Текст книги "Недосягаемая"

– Как мне объяснить? – произнесла она. – Когда я сказала Ивану, что должна уехать, он рассердился, очень рассердился. Он не понял, а я не смогла ничего ему объяснить, да и как? Тогда он еще больше разгневался бы, я знаю. Он говорит, что я ему нравлюсь. Наверное, многие женщины выслушивали его очаровательные комплименты, но мне они льстили, даже очень. А вы такая замечательная, вы понимаете! Я наблюдала за вами, миссис Станфилд, и говорила себе, что однажды постараюсь стать такой же хорошей женой, как вы, буду пытаться понимать мужа и во многом быть к нему снисходительной, как к маленькому мальчику.

Лидию поразила проницательность девушки, и она не сразу нашлась, что сказать. В этой паузе и прозвучал по-детски восторженный возглас Тайры:

– Я думаю, что вы просто чудо!

– Спасибо, моя дорогая, – мягко поблагодарила Лидия. – Как мило услышать это от вас. Иногда я кажусь себе неудачницей. Но, видите ли, я очень люблю мужа, желаю ему счастья и хочу, чтобы он имел то, что делает его счастливым, хотя, к сожалению, как вы проницательно заметили, он ведет себя иногда как самовлюбленный мальчишка, желания которого исполняются все до единого, пусть и ценою счастья других людей.

Тайра тихо рассмеялась:

– Он так красив, так умен и неподражаем в своей «русскости», хоть и бывает временами себялюбив. – Девушка вновь рассмеялась и добавила: – А временами он ревнив к тем, кто молод.

– Естественно, как все мы, – ответила Лидия. – Таково бремя старения.

– Все равно, – сказала Тайра, переходя на серьезный тон, – если это ревность – в чем я не сомневаюсь, – как я могла рассказать ему обо всем?

– Рассказать?

– О своей любви, – просто пояснила Тайра.

– Думаю, он уже и так догадался. А вам не кажется, что, быть может, вы придаете ей слишком большое значение? Иван хочет, чтобы вы остались, я тоже этого хочу. Вам предстоит совершить много дел. Я бы не стала слишком сильно беспокоиться, моя дорогая, а принимала вещи легко и весело.

Говоря это, Лидия сомневалась в правильности своих слов. Не выталкивала ли она девушку на путь соблазна и, что еще важнее, не подвергала ли риску собственные надежды на счастье?

Трудно было забыть о том, какой милый у Тайры характер и какая она хорошенькая. Иван хватался за молодость, которая ускользала у него из рук и становилась недосягаемой. «Наверное, я просто опять нафантазировала какие-то глупости», – подумала Лидия, но заставила себя улыбнуться Тайре.

– Я бы не стала беспокоиться, – повторила она.

– Но как же иначе? – удивилась Тайра. – Нет, миссис Станфилд, вы не понимаете. Мы любим друг друга, оба, душой и сердцем. Не в наших силах притворяться. Мы хотим принадлежать друг другу, хотим пожениться, а поскольку это невозможно, как я могу остаться здесь, видеть его, слышать его и знать, что нужна ему?

Лидии показалось, что рухнул выдуманный ею мирок. Все стало серьезным, все стало реальным, все стало гораздо хуже, чем она предполагала.

– Иван говорил, что хочет… жениться? – спросила она, и голос ее дрогнул.

– Иван? – Глаза Тайры расширились от удивления. – Но он ничего не знает. А если бы знал, то рассердился, очень рассердился и приревновал. Вы, конечно, понимаете?

– Так о ком же вы говорите? – спросила Лидия, и ее вопрос прозвучал как крик.

– Как, о Филипе конечно, – ответила Тайра. – Мне казалось, вы поняли, что мы любим друг друга – Филип и я!

Глава 15

Раздался стук в дверь, и Лидия, еще не оправившись от шока, машинально произнесла:

– Войдите.

– Тайра у тебя? – спросил Филип.

Он вошел в комнату, увидел, что обе женщины уставились на него, и понял по их лицам: что-то неладно.

– Доброе утро, ма, – поздоровался он, а когда к нему подошла Тайра, спросил у нее: – О чем это вы говорили?

– Я рассказала твоей матери все, – ответила Тайра. – Но, Филип, из твоих слов я поняла, что ей обо всем известно?

Филип обнял ее за плечи, как бы защищая, и виновато улыбнулся матери:

– Мне казалось, ты могла бы уже догадаться, ма, что в доме что-то происходит… но теперь все равно ты знаешь.

