Текст книги "Москва винтажная. Путеводитель по московским барахолкам"

Да, конечно, главный кормчий – это деньги. Деньги – одно из наиболее великих изобретений человечества. В живой природе аналогий не найти. Деньги «породила» торговля, поэтому мыслить торговлю без денежной системы взаиморасчета невозможно. Говоря о блошином рынке, мы неизбежно говорим сперва о рынке и об инструментах его функционирования, а потом уже обо всем прочем. Значит, так или иначе, базар начинается с разговора о деньгах, и не говорить об этом невозможно. Но закончить главу о ярмарке «Левша» я все-таки хочу другим.

Несмотря на то что первое впечатление от «Левши» (да и второе тоже!) подобно тому, каким оно бывает, когда оказываешься на обычном дешевом рынке, очень скоро начинаешь видеть и понимать особый мир. И причина кроется даже не в символической насыщенности аутентичных вещей. Гораздо больше на рынке обычных, «несимвольных» предметов: здесь можно присмотреть вещи для дома, отыскать запчасти для сломанных приборов или даже прикупить пищевых консервов. Говорить о каких-то символах не приходится, но… но! Это и есть феномен городской культуры, бросающий вызов ценностям нашего общества потребления. «Левша» прекрасен своей спонтанностью, и эта спонтанность выливается в одномоментность цели. То есть спонтанность диктует свои правила поведения на рынке. Можно ведь часами бесцельно бродить среди детских игрушек, патефонных пластинок, старых часов, шкатулок, кукол, платьев, пальпируя разливанное море товаров, и вдруг наткнуться на сокровище. Неожиданно встретиться с ним взглядом и понять, что оно ждало именно тебя. Негласные законы блошиного мироустройства требуют немедленного обладания. Да, надо покупать сразу, повинуясь сиюминутному порыву, потому что сегодня увидел, а завтра его уже нет. Оно куплено другим посетителем, переместилось вместе с кочующим с места на место продавцом, отложено на всякий случай или просто затерялось от глаз в скоплении предметов. Пытаться хитрить, присматривая вещь утром или в обед, а потом приходить за ней ближе к вечеру, в широком смысле бестолковое занятие. Рискуешь остаться ни с чем и к тому же потратить зря определенное количество своего времени. Действительно понравившиеся вещи следует покупать сразу же, долго не думая. Вот это я называю одномоментностью цели. И мне это нравится! Даже когда разломанный бумажник плюется одной лишь звонкой мелочью, всегда найдется что-то по карману. Да и кто сказал, что сокровище должно сверкать всеми гранями и стоить уйму денег?

Будто пещера Али-бабы, забитая не только сокровищами, но и сорока разбойниками, «Левша» слился в мультикультурном инцесте. Здесь ощущается ритм восточного базара, но вместе с тем мозаичность и рандомность рынка позволяет уйти от интершума в свою локацию. Если говорить интернет-жаргонизмами, ярмарка «Левша» – это облако тегов, где каждый может отыскать свой социальный ярлык или метку.

Часть III

Глава 7

Винтажный базар «Гайд-парк» в Сокольниках

Увидеть Париж и умереть. Так, кажется, сказал Илья Эренбург, перефразируя похожую фразу Античности о вечном городе Риме. Известный поэт, писатель и публицист, создавая «Мой Париж», имел в виду, конечно, французскую столицу, а вовсе не одноименный населенный пункт в Челябинской области. Да, в России есть свой Париж со своими парижанами, которых едва ли наберется более двух тысяч. Есть и Берлин, Варна, Кассель, Лейпциг и Кваркен. Все они разместились в нескольких десятках километров друг от друга. Эту небольшую территорию называют «Малой Европой» Челябинской области. И здесь вполне можно организовывать однодневный тур «Галопом по Европам!». Следовательно, нахождение в Москве тезки самого известного лондонского Гайд-парка уже не кажется чем-то необычным.

