Текст книги "Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк"

14
ВАЛЕТ И ДЖОКЕРЫ

– Итак, господа, – начала Эмили, когда мы собрались в библиотеке замка, – все мы отмечаем одно и то же во внешности астронома. Мы считаем, что он увлекается астрономией, говорит по-английски, как джентльмен, и по-испански, как южноамериканец, обладает некоторыми практическими знаниями взрывных работ и, вероятно, имеет отношение к железным дорогам. Он представился инженером, но я остаюсь при своем мнении, что этому верить нельзя. Каковы же ваши выводы?

– Прекрасно сформулировано, – сказал Холмс.

– Но у нас все еще нет ни малейшего представления, где его искать и кто он такой на самом деле! – возразил я.

– И все-таки варианты есть. – Холмс вытащил из кармана несколько свернутых бумажек. – Вот имена тех, кто ответил на мои объявления, здесь человек двенадцать, а также имена людей, совмещающих знание испанского языка и интерес к астрономии.

– Вы разрешите ознакомиться? – спросила Эмили.

– Конечно, – ответил мой друг. – Были еще и другие, которые связались со мной, но в результате определенной работы осталось восемнадцать имен и кое-какие факты, полученные из разных источников.

– Кто же первый? – продолжала расспрашивать юная леди.

– Здесь нет никакого особого порядка, – сказал Холмс, – но первый – Отец Джеймс Галлахер из Сент-Патрик-Хаус в Уилверсолле, Стэффордшир. Я предположил по его титулу, фамилии и приходу, что он католик, и оказался прав. Соответствующий справочник указывает, что ему сорок лет, что он получил образование в Ирландии, поступил в католическую семинарию в Оскотте, недалеко от Бирмингема, и, кроме службы в приходах Средней Англии, был некоторое время в Южной Америке с Миссионерским обществом святого Джозефа из Купертино. Он первый в моем списке, но отнюдь не первый в моих предположениях.

– Почему же, Холмс? – поинтересовался я.

– Несмотря на то, что он почти наверняка говорит на южноамериканском испанском, по-английски, вероятнее всего, он говорит как образованный ирландец. Тем не менее мне нужен повод, дабы посетить его и выяснить все до конца. Следующий – еще один кельт, мистер Гордон Маклеод из Скай-Коттедж в Апэвоне, Уилтшир. Корреспондент, рекомендовавший его, сообщает, что Маклеоду около сорока и он поэт. Он опубликовал несколько работ за свой счет, таких, как «Венец звезд» и «Астроном в Испании». И все-таки вряд ли он тот самый подозреваемый.

– Но ведь Апэвон находится очень близко от Тэмпл-Коумба? – воскликнул я.

– Именно, Ватсон, но расстояние оттуда до Питерсборо очень велико. Не думаю, что его местожительство существенно поможет. Я бы оставил его в покое, хотя бы даже из-за речи. Пусть он и не говорит по-английски с акцентом своего родного острова Скай, но мистер Гордон путешествовал по Испании, и испанский, видимо, выучил, находясь по эту сторону Атлантики. Следующий, возможно, интереснее.

– Кто же это? – оживилась Эмили.

– Загадочный господин, имени которого мне не сообщили. Известна только фамилия – мистер А. Альварес. Он живет в Мэннингэм-Тауэрс, Хэмпстэд, видимо, с некоторым шиком, но страна, из которой он происходит, его занятие и источник его состояния неизвестны астрономическим кругам. Они ценят – по переписке – его знание предмета, но больше им ничего не известно.

– С таким именем он может быть и мексиканцем, – предположила Эмили.

– Не исключено, – сказал Холмс. – Его засекреченность и богатство могут иметь какое-то отношение к политическим коллизиям этой страны.

– Вы думаете, на него следует обратить внимание? – Я пытался следить за нитью беседы.

– Прежде чем ответить, я должен взглянуть на этого господина, Ватсон. Если он, как я подозреваю, смуглый и черноволосый латиноамериканец, то не может быть подозреваемым. По поводу следующего человека в списке я знаю только, что его зовут Артур Келли, что он живет в Селвуд-роуд, Уиллесден, и что он владеет какой-то конторой при совете Лондонского графства.