– Да, теперь я знаю, – эхом отозвалась Лидия. Тайра взглянула на Филипа:

– Твоей маме нелегко. Я плохо объяснила, и ей показалось на секунду, что я влюблена в… в Ивана.

Глаза Филипа выражали глубокую любовь и понимание. Он подошел к матери, наклонился и поцеловал ее. И было в этой ласке столько простоты и естественности, что у Лидии навернулись слезы.

– Прости, ма, – сказал он. – Похоже, все перепуталось, но до вчерашнего дня я не знал, как относится ко мне Тайра, а сейчас она все усложняет тем, что хочет уехать. Ты ведь уговорила ее не делать этого?

– Никто не может меня уговорить! – заявила Тайра. – Я должна уехать.

– Но почему? – спросила Лидия.

Тайра выразительным жестом, не знакомым англичанам, изобразила отчаяние.

– Как раз об этом я и пыталась рассказать вам. Но погодите – вы сбиты с толку, и не удивительно. Можно я начну с начала?

– Да, пожалуйста, – попросила Лидия, беря сына за руку.

Ей показалось, что на ее долю выпало глубокое опустошительное переживание. Страхи и опасения не оправдались, но волнение не прошло даром. Лидии никак не удавалось поверить, что ее счастью ничего не угрожает и Иван, по крайней мере если речь идет о Тайре, по-прежнему принадлежит ей одной.

Тайра глубоко вздохнула:

– Вы простите мне излишнюю откровенность?

– Ну конечно, – ответила Лидия.

– Вы так хорошо все понимаете. Никто с вами в этом не сравнится. Но… – Тайра замялась.

– Ма не против всей правды, – подсказал Филип.

Тайра улыбнулась ему, и Лидия увидела, что девочка искренне любит сына. Когда она смотрела на Филипа, глаза ее начинали лучиться, придавая красивому лицу нечто новое, чего не было раньше.

– Когда я познакомилась с Иваном, – начала Тайра, – то испытала большое волнение и посчитала, что мне невероятно повезло, – честно говоря, я понимала, как много он может сделать для меня, если захочет. То, что он находил меня хорошенькой и милой, было очевидно, и я подумала, ведь он мог бы устроить мне концертный ангажемент или по крайней мере ввести меня в музыкальный мир, в котором он признанный король. Когда он предложил свои уроки, мне показалось, что я во сне, – все это было так замечательно и чудесно, а когда он пригласил меня приехать и пожить здесь, то от волнения я не нашла слов. Я приехала, все здесь были ко мне очень добры. Я испытывала благодарность, но не думала в то время ни о чем, кроме собственных интересов и амбиций. Я уже сказала, что хочу зарабатывать деньги. Должна зарабатывать. Родители стареют, все, что у них было, отобрали немцы. Мама постоянно болеет, ей нужны лучшие доктора и хороший уход. Зарабатывать деньги – вот для чего я приехала в Англию, и я понимала, что смогу сделать это, только использовав полностью небольшое дарование к музыке, которое у меня есть. Можете представить, что для меня означало предложение Ивана Разумовского. Я была не настолько глупа, чтобы не понимать, чем вызван его интерес ко мне. Все объяснялось главным образом тем, что он считал меня хорошенькой. Есть сотни, возможно тысячи, молодых музыкантов гораздо более талантливых, чем я, но только мне повезло привлечь его внимание. Что ж, я решила воспользоваться этим сполна.

Постепенно я узнавала Ивана лучше. Он… простите, что я так говорю… замечательный человек, но в чем-то совсем еще ребенок. Когда он играет, он Бог, никто не в силах устоять перед его чудесным талантом. Но когда он перестает играть, из мужчины он превращается в мальчика, который так и не вырос. Он жадный, властный и, я знаю, временами может быть очень ревнивым.

Лидия слегка пошевелилась. Тайра наклонилась вперед и мягко коснулась ее руки.

– Вы не в обиде, что я так говорю? – спросила она. – Я хочу объяснить так много всего, а это трудно, если не высказать все до конца, не только для вас, но даже для меня самой.

