Текст книги "Нежное прикосновение"

Тут он увидел ее в паре с Морганом Кенвудом и на мгновение застыл, пораженный. Ее юбки насыщенно-голубого цвета, как ночное небо Монтаны, постепенно бледнели к талии, переходя в белый с голубоватым оттенком лиф. Вырез был украшен мелкими лазурными бусинками и зернистым жемчугом, а соблазнительно-короткие рукава состояли из одних кружевных оборок. Когда она вальсировала, шлейф платья, закрепленный на время танца петлей вокруг запястья, развевался широким блестящим облаком.

Она была похожа на принцессу.

А он казался самому себе коварным обманщиком… но только до тех пор, пока не заметил в толпе Луиса Пирпонта, выжидающего момента, чтобы ринуться на свою жертву. Руки Беара сами сжались в кулаки.

«Черт возьми, не лезь не в свое дело!» – мысленно приказал он себе. Посмотрев на толпившихся в танцзале гостей, Макквайд заметил, что многие из них смотрят на Даймонд жадными глазами. Его так и подмывало поколотить всех этих стервятников, особенно ханжу Пирпонта.

– Чудесная музыка, правда? – донесся сбоку приятный мужской голос. – И представление неплохое.

Беар вспомнил этот голос, обернулся и увидел Пэйна Вебстера, который с понимающей улыбкой следил за его взглядом. Сдержав удивление, Беар согласился:

– Да, неплохое. Вебстер засмеялся.

– Никогда еще не встречал такую последовательную женщину, как Даймонд.

Беар нахмурился.

– Последовательная – не то слово, которым я бы ее описал.

– И все же оно прекрасно ее характеризует. – Вебстер следил за вальсирующей девушкой, и на губах его играла горькая улыбка. – И внутри, и снаружи она одинаковая – в точности такая, как кажется. Редкое свойство для женщины.

– Вот как? – спросил Беар. Его разозлил косвенный намек Вебстера на близкое знакомство с Даймонд.

– Она красивая, щедрая, добросердечная… – Беар фыркнул.

– А еще упрямая, непостоянная и до нелепого независимая.

– Значит, вы плохо ее знаете, – заключил Вебстер. Под его внимательным взглядом Беар почувствовал себя неуютно.

– К счастью для меня, – парировал Беар, которого выводила из себя многозначительная ухмылка Вебстера.

– Да. К счастью для вас.

В этот момент музыка смолкла.

Вебстер поспешил вперед и вместе с Кенвудом и Пирпонтом оттеснил джентльменов, которые тоже мечтали пройтись с мисс Вингейт в круге вальса.

Беар смотрел на Даймонд, ее женихов и чувствовал, как в душе поднимается волна ярости. Он напомнил себе, что ее затруднительные отношения с этой троицей его не касаются, и уже хотел уйти, но тут она подняла глаза, заметила его и застыла на месте. Наперекор всем своим благим намерениям, чуть ли не наперекор собственной воле Макквайд остался на месте.

Расстояние между ними и окружающая толпа вдруг исчезли. В мгновение ока он опять очутился в ее гостиной. Она была в его объятиях, а он крепко прижимал ее к себе.

– Здравствуйте, мисс Вингейт, – сказал Беар, беря ее протянутую руку и с досадой обнаруживая, что он пересек половину танцзала, чтобы встать рядом с ней.

– Рада вас видеть, мистер Макквайд. – Не отпуская его руки, она обернулась к остальным. – Вы помните мистера Макквайда? Строителя-железнодорожника из Монтаны?

На Западе такие угрюмые и вызывающие взгляды, которыми они его окатили, скорее всего привели бы к потасовке. Здесь же обошлось холодной вежливостью и сдержанным напряжением. Каждый приосанился, выпятил грудь и понизил голос на пол-октавы.

Вчетвером они проводили ее к столу с пуншем. Беар негодовал в душе. Черт с ними, с деньгами! Надо было бежать отсюда, только завидев это трио женихов. Так нет же – он чувствовал на себе ее умоляющие взгляды украдкой, которые туманили его разум. Она опять затягивала в паутину, ею же самой и сплетенную. А он не в силах был вырваться из нее.

