Текст книги "Повести каменных горожан. Очерки о декоративной скульптуре Санкт-Петербурга"

«Маскарон – в архитектуре: выпуклый лепной орнамент в виде маски или человеческого лица, с серьезным или карикатурным выражением, иногда окруженного листвой, и нередко выступающий на средине фигурной картуши. Обыкновенно его помещают как украшение на замковых камнях арок, в средине верхней части облицовки окон и дверей, под антаблементами и балконами, при отверстиях фонтанных труб и т. д. Маскароны были особенно в моде в XVII и XVIII веках, и архитекторы той эпохи обильно декорировали ими фасады дворцов, богатых домов, загородных вилл и др. зданий, порой к ущербу для их серьезности и изящества»[8]8
  Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 т. СПб., 1890–1907.


[Закрыть].

По поводу последнего утверждения насчет «ущерба изящноству», высказанного столетие назад, поспорим, в остальном же все совершенно справедливо.

А вот утверждение, с которым я категорически не согласен: «Во времена Петра I из Западной Европы пришли маскароны и скульптура, ранее в России неизвестные»[9]9
  Комовский А.А. Наряд Московских фасадов. М., 1987.


[Закрыть].

Мне кажется, это дань недавнему прошлому – все достижения России начинать с царя-реформатора[10]10
  Например, девять из десяти опрошенных не назовут имени царя Федора, царствовавшего с 1676 по 1682 г., при котором и началась значительная часть реформ, приписываемых Петру I. Громадная фигура младшего брата заслонила деяния царя Федора Алексеевича, которого постоянно путают с царем Федором Иоанновичем (сыном Ивана Грозного), царствовавшим на столетие раньше – с 1584 по 1598 г.


[Закрыть]. Как же это «с Петра I»? А на церкви Покрова на Нерли что? На Дмитриевском соборе во Владимире, сплошь покрытом резным камнем, в том числе с изображениями человеческих лиц, фантастических животных и растений? Разве это не барельефы и не маскароны в самом прямом смысле? Вот царь Давид, играющий на гуслях и поющий псалмы, мало того, рядом с ним львы с хвостами, превратившимися в растения, а на плоскости стены, как и положено над входом, только что не на замковом камне – три человеческих лица, вероятно ангелы Святой Троицы. Что же это, если не маскароны? Вот рельефы, опять-таки над дверью, над боковым входом в тот же храм! Разве это не маскароны? А ведь это 1165 год! До первого российского императора Петра Алексеевича Романова (1672–1725) времени примерно столько же, как от наших дней до Ивана III (1440–1505), первого великого государя Всея Руси, деда Ивана Грозного – по 500 лет.

Архитектура, пожалуй, с первого дня своего существования не расставалась с маскаронами как с неотъемлемой частью декоративного убранства зданий. Но бывали буквально взрывы интереса к декоративной скульптуре и каменным лицам на стенах, и в первую очередь на стенах храмов. К примеру, Киевская и в особенности Владимиро-Суздальская Русь в первые века после принятия христианства находились в русле европейской, точнее, византийской архитектуры, где в это время господствовал романский стиль. Дошедшие до нас архитектурные шедевры XII века – Софийский собор, Георгиевский собор в Новгороде – произведения романского архитектурного стиля.

Давид Псалмопевец. Владимир. Дмитриевский собор. XII в.

«… Если романская скульптура на Западе стихийно развивалась в сторону обособления фигуры от стены, что нашло наиболее яркое выражение в ранней готике (вторая половина XII – первая треть XIII в.), то на Руси художественная эволюция протекала в обратном направлении. Тяжелый высокий рельеф, таивший в себе возможность перерождения в круглую скульптуру, был переведен русскими мастерами на язык деревянной резьбы, а затем подчинен тому орнаментально-плоскостному началу, которое всегда так ценилось древнерусским художником с его любовью к узорочью. Тем самым круглая скульптура лишилась необходимых для ее успешного развития предпосылок. Это своеобразное явление можно особенно хорошо изучить на примере рельефов Георгиевского собора. Когда сопоставляешь его колончатый пояс с аркатурным[11]11
  Аркатура – ряд декоративных ложных арок на фасаде здания или на стенах внутренних помещений.


[Закрыть] фризом в Нотр Дам де Гранд в Пуатье и церкви в Рюффеке (Шарант), делается очевидным совсем иной подход русского художника к пластике»[12]12
  Лазарев В.Н. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси. История русского искусства. Т. 1. М., 1953. С. 440.


[Закрыть].

Барельеф. Владимир. Дмитриевский собор. XII в.

Интересно, как в Средневековье русские мастера резали камень. «У нас есть теперь возможность восстановить практиковавшийся в Юрьеве-Польском метод работы. Сначала были выполнены на земле и поставлены на места все изображения более высокого рельефа (при этом фоны оставались гладкими). Затем, уже по поверхности выложенного камня, производили орнаментирование низа стен, полуколонн, пилястр и т. п., а также орнаментирование фона верхних фигурных композиций. Узор рисовали, потом процарапывали. Лишь после этого выбирали его фон, резали вглубь детали орнамента и, наконец, скругляли его контуры. Подобный способ работы еще в большей мере сближал рельефы с изделиями из драгоценных металлов, которые, без сомнения, были использованы в Юрьеве-Польском как образцы.

