Текст книги "День, когда мы встретились"

Он протянул ей злополучные куртку и сумочку.

– Вы забрали мои вещи! – обрадовалась она, на минуту забыв о напускной суровости. – Спасибо!

– Наш фотограф, похоже, не из общительных. Он не хотел их отдавать. Сказал, что ты убежала с его ожерельем.

Николь машинально дотронулась до шеи:

– Черт побери! В самом деле.

– Не беспокойся. Вышлешь потом по почте.

– Нет, я лучше вернусь и положу его в почтовый ящик.

– Забудь об этом, Николь! Поехали! – Они были на середине улицы.

– Я мигом!

Не успел Конор опомниться, как она уже бежала через дорогу. Но на середине пути каблук ее подвернулся, и Николь упала на одно колено.

– Нога! – вскрикнула она и поднялась, потирая ушибленное место.

И тут по глазам Конора ударили две фары. Ему потребовалось всего лишь мгновение, чтобы понять, что машина едет на слишком большой скорости, чтобы успеть затормозить.

– Николь! – крикнул он. – Беги!

Но Николь не двигалась. Она словно приклеилась к месту, глядя на Конора глазами, огромными от ужаса.

На этот раз сознание Конора сработало мгновенно. Словно собрав воедино все свои силы, он ринулся к Николь. Он слышал отчаянные сигналы водителя, душераздирающий скрежет тормозов… Конор ничего не видел из-за слепящего света фар, но в последний момент все-таки сумел схватить Николь и отбросить ее как можно дальше.

Затем страшный удар в правый бок, и все вокруг погрузилось во тьму…

Глава 21

– Не беспокойся, – сказала Рита, как только Мэгги появилась на пороге. – С ней все в порядке.

Мэгги почувствовала, как у нее екнуло сердце.

– С кем все в порядке? О чем ты? – осторожно спросила она.

– С Николь. Мы нашли ее, и твой друг поехал за ней.

– Ради Бога, помедленнее! – Мэгги бросила свой пиджак на стул. – Ничего не понимаю! Где вы нашли Николь?

В дверях показалась Элли, как всегда, в деловом костюме и в строгих очках.

– Николь и Мисси не пошли в школу, а поехали в Манхэттен, – объяснила она.

– Господи! – Мэгги опустилась прямо на пиджак, лежавший на стуле. – Я должна была это предвидеть. – Она подняла голову и посмотрела на сестру: – Сниматься для какого-нибудь модельного агентства?

– Что же еще? – пожала плечами Элли. – Как я поняла, у нее была назначена встреча с каким-то фотографом.

Из сбивчивых рассказов Элли и матери Мэгги наконец поняла, что Николь поехала в какую-то фотостудию в Форт-Ли.

– А где Мисси? – спросила она.

– Она не поехала с ней. Вернулась домой. Николь заставила ее поклясться, что она будет молчать, но в конце концов Мисси призналась.

– А кто поехал за Николь? Клер?

– Твой Конор, – сказала Рита. – Хотя, казалось, он вовсе не беспокоился.

– Будь справедлива, мама! – вступилась Элли. – Он все-таки нам здорово помог.

– Чем же? Позвонил каким-то своим приятелям, да и тем не дозвонился.

– Ты должна быть благодарна ему хотя бы за то, – сказала Мэгги матери, – что он вызвался помочь. Где Клер? Где дядя Джек и тетя Тина? Что-то я не вижу, чтобы они хоть чем-нибудь помогли.

– Не надо было вообще вмешивать его в это, – настаивала Рита. – Это наше семейное дело. Он не член семьи.

«Он член семьи, – думала Мэгги. – В ближайшее же время он станет членом семьи в самом прямом смысле…»

Эта мысль была так проста, что Мэгги удивилась, как она до сих пор не приходила ей в голову.

– Чему ты улыбаешься? – спросила Рита.

– Моя дочь нашлась и едет домой. – Мэгги сияла. – Разве это не повод, чтобы улыбаться?

– Я надеюсь, – нахмурилась Рита, – ты проучишь ее как следует за такие фокусы?

– Мама, Николь моя дочь. Я сама разберусь, наказывать ее или нет.

Мэгги выпила две чашки кофе и, казалось, успокоилась.

– Когда Конор звонил из Форт-Ли? – спросила она.

– Около половины седьмого, – ответила Рита. – А сейчас сколько?

