Текст книги "В плену гамулов"

Глава 41. Владимир Ильич Бэтмен и кровяной суп с луком

Начиналось большое путешествие.

Самолёт из аэропорта Толмачево вылетал полупустой, поэтому Пашка с разрешения бортпроводника подсел к Джону, поболтать. Остальные устроились парочками: Сашка с Настей смотрели испанский сериал про ограбление банка, Егор рассказывал Катерине о любимых художниках, Артём с Максом обсуждали майское восхождение на Эльбрус, гиды Андрей и Иван слушали музыку в наушниках.

Спустя шесть часов в иллюминаторе показались заснеженные вершины гор и вулканов, да так близко, будто рукой можно было достать. Заснеженные конусы прорезали ватно-белые облака. Самолёт летел над Авачинской бухтой, по берегам которой протянулся город Петропавловск-Камчатский.

– Ребята, посмотрите в иллюминатор, – нагнулся через проход Андрей к Пашке и Джону, – отсюда мы можем наблюдать вулканы Корякский, Авачинский и Козельский. Жители города называют их ласково домашними, потому что их видно из окна каждой квартиры. По ним местные даже определяют погоду. Если на вершинах пушистые, белые шапки – значит, скоро на город обрушится циклон. Если они приветливо открываются – осадков не будет.

Парни последовали его совету. Вершины горных цепей тянулись на сотни километров вдаль. Дух захватывало.

Катерина сжала руку Егора и беззвучно говорила «вау», раскрывая рот от восторга. Он и сам был приятно удивлен.

Увидеть вулканы вблизи удалось уже в аэропорту Елизово. Они будто нависали над взлетно-посадочной полосой, давили сверху величием до головокружения и притягивали к себе.

– Какие громадины! – поразилась Настя, спускаясь с трапа самолёта.

– Говорил же, что здесь очень красиво. Это Авачинский вулкан. Я был вон там, на самой вершине, – сказал Сашка, следовавший за ней.

Джон попросил Пашку сфотографировать его на фоне Корякского вулкана.

– Не хочу ждать каких-то лучших видов, я в восторге уже сейчас!

Он сел на асфальт, скрестил ноги, как йог, положил рядом рюкзак и улыбнулся в камеру. Пашка запечатлел его с заснеженным исполином, купающимся в августовских солнечных лучах.

– Ирина с детьми будут пищать от восторга!

Женя воодушевленно тыкал на кнопки загрузки и отправки фото в мессенджере.

Группа заселились в гостиницу с налётом советской роскоши и сразу же отправилась в центр города, где открывался живописный вид на Авачинскую бухту и ее окрестности. На площади Ленина Иван обратился к группе:

– Друзья, мы находимся на площади Владимира Ильича Бэтмена.

Туристы засмеялись от сходства развевающегося плаща великого вождя с одеждой героя комиксов.

– Следуйте за мной на пирс бухты «Моховая», посмотрим на ушастых тюленей. Будем надеяться, что они греют там свои бока, – сказал Андрей.

Но сивучи не приплыли на лежбище – не сезон.

– Что ж, ребята, тогда идем на Никольскую сопку, это будет наша первая кардиотренировка, – Андрей развел руками. – На горе, куда мы поднимемся, расположена смотровая площадка, лавочки, торговые павильоны. Оттуда можно посмотреть на весь город, на бухту и сделать красивые фотографии.

Группа разбрелась по парку на горе. Сашка и Настя устроились на лавочке. Они смотрели, как далеко внизу, у подножия сопки, бирюзовые волны с белыми барашками обгоняли друг друга, а заснеженные вулканы вдали тонули в синеве неба. Настя достала блокнот для зарисовок и чернографитный карандаш и начала делать набросок бухты. Перед ними мирно проплывали маленькие рыбацкие лодочки и небольшие грузовые судна. Вдалеке кучевые облака перескакивали через небольшие холмы и обнимали вершины домашних вулканов. Сашка наблюдал, как на бумаге штрих за штрихом возникает изображение морского залива с пришвартованными корабликами.