Эллен Чаннинг Дэй Бонапарт, хозяйка торжества, и Вильям Фишер, первый председатель благотворительного общества, сели в оркестровой галерее танцзала и позвали гостей на первый отчет о пожертвованиях. В течение вечера им предстояло сделать несколько таких отчетов. На самом же деле эти объявления о самых крупных вкладах являлись хитро спланированными во времени ударами по самолюбию для менее обеспеченных спонсоров. Это было своего рода мерило: человек, включенный в список спонсоров, автоматически вставал на более высокую ступень экономической и социальной лестницы.

Фишер хлопнул в ладоши и призвал всех к вниманию, а миссис Бонапарт провозгласила:

– У нашего сегодняшнего вечера замечательное начало. Общество детских домов выносит благодарность Даймонд Вингейт, которая пожертвовала в его фонд пятнадцать тысяч долларов.

Все последующие объявления потонули в шуме толпы. Зал наполнили возгласы удивления перед столь значительной суммой. Люди округляли глаза и вытягивали шеи, чтобы взглянуть на щедрую дарительницу.

– Вот она! – воскликнула Эвелин Вассар, которая только что вошла в танцзал в сопровождении знакомых дам и услышала объявление. Заметив Даймонд в стороне от толпы, она показала на нее остальным, зааплодировала и радостно кивнула девушке.

– Я правильно расслышал? – резко спросил Морган у Даймонд. – Пятнадцать тысяч долларов? О Господи, давать им столько денег – значит поощрять их разгильдяйство. Это только способствует нищете.

– Похвальная щедрость! – подхватил Луис, не обращая внимания на Моргана. – Но нельзя же класть все яйца в одну корзину. Есть и другие благотворительные организации, которые тоже заслуживают внимания и спонсорства, милая.

– Я собираюсь пожертвовать и в другие организации, – сказала она, – в том числе в миссию.

– Да? – Луис расслабился. – Ну конечно. Я знаю, что ты одобряешь нашу деятельность. И сколько же, разреши узнать, ты собираешься пожертвовать?

– Ну, это зависит от обстоятельств. – Она быстро взглянула на Беара.

– От каких обстоятельств, мой драгоценный ангел? – Луис явно нервничал. Все тело его напряглось, глаза сверкали. Но раздавшийся в толпе взрыв аплодисментов опять привлек внимание всех к галерее.

Даймонд не успела ответить, потому что в этот момент послышалось очередное объявление:

– И замечательное пожертвование в пожарный фонд – десять тысяч долларов, которые наверняка будут использованы для устранения последствий пожаров в Хэмпдене. Спонсор – мисс Даймонд Вингейт.

– Десять тысяч? – Лицо Луиса покрылось неприятны ми красными пятнами.

– На борьбу с пожарами? – недовольно процедил Морган. – Это забота города, а не твоя!

– У них нет денег на оборудование и новые станции в Хэмпдене и восточном квартале. – Даймонд отступила назад и огляделась, пытаясь найти путь для бегства. Слева и справа от них толпились люди, а прямо за ними была стена. Она бросила тоскливый взгляд на двери.

– Но десять тысяч долларов! – проговорил Пэйн и провел языком по пересохшим губам. – И все потому, что в пожаре сгорело несколько домов-развалюх? Да за такие деньги можно спалить половину восточного квартала и заново его отстроить!

Беар с яростью смотрел, как она терпит их дружное осуждение. Этот спор пробудил в нем два совершенно противоположных порыва: первый – вмешаться, обратив в бегство этих самонадеянных негодяев, и второй – не лезть, предоставив ей упасть в ту яму, которую она же себе и вырыла.

Даймонд Вингейт отнюдь не беспомощна, говорил он себе. Ей хватает сил, решимости и крепости духа, чтобы давать отпор постоянным вымогателям. Она не нуждается в его поддержке. В этот момент она подняла голову, и Беар заметил в ее невероятно голубых глазах мольбу.

– …выбрали этот вечер, чтобы объявить о самом большом пожертвовании новой больнице Джона Хопкинса, – рокочущим голосом вещал Вильям Фишер. Беар не стал бы к нему прислушиваться, если бы не выражение ужаса, появившееся на лице Даймонд. – Мисс Даймонд Вингейт внесла колоссальную сумму – сто тысяч долларов – на организацию детского отделения!