Мэгги взглянула на часы:

– Начало десятого.

Рита и Элли многозначительно переглянулись.

– Я уверена, ничего страшного, – сказала Мэгги. – Возможно, они просто попали в пробку.

Однако к десяти часам Мэгги уже ходила взад и вперед по комнате, словно зверь по клетке. Она несколько раз звонила Конору на сотовый, но тот не отвечал. Молчал и его домашний телефон. Мэгги уже успела погулять с собаками и уложить Чарли спать. Она пыталась прибраться в шкафу, чтобы хоть чем-то занять себя, но все валилось у нее из рук.

Наконец раздался звонок в дверь. Мэгги, побросав все, кинулась открывать.

– Наконец-то! Почему так долго?..

– Миссис О'Брайен? – услышала она незнакомый мужской голос.

На крыльце стояли двое полицейских. У Мэгги подкосились ноги. Тот полицейский, что помоложе, поддержал ее.

– Да, – прошептала она. – Что-то случилось?

– Произошла авария, миссис О'Брайен.

Они еще что-то говорили, но слова их с трудом доходили до Мэгги.

«Авария… сбила машина… без сознания… Николь и Конор… Господи, только не это!»

Словно в бреду, она услышала за своей спиной плач Элли и матери. Она повернулась к ним.

– Прекратите! – резко скомандовала она. – Вы разбудите Чарли!

Полицейские терпеливо ждали, пока Мэгги одевалась, брала сумочку и ключи от машины.

– Я поеду с тобой! – заявила Рита. Элли тоже подхватила свою сумочку.

– Кто-то должен остаться с Чарли, – сказала Мэгги.

– Я останусь, – согласилась Элли.

Дороги были чисты. Видимость почти не ограничена. Ни дождя, ни тумана.

– Что же случилось? – словно в бреду, повторяла Мэгги, следуя за полицейской машиной на север, в Форт-Ли.

Рита, сидевшая рядом, дотронулась до ее руки. Этот простой жест так растрогал Мэгги, что она чуть не заплакала. Но Мэгги не стала давать волю слезам. Она побережет эмоции до того времени, когда все это окончится и будет казаться не более чем кошмарным сном.

Рита, казалось, понимала, что дочери сейчас не до разговоров, и терпеливо молчала всю дорогу.

Когда они наконец приехали в больницу, была уже почти полночь. Полицейские проводили Мэгги в приемный покой, где она сразу же была окружена толпой врачей и медсестер, обрушивших на нее информацию в таком количестве, что Мэгги едва успевала ее переварить.

– Ваша дочь упала и ударилась головой, – сказала ей молодая женщина-врач.

Мэгги пыталась записать услышанное на клочке бумаги, но мозг ее с трудом мог соображать, а руки тряслись так, что едва удерживали ручку.

– Простите, еще раз, пожалуйста, – попросила она.

– Ваша дочь упала и ударилась головой. Она была без сознания, когда поступила к нам. Серьезных повреждений, кажется, нет, но с точностью это можно будет утверждать лишь после того, как будут проведены все обследования. Придется подержать ее здесь несколько дней.

Кроме сотрясения мозга, у Николь был еще вывих плеча, рваная рана на правом колене и несколько ссадин.

– Ей очень больно, – объяснила врач, – но мы не можем дать ей никаких лекарств, пока не выясним степень повреждения головы.

– Понимаю, – кивала Мэгги, хотя на самом деле ничего не понимала. Где-то здесь, за этими дверьми, была ее девочка, ей было больно, но они ничего не могли сделать. От этого Мэгги хотелось разнести эту чертову больницу до основания.

Врач повернулась было, чтобы уйти, но Мэгги остановила ее.

– Простите, – произнесла она. – С моей дочерью был Конор Райли. Что с ним?

– Вы член его семьи?

– Нет. Близкий друг. Ради Бога, что с ним?

– Простите, но мы даем информацию только членам семьи. – Она изобразила профессиональную улыбку. – Вы сможете увидеть вашу дочь, как только она вернется после рентгена.

Мэгги пошла звонить Элли и Клер и столкнулась с родителями Конора.

– Здравствуйте, миссис О'Брайен, – обратилась к ней миссис Райли. – Что с вашей дочерью?