Умиротворенная атмосфера, легкий ветер и плеск волн располагали к неспешным беседам.

– Меня никто никогда не понимал, – начала откровенничать Настя. – Родители не обращали внимания, что я – человек хрупкой души и тонких мыслей, не понимали, что я чувствую этот мир по-другому. Мне часто было некомфортно: кофта сильно кололась, кровать была неудобная, люди вокруг слишком громко и эмоционально разговаривали. Однажды утром папа купил музыкальный центр и микрофон и начал петь песни на всю квартиру. Я рыдала от громкого звука и от недосыпа. Я вообще очень много сплю, мне требуется десять-двенадцать часов, чтобы восстановиться, – Настя улыбнулась и посмотрела на Сашку. Он любовался на воду и слушал ее рассказ.

– В юности интуитивно понимала, что этот мир другой, – продолжила Настя, – и он будто навязывал мне отношение ко многим вещам: искать хороший заработок и стабильность, пусть даже работа была бы не по душе, покупать одежду известных брендов и следовать моде, хотя тенденции мне не нравились. Когда начала работать в офисе финансистом, где была строгая иерархия, у меня появились панические атаки и хроническая тревожность. Коллеги рекомендовали мне стать жестче, не расстраиваться из-за криков начальства, отрастить броню. Но советы других людей мне не помогали. Мне все равно было плохо. Или, например, спрашивали – почему я не покупаю квартиру, машину? Зарплата позволяла. Мне это не было нужно. Всегда думала, почему людей интересуют поверхностные, пустые вещи. Мне же хотелось быть полезной этому миру, отдавать свой ресурс и получать в ответ благодарность людей. Долго думала, чем могу пригодиться. Но только после встречи с тобой поняла, что надо заглянуть внутрь себя и заниматься тем, что интересно мне, куда меня зовет талант, данный природой.

– Согласен. Всегда есть что-то, что ты хочешь делать без денег, просто потому что тебе это нравится. Тогда приходят спокойствие, удовлетворенность и деньги. Большой путь всегда начинается с того, к чему тебя тянет, – Сашка фотографировал ветви зеленых деревьев, качающихся над ними, через листву струились последние лучики заходящего солнца, приближалось время заката.

– Мне морочили голову учителя, родители, друзья, которые не обладали моими качествами. Говорили, что нужно получить образование и сразу после получения диплома – идти работать в офис, где есть стабильность. Почти так и вышло. Я решала вопросы планирования бюджета, разбирала бумаги, но делала это только потому, что нужны были деньги для существования. Система и социум любят одинаковость и удобность, не правда ли?

– Да, правда, – кивнул Сашка.

Он фотографировал пролетавших чаек, проходивших мимо горожан, рыбака, кидающего с берега удочку. Настя продолжала шуршать карандашом по бумаге, поглядывая на природный пейзаж перед собой.

– Люди вообще мало знают о том, как видят мир творческие люди, чем они живут, о чем мечтают, – добавил он.

– Да… Кстати, свои первые деньги я потратила не на платья, фирменные сумки и кроссовки, а на инструменты для рисования. У меня всегда было понимание, что хочу от этой жизни чего-то нематериального.

– Старое уходит, наступает новое время. Думаю, что ближайшие годы поменяется восприятие ценностей. А ты… Может быть, ты вообще перелетная птица, у которой не будет дома всю жизнь, которая будет путешествовать по миру, вдохновляться его красотой и создавать шедевры на полотнах.

Насте нравилось, что Сашка ее понимает. Давно ей не встречался такой тонкий, чувствующий человек. Ее душу заполняло вдохновение и радость. Она неожиданно обвила его шею руками и поцеловала в щеку. Он даже немного смутился, но улыбнулся ей в ответ. После чего она достала из рюкзака маркеры и начала расцвечивать скетч в сине-зеленые тона.