Московский Гайд-парк – территория для культурного пространства, расположенная в чилаут-зоне излюбленного места москвичей – ПКиО «Сокольники». Подобная коллаборация дает прекрасную возможность посетителям на время летнего периода окунуться в новую городскую культуру. В 2014 году прошел Международный конкурс на разработку концепции «Сокольников», который определил стратегию развития парка на ближайшие пятнадцать лет. В планах городской управы района сделать «Сокольники» одним из лучших среди известных европейских парков. Отдает немного бахвальством, но справедливости ради следует сказать, что парк реконструируется ударными темпами. В постперестроечные годы «Сокольники», к сожалению, здорово одичали. Следы запустения еще видны повсюду, хотя, безусловно, для благоустройства парковой зоны сделано уже немало.

От станции метро «Сокольники» до входа в парк примерно пять минут пешком по аллее Сокольнической площади. Заблудиться невозможно. Прекрасный ориентир на местности – пожарная часть с красавицей башней, своим шпилем напоминающей турецкий минарет, должна остаться по правую руку, на противоположной стороне Стромынской площади. Эта каланча увековечена в стихах детского поэта Самуила Маршака. Они написаны в 1930 году и начинаются со строк:

 
На площади базарной,
На каланче пожарной
Круглые сутки
Дозорный у будки
Поглядывал вокруг…
 

Именно про эту башню упомянул Маршак в своем нравоучительном рассказе в стихах «Пожар». В древней Москве, застроенной деревянными зданиями, пожары носили фатальный характер – от одной непогашенной свечи могла выгореть половина города. С появлением многоэтажного строительства каланчи потеряли свои функции. Некоторые были разрушены, но Сокольническая выстояла, пройдя сквозь перипетии русской истории до наших дней. Сегодня это не только памятник архитектуры XIX века, но и прекрасный ориентир на местности.

Регулярная субботняя ярмарка винтажных вещей начала свою работу еще в конце апреля и продолжит ее до глубокой осени. Это не базар в классическом понимании этого слова, скорее место сбыта старых и «вроде старых» вещей. Рынок в Гайд-парке позиционирует себя как антикварный, однако любители подлинной старины могут выдохнуть: отыскать что-то приличное для своих коллекций у них едва ли получится. Акцент сделан на иностранные новоделы и ретровещицы, которым от силы тридцать – сорок лет. Пожалуй, самые старые вещи, которые мне удалось раскопать на прилавках, дореволюционная глиняная бутылка из-под рижского бальзама – пустая! – и советская агитка «Пионер! Учись сражаться за дело рабочего класса!» 1930 года – с претензией на подлинность. Откуда добыли эти вещи – такие вопросы здесь не задаются. Хотя из разговоров становится понятно, что особой тайны в этом нет. Часть продаваемых предметов принесена из дома, часть куплена в заграничных поездках, а часть освоена тульскими, калужскими, московскими и тверскими мастерами. Никакой художественно-исторической ценности они не несут, хотя по уровню элегантности и аристократизма могут соперничать с антикварными рядами Измайловского вернисажа. В основном здесь представлены кухонные принадлежности из бронзы, латуни, меди – именно те утилитарно-декоративные няшки из котелков, сотейников и форм для выпечки, на которые домохозяйке просто невозможно не обратить внимания. Все эти незатейливые, но милые пришельцы из недалекого прошлого способны поднять настроение и вселить вдохновение на покупку. Лично мне запала в душу пара цейсовских биноклей, но, как я понял, точные оптические приборы – телескопы, кинокамеры и фотоаппараты – гости залетные и очень исключительные, если судить по ценнику.