– Сто тысяч… – Морган лишь молча пошевелил губами.

– Сто тысяч?! – У Луиса был такой вид, как будто его пырнули ножом. – Да это же превышает все границы щедрости… все границы милосердия… все границы здравого смысла!

– Надеешься купить себе священный нимб побольше, Даймонд Вингейт? – насмешливо спросил Пэйн. – Я знаю из достоверных источников, что они выпускаются только одного размера.

– Я… я не думала, что о пожертвовании больнице объявят сегодня вечером, – проговорила девушка с запинкой, заметно поеживаясь от бурной реакции толпы. – Я решила сделать этот вклад… просто чтобы… отпраздновать свой день рождения.

При упоминании о дне рождения на висках Моргана вздулись жилки.

– Ты должна была поговорить со мной на этот счет, Даймонд. Подумать только: какая безответственность – отдать столько денег больнице!

– Как ты могла? – резко спросил Луис; лицо его пылало. – Выбросить на ветер такую крупную сумму, не посоветовавшись со мной?

Люди оборачивались к Даймонд, чтобы ее поздравить или просто поглазеть. Подошла Эвелин Вассар и воскликнула, хлопая в ладоши:

– Браво, дорогая!

Беар опять оглянулся и увидел, что Даймонд смутилась.

– Я хочу сделать жизнь балтиморских детей здоровее, – совсем тихо заявила она, оглядываясь по сторонам и моля Бога, чтобы никто посторонний не расслышал ее слов. Но ее попытки защититься вызвали еще большее негодование.

– Я настаиваю, Даймонд, чтобы ты перестала жертвовать такие крупные суммы! – громогласно заявил Морган. Стоявшие вокруг начали поворачивать головы и вытягивать шеи. – Больше того, я считаю, что тебе надо вообще прекратить жертвовать деньги!

– Не говорите глупостей, Кенвуд! – прорычал маленький миссионер и сам обратился к девушке: – Даймонд, ты знаешь, как я отношусь к непомерным пожертвованиям университета на эту, с позволения сказать, больницу. Такую жалкую, вонючую лачугу построят и без твоей помощи. Для твоих денег есть более достойные области применения…

– Избавьте нас от душеспасительных бесед, Пирпонт, – раздраженно бросил Пэйн и взял девушку за руки: – Даймонд, ты знаешь, что мой отец презирает университеты. А этих напыщенных индюков из больницы Джона Хопкинса тем более. Он придет в ярость, узнав о твоем вкладе. Тебе надо забрать свои деньги обратно.

– Вы забываетесь, Вебстер, – сердито заявил Морган. – Ваших драгоценных родителей это совсем не касается.

– Разумеется. – Луис, явно был задет замечанием Пэйна. – Прежде чем учить других, посмотрите на себя. А вы, Морган, какое вы имеет право советовать ей, как распоряжаться деньгами?

Гости, стоявшие рядом, напряженно прислушивались к каждому слову. Беар снова сжал кулаки. Джентльменское перемирие женихов перешло в словесную баталию. После сегодняшнего вечера у Даймонд не должно остаться никаких иллюзий на их счет.

И тут, когда казалось, что хуже и быть не может, подал голос Морган:

– Я имею полное право требовать от моей будущей жены, чтобы она советовалась со мной по поводу вложения своего капитала.

Это заявление произвело эффект маленького динамитного взрыва. Девушка схватилась за горло, Луис в ужасе прижал к губам носовой платок, а Пэйн потянулся к фляжке, спрятанной в кармане брюк.

– Ваша будущая жена? – Пирпонт опять покрылся пятнами. – Как вы смеете публично говорить такие вещи без…

– Пора, Даймонд, – объявил Морган, схватив ее за руку. – Мы ждали достаточно долго. До твоего дня рождения остались считанные дни.

– До дня рождения? – всполошился Пэйн. – Скажи им, милая Даймонд, чья помолвка будет объявлена на твоем дне рождения.