– Знаешь, Саша, хочется изменить этот мир к лучшему, разбудить людей, их глубинное сострадание к проблемам этого мира. Чувствую, что могу это сделать через картины, через цвета и оттенки. Умение чувствовать дано мне природой, я с этим родилась, но долгие годы открещивалась от этого, будто бы это была моя слабость. Пыталась играть по правилам этого мира и жить как все. Но надо было жить просто по-другому, делать то, что по-настоящему люблю.

Она закончила раскрашивать изображение бухты.

– На основе этого скетча попробую нарисовать картину, когда вернусь в Новосибирск.

– Поддерживаю! Надеюсь, эта поездка тебя вдохновит оставить скучное издательство и работать на себя. Идем на ужин. Стало прохладно. Кажется, наша группа уже вернулась в отель.

Сашка взял ее за руку, и они неспешным шагом направились к гостинице.

***

Катерина и Егор заселились в один номер. Чтобы справиться с неловкостью, они переоделись в пижамы и плюхнулись на диван поболтать об ожиданиях от путешествия.

– Уже не терпится надеть рюкзак и отправиться в глушь, где тишина, и только шум ветра путается в ветвях деревьев и высоких травах, – сказала она. – На природе я отдыхаю от суеты большого города. Находится время на то, чтобы почитать в палатке или полюбоваться россыпью звезд в ночном небе, подумать о том, какие же мы крошечные в безграничном космосе. В городе темное небо не увидеть.

Рядом с ней Егора затапливали трепет и волнение. Он не удержался и поцеловал ее в шею, вдыхая теплый аромат московской квартиры, пропитавший ее домашнюю одежду. Он ждал этого момента достаточно.

В дверь постучали.

Егор посмотрел на Катерину. Она смущенно улыбнулась. Он подумал мгновение и сказал:

– Может быть, никому не открывать? Может быть, нас тут нет?

– Вдруг что-то срочное.

Он вздохнул, приоткрыл дверь и выглянул в коридор.

– Не помешаю? – спросил Пашка.

– Нет, проходи.

Егор открыл дверь и пригласил жестом пройти его внутрь.

– Скучно одному в номере сидеть, – весело оправдывался Пашка, – парни ушли купить фальшфейеры, чтобы отгонять медведей. Я задремал и не успел с ними.

Егор вернулся на диван, положил ноги Катерины себе на колени, снял с нее гостиничные тапочки и начал массажировать ее ступни. Пашка сел возле чайного столика.

– Хотел вас пригласить в бассейн на первом этаже, а вы, смотрю, уже переоделись, – продолжил он.

– Мы можем и в пижамах спуститься, – Катерина пожала плечами. – Правда же, Егоша?

– Конечно, мы косых взглядов и критики не боимся.

На ресепшене доброжелательная девушка выдала им махровые халаты, полотенца и резиновые сланцы. В рюкзаках кстати оказалась купальная одежда, взятая для того, чтобы после возвращения с заснеженной вершины погреться в бане.

Когда Катерина зашла в помещение с бассейном, Пашка и Егор уже плавали. Пахло хлоркой и влажными полотенцами. Здесь было пусто, и только в углах слегка покачивали листьями гигантские зелёные хамедореи в глиняных вазонах. Другие постояльцы были либо на ужине, либо в баре.

В Пашке проснулся дух соперничества, он решил посоревноваться с другом и планировал приплыть первым, чтобы Катерина непременно это увидела. Они одновременно оттолкнулись от прыжковых стартовых тумб. Пашка оставил Егора позади. Он первым финишировал, задев рукой бортик бассейна. Девушка в этот момент вышла выпить воды и не увидела результат соревнований. Вернулась, подготавливалась к погружению в воду.

Пашка предложил Егору ещё один заплыв, они снова одновременно прыгнули в воду. Несмотря на систематические занятия плаванием Егор остался позади, потому что рост друга давал ему преимущество. Когда Пашка вернулся первым на исходную позицию, Катерина отвернулась к шезлонгу, где развязывала халат и снимала сланцы. Он злился. Ему снова не удалось поразить ее своим результатом. А она и не подозревала, что должна была стать главным зрителем и судьей.