Помимо эксклюзивной утвари для кухни, попадаются через прилавок-два фигурки, бонбоньерки, псевдоколлекционные тарелки и чайные пары. Есть приборы сервировки, вазы из муранского стекла, восточные кофейники и чайники. Мелочовка вроде подстаканников, салфетниц, подставок для яиц и бутылочных штопоров неустанно культивирует рафинированность ощущений и эмоций – психический процесс внутри тебя заставляет все потрогать и примерить – хотя бы мысленно! – к интерьеру своего жилища. К примеру, вот эта шумовка с витой ручкой неплохо бы смотрелась вон в том изящном соуснике с голубой оборкой из фаянса, ну прямо точь-в-точь к тону кухонного гарнитура. Потрясающе, волнующе, однако – неожиданно и неоправданно дорого! В Европе то, что вынесено из магазина, мгновенно теряет свою стоимость в разы, но только не у нас.

Вообще, рынок сильно разочаровал своей немногочисленностью как продавцов, так и покупателей. Сказать, что народу было многовато, значит, здорово слукавить. На площадке вместимостью в полторы тысячи человек стояло от силы два десятка столов, вокруг которых вяло дефилировали случайно забредшие сюда посетители. В такой «толкучке», даже если очень сильно захотеть, потолкаться не получится. Украшение территории могло бы привлечь публику, но устроители мероприятия, видимо, придерживались иного мнения. Несложные инсталляции в виде каменной мозаики или фресок, кашпо с цветами и несколько садовых гномов сумели бы разбавить красками серую унылость закатанной в асфальт площадки. На деле же обошлись без элементарных навесов от солнца и дождя – возможно этим объясняется малое количество участников торговли. Когда воздух прогревается до аномальных для Москвы тридцати трех градусов, невольно задумываешься о стакане ледяной воды и спасительном теньке. Тут уж не до винтажа!

Кстати, с ходу отыскать Гайд-парк не получится – он находится на приличном удалении от главного входа и, несмотря на редкие указатели, заставляет все же немного поплутать по территории «Сокольников». Наводящие вопросы продавцам уличного фастфуда могут ввести в ступор даже искушенного изыскателя. В лучшем случае вас отправят в другую сторону, в худшем – заверят, что блошиной ярмарки в «Сокольниках» несколько лет как нет. Не верьте таким информаторам и двигайтесь от центрального входа налево по Песочной аллее мимо парка аттракционов, после которого снова забирайте левее до заветного, но неприметного штендера, указывающего стрелкой единственно верный путь. От него до Гайд-парка остается всего две минуты прогулочного шага.

Глава 8

Блошинка на Преображенке

Примечательно, что поход в Гайд-парк удобно усилить посещением еще одного «блошиного» места. Всего одна остановка на метро от станции «Сокольники» или полчаса пешком вверх по Стромынке через Яузу – и московский пейзаж сменит слайды уютных Сокольников на оживленную Преображенку с ее изъеденной урбанизацией архитектурой, изрядно искалеченной темпами высотного строительства.

Совершая прогулку по Преображенке, нельзя обойти вниманием Преображенский рынок. Это достаточно большая территория с бакалейными лавками, фруктовыми лотками и хозяйственными магазинчиками, расположенная на месте бывшего мужского монастыря, снесенного в 30-х годах прошлого столетия. Сейчас о нем напоминают только изрядно обветшавшие башенки готического вида и полуразрушенные стены из выщербленной кирпичной кладки. Сам рынок находится в подвисшем положении: вот уже несколько лет его пытаются куда-то перенести из-за земельных претензий со стороны старообрядцев, которым якобы территория бывшего монастыря передана в собственность. История неодназначная, и решение вопроса о переносе рынка пока отложено.

Птичьи права Преображенского базара ничуть не смущают его обитателей. Более того, двигаясь от станции метро к рынку, прохожему не миновать развернувшейся под стенами монастыря анархической полулегальной барахолки. Товары здесь продают с газеты или «с забора» – торговцы стоят от самых монастырских стен и дальше, вдоль длинного зелено-желтого штакетника, на котором, словно на витринах, вывешен товар. Эта стихийная толкуч ка расширилась и расцвела во второй половине 1990-х, сразу после ликвидации легендарной московской Тишинки, рассказ о которой еще впереди. Часть торговцев в те годы перекочевала на Преображенский рынок, за ними подтянулись местные. Те, кому не хватило места, стали за забором. За территорией базара торговля с рук запрещена – об этом сообщают расклеенные повсюду объявления. Практически каждые выходные участковые проводят рейды, выявляя тех, кто занимается несанкционированной торговлей. Стариков прогоняют, но они снова возвращаются на прежние места.

