Текст книги "Враг мой (Авторский сборник)"

16

Страсть обусловлена правилами. Это не значит, что ты не постиг любви и ненависти. Однако там, где твоя страсть возводит границы талме, ты обязан выйти за границы правил любви и ненависти, чтобы позволить талме служить тебе.

Предание о Кохнерете, Кода Тармеда, Талман

... Прямой путь в ад. Войска людей и драков поджаривают друг друга на огне – бывшем Амадине. Возможна ли война, при которой никто не желает мира? На Земле древняя ненависть по-прежнему жжет семитов. Соединенное Королевство и Ирландия давным-давно проглочены Соединенными Штатами Земли, однако по ночам все еще звучат выстрелы, раздаются крики, проливаются слезы...

– Джоанн Никол, с вами желает говорить овьетах.

Она вышла из состояния медитации, позволила чувствам, которые продолжало испытывать ее тело, достигнуть ее ума; до ушей долетел мерный гул – свидетельство неустанной работы двигателей дракского межзвездного корабля «Куэх». Оттолкнувшись от подушки, она повернула голову на голос.

– Где овьетах, Аал Тайя?

– У главного дисплея корабля, с Мицаком и Торой Кия.

– Иду.

Бредя ощупью в указанном направлении, она думала о том, заслуживают ли полного доверия Тора Соам, Кия и Мицак; ни на грош не доверяя всему и всем вокруг, она не ставила под сомнение искренность этой троицы. Но правда – это всегда переменная величина, подлежащая проверке через неизменные правила. А правила появляются благодаря выбору, сделанному группой или отдельным лицом; их тоже надлежит проверять, сравнивая с другими правилами...

Малтак Ди сказал об этом такие слова: «Правда растяжима; проверяй ее через растяжимые правила понимания и процедуры».

Вера есть вид умственной блокировки, черпающий устойчивость в убежденности, будто истины, меры или то и другое неизменны, заданы раз и навсегда.

Среди изобретений драков имелся прибор, который Джоанн могла бы повесить себе на спину. Покалывая ее неострыми иголочками, он позволял бы ей воспринимать диаграммы, которые другие изучали глазами. Однако она отказалась от прибора. Не имея глаз, она видела теперь больше, чем когда-то, и не желала рисковать своим внутренним прозрением.

Она вошла в кабину с главным дисплеем. Чувства подсказывали ей, что здесь присутствуют только двое. Все молчали. Она добралась до дивана и присела. Вскоре распахнулась дверь, раздались знакомые шаги Торы Соама. Холодность голоса Торы Соама, лишенного эмоций, только подчеркивала его волнение.

– Могу сообщить вам, что Палата драков дала разъяснения по содержанию нашей миссии на Амадине. Мы получаем официальную аккредитацию на переговорах. Скоро вы узнаете подробности. Но важно понять следующее: главным представителем на амадинских переговорах назначен Хелиот Вант...

– Нет! – Джоанн услышала голос вскочившего с места Торы Кия. – Не может этого быть!

– Но Хелиот Вант стал жертвой убийства, и переговоры прерваны.

Все молчали, переваривая известия. Тора Кия вернулся на свое место и снова сел.

– Ваша задача – нащупать путь, которым надо идти, чтобы добиться мира. Но если окажется, что в ваших силах попутно найти убийцу моего дорогого друга Хелиота Ванта, то моей признательности не будет предела. До нашего прилета на орбитальную станцию остается меньше трех дней. Готовьтесь.

– Но, овьетах, – подал голос Мицак, – ваше желание найти убийцу – если это действительно убийство – выходит за пределы талмы прекращения войны и даже может вступить с ней в противоречие.

– Вероятно. Никто из нас не может судить наверняка. Если наказание убийцы отчасти сработает на нашу талму, то оно принесет только пользу. Если нет, я хотя бы буду знать имя убийцы. Я обладаю всеми возможностями, чтобы выстроить собственную талму, которая никак не ограничит талму мира.

Тора Соам покинул помещение. Мицак встал и заговорил:

– Только что за считанные секунды восприятие овьетаха сузилось от всей Вселенной до одной-единственной жертвы. Вы обязаны поговорить с родителем, Кия.

