Текст книги "Нежное прикосновение"

– Теперь, когда Даймонд будет выезжать в город, за ней по пятам не будут ходить такие огромные толпы печальных сирот, – сказал Хардвелл, сияя.

Даже Анна вставила свое слово:

– А у наших ворот станет меньше народу…

– Нет! – громко возразила Даймонд, которая сидела на краю стула, красная как рак и прямая как палка. – Все останется по-прежнему. Правда, Бартон?

– Я думаю, нам надо обсудить этот вопрос, миссис Макквайд, – сказал он, покручивая в руке вилку и нарочно избегая ее взгляда, потом обратился к остальным: – Моя жена хорошо управляет компаниями «Вингейт». Я не намерен вмешиваться в ее дела, – Даймонд расслабилась, но тут он продолжил, – если только она усвоит урок, который я пытаюсь ей преподать.

Все глаза обратились на Даймонд, ожидая ее реакции. Она повернула к нему свое надменное лицо.

– И какой же урок вы пытаетесь мне преподать, мистер Макквайд?

– А ты до сих пор этого не знаешь? – Он театрально вздохнул, потом с озорной улыбкой оглядел свою невесту и гостей. – Я хочу научить тебя говорить «нет».

Смех за столом уколол самолюбие девушки. Даймонд всерьез подумывала о том, чтобы задушить Беара – здесь и сейчас, перед лицом Господа и всех собравшихся. Но потом отказалась от этой идеи. «Если в один и тот же день я выйду замуж, овдовею и пойду под арест за убийство, разразится нешуточный скандал», – мрачно рассудила она.

Глава 14

Уже давно стемнело, когда ушел последний гость. Хардвелл и Анна утащили Робби в его спальню, а потом проковыляли к себе, чтобы выпить соды и переобуться в мягкие домашние шлепанцы. Ночь дышала весенним теплом. Небо сгустилось до фиолетового цвета и постепенно почернело. Даймонд уединилась, в страхе ожидая Беара и первой брачной ночи.

«Беар Макквайд завладел не только моими деньгами», – думала она, опускаясь на скамью перед высоким зеркалом в форме щита. Взглянув на свое отражение, она с досадой одернула дорогую ночную сорочку. От малейшего движения одна сторона проклятого низкого выреза съезжала вниз, обнажая грудь, а другая поднималась. Ей надоело его поправлять.

Закусив уголок губы, девушка рванула вырез в одну сторону и посмотрела, что получилось. Ее затвердевший сосок торчал, как флаг на вершине холма. Охнув, она рванула ткань вверх, к подбородку.

Дверь смежной спальни распахнулась, и Даймонд испуганно вздрогнула. Обернувшись, она встретилась глазами с Беаром, одетым в брюки и полурасстегнутую рубашку. Только что из ванны, он был босиком, гладко выбрит, с мокрыми волосами и в руках держал бутылку вина и пару бокалов на длинной ножке. Взгляд ее скользнул к его обнаженному торсу… тому самому загорелому скульптурному торсу, который она видела в день их первой встречи в ателье «Мартин и Савой»… а потом в своих снах.

Девушка вспыхнула.

– Я вижу, ты нашел свою комнату, – сказала она, стараясь унять дрожь желания.

– Она фиолетовая, – заметил он. – Такой противный блекло-фиолетовый цвет.

– «Сиреневая мечта», – просветила она его, – очень популярный цвет на континенте.

– Судя по названию, что-то французское. – Он оторвал от нее взгляд и осмотрел большую спальню со сводчатым потолком. Все предметы обстановки – кровать на четырех столбиках с роскошным балдахином, комоды ручной резьбы, кресла и картины – были внушительных размеров. – Как я понимаю, это не твоя спальня?

– Это бывшая комната отца. Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой, но, построив дом, он выделил ей комнату рядом со своей. – Даймонд скрестила руки на груди. – Ту, в которой ты только что был. – Она посмотрела на бутылку вина. – Надеюсь, ты не собираешься все это выпить… – он переступил с ноги на ногу, и она отвлеклась на это движение, – д-до того, к-как…

– Мы скрепим наши клятвы? – подсказал он с ехидной усмешкой.