Может, поэтому местные торгаши настроены крайне неприязненно, а порою даже враждебно к любому проявлению непокупательского интереса к их персонам. Конечно, ожидать в нашей стране от незаконной барахолки европейского шарма и культуры не приходится, но разыгравшееся в первые минуты драматическое представление, очагом которого неожиданно стал я, привело к мысли, что «демонстранты», развернувшие спор из-за фотокамеры в моих руках, пойдут дальше оскорблений и упреков. Оставалось только подчиниться, спешно зачехляя технику, потому что в эти мгновения я чувствовал себя матадором, дразнящим разъяренного быка красным полотнищем. Признаюсь, с таким недружелюбием не доводилось сталкиваться ни на одной из исхоженных мною вдоль и поперек московских барахолок.

К человеку с работающей камерой в руках везде относятся по-разному. На Вернисаже – честно – недолюбливают таких людей. Недолюбливают, но мирятся, а если мириться не готовы, просто говорят «Ноу фото!», почему-то полагая, что желание щелкать затвором присуще только интуристам. На «Левше» все демократичнее и проще: продавцы не то чтобы не против съемки, им просто как-то сугубо безразлично. Хотя, конечно, бывали исключения: некоторые чувствовали себя неловко под прицелом объектива, что вызывало иногда немой укор, а иногда даже словесную антипатию в мой адрес. Опять же, негласные правила съема гласят: разрешение на фотосъемку надо спрашивать до, а не после того, как в пылу азарта забьешь память флешки. Если такое и случалось, вопросы, как правило, решались миром путем переговоров и демонстрации корочки члена СП. Подмечено неоднократно: в народе к литераторам относятся лояльнее, чем к остальной пишущей братии. С чем это связано, не знаю. Редактор одного онлайн-издания, где я веду колонку, предположил, что народная программа лояльности работает от обратного и завязана скорее на стойкой неприязни к журналистам, зажатым форматом издания и вынужденным в погоне за сенсацией жарить факты вперемешку с кашей из пиара и мнимой надуманности. Ох, не знаю, я бы, конечно, не стал обобщать. По мне, беда в том, что понятия и восприятие сегодня смешались в головах людей до состояния хаоса, и многих, что удивительно, это устраивает.

Барахолка на Преображенке – хрестоматийный пример того, как это происходит в действительности. Нет, я вовсе не пытаюсь в чем-то обвинять этих людей. После склоки с хламоторговцами уровень жалости к ним не снизился, наоборот! Доведенные до отчаяния околобазарным переделом собственности, затравленные полицией и журналистами, они, вконец измученные вниманием к себе, не желают этого внимания ни под каким соусом – ни под журналистским, ни под писательским, ни под чиновничьим, потому как их личный опыт подсказывает: такое любопытство третьих лиц никогда и ни до чего хорошего не доводит.

За все годы раз или два были попытки со стороны властей облагородить барахолку, придать ей более цивилизованный вид. Но в случае Москвы такая ситуация всегда трактуется двояко. Ведь что такое цивилизация по-московски? Это строительство павильонов и рента по столичным меркам, а дальше бесконечные проверки: торговая инспекция, налоговики, пожарники… Само собой, отклика в среде торговцев такое окружение заботой власть имущих не нашло. Совсем нетрудно представить, как возрастет цена копеечного хлама, когда он будет включать в себя все накладные расходы. Да и основной контингент Преображенки – одинокие пенсионеры – не выдержит коммерциализации блошинки, которая примечательна в первую очередь тем, что там торгуют штучной вещью.