– Ничего такого, чего бы он еще не знал, я не могу ему сказать, Мицак.

– Понимает ли Тора Соам, насколько такой подход вредит его талме?

Тора Кия долго молчал, прежде чем ответить.

– Судя по вашему личному делу, Мицак, вы ранее принадлежали к религиозной секте, требующей обета безбрачия.

– Ну и что?

– Возможно, вам непонятно, что такое семейные узы. Хелиот Вант и мой родитель соединились, чтобы зачать меня.

– Этого я не знал. – Джоанн слышала, как Мицак отходит к двери и оборачивается. – Тем не менее именно поэтому мне так заметно, Тора Кия, насколько данное происшествие ограничивает для твоего родителя видимость целей и путей. Если бы кто-то вознамерился вывести его из строя, повлияв на правила, управляющие его страстями, то нельзя было бы придумать ничего лучше, чем убийство Хелиота Ванта.

Сказав это, Мицак удалился.

Кия тяжело вздохнул.

– Мицак прав. Однако ему неизвестна способность моего родителя преодолевать собственную враждебность. – Джоанн было слышно, как он ерзает на диване. – Джоанн Никол, судя по твоему личному делу, ты рожала ребенка.

Она почувствовала, что к ее лицу начинает приливать кровь.

– Это тебя не касается.

– Что ты чувствовала?

– Что ты имеешь в виду, Кия?

– Что значит вынашивать ребенка, быть родителем? Что ты при этом чувствовала?

– Меня подолгу тошнило, я подолгу ходила уродиной, подолгу чувствовала себя кругом виноватой. Тебе это хотелось услышать?

– Нет. Думаю, ты не говоришь всей правды. А когда был жив мужчина, Маллик? Что ты чувствовала тогда?

– Это уж... – У Джоанн чуть не хлынули слезы. – Это тем более тебя не касается.

– Мне трудно себе представить, что испытывает мужчина к женщине, женщина – к мужчине, как они оба относятся к своему ребенку, как человеческий ребенок относится к своим родителям... – Кия помолчал. – Мне предстоит стать родителем. Син Видак обязан своим появлением на свет только нашему родителю. Однако ради моего зачатия Хелиот Вант и Тора Соам произвели слияние своих жидкостей. За мое рождение несут ответственность сразу двое.

– Ну и что?

– В некотором смысле то же самое происходит и с моим ребенком. Слияния наших с тобой жидкостей не произошло...

Джоанн словно подбросило пружиной.

– Что ты несешь?!

– ... но, если бы не ты, я бы не вынашивал сейчас дитя. Акт зачатия не проходит для родителя даром. Будь я несколькими годами старше, он бы меня убил. Если мой ребенок выживет, то он будет обязан своим рождением тебе.

Джоанн выдавила смешок.

– Точно в такой же степени ты можешь благодарить свой наркотик и темноту. Возможно, их влияние было даже больше, чем мое. Неужели ты и их собираешься произвести в родителей своего ребенка?

Драк поднялся, шагнул к Джоанн и взял ее за руку.

– Что стало с твоим ребенком, Джоанн Никол? С ребенком Джоанн и Маллика Никол?

– Не знаю. – Она вырвала руку, силясь сдержать слезы. Совладав с собой, она подняла голову. – Пока был жив Маллик, все было чудесно. У тебя когда-нибудь умирал близкий друг?

– Не один. На Амадине.

– И как ты поступал?

– Поступал?

– Ты не пытался освободиться от всего, что напоминало тебе о них? Даже от мыслей? Чтобы не было так больно. Не пытался?

Помолчав, Кия ответил:

– Ты права. Но ребенок – это не подарок, не письмо, не память. У него собственная жизнь. Родительская боль – цена рождения ребенка.

Джоанн встала.

– Я даже мысленно не называю его «мой ребенок». Эта часть моей жизни отошла в историю. Она мертва.

Она дошла до двери, но там ее настигли слова Кия, заставив замереть:

– Тебе бы хотелось, чтобы она умерла. Но этого не произошло, Джоанн: твой ребенок жив.

Джоанн выбралась в коридор и поплелась к себе.

