Текст книги "Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании (сборник)"

Море, небо и фургон

Папа, мама, бабушка и восемь детей сладко спали. Крышей им служило небо, полом – одиннадцать дождевиков, а кроватями – спальные мешки. Когда им случалось ночевать под открытым небом дома, в Норвегии, было достаточно подложить под спальные мешки еловые ветви, но здесь они не могли обламывать ветви с елей – ведь тут каждое дерево было кем-то посажено и должно было предохранять поля и посевы от песка и ветра. К ночи ветер немного усилился, так что они натянули на головы капюшоны, из которых выглядывали только носы.

Первые ночные часы они безмятежно спали, но потом им всем начали сниться странные сны. Папе приснилось, что Хенрик сидит в кабине грузовика и никак не может завести мотор. Бабушке – упрямый бык. Она снова была скотницей и пыталась загнать быка в хлев. Но он только злобно мычал и не двигался с места. Детям приснилось, что они оказались в большом городе и перед ними нескончаемым потоком едут машины, не позволяя им перейти на другую сторону улицы. Маме приснилось, что она должна куда-то лететь на самолёте, и от шума мотора ей пришлось заткнуть уши пальцами. Это было очень досадно, потому что она не могла помахать на прощание папе, детям и бабушке – они стояли и смотрели на самолёт, который вот-вот должен был взлететь.

Постепенно один за другим стали просыпаться. Папа встал и крикнул Хенрику, чтобы он оставил машину в покое. Бабушка крикнула быку, что он ведет себя не по-людски, а мама и дети сидели в спальных мешках и тёрли глаза руками, но так и не увидели ни машины, ни быка, ни самолёта. Зато они увидели и услышали кое-что другое. Дождь надвигался на них сплошной стеной, море ярилось и грохотало, голоса тонули в этом шуме.

– Мне жаль тех, кто сейчас в море, – сказала бабушка.

– Путников вроде нас тоже жалко, – сказала мама. – Что будем делать, отец? Скоро мы промокнем до нитки.

Папа несколько раз моргнул и вытер лицо, но дождь становился всё гуще, и лицо у него снова намокло.

– Постарайтесь придвинуться друг к другу вплотную, может, тогда нам удастся высвободить хоть несколько дождевиков, – велел всем папа.

Теперь они сидели на шести дождевиках, а пять служили им крышей. Дети некоторое время, моргая, смотрели на дождь, потом незаметно, прямо сидя, заснули. А вот папа, мама и бабушка спать не могли. Бабушка сидела и слушала морской прибой. «Господи, как же оно оглушительно грохочет! – думала она. – А что, если волны постепенно доберутся и до них? За этими волнами нужен глаз да глаз».

Папа следил, чтобы крыша из дождевиков не дала течь, а мама поддерживала спящих детей, когда кто-нибудь из них валился на землю. В конце концов бабушка задремала, папа с мамой тоже сидели с закрытыми глазами. Вдруг бабушка вскочила:

– Вот оно! Уже здесь, под нами! Бегите, спасайтесь! Не следовало нам ехать за границу!

– О чём это ты? – удивился папа.

– Море! – ответила бабушка. – Оно уже здесь, и сейчас не до шуток, а у меня нет с собой даже спасательного жилета!

– Тебе что-то приснилось, – сказала мама.

– А ты погляди кругом, тогда поймёшь, о чём я говорю. У меня уже весь зад мокрый.

– И у меня тоже, – сказал Мортен.

– Ай! – воскликнула Марен. – Бабушка, ты сидишь в воде!

– А я о чём толкую? Море вот-вот доберётся до нас.

– Не бойтесь, нам не грозит никакая опасность, – попытался успокоить всех папа. – Мы промокли под дождём, хотя это тоже неприятно. А ну-ка, поднимайтесь!

Он пытался говорить бодро, но сам был далеко не так бодр, его вовсе не радовала мысль ехать на велосипедах под проливным дождём с промокшими до нитки детьми.

– Надо попроситься к кому-нибудь на ночлег, – сказала мама.