– Ей сейчас делают рентген. Кажется, жизни ничто не угрожает. – Она перевела дыхание, пытаясь успокоиться. – Что с Конором?

Лицо миссис Райли перекосилось, и она отвернулась. Муж прижал ее к себе, обняв за плечи.

– Плохо, – сказал он. – Сотрясение мозга. Разрыв селезенки. Правая нога переломана в нескольких местах.

– Где он? – Мэгги прошептала эти слова чуть слышно, хотя ей хотелось выкрикнуть их изо всех сил.

– В хирургическом отделении, – ответила ей миссис Райли. – Как это все могло произойти?

– Я ничего не знаю, – сказала Мэгги. – Они были в машине?

– Нет, – покачала головой мать Конора. – Переходили улицу. Переходили улицу, можете себе представить?

Мэгги не могла. Она вообще не могла себе ничего представить. В ее сознании не осталось ничего, кроме ужаса.

Она рассказала родителям Конора то немногое, что знала, – что Николь поехала в какую-то фотостудию в Форт-Ли, что Конор поехал за ней. Ей казалось, что миссис Райли накинется на нее, во всем будет обвинять или Николь, или ее, Мэгги, – мол, надо повнимательнее следить за дочерью…

Но миссис Райли была сейчас озабочена одним – где-то там, в хирургическом отделении, был ее сын; для миссис Райли он был тем же, чем для Мэгги была Николь… Взгляды Мэгги и миссис Райли встретились, и этот момент был началом пути к пониманию между ними, хотя путь, судя по всему, предстоял еще долгий.

Двери распахнулись, и комната в одно мгновение наполнилась целой толпой членов семейства Райли. Мэгги отошла в сторону. Она здесь была чужой. Как бы ни были сильны чувства, связывавшие ее с Конором, в данный момент принималось в расчет лишь кровное родство. К Мэгги подошла Рита.

– Я только что говорила с врачом, – сообщила она. – С Николь все будет хорошо.

– Я знаю, – выдавила из себя Мэгги. – Я молюсь за Конора…

Рита обняла ее за плечи. Мэгги проглотила слезы.

Члены семейства Райли заняли один конец комнаты, Мэгги с матерью – другой. И те и другие предпочитали держаться особняком. Разве что Мэтт несколько раз подходил к Мэгги, чтобы узнать, что с Николь.

Наконец, уже в третьем часу утра, к Мэгги подошла медсестра:

– Ваша дочь в хирургическом отделении. Вы можете ее навестить.

Хирургическое отделение располагалось на втором этаже. Мэгги последовала за медсестрой. Они шли бесконечными коридорами, мимо бесконечных дверей. Мэгги не замечала ничего вокруг, пока наконец не очутилась в палате Николь.

– Вы можете пообщаться не больше пятнадцати минут, – предупредила медсестра и вышла.

На Николь страшно было смотреть. Правый висок обрит, под глазом – чернота, отовсюду торчат какие-то трубки, провода… Тем не менее Мэгги она все равно казалась самой красивой девочкой на свете.

Мэгги наклонилась поцеловать дочь.

– Мама?

Сердце Мэгги дрогнуло. Не часто дочь называла ее мамой. Как чудесно звучит это слово!

– Как дела, родная? – спросила Мэгги.

– Конор… – Голос Николь звучал чуть слышно. – Что с ним?

– С ним все в порядке, родная. Он тоже здесь, в больнице, но ничего серьезного.

«Господи, прости мне эту ложь!»

– Прости меня, мама. Это я во всем виновата…

– Тс-с! – Мэгги поправила прядь волос, упавшую на лоб дочери. – Об этом потом. Сейчас я хочу лишь одного – чтобы ты скорее поправилась.

– Он спас меня… – прошептала Николь. Мэгги наклонилась ближе:

– Что, дорогая?

– К-Конор… с-спас меня… оттолкнул с пути… – Она продолжала еще что-то говорить, но едва слышно. Мэгги с трудом пыталась связать ее сбивчивые слова воедино.

– Вы переходили улицу, – переспросила она, – и тут вдруг машина?

Глаза Николь закрылись на секунду и снова открылись.

– У меня подвернулся каблук… а тут машина… – Слезы текли по ее осунувшимся щекам. – Он бросился ко мне на помощь… Я услышала машину, только когда… – Голос Николь сорвался. Мэгги погладила дочь по щеке.