– Из этого многого не выжмешь, – прокомментировала Эмили.

– Да, – сказал Холмс. – Еще один повод, я думаю, притвориться бродячим проповедником или разносчиком галантереи. Далее – доктор Джордж Скофельд, который преподает юношам науки и языки в академии в Поусли, Хемпшир. В настоящий момент это все, что я о нем знаю.

– Кажется, немецкая фамилия? – спросила мисс Нортон.

– Похоже, – согласился Холмс, – но английское имя из Святцев – так что он может быть смешанного происхождения. С другой стороны, я не рассчитываю на него, потому что он преподает языки и скорее всего говорит на правильном испанском. Ничего не известно и об очередном в списке человеке за исключением того, что его зовут Алан Леннокс, проживает он на Стэддэли-Мэнор-Фам в Уэст-Райдинге, Йоркшир и является членом ряда астрономических обществ. Кандидат, которого я тоже не рассматриваю всерьез, это мисс Присцилла Дебено, и живет она в поселении работающих женщин в Уайтчэпеле. Полагаю, мы можем предоставить леди ее работе, ибо весьма сомнительно, что она обладает талантами мисс Нортон. – И он улыбнулся Эмили.

– Если я действительно встречалась с астрономом в Париже, – тотчас откликнулась Эмили, – я могу заверить вас, что это была отнюдь не переодетая мисс Дебено. Думаю, следует исключить всех женщин, если здесь еще есть таковые.

– В таком случае переходим к мистеру Мануэлю Перейра, который занимается ввозом каучука. У него своя фабрика гуттаперчи в Игл-Уоркс, Дептфорд. Он, предположительно, говорит по-испански на южноамериканский манер, но подозреваю, что, на каком бы совершенном английском он ни изъяснялся, подобно Альваресу, внешность его не подпадает под описание подозреваемого. Далее, Натаниэл Бромвелл, господин, который держит конюшни в Берчесе, Уокингэм, и который опубликовал «Архитектуру Вселенной», и викарий в Стоук-Мохан, Дорсет, Преподобный Оливер Корлетт, автор «Звезд Каталонии» и «Огней Монсеррат».

– Монсеррат – это остров в Вест-Индии? – решил уточнить я.

– Несомненно, но, видимо, работа почтенного господина относится к древнему монастырю Монсеррат в Каталонии. И вновь, я сомневаюсь, что это именно тот человек, так как он говорит либо на чистом кастильском испанском, либо на каталонском диалекте.

– А вы и в самом деле уверены, что он вообще присутствует в вашем списке? – вдруг усомнилась Эмили.

– Если он и правда астроном, говорящий по-испански, то должен быть обязательно, – ответил Холмс. – Может быть, это мистер Персиваль Шелдон, который живет в Сидденхэме и является служащим экспортно-импортной фирмы в Дептфорде.

– Зарубежные контакты, – уточнила мисс Нортон. – И что же импортируют и экспортируют?

– Практически все, что может принести доход, – сказал Холмс, – и они вполне могут иметь связи с Германией, не говоря уже об Абердине и Плимуте. Мне кажется, нелишним будет заглянуть в дела мистера Шелдона. А теперь на очереди адвокат мистер Эдмунд Синклер из Тэмпл-энд-Сиддентон-Мэнор в Хемпшире.

– Сиддентон – это одна из этих маленьких деревушек в северном Хемпшире? – решил вклиниться я.

– Ваша память прекрасно сохранила школьные знания, Ватсон, Я отыскал ее в железнодорожном путеводителе по Хемпширу. Это на дидкотском и саутхемптонском направлениях. Согласно атласу, дом находится у подножия холмов и ранее принадлежал Вернону Коксу, хемпширскому поэту. В окрестностях есть меловые копи, где было найдено множество интересных ископаемых. Следующий подозреваемый, я думаю, более примечателен. Он одной с вами профессии, Ватсон.

– В самом деле? И кто же?