Халат скользнул вниз, открыв красный купальник на стройном теле. Он упал на шезлонг, где она аккуратно сложила его и подошла к краю бассейна. Егор был увлечён плаванием и не заметил ее появления. Он нырял и резвился в воде, улыбаясь Пашке, не переживая по поводу второго места в заплыве, так как знал свои сильные стороны и чувствовал полную самодостаточность.

Он вынырнул из воды, смахнул крупные капли воды с бровей и увидел ее. Катерина стояла в красном раздельном купальнике и готовилась нырнуть.

– Прыгай бомбочкой, – весело крикнул ей Пашка, сидящий на стартовой тумбе.

Она прижала ноги к телу в прыжке и закрыла нос. Плюх! Брызги полетели в разные стороны. Егора накрыло волной и мелкими каплями. Девушка вынырнула и двумя руками убрала несколько локонов волос, прилипших к лицу. Егор щекотал ее за ноги под водой, а она пыталась в шутку от него убежать. Он вынырнул возле неё, обнял и быстро поцеловал в губы. Пашка в этот момент почувствовал себя одиноким. Он склонил в задумчивости голову и рассматривал голубую плитку на полу.

– Идём к нам, – позвал Егор, – что ты там сидишь?

Пашка посмотрел на него и улыбнулся. Он услышал голос друга детства, голос замарашки Егора, что жил вместе с ним в общежитии. Ведь это же он. Мальчишка из ободранной дыры с обшарпанными обоями и тараканами. На душе отлегло, близкий человек был рядом.

Он забрался на тумбу и прыгнул в воду, забрызгав их. Катерина и Егор засмеялись. Они играли в водный волейбол и плавали на скорость, пока не подступил голод.

– После бассейна всегда хочется перекусить. Может, сходим в бар при гостинице? – спросил Егор.

– Только без алкоголя. Ты же знаешь – я против выпивки, – Пашка всплеснул руками.

– Попробуем местную кухню и выпьем чай, – ответил Егор.

Они пошли в бар в махровых халатах, сланцах и с мокрыми волосами. В зале было много молодых постояльцев, таких же туристов, как и они. На их наряды никто даже не обратил внимания.

– Осень – благодатное время для посещения Камчатки, – Пашка окинул взглядом помещение, – сколько здесь приезжих!

Они увидели пустой стол в углу и направились к нему.

– Хорошо, что все сложилось так, как мы хотели. Сейчас больше, чем на день планировать невозможно, – продолжил он оживленно болтать, – читал сегодня новости – все по-прежнему мрачно.

Полчаса спустя Пашка ел салат из измельченной вареной кеты с брусникой и кипреем, заправленный топленым жиром нерпы. Катерина заказала рыбные котлеты, начинённые картофельным пюре, и поддевала вилкой строганину из оленины и кижуча. Егор хлебал наваристую уху из чавычи и сёмги на талой воде из ледников.

– Вы видели в меню кровяной суп с луком и медвежье сало? Брр! – Катерина поморщилась.

– А я бы попробовал, – Пашка пожал плечами.

– Кровожадный, – улыбнулась Катерина.

Он обаятельно улыбнулся в ответ.

– Вы уже собрали рюкзаки?

– Да, сложили одежду, снаряжение и еду по непромокаемым пакетам. Думаю, завтра в холле ещё добавим в сумки часть из общих продуктов, – задумчиво протянул Егор.

– Моя мама не понимает, зачем ходить в горы, ведь такие походы всегда рискованные. Но для меня нахождение вне душного города – это всегда разговор с самим собой, – сказал мечтательно Пашка, откинувшись на стул, – самовыздоровление, проверка физических и моральных сил. Я будто становлюсь лучше, чище. Восхищение величием природы, ее дикой первозданной красотой. Мне точно будет о чем вспомнить на пенсии. Почти все деньги трачу на путешествия.