«Он спас твою жизнь», – подумала она. Только сейчас Мэгги почувствовала, как, в сущности, похожа на нее ее дочь. Ни та ни другая не любили сдаваться, показывать миру свои слабые стороны. Мэгги, возможно, никогда бы не осознала этого, если бы не это несчастье.

«Ты спас ее, – думала она о Коноре. – Ты рисковал жизнью ради моей девочки…»

Большего доказательства любви не могло быть. Теперь связь между ней и Конором была нерушимой. Еще далеко не все позади, но в конце концов все будет хорошо. Если только есть Бог, если только есть хоть какой-то смысл в жизни, все должно окончиться хорошо.

Дверь палаты приоткрылась, и на пороге возникла медсестра:

– Простите, миссис О'Брайен. Ей сейчас нужен покой.

– Отдыхай, родная. – Мэгги нагнулась и поцеловала дочь. – Люблю тебя, Николь.

– И я люблю тебя, мама.

Мэгги пожалела о том, что нельзя завернуть эти слова во что-нибудь и унести с собой.

В приемном покое ее ждали Клер, Элли и очень сонный Чарли. Клер встала и подошла к ней.

– Прости меня, Мэгги… – Голос ее срывался. – Это я во всем виновата.

Мэгги обняла сестру:

– Ты ни в чем не виновата. Я должна была предвидеть, что она это сделает.

– Ты была права, – продолжала Клер. – Я только делала вид, что забочусь о Николь, а на самом деле преследовала свои интересы.

– Это ты меня прости. Я ревновала Николь к тебе. Я всегда завидовала тебе. Если бы я могла стать кем-то другим, я стала бы тобой.

– Мы обе виноваты. – Красивое лицо Клер покраснело. Раньше Мэгги никогда не приходилось видеть сестру смущенной, и это тронуло ее.

– Забудь об этом, – улыбнулась Мэгги.

Клер улыбнулась в ответ. До полного примирения между сестрами было еще далеко, но это был первый шаг, и он многого стоил.

– Какие новости? – Рядом с ними очутился Мэтт. – Надеюсь, хорошие?

Мэгги представила Мэтта и Клер друг другу.

– Николь держится молодцом, – сказала она ему. – Что с Конором?

«Ты можешь не любить меня, но я люблю его».

– Сейчас как раз идет операция. Хирург выйдет к нам, как только закончит. Мы надеемся на лучшее.

Мэгги кивнула. Она понимала, что для родителей Конора она была чужой. Но их сын сейчас лежал на операционном столе потому, что рисковал жизнью ради ее дочери, и они должны были знать, что вырастили героя.

– Можно поговорить с вашей мамой? – спросила она у Мэтта.

– Почему же нельзя? – Мэтт пожал плечами. Мэгги подошла к миссис Райли:

– Простите, миссис Райли. Можно с вами поговорить? Та встала, отставив недопитую чашку кофе.

– Как ваша дочь? – спросила она, когда они отошли в сторону. – Ваша мама сказала, что вы у нее были.

– Результаты теста еще не готовы, но, кажется, ничего страшного.

– Слава Богу, – перекрестилась миссис Райли.

– Слава Богу, – согласилась Мэгги. – И спасибо Конору.

– Конору? – нахмурилась та. – При чем тут Конор?

– Он спас ее. – Мэгги рассказала миссис Райли всю историю, которую услышала от Николь. – Если бы не он, – добавила она, – я могла бы потерять дочь.

Глаза миссис Райли наполнились слезами. Она пыталась что-то сказать, но не смогла.

– Он настоящий герой, – сказала Мэгги. Миссис Райли кивнула. Обе знали, что это значит. Когда пришла пора действовать, он действовал, не думая о себе.

– Спасибо. – Миссис Райли дотронулась до руки Мэгги, а затем вернулась к своей семье поделиться новостью.

Мэгги ничего не оставалось, как вернуться к своим.

Мэтт стоял рядом с Чарли, обсуждая какой-то футбольный матч. Глаза Чарли возбужденно горели. Мэгги успела заметить, что Мэтт относится к мальчику с уважением, но без того панибратства, которого терпеть не могут дети.

«А он в общем-то не такой уж плохой парень, этот Мэтт», – подумала она.

Рита взяла Мэгги под руку.

