве нет? Мы оба знаем, что нынешний я тебе не слишком приятен.

Ой, болван какой… Мне хотелось рассмеяться ему в лицо, хотелось сказать, что я просто не знаю правильных слов, чтобы все исправить, а если бы был гарантированный путь восстановить прошлое, я все бы отдала!..

Но сейчас не лучшее время для этого. Я действительно пришла ради Наташи.

– Не мели глупости, – буркнула я.

– А ты скажи мне правду. Ради чего ты делаешь это?

Так и знала, что он не примет простую женскую дружбу как мотив. Иногда я даже жалею о том, что он настолько умен. Я тяжело вздохнула, нашла в своем телефоне фото Наташи и показала ему.

Ему хватило секунды, чтобы заметить то же, что и я.

– Похожа!..

– Это дочь Регины Харитоновой, Наташа, – пояснила я. – Шесть лет. Отец неизвестен.

– И ты думаешь, что?..

– Я не знаю, и никто не знает. Но ты видишь, почему я допускаю такую мысль. Возможно, именно поэтому Регина и искала встречи с Наумовым… а потом умерла.

– Ты считаешь, что он причастен к этому? – нахмурился Влад. – Да ну, быть не может!

– Почему не может? Ты сам говорил, что знаком с ним не слишком хорошо.

– Но на психа он не тянет!

– Я не говорю, что он убил ее. Но он мог довести ее до такого шага. Регина, она… у нее были определенные проблемы.

Обычно я предпочитала об этом не думать, потому что это помешало бы расследованию. Но я помнила об этой версии. Есть такая штука, которую называют «зов пустоты». Если коротко и просто, это спонтанные мысли о самоубийстве, возникающие у тех, кто никогда о нем раньше не думал. Человек может жить нормальной жизнью, готовиться к празднику, к повышению, купить себе новые туфли на следующий сезон… А потом, стоя на станции метро, вдруг прыгнуть под поезд. И все, ничего уже не исправишь, остается только кровь на рельсах и вопросы, которые будут грызть родных и близких погибшего всю жизнь.

Что любопытно, люди, столкнувшиеся с «зовом пустоты», чаще всего испытывают желание именно прыгнуть – с моста, из окна, под поезд. Ощутить последний полет. И у тех, кто страдает обсессивно-компульсивным расстройством, высокие шансы столкнуться с этой ловушкой. Но речь идет о тяжелой форме – а у Регины была легкая, да и ту она взяла под контроль.

Поэтому я допускала версию об истинном самоубийстве, однако считала ее наименее вероятной.

– С этим нужно очень осторожно разобраться, – подытожила я. – Я не говорю, что этот Наумов обязательно такой уж плохой человек. Но я тебя прошу: не сообщай ему о девочке сразу. Сначала поговори с ним о Регине, посмотри на его реакцию. Я доверяю твой интуиции.

Мне было неприятно втягивать его в это, но какой выбор у меня оставался? Я успокаивала себя тем, что Влад далеко не беспомощен, а теперь еще и предупрежден.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Я не гарантирую, что это будет сегодня или завтра, потому что Наумова, со всей его подготовкой к свадьбе, сейчас непросто выцепить. Но я это сделаю и сообщу тебе, как все прошло. Будем на связи.

Теперь уже точно будем – это было куда более реалистичное заявление, чем обманчивое «созвонимся». Он точно встретится со мной минимум один раз, я еще увижу его… Глупо было получать от этого удовольствие, однако я ничего не могла с собой поделать.

– Спасибо, и… Будь осторожен, хорошо?

– Как всегда.

Ну, если учитывать его состояние, не особо-то меня утешало это «как всегда», но пришлось смириться.

Остаток дня я позволила себе пожить нормальной жизнью, свободной от расследования. Я приняла несколько клиенток и подобрала для них талисманы. Время от времени мысли сами собой возвращались к утренней встрече, и в груди появлялось приятное тепло. Я точно сумасшедшая, и это не лечится.