Жанр развешенных на заборе и разложенных на земле предметов не предполагает их глубокой архаики. Византийских икон и первопечатных книг вы здесь не встретите, зато в наличии всех расцветок и размеров пропитанные нафталином пиджаки, шарфы, джемперы и юбки, значки, книги, фаянс, электроприборы, личные вещи, предметы быта и прочая полезная (и не очень) в хозяйстве дребедень. Говорят, что еще пару лет назад здесь торговали орденами, парфюмом из соцстран, ридикюлями и мужскими шейными платками. Но теперь даже такой «экзотики» не встретить. С одной стороны, предлагаемый ассортимент ужасен даже для формата барахолки, с другой… не от хорошей жизни выставляют на продажу эту рухлядь из домашних закромов. Смущает, правда, другое: нелегальная барахолка рядом с Преображенским рынком стала использоваться в качестве дешевой площадки для сбыта собственной продукции. Толкучий рынок стремительно теряет атмосферу, стоит только появиться там оптовым торговцам с ширпотребом. Именно они приходят на смену старикам, пытающимся заработать прибавку к пенсии. Проходимость места создает для этого замечательные условия. Вот и мелькают все чаще продукты современного малого бизнеса, вроде варежек, шкатулок или пряников.

На это обратил внимание один из завсегдатаев толкучки, который представился Олегом. Олег родился и вырос на улице Девятой Роты, на рынок за продуктами всегда ходил пешком. Закупившись на фермерском рынке овощами и фруктами на неделю, он неизменно проделывает обратный путь через блошиные развалы.

«Кто-то здесь выбирает подержанный инструмент, кто-то ищет реквизит для фотостудии, а я вот, заядлый рыболов, часто покупаю блёсны, пилькеры, катушки и крючки. Обычно по субботам тут всегда стоят два дедушки, друг напротив друга. У них много интересностей. Всё – бывшее в употреблении, стоит копейки. Но последние две или три недели что-то не видать ни первого, ни второго. На их месте теперь торгуют солнцезащитными очками и отравой для грызунов. Пока переключился на категорию „бабушкин чердак“, куда входит разнообразная старая мелочь. Тоже интересно, но дешёвых катушек и крючков теперь не сыскать».

Своеобразный must-have любого блошиного развала – завалявшиеся в доме со времен молодости наших бабушек очаровательные припасы отрезов ткани, пуговиц на железной ножке, кружевных накидушек, рушников, вееров и винтажных платьев. Сокровищ, подобных этим, на Преображенской барахолке как раз хватает. Пока хватает. Седеющая красивая женщина в строгом платье с крепдешиновым воротничком, хозяйка закутка, откидывает крышку старого оклеенного чемодана, демонстрирует россыпь старинных пуговичек, перья для шляп и филейные вышивки – на журнальный столик, на комод и на подушки.

Интереснее приглядываться не к товару, а к их владельцам. Молодой, но уже лысеющий мужчина в очках-велосипедах, похожий на советского инженера, продает сувениры с олимпийской символикой, но не сочинской, 14-го года, а с московской – 1980 года. Открытки, конверты, почтовые карточки и значки – наверно, распродает чью-то коллекцию. Рядом с ним колоритный персонаж в гигантских медово-желтых наушниках Monster Beats, ритмично подергивает головой в такт музыке. Проходящий мимо прохожий задерживается на мгновение около жестяных банок и коробочек из-под зубного порошка, чая, папирос и еще бог знает чего. Пытается привлечь его внимание, интересуясь стоимостью конфетной упаковки из карболита с изображением упитанной девочки в коротеньком платьице.

– Четыреста, – отвечает тот, отрывая головной телефон от уха.

– Уступишь?

– Сколько дашь?

– Ну, триста.

– Забирай!

Покупатель, радостный, долго шарит по карманам и вдруг картинно киснет на глазах.