Она уже начала собирать вещи. Дети вылезли из спальных мешков и быстро скатали их, чтобы те не намокли ещё больше. Каждый надел свой дождевик и зюйдвестку, осталось только уложить вещи на багажники велосипедов и в коляску. К счастью, уже светало, значит, было три или четыре часа утра. Вообще-то сейчас было бы неплохо сесть на велосипеды и немного размяться. Хуже всех было бабушке, Мортену и Мине – им предстояло ехать в коляске, а у них от холода уже зуб на зуб не попадал.

– Если бы можно было остановиться в какой-нибудь усадьбе, – сказал папа. – Хорошо сейчас тому, кто в Норвегии. Там повсюду старые сеновалы и сараи, в которых можно передохнуть, никого не беспокоя. А здесь нам придётся перебудить всю усадьбу, и это среди ночи!

– У них у всех немецкие овчарки, – сказала Марта. – Мы с Мадсом видели их вчера, когда ездили за молоком.

– В это время года печей никто не топит, а нам необходимо высушить одежду, – заметила мама.

– Это первым делом, – серьёзно сказала бабушка.

Она прижала к себе Мортена и Мину, чтобы хоть как-то согреть их.

– Я придумал, – сказал папа. – Потерпите, пока мы не приедем туда, где побольше домов. В маленький городок например.

– А что нам там делать? Там люди тоже ночью спят, как и в усадьбах, – вздохнула мама.

– Конечно спят! Тря-ля-ля-ля! – запел папа.

Вид у него был весёлый и довольный, он явно придумал хитрый план.

Все тоже приободрились. Дождь продолжал лить как из ведра. Под таким душем было трудно держать глаза открытыми. Но тем не менее велосипеды катились по дороге, ноги работали, и глаза смотрели вперёд.

Наконец они увидели много домов, которые словно переговаривались друг с другом.

– Впереди городок! – радостно крикнул Мадс.

И он не ошибся. Дома были не очень большие, но красивые. Были здесь и магазины, и папа с любопытством разглядывал вывески.

– Думаешь, он собирается что-нибудь здесь купить? – спросила Марта у мамы.

– Понятия не имею, что у него на уме, – ответила мама. – Бывает, даже мне трудно понять, о чём он думает.

– Наверное, он только делает вид, будто что-то придумал, чтобы мы не вешали носы, – сказала Марта. – А потом скажет, что не нашёл того, что искал, и нам надо ехать дальше, в следующий городок. Так и заставит нас ехать без отдыха всю ночь.

– Он заставляет нас ехать, чтобы мы не замёрзли насмерть, – вмешалась Мона.

Она крутила педали, но так устала и измучилась, что готова была вот-вот заснуть за рулём. Наконец папа остановился. На одной стороне улицы была продуктовая лавка, на другой – пекарня.

– Уж не собрался ли ты ночью делать покупки? – резко спросила у него мама. Она рассердилась и считала, что папа со своей таинственностью зашёл слишком далеко.

– Милая моя, и почему ты никак не привыкнешь к тому, что иногда мне на ум приходит что-нибудь гениальное? Всё-таки котелок у меня варит, – сказал папа и постучал себя по лбу так, что зюйдвестка съехала у него набекрень. – А теперь я открою вам свой план. Но сначала ответьте: кто в городах встаёт раньше всех?

– Газетчики, – сказал Мадс.

– Правильно. А кто ещё?

– Пекари, – ответил Мартин. – Пекари встают раньше всех, чтобы у людей к завтраку был свежий хлеб.

– Правильно! Ну а дальше? Кто топит печи даже в жаркое лето?

– Тоже пекари! – крикнула Марта.

– Ждите меня здесь, – распорядился папа.

Он слез с велосипеда и скрылся за дверью пекарни. Вскоре он вернулся и поманил всех к себе:

– Идите скорее! Нам разрешили зайти и погреться. Прислонитесь в пекарне спиной к печи, тогда ваша одежда быстро высохнет.