Сосредоточившись на столь приятных мыслях, я почти позабыла о расследовании. Хотя нет, «забыла» – не совсем верное слово, поскольку память меня как раз не подводила. Я просто перестала ассоциировать это расследование с собой. Я вроде как на время передала ответственность Владу, а сама могла расслабиться.

Вот я и расслабилась! Я больше не выглядывала в окно перед тем, как выйти на парковку, я не обращала внимания на подозрительных прохожих и фигуры, скрывающиеся в темноте. Мне казалось, что моя жизнь стала прежней. Как в компьютерной игре: пока все поставлено на паузу, никто на меня не нападет.

Это, конечно же, было ошибкой.

Я осознала, что вляпалась в неприятности, когда путь к подъезду мне преградили три фигуры, две крупные, одна – поменьше.

Если допустить, что Регину убили профессионалы и теперь они пришли за мной, моя участь была бы незавидной. Плохо освещенный подъезд, с одной стороны – густые заросли сирени, с другой – темные окна магазина, в такое время уже закрытого. Да со мной что угодно могли сделать, а никто и не услышал бы!

Но профессионалы и не выходили бы вот так пафосно на встречу со своей жертвой. Это было мальчишеское поведение – и, присмотревшись внимательней, я обнаружила, что противостоят мне именно мальчишки.

Причем знакомые. Я их видела всего раз, но этого хватило. Сынки Евгении – не помню, как их зовут. Они вообще Харитоновы? Или в их случае отец известен, и они записаны на него? Я этого не знала, да и не хотела знать. У меня все равно была проблема, пусть и меньшая, чем я ожидала.

Некоторые считают, что дети на серьезные преступления не способны. Такая вот магия: пока несовершеннолетние – ангелочки просто, а исполняется восемнадцать – и все, сразу берут верх гены папаши-уголовника. Но природа так не работает. Подростки – это довольно опасная группа. У них уже есть физическая сила, однако еще нет личных ценностей и опыта, достаточного для истинного милосердия. И все эти вопли – «онижедети!» – никак не помогут их жертвам.

Вот и три братца были далеко не белыми и пушистыми. Я видела, как они били свою бабку. Если они сотворили такое с родственницей, что они могут сделать со мной? Нет, об этом лучше не думать. Это не тот случай, когда можно показывать страх.

Я не отшатнулась от них и не попыталась бежать, хотя определенной части меня этого жуть как хотелось. Но так я показала бы, что боюсь их, и лишилась даже крошечного шанса на уважение. Поэтому я продолжила стоять на месте, спокойно, глядя на них с недоумением, граничащим с презрением. Мол, чего это вы, детишки, тетю беспокоить решили, тетя и отшлепать может! При этом я без труда определила, кто у них главный: тот, что постарше да покрупнее. Ему я и смотрела в глаза.

Не могу сказать, что это мигом их смутило. Но я видела, что моя уверенность повлияла на них. Чтобы закрепить результат, я перехватила инициативу и начала разговор.

– Что вам здесь нужно?

– Поговорить с тобой, – отозвался старший. То, что ответил именно он, подтвердило мою догадку насчет их лидера. – Внушение сделать!

– Да? И какое же?

– Чтобы ты прекратила вертеться возле нашего дома и нашей семьи!

А вот это уже хорошо. Это не его слова и не его решение, подростки видят мир немножко иначе. Значит, их сюда прислала мамаша. Евгения – холодная расчетливая стерва, алчная, но далеко не дура. Она не станет рисковать свободой своих сыновей. Думаю, им приказано запугать меня, но не трогать.

Не самый наивный план, они и правда выглядят устрашающе. С кем-то другим сработало бы, со мной – нет.

– Это не в ваших интересах, – заявила я, окончательно выбивая их из колеи. – Вам нужно, чтобы я там вертелась, раз никто другой этого не делает.

– С чего это?

– Потому что вы вряд ли верите, что ваша тетя Регина действительно покончила с собой. Насколько вы хорошо ее знали? Могла она так поступить или нет?

Мальчишки настороженно переглянулись, доказывая, что я попала в точку. Я терпеливо ждала, не торопила их и не болтала больше, чем нужно. Мне нравилось наблюдать, как они разговаривают без слов. Вероятно, они умнее, чем я думала.