– Это доктор Генри Бартон из Лоуэс-роуд, Донкастер. Он специализируется на тропических болезнях и глазной хирургии и опубликовал доклады «Болезни бассейна Амазонки» и «Заболевания при металлосварочных работах», а также книгу «Врач на реке Амазонке».

– Паровозная команда эдинбургского экспресса прибыла из Донкастера, – отметил я.

– Да, но он интересует меня по иным соображениям: он провел шесть лет в Южной Америке с англо-германской медицинской миссией.

– С вязь с Германией и связь с Южной Америкой, – заключила мисс Нортон.

– Именно! – воскликнул Холмс. – Думаю, я должен навестить доктора Бартона в самом ближайшем будущем. Переходим к следующему: капитан Лимингтон-Кэйс, проживает в Бремере, в Шотландии. Не женат и согласно армейскому списку примерно служил в инженерных войсках в Южной Африке и уволился из армии в связи с получением в наследство поместья. Я нахожу его весьма интересным.

– Кроме расположения его поместья, я не вижу, чем он интереснее других, – заметил я.

– Помилуйте, Ватсон, вы же бывший солдат! Вы забыли, что и железные дороги, и взрывные работы – все это лежит в поле деятельности военных инженеров?

– А что поместье? – вмешалась Эмили.

– Оно всего лишь примыкает к землям короля в Балморале, – ответил Холмс.

– Взрывные работы, железные дороги, связь с Балморалом. – Эмили загибала один за другим пальцы на своей изящной ручке. – Да, мистер Холмс, полагаю, следует переместить его в самое начало вашего списка!

– Я уже не говорю о возможных связях с Германией, – добавил Холмс.

– Я их не вижу, – произнес я.

– Это всего лишь предположение, – сказал Холмс, – но Германия всячески поддерживала североафриканскую войну. Снабжала буров «советниками» и засылала повсюду своих шпионов. Если капитан нарушил присягу, то его с успехом могли завербовать именно в Северной Африке.

– Не могу, поверить, что подобное поведение возможно для человека, который принес присягу королю! – сказал я.

– Это кардинальная ошибка, Ватсон, – возразил Холмс, – приписывать свои собственные достоинства, а тем более пороки другому. Нельзя ручаться, что каждый, кто принес присягу, обладает вашим несгибаемым патриотизмом. Однако мы не закончили. Вот мистер Энтони Эдвардс из Уиндро-Хаус, Гриндлинг, Саффолк. Он владеет флотилией барж, бороздящих просторы вдоль восточного побережья, а также Северного моря. Сам Эдварде является выдающимся яхтсменом-любителем, автором «Руководства для моряков по звездному небу».

– Опять европейские связи, – вставила Эмили.

– Да, – отозвался Холмс, – но при постоянных прогулках на яхте он вряд ли может иметь такие изнеженные руки, как у вашего парижского воздыхателя. И все же надобно им заняться. Думаю, мне также следует уделить внимание Джеймсу Фаллеру из Фаллерс-Уэрф в Хэруиче. Он продает лес на Балтике и к тому же занимается торговлей вином из Испании и Португалии. Не знаю, чистый у него испанский или нет, но он тоже тесно связан с Европой. – Он еще раз просмотрел свои записи. – И наконец, последние двое, которым я не придаю большого значения, – мисс Майфэнуи Морган, в прошлом преподавала языки и рукоделие юным дамам, а теперь заправляет магазином изделий ручных ремесел в Олдгейте, и Артур Браун из отеля «Стэнтон» на Чаринг-кросс.

– А чем занимается мистер Браун? – спросил я.

– Сочиняет песни для мюзик-холла, и был так любезен, что прислал мне несколько образцов. Я, к сожалению, не захватил их с собой, но их названия запечатлелись у меня в памяти – это «Испанка в поезде», «В старой Барселоне» и «Роза Рамбласа». Отсюда я делаю вывод, что мистер Браун говорит по-испански на кастильском или каталонском наречии.

– Если исключить донкастерского доктора и шотландского капитана, то вряд ли против кого-либо из этих людей нашлись более или менее значительные улики, – подвела итог Эмили. – Как вы намерены действовать дальше, мистер Холмс?