– Согласна. Покорённые вершины навсегда остаются в сердце. Бонусом находишь настоящих друзей, проверенных сложностями похода.

– А для меня горы – это про ответственность и собранность, я всегда тщательно готовлюсь ко встрече с ними. И, чаще всего, отправляюсь в пеший треккинг с рюкзаком и палаткой для того, чтобы увидеть самые живописные локации. Думаю, этот поход покажет нам разнообразную Камчатку: ее реки и озера, сопки, сложнопроходимую тайгу, горячие источники, океан, занесенные пеплом поля. И, конечно, хочется покорить высочайший вулкан Евразии – Ключевскую сопку.

– Художник! – усмехнулся Пашка.

Повисла недолгая пауза. Они продолжали наслаждаться местной кухней.

– Я немного волнуюсь, хватит ли у меня сил и здоровья на восхождение, – Катерина посмотрела на Егора. – Всё-таки здесь северные широты, и погода быстро меняется.

– Если станет нехорошо, всегда можно развернуться обратно, – сказал он в ответ, наливая облепиховый чай с медом и мятой в маленькую чашечку на блюдце. – Только люди, зараженные гордыней, хотят достичь цель несмотря ни на что, иногда себе в ущерб. Всегда сравнивают себя с другими. Болезненно реагируют на чужие успехи: например, если кто-то имеет силы взойти и увидеть кратер, а он нет. Его превосходят, а от этого становится обидно. Гордыня всегда заставляет сравнивать себя с другими. Она очень хитрая. В самый неподходящий момент искушает, раздувая значимость человека до небес, чтобы он совершал опрометчивые поступки и хотел, чтобы им восхищались, предвкушая зависть окружающих, смакуя чувство превосходства над другими.

– Может быть, я и горделив, тем не менее, собираюсь идти только вперёд, к вершине, затем и приехал, – казалось, Пашка принял его слова на свой счет.

– А я вернусь назад, если скрутит горняжка, – Катерина взяла чашку с чаем, – при удушье, учащенном пульсе и тошноте уже ничего неинтересно. Паша, почему ты не пьешь алкоголь?

Он помолчал, продолжая копаться вилкой в остатках салата и раздумывая что ответить.

– Потому что невкусно, страдает здоровье, разрушается сердечно-сосудистая система, ухудшается состояние кожи, появляются синяки под глазами и морщины. И вообще, сейчас выпивать немодно… Много причин, – ответил он, не сказав о самом главном, что пробуждало в нем нестерпимый стыд, – о воспоминаниях об отце, спящем в собственной рвоте и мокрых штанах, что моментально отбивало желание даже понюхать пробку, пропитанную спиртом.

Пашка посмотрел на часы.

– Завтра рано вставать, предлагаю отправиться в кровати, нас ждет многочасовая дорога в Козыревск, – пробормотал он. Ему была неприятна тема, поднятая Катериной.

– Да, надо хорошенько выспаться в комфортных условиях, уже завтра будем ночевать в палатках, – усмехнулся Егор, вставая из-за стола.

Они расплатились и разошлись по номерам.

Егор с волнением вложил карточку в скважину двери и впустил Катерину внутрь.

Она подошла к окну и приоткрыла тюль в сумрачной комнате. Вид завораживал.

– Посмотри, как заходящее солнце заливает вулканы фиолетово-розовым светом.

Егор подошел к ней, развернул к себе лицом и развязал пояс ее махрового халата.

Глава 42. Мертвый лес

Походные двадцатикилограммовые рюкзаки были уложены в салон арендованного автобуса. Мотор жужжал и вздрагивал в ожидании туристов. Солнце разливалось лучами по окнам машины, подсвечивая царапины и высохшие капли дождя и обещая теплый осенний день.

Туристы вышли на площадку перед гостиницей, сонные и довольные, в сладком предвкушении поездки в затерянное в тайге место. Гид Андрей пригласил их сесть в автобус.