– До т-того, как м-мы поговорим, – пролепетала девушка, запинаясь и чувствуя, что краснеет. Она поняла, что он опять хочет ее поцеловать, крепко прижать к своей мускулистой бронзовой груди… отнести в свою кровать и…

Интересно, насколько тяжел этот самый «супружеский долг»? Другие женщины – куда менее толковые и решительные, чем она, – прошли через это и остались живы. А если судить по шепоту и хихиканью служанок, некоторым интимные обязанности жены даже доставляют удовольствие.

– Поговорим? – переспросил Беар несколько растерянно. – О чем?

Он как зачарованный смотрел на Даймонд, сидевшую перед зеркалом, на ее распущенные волосы, струившиеся по полуобнаженным плечам, и огромные глаза с расширенными черными зрачками и не мог пошевелиться. Падавший сзади свет свечей золотил ее локоны и обрисовывал изящные формы, проступавшие сквозь легкую светлую сорочку. Когда она встала, по телу его прокатилась волна жара. В эту минуту ему меньше всего хотелось разговаривать.

– О финансовых вопросах. Тебе наверняка придется подписать документы, чтобы я могла и дальше распоряжаться акциями. Кроме того, нам надо прийти к некоторому соглашению…

– Хорошо, позже мы все обсудим, – отозвался он и шагнул вперед.

– Нет, сейчас. На мой взгляд, лучше сразу покончить с… – Она отпрянула при его приближении, вскочила на ноги и попятилась к большому окну. – Хочу поставить тебя в известность, что я собираюсь и впредь вкладывать деньги в изобретения и идеи, а также делать благотворительные взносы по своему усмотрению. – Он готов был поклясться, что она дрожит. – А что за чушь ты нес за обедом? Преподать мне урок! Как будто я десятилетняя девочка! Ты слишком нахален, Беар Макквайд.

– К счастью для тебя. – Беар понял: она начала ссору, чтобы оттянуть неизбежное. Этого он не ожидал. Такое поведение выдавало в девушке невинность и неуверенность, что ложилось дополнительным грузом на его и без того отягченную совесть. – Будь я другим, я бы уже покоился в шести футах под землей в каком-нибудь пыльном Бут-Хилле на Западе. А ты бы выясняла отношения с тремя несчастными парнями и губила свою репутацию.

Весь день Беар успокаивал себя, повторяя мысленно, , как молитву: «цель оправдывает средства». А цель этого брака была положительна во всех отношениях. Выйдя за него замуж, Даймонд спасалась от троих неугодных ей женихов, от публичного скандала, от позора и от одинокой жизни, которую она, по ее словам, предпочитала браку с одним из претендентов на ее руку. Беар же, женившись на ней, получал свою железнодорожную ссуду и доступ к стабильной финансовой базе, не унижаясь при этом просьбами.

Если смотреть в самый корень, то их цели были не так уж и различны. Она хотела независимости – он тоже. Он мог обеспечить свободу и ей, и себе. Очевидно, что этот брак являлся логичным и разумным решением абсолютно всех проблем.

Ему оставалось лишь и дальше обманывать Даймонд.

Прогнав эти мысли, он поставил бокалы на ближайший столик, откупорил бутылку и налил вино.

– Я человек, не лишенный здравого смысла, и охотно пойду на переговоры.

Она отказалась от предложенного вина.

– Переговоры? Я не собираюсь вести с тобой никаких переговоров.

– Ну может, я не совсем правильно выразился. – Он передал бокал девушке в руку, и ей пришлось его взять, чтобы не пролить вино. – Но ты же сама предложила прийти к какому-то соглашению. На мой взгляд, это смахивает на переговоры. – Беар сел на диван у окна. – Хорошо, буду говорить начистоту, – заявил он. – Больше никаких бесплатных обедов у парадных ворот.

– Что?

– Это мое первое требование.

– Требование? – она прищурилась. – Какое ты имеешь право…

– Если на минуту оставить тот факт, что я твой муж перед Господом и людьми и законный глава твоей семьи… я так часто спасал твою розовую задницу, что теперь имею полное право следить за тем, как здесь идут дела. – Она отступила назад и с размаху плюхнулась на диван, стоявший возле окна. Беар улыбнулся. – Больше никаких бесплатных обедов у парадных ворот, – повторил он.

– Но эти бедняки…

– Они могут с таким же успехом выстраиваться в очередь за едой где-нибудь в другом месте. Они разбивают лагерь у твоих дверей, чтобы ты чувствовала себя виноватой. И добиваются своего, – он прищурился, – не так ли?

