Текст книги "Обращение в слух"

VIII. Обращение в слух

– Ты ещё не устала?

– Я нет. Ты устал?

– Да. Неважно. Мне хорошо.

Слышишь?

– Ага.

– Как будто дождь прошёл.

– Звякает.

– Капает. Ты меня видишь?

– Тень вижу. На потолке. Вижу нос.

– Я тебя люблю.

– Огоньки.

– Похоже на город. Если смотреть с высоты.

– И рулончики.

– Что?

– Типа осиные гнёзда.

– Да, точно. Или пергамент. Вон буква «Л».

– «А».

– Мне кажется, «Л».

Посмотри: каждая горстка пепла, каждый рулончик – рассказанная история. Отгоревшая. Сначала она нетронутая, сырая. Покрыта корой. Потом её начинают рассказывать, и она разгорается. Раскрывается. Становится видно, что у неё внутри. А потом догорает и гаснет. И остаётся только маленькая кучка пепла: «Ехал на белой лошади и кричал „Ем телят и маленьких ребят“». Удивительно: от целой жизни – так мало пепла.

Ты почему молчишь?

– Слушаю.

– Ты молодец. Ты одна слушаешь. Без иронии говорю. Это самое главное – слушать. Вообще самое главное. Ну, по крайней мере, самое первое.

– Ты считаешь?

– Не я.

Есть рассказ в Евангелии. Бог-Отец, скрытый в облаке, говорит громовым голосом: «Сей есть Сын мой возлюбленный, Его послушайте». Бог из облака говорит: «Слушайте».

А потом сам Христос проповедует, и много-много раз повторяет: «Имеющий уши слышать да слышит». По-моему, нет другой фразы, которую Он повторял бы так часто. Иногда даже в течение одного короткого эпизода – рассказывает, например, притчу, и говорит и в конце, и в начале: «Имеющий уши – пусть слышит». А иногда написано, что не просто «сказал», а написано «возгласил», то есть «повысил голос», практически «закричал». Ты можешь себе представить, Господь Вседержитель кричит. Бог кричит. Повторяет. Бог просит: у вас есть уши? Слушайте ими. Используйте по назначению.

Не хотим.

Он только начинает: «Человек некий», а мы: «Знаем, знаем. Всё знаем про вашего человека. Быдло ваш человек».

Или по-другому: «Да, знаю, знаю. Твой человек – русский христианин, богоносец. Я знаю. Я понял уже, спасибо, достаточно, не надо дальше, я знаю. Это значит вот это, а то значит то. Знаю всё, что Ты скажешь».

Не слушаем. Не желаем. Желаем говорить сами. Интерпретировать. Реагировать. Комментировать. Поправлять.

Даже этот всегдашний вздох сожаления, якобы сожаления: «Ах, как же они тяжело живут, ужас». Эта реакция: «Ах, если бы на пять минут раньше». «На пять минут позже». «Ах, если бы врач был другой». Это всё то же самое. Это попытка поправить Бога. Не допустить в себя, не понять, что происшедшее – это единственная реальность. Рассказ Бога – мне. Притча, которую лично Он рассказал лично мне.

– Чем пахнет?

– Сажей?

– Нет, чем-то копчёным.

– Тут раньше была коптильня. Въелось, наверно. За триста-то лет.

– Ты хоть что-нибудь видишь?

– Кажется, ручку кресла.

– Где?

– Вон.

– Нет, не вижу. Почему «притча»?

– Что?

– Ты говоришь, «притча».

– Это не я говорю, это сказал Николай Велимирович: «Весь мир – бесконечное собрание притч». Всё, что случается, – Божья притча. Я окружён ею.

Всё, что со мной происходит, любая мелочь – в конечном итоге, слова, которые Бог говорит лично мне.

– «Притча» – сказка?

– Нет, не обязательно. Образы. Цельные образы. Иносказания.

– Зачем «ино-»?

– Я думаю, чтобы мы приложили хотя бы маленькое усилие.