Колеса хрустнули, подмяв под себя мелкие камешки, и понесли машину из города. Спустя час пути автобус остановился в поселке Сокоч, известном ароматной выпечкой. Во время перекуса Андрей, жуя огромный жареный пирожок с папоротником, давал некоторые рекомендации:

– Посёлок Козыревск – крайняя точка, где есть интернет и сотовая связь, поэтому по прибытии позвоните родным. Дальше связи не будет, только рации и спутниковый телефон.

Туристы нервно переглянулись, адреналин закружил голову, кожу защекотали страх и радостное возбуждение.

– Опасность дает человеку вкус жизни, затем и едем в такое место, – Пашка подмигнул взволнованным девушкам.

Автобус двинулся дальше. Впереди лежали четыреста с лишним километров пути по грунтовке до Козыревска. Беседы завязывались сами собой. Участники восхождения привыкали друг к другу все больше, открывались и делились своими историями из предыдущих походов.

Спустя шесть часов автобус заехал в посёлок, каких в России сотни и тысячи, с приземистыми домиками и простецкими машинками. Он остановился на стоянке огромных вахтовок, тарахча выхлопной трубой.

– Друзья, просыпаемся, выходим. Полчаса на прогулки, отдых и перекус, и пересаживаемся в вахтовку ГАЗ-66, – уверенно говорил Иван, будто провёл с десяток восхождений на камчатские вулканы.

Туристы в разноцветных куртках высыпали из автобуса, как яркие леденцы из случайно разорванной упаковки. Пашка и Джон сразу подошли к огромной машине.

– Жека, ты только посмотри, как местные мужики тюнингуют тачки.

– Да, неслабо.

Они обошли ее вокруг.

– В условиях отсутствия дорог надежный внедорожник – единственный транспорт и источник дохода, – из кабины выглянул местный водитель, услышав разговор парней. – Не страшно вам на Ключевскую? У нас местные-то туда не ходят.

– Чего бояться? Мы в горах были не раз, крепкие, спортивные. Гиды с нами, снаряжение качественное и дорогое, оружие от медведей с собой.

– Так есть то, что пострашнее медведей будет. Старожилы говорят, что этот вулкан – храм древних богов. Не любят они незваных гостей. А если и пускают кого на вершину, потом откуп жизнями берут. Каждый год жертвы, пальцев не хватит посчитать.

– Мы не верим в мифологию и в древних богов, – засмеялся Женька. – Ведь в двадцать первом веке живем!

Водитель пожал плечами. Он вышел из машины и открыл задние створки для загрузки сумок и рюкзаков. Отдохнувшие туристы забрались наверх, следом за багажом, и расселись на лавочках и на полу.

Вахтовка покатила по широкой лесной тропе.

Отдаляясь от цивилизации дальше и дальше через сплошной лес, путешественники понимали масштабы долины заснеженных великанов. На сотни километров вокруг не было ни одной живой души.

– Теперь все зависит только от нас, – Иван многозначительно поджал губы.

***

Семьдесят километров по кочкам, в духоте, без кондиционера. Дорога выматывала. Всем хотелось выйти наружу и подышать.

Машина остановилась в Мертвом лесу, недалеко от подножия вулкана Плоский Толбачик. Небо было пасмурное. В воздухе ощущался запах серы. На землю, покрытую толстым слоем пепла и шлаков, падали первые капли дождя.

– Остановимся ненадолго на экскурсию и поедем дальше, – Андрей дал короткую инструкцию и начал рассказывать о местности, – в конце прошлого века лава и раскаленный пепел в мгновение уничтожили здесь всю растительность, выжгли мох и траву. Остались стоять только самые толстые деревья, ставшие черными от жара. И то, как вы видите, одни обгоревшие стволы, практически без веток.

– А животные? Тоже погибли? – спросила Настя.

– Они хорошо чувствуют сейсмоактивность, поэтому заранее покидают место до извержения.

Настя вздохнула с облегчением.