Корабль приближался к Амадину. Джоанн Никол не отводила незрячих глаз от иллюминатора капитанской рубки. Дотронувшись до руки Леонида Мицака, она попросила:

– Опишите мне то, что видите.

Ответ последовал не сразу.

– Я не верю своим глазам, какое странное зрелище!

– Что в нем странного?

– С большого расстояния Амадин очень похож на Землю, Аккуйя, Драко: глубокие синие океаны, летящие над ними белые облака... Приближаясь, начинаешь различать сушу. Сейчас планета на свету, и я вижу континенты Дорадо и Шорда. Оба грандиозны: Дорадо занимает почти всю верхнюю левую четверть, Шорда – почти всю нижнюю правую. Благодаря безоблачному небу я вижу разделяющий их Стальной Пролив.

– Но странность остается?

– Да. Зрелище по-прежнему кажется знакомым. Такое впечатление, что здесь собраны вперемежку части суши со всех известных нам планет, с единственной целью – оставить нас в дураках.

– Видна ли демилитаризованная зона?

– Нет. Но огромные территории на обоих континентах выглядят пустынями.

– На Амадине нет пустынь.

– Теперь есть.

Джоанн убрала руку от руки Мицака и по врожденной привычке протерла глаза.

– Изменилось ли поведение Торы Соама после известия о гибели Хелиота Ванта?

– Да. Как нам известно по аудиоинформации компьютера, вскрытие показало наличие в организме убитого большого количества яда – пронида. Такой способ убийства принят среди людей. К тому же ношение капсул с ядом широко распространено среди военных Соединенных Штатов Земли.

Джоанн схватилась за ручки кресла.

– Тора Соам не может не понимать, что эти факты в равной степени указывают как на убийцу из людей, так и на дракскую инсценировку.

– Боюсь, Тора Соам не желает принять очевидного. – Мицак помолчал. – Его отношения с Хелиотом Бантом многое затмили для него.

– Но правду знаете вы, Мицак, Кия и сам Тора Соам – больше, чем кто-либо еще на свете. – Джоанн вздохнула – У меня растет ощущение, что мы находимся в плену у Литы с его правилами игры...

– Тора Соам угодил к Лите в сети?

– Именно! Может, не только он, но и все мы. Это делает наше с вами положение весьма шатким. Для людей мы – предатели, для драков – люди.

– Неужели и для Торы Соама – единственного нашего защитника?

– И для него, – кивнула Джоанн.

Послышались знакомые шаги. Дверь беззвучно затворилась. К ним присоединился Тора Соам.

– Я беседовал по радио с Индевой Бежудой, джетахом дракской делегации на переговорах. Меня назначили представителем делегации для встречи с таким же представителем от делегации Соединенных Штатов Земли. Джоанн Никол...

– Я вас слушаю.

– Мне потребуется ваша помощь. Нам предстоит обсудить с землянами возможности возобновления полномасштабных переговоров. Леонид Мицак...

– Я вас слушаю, овьетах.

– Вы и Кия встретитесь с офицером четвертого разряда Хажжисом Да. Он отвечает за безопасность на орбитальной станции и располагает сведениями о гибели Хелиота. Я уже договорился о вашей встрече. Всем вам выдадут «клинки Ай-дана» – символы принадлежности к дракской дипломатической миссии. Вы что-то хотели спросить, Мицак?

– Какова наша задача, овьетах?

– Выяснить, что известно Хажжису об убийстве Хелиота Ванта. Вам также следует получить исчерпывающую информацию об орбитальной станции и всех до единого ее обитателях. Вам все понятно?

– Да, овье...

Тора Соам резко развернулся и вышел. В наступившей тишине Джоанн услышала, как Мицак нажимает кнопки, управляющие створками иллюминатора.

– Мы на подлете к орбитальной станции...

Она услышала, как он резко наклоняется вперед.

– В чем дело, Мицак?

– Я точно не знаю... – Он откинулся. – Так, смутное ощущение...

– Опишите.

– Орбитальная станция выглядит, как огромный, брошенный, зловещий объект. Спящее существо с сильными челюстями. Я испытал испуг.

– Что вас напугало?

– Мысль, что ставки в этой игре куда выше, чем нам кажется, и что Лита уже произнес свое «Я выиграл!».

