Текст книги "«Великий Вавилон»"

– Прощайте, мистер Раксоль, – почтительно произнес он, кланяясь снова, еще ниже, чем прежде, – прощайте. Мне неприятно добиваться преимущества над вами таким низким способом, но, право, вы должны сознаться, что были весьма недальновидны. Вы умный человек, как я уже сказал, но до известной степени, за которой перевес уже на моей стороне. Еще раз прощайте! В конце концов, я вовсе не буду спать эту ночь, но, может быть, это все-таки лучше, чем сон в тюремной камере. Если вы будете шуметь, то, конечно, разбудите кого-нибудь, и вас немедленно выпустят из лифта. Но я советую вам спокойно подождать до утра, это будет более соответствовать вашему достоинству. В третий раз – прощайте!

С этими словами Рокко не спеша зашагал по коридору и скрылся из виду. Раксоль не возразил ни слова. Он был слишком взбешен на самого себя, чтобы говорить. Сжав кулаки, стиснув зубы, затаив дыхание, он молчал. Среди ночной тишины он слышал замирающий звук шагов Рокко по толстому ковру. Это был величайший удар в жизни Теодора Раксоля.

На следующее утро именитые гости «Великого Вавилона» узнали, что из-за какой-то случайности миллионер, владелец гостиницы, оказался запертым в лифте и всю ночь провел в таком положении. Утверждали также, что Рокко имел столкновение со своим новым патроном, вследствие чего немедленно оставил место. Одна герцогиня высказала мнение, что уход Рокко равнялся гибели гостиницы, на что супруг ее ответил советом не говорить глупостей. Что до самого Раксоля, то он послал за сыщиком, которому было поручено дело Диммока, и вкратце поведал ему обо всех эпизодах последней ночи. Этот рассказ был настоящей пыткой для человека с характером.

– Вот так удивительная история! – Сыщик Маршалл не смог скрыть улыбку. – Финал был весьма неудачен, но, во всяком случае, вы добыли несколько ценных фактов.

Раксоль молчал.

– У меня тоже есть в руках нить, – прибавил сыщик. – Когда пришел ваш посланный, я как раз намеревался сам повидаться с вами. Я бы попросил вас последовать за мной в одно местечко недалеко отсюда. Не пойти ли нам туда сейчас же?

– С удовольствием, – ответил Раксоль.

В это самое время вошедший мальчик подал ему телеграмму. Развернув ее, Раксоль прочел: «Пожалуйста, приезжай немедленно. Нелла. Отель «Веллингтон». Остенде». Раксоль взглянул на часы.

– Увы, не могу сопровождать вас, – заявил он сыщику. – Я должен ехать в Остенде.

– В Остенде?

– Да, и прямо сейчас.

– Но, мистер Раксоль, – запротестовал сыщик, – право же, у меня неотложное дело!

– И у меня также, – сказал Раксоль.

Десять минут спустя он уже был на пути к станции «Виктория».

Глава XV
Финал приключения на яхте

Вернемся теперь к Нелле Раксоль и принцу Ариберту Познанскому, которых мы оставили на палубе безымянной яхты. Первой заботой принца было обезвредить Жюля, иначе мистера Тома Джексона, связав его несколькими веревками. Хотя мистер Джексон и был оглушен до потери сознания и удар оставил рану за его ухом, никто не смог бы поручиться, что он вскоре не придет в себя и не сделается опасным. Итак, связав его предварительно по рукам и ногам, принц привязал его к перилам.

– Надеюсь, он не вздумает умереть, – сказала Нелла, – он что-то очень бледен.

– В нашем мире господа Джексоны не умирают до тех пор, пока их не повесят, – философски заметил принц Ариберт. – А кстати, удивительно, что никто не вмешался в нашу с ним расправу. Может быть, они слегка напуганы моим револьвером, то есть, я хочу сказать, вашим револьвером.

Оба взглянули на невозмутимого рулевого, направлявшего яхту все дальше в открытое море. Теперь они находились уже милях в двух от бельгийского берега.