– Расскажите мне все, что у вас на сердце, – просто ответила Лидия, и, успокоившись, Тайра продолжила:

– Иван начал ухаживать за мной. Думаю, вы это, конечно, понимали. Но я знала, несмотря на свою молодость и неопытность, что точно так он ухаживает за любой хорошенькой женщиной, которая привлекает его внимание. Его сердце принадлежит вам, миссис Станфилд, о да, только вам, но он как маленький мальчик, который при виде коробки конфет должен обязательно стянуть несколько штук и раз, и два, а когда они все уже съедены, тут же обо всем забывает. Он говорил мне очень красивые слова и много раз молил о любви, но родители меня воспитали прямолинейной и простой, поэтому я и спросила его: «Вы говорите, что любите меня, и хотите, чтобы я вас любила. Означает ли это, что вы намерены жениться на мне?» Когда я впервые произнесла это, то чуть не рассмеялась, увидев его выражение, но побоялась собственной дерзости. Больше всего Иван опасается чего-то постоянного. Как я уже сказала, ему нужно только поскорее проглотить понравившиеся конфетки – и забыть о них. Из-за того, что я отказалась исполнить его желание, естественно, я ему еще больше нужна или ему кажется, что нужна. Мы беседуем и спорим, но все это время мне удается продолжать уроки, продолжать работу и, слава Богу, поддерживать его интерес к этим занятиям. А затем происходит ужасная вещь… – Тайра замолчала, посмотрела на Филипа и улыбнулась.

– Ужасная вещь? – переспросил Филип, зная ответ.

– Ужасная вещь, – упрямо повторила Тайра, но мягкость в голосе опровергла ее слова. – Я влюбилась, по-настоящему влюбилась в Филипа.

Филип выпустил руку Лидии и протянул обе руки к Тайре. Секунду она колебалась, затем коснулась его пальцев, и он поднес ее руки к губам. Лидия, наблюдая за этим, испытала боль, которую раньше никогда не знала, – боль от сознания того, что сын, который был только ее ребенком, принадлежал сердцем другой женщине.

– Но почему это так ужасно? – спросила Лидия, разрушив своим голосом чары, которые, казалось, сковали двух молодых людей, забывших обо всем на свете.

– Потому что, – горестно ответила Тайра, – Филип хочет, чтобы я вышла за него замуж и оставила музыку.

Лидия вопросительно взглянула на сына. Филип – ответил твердо – в этот момент она увидела, что перед ней взрослый мужчина, а маленький мальчик безвозвратно исчез.

– Мне кажется, ма, одного музыканта в семье вполне достаточно.

– Но если я откажусь от музыки, как будут жить родители?

– Об этом мы как-нибудь позаботимся, – сказал он.

– И ты полагаешь, они согласились бы жить на скудный заработок зятя? – презрительно бросила Тайра.

У Филипа был несчастный вид, но Лидия поняла по тому, как обострился его подбородок, что он не намерен отступать от своего. Добродушный и сговорчивый, временами он проявлял непреодолимое упрямство. Даже маленьким мальчиком он часто упрямился, и тогда его няня каждый раз восклицала: «Так не годится, мастер Филип!»

– Когда я женюсь, – тихо произнес Филип, – мне захочется иметь дом для себя и своих детей. Я не хочу, чтобы моя жена мчалась на концерт как раз тогда, когда я возвращаюсь домой, она мне нужна рядом. После войны я не намерен оставаться на флоте, хочу завести ферму. Мне всегда хотелось этого, и верю, что сумею добиться успеха.

Лидия беспомощно взглянула на сына:

– Дорогой, я даже не представляла, что тебя интересуют такие вещи.

– До войны у меня не было возможности рассказать об этом, – ответил он, – я был слишком молод. На флоте я служу с радостью. В то же самое время, мама, мне нужна домашняя жизнь, а сейчас все как раз вышло так, что лучше и не бывает. Тайра досконально знает фермерство, она всю жизнь провела в деревне.

– Я музыкант, – бросила ему Тайра.

– По необходимости, – возразил Филип, – не по выбору-

Лидия перевела взгляд на Тайру:

– Вам очень не хочется отказываться от карьеры, дорогая?

– Я не позволю, чтобы мои родители жили за счет Филипа, – с горячностью ответила Тайра.

Лидии показалось, что они зашли в тупик, и, пока она обдумывала создавшуюся проблему, вновь заговорила Тайра.

– Теперь вы видите, почему я должна уйти, – с несчастным видом заявила она. – Я люблю Филипа, но не могу выйти за него замуж, а если Иван узнает о нашей любви, он перестанет мне помогать.

Лидия вздрогнула. Она совсем забыла о роли, которую должен был сыграть Иван. Ей хотелось возразить девушке, сказать ей, что Иван никогда бы не опустился до такой низости или малодушия, но она знала его слишком хорошо. Он и без того ревновал к своему сыну. Что он почувствует, когда узнает, что молодость потянулась к молодости, а он остался в стороне, никому не нужный?