– Я сейчас подыскиваю подходящий повод посетить каждого из них под тем или иным предлогом. Следует иметь в виду, мисс Нортон, что тогда у нас будет гораздо больше материала, чем содержится в моих записях, и я почти не сомневаюсь, что однажды постучу в дверь нашего астронома-убийцы.

– Но это, конечно, потребует времени, Холмс? – уточнил я.

– По всей видимости, дорогой мой. Я собрал эти списки в относительно маленьком и закрытом мирке британских любителей астрономии. Как все маленькие группы, он полон пустой болтовни. Наш маньяк знает, что кто-то идет по его следу. Нельзя позволить, чтобы в результате моих опрометчивых шагов за мной в этом узком кругу тащился целый шлейф слухов. Надо действовать очень осторожно.

– Неужели нет иного способа, чтобы не тратить времени попусту? – спросила Эмили.

– Я, конечно, воспользуюсь помощью ведомства Майкрофта, но в настоящий момент на это не следует особо рассчитывать. Если бы мой братец-бюрократ не позволил себя усыпить, действуя согласно традициям департамента гражданской службы, то этот тип не смог бы нанести удар дважды. Сообщи мне Майкрофт о своих подозрениях сразу после катастрофы в Солсбери, мы были бы настороже в Питерборо, но теперь мне придется делать все основательно и не без труда.

Мы закрыли наше совещание и переоделись к обеду. В гостиной Его Величество представил нас Теобальду Д. Эвансу, финансисту и двоюродному дедушке Эмили. Я привык считать американцев, особенно с Западного побережья, крупными людьми, часто со странными вкусами в одежде, но великий банкир оказался низеньким, худым человечком. Его голову украшали серебристая грива волос и густые бакенбарды, а проницательные голубые глаза выдавали человека с большим жизненным опытом. Одет он был в строгий черный костюм.

– Мне следует поблагодарить вас обоих, – сказал финансист, как только церемония знакомства была завершена, – за заботу об Эмили. Его Величество сообщил, что прошлым летом вы вытащили ее из жуткой передряги в Шотландии. Я видел, как вы действовали в деле Липпинкоттов много лет назад, но никогда не думал, что мою внучатую племянницу будет спасать самый знаменитый детектив в мире.

– Мисс Нортон и сама очень смела и отважна, – отозвался Холмс.

– Это было честью для нас, мистер Эванс, – добавил я.

Он опять рассмеялся:

– Вы, британцы, просто меня поражаете. Попадаете в чужую заварушку и называете это честью! Все, что я могу добавить, так это то, что вы оба знаете, как связаться со мной, и при необходимости я буду счастлив помочь вам всем, чем смогу.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Холмс. – Не сочтите за любопытство – мисс Нортон возвращается в Штаты вместе с вами?

– Так далеко вперед мы не заглядывали. А в чем, собственно, дело?

– Если вы будете ее сопровождать, необходимо принять особые меры предосторожности. Ей не следует, к примеру, отплывать из Глазго или Ливерпуля.

– Почему же, мистер Холмс? – удивился банкир.

– Агенты кайзера в прошлом году дважды обнаружили ее присутствие в Британии. То же самое может произойти и теперь. Советую ей избегать людных портов на пути в Штаты, дабы уменьшить опасность. Хорошо бы миновать и Плимут, ибо мы уверены, что у «Всевышнего» там есть агент.

Мы с Холмсом покинули Виндзор после обеда, тем же подземным путем, которым добирались сюда. Двигаясь древним переходом, я решился наконец спросить Холмса:

– Вы действительно считаете, что Эмили в опасности?

– Еще в какой! – ответил он, и я вздрогнул при мысли о том, что эта отважная и жизнерадостная леди может оказаться в лапах чудовищного убийцы.

15
КОШМАР В ШРЮСБЕРИ

Прошло немного времени, и Холмс вновь появился у меня на горизонте. Как-то октябрьским утром во время завтрака моя экономка принесла мне телеграмму. Как обычно, в ней не содержалось никаких объяснений:

ЖДИТЕ МЕНЯ НА ВОКЗАЛЕ ЮСТОН ЗАВТРА В ТРИ ДЛЯ КОРОТКОЙ ПОЕЗДКИ В ШРОПШИР ТЧК ХОЛМС

Я, конечно, на следующий же день прибыл на вокзал Юстон, в предвкушении невероятных событий и сгорая от любопытства. Мне и в голову не приходило, что наше путешествие в Шропшир обернется для нас кошмаром в результате содеянного железнодорожным маньяком.