Принц обратился к рулевому по-французски, требуя, чтобы он повернул обратно к остендской гавани, но тот не обратил ровно никакого внимания на приказание. Тогда для острастки принц поднял револьвер, и рулевой быстро заговорил на каком-то полуфранцузском-полуфламандском наречии. По его словам, он получил от Жюля строгое приказание ни в каком случае не вмешиваться, что бы ни произошло на палубе яхты, которую он в качестве капитана должен был отвести в один из английских портов – его названия он не мог открыть, ему приказано было идти на всех парах, несмотря ни на какие обстоятельства.

Рулевой, человек высокого роста, обладал, по-видимому, большой силой и решимостью. Принц не знал, что предпринять. Он задал еще несколько вопросов, но капитан хранил мрачное молчание. Напрасно принц объяснял, что мисс Элен Раксоль, дочь миллионера Раксоля, была увезена мистером Томом Джексоном против воли, напрасно он с угрожающим видом размахивал револьвером. Храбрый капитан только проронил, что это его нисколько не касается, он получил инструкции и должен их выполнить. Напоследок он саркастически попросил своих собеседников вспомнить, что он капитан яхты.

– Полагаю, стрелять в него не стоит, – сказал принц Нелле, – я, конечно, мог бы прострелить ему ногу, но…

– Да, это довольно рискованно, да и жалко беднягу капитана, так своеобразно понимающего чувство долга, – согласилась Нелла. – И, кроме того, так мы можем настроить против себя всю команду. Нет, надо придумать что-нибудь другое.

– Хотел бы я знать, куда же подевалась команда, – сказал принц.

Но тут мистер Джексон, лежавший связанным на палубе, начал приходить в себя. Он открыл глаза и растерянно осмотрелся. Наконец взгляд его упал на принца Ариберта, приблизившегося к нему с револьвером в руках.

– Ах, это вы? – едва слышно пробормотал он. – Зачем вы тут, на яхте? Кто это меня связал?

– Послушайте! – ответил принц. – Я не желаю вступать с вами ни в какие объяснения. Эта яхта должна сейчас же вернуться в Остенде, где вы и будете переданы властям.

– В самом деле? Как бы не так! – огрызнулся мистер Том Джексон, затем он по-французски обратился к рулевому: – Эй, Андре! Посадите эту парочку в лодку.

Положение было затруднительное. Помня лишь то, что он держит в руках револьвер Неллы, принц раздумывал, приступить ли ему со всей решительностью к этому последнему аргументу или принять положение со всем возможным при подобных обстоятельствах достоинством.

– Сядем в лодку, – решила Нелла, – через час мы достигнем берега.

Принц почувствовал, что она права. Хотя покинуть яхту таким образом было не слишком почетно, а кроме того, так они дадут возможность этому негодяю Тому Джексону улизнуть, но что же еще им оставалось делать? На яхте принц и Нелла составляли один лагерь и свою силу они знали, но сила противника была им неизвестна. В их руках находился связанный и пленный предводитель, но последний показал себя способным отдавать приказания, и если бы даже им удалось завязать ему рот, то это не принесло бы им значительной пользы, раз капитан продолжал упрямо держать курс в море. В довершение всего, нельзя было прибегнуть к выстрелам наудачу, и принц сознавал это: неизвестно, к чему это могло привести.

– Мы сядем в лодку, – поспешно заявил принц капитану.

На раздавшийся звонок на палубу выбежали матрос и мальчик-негр. Винт заработал медленнее, яхта остановилась. Шлюпка была спущена, и, когда принц с Неллой садились в нее, мистер Том Джексон, все еще связанный, проговорил:

– Прощайте, мы еще увидимся, можете быть уверены в этом!

Мгновение спустя молодые люди уже сидели в шлюпке и отчаливали. Винт яхты снова вспенил воду, и изящное судно поплыло прочь. На корме его появился человек – это был мистер Том Джексон, уже освобожденный своими подчиненными. Прижимая платок к уху, он со спокойной и загадочной улыбкой провожал взглядом двух покинутых, но все-таки торжествующих пассажиров шлюпки. Первый раз в своей жизни Жюль был разбит наголову, или, может быть, правильнее будет сказать, что он в первый раз был выбит из колеи. Люди, подобные Жюлю, не могут быть разбиты наголову. Особенно характерным в его удаче было то, что как раз теперь, когда он мог быть захвачен на месте важного преступления против общества, ему удалось легко совершить побег, не оставив за собой ни малейшего следа.

