Текст книги "Лёгохонькое тепло"

Когда тяжёлый комод не давался, и девочка думала оставить его на месте, то за нижний край брался Клевер, он приподнимал упёршуюся в угол ножку, и девочка могла двигать дальше. Он помогал ей пилить дрова, носить тяжёлые вёдра, согревал по ночам. Девочка нашла шахматы, и они вместе стали играть. Правда правил никто из них никогда не знал, так что пришлось покупать в городе и самоучитель. Они никогда не уставали друг от друга. Друг друга дополняя, они помогали, учили и учились новому, прежде тяжёлому. Никогда не ссорились, всё обсуждали и разъясняли.

Клевер не хотел уходить, хоть его всегда и тянуло туда, вглубь людей. Он сделал вместе с ней попытку пробиться, но человечество выбрало свой путь. Мы не имеем права навязываться, мы предложили, они отказались. Может, мы и не правы, может, они не правы. Нам этого никогда не узнать, пока обе стороны не захотят, пока обе стороны не засомневаются в своей правоте. Если же для нас главное это правота, тогда лучше не знать, кому она достанется и жить раздельно.

Машина зазвучала у холма и лениво взобралась к дому. На порог вышел полуголый Клевер и встретил посетителя. Марго пряталась в доме и знала, что мужчине (как приехавшему, так и вышедшему) сейчас точно также, как и ей, неприятно и неудобно говорить с посторонним. Мы не знаем кто он, что он хочет и зачем он здесь. Равносильно и прибывший человек совершенно не осведомлён о присутствующих. Мы все люди, и все смущаемся в неизвестном положении. Кто-то бойко, кто-то робко встречает дискомфорт, но все, как один, в детстве прятались. Кто в юбку мамину, кто за ладони, за угол, куда угодно. Мы идентифицировали себя по визуальному сопровождению и старались убрать раздражитель. Но мы и не думали, что являемся таким же раздражителем для кого-то.

– Ну здрасьте, приехали! – Вскричал весёлый, толстый мужичок, вываливаясь из машины.

– Здравствуйте. – Поймал добрую ноту Клевер. – Вы, вероятней всего, хозяин дома, так?

– Да, да, да. Он самый. – Они встали друг напротив друга в непонятном забавном предвкушении.

– Ну, что ж, а мы тут живём уже давно без вашего ведома!

– Да, я вижу!

– Без спроса, так сказать, вторглись в чужие владения, каемся, судите нас!

– Да брось ты. – Махнул потеющий толстячок. – Можно войти-то?

– Вы ещё и разрешение спрашиваете? Ваш же дом – входите, пожалуйста.

Мужичок вошёл и сразу удивился. Дом, который он использовал долгие годы, как склад, преобразился. Вышла Марго и поздоровалась, державшись поодаль. Втроём проследовали по стенам вокруг печки. Мужичок всё осматривал и посмеивался, рассказывая что да как тут было, когда они строили этот дом лет с тридцать назад.

– Мы тут с жинкой жили моей. – Стал он добавлять многозначительные паузы. – Хорошая была баба. Теперь я один. – Опять замолчал, посмотрев в окно. – Бросила меня. Потом её волки местные разорвали. Не, ну человек-то жив. В наших сердцах. – Горевал по ней мужичок, только напиваясь, когда забывал всё хорошее через что они вместе прошли, что обычно перекрывало остальные невзгоды.

Через неудобный обмен взглядами Марго с Клевером посмеялись. Мужичок рассказал, где включить электричество, взяв с них обещание вовремя оплачивать счёт. Сам же приехал за инструментами и вещами. Ему было приятно, что место это не пропадает, что оно цветёт как раньше, что в том, что они создавали, есть смысл и это кому-то на пользу. Приятно, что где-то далеко от всей иллюзорной суеты и жизни мнимого развития ложной цивилизации есть маленькое, незначимое, ничтожное, но по-настоящему кому-то нужное и важное.

– Да-к, а чего? Дом стоит, что ж не жить в нём теперь!

Он отправлялся, оставив способы связаться, но и собрал паспортные данные новых жителей на всякий случай. Обещал навестить ещё несколько раз за сезон. Предложил свои неисполненные планы по расширению дома, пристройкам и сараю. Пара пообещала, что подумает над предложением. Мужичок уехал, а Маргарита на самом деле стала чертить макет. Вместе они обсудили чертёж и предположили оказываемое давление стен. Закупили материала, и завели свою немного нелепую стройку.

Смех их разносился на весь лес. Сосны идеально ровными длинными столбами вырывались из земли. Они все были одинаковой толщины, высоты, окраса и формы. Так что можно было найти в их интервалах туннели. Эхо между ними сначала затихало, полностью подавляясь в лесу, но через секунды возвращалось уже над кромками деревьев. Зачастую они выкрикивались вопросами, стараясь подстроить эхо вернувшихся концов фраз под ответ.