– У меня только двести осталось, – выдыхает он в глубоком отчаянии, но с надеждой уточняет: – Может, продашь?

– Забирай!

Услышав подобный диалог, мне вспоминается анекдот: стоит на базаре мужчина и продает корзинку.

Подходит покупатель:

– За сколько продаешь?

– За десятку отдам.

– А за пять продашь?

– Продам.

– Бери трешку – и я пошел.

– Иди быстрее, а то вон хозяин корзины возвращается.

Очередной полицейский рейд заставляет продавцов «блошиной» улицы спешно покидать свои места. Трое бравых полисменов отлавливают менее удачливого и расторопного коммерсанта – пенсионерку, торгующую фиалками в горшках, – и приглашают в автомобиль для составления протокола об административном нарушении. Едва патруль скрывается за поворотом, опустевшие дорожки вдоль решетчатого забора снова заполняются постеленными газетами. «Блошиная» улица продолжает жить.

Глава 9

Городской блошиный рынок в Музее Москвы

Заключительные выходные двух последних месяцев лета не обошлись без посещения дворовой ярмарки русских старобытных вещей, где на летней площадке музейного объединения «Музей Москвы» приобщались к веяниям старины и впитывали дух Античности сотни три-четыре праздной публики.

Ближайшая станция метро «Парк культуры». От стеклянных дверей вестибюля до музейного комплекса рукой подать, стоит только перейти по светофору через Зубовский бульвар, чтобы оказаться напротив кованых ворот, за которыми начинается вместительный дворик-колодец, давно облюбованный жителями столицы за свою уникальную транспортную доступность и обширную площадку для исполнения различных творческих задумок. В теплое время года по вечерам здесь часто можно видеть уличные выставки художников, слышать, как на публике московские поэты обкатывают свой материал, а джазовые коллективы устраивают веселые джем-сейшены. При желании можно записаться на мастер-класс актерского мастерства от школы Германа Сидакова, поучаствовать в стендапе или, разместившись на скамейке с пледом, термосом и бутербродами, посмотреть документальное кино на белой стене вместо экрана.

Среди других заметных событий летней площадки Музея Москвы – городской блошиный рынок. Устроители мероприятия стараются делать блошиный маркет регулярным, организуя распродажи старых вещей круглогодично. Однако лучше искать анонс мероприятия заблаговременно, и надежнее всего делать это на официальном сайте музейного объединения. Неизменно одно – место проведения: Зубовский бульвар, дом 2. Летом – это двор музея, зимой – один из корпусов.

Вообще, Провиантские склады – нынешнее здание Музея Москвы – просты и монументальны, как и положено, наверно, быть постройкам для складирования казенного провианта. Вплоть до середины нулевых годов склады принадлежали военным, а в 2009 году (по некоторым источникам – в 2007-м) уникальный архитектурный комплекс перешел к музейному объединению. Построены склады были в 30-х годах XIX столетия и тогда же отданы под нужды военного ведомства. Сегодня в его пространстве Музей Москвы разместил свою коллекцию редчайших экспонатов. В нее входят раритетная мебель, костюмы горожан различных эпох, собрание фотоснимков и марок, археологические находки, уникальный фарфор. В музее находятся полотна таких известных художников, как Василий Суриков и Иван Айвазовский.

Впервые Городской блошиный рынок прошел в августе 2014 года. Первая ретроярмарка показала себя жизнеспособным проектом, что вселило в организаторов надежду на повторение и закрепление успеха. Теперь уже усилиями организаторов рынок, ставший традиционным, третий сезон подряд собирает под свое крыло горожан и туристов. Проект стал долгоиграющим.