При свете утреннего солнца спокойное море отливало синевой. Шлюпка лениво колыхалась на волне, бежавшей от яхты. Дымка тумана рассеялась, и берег виднелся так ясно, что, казалось, Остенде было на расстоянии не более одного кабельтова. Белый купол громадного курзала рельефно вырисовывался на фоне бирюзового неба, дым пароходов, стоявших в гавани, можно было различить вполне отчетливо. За молом виднелась масса лодок с коричневыми парусами, возвращавшихся с ночной ловли. Пестрые купальные будочки на берегу легко можно было пересчитать. Все казалось таким нормальным, нельзя было и предположить, что здесь произошло нечто необычайное. Но все еще видневшаяся меньше чем в миле от них яхта свидетельствовала, что это необычайное действительно имело место быть. Эта яхта не была миражом, как и роковой силуэт человека на ее корме.

– Вероятно, Жюль был слишком поражен и слишком слаб, чтобы расспрашивать, каким образом я попал на его яхту, – проговорил принц, взявшись за весла.

– Ах, в самом деле, как же вы попали туда? – спросила Нелла, просияв. – Правда, и я почти забыла эту часть приключения.

– Я должен приступить с самого начала, а это займет порядочно времени, – ответил принц. – Не отложить ли нам лучше рассказ до берега?

– Я буду грести, а вы рассказывайте, я хочу все знать, – возразила Нелла.

Он счастливо ей улыбнулся, но отклонил предложение передать весла.

– Разве с вас не достаточно того, что я здесь?

– О, достаточно, но все-таки я хочу знать.

Сильным и ловким ударом весел принц направил шлюпку к берегу. Нелла сидела на корме.

– Руля-то нет, – заметил он, – вам придется делать мне указания. Держите на маяк. Прилив, кажется, быстро надвигается, это нам на руку… На берегу подумают, что мы просто возвращаемся с утренней прогулки по морю.

– И все же не будете ли вы так добры, принц, не расскажете ли мне, как случилось, что вы спасли мне жизнь?

– Спас вам жизнь, мисс Раксоль? Я вовсе не спас вам жизнь, я просто сшиб с ног человека.

– Вы спасли мне жизнь, – повторила Нелла. – Этот негодяй ни перед чем бы не остановился. Я видела это по его глазам.

– В таком случае вы храбрая девушка, вы совсем не боялись смерти!

Перестав грести, он остановил на ней взгляд, полный восхищения. Нелла сделала нетерпеливый жест.

– Я увидел вас случайно, ночью, в экипаже, – заговорил принц. – Дело в том, что у меня не хватило смелости явиться в Берлин с моей историей. Я остановился в Остенде с тем, чтобы на свой страх попытаться провести кое-какое расследование. Мне повезло, что я вас увидел. Со всей возможной быстротой я бросился за каретой и успел заметить вас, когда вы входили в тот ужасный дом. Я знал, что Жюль имеет отношение к этому дому, и догадался о том, что вы намеревались сделать. Я испугался за вас. К счастью, я уже ранее хорошо изучил этот дом и знал, что у него есть еще один вход, из узкого проулка. Я быстро направился туда, пробрался во двор с задней стороны и встал под окном той комнаты, где происходило ваше свидание с мисс Спенсер. Я слышал каждое слово вашего разговора. С вашей стороны было довольно храбрым предприятием последовать за мисс Спенсер из «Великого Вавилона» в Остенде. Итак, я не посмел силой ворваться в дом, боясь придать слишком неожиданный оборот делу и вовлечь нас обоих в еще большее затруднение. Я решил стоять на страже. Ах, мисс Раксоль, вы были просто великолепны с этой мисс Спенсер. Как я уже сказал, до меня долетало каждое ваше слово – окно было приоткрыто. Я чувствовал, что вы не нуждаетесь в моей помощи. А потом она коварно обманула вас, и револьвер вылетел в окно. Я подхватил его, решив, что он, пожалуй, еще пригодится. Наступило молчание. Сначала я и не догадался, что вы упали в обморок, и подумал, что вам удалось уйти. Когда же я узнал, в чем дело, вступаться было уже поздно. Кроме мисс Спенсер, там уже находилось еще два человека, и притом отчаянных…

– Кто же там был, кроме Жюля?