Когда наш поезд, двигаясь на север, удалился на достаточное от станции расстояние, я обратился к Холмсу с вопросом по поводу цели нашей поездки.

– Я получил телеграмму от Майкрофта, – заявил он и передал ее мне.

Она была отправлена из деревенской почтовой конторы в Бэллэтер, недалеко от Балморала:

ДЖОНАТАН Я СЭМУЭЛЬ ОТПЛЫВАЕТ ИЗ БРИСТОЛЯ ПОСЛЕЗАВТРА ТЧК

ПЕРВАЯ СТАДИЯ АМЕРИКАНСКИХ ПЕРЕГОВОРОВ ПРОШЛА УСПЕШНО ТЧК

ЗАКЛЮЧЕННЫЙ ФРЭНСИС МИЛЛЕР В ТЮРЬМЕ ГРАФСТВА ШРОПШИР МОЖЕТ БЫТЬ ВАШИМ ЗВЕЗДОЧЕТОМ ТЧК КОМЕНДАНТ БУДЕТ ЖДАТЬ ВАС В 10 ВЕЧЕРА ЗАВТРА ТЧК М

– И что все это значит, Холмс? – Я поднял глаза на сыщика.

– Пока ничего. Я знаю, что Теобальд Эванс покинул Балморал на прошлой неделе, потому что газеты сообщали о его прибытии в Цюрих несколько дней назад. Именно поэтому мисс Нортон придется ехать одной. Приятно узнать, что переговоры короля проходят успешно, и тем более приятно, что мой совет по поводу безопасности мисс Нортон принят во внимание.

– Но заключенный Миллер, Холмс, – может ли он быть тем самым человеком?

– Даже самые умные негодяи совершают глупые ошибки, Ватсон, – ответил сыщик. – Насколько мы знаем, наш железнодорожный убийца дважды использовал одно и то же вымышленное имя. Возможно, он снова прибегнул к нему, впрочем, как знать…

– Так вы полагаете, мы наконец встретимся с ним лицом к лицу?

– Я ничего не утверждаю, Ватсон! Вы опять теоретизируете в отсутствие фактов. Фрэнсис Миллер может быть просто шропширским браконьером. Посмотрим.

День близился к закату, а мы катили на северо-запад, углубляясь в центральные графства, которые со всей очевидностью заявляли о себе неприглядным, изгаженным ландшафтом вокруг Бирмингема и Уолверхемптона благодаря металлургическим заводам и сопутствующим им производствам. Я слышал, что королева Виктория, проезжая через эти места на поезде, держала окна вагона наглухо занавешенными и не позволяла открывать их, пока состав не миновал Уолверхемптон.

Район производил весьма удручающее впечатление, но оно ослабевало по мере нашего продвижения на запад, к границе Уэльса и месту нашего назначения. Вскоре на горизонте появились приграничные холмы, стало ясно, что мы подъезжаем к Шрюсбери.

Расспросив народ на вокзале, мы выяснили, что тюрьма находится на близлежащем холме над самой станцией. Вскарабкавшись по лестнице среди развалин старой городской крепости, мы пересекли по пешеходному мостику железнодорожную линию и тут же оказались у самой тюрьмы. Если кому-либо из читателей доводилось видеть огромные тюрьмы Лондона, Бирмингема или Манчестера, тот верно воображает себе нечто столь же суровое и мрачное, но Шрюсбери отнюдь не одна из гигантских городских твердынь, а маленькая провинциальная тюрьма, построенная для весьма скромных нужд сельского района, и ее крошечные ворота и сторожка рядом выглядели едва ли не по-домашнему.

На звонок колокольчика в дверях немедленно появился часовой, с кем Холмс и объяснился по поводу нашего визита. Тот впустил нас внутрь и предложил подождать в сторожке, пока выясняются подробности назначенной нам встречи.