В пекарне работали два пекаря в белых колпаках и белых передниках. Они пекли хлеб. Печь уже раскалилась. Эти пекари своё знали дело. Они месили и раскатывали тесто для булочек, батонов и всяких других хлебных изделий, а пока они работали, промокшие путешественники стояли, прислонившись к горячей печи, и постепенно согревались и обсыхали. Папа о чём-то поговорил с пекарями, а потом подошёл к маме.

– Приготовь кофе, – шёпотом сказал он. – Сейчас у них будет небольшой перерыв, и тогда мы угостим их кофе.

У мамы был с собой большой кофейник, она налила в него воды, насыпала кофе и поставила на плиту. Когда пекарям предложили выпить кофе, они не остались в долгу и выставили на стол вчерашние булочки и плюшки.

– Всё-таки за границей не так уж и плохо, – проговорила бабушка.

– Это самое лучшее, что с нами случилось за границей, – подхватила Мона.

И пекари поняли, что она сказала, потому что вид у них стал гордый и довольный. Наконец одежда на путниках высохла, и папа сказал, что, несмотря на дождь, им надо ехать дальше. К тому же у всех есть дождевики, а немного брызг – это ерунда.

– Сегодня нам предстоит проехать больше, чем раньше, – сказал он. – Но день только начался, и, думаю, мы с этим справимся. И обещаю, что вечером вы уже не будете спать под открытым небом. Если мы доедем до того города, который я наметил, мы заночуем на молодёжной турбазе. Вам там понравится.

– Ещё бы! – воскликнула Мона. – Это почти то же самое, что ночевать в настоящем отеле!

Бабушка не очень обрадовалась предстоящей ночёвке, она решила, что уже слишком стара для молодёжных турбаз. Да там все просто умрут от смеха, когда она туда явится. Но переживать из-за этого весь день было бы глупо. Будь что будет, решила бабушка. Ей было о чём подумать. Мало того что дождь не прекращался ни на минуту, бабушка ясно слышала, что где-то громыхает гром. Настоящий гром, и это было так же верно, как то, что она сидела на диванчике, укреплённом на ипподромной коляске, которая, подпрыгивая, катила по датской дороге. На этой ровной местности находиться на дороге во время грозы было небезопасно. Однако они продолжали ехать навстречу грозе, неминуемо к ней приближаясь. Было похоже, что остальные ничего не замечали и весело катили вперёд, перекликаясь друг с другом.

– Мортен, ты захватил с собой коровий колокольчик? – спросила бабушка.

Она ясно видела молнию, и тут же у неё над головой громыхнул гром.

– Колокольчик со мной, – ответил Мортен. – Хочешь, чтобы я позвонил?

– Да. И как можно скорее.

Они договорились, что, если бабушка, Мина или Мортен захотят, чтобы все остановились, они позвонят в колокольчик. Не успел колокольчик звякнуть, как все велосипедисты уже остановились.

– Слезайте с велосипедов! – крикнула бабушка. – И отойдите от них на пять шагов, а потом ложитесь на землю!

– Что с тобой, бабушка? – удивился папа. – Нам сейчас не до игр!

– А я и не играю. Всё очень серьёзно, – ответила бабушка. – Ты что, не видишь молний? Хочешь, чтобы в тебя ударила одна из них? Ложитесь скорее на землю!

Снова сверкнула молния, и тут же раздался оглушительный раскат грома. Дети мгновенно повиновались бабушке, а когда папа с мамой увидели, что дети лежат на земле, им ничего другого не оставалось, как тоже броситься на землю. Это была невесёлая картина. У обочины грудой лежали велосипеды, а чуть подальше – люди. Молнии сверкали одна за другой, грохотал гром, и бабушке вдруг показалось, что бушуют две грозы, идя навстречу друг другу. Но на самом деле, не обращая внимания на грозу, к ним по дороге приближался большой трейлер. Водитель то и дело вытирал лобовое стекло и упорно вёл свою машину сквозь непогоду. Увидев людей, лежавших на обочине, он не на шутку испугался. Он снова протёр стекло и затормозил. Когда трейлер остановился, все повскакивали. К счастью, люди оказались живы, на земле остались только велосипеды.