Помнишь, я говорил, что, мне кажется, Бог нас судит по вектору.

Притча требует маленького усилия. Чтобы я хоть полшага, но сделал сам. Хоть прислушался. Повернул голову к Говорящему. Обратился.

В это мгновение Он меня хочет застать. «В чём застану, в том и сужу». Он не хочет застать меня отвернувшимся. Хочет застать меня обратившимся. Поэтому Он всё время рассказывает мне свою притчу. В любую секунду, сейчас.

Как будто мы посреди хлебного поля. Невероятный избыток, мы ими всё время окружены, этими притчами, этими зёрнами, этим хлебом. Нам протягивают этот хлеб, отламывают и дают – мы отворачиваемся и умираем от голода. Хотя хлеб – вот, везде. Можно жарить его на костре. Можно есть его вместе. В райских посадках.

Но мы не слушаем. Бога своего собственного – не слушаем.

– Я не понимаю, что значит «Бога не слушаем». И я вообще не уверена, что верю в Бога.

Ну вот, я тебя огорчаю?

– В первом веке жил очень возвышенный богослов. Самый мудрый и недостижимо возвышенный. Потом состарился. И уже когда был совсем старенький, то повторял одну очень простую фразу. Он даже не говорил «Верьте в Бога». Он говорил: «Детки, любите друг друга». По-славянски это особенно трогательно звучит: «чадца». «Чадца, любите друг друга».

Эти истории, которые нам рассказали, вообще все эти люди – такое богатство. Такая сказочная пещера. Как будто приданое нам с тобой. Все живые.

А мы их не слышали. Мы их перебивали, пытались их интерпретировать, объяснять. Мы жалели их. А я теперь думаю: может быть, даже не надо сразу жалеть. Чуть попозже: жалеть, возмущаться, сочувствовать – но сначала услышать. Такими, как есть.

Это самое важное: не такими, как хочется, не придуманными – а такими, как есть. Просто слушать. Заставить себя замолчать.

– Снова капает.

– Звякает. Это металл остывает.

– Ну вот, всё порушилось.

– Но мы можем попробовать ещё раз.

– Я не против.

– Ты меня ещё видишь? Хоть что-нибудь видишь?

– Я даже себя не вижу.

– Всё правильно. Всё по плану. Мы превращаемся в слух.

– Значит, нас больше нет?

– Я тебя люблю.

– Я тебя.

– А давно?

– Что «давно»?

– Ну, вот что ты сказала сейчас: «Я тебя». Ты не помнишь, с какого момента?

– Как увидела.

– Эх. Господь мой и Бог мой!

– Что-что?

– Говорю, непонятно, за что мне такое счастье.

Ну? Слушаем?

– Да.

Вот я вам расскажу… значит, как получается… Когда я была ещё маленькой, я толком, в общем-то, не понимала, что произошло. А когда уже стала постарше, я стала сопоставлять, и тогда поняла…

– Тебе слышно?

– Всё слышно.

Жила семья – муж с женой. У них было трое дочерей. Дочери постепенно замуж вышли, у них стали свои дети нарождаться, и…

И они обратились в слух.

Благодарности

В первую очередь благодарю

рассказчиков за искренность и доверие –

и Татьяну Игоревну Орлову

за бесценную помощь.

Низко кланяюсь

протоиерею Николаю (Артёмову),

протоиерею Валентину (Асмусу),

протоиерею Валерию (Кирееву),

прошу благословения и молитв.

Благодарю

Кирилла Олеговича Рыбака,

Евгения Станиславовича Станкевича,

Михаила Григорьевича Блюменкранца

за милость и терпение.

Благодарю

Евгению Константиновну Морозову

и всех моих дорогих друзей – всех, кто верил

и/или продолжает верить,

что у меня получится.

Благодарю мою любимую семью:

всех, кто сейчас со мной –

и тех, кого здесь нет.

Слава Богу за всё!