– Мне кажется, это не совсем разумно. – Она скользнула взглядом по его груди и судорожно сглотнула. – Ну ладно, только при условии, что я по-прежнему буду спонсировать…

– Любую миссию или приют, кроме миссии брата Пирпонта. – Он хлебнул вина и заметил, что его взгляд упрямо скользит по ее отороченной кружевом сорочке, которая перекосилась на плечах, обнажив дразнящую выпуклость груди. Брюки вдруг стали ему слегка тесноваты. – Требование номер два: ты публично объявишь о том, что все просьбы, связанные с деньгами – как деловые предложения, так и благотворительные заказы, – должны проходить через кабинеты твоей корпорации.

– Но это нелепая трата времени и сил, ведь я сама…

– Это разумная мера. К тому же призванная тебя защитить. Я не могу все время быть рядом с тобой и выставлять за дверь разных чокнутых изобретателей и ловкачей-бродяжек. – Он допил свое вино и поставил бокал на подоконник. – Люди наконец-то поймут, что им нет смысла окружать тебя толпой на улицах, вытягивать лица и досаждать тебе жалобными причитаниями, а ты получишь возможность принимать более трезвые решения относительно покупки изобретений. Согласна?

– Ну… наверное…

Нагнувшись, он поддел на палец ее бокал и поднял его к губам девушки, заставив ее выпить. Она сделала глоток, почувствовала себя уверенней и залпом выпила все вино.

– Хорошо. – Беар поставил бокал в сторону, рядом со своим. – И еще один момент. – Он подвинулся к ней, не без удовольствия заметив, что она не стала отодвигаться.

– Я слушаю. – Она подняла голову, и Беар заметил в ее обескураженном взгляде страх. Это его поразило. Он еще ни разу не видел, чтобы Даймонд чего-то боялась. Она всегда была упрямой, уверенной в себе и не лезла за словом в карман. Но сейчас в этих манящих голубых озерах плескались слабость и растерянность.

Она не знала, чего от него ожидать, как и от любого другого мужчины, но готова была сдаться на его милость, подарить ему свое тело и свое богатство. Он мысленно дал себе клятву: как бы ни сложилось их будущее, что бы ни было между ними после, но она не должна пожалеть о сегодняшней ночи.

– Робби. – Он провел пальцем по ее плечу.

– Что Робби? – Ее голос был тихим и растерянным – хороший знак!

– Только один десерт. И только тогда, когда он его заслужил. – Беар заметил, что она дрожит, и нагнулся, чтобы вобрать в себя тепло и розовый аромат, идущий от ее дыхания. – И чтобы больше никаких кружевных воротничков, жокейских шаровар и бархатных штанишек.

– Но ему так идет…

– Идет? В этом дурацком наряде он выглядит цирковой обезьяной… – Голос его сорвался. Он помолчал и продолжил тоном пониже: – Я должен заметить… что ты проявляешь гораздо больше вкуса в выборе ночных рубашек, чем в выборе жокейских костюмов для мальчика. Вот эта, к примеру, очень даже эффектная. – Даймонд схватилась за спадавший вырез. Беар поймал ее тревожный взгляд, взялся за ткань под ее пальцами и медленно потянул вниз. – Очень красивый материал, – тихо проговорил он, – не хотелось бы его помять.

Она разжала пальцы, сжимавшие сорочку. Не отрывая от Даймонд глаз, Беар продолжал спускать вниз ткань. Он увидел обнажившуюся часть груди и скользнул пальцами по этому шелковистому холмику, увенчанному бархатным бутончиком.

Он на мгновение перехватил ее поднятую руку, думая, что Даймонд хочет ему помешать. К его удивлению, она протянула руку к его обнаженной груди. Ощутив на своей пылающей коже ее прохладные пальцы, он вздрогнул и испытал волну блаженства. Какое-то время они сидели, одинаково трогая, лаская друг друга и читая в глазах друг у друга все возрастающее чувственное напряжение.

– Ты такая красивая, – проговорил он, опуская взгляд.

– Прошу тебя, Беар…

Он вновь поднял голову и увидел в ее глазах тревогу.

– Не смотри, – прошептала она.

– Но здесь нет ничего такого…

– Пожалуйста… – Она приложила пальцы к его губам. – Не надо.