Она открыла рот, но Луис ее опередил:

– Наша с Даймонд, конечно. – Он попытался забрать ее руку у Пэйна, но вынужден был удовольствоваться локтем. – Мы намерены объявить о нашей будущей свадьбе на дне рождения моей драгоценной Даймонд.

– Вы? Женитесь на Даймонд? – Пораженный Морган уже не скрывал негодования.

Луис обернулся к девушке:

– Скажи им, милая. Скажи, что мы собираемся пожениться до конца лета и устроить в Грейсмонте наш первый сиротский приют.

Глаза ее наполнились ужасом.

– Сиротский приют?

– Даймонд, скажи им!

– Говори же, дорогая! – требовал Луис.

Поставь их на место, милая Даймонд, иначе придется это сделать мне самому, – пообещал Пэйн.

Даймонд молчала. Мужчины, которых она еще недавно считала добрыми друзьями, терзают ее. Беару доводилось видеть, как волки терзают отбившуюся от стада овечку, но эта троица вела себя куда более жестоко. В висках у него стучала кровь, а руки изнывали от бездействия. И тут Макквайд утратил остатки разумной сдержанности.

– Мне жаль вас разочаровывать, джентльмены, – услышал он собственный голос, громкий и хриплый от гнева, – но она не выйдет замуж ни за кого из вас! Она выходит замуж за меня.

Воцарилась оглушительная тишина. Отзвуки его слов достигли дальних углов танцзала, и все присутствующие дружно задержали дыхание.

– За вас? – переспросил Морган упавшим голосом.

– За меня, – громко подтвердил Беар, – причем в самое ближайшее время.

«Черт возьми, что я делаю? – возмущалась какая-то часть его существа. – Должно быть, я спятил. Она свела меня с ума!» Тут он опустил голову и взглянул на ее обращенное кверху лицо. Эти голубые глаза, такие невыносимо ясные и обманчиво глубокие… Его охватил необъяснимый порыв обладать ими и защищать.

Это было подобно удару грома. Он вдруг понял, что она ему нужна – не ее деньги, а она вся, целиком. В следующую секунду до него дошло, что его импульсивное заявление решало не только ее, но и его проблемы.

Вокруг них стояло потрясённое балтиморское общество и наблюдало за исходом четырехлетней конфронтации. Страсть, самолюбие и жениховские амбиции приводили многих молодых людей на грань открытого столкновения, но до сих пор никто не осмеливался переступить эту грань.

Памятуя щедрость Даймонд и ее многолетнюю приверженность благоразумию и светскому этикету, старейшины местного общества не знали, как воспринять эту новость и кого осуждать за учиненный скандал – саму девушку или ее горе-женихов, которые прилюдно выясняли свои отношения.

– Боже мой! Вот так сюрприз… Это просто чудесно! Наша дорогая Даймонд наконец-то обручилась!

Девушка оторвала взгляд от Беара Макквайда и посмотрела на сияющую от радости Эвелин Стэнхоуп Вассар, которая энергично захлопала в ладоши.

Мнение света определилось, когда примеру Эвелин последовали ее подруги, а потом и все присутствующие в зале заботливые мамаши, имеющие дочерей на выданье.

– Даймонд, – с чувством произнес Морган, – скажи им, что это неправда!

Беар протянул ей руку, и взгляд ее опустился на его большую натруженную ладонь. Она показалась девушке землей обетованной.

Публичная помолвка была единственным способом избежать позора и сохранить репутацию. Мысли ее заметались. Кто же лучше подходит на роль жениха, как не красивый и сильный чужак, который скоро покинет Балтимор и вернется к себе на Запад? Долгая помолвка… Макквайд уедет в Монтану… она будет тоскующей невестой… потом брошенной женщиной… которая так никогда и не оправится от душевной раны, причиненной единственной настоящей «любовью»…

– Это правда, – тихо произнесла она, – мы действительно собираемся пожениться.

Беар обнял ее за талию, она подняла голову и увидела в его глазах маленькое бушующее пламя. На сей раз ей придется дорого заплатить за свое спасение. Но какова бы ни была цена, она заплатит ее с радостью!