Он довольно долго отсутствовал и наконец вернулся в явном недоумении.

– Вы уверены, что встреча назначена на сегодняшний вечер, мистер Холмс? Комендант, похоже, ничего не знает.

Холмс подтвердил и повторил свою просьбу, но часовой только покачал головой:

– Так вот, сэр, коменданту об этом ничего не сказали. Всё же, если вы не возражаете – подождите немного, шеф придет и разберется сам.

Вскоре подоспел комендант, рассыпаясь в извинениях и недоумевая по поводу цели нашего визита. Объяснения Холмса привели его в еще большее изумление.

– У нас здесь нет Фрэнсиса Миллера в настоящее время. Миллер достаточно распространенная фамилия, и у нас их трое, но никто из них не является Фрэнсисом. Может быть, вы ошиблись? В чем предположительно обвиняется ваш Фрэнсис Миллер?

– Наверное, лучше всего нам посмотреть на всех ваших Миллеров, если вы любезно позволите, конечно.

Комендант тотчас согласился и вызвал еще одного стражника, и под его неусыпным оком мы проследовали к камерам с Миллерами. Одного взгляда в смотровой глазок каждой камеры было достаточно. Первый оказался юношей лет семнадцати, с чахоточной внешностью, второй – высоким, худым мужчиной с блестящими черными волосами, а третий – толстым, лысым и слишком старым, чтобы быть объектом наших поисков.

Мы возвратились к выходу, и Холмс принес извинения коменданту.

– Я могу лишь предположить, – сказал он, – что какой-то служащий в ведомстве моего брата что-то перепутал. Не исключено, что человек, которого мы ищем, находится в Эксетере или Линкольне!

Комендант исключительно любезно отнесся к нашему неожиданному появлению и проявил живейшее участие в нашем деле. Холмс стремился как можно скорее вернуться в Лондон, и комендант посоветовал нам дождаться последнего поезда в Бристоль, чтобы успеть на лондонский экспресс. Это куда удобнее, чем пытаться в столь поздний час возвращаться назад через центральные графства, заверил он. А пока ничто не доставит ему большего удовольствия, чем пригласить нас отужинать.

Мы приняли его приглашение и удобно расположились в уютной квартире коменданта, где они с Холмсом обсудили весьма животрепещущий вопрос: преступниками рождаются или становятся. Проводив нас до ворот после ужина, комендант не преминул напомнить, что дорога на железнодорожную станцию проходит через пешеходный мостик.

Вышагивая по мостику, я спросил:

– Холмс, вы и вправду считаете, что какой-то помощник Майкрофта по ошибке заставил нас заняться этим безнадежным делом?

– Нет, Ватсон, – ответил он. – Нас заманили в ловушку, но, признаюсь, не могу угадать причин. Ладно, поездка через Бристоль предоставит нам достаточно времени, чтобы все обдумать.

С этими словами он застыл как вкопанный, затем медленно повернулся и широко распахнул глаза.

– Поездка через Бристоль! – повторил он. – Мы глупцы, Ватсон! Скорее, нельзя терять ни секунды!

Он рванулся вперед, а я, все еще ничего не понимая, побежал следом. Мы кубарем скатились вниз по лестнице среди развалин крепости и промчались через дворик железнодорожной станции. Холмс забарабанил в дверь служебного входа, сунул под нос изумленному контролеру наши проездные карточки, и уже через минуту мы были на главной платформе.

Там не было ни души, за исключением служащих с тележкой, груженой почтой.

– Бристольский поезд! – крикнул им Холмс. – Где он?

– Вот-вот подойдет, сэр. Мы как раз его и дожидаемся!

Не успел он и рта раскрыть, как из телеграфной конторы выскочил обезумевший от ужаса телеграфист. В свете газовых ламп лицо его напоминало застывшую маску.

– Бристольский продолжает гнать! – закричал он. – В будке просигналили, но он мчится прямо к развилке!

Мороз пробежал у меня по коже, и тут мы услышали шум приближавшегося поезда, услышали мерный стук колес, а затем чудовищный скрежет и грохот, который, казалось, никогда не кончится.