– Как вас зовут? – поинтересовалась я. Без имен было уже не обойтись, имя – это тот мостик, который помогает избежать драки.

Старший опять ответил за всех:

– Я – Миха, это – Алекс, это – Егор.

– Мое имя вам известно.

– А вы… правда Иоланта?

О, он перешел на «вы», значит, я сделала шаг вверх в пищевой цепи.

– Правда. Ну так что, Михаил? Права я или нет? Ваша мама об этом не думает, ей сейчас не до того, но вы-то знаете.

– Не то что знаем… допускаем, – неохотно признал он. – Мы думали, что это бабка наша могла… Того… Столкнуть ее!

Не самая плохая версия, которая позволяет взглянуть на их жестокость по отношению к Полине Харитоновой в новом свете. Если они действительно винили ее в смерти Регины, понятно, почему они ей вломили, когда она попыталась добраться до Наташи!

Не думаю, что в трезвом уме Полина причинила бы вред детям или внукам. А вот в нетрезвом – совсем другое дело. Я видела ее вспышку агрессии, она реально не понимала, где находится и что делает. Так что она вполне могла бы столкнуть Регину с крыши, даже не отдавая себе отчета, что убивает ее.

Могла бы – но не сделала. Во-первых, Регина прекрасно знала свою буйную мамочку и никогда не пошла бы с ней на крышу. Во-вторых, после нападения Полины на руках жертвы обязательно остались бы синяки. Ну а в-третьих, и это главное, стычка с Полиной никак не объясняет всего бардака, который творился в жизни Регины в последние недели.

– Это не она, – покачала головой я. – Подозреваю, что здесь все намного серьезней.

– Как это?

– Вам пока лучше не знать, я расскажу, когда придет время. Скажите мне вот что… Не ведет ли Наташа себя подозрительно со времени смерти матери? Я понимаю, что она пережила большое горе. Но вам никогда не казалось, что она что-то скрывает?

Казалось – я это увидела до того, как старший ответил мне. И чем больше их мыслей и подозрений я угадывала, тем сильнее становилось доверие ко мне. Их мамочка не одобрит, но чего она не знает – то ее и не расстроит.

– Ну, есть такое…

– Я хотела бы поговорить с ней наедине. Без вашей мамы и без бабушки. Думаю, вы знаете причину. Кто-то должен выяснить, что она скрывает, иначе это сильно ей навредит.

Они еще посомневались, но это скорее для видимости. Красивое отступление, чтобы не сдаваться слишком быстро. Потом они дали мне нужные сведения.

Аделаида Викторовна и правда была не в том возрасте, чтобы приглядывать за правнучкой круглые сутки. Евгения могла бы, но все ее свободное время отнимали забеги по судам и битвы со страховой. Поэтому Наташу определили в школу с группой продленного дня.

Официально я все равно не имела права говорить с ней – что там, что в квартире. Но территорию школы охраняют далеко не бойцы коммандос, пробраться туда будет не так уж сложно.

– Спасибо, – сказала я. – И вот еще что… Будьте впредь внимательны. Присмотритесь: не появляется ли рядом с вашим домом серебристая «Ауди», в которой сидит только один мужчина.

– Какая еще «Ауди»?

– Серебристая – меня плохо слышно? Если увидите ее, сами не лезьте, просто запомните, в идеале – номер запишите.

– Зачем?

– То, что случилось с вашей тетей, гораздо серьезней, чем вы думаете. И прошу вас, присматривайте за Наташей. Вы – это все, что у нее осталось, она в вас нуждается.

Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы пробудить в них и рыцарский инстинкт, и нужную осторожность – насколько осторожность вообще знакома подросткам. Напоследок я протянула старшему свою визитку.

– Если у вас будут неприятности, можете звонить мне в любое время.

– «Ведьма», – прочитал он. – Да ладно! Что, вы и правда ведьма?

– А разве это еще не очевидно? – многозначительно улыбнулась я.