17

Я стоял там, где стояли катанцы, и видел Вселенную их глазами. Давным-давно Луррванна научил нас, что логика подчинена контексту и изобретательности. Если это было правдой в отношении жителей одной планеты на протяжении многих тысячелетий, то почему это не может быть правдой в отношении существ из других миров, с других планет ?

Предание о Дитааре, Кода Синушада, Талман

Спустя всего несколько часов Джоанн сидела за столом, взволнованно теребя рукоятку церемониального клинка за поясом и слушая, как Тора Соам представляется сам и представляет ее двоим делегатам-землянам. Когда овьетах закончил свою приветственную речь, один из людей кашлянул.

– Не могу не отдать должное вашему английскому, овьетах. Меня зовут Никое. Никое Эклиссия. Человек рядом со мной – мой ассистент, полковник Ричард Мур.

Джоанн услышала, как Тора Соам откинулся в кресле.

– Я тоже отдаю должное вашему английскому, Никое Эклиссия.

Установилось недоуменное молчание. Снова кашлянув, Эклиссия произнес:

– Наша цель, овьетах...

– Цели сторон на переговорах не представляют тайны. Лучше изложите позицию своего правительства.

Эклиссия кашлянул в третий раз.

– Вы больны, Эклиссия?

– Нет.

– Тогда я бы попросил вас не брызгать слюной, а внятно излагать позицию.

– Знаешь что, драк...

На противоположном конце стола пошептались, и человек произнес:

– Прошу извинить меня за нервную вспышку. Однако, Тора Соам, наши препирательства не принесут никакой пользы ни нам, ни нашим правительствам.

– Поймите, Никое Эклиссия, наши расы, миры, вселенные вовсю готовятся возобновить взаимное истребление. В свете миллиардов смертей, которые последуют в случае срыва переговоров, ваши оскорбленные чувства меня не интересуют. Изложите позицию своего правительства.

– Прекрасно. Мое правительство желает ограничить предмет переговоров обсуждением подписания и осуществления соглашений, уже достигнутых послом Рафики и овьетахом Хелиотом.

– Нет.

Человек кашлянул.

– Нет?

– Как вам известно, Никое Эклиссия, со времени составления того документа обстоятельства изменились. Многие погибли, в частности, убит мой друг Хелиот Вант. Ограничений на предмет переговоров более не будет.

– Это невозможно, Тора Соам.

– Вы не располагаете полномочиями изменить представленную позицию?

– Я должен проконсультироваться с послом Рафики и нашим пра...

– В таком случае нам нечего больше обсуждать, – услышала Джоанн голос Торы Соама. – Моя помощница договорится с вами о следующей встрече, которая состоится тогда, когда появится тема для обсуждения.

Тора Соам решительно поднялся из-за стола и покинул комнату. После продолжительного молчания один из людей тоже встал.

– Будь я проклят, если... Поговорите с ней, полковник, и наметьте время встречи.

Никое Эклиссия удалился. Полковник Мур посидел молча, прежде чем заговорить:

– Ваш шеф – крепкий орешек, Никол.

Джоанн разжала потные ладони, стискивавшие рукоятку «клинка Айдана», и утвердительно кивнула.

– А ваш – тряпка.

– Как я погляжу, мы с вами споемся. Удовлетворите мое любопытство: зачем вы работаете на драков?

– Я работаю не на них, а ради мира. А вы ради чего работаете, Мур?

Собеседник побарабанил пальцами по столу.

– Вы слепая.

– Незрячая, но не слепая.

– Гм-м... Надеюсь, вам понятны простейшие вещи. Две делегации долго корпели над условиями договора. Он бы уже был подписан и действовал, если бы драки не взбеленились из-за смерти Хелиота. Мы не хотим начинать все заново.

– Полковник Мур, я не сумею объяснить вам, что означает смерть Хелиота Ванта. Скажу лишь, что неудачнее момента для его гибели нельзя было придумать. Могу вас заверить, что Палата драков полна рвения возобновить войну и в силах это сделать. Кроме того, Палата и дракская делегация на переговорах последуют рекомендациям Торы Соама.

– Когда устроим следующую встречу?

