Текст книги "Квантовая теология"

Эзотерический нацизм

Прежде всего следует отметить, что нацизм (в отличие от того же итальянского фашизма) представлял собой не только политическое, но также и религиозное явление. Нацизм имеет отношение как к политическим партиям, так и к тем «тайным обществам» и «тоталитарным сектам», которые идеологически сходятся и неформально объединяются в оккультном движении New Age – «Новая Эра».

Антисемитские идеи Гитлера, основанные на «Протоколах сионских мудрецов» и доступные самым широким массам, были лишь экзотерической частью учения. Эта «экзотерика», разумеется, тоже была проникнута оккультной тайной. Ведь в основе нилусовской идеи всемирного еврейского заговора уже лежала манихейская концепция антихристовой сущности иудаизма. И все же главное хранилось под спудом. Собственный (внехристианский) антисемитизм Гитлера коренился в развернутых «эзотерических» псевдонаучных оккультных теориях.

Исследователи соответствующих нацистских представлений Повель и Бержье пишут: «Как правильно заметил Марсель Рой в 1939 году, война, „которую Гитлер навязывал миру, была манихейской войной“… Речь не идет, само собой разумеется, о битве между фашизмом и демократией… Это экзотеризм сражения. Но есть и эзотеризм» [17, с. 8].

«Что случилось с великой христианской страной в период с 1933-го по 1945 год? – спрашивает Бреннан в своей работе „Черная магия Адольфа Гитлера“. – Какой невидимый кокон окутал Германию, постепенно отгораживая ее от всего, что было честным, порядочным и, прежде всего, – рациональным? Старые социально-экономические критерии для оценки того, что там происходило, не годятся. Экономика не в состоянии объяснить нам, почему люди могли решиться на изготовление мыла из человеческого жира, как это произошло с нацистами. Общественные обычаи, такие как антисемитизм, служат слабым объяснением для уничтожения шести миллионов евреев» [34, с. 4].

Вера нацистской верхушки по-настоящему неизвестна. Как это вообще случается со многими тайными обществами после их распада, главное было унесено вместе с лидерами НСП в могилу. Но из того немногого, что все же как-то дошло до исследователей, явно видно, что главное в нацистской идеологии скрывалось как раз в тайной, «эзотерической» части.

Раушнинг, бывший видный член НСП, порвавший с нацизмом и в 1936 году эмигрировавший в Швейцарию, издал свои беседы с Гитлером, из которых видно, что в основе всех политических начинаний последнего лежали оккультные верования. При этом сам Раушнинг называл Гитлера «великим жрецом тайной религии» и утверждал, что «существуют демонические силы, чьим передатчиком является человек по фамилии Гитлер» [35].

В своей книге «Утро магов» Повель и Бержье приходят к выводу, что в основе нацистской доктрины лежала псевдонаучная неоязыческая концепция (прекрасно вписывающаяся в идейный арсенал New Age), согласно которой Homo sapiens – это результат деградации предшествующих форм «великих неизвестных», великанов, которые тем не менее сохранились в глубоких пещерах и на контакт с которыми нацисты решили выйти, дабы под их руководством создать новую расу. При этом разделялось общее расистское представление, согласно которому вид Homo sapiens неоднороден. Среди него имеются биологические выродки и те, кто способен встать в дальнейшем под водительство Великанов. По мнению Повеля и Бержье, массовые убийства в лагерях уничтожения в значительной мере были ритуальными убийствами и преследовали ту же цель, что и другие человеческие жертвоприношения, – выйти на контакт с божествами, заручиться их поддержкой.

При этом авторы полагают, что Гитлер был лишь медиумом. Это мнение разделяет также и другой исследователь нацистской веры, В. Жерсон. Собственно магами, проводившими нацистскую политику, были, по их мнению, оккультисты из группы Туле. Главным образом Карл Хаусхофер (1869–1946), получивший посвящение в одно из самых значительных тайных буддийских обществ в Японии.