Она лихорадочно искала решение, но нигде не находила. Только сегодня утром Иван взывал к ней. Он хотел, чтобы Тайра осталась в доме, но захочет ли он этого, когда узнает, какие интересы на самом деле преследует девушка?

– Что же нам делать? – пробормотала Лидия, и Филип моментально повернулся к ней.

– Бесчеловечно с нашей стороны так тебя волновать, – воскликнул он. – Мы сами должны искать выход, но ты, ма, всегда готова помочь, иногда даже прежде, чем успеваешь понять, что же произошло. Поэтому, наверное, я и думал, что ты догадалась обо всем.

Лидия рассмеялась, испытав облегчение.

– А я все выбирала, – сказала она, – между несварением желудка и скукой.

– Не знал, что любовь может так расстраивать, – пробормотал Филип, глядя на Тайру.

Девушка поднялась, подошла к окну, затем обернулась, и Лидия увидела выражение отчаяния на ее лице.

– Что же нам делать? – спросила она. – Теперь я сама вижу, что это не выход, если я уеду. Мы любим друг друга, мы хотим быть вместе. Как бы я смогла притворяться изо дня в день, даже если предположить, что Иван продолжит свои занятия со мной?

– Послушайте, – сказала Лидия, пытаясь разрядить безрадостную и напряженную атмосферу. – А что, если нам пока ничего не предпринимать? Пусть все идет своим чередом. Филип должен поправиться, затем ему предстоит вернуться на корабль. Тайра никуда не уедет и будет пока заниматься своей музыкальной карьерой. Возможно, когда война закончится и немцы уйдут из Дании, окажется, что ее родители не так уж бедны, как она опасается. Давайте выберем путь наименьшего сопротивления, хотя бы на первое время.

Говоря это, Лидия сама понимала, что ее слова звучат по-стариковски, к таким советам нетерпеливая горячая молодежь, которой нужно, чтобы все решалось мгновенно, обычно не прислушивается. Но Тайра отвергла ее предложение двумя словами:

– А Иван?

Лидия понимала, что это было самое трудное. Иван пока не знал, почему Тайра хочет уехать. И как бы они ни старались, сумеют ли они скрыть от него причину – а если да, то как долго? Бесполезно закрывать глаза на тот факт, что Иван ревнует, и очень сильно, к Филипу. А еще он отчаянно боится потерять молодость. Он и так уже сознает, что она ускользает, и новость была бы равносильна нокаутирующему удару.

– Что же еще я могу предложить? – спросила она, а Тайра пожала плечами, подавленно отвечая ей:

– Мне лучше уехать. Это я во всем виновата, мне и уезжать.

– Если так, я уеду с тобой, – сказал Филип и, шагнув вперед, обнял Тайру за плечи, крепко прижав к себе.

Лидия опять почувствовала незнакомую, непривычную боль. Всю жизнь Филип был только ее, а теперь стоило поманить его какой-то незнакомке – девушке, которую он знает всего несколько недель, – как он готов оставить и мать, и родной дом, и все, что ему знакомо и дорого. Тайра склонила голову на плечо Филипа, как бы в благодарность за его защиту.

– Тайра, дорогая, – настойчиво проговорил Филип, – давай поженимся сейчас, не откладывая. Какой смысл ждать? Война не окончена, меня могут даже убить. Давай воспользуемся тем, что имеем, и забудем о будущем. Так или иначе, будущее само все решит за нас.

– Тебя могут убить… – еле слышно повторила Тайра. – Я забыла об этом. – Девушка отстранилась и посмотрела ему в лицо. С минуту, длившуюся вечность, они не сводили друг с друга глаз, а потом она сдалась, подчинившись его воле. – Я сделаю так, как ты хочешь.

Лидия заметила, как Филип побледнел от волнения, затем, сверкнув глазами, он повернулся к матери.

– Все решено, ма.

– Но, дорогой… Филип перебил ее:

– Я знаю, это единственный способ. Я получу разрешение на брак без церковного оглашения или что там еще нужно. Мы поженимся очень тихо и вернемся сюда, тогда ни отец, ни кто-либо еще ничего не сможет сделать. Тайра будет моей женой. – В том, как он произнес эти слова, звучала неизмеримая гордость. – Ты рада, ма?

– Очень рада, – заставила себя произнести Лидия. Она потянулась к сыну, поцеловала его и протянула руки к Тайре. – Я желаю только одного – вашего счастья.