– Как только ваша делегация получит полномочия принимать решения и согласится не обставлять переговоры ограничениями.

Полковник опять забарабанил пальцами по столу.

– Сколько это стоит в наши дни, Никол?

– Вы о чем?

– О предательстве.

Она ждала этого вопроса; о том же самом она сама спрашивала Мицака тысячу лет тому назад. На кончике ее языка вертелись бесчисленные ответы, однако она поступила точно так же, как тогда Мицак: ее ответом стал искренний смех.

Позже, сидя в каюте Торы Соама рядом с Кия, она слушала Мицака, знакомившего овьетаха со своими выводами:

– По словам командира службы безопасности тзиен денведах на орбитальной станции Хажжиса Да, вечером накануне церемонии подписания Хелиот Вант и посол Ана Рафики встречались в неформальной обстановке у Хелиота. Рафики прихватила с собой бутылочку бурбона.

– Объясните.

– Спиртной напиток, напоминающий по действию наркотик. Анализ показал, что в порции, выпитой Хелиотом, был яд. Однако ни в бутылке, ни в бурбоне, выпитом Рафики, яда не оказалось.

– Вы хотели задать вопрос, Никол?

– Скажите, Мицак, кто и где разливал бурбон по рюмкам?

– На Чанжи, охранник, находившийся при Хелиоте в тот вечер, дал Хажжису Да показания, согласно которым бурбон разливал охранник Рафики в кухонном помещении рядом с каютой дракского посла. Охранник-землянин делал это под надзором охранника-драка. Затем сам На Чанжи отнес полные бокалы в каюту.

Джоанн нахмурилась.

– Откуда взялись бокалы, то есть емкости?

– Из кухни Хелиота Ванта.

– Продолжайте.

– Хажжис Да полагает, что яд мог дать Хелиоту Ванту один из четырех людей и драков. Первая подозреваемая – сама посол Рафики.

– Как только стало известно о смерти Хелиота, Рафики отозвали, – пробормотал Тора Соам. – Кто следующий?

– Дежурный охранник-драк, На Чанжи. Но его больше нет в живых: он покончил жизнь самоубийством вскоре после того, как дал показания своему начальнику.

Джоанн повернула голову туда, где должен был находиться Тора Соам.

– Это может указывать на чувство вины, угрызения совести...

– Или на горе. Продолжайте, Мицак.

– Третий – дежурный охранник из числа людей, Айвор Крог, рядовой военной полиции Соединенных Штатов Земли. – Мицак сделал паузу. – За неделю до нашего прибытия Крога отослали в распоряжение вооруженных сил на Амадине. Три дня назад он погиб в перестрелке в демилитаризованной зоне.

– Кто же четвертый?

– Четвертый – сам Хелиот Вант, овьетах. Версия самоубийства.

– Вероятность этого до смешного мала, Мицак, – заметил Тора Кия.

– Согласен, Тора Кия. Но вероятность и возможность – разные вещи.

Все смолкли. Тора Соам поднялся, походил по каюте, остановился.

– Есть ли противоречия в показаниях охранника-драка и охранника-землянина?

– Этого я не знаю, – ответил Мицак. – Сотрудников дракской службы безопасности не подпускали к Крогу. Точно так же глава подразделения военной полиции Соединенных Штатов Земли на орбитальной станции так и не был допущен к На Чанжи.

Тора Соам возобновил хождение по каюте.

– Участники игры прячут друг от друга свои кусочки головоломки. Любопытно: поведение обеих сторон позволяет предположить обоюдную вину.

– Параллелизм служб безопасности на станции препятствует расследованию, овьетах.

– Безусловно. Что ж, давайте положим начало талме, которая сдвинула бы расследование с мертвой точки. – Шаги прекратились. – Никол.

– Да?

– Вы договорились о следующей встрече?

– Мы с Муром предлагаем провести ее через три дня, если будут удовлетворены выдвинутые вами условиями.

– Хорошо. Но появятся еще два дополнительных условия. В ответ на аналогичное сотрудничество со стороны дракской группы безопасности военная полиция землян предоставит в распоряжение офицера четвертого разряда Хажжиса Да свои материалы касательно гибели Хелиота Ванта.