– Не знаю, было темно. Они повезли вас в гавань. Я снова последовал за вами и видел, как они пронесли вас на яхту. Прежде чем был поднят якорь, мне удалось незаметно пробраться в шлюпку. Я улегся на дне, и никто не заподозрил моего присутствия. Остальное, полагаю, вам известно.

– А яхта была совсем готова к отплытию?

– Да, капитан уже стоял на мостике, и пары были разведены.

– Значит, они ожидали меня? Но как же такое возможно?

– Они ожидали кого-то. Я не думаю, что там ждали именно вас.

– А другой человек также вошел на палубу?

– Он помог пронести вас по сходням, но потом вернулся к экипажу. Он правил каретой.

– И больше никто не видел случившегося?

– Набережная была пуста. Вспомните, что последний ночной пароход уже пришел.

Наступило короткое молчание, затем Нелла чуть слышно проговорила:

– Правда, этот мир полон чудес!..

И действительно, мир должен был казаться им полным чудес, хотя вряд ли в том смысле, в каком подразумевала это Нелла Раксоль. Они только что подверглись в высшей степени неприятному приключению, в числе прочих лишений они еще не завтракали. Они плыли по открытому морю в крошечной шлюпке, и ни тот, ни другой не знал, что принесет с собой грядущий день, молодой человек, кроме того, тревожился за своего царственного племянника. Однако ни с той, ни с другой стороны не возникало желания, чтобы это путешествие окончилось. Каждый, вероятно, втайне желал, чтобы оно длилось вечно, он – лениво гребя, она – направляя его движениями очаровательной головки. Чем объяснялось такое положение дела? Ну конечно, тем, что оба они дышали молодостью, здоровьем и отвагой юности, а еще тем, что они были вместе. Шлюпка действительно оказалась очень мала, между их лицами было совсем небольшое расстояние. Она в его глазах была окружена чарами красоты и несметного богатства, он в ее глазах сиял мужеством и блеском трона. Но все путешествия имеют свой конец – либо на берегу, либо в морской пучине, и вот шлюпка приплыла к каменному молу порта. Принц причалил лодку, и они сошли на берег. Было шесть часов утра, наступал чудный солнечный день. В такой ранний час на улицах было еще очень мало народу.

– Ну, а теперь что же дальше? – спросил принц. – Я должен отвести вас в какой-нибудь отель.

– Я в ваших руках, – прошептала Нелла с улыбкой, от которой кровь быстрее заструилась у принца в жилах.

Он только сейчас заметил, что девушка сильно утомлена и разбита, и это было совершенно неудивительно. В отеле «Веллингтон» принц заявил заспанному швейцару, что они с ранним поездом приехали из Брюгге и желают сию же минуту получить завтрак. Было еще чересчур рано, но обыкновенный английский соверен произвел бы и не такие чудеса во всякой бельгийской гостинице, и через некоторое время Нелла и принц на веранде отеля уже подкреплялись шоколадом, наскоро сваренным специально для них.

– Я никогда еще не пил такого вкусного шоколада! – воскликнул принц.

Это заявление было мало похоже на правду, так как отель «Веллингтон» вовсе не славился своим шоколадом. Тем не менее Нелла с энтузиазмом подхватила:

– И я также!

Тут наступила пауза, и Нелла, чувствуя, что проявила, пожалуй, слишком много восторга, добавила самым обыденным своим тоном:

– Я немедленно должна телеграфировать папе.

Вот почему по получении телеграммы Теодор Раксоль был вынужден расстаться с сыщиком Маршаллом.