– В этом можешь не сомневаться, – уверенно произнес Филип.

– Я счастлива, так счастлива, миссис Станфилд, – прошептала Тайра, – что мне даже страшно.

– Значит, все сохраним в секрете, – настаивал Филип. – Отец пока ничего не должен знать.

– Мне кажется, мы плохо поступаем по отношению к нему, – сказала Тайра. – Он был так добр ко мне. Хотя в то же время… – Короткий красноречивый жест высказал ее чувства.

– Как бы я хотела побывать на вашей свадьбе, – вздохнула Лидия. Филип засомневался, но, прежде чем он заговорил, Лидия поспешно добавила: – Конечно, это невозможно. Иван в любом случае будет обижен, вы должны понимать это, но я, по крайней мере, не буду принимать участия в обмане.

– Я сейчас же еду в Лондон, чтобы все устроить, – воскликнул Филип, беря Тайру под руку. – Ты поможешь мне собраться?

– Конечно, помогу и даже провожу тебя до станции. Филип наклонился, чтобы еще раз поцеловать мать.

– Спасибо, ма, за то, что все поняла. Ты еще ни разу не подводила.

Эти слова не покинули Лидию, когда она осталась одна после ухода детей. Как странно все получилось. Девушка, которую она со страхом ждала, когда Иван объявил, что приведет ее в дом, та, к которой она ревновала и по поводу которой негодовала, теперь будет ее невесткой. И Тайра нравилась ей, да, именно так. Тайра нравилась ей, и в глубине души Лидия понимала, что Филип будет счастлив рядом с такой женой. Она знала, что в конечном счете он настоит на своем и Тайра забросит свою музыку и осядет дома, чтобы быть хорошей женой и растить его детей. Внуки! Как, интересно, Иван свыкнется с мыслью, что он будет дедом? Иван, опять Иван! О нем нельзя не думать, никуда не деться от мыслей о его реакции, его чувствах, его удивлении и гневе!

Неужели впервые женщина, которую он желал, ускользнула от него? Лидия подумала, что, наверное, впервые. В прошлом все романы Ивана быстро заканчивались: испытав победу в завоевании, он тотчас чувствовал пресыщение и скуку. Тайра ускользнула от него, и Лидия знала, хотя девушка из деликатности и не выразила это словами, что юной датчанке Иван казался «привлекательным мужчиной, но старым»!

Какими безнадежными стариками предстают перед молодыми люди среднего возраста! Когда-то Лидия сама с горечью усвоила этот урок, который рано или поздно преподается всем мужчинам и женщинам. Иван откажется взглянуть правде в лицо, сознательно закрыв глаза и пытаясь притворством и иллюзией оттянуть тот момент, когда ему придется смириться с возрастом и грядущей старостью. «Что же будет, когда он столкнется с реальностью?» – думала Лидия. Ей почему-то казалось, что она всегда будет нужна ему. Неужели Тайра была права, утверждая, что она единственный человек, которого он по-настоящему любит? Мужчины иногда выбирают странный способ показать свою любовь, Иван не был исключением. Но если он любит ее, что еще имеет значение?

Раздался стук в дверь, вошла Кристин. Дочь была одета для поездки в Лондон, и Лидия поняла, что Кристин предстоит очередная таинственная отлучка.

– Я зашла попрощаться, мамочка.

Лидия заставила себя заговорить нормальным голосом.

– Ты опять едешь в Лондон? – зачем-то спросила она. – Неужели это обязательно, дорогая? Мне кажется, сегодня будет жарко.

– Я должна ехать, – ответила Кристин. – Тебе что-нибудь привезти?

– Ничего не нужно, спасибо. Кажется, Филип тоже едет.

– Ой, правда? Я так и знала, что-то затевается. Они с Тайрой сейчас прошли по коридору, так сосредоточенно глазея друг на друга, что чуть не сбили меня с ног.

Кристин говорила с раздражением, и Лидия догадалась: дочь обижена на то, что ее не посвятили в семейную тайну.

– Да, кое-что затевается, дорогая, – спокойно произнесла Лидия, – но, полагаю, Филип и Тайра сами все расскажут.

– Ты хочешь сказать, что они влюблены? – спросила Кристин. – Великий Боже! Как-то наш папочка отреагирует?

Лидия почувствовала, что ее тоже занимает этот вопрос, но она попыталась ответить как ни в чем не бывало:

– Пока что это будет для него секретом.