Преисполненные радужных надежд балтиморские мамаши обступили Даймонд со всех сторон, чтобы пожелать ей и ее новоявленному жениху всех благ, а оттесненные в сторону женихи-соперники вынуждены были ретироваться из зала, обескураженные столь внезапным и катастрофическим поворотом судьбы.

Хардвелл и Анна поспешно поднялись на второй этаж из гостиной. Лица их пылали, глаза радостно блестели. Они выхватили девушку из объятий Беара и по очереди прижали ее к груди, поздравляя с помолвкой.

– Не скажу, что сильно удивлен, – заявил Хардвелл, выпятив Грудь и сияя улыбкой. – Эти двое влюбились друг в друга с первой минуты их встречи!

Анна утерла платочком слезы и тихонько всхлипнула, но ответила на удивление просто:

– Нам надо готовиться к свадьбе – это замечательно!

– Обращайтесь ко мне за помощью, не стесняйтесь, – сказала Эвелин Вассар, обнимая Анну. – Больше всего на свете люблю выдавать замуж милых девушек. – Она обернулась к Беару и Даймонд. – И когда же нам ждать этого счастливого события?

Ни колеблясь ни секунды, Беар ответил:

– Очень скоро.

Даймонд, которая говорила и двигалась как в тумане, радуясь своему избавлению, вздрогнула и вернулась к действительности.

– Что?

– В конце этой недели. Скажем, в субботу. Ты же знаешь, мне придется возвращаться в Монтану. Я пробуду там какое-то время.

– Я согласна подождать, – сказала она чересчур поспешно, надеясь, что он по глазам догадается о ее намерении.

– А я нет. – Он решительно улыбнулся, показывая, что прекрасно понял ее намек, но намерен его игнорировать. – Мне не терпится сделать тебя миссис Макквайд.

Не успела она возмутиться, как он подхватил ее за талию и закружил в объятиях. В ту минуту, когда ноги Даймонд коснулись пола, она собралась закатить ему хорошую оплеуху. Ее удержал лишь добродушный смех зрителей, вызванный импульсивным поведением Беара.

– Я думаю, – она приложила руку к голове, – нам надо обсудить этот вопрос.

Глава 13

– Что за бес в тебя вселился, Макквайд? – спросила Даймонд срывающимся голосом, увлекая его в самый темный угол лунного сада.

Прошло больше часа с момента их неожиданного объявления в танцзале, и у нее еще кружилась голова от волнения. Ноги подкашивались, руки устали от рукопожатий и лобызаний половины всех балтиморцев, а лицо болело после глупой улыбки, обращенной к мужчине, который со злорадным удовольствием дразнил ее своим новоявленным «жениховством».

– Сказать всем, что мы собираемся пожениться в следующую субботу… Ты что, сошел с ума?

– Разве так надо разговаривать с человеком, который только что спас тебя от назойливых женихов? – усмехнулся Беар.

Он был так близко, что, разговаривая с ним, ей приходилось отклоняться назад. Его лицо окутывали тени от нависающих сверху ветвей, но она могла разглядеть его блестящие глаза. То ли его близость, то ли интимность обстановки, то ли воспоминание о том, как раньше она оставалась с ним наедине в темноте, – словом, что-то заставило ее смягчить свой ответ.

– За это я в долгу перед тобой и намерена щедро тебе отплатить, но…

– Я и сам намерен взять с тебя щедрую плату, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Я в последний раз спас твою розовую попку, Даймонд Вингейт, и рассчитываю получить сполна все, что мне причитается.

– Отлично. – Она судорожно глотнула. – Назови свою цену.

– Кажется, я ее уже назвал. – В темноте было плохо видно, но у нее возникло тревожное ощущение, что он улыбается. – Ты выйдешь за меня замуж в ближайшую субботу.

– Это совсем не смешно, Макквайд. – Она попыталась отступить назад, но он схватил ее за плечи, предупреждая побег. Сердце ее гулко стучало. – Послушай… Я благодарна тебе за то, что ты сделал… так благодарна, что не выразить словами. Ты спас мою репутацию, мое положение в обществе и, вполне возможно, все мое будущее. Но я уже говорила тебе, что не собираюсь выходить замуж… ни в субботу, ни вообще когда-либо.