– Куда направляетесь? – спросил у папы шофёр трейлера.

– Думали до ночи добраться до Орхюса, но с нашей скоростью мы вряд ли попадём туда сегодня, – ответил папа.

– Залезайте в трейлер! – предложил шофёр.

От радости, что все живы, он готов был сделать для них что угодно. Трейлер был пустой, так что места всем хватит.

– Отлично! – обрадовался Мадс. – Наши велосипеды тоже сюда поместятся!

Папа решил сесть в кабину, ему хотелось поговорить с датским шофёром, который водил такую большую и красивую машину. Дети, бабушка и мама забрались в трейлер, шофёр закрыл за ними двери, и в трейлере воцарилась непроглядная темь. И лишь когда сверкали молнии, внутри на мгновение становилось светло. Мортен боялся и темноты, и молний, а потому сидел, обхватив голову руками.

– Не бойся, Мортен, – сказала бабушка.

Она обняла его, стала убаюкивать и напевать ему песню. Её голос сливался с шумом мотора. У Мортена стали слипаться глаза, да и у самой бабушки тоже, и через минуту они оба уже крепко спали. Вскоре заснули и остальные. И ничего удивительного – ведь они провели бессонную ночь. Любой на их месте свалился бы с ног от усталости. Все проснулись, когда трейлер остановился.

– Видно, здесь он нас высадит, – сказала бабушка. – Придётся нам снова мокнуть под дождём.

Она вытянула ноги, они у неё затекли, потому что она слишком долго сидела неподвижно, держа Мортена на коленях. В эту минуту двери распахнулись, и внутрь хлынул такой яркий свет, что все зажмурились.

– Солнце! – воскликнул Мадс. – Бабушка, тебе больше не придётся ложиться на дорогу под дождём. Гроза кончилась!

Бабушка обрадовалась хорошей погоде, а папа помог детям выйти из трейлера и достал велосипеды.

– Теперь мы точно знаем, что чувствуют столы, стулья, кресла и диваны, когда их перевозят в трейлерах, – сказала Мона.

Папа хотел расплатиться с шофёром за его услугу, но тот наотрез отказался брать деньги.

– Может, мы могли бы что-нибудь подарить ему? – шёпотом спросила мама.

– Что-нибудь чисто норвежское, – подхватил Мартин.

– Посмотрите, может, у нас найдётся упаковка козьего сыра, – велел папа. – Подарим ему сыр, уверен, что такого сыра он никогда не ел.

Мама достала упаковку сыра и дала шофёру.

– Это сыр, который любят все норвежцы, – сказала она ему. – Возьмите, пожалуйста.

Шофёр очень удивился и тут же откусил большой кусок сыра.

– Вот спасибо, – просиял он. – Я слышал про этот сыр. Уверен, что дома будут ему рады.

И он уехал, а папа, мама и восемь детей остались. Вокруг росли буковые деревья, а в глубине парка стоял большой жёлтый дом.

– Это и есть туристическая база, – сказал папа. – Наверняка это самая лучшая туристическая база во всей Дании, можете считать, что нам повезло.

Из дома высыпала толпа людей. Все были в шортах и с рюкзаками. У некоторых из них были велосипеды.

– Видно, не одни мы путешествуем, – сказал папа. – А сейчас давайте зайдём в дом и покажем свои членские книжки.

Они оставили велосипеды снаружи. Можно сказать, что здесь была настоящая конюшня для велосипедов. Бабушка никогда не видела столько велосипедов сразу, но места хватало для всех. А коляску они поставили с краю и повесили на неё замок. Бабушка посмотрела на людей в шортах, а потом перевела взгляд на свою длинную юбку.

– Ничего не получится, – сказала она самой себе.

– Будь такой, как всегда, – шепнул папа, который услышал её слова. – Ты ничуть не хуже других.