Повель и Бержье пишут: «Дело происходило в 1925 году. Национал-социалистическая партия начала активную вербовку. Хорст Вессель, подручный Горбигера, организует штурмовые отряды. Он был убит коммунистами в следующем году. В его память поэт Эверс сочинил песню, ставшую священным гимном движения. Эверс с энтузиазмом записался в партию, потому что он увидел в ее происхождении „самое сильное выражение черных сил“. Семеро учредителей (нацистской партии), мечтавших „изменить мир“, уверены физически и духовно, что они управляемы этими черными силами. Если наши сведения точны, источник клятвы, объединяющей их, мифа, из которого они черпают свою энергию, веру, счастье, тибетская легенда… В соответствии с этой легендой, как она была сообщена Хаусхоферу около 1905 года и как ее по-своему рассказал Рене Генон в „Царе Мира“, после катаклизма в Гоби учителя высокой цивилизации остались обладать знаниями. Сыны внешнего Разума поселились в огромной системе пещер под Гималаями» [17, с. 58].

При этом важно отметить, что Гитлер имел четкие инфернальные установки. В этом отношении достаточно упомянуть, что предтеча современного сатанизма Алистер Кроули не просто сочувствовал нацизму, но находился в тесной связи с германскими оккультистами и в 1922 году стал великим магистром Ордена храма Востока, куда входили многие будущие чины СС. (Между прочим, Кроули бывал на Гималаях и даже покорил там две вершины.)

Жерсон пишет: «Можно найти много общего между гитлеровской доктриной, изложенной в книге „Моя борьба“, и манифестами Кроули. Когда национал-социализм укрепился, а фюрер совершил свое головокружительное восхождение, Кроули… неоднократно заявлял: „Я предшествовал Гитлеру!“» [36, с. 116].

Бреннан утверждает, что Гитлер был не просто черным оккультистом, а откровенным сатанистом: «Сатанинское государство было. Нет больше ни малейшего сомнения в этом. Эта истина отражена в черной форме вездесущего СС с его колдовской эмблемой – черепом. Отражена она также в деятельности и мнениях нацистской иерархии» [34, с. 36].

В качестве аргументов того, что Третий рейх (в отличие от того же сталинского СССР) был не просто человеконенавистническим режимом, но и вполне религиозной реальностью, Бреннан приводит следующие его особенности: оккультистские представления нацистской верхушки, практикуемую ими магию, восходящую к люциферовским обрядам Средневековья; преследования «белых магов», орденский тип организации СС, оккультные институты, экспериментировавшие над людьми, и, наконец, понимание убийства как жертвоприношения (одним из таких ритуальных жертвоприношений автор считает самоубийство самого Гитлера, осуществленное им в Вальпургиеву ночь, то есть в ночь на 1 мая 1945 года).

«Верил ли Гитлер в Сатану и в договор? – задается вопросом исследователь и продолжает: – Мы знаем, что он определенно верил в жертвоприношение: „Потери никогда не могут быть слишком велики!“. Мы изучили его карьеру – это карьера мага. Мы можем изучить его действия. Это действия сатаниста. Короче говоря, то, как Гитлер жил, думал и поступал, – именно тот способ, каким живут, думают и поступают сатанисты» [34, с. 77].

Ища другие аргументы в пользу гитлеровского сатанизма, Бреннан пишет: «Нет оснований предполагать, что Гитлер сам верил в свой сатанизм. Но выводы о том, что Гитлер занимался магической тренировкой, мы можем сделать из его действий.

И если имеется достаточное количество аргументов, чтобы признать виновной в преследовании белых оккультистов черную магию, их достаточно и для того, чтобы сделать вывод, что только сатанист может уделять столько времени и энергии преследованию христианской церкви… С самого начала Гитлер начал штурм христианства в Германии. В этот год, когда он пришел к власти, был распущен Союз католической молодежи. Католические издания были безжалостно подавлены. Через год был убит глава германской католической церкви. Буквально тысячи священников, монахов, монахинь и мирских руководителей католической церкви были арестованы и помещены в тюрьмы, и на долгие годы… Протестантам жилось немногим лучше… Как и католические священники, протестантские пасторы стали страдать от пристального внимания гестапо. Сотни их были арестованы» [34, с. 44].