Глава XVI
Дама в красной шляпе

– Нам необходимо немедленно решить одну вещь, принц, – заявил Теодор Раксоль.

Все трое – Раксоль, его дочь и принц Ариберт – сидели за обеденным столом в отдельном кабинете отеля «Веллингтон». Миллионер исправно прибыл с дневным пароходом и был встречен молодыми людьми на набережной. Они рано пообедали, и Раксоль выслушал подробный рассказ о приключениях Неллы и принца на море и на суше. Что же касалось его собственных приключений, то есть событий предшествовавшей ночи, то он о них очень мало распространялся, объяснив вскользь, почти без всяких подробностей, что тело Диммока нашлось.

– Что именно? – спросил принц в ответ на заявление Раксоля.

– Мы должны решить, известить ли нам полицию обо всем случившемся немедленно или действовать на свой страх и риск. В том, что нам следует сделать, не может быть никаких сомнений: из осторожности мы должны во всем признаться полиции и передать дело в ее руки…

– О, папа! – воскликнула Нелла, надувая губки. – Ты, конечно, не всерьез это говоришь. Ведь потеха только началась!

Раксоль многозначительно взглянул на дочь:

– Так ты считаешь прошлую ночь потешной?

– Да, теперь да, – сказала она.

– Ну а я не считаю, – изрек миллионер, по всей вероятности, вспоминая о своем собственном сидении в лифте.

– Разве вы не думаете, что мы могли бы сами попробовать расследовать это дело? – с присущей ему дипломатичностью промолвил принц, раскалывая грецкий орех. – А потом, если нам это решительно не удастся, у нас еще останется возможность посоветоваться с полицией.

– С чего же, по-вашему, нам следовало бы начать? – спросил Раксоль.

– Да вот, например, с дома, в который вчера ночью мисс Раксоль вошла столь бесстрашно. – Он воздал ей должное восторженным взглядом. – Нам с вами, мистер Раксоль, следовало бы в подробностях осмотреть это жилище.

– Сегодня?

– Конечно. Мы могли бы что-нибудь сделать.

– Мы можем сделать даже слишком много.

– Например?

– Мы можем ненароком пристрелить кого-нибудь или быть принятыми по ошибке за ночных воров. Если мы преступим закон, нам не послужит в оправдание то обстоятельство, что мы действовали с добрыми намерениями.

– Это правда, – сказал принц. – Тем не менее… – Он не договорил.

– Тем не менее вы не желаете посвящать в это дело полицию. Вам хочется оставить за собой привилегию распутать его. Вас разбирает охотничья лихорадка, не так ли? Примите совет более опытного человека, принц: идите спать – утро вечера мудренее. Я не готов совершать ночные вылазки две ночи подряд. Что же до тебя, Нелла, – сейчас же марш в постель! А мы с принцем еще поговорим немного за стаканом какой-нибудь бурды, какая найдется в этой дыре.

– Папа, ты совершенно несносен сегодня!

– Может быть, но я и вправду страшно зол на тебя за то, что ты отправилась сюда одна. Это было чудовищно, и если бы только я не был самым безрассудным из всех отцов… Ну, довольно! Спокойной ночи, уже девять часов. Я уверен, что принц извинит тебя.

Не будь Нелла действительно сильно утомлена, принцу Ариберту пришлось бы быть свидетелем добродушного, но упорного конфликта между миллионером и его бойким детищем. На этот раз Нелла удалилась на удивление послушно. Мужчины остались одни.

– А теперь, – сказал Раксоль, внезапно меняя тон, – я к вашим услугам. Я согласен предпринять ночное расследование, даже, говоря по правде, думаю, что откладывать это дело до утра никак нельзя. Но я хотел оградить Неллу от опасности, по меньшей мере до завтра. С ней довольно-таки трудно сладить, принц, и я должен предостеречь вас, – он усмехнулся, – что, если нам удастся что-нибудь сделать сегодня, мы получим завтра утром нагоняй от ее милости. Готовы ли подвергнуться этому риску?

– Готов. – Принц улыбнулся. – Но мисс Раксоль – девушка с замечательным характером.