– По-моему, это просто смешно, а ты как думаешь? – спросила Кристин. – Филип еще так молод.

– Влюбленность никак не зависит от возраста, – чуть удивленно заметила Лидия.

– Все равно, ты сама знаешь, мамочка, не хуже меня, что это очень усложняет дело. Они собираются рассказать папе? Он ведь и так догадается.

– Дорогая, ты задаешь очень сложные вопросы, – ответила Лидия. – Как я уже сказала, это секрет Филипа и Тайры, и они хотят поступить по-своему. Мне кажется, нам не стоит вмешиваться.

– А я все-таки думаю, что это усложняет дело, – упрямо твердила Кристин, а потом вдруг сдалась: – Прости, мамочка, я безобразно себя вела. Наверное, мне просто жаль терять Филипа. Я только-только начала узнавать его и уже успела полюбить.

– Но неужели же мы потеряем его? – Лидия задала вопрос, который мучил ее.

– Конечно, тебе придется хуже, чем мне, – продолжала Кристин. – Ведь он всегда был твоим любимцем, не так ли? Бедная мамочка, наверное, ты в нас обоих разочаровалась.

– Ничего подобного, – гневно возразила Лидия.

– И насчет меня ты в этом так уверена?

– Абсолютно уверена, – ответила Лидия, вопреки убеждению, запрятанному в глубине души.

– Мамочка, какая ты милая! – воскликнула Кристин. – Слушай, я все сейчас тебе расскажу, пусть даже опоздаю на поезд.

Кристин присела на край кровати и начала рассказ в точности, как когда-то поведала его сэру Фрейзеру Уилтону. Она говорила, а Лидия смотрела на нее не отрываясь и не верила тому, что слышала. Неужели это правда? Хотя как не поверить этой плавно текущей повести, рассказанной так убедительно и достоверно? Только заглянув глубже, можно было понять тысячи трудностей, проблем и сомнений, которые вытекали из нее.

Во время рассказа Кристин стянула шляпку и теперь, сидя на краю кровати, оживленно описывала события, выразительно жестикулируя, а Лидия только и могла, что смотреть на дочь в изумлении, в голове ее царил хаос и удивление от всего услышанного.

– Стелла Хампден поправляется, – закончила Кристин на высокой ноте. – Вчера она разговаривала совершенно нормально, как мы с тобой. Конечно, она еще слаба,

Но с каждым днем силы возвращаются к ней. Я в общем-то могла бы больше и не ездить туда, но только им нравится, когда я приезжаю, и мне даже кажется, она как-то тянется ко мне. Когда она поправится, мамочка, можно привезти ее нам домой?

– Ну конечно, – согласилась Лидия и тут же добавила: – Но мне все-таки не верится, дорогая! Все это так необычно, невероятно!

Кристин рассмеялась:

– Все так говорят. Просто произошло то, что иногда случается и доказывает, что правда в самом деле диковиннее вымысла. Я и тете Иоанне это говорила, но она так и не смогла свыкнуться с удивлением.

– Почему же она ничего мне не написала?

– Между нами, я думаю, что она как-то стыдилась всей этой истории. Мне кажется, она решила, будто в меня вселились какие-то черные силы и ты будешь винить ее в этом. Честно говоря, я сама в то время не была уверена, что это не так. Вот почему меня так взволновало, когда я сумела спасти Стеллу Хампден, – ведь я именно спасла ее от того, что сэр Фрейзер называет «живой смертью».

Лидия вздохнула:

– Тебе придется дать мне время свыкнуться с этой новостью. Я хочу вначале все обдумать, а затем задать тебе очень много вопросов.

– А я совершенно уверена, что не смогу ответить на них, – заявила Кристин. – Нет, серьезно, мамочка, я сама как следует всего не понимаю. И не могу никак это объяснить. В одном я согласна с тетей Иоанной: если бы я была религиозным человеком, то это было бы легче понять.

– Но ты ведь полагаешь, что все дело в какой-то внешней силе? – спросила Лидия.

– Да, конечно, – ответила Кристин. – Но в какой силе, я не знаю. Когда я лечу кого-нибудь, во мне не больше святости или добродетели, чем сейчас. Я просто чувствую себя более живой, более энергичной – только так я могу объяснить, – и сила льется сквозь меня, как будто повернули краник.

– А кто же это делает? – поинтересовалась Лидия. Кристин развела руками:

– Если бы я знала, возможно, тогда бы мы смогли ответить на все наши вопросы.