– Может быть, но я слишком стара.

– Ты моложе многих, – утешил её папа.

Он взял бабушку за руку и вместе с ней вошёл в дом. Они оказались в небольшой комнате, разделённой стойкой, за которой стоял человек.

– Здравствуйте-здравствуйте, – сказал он. – Добро пожаловать. Я хозяин базы.

Бабушка и девочки сделали реверанс. Мартин, Мадс и Мортен поклонились. Мортен отвесил такой глубокий поклон, что чуть не упёрся головой в пол.

– Стань как положено, – велела ему бабушка.

Хозяин должен был показать им их спальные места: где спят мужчины, а где – женщины. Комнаты были огромные, настоящие залы.

– Бабушка, я хочу спать рядом с тобой, – сказал Мортен.

– Нет, ты пойдёшь спать с папой. Мужчины и женщины спят здесь отдельно, – объяснила ему бабушка.

Маму, бабушку и девочек проводили в большую залу, в которой стояло много-много кроватей. Но они не нашли даже двух свободных мест рядом. Пришлось им занять те кровати, что остались.

Бабушка положила свой спальный мешок на кровать, стоявшую в углу, и огляделась. «Наверное, сюда съехались люди со всего мира», – подумала она. Здесь разговаривали сразу на всех языках. И цвет кожи у всех тоже был разный – и белый и чёрный.

«Будет о чём рассказать в доме престарелых, – подумала бабушка. – Будто я увидела весь мир сразу. Вряд ли я засну сегодня ночью, но тут уж ничего не поделаешь».

– Идём, бабушка! – неожиданно прервала её мысли Мона. – Мы должны пойти осмотреться.

Роза

Кухня на туристической базе была очень большая. Каждый здесь готовил себе сам. Мама сразу почувствовала себя как дома. Она стояла среди норвежских, датских, шведских, немецких, английских, американских и японских женщин и готовила обед для своей семьи. И не важно, что она не понимала, о чём они говорили, любой женщине было достаточно показать жестом, что ей нужно, улыбнуться, и она тут же получала всё, что ей требовалось.

Бабушка и дети время от времени подходили к двери и смотрели на маму. Заходить в кухню им не разрешалось. Мама сказала, что там и без них не протолкнуться.

Взяв свой обед, они расположились в парке под высокими буками.

– Знаете, я решила, что мне больше не хочется путешествовать, – неожиданно сказала бабушка.

– Слишком утомительно? – спросил папа. – Меня это не удивляет. Для тебя это была длинная и тяжёлая поездка.

– Да-да. А сейчас я, пожалуй, пойду прилягу.

Все огорчились: на бабушку это было не похоже, она никогда не сдавалась так быстро. К тому же ей хотелось доехать до города и познакомиться с этой «заграницей».

– Зря мы затеяли эту поездку, – тихонько сказала мама папе. – Мне не хочется оставлять бабушку одну, когда она так плохо себя чувствует.

Бабушка словно услыхала мамины слова и быстро встала.

– Ступайте прогуляйтесь, а не то мне придётся идти вместе с вами, – сказала она.

– Но мы не хотим уходить от тебя, вдруг ты заболела!

– Я здорова как бык, – заявила бабушка. – Просто мне захотелось немного полежать.

И бабушка не обманывала, она действительно была совершенно здорова, да и не так уж сильно она устала. Конечно, ей хотелось бы пойти со всеми и увидеть городок, до которого они наконец добрались. Нет, гулять она отказалась совсем по другой причине. Дело в том, что в этой огромной спальне было слишком много женщин из всех стран мира и бабушка не могла даже представить себе, как она сможет раздеться при всех этих женщинах, чтобы надеть ночную рубашку. Вот она и решила, что ляжет спать раньше всех, пока в спальне никого нет.

Но если вся семья останется из-за неё в доме, её план сорвётся. Поэтому она и уговаривала их отправиться на прогулку. Наконец Мона сказала:

– Я уверена, что бабушке будет лучше, если мы уйдём. Поэтому мы уходим!