Он нахмурился, но кивнул и отпустил девушку. Она схватила его руку и опять направила ее к своей теплой упругой груди. Ресницы ее трепетали. Сомкнув пальцы на соске, он услышал и почувствовал, как у нее перехватило дыхание.

Ее пальцы точно так же исследовали его грудь, и он переживал такое же сильное, пьянящее блаженство. Больше ему ничего и не требовалось. Он нащупал завязки на ее ночной рубашке, и вскоре легкое облачко шелка окружило ее талию.

Она подняла его рубашку к плечам, а потом спустила ее по рукам, копируя его действия и прикосновения. Они обнялись – торс к торсу, – прижав чувствительные соски к чувствительной груди… Беар нагнул голову и скользнул губами по ее губам.

Эти легчайшие поцелуи разожгли пламя в глубине естества девушки. Ее глаза потемнели от страсти. Беар продолжал дразнить ее губы, наслаждаясь предвкушением. Его руки скользнули по ее бедрам к талии, следуя плавным изгибам тела. Ее руки скользнули по его спине и ниже.

Беар ощупывал руками каждый дюйм ее кожи и постигал безупречные формы и прохладную кожу. В одних местах она была чистым шелком, в других – густыми сливками. Он вдыхал аромат ее волос и тихо постанывал, чувствуя, как эти запахи дурманят, обволакивают.

Она обвила руками его шею и приникла поцелуем к его губам. Он прижал к себе ее прекрасное тело, дав волю долго обуздываемой страсти. Их закружило в чувственном вихре наслаждений. Они откинулись на диванные подушки. Беар приподнялся и усадил девушку на колени. Потом он поднял ее на руки и понес к кровати. Ее сорочка упала на пол. Вскоре туда же последовали его брюки, и он опустился на кровать, в ее жадные объятия.

Поцелуи Беара начали спускаться ниже. Она напомнила ему о своей просьбе, закрыв его глаза кончиками пальцев. Вся дрожа, она чувствовала его губы на своей груди. Он ласкал ее плоть медленными, легкими поглаживаниями языка. Казалось, что его поцелуи растворяют ее кожу, обнажая нервы. Она невольно застонала, ощутив вес его тела на своих бедрах.

Глядя только в глаза Даймонд, Беар склонился к ней и толкнулся своей мужской плотью в ее чувствительное лоно. Сердце ее остановилось, а плоть отдалась Беару. Боль быстро прошла, растаяв в восхитительном пожаре и чувстве наполненности. Даймонд и не подозревала о том, какой пустой она была раньше. Они лежали, слившись друг с другом, и она с восторгом сознавала себя и Беара единым целым.

Он начал ритмично двигаться, сначала медленно и осторожно. Когда она немного свыклась с его присутствием в себе, его толчки углубились и усилились… Она словно взмывала в какое-то бесконечное царство блаженства. Он тоже был там, вместе с ней, был частью ее самой. Спустя несколько мгновений он рухнул на девушку и, тяжело дыша, уткнулся носом в ее нежную грудь. Кожа его была влажной от пота, а лицо пылало.

Горячий туман у нее в голове начал постепенно рассеиваться. Она поняла, что между ними произошло «то самое». Акт совокупления, супружеская любовь. Она исполнила свой «долг». И это было так чудесно! Даймонд взглянула на Беара, увидела на его лице блаженство и уснула с улыбкой на устах, отдавшись во власть приятному изнеможению.

Проснувшись какое-то время спустя, она почувствовала рядом его тепло и открыла глаза. Беар лежал, опершись на локоть, и смотрел на нее. Этот исполненный нежности взгляд согрел ее всю, с головы до пят.

– Ох! – Она вскочила на постели и потянулась к простыне, чтобы прикрыться, но он удержал ее.

– Я уже видел все, что только можно увидеть, милая. Так сказать, произвел инвентаризацию. – Посмеиваясь, он преодолел сопротивление девушки и опять уложил ее в свои объятия. – И должен сказать, что мне крупно повезло.

Она покраснела до самых корней волос.

– Послушай, Макквайд…

– Беар. – Он усмехнулся над ее отчаянными попытка ми соблюсти приличия.