Но все же главный признак гитлеровского сатанизма невольно усматривается в его антисемитизме, заставляющем «относиться к евреям не как к второстепенным гражданам, а как к нелюдям. Тела, извлекаемые из концлагерей для погребения в огромных могилах, были не людьми, а вещами. Они являлись дегенеративной ветвью эволюции, подобно хромым рыжеволосым чудищам Лемурии. Евреи были паразитами. Их расовый потенциал заключался не только в разрушении цивилизации, но и самой человечности» [34, с. 70].

Евреи мыслились Гитлером как антилюди, с которыми он не мог жить на одной планете. В своей книге Раушнинг приводит следующее высказывание фюрера: «Мы говорим о еврее не только как о правителе всемирной экономической империи. Мы говорим о нем как о нашем политическом противнике. Где его место в борьбе за новый мир?.. Столкнулись два мира – люди Бога и люди Сатаны! Еврей – античеловек. Создание другого бога. Сатана! Он, наверно, произошел от другого корня человеческой расы. Я противопоставляю арийца и еврея; и если я называю одного из них человеческим существом, то другого я должен назвать как-то иначе. Эти двое так же различны, как человек и зверь. Это не значит, что я назвал бы еврея зверем. Он намного дальше от зверя, чем мы, арийцы. Он – существо вне природы и враждебное природе» [17, с. 45].

В своем политическом завещании, написанном непосредственно перед самоубийством, Гитлер продолжал рассматривать евреев как своих главных врагов: «Неправда, что я или кто-либо другой в Германии хотел войны в 1939 году. Я был спровоцирован международными политиками еврейского происхождения или работавшими в еврейских интересах… Века могут пройти, но из руин наших городов и памятников искусства возникнет ненависть и будет постоянно возобновляться против народа, который один в конечном счете ответственен: международного еврейства и его помощников!

Превыше всего я обязываю руководство нации и его последователей самым строгим образом соблюдать расовые законы и безжалостно бороться против универсального отравителя всех народов – международного еврейства» [37, с. 162].

Эти слова Гитлер писал непосредственно перед гибелью. Таким образом очевидно, что в причудливой иерархии враждебных нацизму сил Израиль не просто представлялся наиопаснейшей, но утверждался главенствующей силой, источником всех бед человечества. Война, которую развязал Гитлер, в первую очередь была объявлена евреям. При этом важно подчеркнуть, что столкновение с евреями мыслилось Гитлером именно как «столкновение миров».

Марсель Рой прав, называя войну Гитлера «манихейской войной», ибо в основе ее лежало именно дуалистическое мировосприятие борьбы Добра и Зла. Однако при этом важно отметить, что равно как предшествовавший манихейству маркионизм, так и возникшие на основе манихейства другие дуалистические религиозные движения (богомильство и альбигойство) отличались крайним антииудаизмом. Иными словами, согласно представлениям любого дуалистического религиозного учения, силы зла возглавляются именно евреями.

А это весьма важное обстоятельство, на которое мало кто из исследователей обращает внимание. В некрофильском гитлеровском мировоззрении прежде всего выделяется дуалистический компонент, иными словами, категорическая непримиримость с «мировым Злом», которое для Гитлера олицетворялось евреями.

Так говорил Заратустра

Обычно под дуализмом понимается равнозначное соотношение начал – например, идеи и материи. Но есть также и религиозный дуализм, объявляющий добро и зло двумя независимыми и не сводимыми друг к другу источниками бытия.