– Понятно. Каково второе условие?

– Отмена решения об отзыве посла Рафики. Пускай Рафики и дальше представляет на переговорах Соединенные Штаты Земли. Что-нибудь еще? Вы, Мицак?

– Вот список лиц, находившихся на станции в момент гибели Хелиота, а также их личные дела – в той степени, в какой их удалось собрать Хажжису Да.

– Вы ввели эти данные в центральный компьютер миссии?

– Да.

– А информацию о станции, которую я требовал?

– Тоже.

– Дайте мне коды доступа. Я займусь всем этим позже. Сообщите также коды Никол. У вас есть что добавить, Никол?

Она сжала виски кончиками пальцев.

– Кажется, да. По вашим словам, Мицак, анализ указал на присутствие в напитке Хелиота Ванта пронида.

– Да.

– Кто брал анализы?

– Лонду Пег, личный врач Хелиота.

– Тот же самый Лонду Пег произвел вскрытие и выявил причину смерти Хелиота?

– Да. Вы предлагаете пятого подозреваемого?

– Все наши рассуждения опираются на слова этого Лонду – и по поводу причины смерти, и по поводу улик, указывающих на способ отравления.

– Зачем Лонду искажать правду?

– Разве есть закон Вселенной, который помешал бы Лонду исказить правду, а то и вообще самому убить Хелиота? Если мы подвергаем сомнению слова Лонду о причине смерти, то круг подозреваемых перестает ограничиваться упомянутыми лицами. Приходится усомниться даже в самом факте убийства. – Она повернулась к Торе Соаму. – Где тело Хелиота?

– В настоящее время оно находится на Драко, в Синдиеву. Сразу после вскрытия его отправили домой. – Овьетах помолчал. – М-м-м... Понимаю. Немедленно распоряжусь, чтобы в чирн-ковахе Синдиеву произвели повторное вскрытие трупа. Теперь вы оба можете идти. А тебя, Кия, я попрошу остаться. Нам надо поговорить.

– О чем, родитель?

– О личном.

Джоанн встала.

– У меня есть еще одно соображение, Тора Соам.

– Прошу.

– Мы знаем, что у этой войны свои правила. По вашим собственным словам, моя задача состоит в том, чтобы выяснить, как работает эта заданность. Если я буду продолжать расследовать смерть вашего друга, то у меня не хватит времени на решение более важных задач.

– Разве есть закон Вселенной, который воспрепятствовал бы превращению знания об обстоятельствах смерти Хелиота в путь к достижению более обширной цели?

Джоанн вытянула руку.

– Прошу вас, Мицак, отведите меня в мою каюту. Я не была там с самого прилета и чувствую себя уставшей.

Тора Соам первым дотронулся до ее руки.

– Я смотрю на вещи не так узко, как вы подозреваете, Никол. Не отвергайте возможные пути только потому, что их хочет исследовать другой. Для этого у вас должны быть более веские причины.

– У вас тоже должны быть более веские причины, чем смерть друга, чтобы бросить все наши силы на прохождение одного-единственного пути.

– Желаю вам радостно встретить утро, Джоанн Никол.

Она кивнула. Тора Соам убрал руку, и Мицак вывел ее из каюты овьетаха.

Очутившись в своей охраняемой каюте, она поспешно ощупала стены, запоминая расположение каждого выключателя, каждого предмета обстановки, а потом опустилась на возвышение для сна, вытянула ноги и заложила руки за голову. Сделав два глубоких вдоха и расслабив мышцы, она попыталась прогнать из головы все мысли и уснуть.

Однако сну мешало смутное беспокойство: многие ее вопросы оставались без ответов, и ее преследовал страх. Мысли не подчинялись рассудку: стоило ей попытаться изгнать из головы какую-то особенно назойливую и тревожную мысль, как ее место занимала другая, еще более назойливая и тревожная.

Джетах Лита находил удовольствие в изобретении трудных ситуаций для своих учеников; каждая такая ситуация ставила цель – внушить им ко всему здоровое недоверие, позволяющее углядеть кончик истины. «Вечные ценности», в которых он заставлял их усомниться – благородство, право, честь, мораль, добро, любовь, долг, справедливость, свобода, – представляли собой гибкие понятия, зависящие от непостоянных правил...