Волков, которыми испугал хозяин, они ни разу не встретили, как и любого, внезапно забредшего туриста. Отчисления за изобретение Маргариты шли на карту с большими накоплениями, так как они почти ничего не тратили. Когда девочке стукнул тридцатый год, то она решила сесть на шпагат. Конечно, ничего у неё не вышло и пришлось просить Клевера помогать с этим. Они стали вместе тянуться, но через два подхода отвлекались на другие легче даваемые дела.

Девочке стукнул сороковой год. Много уже поменялось с тех времён, но остались ещё не завершённые планы прошлых десятилетий. Она старалась скрывать, что не хочет уже стараться сесть на шпагат. Но Клевер не унимался, он иногда поддерживал режим и с целый месяц заставлял и её, и себя тянутся, а иногда забывал.

Ей исполнилось пятьдесят, а он так и не повзрослел. Девочка смотрела на себя в зеркало и видела изменившееся постаревшее лицо, а Клевер всё ещё сиял молодостью. Однако он продолжал спорить с ней, утверждая, что она ничуть не изменилась. Она танцевала во время приготовления еды. По утрам делала зарядку, потела и планировала перейти с масла на акрил. Она обзывала себя, когда запихивала лишнюю шоколадку в рот. Красовалась в разных нарядах перед Клевером, всё также называя себя коровой. Она больше не видела в своих глазах обвинения или смущения. Там было понимание. Доброе дружеское приветствие и предложение сделать что-нибудь сумасшедшее.

Клевер не мог увидеть какой-то наружной оболочки, когда такое составляющее нутро так сильно ослепляло его. Ведь на пятьдесят пятом году эта маленькая девочка наконец села на шпагат. Проходя по улицам города, она старалась не наступать на разделяющие грани плитки. Прыгала по протёртым классикам, обращая на себя взгляды прохожих, и всё также радуя Клевера. Со спины ей не дали бы больше двадцати лет. Только морщины покрыли уголки всё ярче горящих глаз, и щёки всё-таки стекали вниз, как бы сильно она не улыбалась. Мужчины замечали её и удивлялись. Они завидовали Клеверу и не могли понять, почему их вторая половина так себя не сохранила.

Ей больше никогда не было больно или страшно. Ей не было хорошо. Они не могли понять, что такое хорошо, потому, что забыли что такое плохо.

Через год после отъезда Артём попытался разыскать девочку, но в редакции никто ничего не знал. Он пытался найти сведения на вокзалах, аэропортах, автобусных остановках о девочке, рыскал записи по её имени, но ничего так и не добился. Если бы ему удалось тогда найти её и войти в новый дом, то он бы сильно удивился и не поверил, что это тот самый Клевер. Он продолжал бы утверждать, что его не существует, а неизвестный мужчина рядом на это только бы рассмеялся. Артём бы сказал тогда, что пришёл помочь ей вновь. Но ей не нужна была бы его помощь, у неё уже был Клевер. Вдвоём они были бы не против помочь Артёму, но только не окружающему миру. На этом Артём уехал бы, и, наверно, никогда бы больше не видел девочку. Он уехал бы обратно, на помощь людям, не задумываясь о том, чего хочет, а постоянно задавая себе вопрос: что нужно?

Это было бы, если бы Артём нашёл тогда девочку, всего через год после их расставания, хотя бы живой. Новость её смерти дошла до Артёма от Артура Робертовича. Какой-то лесник нашёл тело молодой девочки, позже опознанной как известной писательницы. Умерла она не от отравления или от голода, просто легла где-то далеко в лесу под кустом и уснула. В полном спокойствии, без токсинов в крови, ранений или других известных медицине причин. Вещей, что-либо рассказывающих о последних днях жизни, с ней не было. Так же, зачем-то, в отчёте было сказано, что лес над ней продолжал шуметь.

Новость эта пронеслась по городам, на неделю возрос интерес к её книге, но потом опять сник. Тело Артёму удалось депортировать в родной город, где её и похоронили. Но это не останавливало девочку от купаний голышом в ночном море или экспериментов по изготовлению древесного пороха. Клевер не отпускал её никогда, не давая ни на секунду отвлечься. Они продолжали жить в своём доме в лесу, вместе выставляя задачи и исполняя их. Только вперёд, туда, где ещё не были. Да, это страшно, но намного страшнее остаться на месте, застрять и повторять один и тот же день десятилетиями.

Неизвестная планета с пирамидообразными существами так и живёт себе. Их деятельность неподвластна нашему воображению. Причины поступков их невозможно рассчитать / прогнозировать. Так же мы не увидим один маленький, появившийся тёплый сгусточек где-то в земле, среди толпы несущихся фигур. Таких сгусточков может быть несколько, даже много, и каждый издаёт излучение только в своём спектре. Никто не способен увидеть их, они не знают о существовании друг друга и думают, что одиноки. Они ничтожно малы и до предельности кратковременны. Так что можно считать, что их нет. Сгусточки – это счастье, и неважно какое.

Конец.

Григорьев Антон

Книга написана благодаря Анастасии Титовой

24.05.2017