Основные религиозные учения, придерживающиеся такого взгляда, хорошо известны: это зороастризм, маркионизм, манихейство, учение катар и альбигойство (богомильство).

При этом очевидно, что дуализм является альтернативой той монистской религии, которую вне всякой связи с ним открыл Авраам. В Мидраше «Берешит раба» («Лех леха») об этом открытии рассказывается в следующих словах: «Тот, кто увидит красивый дворец, поймет и признает, что есть хозяин у этого дворца и мудрый архитектор построил его. Но, заметив, что дворец в огне, ибо злодеи сжигают мир, подумает, может быть, и нет у него хозяина, пока не откроется ему сам Хозяин и не скажет: „Я этот Властелин дворца, и намеренно, по замыслу Моему он объят пламенем“».

Бог Авраама – это Бог, в равной мере сотворивший и свет, и мрак. Это положение разделяют, пожалуй, все последователи Авраама: иудеи, христиане и – с некоторыми оговорками (о которых речь пойдет ниже) – мусульмане. Правда, в отличие от иудеев христиане верят, что Богу противостоит Сатана, однако при этом они все же считают Сатану созданием единого Бога, а не противостоящей Ему предвечной силой.

Разумеется, для последователя Авраама, для приверженца авраамитической религии выбор между Добром и Злом также лежит в основе религии, но это выбор между служением Богу и отказом от этого служения. Между тем как выбрать Добро и Зло для последователя Заратустры значило выбрать между служениями двум разным богам, между стоящим во главе сил света Агура-Маздой и стоящим во главе сил тьмы Ангра-Майнью.

На первый взгляд ньюэйджеры представляются последовательными монистами. Ведь они признают полное тождество всех существующих религий и возводят бытие к единому началу. Но это впечатление обманчиво. В тех случаях, когда New Age сталкивается с «упрямством» авраамитических религий, с его стороны неизбежно возникает весьма резкая и именно дуалистическая реакция. В этой ситуации ньюэйджеры начинают усматривать в Боге Израиля темного демона, своеобразного Ангра-Майнью.

Среди ньюэйджеров не просто распространена вера во «всемирный еврейский заговор», но и христианство признается агентом еврейского влияния. Что же касается современного сатанизма, то он настолько глубоко и фатально увязан с христианской теологией, что дуалистическое противопоставление своего «патрона» христианскому Богу является для сатанистов основополагающим.

Итак, дуализм возникает как реакция языческого монизма на монизм библейский, и уже на его основе, на основе дуализма, произрастают собственно некрофильские идеологии, полностью дегуманизирующие идейного противника.

Эрих Фромм не говорит о каком-либо общем мировоззрении, характерном для некрофилии, однако если все же такое мировоззрение попытаться выявить, то им должен явиться последовательный дуализм, который представляет собой не просто свойственную любому сектантству монополизацию истины, а убежденность в том, что источник мирового зла следует искать в какой-либо форме инакомыслия. Это предел стремления совокупиться со смертью, предел стремления «расчленять живые структуры», ибо это – метафизический аналог такого расчленения.

Отношение зороастризма, то есть религии, широко исповедуемой в Персии до арабского нашествия, к еврейскому народу неоднозначно и до конца не выяснено. Между тем все прочие появлявшиеся впоследствии дуалисты относили к источнику абсолютного зла именно еврейство и его Бога – Бога Авраама, Исаака, Иакова. При этом знаменательно, что сам иудаизм косвенно усматривает связь между зарождением такого антисемитского дуализма и разрушением Второго Храма, о чем еще будет сказано ниже.

Согласно возникшему через шестьдесят лет после разрушения Храма учению Маркиона (которого ученик апостола Иоанна Поликарпа Смирнского назвал «первенцем Сатаны»), в мире существуют два Бога: Бог света и Бог тьмы; первый родил Иисуса Христа, второму служат убившие Христа евреи. Этот взгляд прослеживается также в учении манихеев, а затем в учении средневековых сектантов: катаров и богомилов.