Изобретатель...

«... И сказал ученик:

– Джетах, любовь не подчиняется правилам, ею руководят чувства.

– Разве ты не видишь, Фа Ней, – молвил Лита с улыбкой, – что и чувства подчиняются правилам?

– Не вижу, джетах.

– Ты любишь меня, Фа Ней?

– Конечно, джетах.

– Почему?

– Просто люблю.

– А если бы все, чему я тебя учил, оказалось ложью, если бы я нещадно бил тебя, поносил и унижал, ты бы все равно меня любил?

Ученик подумал и ответил:

– Нет.

– Итак, Фа Ней, твои чувства требуют неких условий: они оживают только тогда, когда я проявляю некие качества и совершаю некие поступки. Твоя любовь требует от меня соответствия определенным правилам, изобретателем которых выступаешь ты сам.

Фа Ней заплакал.

– Это значит, что я не люблю вас, джетах?

– Я соответствую твоим правилам, дитя мое, следовательно, ты меня любишь, а я люблю тебя. Но ты должен научиться понимать события и факты, управляющие чувствами, Фа Ней. Пойми свои чувства и правила, которым они подчиняются. Доверься такому пониманию, потому что оно позволит тебе понимать свои чувства.

Но никогда не верь словам».

Джоанн села, скрестила ноги, закрыла лицо ладонями. «Мир» – просто слово, за которым стоит понятие, определяемое гибким сводом правил. То же самое – «война». Когда бьются вооруженные силы Соединенных Штатов Земли и тзиен денведах – это именуется «войной», когда дерутся Фронт Амадина и Маведах – то это уже «терроризм», «гражданская война»...

Память подсказывала другие слова из прошлого: «полицейские акции», «беспорядки», «бунт»...

«Убийство» – тоже слово. Дети-драки, погибшие в ковахе в Ве-Бутаане, не были «жертвами убийства» – они числились среди «потерь». Их смерть подчинялась иным правилам, нежели смерть Хелиота Ванта.

Джоанн со вздохом свесила ноги, встала и подошла к терминалу. Как говорил Лита? «Все правила направлены на цели, а все цели – это правила, направленные на дальнейшие цели».

Круг, цепочка...

Как говорил Дитаар? «Дабы понять круг, разорви его и пропутешествуй в обоих направлениях вплоть до встречи с самим собой. Дабы понять цепочку, пойми ближайшее звено, а потом пропутешествуй в обоих направлениях, пока не кончатся звенья».

Она отошла от терминала. Какой цели послужила смерть Хелиота Ванта?

– Она предотвратила подписание Хелиотом и Рафики договора, – произнесла она вслух, – привела к возобновлению военных действий на Амадине и открыла возможность для выдвижения новых условий при возобновлении переговоров.

Все цели – это правила, направленные на дальнейшие цели...

Чему служит изменение условий договора?

Ее рука забегала по клавиатуре. Найдя нужную клавишу, она нажала на нее и произнесла:

– Джоанн Никол, прием голоса.

Компьютер издал писк, и Джоанн дала команду:

– Воспроизведение текста «Договор на орбите Амадина: первоначальный проект».

Она прослушала весь документ. В момент, когда вооруженные силы Соединенных Штатов Земли и дракский Флот стояли на пороге взаимного уничтожения, а Фронт Амадина и Маведах наводили друг на друга ужас и причиняли неописуемые страдания, Хелиот Вант и Ана Рафики достигли согласия.

Согласно договору, прекращался главный конфликт; учреждались постоянные совместные дракско-земные институты с задачей обеспечить возврат захваченных территорий, колонизацию новых планет, решение территориальных споров на Амадине, наказание за военные преступления, выплату репараций, патрулирование демилитаризованной зоны на Амадине между территориями, принадлежавшими людям и дракам до начала войны...

Джоанн выключила компьютер. Договор не отвечал целям Фронта и Маведаха. Она уронила голову на грудь. Тора Кия изрек: «На Амадине царствует одна смерть».

Независимо от подписания такого договора на Амадине продолжились бы боевые действия. Договор всего лишь превратил бы в реальность – на какое-то время – прекращение главного конфликта между основными силами Соединенных Штатов и дракского Флота. С Амадина были бы выведены регулярные войска, но война все равно продолжалась бы.