– Спасибо, Мона! – поблагодарила её бабушка.

И они ушли, а бабушка бросилась в спальню. Она не ошиблась – там никого не было. Две женщины отдыхали после обеда, но, похоже, они спали, поэтому тревожиться было не о чем. Ванная комната рядом со спальней тоже была пуста. «Неплохо бы помыться», – подумала бабушка. Она взяла полотенце, губку, мыло и подошла к раковине. Через минуту она уже надела ночную рубашку. Она расчесала свои длинные волосы, заплела косы и, подхватив свою одежду, вернулась в спальню. И там, в дверях, она столкнулась с другой женщиной. Женщина была полная, на губах у неё играла улыбка, но, главное, она была совершенно чёрная. Нет, чёрное у неё было не платье, а вся кожа! И она была далеко не молода. Наверное, у неё уже были внуки. На плече у неё тоже висело полотенце. Когда они столкнулись, чёрная женщина засмеялась, сказала что-то по-английски и улыбнулась белозубой улыбкой. Бабушка не поняла ни слова из того, что та сказала, но решила ответить этой приветливой женщине.

– Тоже путешествуешь? – спросила она, махнула рукой и поспешила к своей кровати.

Что делать дальше, бабушка не знала. Она выспалась в трейлере, и спать ей ни капельки не хотелось. Но, к счастью, у неё было с собой вязанье! Бабушка вязала папе кофту, правда, это был секрет, и потому бабушка вязала только в его отсутствие. Она быстро достала вязанье и устроилась на кровати. Ей было очень удобно. Чёрная женщина тоже вернулась в спальню. Теперь на ней была светло-розовая пижама. Несмотря на полноту, у женщины была лёгкая, летящая походка. Она снова улыбнулась бабушке и подошла к соседней кровати. Они оказались соседками.

«Это хорошо, – подумала бабушка. – С этой женщиной я уже немножко знакома».

Спать чёрная женщина не легла, она уселась в кровати, совсем как бабушка. Сначала она читала какую-то книгу, потом начала что-то писать. Бабушка решила, что она пишет письмо. Кончив писать, чёрная женщина устроилась поудобнее и долго смотрела на бабушкино вязанье. Казалось, она следит за каждой провязанной петлёй. Бабушка занервничала и несколько раз сбилась со счёта, ей даже пришлось распустить несколько рядов. Но потом она привыкла, что за её работой следят, подняла на чёрную женщину глаза и кивнула ей.

– Я вяжу кофту для нашего папы, – сказала она.

Женщина покачала головой и засмеялась. Неожиданно она вскочила с кровати и достала бумагу и карандаш. Потом подсела к бабушке на кровать и нарисовала себя с рюкзаком и спальным мешком. После этого она достала карту, показала бабушке Африку, ткнула пальцем в Нигерию, потом нарисовала пароход и показала, что он плывёт из Африки в Испанию. После этого она встала и начала маршировать вдоль кроватей, будто совершает поход, а вернувшись к бабушке, показала на Испанию, Францию, Бельгию, Голландию и, наконец, на крохотную Данию. При этом она смеялась от гордости, что забралась так далеко от дома, и у неё даже что-то булькало в горле. Посмеявшись, она дала бабушке бумагу. Бабушка растерялась. Рисовать она не умела, однако, увидев все линии, которые начертила чёрная женщина, почувствовала себя увереннее: так рисовать она тоже могла. Ей захотелось рассказать чёрной женщине, что она – бабушка и путешествует со своей семьёй. Поэтому она нарисовала сначала себя. Ниже – папу и маму, под ними восемь детей, а в самом низу – велосипеды. При виде велосипедов чёрная женщина всплеснула в испуге руками, но бабушка тут же нарисовала и ипподромную коляску. Женщина показала на себя и сказала:

– Роза.

– Красивое имя, – сказала бабушка. – А я Матеа, но все зовут меня просто бабушка. Бабушка! – крикнула она громко, чтобы Роза получше поняла её.