– Да, – суховато отозвался Раксоль, – иногда я бы желал, чтобы у нее было его поменьше.

– Я питаю величайшее уважение к мисс Раксоль, – сказал принц, взглянув в глаза отцу девушки.

– Вы оказываете нам большую честь, принц. Однако перейдем к делу. Прав ли я, предполагая, что у вас есть причины не допускать вмешательство полиции в это дело, если это окажется возможным?

– Да, – сказал принц и нахмурился. – Я очень боюсь, что мой бедный племянник по собственной глупости попал в беду, оглашения которой он бы не желал.

– Так вы не верите, что он стал жертвой гнусной интриги?

– Нет, не верю.

– Могу ли я узнать почему?

– Мистер Раксоль, мы говорим с вами по секрету, не так ли? Несколько лет тому назад мой безрассудный племянник имел историю… историю с одной звездой Берлинского театра. Как мне кажется, дама эта могла бы быть настоящим образцом добродетелей, но когда в деле замешан владетельный принц, то уж никак не избежать скандала. Я думал, с этим делом покончено, особенно когда узнал, что предстоит объявление о помолвке моего племянника с принцессой Анной Экштейн-Шварцбургской. Но вчера я видел вышеупомянутую даму. Это совпадение – то есть ее присутствие здесь вкупе с исчезновением моего племянника – слишком знаменательно, чтобы с ним не считаться.

– Но в чем же эта теория касается убийства Реджинальда Диммока?

– Она его нисколько не касается. Мое мнение таково, что убийство бедного Диммока и исчезновение моего племянника совсем не связаны, если только эта берлинская актриса и впрямь не содействует убийцам. Об этом я как-то не думал.

– В таком случае что же вы предлагаете делать сегодня?

– Я предлагаю войти в дом, куда вчера ночью вошла мисс Раксоль, и поискать там какие-нибудь улики.

– Я согласен, – сказал Раксоль, – и буду от души рад помочь вам. Но позвольте мне заметить, принц, – и извините, что я говорю вам это напрямик, – что ваша догадка не верна. Я готов держать пари на сто тысяч долларов, что принц Евгений был похищен.

– Какие основания заставляют вас держаться такого мнения?

– Ах, это длинная история, – сказал Раксоль. – Позвольте мне начать с вопроса: известно ли вам, что ваш племянник, принц Евгений, имеет миллион долга?

– Миллион долга! – вскрикнул принц Ариберт в удивлении. – Это невозможно!

– Однако это так, – спокойно заметил Раксоль и рассказал все, что сам узнал от Симпсона Леви. – Что вы на это скажете? – в заключение спросил он.

– Только то, что Евгений погиб, даже если он и жив еще.

– Вовсе нет! – весело возразил Раксоль. – Вовсе нет. Это мы еще посмотрим. Теперь же мне необходимо узнать от вас следующее: не добивался ли кто-нибудь ранее руки принцессы Анны?

– Да. В прошлом году король Боснийский просил ее руки, но был отвергнут.

– Почему?

– Потому что мой племянник был для нее более подходящей партией.

– А не потому, что личные качества его величества короля Боснии оставляли желать лучшего?

– Нет. К несчастью, в нынешнее время вопрос о личных качествах не принимается в расчет, когда речь идет о браках царствующих особ.

– Значит, если бы почему-либо брак принцессы Анны с вашим племянником расстроился, то у Боснийского короля появились бы большие шансы?

– Несомненно. С политической точки зрения его кандидатура была бы вполне удовлетворительна.

– Благодарю вас, – сказал Раксоль. – Я могу поставить сотню тысяч долларов на то, что кто-нибудь в Боснии – не обвиняю самого короля – является вдохновителем всего этого дела. Способы балканской политики всегда имели полувосточный характер. Ну, пойдемте.

– Куда?

– К тому дому, где начались приключения Неллы.

– Но ведь еще слишком рано.

– Это правда, и, кроме того, нам необходимо запастись кое-какими вещами, например, фонарем с темным стеклом. Я думаю, мне следует сейчас же пойти и раздобывать его.

– И револьвер, – посоветовал принц Ариберт.