– Не суди его мать слишком строго, – попросила она. – Ей сейчас нелегко. Вспомни, как ты себя чувствовала, пока не убедилась, что с Николь все в порядке.

– Все нормально, мама. Она относится ко мне так же, как ты к Конору. Чего еще можно ожидать?

Рита недовольно поморщилась:

– Я по крайней мере хотя бы для приличия не подаю виду.

– Ой ли? По-моему, у тебя все на лице написано! Равно как и у Элли с Клер.

– Я не хочу, чтобы ты повторяла мои ошибки. Мне хотелось бы, чтобы ты нашла человека, для которого твое счастье было бы дороже его собственного, который бы жизнь готов был отдать за тебя…

– Мне кажется, я его нашла, – сказала Мэгги.

– Мэгги! – Голос доносился до нее словно из другой галактики. – Мэгги, проснитесь, пожалуйста!

Мэгги медленно очнулась. Краски… Запахи… Звуки… Первым воспоминанием было то, что где-то там, в палате, лежит ее девочка. Вторым – то, что в соседней палате Конор.

Перед ней стоял Мэтт Райли.

– Он пришел в себя и хочет видеть вас. Они, – он кивнул в сторону своих родственников, – взбешены, но он сказал, что хочет видеть вас, и только вас.

Мэгги поднялась и провела рукой по волосам. Она вспомнила, что не взяла с собой расчески.

Родственники Конора весьма недовольно посмотрели ей вслед, когда она прошла мимо них, но Мэгги было мало дела до этого. Он жив. Он в сознании. Он хочет видеть ее. А уж как она хочет видеть его – одному Богу известно! Как хотелось ей посмотреть на него, подержать за руку, излить на него всю свою любовь и благодарность, словно живительный бальзам…

Теперь Мэгги уже хорошо знала дорогу. Она уже дважды навещала Николь после первого визита, а Конор был всего лишь в соседней палате. Как все-таки странно порой сводит людей судьба!

Его глаза открылись при звуке ее шагов. Сердце Мэгги забилось, словно она видела его в первый раз.

– Что с Николь? – Голос Конора был едва слышным, но в нем ощущалась жизнь.

Мэгги присела рядом с кроватью Конора и дотронулась до его руки.

– Она в соседней палате. Пострадала довольно сильно, но ни жизни, ни здоровью ничто не угрожает.

Глаза Конора на мгновение закрылись, но Мэгги успела заметить стоявшие в них слезы.

– Она хорошая девочка, Мэгги.

– Я знаю, – прошептала она. – Спасибо, Конор. Ты спас ей жизнь.

Конор сжал ее руку. Она сжала его руку в ответ. Они были близки не один раз, знали, казалось, каждую родинку на теле друг друга, но никогда их прикосновение не значило так много.

Мэгги хотелось сказать ему многое, очень многое. Но очевидно, начинало действовать лекарство, так как Конор снова начал погружаться в дремоту.

– Я думаю, – сказала Мэгги, – надо все-таки дать твоей маме возможность увидеть тебя. Я еще вернусь. Позвать ее?

Конор улыбнулся в ответ и едва заметно кивнул.

Решив заглянуть на обратном пути еще раз к Николь, Мэгги с удивлением обнаружила, что миссис Райли стоит у ее кровати.

– Он очень слаб, – сказала Мэгги миссис Райли, – но он хотел бы видеть вас.

Миссис Райли кивнула. Мэгги заметила боль, стоявшую в ее глазах.

– Она выглядит совсем ребенком, – произнесла миссис Райли, глядя на спящую Николь.

– Она и есть ребенок, – вздохнула Мэгги. – Просто я иногда об этом забываю.

– Понимаю, – улыбнулась миссис Райли. – Я сама в свое время не одну ночь проплакала в подушку, проклиная тот день, когда решила завести семью.

– Знакомая картина, – поддержала ее Мэгги. – Мне самой иной раз хотелось бросить все к черту и уйти в монастырь.

– Ну, у меня до такого все-таки не доходило. Ничего страшного, уверяю вас, это все возрастное.

– Все так говорят, но, если честно, верится с трудом.

– Может быть, – предложила миссис Райли, – вы хотите пойти домой поспать? Я подежурю.

– Спасибо. – Мэгги была тронута ее любезностью. – Честно говоря, я собиралась предложить вам то же самое.

Ни та ни другая не двигались с места.

– Вы не уходите? – спросила миссис Райли.