– Говорят, благими намерениями устлана дорога в ад, – проговорил он с пугающим спокойствием. – Ты только что согласилась выйти за меня замуж перед половиной всех жителей Балтимора.

– Я была в безвыходном положении. К тому же ты меня вынудил. И довольно грубым образом, должна добавить.

– Вынудил? – Он издал язвительный смешок. – Я предложил тебе достойный выход из тупикового положения. И ты на него согласилась – по собственной воле. – Он обнял ее за плечи. – Скажи мне честно: ты находишь идею брака со мной отвратительной?

Она не ответила. «Это нечестно!»

– Отталкивающей?

По-прежнему никакого ответа.

Жар его рук и тепло тела начали пробираться под одежду. Выйти замуж за Беара Макквайда – бронзового от загаpa красавца, у которого хорошо подвешен язык и который сладко целуется… Каждое утро за завтраком смотреть на него через стол и слушать его скандальные истории… Следить за ним, когда он поднимается по лестнице в своих обтягивающих штанах и ковбойских сапогах… а по ночам лежать с ним в одной постели… Эта перспектива была столь же заманчива, сколь и опасна. Но Даймонд быстро спохватилась, напуганная ходом своих мыслей.

– Может, мне позвать Кенвуда, Пирпонта или Вебстера? Сказать им, что ты никогда не собиралась выходить за меня замуж и что ты опять свободная женщина? – Она не сумела скрыть охватившую ее панику. Увидев, что его слова достигли цели, Беар расслабился и слегка отклонился назад. – Ты, конечно, понимаешь, что, как только они оправятся от удара, нанесенного по их самолюбию, они начнут думать. И додумаются взять с тебя плату за все те «услуги», которые оказали. Мисс Вингейт останется для них все такой же желанной добычей, тогда как миссис Макквайд будет за пределами их досягаемости.

«Пожалуй, он прав. Черт бы его побрал!» Даймонд задумалась, потом взглянула на него при свете луны, и в глазах ее уже не было злости.

– Как ты не поймешь, Даймонд? – Он смягчил тон. – Это решит все твои проблемы.

Она мысленно заломила руки, пытаясь разумно во всем разобраться, оценить последствия того шага, который она собиралась совершить. Может, он прав? Может, это самый лучший способ решения всех ее проблем?

Даймонд подняла голову, вглядываясь в его уверенное лицо, и нашла ответ в собственном желании, отраженном в его взгляде. Он был единственным человеком в ее жизни, который видел ее такой, какая она есть, и все-таки принимал. Он был ее поверенным, партнером, а иногда – соучастником. Он то и дело спасал ее, не думая о себе. При этом он ни разу не заикнулся о ее деньгах и не обхаживал ее так, будто она бездушный банковский счет в юбке.

И что самое главное, он был единственным человеком, который проникал в ее мысли, мечты и желания… который заставлял ее смеяться, злиться, думать… надеяться.

Он был единственным человеком, в котором она нуждалась.

Беар понял, что девушка согласилась с его доводами, приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.

– Такова моя цена, мисс Вингейт.

– Она гораздо выше той, на которую я рассчитывала, – прошептала Даймонд.

– В твоем словаре отсутствует слово «нет», – напомнил он ей.

– Но может быть…

– Может быть – тоже не ответ. В следующий понедельник я уезжаю.

– Тогда, наверное, единственное, что мне остается, – это сказать «да».

Глубокий вздох Беара показал, как много значил для него ее ответ, и прогнал последние вопросы и сомнения. Эта маленькая реакция окончательно убедила ее в том, что он в ней нуждался. Да, они нуждаются друг в друге.

В следующее мгновение он доказал это делом.

Его мягкие упругие губы, теплый ласковый язык… она вспомнила все эти подробности с первой секунды страстного поцелуя. Знакомый вкус и запахи его мыла, крахмала и подслащенного вином дыхания приятно дурманили голову.

Даймонд растворилась в его объятиях, чувствуя, как меняются и приспосабливаются контуры ее тела… как меняется она сама. Беар обхватил ее обеими руками, крепко прижал к себе и глубже проник языком в ее рот. Внезапный жар охватил ее и лишил способности мыслить разумно.