– Разве дело дойдет до револьверов?

Миллионер усмехнулся.

– Может дойти.

– Ну так вот он, мой друг, – сказал Раксоль, вынимая револьвер из кармана. – А ваш?

– У меня револьвер вашей дочери.

– Ах, черт возьми! – пробормотал Раксоль едва слышно.

Была половина десятого. Они решили, что начинать операцию раньше полуночи было бы недальновидно. Оставалось еще три часа.

– Пойдемте понаблюдаем за игрой, – предложил Раксоль. – Так мы можем, пожалуй, встретить берлинскую даму.

Это предложение сначала было сделано несерьезно, но ничего лучшего не оставалось, и они решили провести оставшиеся до полуночи часы в пышных салонах курзала, где во время сезона выигрывается и проигрывается столько же денег, что и в Монте-Карло. Было десять, когда они входили в игорные залы. Публики было много, в том числе лица, слава которых гремела на всю Европу. В этой разношерстной компании все были равны. Электрический свет холодно и равнодушно светил на правого и неправого, на мошенника и на обманутого, на европейца и азиата. По обыкновению, женщины занимали лучшие места за столами. Зрелище это было достаточно привычно для принца Ариберта, который часто наблюдал игру в Монако, но Теодор Раксоль никогда еще не входил ни в один европейский игорный зал; он имел лишь смутное представление о правилах игры и сразу заинтересовался. Некоторое время они наблюдали игру за ближайшим к ним столом. Раксоль не открывал рта. С глазами, прикованными к столу, навострив уши, он брал свой первый урок в рулетку. Он видел, как молодой человек, почти еще мальчик, выиграл пятнадцать тысяч франков, которые тут же самым наглым образом украла у него нарумяненная молодая женщина; видел, как два пожилых игрока поставили и, проиграв, тихо побрели вон из залы, – на его глазах банк выиграл пятьдесят тысяч франков в один тур.

– Это довольно-таки забавно, – сказал Раксоль наконец. – Но ставки слишком малы, чтобы сделать игру действительно увлекательной. Попробую и я свое счастье, так только, в виде опыта. Мне суждено выиграть.

– Почему?

– Потому что я всегда выигрываю в азартных играх, – ответил Раксоль с веселой доверчивостью. – Такова уж моя судьба. И кроме того, вспомните, что сегодня я новичок, а новичкам всегда везет.

Спустя десять минут крупье этого стола вынужден был прервать операции и дождаться, пока пришлют еще денег.

– Что я говорил вам! – воскликнул Раксоль, направляясь к другому столу в глубине комнаты, преследуемый сотнями любопытных взглядов.

Какая-то старая женщина, чей пестрый наряд придавал ей моложавый вид, попросила его по-французски поставить для нее пять франков и протянула ему деньги. Он взял их и вернул ей стофранковый билет. Она схватила шуршащую бумажку и с лихорадочной поспешностью вернулась к своему столу.

За вторым столом царило порядочное возбуждение. В первом ряду игроков находилась женщина в черном вечернем туалете с глубоким вырезом и в эффектной красной шляпе. На вид ей было лет двадцать восемь, у нее были темные глаза, полные губы и типичный, несомненно еврейский нос. Она казалась красивой, но красота ее была того отталкивающего, рокового характера, которую часто называют красотой Юноны. Эта женщина была центром внимания. Вокруг шептали, что она выиграла сто шестьдесят тысяч франков за этот день.

– Вы были правы, – шепнул принц Ариберт Теодору Раксолю, – это берлинская дама.

– Черт возьми! А она вас видела? Узнает ли она вас?

– Да, она, вероятно, узнала бы меня, но еще не посмотрела в мою сторону.

– В таком случае встаньте позади нее, а я постараюсь немного ее развлечь.