– Ни за что! Вы тоже?

– Спрашиваете! Да меня силком отсюда не вытянешь! – Они посмотрели друг на друга и тихо рассмеялись. В этот момент они не были врагами. Сейчас они были просто матерями, радовавшимися тому, что с их детьми все будет хорошо.

Глава 22

– Посмотри на них! – сказала Мэгги дочери через три дня после происшествия, появившись на пороге палаты Конора, – Глазам не верю! Они играют в карты!

– Что играют – неудивительно! – фыркнула Николь. – Удивительно, что Чарли, похоже, выигрывает!

Николь была в своем любимом свитере и в леггинсах в обтяжку, не скрывавших перевязку на правом колене. Волосы ее были собраны в хвостик, и впервые за долгое время она выглядела пятнадцатилетней девочкой, которой предстоит еще многое узнать о жизни.

Николь снова начинала поддевать своего брата. Как ни странно, Мэгги была даже рада этому. Значит, дочь возвращается в свое нормальное состояние.

– Конор умеет ладить с детьми, – сказала Мэгги.

– Да, – признала Николь. – Умеет.

– Высокая оценка! – подняла бровь Мэгги.

Николь, смутившись, опустила голову, но было поздно – Мэгги заметила взгляд дочери, и этот взгляд согревал ее сердце. Небольшой, но прогресс.

Мэгги понимала, что Николь все-таки сложно будет привыкать к Конору. Девочка скучала по отцу гораздо больше, чем сама признавалась в этом. Может быть, пора пересмотреть решение, которое они с Чарлзом приняли, когда развелись? Если она не хочет окончательно стать чужой для Николь, она должна научиться кое в чем уступать дочери…

– Чарли, ты не забыл, что сегодня ты идешь в гости к тете Элли? – напомнила Мэгги, ввозя инвалидную коляску с Николь в палату. – Собирайся, она не любит, когда опаздывают!

Конор поднял глаза и улыбнулся Мэгги. Но это была не та улыбка, которой она ждала, не та улыбка, в которую она тогда влюбилась.

«Не придавай этому значения. Он просто еще слаб после операции. Ты тут ни при чем».

– Я выиграл! – Чарли бросил свои карты на кровать, всего лишь в сантиметре от забинтованной ноги Конора. Он словно совершенно не замечал Мэгги с Николь.

– Опять? – Конор посмотрел на карты Чарли и бросил свои рядом с ними. – Да у тебя, часом, не крапленые ли карты?

Чарли усмехнулся:

– Я просто играю лучше вас, вот и все.

– Ты так думаешь? – Чарли широко улыбнулся:

– Это очевидно!

– Одевайся, – сказала Мэгги сыну. – Где твоя куртка? Тетя Элли сводит тебя в «Макдоналдс», если будешь хорошо себя вести.

Услышав про «Макдоналдс», Чарли сразу же забыл и про карты, и про Конора. Тот усмехнулся, глядя, как быстро мальчик засобирался. Даже Николь не смогла сдержать улыбки.

– Давай, – сказала она брату. – Отвезешь меня в мою палату.

Чарли подбежал к коляске и на огромной скорости вылетел с отчаянно визжавшей Николь из палаты.

– Шон был такой же, – улыбнулся Конор, когда Мэгги закрыла за ними дверь. – Энергии – через край.

«Посмотри на меня, Конор! Ты еще ни разу после аварии не посмотрел на меня как следует!»

– Тут еще пара статей про тебя. – Она бросила на тумбочку две местные газеты. – «Героический полицейский спасает подростка от неминуемой смерти». – Мэгги передернулась, прочитав слова «неминуемая смерть».

– Выброси их, – попросил Конор, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Зачем они мне?

– Может быть, твоя мама…

– Выброси.

– Как хочешь. – Газеты полетели в корзину. Последовала долгая пауза.

– Чарли сказал, что твой бывший муж с новой женой приезжают из Лондона.

Мэгги кивнула:

– Они приезжают завтра утром. Дети в восторге.

– А ты?

Мэгги помолчала с минуту.

– Я рада за них, – сказала она. – А для меня все уже давно в прошлом.

Это было действительно так. На следующее утро после происшествия Мэгги очень мило побеседовала по телефону с Салли. Салли показалась ей приятной женщиной, и когда Мэгги пожелала ей всего доброго, это было не просто знаком вежливости. Она действительно желала им с Чарлзом всего доброго. Во всяком случае, эта страница ее жизни была окончательно перевернута.