Туристы разошлись по местности, рассматривая обугленные деревья и стряхивая пепел с ботинок.

– Апокалипсис какой-то, – фыркнул Макс.

– Я бы сказал, конец света, – задумчиво ответил ему Артём. – Мне сегодняшний дождливый день и мертвые деревья на фоне темных гор напоминают Мордор, владения Саурона. Читал?

– «Властелин колец»? Только смотрел. Это момент, где Фродо и Сэм хотят уничтожить кольцо?

– Ага, – Артём рассматривал ствол дерева.

Катерина и Егор отошли от группы. Несмотря на то, что у них настроение было лучше, чем у других членов группы, все же они прониклись аурой леса.

– Какая здесь жуткая тишина, – она поежилась, – и зловещая атмосфера. Брр! Птица не пролетит, комар не пропищит.

Егор обнял Катерину, они улыбнулись в камеру, сделав селфи на память. Вернулись к группе, счастливые и влюбленные. От их ванильного вида у Пашки подступило к горлу. Профессор заметил его тяжелый взгляд. «Хм. Неужели любовный треугольник?», – подумал он. Игорь Казимирович обожал наблюдать за студентами. За первый месяц учебного года он всегда узнавал, кто будет прогуливать и списывать, а кто честно заработает «автомат» по его предмету.

Сашка обнял Настю, потому что ей тоже стало не по себе. Однако он обожал жуткие истории и был впечатлён этим местом.

– Это другая планета! – восхитился IT-разработчик.

– В некотором смысле, так и есть, – за его спиной прозвучал голос водителя вахтовки. – После извержения, когда пепел улёгся, эта выжженная местность стала напоминать поверхность Луны. Ученые СССР построили здесь секретную лабораторию и проводили испытания разработанных луноходов.

– И где же она? – спросил профессор.

– Накрыло лавой после недавнего извержения Толбачика, – ответил задумчиво Михалыч, кивнув на вулкан.

Кое-где, на окраинах Мертвого леса начали проступать травы, мох и даже цветы. Их яркие лепестки на фоне чёрного пепла удивляли и радовали.

– Лес погиб под раскалённым лавовым потоком, но, похоже, жизнь всегда побеждает смерть. Посмотрите, он вновь стал возрождаться. Ощущение, будто увидел старого друга после долгой разлуки, – сказал профессор. Он присел к мелким розовым цветам и стряхнул с них частички чёрного пепла.

– Неизбежное торжество жизни на Земле, – добавил его армейский друг, Роман Майоров.

Андрей махнул рукой, и группа потянулась в машину. Вахтовка двинулась дальше по маршруту.

Ближе к вечеру водитель затормозил на холмистой местности, возле небольшой зелёной поляны, у старой базы вулканологов «Подкова».

– Дальше не поеду! Горные реки не дадут хода, – крикнул Михалыч и добавил себе под нос, – чур меня!

***

Туристы выгрузили рюкзаки с привязанными к ним касками, пенками и спальниками. ГАЗ-66 укатил обратно в Козыревск, оставив группу наедине с дикой природой.

– Переночуем и завтра отсюда начнем пеший трек к подножию Ключевской сопки. Напомню присоединившимся Игорю и Роману, что от гидов далеко не отходить, по одному не ходить, потому что вокруг дикие медведи и лисы, – приказал Андрей.

Пашка, Джон, Макс и Иван ушли в заросли кустарников за сухими ветками для костра. Роман Майоров, Игорь Казимирович и Артём взялись за приготовление ужина; они резали хлеб, намазывали его маслом. Профессор вытащил из рюкзака кусок красной соленой рыбы, завёрнутый в фольгу.

– И кто сказал, что туристы питаются только сублиматами и консервами? – улыбнулся он старшему матросу.

Сашка с Андреем раскладывали большую штабную палатку, чтобы все могли собраться вместе на ужин. Настя была назначена главным фотографом. Несколько недель до поездки ее сообщник, как она шутя называла Александра, начал учить ее фотографии, выставлять цепляющие кадры, рассказывал о композиции и ракурсе, об освещении и основных типах съёмки.