– Послушай, Беар, я не совсем привыкла…

– Лежать с мужчиной в чем мать родила после бурного акта любви? Надо думать. – В его глазах цвета меди вновь зажглись огоньки страсти. – Полагаю, ты еще меньше привыкла к тому, чтобы мужчина покусывал твое тело… – он продемонстрировал это на ее шее, пропустив мимо ушей потрясенный вздох девушки, – ласкал твою грудь, – он сделал и это, – и обхватывал тебя ногами.

– П-пожа-алуйста… – Она остановила его руку.

– Пожалуйста что? Продолжать? Остановиться? – В глазах его вспыхнули озорные искорки. – Это просто, милая. Если хочешь, чтобы я прекратил, скажи только одно слово.

– Какое?

– «Нет». – Он нагнулся к ней. – Ну же, скажи: «Не-е-ет».

Даймонд упрямо молчала и смотрела на него в упор.

– Я не умею отвечать на грубую силу.

– А на что ты умеешь отвечать? – Беар отпустил ее. – Ах да, вспомнил! – Он нагнул голову и принялся покусывать и дразнить языком ее сосок, заставив его затвердеть и подняться. – Просто скажи «нет».

– Какой же ты зверь! – проговорила она, гоня прочь смущенную улыбку.

– Голодный зверь, – усмехнулся он, – зверь, который знает только одно слово. Таких слов, как «не надо», «прекрати», я не знаю. – Беар снова прикусил ее сосок.

– Что ты… о-оу…

– Такие восхитительные изгибы!

Она смотрела, как вольно он обращается с ее обнаженным телом, и млела от удовольствия.

– Какие бедра! А ноги… длинные и прохладные. Точеные коленки, – бормотал он, целуя, щекоча девушку.

– О-о-о, Беар…

– Просто скажи «нет», – засмеялся он. – Сильные, гладкие икры. Тонкие лодыжки. Симпатичные маленькие ступни.

– У меня вовсе не маленькие ступни, – возразила она и покрутила пальцами ног, желая избавиться от его восторженных ласк. Каждый нерв ее тела трепетал от желания.

– Но ты еще не научилась говорить «нет». – Усмехнувшись, он откинул назад волосы Даймонд и принялся целовать ее лицо.

– Если ты действительно хочешь научить меня этому проклятому слову, тогда попробуй сделать то, что мне не понравится.

Беар перевернулся на спину, увлекая ее за собой, и Даймонд обнаружила, что лежит у него между ног и изучает его тело – точно так же, как до этого он изучал ее. Освоившись с длинными ногами, плоским животом и мускулистыми плечами, девушка села на него верхом, чтобы рассмотреть темные волосы, загорелую кожу и глаза цвета расплавленной меди.

– Люби меня, Беар, – прошептала она. Он опрокинул ее на спину.

– Хорошо, – прошептал он ей в волосы, – я уже это делаю.

В считанные секунды его мужская плоть скользнула в соблазнительный клинышек у нее между ног. Несколько ласковых поглаживаний – и он погрузился в девушку, которая охотно приняла его в себя.

И снова она почувствовала, как растут и ширятся ее ощущения и ожидания. В этот момент для нее не существовало никаких законов, преград и рамок. Они слились в едином порыве восторга… подчинились только своим желаниям… и понеслись все выше и выше на гребне страсти.

Даймонд опять очутилась у теперь уже знакомого, но еще не пройденного предела. Время остановилось, а мир расширился до бесконечности. Какое-то мгновение она парила, не помня себя от счастья, и наконец прорвалась через хрупкий чувственный барьер, закружилась в вихре блаженства.

На другой день утром Беар сидел на одеяле, опершись спиной о толстый ствол дерева, и любовался живописными рощами Грейсмонта. Воздух был еще напоен сладкими ароматами яблоневого цвета, а льняная скатерть у него в ногах ломилась от остатков обильного завтрака. Даймонд лежала рядом, теплая и счастливая в пестром солнечном свете, сочившемся сквозь ветки деревьев. Глядя на ее очаровательное нежное личико, он чувствовал, как грудь его наполняется знакомым томлением.