Еще не стихло эхо продирающего до костей звука, как Холмс с криком «Скорей, Ватсон!» устремился вперед. Я помчался за ним, обливаясь холодным потом при одной лишь мысли о том, что мы только что стали свидетелями того, как сошел с рельсов бристольский экспресс. А мисс Эмили Нортон была пассажиром этого поезда!

Десять лет прошло с тех пор, как мы с Холмсом бежали вдоль платформы в Шрюсбери к искореженным обломкам поезда. Я уже досыта насмотрелся на человеческие жертвы современной войны, видел пострадавших от начиненных мощной взрывчаткой снарядов и отравляющих газов, имел дело с уцелевшими в крушении военного эшелона в Куинтиншилле, где погибло более двухсот солдат и где офицеры, рыдая навзрыд, стреляли в придавленных пылающими обломками людей, но ничто не могло вытеснить из моей памяти событий той октябрьской ночи 1907 года.

Развилка, где произошло крушение, представляла собой изгиб основного северного пути, радиусом всего около шестисот футов. Чтобы не сойти с рельсов, поезд должен подходить к развилке со скоростью не более десяти миль в час, но, как мы впоследствии узнали, бристольский экспресс не остановился у первой сигнальной будки на въезде в Шрюсбери и продолжал мчаться к роковой дуге на скорости шестьдесят миль в час, а может, и того больше.

Результаты не замедлили сказаться. Паровоз соскочил с рельсов, пробороздил землю и завалился набок, погребя под собой несчастную команду. Как только он замер на месте, пятнадцать пассажирских и почтовых вагонов, все еще не сбросивших скорость, врезались друг в друга и превратились в груду покореженного металла, разбитого стекла и дерева, произведя тот ужасный скрежет и грохот, что донесся до станционной платформы.

Мы с Холмсом прибыли на место происшествия одними из первых. Люди уже выползали из-под обломков, но крики, эхом разносящиеся в ночи, свидетельствовали о том, что еще множество несчастных придавлено грудой металла. Холмс бросился к потерпевшим, я же, надеясь только на свое медицинское искусство, старался помочь тем, кто уже выбрался. Раздумывать над судьбой мисс Нортон было некогда, надо было делать все возможное, дабы облегчить участь раненых.

Вскоре появились и другие медики; мы все вместе не покладая рук трудились прямо на путях, перевязывая раны, останавливая кровь, накладывая шины, и все же слишком часто медицина оказывалась бессильна. В тусклом свете фонарей мы как могли латали искалеченных, а крики и стоны придавленных и жалобы раненых все не стихали. Позже я узнал, что в течение всей ночи Холмс проявлял чудеса храбрости и сообразительности в деле спасения пассажиров из-под обломков.

Наконец рассвело, со стороны реки Северн расползался легкий осенний туман; смешиваясь с дымом пожарища, он будто бы желал прикрыть собой картину ночного кошмара. К этому времени все оставшиеся в живых были уже эвакуированы; погибшие, впрочем, тоже. В изнеможении притулившись на насыпи, я увидел Холмса – он чуть ли не насильно сунул мне в руку металлическую кружку, наполненную крепким чаем с ромом.

Горячий чай и спиртное прочистили мои усталые мозги.

– О ней ничего не слышно? – спросил я своего друга.

Лицо великого сыщика казалось белым и застывшим, словно вылепленным из алебастра.

– Нет, Ватсон, – ответил он. – Говорят, погибло около дюжины пассажиров, но ее среди них нет. Нет, насколько мне известно, и среди уцелевших.

– Так, может быть, она невредима?! – воскликнул я с надеждой.

– Может быть, старина, но все еще велика вероятность того, что некоторые тела не извлечены из-под обломков. – Он положил мне руку на плечо. – Идемте, – скомандовал он. – Вы сделали все, что могли. Надо ехать в Лондон и найти там моего брата.