Официально блошиный базар начинает работу с одиннадцати часов утра, но уже к десяти во дворике становится людно. Пространство ярмарки самодостаточно и в этом схоже с торговым центром. То есть пообедали на фуд-корте и пошли шопинговать, а если хочется культурного досуга, к услугам музыканты, танцевальная площадка и передвижное фотоателье, предлагающее посетителям сделать моментальный снимок на камеру столетней давности. Вообще Городской блошиный рынок по праву можно считать семейным. В этом смысле он уникален. Пожалуй, это единственная блошинка в столице, которая предлагает организацию времяпровождения для детей. Самым маленьким посетителям наверняка будет интересно по участвовать в детском блошином рынке, где можно обменяться с ровесниками ненужными игрушками, книгами и другими вещами. Сама идея достойна восхищения. Помимо возможности для родителей обновить парк игрушек их чад, это дает прекрасную возможность попытаться что-то поменять в сознании детей. Сегодня, когда любая вещь подпадает под понятие «одноразовая», такой подход учит искоренять безразличное и небрежное отношение к предмету, прививать бережливость.

Посетителям обещают шопинг на любой кошелек, но прелесть этого рынка в том, что здесь по цене билета в метро действительно возможно обзавестись полезным ископаемым без опасений, что покупка при внимательном осмотре дома превратится всего лишь в имитацию. Главное, чего стоит избегать и опасаться, так это дурного вкуса.

Организаторы уверяют, что в течение всего выходного дня в ярмарке будут принимать участие около трехсот продавцов. Сказать наверняка, сколько торговцев покажут вам товар лицом, сложно, но перспектива стендов, столиков, лотков и стоек по-настоящему волнует и впечатляет. Глаза разбегаются от множества товаров: от шляпных булавок до персидских килимов, от анемичного аскетизма до церемониальной роскошности. Все притягивает взор, манит к себе цветами и фактурой. Между тем базар весьма компактен, плотен и даже немного тесен. Во всяком случае, довольно получаса или около того, чтобы окинуть старательным и подробным взглядом представленные к продаже вещи.

Например, струящиеся волны нарядного синего сари, расшитого золотыми нитями и пайетками. Темнокожая девушка с ярко-алой атласной лентой в волосах просит за одежду две тысячи, уверяя, что именно это сари было привезено в 1994 году из Бомбея, когда город еще не был переименован в Мумбаи. Мануфактура в самом деле старая, хотя я в этом не разбираюсь, однако фабричный ярлык с датой и местом производства говорит сам за себя. Продавщица готова скинуть несколько сотен рублей, а пока я думаю, рассказывает малоизвестную занимательность: оказывается, традиционную индийскую одежду для женщин ткут ткачи-мужчины. Девушки к такой работе не допускаются. На мой вопрос: почему? – шутит, что чувственные пальцы индийских юношей приносят больше пользы обществу на ткацкой фабрике, чем в клубе или на дискотеке.

Прямо посередине летней площади на одной из центральных дорожек установили арку из колосьев с лозунгом советского руководства «Да здравствует смычка города с деревней». В жаркий полдень под сводами агитстенда ищет спасительную тень хрупкая старшеклассница в мини-юбке цвета сливочного пломбира. Интересно, имеет ли юная особа представление о концепции, емко сформулированной в призыве над ее головой? В свое время идеи общественного движения за объединение города и деревни дали настолько превосходные всходы, что на волне популярности родилось даже новое имя советского происхождения – Даздрасмыгда, которое являлось не более чем сокращенным вариантом от распространенного в те годы лозунга. Пропагандировали идеи смычки не только политики того времени, но и писатели, поэты, пользовавшиеся в народе заслуженным авторитетом. Так, у Маяковского есть стихотворение «Чаеуправление». Отпечатанное огромным тиражом, на листовках, оно вкладывалось в тюки с чаем, поставляемые в деревню крестьянам. Аркадий Голиков, больше известный под псевдонимом Аркадий Гайдар, автор небезызвестного «Чука и Гека», одно время сотрудничал с усольской газетой «Смычка», которая издавалась специально для обсуждения вопросов движения.