– Бабушка, – повторила Роза.

Снизу послышалось громкое пение. Роза вскочила, прислушалась, потанцевала на месте, показала вниз, покачала головой, как будто спрашивала у бабушки, не хочет ли она спуститься в парк и послушать, как там поют.

Бабушка вспомнила, что на ней уже надета ночная рубашка, и растерялась. Но она не успела и глазом моргнуть, как Роза закатала пижамные штанины выше колена, натянула через голову юбку, накинула на плечи шаль и была готова. Бабушка проделала то же самое – надела юбку прямо поверх ночной рубашки. Накинула на плечи шаль и повязала голову платком. Теперь и она была готова идти слушать музыку.

Внизу собрались почти все, кто жил на туристической базе. А поскольку здесь жили люди из разных стран, то и песни тоже звучали самые разные. Иногда одну песню пели несколько человек, и это был настоящий хор. Когда бабушка и Роза появились в дверях, все захлопали от радости, ожидая новых песен. Роза не заставила себя ждать. Она спела старинную нигерийскую песню. Песня была такая красивая, что бабушка растрогалась до слёз. Но потом наступила её очередь. Что же ей спеть всем этим людям? Она знала только две песни – «Курицы Пола» и «Пер Скрипач». Бабушка спела «Курицы Пола», а после этого красивые переливы, которыми она когда-то в молодости манила коров с пастбища домой. Как раз когда она исполняла переливы, в дверях показались папа, мама и восемь детей. От удивления они чуть не замычали в ответ, как коровы, услышав пастушьи призывы, но каково было их удивление, когда бабушка подошла к ним, держа за руку чёрную женщину.

– Это моя подруга, – сказала бабушка. – Её зовут Роза. Она из Нигерии. Это в Африке.

Роза улыбалась, смеялась, и ей было очень приятно познакомиться с большой бабушкиной семьёй, а папа, мама и восемь детей были довольны, что бабушка нашла себе подругу.

На другой день рано утром папа поехал в город и купил там два больших альбома для рисования. На всякий случай он купил и карандаши. Один альбом с карандашом он отдал бабушке, а другой – Розе, и подруги вместе пошли в буковый лес. А папа, мама и старшие дети поехали на велосипедах на прогулку. Но Милли, Мина и Мортен захотели остаться с бабушкой и Розой. Они ещё никогда не встречали такого доброго человека, как Роза. Даже Мортен, который всегда ходил, держа за руку только бабушку, сразу протянул Розе руку. Уж очень она ему понравилась.

– Можете пойти вместе с нами, – сказала бабушка детям, – но обещайте, что не будете нам мешать.

– Обещаем, – сказала Милли, – мы будем только смотреть.

Роза засмеялась, потрепала Мортена по голове и уселась на землю.

– А вы можете пока побегать и поиграть, – сказала бабушка детям.

Бабушка села рядом с Розой, обе взяли свои альбомы и начали рисовать. Они не произносили ни слова, только время от времени поглядывали на рисунки друг друга. Ни дать ни взять два художника за набросками. Иногда они задумывались и смотрели по сторонам. Но рисовали они совсем не то, что было у них перед глазами. Сначала казалось, что они смотрят глубоко в себя и ищут там что-то давно спрятанное и забытое. Потом начинали быстро рисовать. Так продолжалось до самого обеда.

В обед они сделали небольшой перерыв, а после снова принялись за дело. К вечеру оба альбома были заполнены рисунками. Тогда они поменялись своими альбомами. Бабушка и дети долго сидели и листали большой альбом Розы, и, когда папа, мама и старшие дети вернулись домой, Милли сказала:

– Теперь я знаю, как жила Роза с самого детства. – И начала рассказывать: – Роза жила в маленькой хижине с папой и мамой. Угадайте, сколько у неё было братьев и сестёр?

– Восемь, – сказал Мортен, который не мог и предположить, что в семье бывает меньше детей.