Она обняла Беара, прижалась к нему, вся горя от желания, и охотно отдалась во власть поцелуя.

Наконец они услышали голоса людей, идущих по ближайшей садовой дорожке, и оторвались друг от друга. Даймонд едва держалась на ногах. Казалось, все ее кости размягчились, опаленные огнем страсти. Губы опухли, а лицо и грудь пылали. Когда они шагнули за порог террасы и вновь попали на свет люстр, у нее был вид взволнованной невесты. Никто из гостей ни секунды не сомневался в том, что ее блестящие глаза и сияющая улыбка вызваны радостной перспективой стать миссис Бартон Макквайд.

В промежуток времени от благотворительного бала до следующей субботы девушке предстояло сделать тысячу дел, первым из которых было сообщить Робби, что его любимый ковбой скоро станет членом их семьи. Мальчик прыгал на кровати, вопил от радости и кричал «аллилуйя», а потом спросил, когда они отправятся в Монтану. Пришлось дать ему на ужин четыре десерта – в последние десять дней это была его первая трапеза за пределами спальни, – чтобы смягчить его разочарование от того, что они с Даймонд никуда не поедут.

Беар заглянул только один раз за всю неделю, чтобы обговорить приготовления к свадьбе. Во время этого короткого визита их то и дело перебивали неожиданные гости, посыльные, доставлявшие свадебные подарки, и, конечно же, Робби. Даймонд не имела возможности задать Беару все вопросы, которые накопились у нее с тех пор, как она публично согласилась стать его женой. Он был очень занят отправкой на Запад людей и оборудования, поэтому охотно предоставил ей самой заниматься организацией свадьбы.

Всю неделю перед глазами у девушки мелькали люди. Эвелин Вассар устроила чаепитие в честь невесты, а потом Даймонд каждый день принимала у себя знакомых и получала ненужные свадебные подарки. Когда она перевела дух, была уже суббота. Они с Беаром сидели в ореоле солнечного света и выслушивали тосты за семейное счастье.

Туман нереальности, смягчивший события этой лихорадочной недели, постепенно рассеялся. На первом месте в ее прояснившихся мыслях стояли подробности супружеских клятв, которыми совсем недавно они обменялись в гостиной перед лицом многочисленных гостей. Когда они высказали друг другу целый ряд важных обещаний, Беар надел ей на палец скромное золотое колечко и священник объявил их мужем и женой. Беар поцеловал ее с несколько большим пылом, чем требовалось, и ее провозгласили «новоиспеченной миссис Бартон Макквайд».

Все столпились вокруг, чтобы поцеловать невесту и пожать руку жениху. Внесли шампанское, и Даймонд перехватила у Робби три бокала. Одному Богу известно, сколько бокалов она не успела забрать у мальчика, потому что за обедом ее кузен сидел, задравши коленки, хихикал и издавал противное лошадиное ржание.

У всех присутствовавших за большим, заставленным цветами столом были сияющие лица. В оживленном разговоре сквозили самые радостные пожелания.

– Все это так чудесно! – сказала Эвелин Вассар, глядя на Даймонд с неподдельной любовью. – Жаль, что вы не смогли пригласить на свадьбу больше друзей. Ой, чуть не забыла… Вы слышали? Элис Тэйлор обручилась с Ричардом Элкхартом из поместья «Ист-бей элкартс». А к Эмме Хардинг в четверг приезжал с визитом Пэйн Вебстер. У нашей дорогой Кларис тоже новость… – она взглянула на дочь, – начиная с завтрашнего дня она будет ухаживать за больным.

– Мама! – нахмурилась Кларис, но вид у нее был вовсе не сердитый.

– Да? – Даймонд нарочно пропустила мимо ушей упоминание о Пэйне, который вдруг заинтересовался Эммой Хардинг, и сосредоточилась на делах Кларис. Ее озадачило явное удовольствие девушки от того, что обычно считалось неприятной заботой. – Ты собираешься ухаживать за человеком, который болен?

– Да. – В темных глазах девушки зажглись огоньки. – Это Морган. Он слег с ветрянкой.

– Какой ужас! И как хорошо, что ты вызвалась ему помочь, Кларис.