Раксолю удалось занять стул прямо напротив дамы в красной шляпе. Слава о его успехах за первым столом пришла следом за ним, и на него уже смотрели как на серьезного и грозного игрока. В первый же тур дама поставила тысячу франков на двойное zero, Раксоль поставил сотню на номер девятнадцать и тысячу на impair. Девятнадцатый номер взял, Раксоль получил четыре тысячи четыреста франков. Девять раз подряд американец ставил на номер девятнадцать и на нечетные номера, а дама все девять раз ставила на двойное «zero». Все девять раз Раксоль выигрывал, а дама проигрывала. Другие игроки, заметив, что дело обратилось в дуэль, большей частью прекратили игру и наблюдали за соперниками.

Принц Ариберт не оставлял занятого им места позади красной шляпы. Игра продолжалась. Время от времени Раксоль проигрывал понемногу, но девяносто девять процентов удачи было на его стороне. Как заметил один из зрителей, англичанин: «Он не мог сыграть неудачно». Когда пробила полночь, у дамы в красной шляпе оставалась всего лишь тысяча франков. Затем на полчаса ей опять повезло, но уже к часу ночи все ее средства были истощены. Из ста шестидесяти тысяч франков, которые она, по слухам, выиграла прежде за этот вечер, в руках у Раксоля оказалось около девяноста тысяч, остальное взял банк. Это было гибелью для Юноны в красной шляпе. Она вскочила, топнула ногой и поспешно вышла из залы. Раксоль и принц последовали за ней на некотором расстоянии.

– Хорошо бы узнать, куда она держит путь, – сказал Раксоль.

Выйдя на воздух, при ослепительном свете громадных электрических фонарей и под шум прибоя, который плещет у самого подножия курзала, Юнона в красной шляпе остановила экипаж и быстро поехала прочь. Раксоль и принц, взяв открытую коляску, пустились следом за ней. Но, не проехав и полмили, принц вдруг попросил Раксоля выйти из экипажа и, расплатившись с извозчиком, отпустил его.

– Теперь я знаю наверняка, куда она направляется, – пояснил он, – и нам лучше пойти за ней пешком.

– Вы думаете, что она едет на место вчерашних происшествий? – спросил Раксоль.

– Именно. Мы, как говорится, убьем двух зайцев разом.

Догадка принца Ариберта оказалась правильной. Карета дамы остановилась перед фасадом дома, где накануне произошло свидание Неллы Раксоль с мисс Спенсер, и дама исчезла в дверях здания как раз в тот момент, когда ее преследователи показались в конце улицы. Вместо того чтобы идти по этой улице, принц повел Раксоля в проулок, выходивший к заднему фасаду домов, и по дороге считал дома. Несколько минут спустя, никем не замеченные, они перелезли через стену и с бесконечными предосторожностями пробрались в длинное, узкое пространство, похожее на сад, но вымощенное, и приютились под окном. Окно было завешено гардиной, но оставалось полуотворенным.

– Слушайте, – шепотом произнес принц, – они разговаривают.

– Кто?

– Берлинская дама и мисс Спенсер. Мне кажется, что это ее голос.

Раксоль слегка толкнул оконную раму – окно отворилось шире, и миллионер приблизился к нему насколько возможно ближе.

– Встаньте на мое место, – шепнул он принцу. – Они говорят по-немецки – вы поймете лучше, чем я.

Они молча поменялись местами, и принц начал внимательно вслушиваться.

– Значит, вы отказываете? – раздался голос посетительницы.

Мисс Спенсер не отвечала.

– В таком случае я расскажу всю эту историю, – продолжала дама довольно сердито. – Я сделала что обещала. Я заманила его сюда, и вы благополучно засадили его, беднягу, в ваш гадкий погреб, а теперь не хотите дать мне жалкую тысячу франков!

– Вы уже получили свою плату.

Эти слова мисс Спенсер холодно и спокойно прозвучали в ночной тишине.

– Мне нужна еще тысяча.

– У меня нет этих денег.

– Ну, так мы посмотрим!..

Принц Ариберт услышал шелест юбок, затем хлопнула дверь, и свет в окне исчез. Принц широко распахнул окно: в темной комнате, по-видимому, было пусто.

– Теперь давайте сюда ваш фонарь, – быстро проговорил он, обращаясь к Теодору Раксолю, после того как перевел ему разговор двух женщин.

Раксоль вытащил фонарь из кармана своего просторного пальто и зажег его.