Это началось вчера вечером, когда он вошел в спальню и увидел ее на скамейке перед зеркалом. Она сидела с огромными растерянными глазами, сжимая у горла ворот своей ночной рубашки. А потом была пламенная ночь и прохладный рассвет… Беар с удовольствием наблюдал за тем, как она встает с постели, одевается и делит с ним милые житейские заботы. Он еще никогда не видел, как женщина причесывается, как она выбирает себе платье на день, натягивает чулки на стройные ножки. А еще он никогда не видел, как такая красивая женщина, как Даймонд, идет нагая по комнате ему навстречу… раскрыв жадные объятия и сияя от радости.

Он с восторгом любовался той разительной переменой, которая произошла в ней после первой брачной ночи, и благоговел перед ее безоговорочным доверием, отвечая на него со всей возможной серьезностью.

– Ну что, миссис Макквайд, как вам нравится замужняя жизнь?

– На мой взгляд, мистер Макквайд, в ней есть много положительных моментов. – Она перевернулась на живот, оперлась головой на ладонь и лукаво посмотрела на него. – Такая жизнь создает трудности, но вместе с тем рождает возможности для их преодоления. Самое главное – сосредоточиться на этих возможностях. И потом, я должна признать, – она закатила глаза, – что управлять семейным бюджетом гораздо интересней.

Беар засмеялся, покачал головой, потом притянул девушку к себе и обнял ее.

– Только ты одна думаешь о замужестве в таких выражениях: «семейный бюджет»! Ты рассуждаешь как настоящий банкир.

– О Господи! – Она изобразила ужас. – Называй меня кем угодно, только не банкиром и не денежным мешком. Быть просто богатой наследницей само по себе несладко.

– Ты неплохо справляешься с грузом богатства и привилегий.

– Когда богатство становится слишком большим, это уже бремя, – сказала она, уткнувшись носом ему в грудь и слушая, как стучит его сердце.

– И поэтому ты решила все разбазарить? – поддразнил ее Беар.

– Совершенно верно, – ответила девушка. Повисла короткая пауза. Даймонд удивлялась тому, с какой легкостью она раскрыла свой самый сокровенный секрет. С Беаром все казалось легко, даже давно сдерживаемые признания.

– Странно. Я еще никогда и никому этого не говорила, – тихо произнесла она.

– Что не говорила? Что ты… – Он нахмурился, думая, что не так ее расслышал.

– Что я пыталась раздать все свои деньги, – закончила она за него, не в силах поднять глаз. – Это началось, когда мне было тринадцать лет. Мой отец умер, и Хардвелл с Анной взяли меня под свою опеку. Они боялись, что я вырасту избалованной и тщеславной, поэтому старались вложить в меня чувство ответственности по отношению к другим людям. А для меня это было возможностью избавиться от денег. Эти проклятые деньги, – продолжала она, – сделали мою жизнь несчастной. Я не могла ходить в школу, редко играла с другими детьми. Поначалу мне даже не разрешали учиться ездить верхом из страха, что со мной что-то случится. Я рассудила так: если я отдам все свои деньги… у меня будет нормальная жизнь и я смогу делать то, что делают все остальные дети.

– И твой план не удался. – Она печально кивнула.

– Я отдала все, что могла, а потом, спустя время, поняла, что можно избавиться и от большего, вкладывая деньги в деловые предприятия. Я начала давать ссуды, покупать самые невероятные изобретения и идеи. Люди прослышали о моей «щедрости»и донимали меня каждый раз, когда я появлялась на публике. В результате стало еще хуже, чем было. Некоторые из моих сумасшедших инвестиций начали приносить деньги. Много денег. Фактически, чем больше я отдавала, тем больше зарабатывала. Меня прозвали местной «доброй душой». – Она подняла глаза и наткнулась на его странный взгляд.

– Только не говори мне, что тебе неприятно отдавать деньги, – сказал Беар. – Я видел, как ты это делаешь. Это доставляет тебе удовольствие.

– Признаюсь, что, когда я подросла, я начала больше «отдавать», чем «разбазаривать». Я видела результаты моей благотворительности, и они мне нравились. Я видела, как меняются условия жизни людей, и понимала, что мои деньги способны кому-то подарить счастье. Я обладала той властью, которая способна двигать прогресс. Я узнала, что значит по-настоящему отдавать.

Беар коснулся лица девушки и заглянул ей в самое сердце… потом закрыл глаза.

– Ты чудо, Даймонд Вингейт.

– Даймонд Вингейт Макквайд, – напомнила она, игриво ткнув пальцем ему в ребра. – Я не чудо… просто «добрая душа».