Ни Фронту, ни Маведаху ничего не давала ни смерть Хелиота, ни провал переговоров, ни их возобновление. Обе организации давно махнули рукой на дипломатию.

Тогда кто? Кому выгоден провал прежнего договора и успех другого? Ни Соединенные Штаты Земли, ни Палата драков ничего не приобретали от продолжения войны. Вся мощь, вся наука обеих рас служили перемалыванию друг друга и грозили взаимным уничтожением.

Успех договора служил дипломатическим целям Рафики и Хелиота, карьере обоих. Хелиот Вант не сам покончил счеты с жизнью, а Рафики его не убивала. Тут другое...

Как насчет экономических интересов на Амадине? ИМПЕКС землян, ЯЧЕ драков, тиман Назак, дюжина других компаний...

Джоанн покачала головой. Война никому из них не сулила прибылей. Окончание войны отвечало экономическим интересам Амадина, хотя предстояло еще замирение на самой планете. Получалось, что в смерти Хелиота Ванта не был заинтересован никто.

Вдруг это дело рук дежурного охранника Рафики: он – человек, а Хелиот – драк...

... Лита говорил: «Первым делом ищите ответ не на дальней горе и не в небе; сперва расчистите землю у себя под носом».

После смерти дракского посла Айвор Крог был переведен на планету...

Человек только разливал напитки, относил и подавал их драк, Чанжи. Если это дело рук Крога, то это были немыслимо ловкие руки: откуда ему было знать, что отравленное питье попадет именно к намеченной жертве? Или ему было все равно, кто погибнет? Кто бы из двух послов ни погиб, это так или иначе прервало бы мирный процесс.

Чанжи? Но ради чего? К тому же, будь это его рук дело, он бы торжествовал, а не накладывал на себя руки. Драки не кончают жизнь самоубийством из-за поражения, вины, позора. Самоубийство для драка – это талма, позволяющая покончить с нестерпимой болью.

А если это не самоубийство? Если в преступлении замешаны оба – и Крог, и Чанжи? Но как? Зачем?

Она покачала головой. Амадинские террористы не обращали внимания ни на какие переговоры. Всем остальным успех переговоров был только выгоден; следовательно, выгодно было и сохранить Хелиота Ванта живым.

Она стала нащупывать рядом с терминалом блок связи.

– Черт!

Она отдернула руку и облизнула указательный палец правой руки. Кровь... Она снова стала шарить в том же месте. Рабочая пластмассовая поверхность оказалась шершавой от длительной эксплуатации. Она даже нашла заусенец, о который поцарапалась. Панель управления блоком связи находилась рядом.

Она застыла, чувствуя замешательство. Ей показалось, что в ее распоряжение поступил последний ингредиент сложного рецепта, недостающее звено, закрывавшее последнюю брешь сложнейшей головоломки...

Что это за рецепт, что за головоломка?

Она решила не копаться в себе и нажала на клавишу.

– Узел связи дракской миссии, – раздался голос. – Чем могу служить?

– Соедините меня с оператором земной миссии.

– Ваше имя?

– Джоанн Никол из группы овьетаха Торы Соама.

– Оператор миссии Соединенных Штатов Земли, – раздался новый голос, уже человеческий.

– Я хочу поговорить с полковником Ричардом Муром. Он выходит на связь?

– Ждите.

Щелчки, помехи. Мужской голос:

– Мур слушает.

– Полковник, с вами говорит Джоанн Никол.

Собеседник усмехнулся в микрофон.

– Чем могу быть вам полезен, майор?

Майор?!

– Вы не теряли времени даром, полковник.

– Если этой войне суждено окончиться, вам придется иметь дело с кучей неприятных бумаг. Так что готовьтесь. Чем могу быть вам полезен?

– Тора Соам велел мне передать вам два дополнительных условия, предшествующих новой встрече наших с вами шефов для обсуждения возобновления переговоров.

– Что это за требования?

– Первое – свободный обмен информацией о гибели Хелиота Ванта между Хажжисом Да и командиром службы безопасности землян на станции.