– Правильно, – сказала Милли. – Поэтому ей было интересно познакомиться с нашей семьёй. Они были очень бедные, есть им было почти нечего, но её папа и мама были добрые, и она помнит, что в те дни, когда в доме не было никакой еды, папа с мамой по вечерам пели детям песни, чтобы им было легче заснуть. В один прекрасный день им пришлось переехать в город, потому что кто-то купил землю, на которой стояли их хижины. В городе жить было ещё труднее, потому что её папа никак не мог найти работу.

– Ему нужно было купить себе грузовик, – сказал Мадс.

Папа кивнул, он был согласен с Мадсом.

– Много лет им жилось очень трудно. Иногда им приходилось жить даже в сараях, – продолжала Милли. – Но, несмотря на свою бедность, они по-прежнему пели по вечерам, и потому Роза знает великое множество песен. Ей часто говорили, что у неё красивый голос, и она начала петь на улицах, а её младшие братья и сёстры ходили с ней и собирали деньги, если кто-то хотел отблагодарить певицу. Однажды, когда она пела, подошёл какой-то человек.

Он долго слушал и насыпал ей в миску много монет, а потом спросил, не хочет ли она петь у него в цирке. Она бы ездила с ними и стала наездницей и танцовщицей. Он обещал ей хорошо платить.

Роза ответила, что должна посоветоваться с родителями, и побежала домой к папе и маме, и, хотя ей было страшно, она сказала, что ей очень хотелось бы выступать в цирке и часть заработанных денег посылать домой. Родители отпустили её, и она поступила работать в цирк. Ей приходилось рано вставать и очень много тренироваться, чтобы стать наездницей и воздушной акробаткой. Это было трудно, и она часто плакала. Но она оказалась способной циркачкой. В конце концов она стала хорошей актрисой и смогла уйти из цирка и выступать самостоятельно. Она зарабатывала всё больше денег и посылала их домой. Её отец смог даже купить в деревне небольшой дом, совсем как мы, хотя мы никогда не выступали в цирке. Потом она вышла замуж за пианиста и родила троих детей, теперь они уже взрослые, и у них тоже есть дети, так что она уже бабушка. И перед возвращением домой в Нигерию она решила поездить по разным странам. Её отца и матери давно нет в живых, но у неё остались братья и сёстры. Жить она будет в том доме, что купил её отец, но вообще-то она привыкла вести кочевую жизнь, так что ей будет трудно постоянно жить в Нигерии.

– Иначе и быть не может, если человек привык всю жизнь ездить, – сказала бабушка.

– Хорошо, что она приехала сюда, а то бы мы никогда с ней не познакомились, – сказала Мона.

Роза не понимала, о чём они говорят, но она поняла, что понравилась им всем – и папе, и маме, и восьмерым детям, поэтому она мурлыкала себе под нос какую-то песню и улыбалась им, покачивая головой в такт.

А бабушка сидела и никак не могла придумать, что бы такое подарить Розе на память, ведь завтра им предстояло расстаться, и кто знает, доведётся ли им встретиться вновь. Правда, Роза нарисовала свой дом и спросила, не хочет ли бабушка приехать к ней в Нигерию, но вряд ли бабушка сможет совершить такое долгое путешествие. И тут бабушка вспомнила, что у неё есть спортивные гольфы, которые она связала для Хенрика. Розе они были бы впору, а Хенрику она свяжет другие. Бабушка поспешила в спальню, взяла гольфы и подарила их своей новой подруге.

Роза обрадовалась подарку. Она тут же спросила у бабушки её адрес, чтобы прислать ей ответный подарок.

На другое утро Роза собралась в дорогу, и на плече у неё висели два необычных мешочка – гольфы, которые подарила ей бабушка. Роза заполнила их своими вещами, и при ходьбе они смешно болтались у неё на груди и на спине.

– Наверное, для Африки эти гольфы слишком тёплые, и Розе просто хотелось показать, что они ей нравятся, – решила мама.

– Роза – хороший человек, – сказала бабушка.

– Какое счастье, что мы с ней познакомились, – подхватила Мина.