Забавно, что этот продукт советской агитации был уже замечен в прошлом году на улице Тверской, на праздновании Дня города Москвы. На Городском блошином рынке «фланирующий» стенд появился не случайно. Общественное движение, активно пропагандируемое новой экономической политикой Советской России, помогало устанавливать тесную связь между ремесленником и промышленником. Организаторы ярмарки сделали акцент на подобный сплав между фабричным производством и народным художественным промыслом. Промыслы – федоскинская лаковая миниатюра, хохлома, дымковская игрушка, ростовская финифть – в представлении не нуждаются. Эти художественные ремесла так прочно вошли в нашу жизнь, что стали неотъемлемой частью русской традиционной культуры. Да, было бы странно не увидеть на прилавках лубочных картинок, жостовских подносов или гжельской майолики, но тенденция последних лет привносить на рынок этнографическую промысловую экзотику не могла обойти стороной и этот ярмарочный уголок.

К примеру, продавец варганов и поющих чаш был окружен чрезмерным вниманием, граничащим с ажиотажем. Чтобы сделать снимок музицирующего варганиста и перекинуться с ним парой слов, пришлось дожидаться, пока очередь из желающих послушать и приобрести магический инструмент шамана немного поиссякнет.

Варган является одним из древнейших музыкальных инструментов. В свое время он оказал серьезное влияние на западную музыкальную культуру, а в восточной – по сей день играет важную роль, но едва ли его можно отнести к привычным русским формам народного творчества. Хотя этнографические и этнокультурные корни этого музыкального инструмента слишком широки, чтобы говорить об определенном месте происхождения.

Впрочем, музыкальных инструментов хватало с избытком, не в последнюю очередь благодаря импровизированной сцене, не стихающей в течение всего ярмарочного дня. Ритмичные мелодии задавали мероприятию карнавально-праздничный тон, а для убедительности к музыкантам был приставлен настоящий клоун с накладным носом, развлекавший публику ритуально-танцевальными па.

Прилично шатаясь вдоль торговых рядов, всегда есть шанс натолкнуться на селебритис – телеведущих, актеров, писателей. Диссоциации знаменитости и такого места, как блошиный закоулок, не возникает: узнаваемые гости приходят на барахолку за тем же, за чем и все остальные посетители: за волшебством, за ностальгией, за покупками. Кто-то увидел на воскресном рынке Музея шоумена и комика Петросяна, он что-то терпеливо выискивал среди рядов, а я удачно повстречался с коллекционером винтажных дамских нарядов и аксессуаров, страстным собирателем зонтиков, сумочек, вееров и перчаток эпохи наших прабабушек Татьяной Макеевой, супругой известного писателя Сергея Макеева. В приватной беседе Татьяна Андреевна призналась, что московские блошиные рынки, частым гостем которых она является, навевают ей детские воспоминания. «Здесь все наше: советское, родное, – объясняет она разницу между барахолками Европы и Москвы. – Я смотрю и вижу свое детство. Вот эту игрушку бабушка когда-то привезла, я играла маленькой девочкой, а это украшение, точь-в-точь, было у тетки, когда она училась в институте. Таких якорей воспоминаний тут много: вот где раздолье для кинестетика. Конечно, ничего подобного на европейских рынках не встретить – это уже не наша история, это чье-то чужое прожитое детство».

Макеева известна своими многочисленными экспозициями подлинных экспонатов эпохи модерн. Только за последние четыре года их было организовано и проведено около двадцати в Москве, Санкт-Петербурге, Вологде, Рязани, Туле, Калуге, Иваново. Названия одно поэтичнее другого: «Веер – крыло Амура», «Нить судьбы», «Девочка, барышня, дама». В утонченной и причудливой форме они иллюстрируют быт и культурную составляющую давно минувшей эпохи. В конце беседы Татьяна Андреевна поделилась планами, и они оказались не менее грандиозными. В 2017 году в Самаре планируется провести выставку «Детский уголок». Еще одна экспозиция, посвященная играм и игрушкам, пройдет во Владимире.