Пора начинать новую.

Мэгги попрощалась с сестрой и Чарли и, наклонившись, поцеловала Конора в губы.

– Я еще вернусь, – пообещала она. – На шесть у меня назначена встреча с твоей мамой.

– Гляди-ка, вы уже и подружились! Когда это вы успели? – спросил он, но Мэгги его не слышала. Она уже вышла из палаты.

Оставшись один, Конор откинулся на подушки, пытаясь не замечать ни огромных букетов, ни связок воздушных шариков под потолком. Их, впрочем, легко было проигнорировать, чего нельзя было сказать о двух газетах, торчавших из мусорной корзины. Конору казалось, что заголовки будут светиться в темноте.

– Мой папа говорит, что вы настоящий герой, – сказал ему сегодня Чарли за игрой в карты. – Он приезжает сюда и говорит, что хочет пожать вам руку,

– Рад буду познакомиться! – выдавил из себя Конор, хотя ему было неловко от всеобщей лести.

Они наполнили его палату цветами и воздушными шариками. О нем взахлеб писали все местные газеты. К нему в палату приходили люди с телевидения.

Его родители были так горды, что маршировали по больничным коридорам как на параде. Его братья, знакомясь с женщинами, отныне представлялись не иначе как «брат того самого Конора Райли». Его замужние сестры носились с ним, словно он был их ребенком.

Мать и сестры Мэгги закармливали его шоколадом и украшали палату, словно новогоднюю елку. Рита даже разрисовала его гипс цветными фломастерами. Конор не был уверен, что это хорошая идея, но одно было ясно – он теперь стал для них своим. Он заслужил это, когда спас Николь.

Николь приходила – точнее, приезжала на коляске – вчера к нему в палату, чтобы поблагодарить. Она казалась такой хрупкой и беззащитной со своим «хвостиком» и синяком под глазом, портившим ее симпатичное личико. Николь густо краснела, когда, заикаясь, произносила свою речь. Конор чувствовал себя не менее смущенным, чем она.

– Не стоит, – остановил он ее, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Любой на моем месте поступил бы так же.

– Никто во всем мире не сделал бы этого для меня, кроме папы и мамы, – убежденно сказала Николь. – П-про-стите меня за то, как я с вами обращалась…

– Ничего страшного, – успокоил он Николь.

Конор понимал, как нелегко привыкнуть к мысли, что у тебя будет новый отец. Тем более когда тебе пятнадцать лет.

Николь просидела у него целый час. Они не говорили ни о чем важном, но важно было уже то, что они вообще разговаривали. Она была, в сущности, отличной девчонкой – любила обоих родителей и хотела, чтобы они были вместе. Конор не осуждал ее за это. Какому ребенку не хотелось бы, чтобы родители были вместе? Но Николь уже смирилась с тем, что у ее отца новая жена, и Конор был уверен, что рано или поздно она примет и нового мужа матери. Если только сама Мэгги еще не передумала…

Он видел, как разочарована была Мэгги, когда узнала от него историю смерти Бобби. Радость от спасения Николь пройдет, но это разочарование останется.

Они называют его героем… Герой не позволил бы своему другу умереть. И какие бы героические поступки он еще ни совершил, ничто уже не сможет перечеркнуть этого факта.

У Мэгги и матери Конора уже вошло в обычай встречаться каждый день в обед в кафетерии. Ничто так не сближает, как общая беда.

Мэгги рассказывала миссис Райли, которую она теперь называла просто Кэтлин, о Николь, о том, как скучает Николь по отцу.

– Я бы предложила ей пожить какое-то время у него, но он почти не бывает дома… К тому же он недавно женился и, наверное, хотел бы провести медовый месяц наедине с женой.

– Но ведь вам тоже наверняка хочется провести медовый месяц наедине? – Кэтлин положила два шарика сахарозаменителя в кофе.

– О чем вы? – совершенно искренне удивилась Мэгги.

– Да все о том же. Слепому видно, что Конор без ума от вас. Хотя, признаться, поначалу меня это бесило.

«Вот так сюрприз!» – подумала Мэгги. Если уж Кэтлин сама завела об этом разговор, значит, она не шутит. Когда твой сын лежит весь забинтованный в больничной палате, тут уже не до шуток.