Все эти христианские секты были не просто подчеркнуто антисемитскими, они были приверженцами дуализма, они воспринимали еврейского Бога, Бога Ветхого Завета, антибогом, источником мирового зла. Ириней Лионский в следующих словах излагает учение Маркиона: «Они хулят Творца, то есть Того, Кто поистине есть Бог, который и дает силы найти истину, думая, что они нашли выше Бога другого Бога или другую Плерому (полноту) или другое домостроительство. Посему и свет, происходящий от Бога, не светит им, потому что они унизили и презрели Бога, весьма мало ценя Его… а бредят несуществующим Богом выше Его, чтобы казаться, будто они нашли великого Бога, Которого никто не может признать имеющим общение с человеческим родом или управляющим земными делами» (Ириней Лионский. Третья книга против ересей).

Если греко-римское классическое христианство объявило себя следующей фазой иудаизма и тем самым его (иудаизм) признала, то зарядившийся Евангелием дуализм столкнул как Добро и Зло Новый и Ветхий Заветы. Таким образом, если сам зороастризм, по-видимому, остался в этом пункте относительно доброкачественным явлением, то его потомки от брака с христианством все как на подбор оказались поражены злокачественным антисемитизмом (ровное отношение исконного зороастризма к евреям, возможно, связано с тем, что он все же отмечен определенным монизмом: согласно некоторым взглядам, Агура-Мазда и Ангра-Майнью оба произошли от Зервана, Бога вечности).

Как бы то ни было, но инициированный христианством дуализм не только отбрасывает все монистские «предрассудки», не только ищет в этом мире источник абсолютного зла, но и неизбежно усматривает его в последовательном монизме и, соответственно, в авторе монизма – еврействе.

В этом пункте действительно отмечается какое-то роковое сцепление. Монизм, с одной стороны считающий, что добрые и злые качества исходно присущи всем людям, а с другой стороны, что зло – это всего лишь дефицит добра (подобно тому, как тьма – это дефицит света), честно возводит себя к иудаизму, к Торе. Но дуализм, исходящий из того, что в мире существует два лагеря: праведников и злодеев, с некоторых пор во главу злодеев начал ставить именно евреев. Нацистская вера в этом отношении не представляет собой исключения и вписывается в общий длинный ряд.

Вот что гласила одна из листовок, выпущенных штабом СС: «Как ночь восстает против дня, как свет и темнота являются вечными врагами, так величайшим врагом человека, стремящегося к мировому господству, является сам человек. Низший человек – это тварь, которая выглядит биологически точно такой же и наделена от природы руками, ногами и кое-каким мозгом, с глазами и ртом, и тем не менее является совершенно другим, наполненным страхом созданием, это только подобие человеческого существа, с почти человечьим лицом, но его дух и его разум находятся на более низкой ступени, чем даже у животных. Внутри этого существа царит хаос диких неконтролируемых страстей: слепое стремление к разрушению, наиболее примитивные половые инстинкты, самая неприкрытая мерзость. Ничего, кроме подлости! Никогда этот низкий человек не давал покоя, никогда не знал мира. Ради собственного сохранения он требует грязи, ада, но не солнца. И этот подпольный мир нашел своего вождя: вечного жида» [37, с. 162].

В этом отношении также очень показательно приведенное выше заявление Гитлера: «Столкнулись два мира – люди Бога и люди Сатаны! Еврей – античеловек. Создание другого бога. Сатана! Он, наверно, произошел от другого корня человеческой расы».

Связь нацизма с дуалистическими ересями признают некоторые специалисты. Так, Ж. М. Анжебер пишет: «Все основы высшей философии, дуализма и катарства растворились в национал-социализме» или «Самые загадочные стороны альбигойской ереси были переплавлены в алхимическом тигле гитлеризма» [38, с. 232].