Из всех поездок, которые мы предприняли в поисках железнодорожного маньяка, ни одна не была такой горькой, как наше возвращение в Лондон. Вымотанный прошедшей ночью, я то и дело засыпал, но каждый раз, открыв глаза, видел Холмса. С застывшим побелевшим лицом он невидящим взором уставился в окно. Конечно же, он проклинал себя за то, что не смог поймать кайзеровского убийцу, и за то, что посоветовал дедушке Эмили исключить поездку внучки через Плимутский или какой-либо северный порт. Я тоже цепенел от ужаса при одной только мысли о том, что такая храбрая и очаровательная девушка, возможно, лежит теперь среди дымящихся обломков.

Мы слишком рано прибыли на вокзал Юстон, но направились прямо в департамент. В обширном вестибюле огромного здания в итальянском стиле привратник в униформе взял карточку Холмса. Что уж он подумал о наших покрасневших глазах и непрезентабельном внешнем виде, не берусь и предположить. Слуга удалился вверх по широкой лестнице и почти тотчас вернулся, приглашая нас следовать за ним. Просторными коридорами он провел нас к двойной двери, постучал и распахнул ее.

В дальнем конце большой комнаты за внушительных размеров столом сидел Майкрофт, темным силуэтом выделяясь на фоне широкого окна. Позади него стоял еще кто-то, повернувшись лицом к осеннему солнечному свету, играющему в желтеющих верхушках деревьев парка Сент-Джеймса. Стоило нам приблизиться, как незнакомец повернулся, и я почувствовал, что мое сердце екнуло.

– Мисс Нортон! – воскликнули мы с Холмсом в один голос.

– Ах, господа! – улыбнулась она. – Весьма рада видеть вас снова! Ваш брат не говорил мне, что ждет вас, мистер Холмс.

– А я и не ждал, – отозвался Майкрофт. – Садись, дорогой братец, и вы тоже, доктор, садитесь, рассказывайте, что привело вас в коридоры власти. Вы оба выглядите просто жутко.

– Ты не слышал, что случилось в Шрюсбери прошлой ночью? – сразу приступил к делу Холмс.

– К сожалению, нет, – ответил Майкрофт. – Я обычно откладываю газеты до приезда в клуб, их гораздо приятнее листать в тишине. Так что там произошло?

– Ночной почтовый из Шотландии в Бристоль сошел с рельсов при въезде в Шрюсбери! – проговорил Холмс мрачно.

Водянисто-серые глаза Майкрофта дрогнули, а мисс Нортон, закрыв рот рукой, тихо ойкнула.

– О нет! – внезапно закричала она. – Они рассчитывали убить меня!

– Боюсь, что так, – подтвердил Холмс.

– Сколько людей погибло, мистер Холмс? – спросила она, чуть не плача.

– Одиннадцать пассажиров, бригада локомотива, два железнодорожника и трое почтовых служащих – всего восемнадцать; итого, общее число жертв убийцы уже равняется пятидесяти восьми. Не казнитесь, мисс Нортон, это моя ошибка. Вот уже больше года мне известно об этом преступнике, и до сих пор не удалось его остановить, а теперь он еще и потешается над моими промахами!

– Каким образом? – удивился Майкрофт.

– А вот каким. – Холмс вытащил откуда-то телеграмму. – Таким образом он гарантировал мое присутствие при той чудовищной сцене, которая является делом его рук.

Майкрофт внимательно изучил телеграмму.

– Да, я этого не посылал, а также и никому не поручал.

– Нисколько не сомневаюсь, – сказал Холмс, – и потому напрашивается другая версия.

Все вопросительно посмотрели на него.

– Ну разве вы не видите, – произнес он. – Парижский инцидент дает основание полагать, что люди кайзера узнали о том, кто такая мисс Нортон. Где они получили эти сведения? Эта телеграмма была послана кем-то, кто знал о намерениях мисс Нортон отправиться поездом в Бристоль. Были такие намерения?

– Да, – кивнул Майкрофт. – Именно так она должна была бы ехать прошлой ночью, если бы возвращалась в Соединенные Штаты. Но она неожиданно приняла предложение выступить в Лондоне.

– В таком случае один из шпионов «Всевышнего» находится где-то в твоей собственной конторе, – заключил великий сыщик.