Егору и Катерине постоянно хотелось проводить время вместе. Они устроились недалеко от кучи рюкзаков и варили кофе на походной газовой плите. К ним подошла Настя и щелкнула их.

– Как необычно чувствовать этот аромат в диком, безлюдном месте. Все-таки кофе ассоциируется с бешеным ритмом, когда нужен допинг, чтобы открылось второе дыхание для недоделанных проектов. У меня с собой, кстати, есть тёмный шоколад, – намекнула она.

– Отлично! – Катерина улыбнулась ей. – Это лучшее дополнение.

– Ты давно фотографией занимаешься? – спросил Егор.

– Только начала разбираться. Практикуюсь на вас. А там – мой строгий сенсей, – она указала на Сашку, и он, усмехнувшись, помахал им. – Но для меня тема фотографии близка, потому что я – дизайнер. Верстаю книги, журналы, фотоальбомы. И подрабатываю рисованием открыток, обложек для книг и блокнотов.

– Обожаю творческих натур, – в голосе Егора было искреннее восхищение, – хотя сам я далёк от искусства. Я – экономист в крупной компании. Чьё творчество тебе нравится?

– Люблю картины Архипа Куинджи.

– О! Это настоящий мастер в изображении гор. Мне нравится его картина «Восход солнца», – Егор продолжал помешивать кофе.

– А мне «Ай-Петри. Крым». Говорят, что эту картину похитили из выставочного зала Третьяковки. Днем! Во время работы галереи!

– Ценитель? – спросила Катерина.

– Нет, какой-то сварщик, – засмеялась Настя, пожав плечами, – наверное, хотел подзаработать или прославиться.

Она услышала шелест кустов и пошла навстречу мужчинам, вышедшим из тайги. Ей хотелось запечатлеть, как они идут из темноты чащи с вязанками мелких дров и ворохом сухих веток.

– Мы будто путешествуем во времени. Как в древние времена будем готовить на костре, – хихикала Настя, когда они подходили к лагерю.

– Можем и мамонта принести, не сомневайся, – кивнул ей Иван, улыбаясь.

Сгустились сумерки. Проснулись камчатские вампиры – комары. Чтобы отделаться от них, быстро развели костер. Терпкий дым стелился по поляне и окутывал сизой дымкой развернувшийся лагерь. Спустя час в котелке забулькала гречневая каша с мясом и пряными специями.

– Армейская школа! – гордо сказал бывший старший матрос.

Большая палатка засветилась изнутри. Туристы ужинали, болтали, рассказывали истории из жизни, играли в карты. Иван и Андрей вызвались быть дежурными за поддержание костра, чтобы в лагерь ночью не наведался медведь.

Разложив маленькие палатки, расстелив спальники, гости Камчатки легли спать.

Артёму не спалось, он лежал и думал. О жизни, о пациентах – кого удалось спасти, а кого нет, о Мирославе.

– Макс?

– М?

– Спишь?

Макс сонно вытер с уголков рта потекшие во сне слюни.

– Почти.

– Знаешь, почему я постоянно езжу по миру?

– Ну?

– Мне хочется ярко прожить отведенные мне годы, чтобы в старости можно было просто закрыть глаза и совершить любое путешествие, не оставаясь наедине только со своим дряблым телом. Всегда интересно узнавать о взглядах других народов, о их вере, культуре и традициях. Чувствуешь себя частью большого мира, маленькой пружинкой в большом сложном механизме. Каждая поездка может полностью поменять жизненные взгляды и принципы, помогает найти себя и ответы на вопросы. Бывало, идешь с рюкзаком в лесной тишине и ведешь внутренний диалог, открывая очередную истину. Будто снова становишься ребенком, который не устает исследовать, не теряет природное любопытство. Не хочется стать стариком, который ничего не видел и ничего о себе не узнал… Макс, ты спишь?