Итак, согласно монистскому подходу, подходу экзистенциализма, в каждом явлении духа присутствует та или иная доля истины. Более того, даже в чистом отрицании есть свой смысл – смысл возможности утверждения. Жизнь немыслима без смерти, свет – без тьмы. Свобода не может реализоваться вне «среды» жесткой необходимости. Как говорит Тиллих в своей замечательной книге «Мужество быть»: «Бытие „объемлет“ и себя, и небытие. Бытие имеет небытие „внутри себя“, как нечто такое, что вечно присутствует и вечно преодолевается в процессе Божественной жизни» [4, с. 113].

Иудаизм, лежащий в истоке монистского мировоззрения, представляет эту ситуацию в каббалистическом учении «искр божественного света» и покрывающих их «скорлуп»; в учении о том, что даже в сатане следует усматривать божественного посланника.

И, наоборот, дуалист исходно разводит «бытие» и «небытие» как коренные несовместимые противоположности. Стремясь отделить «искру» от «скорлупы», свободу – от той «среды», в которой она реализуется, он лишается свободы, превращается в исчадье ада. Коммунисты и фашисты были в равной мере одержимы этой утопической идеей, они в равной мере делили мир на «лагери» добра и зла. Но коммунистическая идея ввиду ее апелляции к рационализму и гуманизму явственно недотягивала до заданной нацизмом планки. Только нацизм оказался последовательно дуалистическим учением.

Однако жесткая сопряженность нацистского дуализма с антисемитизмом поворачивает данную проблему в несколько неожиданном свете.

В самом деле: если Гитлер действительно сатанист, и даже наивеличайший из них, то в соответствии с христианскими представлениями его вполне уместно назвать антихристом. Ибо, когда придет антихрист, неужели он больше сделает, нежели Гитлер сделал? Неужели он сможет прорыть еще бóльшую пропасть между людьми, чем та, которую прорыл Гитлер между евреями и арийцами?

Но это значит, что среди религиозных общин не церковь (как это пытается представить Бреннан), а именно Израиль является неким духовным полюсом.

Действительно, христиане часто подчеркивают, что их царство не от мира сего, что мир их не принимает, что они гонимы, но при этом неистребимы, что врата ада не одолеют церкви Христовой. Однако по части гонений, по части инородности миру, по части всеобщей неприязни «Израиль духовный» явно уступает «Израилю по плоти». Церковь выглядит на фоне Израиля чем-то, что мир умеет приручить, с чем мир легко уживается, что мир легко принимает. Существуют представления об «арийском Христе», но нет и не может быть представлений об «арийском Израиле».

Немецкий католический теолог Иоганн Баптист Мец пишет: «Не правильнее ли было бы ожидать, что история христианства будет куда богаче столкновениями с властью – подобно мученической истории гонимого еврейского народа? В самом деле, разве не поразительно, что христианству явно недостает истории политического сопротивления, в то время как история его политического приспособленчества так богата! И ведь вот что в конце концов получается: мы, христиане, узнаем ту самую судьбу, которую Иисус заповедал своим последователям, не в реальной истории христианства, а в страдальческой летописи еврейского народа! Как теолог я не могу умолчать об этой загадке, которая тревожит меня именно в связи с Освенцимом» [39].

Как известно, христиане ждут второго пришествия Христа, но прежде они ждут антихриста. Но вот пришел в мир антихрист, и христиане не заметили того: пришел антихрист и, мутным взором обведя христиан, приступил к своей основной задаче – искоренению семени Авраамова, указывая тем самым на того, кому принадлежит истинное первородство.

В этой связи невозможно не заметить, что в конкретно религиозной области нацизм выглядит такой же противоположностью иудаизма, каким он является по отношению к экзистенциализму в сфере нравственно-философской.

Итак, если другим полюсом экзистенциализма является нацизм, а сам нацизм объявил главным своим врагом еврейство, то в свете поставленной выше задачи построения экзистенциально адекватной религиозной картины мира имеет прямой смысл коснуться представлений иудаизма.