Даймонд не знала, удивляться ей или смеяться. Кларис влюбилась в Моргана Кенвуда еще четыре года назад, когда дебютировала в свете вместе с Даймонд. Теперь же, когда Даймонд ушла с дороги…

– Миссис Макквайд… миссис Макквайд! – крикнул Хардвелл.

Она не ответила, и Беар, нагнувшись, толкнул ее локтем в бок.

– Кажется, это тебя.

Все сидевшие за столом добродушно рассмеялись, и девушка вспыхнула. Зазвучали новые тосты. Слушая добрые пожелания друзей семьи и многократно повторяемое в свой адрес «Даймонд Макквайд», она вдруг ясно осознала то, что сейчас совершила.

Даймонд Вингейт больше не существовало. Ее место заняла женщина по имени Даймонд Макквайд, и Даймонд не имела понятия, кто она такая.

– И куда же вы поедете после свадьбы? В Монтану? – спросил кто-то.

– Да. – Нет.

Они ответили одновременно, потом удивленно взглянули друг на друга. Беар объяснил:

– Вообще-то я скоро уезжаю в Монтану… мне надо начинать прокладывать колею. А Даймонд останется здесь.

– Так-так. Значит, скоро вы собираетесь покинуть свою молодую жену? – спросил кто-то насмешливо. – А когда вы вернетесь, мистер Макквайд?

– Через несколько недель.

– Через несколько месяцев.

И опять они ответили вместе, потом натянуто улыбнулись друг другу, надеясь, что никто не заметил их раздражения.

– У Бартона много работы, – спокойно проговорила Даймонд. – Я не хочу мешать ему строить железную дорогу.

– Ага, сразу видно, кто в этой семье хозяин, – заявил Хардвелл.

– И кто же? – хором спросили Даймонд и Беар. Робби захихикал.

– Поцелуй ее еще раз, Беар! – крикнул он.

Гости расхохотались. Эвелин Вассар постучала ложкой по бокалу. К ней тут же присоединились остальные. Анна заметила растерянность Беара.

– Таков обычай. Вам надо целовать невесту каждый раз, когда кто-нибудь постучит по бокалу, – объяснила она ему.

Он нагнулся к Даймонд и смачно чмокнул ее в щеку.

– Плохо стараешься, мой мальчик! – засмеялся Хардвелл.

Глубоко вздохнув, Беар обхватил голову девушки руками и запечатлел на ее губах пламенный поцелуй. Наградой ему были бурные аплодисменты.

Ошеломленная и раздосадованная, Даймонд подняла глаза и тут впервые увидела у мужа над темной бровью большой, побледневший от времени шрам. «А ведь я понятия не имею, откуда у него этот шрам», – мелькнуло у нее в голове, пока Беар обменивался остротами с Филипом Вассаром.

Да и что вообще она знала об этом человеке? Он родился в Северной Каролине, но большую часть жизни провел на Западе… был ковбоем, одно время хозяйничал на ранчо, а потом занялся строительством железных дорог. Семьи у него нет. Она выяснила это, когда предложила отложить свадьбу и дождаться приезда его родных.

Глянув в его тарелку, Даймонд увидела, что тушеный кабачок и глазированная морковка сдвинуты в сторону. Он не любит овощи. В этот момент Беар дал знак лакею еще раз наполнить его бокал. Он любит вино. Когда Беар осушил полбокала одним глотком, глаза ее округлились. А не слишком ли он его любит?

Мысли ее прервала чья-то шутка о том, что теперь состояние Беара покоится не только на рельсах. Она вспомнила, что с последним «да», прозвучавшим несколько минут назад, он вступил в законное владение всем ее имуществом с правом распоряжаться им по своему усмотрению. Тревога ее возросла. Это был один из тех вопросов, которые она с ним не обсуждала… не было времени… и настроения…

– Вы, разумеется, пожелаете внести изменения в работу компаний, – предположил Мейсон Пернелл, давний друг семьи.

– Больше никаких лотерей на собраниях совета директоров? – спросил секретарь, явно обрадованный такой перспективой.

– И никаких подачек разным Томам, Дикам и Джонам, которые думают, что изобрели способ превращать свинец в золото, – добавил Вассар с кривой усмешкой.