– Простите меня за мое поведение на крестинах, – промолвила миссис Райли.

Мэгги улыбнулась:

– Рада вас простить, Кэтлин. А что вы скажете, если я заявлю, что и я люблю вашего сына?

– Раньше я сказала бы, что вы сошли с ума. Но теперь… Мэгги глубоко вздохнула:

– Что-то изменилось, Кэтлин. Теперь он словно смотрит сквозь меня…

Кэтлин нахмурилась и потерла переносицу, словно желая разгладить морщины.

– Не придавайте этому значения, Мэгги. Он просто еще не совсем отошел после операции, – Она положила руку ей на плечо. – С ним не всегда просто, но он стоит хлопот. Давно мы уже не видели его таким счастливым, и за это надо благодарить вас.

Кэтлин удалилась, чтобы выкурить сигарету. Мэгги осталась одна.

Его мать благословляла ее. Чего еще ей надо? Всего неделю назад все казалось таким запутанным… Семейные проблемы довлели над ней. Процесс по делу об убийстве поднимал вопросы, на которые ей было сложно найти ответы. Николь, казалось, окончательно отбилась от рук. Когда Конор заводил разговор об их будущем, Мэгги всегда старалась уходить от этого разговора. Все, казалось, сплелось в какой-то тугой неразрешимый узел.

Теперь все это не имело никакого значения. Единственное, что имело значение, – это любовь. Как банально это звучит! И как прекрасно!

Мэгги хотела сказать это Конору, когда ждала его возвращения с Николь. Она хотела усадить его на кухне и сказать ему это и еще многое другое. Но случилась эта нелепая авария. Все обошлось, но Мэгги чувствовала, что с тех пор Конор почему-то стал отдаляться от нее. И она никак не могла понять, что было тому причиной.

Все, казалось бы, было в порядке. И Конор, и Николь в конце концов должны были полностью выздороветь. Ему потребуется на это больше времени, чем ей, но врачи обещали, что через несколько месяцев он будет как новенький. Казалось бы, у Мэгги были все причины, чтобы быть счастливой. Конора даже показали по телевизору, и в глазах Чарли он был телезвездой. Казалось, весь город хотел бы встретиться с Конором и пожать ему руку.

Мэгги разговаривала по телефону с Шоном, и ей выпала честь первой сообщить парню о поступке Конора. Отцы города готовы были продать душу, чтобы заполучить хотя бы одну десятую популярности, выпавшей на долю никому доселе не известного полицейского. Кэтлин сегодня передала Мэгги новый номер местной газеты. Фотографии Конора и Николь были на первой полосе, рядом с материалом о суде по делу об убийстве Ди Карло. Как иронична порой бывает судьба… Думали ли газетчики о том, что выставляют напоказ самый главный подвиг Конора рядом с величайшим его провалом?

Конор не отворачивался от нее. Как она только могла так подумать? Просто он ушел в себя. Ему сейчас было больно не только физически. Жизнь, которую он спас, еще больше напоминала ему о жизни, которую он не смог спасти. Ему сейчас было тяжело. И Мэгги была нужна ему как никто.

Так же, как он нужен ей.

Так чего же она ждет?

Мэгги пулей вылетела из кафетерия.

Медсестры шарахались от нее, как от сумасшедшей, когда она пролетала мимо них по больничному коридору, но Мэгги было все равно.

– Я люблю тебя, Конор! – выпалила она, как только влетела в палату. – Я понимаю, может быть, глупо признаваться в любви подобным образом, но…

Ее слова повисли в воздухе. Конор был не один. На краешке кровати сидела симпатичная темноволосая женщина, держа Конора за руку. Глаза женщины были красны от слез, в другой руке она комкала платок.

Мэгги готова была провалиться сквозь землю.

– Извини, – пробормотала она, – я не знала, что у тебя гостья.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Не уходи, Мэгги! – позвал ее Конор.

– Ничего страшного, – откликнулась Мэгги уже от дверей, – если я не вовремя…

– Подойди сюда, Мэгги. – Голос Конора не был сейчас похож на голос человека, всего несколько дней назад перенесшего сложнейшую операцию. Это был голос того человека, которого Мэгги встретила в Атлантик-Сити. Нетрудно было догадаться, что причиной тому его гостья.