Аркатурный пояс. Церковь Покрова на Нерли. XII в.

Наряду с работами ювелиров, подвизавшиеся в Георгиевском соборе мастера использовали также мотивы из восточных шелковых тканей, византийских миниатюр и поделок из слоновой кости. Так, например, украшения пилястр южного притвора, где в переплетающихся дугах изображены различные животные, явно навеяны византийскими тканями (шелковые ткани в Браунвейлере, Утрехте и Сигбурге). Влиянием тканей следует объяснить и восточный характер некоторых животных (птиц, грифонов, слонов). Христианские сюжеты чаще всего почерпнуты из миниатюр, иконографические схемы которых подвергнуты последовательному изменению. Бросается в глаза сильнейшее обрусение лиц, приобретших ярко выраженный национальный отпечаток (особенно явственно это проступает в изображении Христа). Оригинальная творческая переработка чужеземных образцов всюду дает о себе знать с необычайной силой. И здесь ясно чувствуется живая струя народного творчества, под воздействием которой церковные образы утрачивают традиционный аскетизм и суровость и наполняются новым жизненным содержанием»[13]13
  Лазарев В.Н. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси. История русского искусства. Т. 1. М., 1953. С. 440.


[Закрыть].

Поэтому утверждать, что впервые маскароны появились в нашей державе во времена Петра, можно с серьезными оговорками. Не впервые! Европейские художественные искания были в России известны, более того, и круглая скульптура у нас присутствовала, и в изрядном количестве, но она не занимала того места, какое отводилось ей в готической, ренессансной и барочной пластике Западной Европы. На Руси господствовал резной рельеф. Под резцами русских мастеров он достиг высочайшего совершенства. Русское художественное сознание к рубежу XVII–XVIII столетий было развито и вполне готово к восприятию европейского искусства. Русского мастера, художника, да и зрителя, иногда горячо протестующего против вторжения европейского искусства в русскую традицию, раздражало в первую очередь содержание, а уж потом форма. Однако декоративная европейская скульптура и орнаментика никакого отторжения в русском обществе не вызывали. Более того, традиции русского каменного узорочья не противоречили традициям западной декоративной скульптуры, потому вскоре после появления в России в XVIII веке образцов нового европейского искусства русские работы, наполненные новым содержанием, стали превосходить европейские образцы.

В этой области, как и в древнерусской литературе, сразу начавшейся с шедевров, тоже нет робких начальных шагов. Западноевропейское искусство сразу завоевывает, по крайней мере, северную столицу. И вскоре русские скульпторы и камнерезы создают «Бахусов и Венусов» не хуже, а то и лучше своих европейских учителей.

Не в дни Петра I, а со времен царствования его отца, государя Алексея Михайловича Тишайшего, возникает пристальный интерес молодого Русского Царства к западноевропейской культуре. Царь Петр Алексеевич же, в свою очередь, сделал ее обязательной для созданной им Империи. Вместе с европейской архитектурой в России явились европейские маскароны и барельефы, получившие широчайшее распространение. Они, претерпевая метаморфозы смены архитектурных стилей, дожили и до наших дней и, как выясняется, возрождаются вновь!

Первые новые европейские маскароны в виде головок ангелов над окнами появились в Москве в 1696 году на церкви Покрова Пресвятой Богородицы «на Лыщиковой горе» в Таганской слободе. «Скульптурный декор в стиле барокко украшал храмы, построенные архитектором И.П. Зарудным: церковь Архангела Гавриила, больше известную как „Меншикова башня“ (1704–1707), и церковь Иоанна Воина на Большой Якиманке (1707–1713)»[14]14
  Колмовский А.А. Наряд московских фасадов. М., 1987.


[Закрыть]. Родные братья московских ангелочков – ангелы Петропавловского собора в Петропавловской крепости. Их там полным-полно и каменных, а еще больше резных деревянных внутри собора. Оттуда из Петропавловского собора они перепорхнули на другие петербургские церкви, а затем пополнились огромным числом маскаронов. (Одних женских лиц – семь с половиной тысяч!)

Маскароны высекались из камня либо отливались из гипса и крепились к стенам на металлических штырях или крюках. «Чаще всего маскарон располагался в замковых камнях оконных и дверных проемов, ворот, во фризовых панелях или сандриках»[15]15
  Там же.


[Закрыть].

Но рассказ об этом начнем не с маскаронов, а с декоративной скульптуры, то есть такой, что не существует самостоятельно, но дополняет и украшает здания, даже порой отделившись от стены. Но, перед тем как приступить к этому разговору, необходимо уточнить некоторые понятия, без которых нам многое будет неясно. Маскароны, в частности, и скульптура вообще, в том числе декоративная, полны символики, аллегоричны. Для зачина и уточним, что же это такое.

Аллегории, символы, атрибуты, эмблемы

Первоначальная задача любого апотропея-оберега, будь-то маскарон или иная декоративная деталь, – защита – со временем перестала быть столь явной, как в древние первобытные и античные времена, но одно качество – аллегоричность – сохранилось. Что же такое аллегория? (Цитирую, почти буквально, по Брокгаузу и Ефрону, уж очень мне стиль и язык этой старинной энциклопедии нравится, он как нельзя лучше соответствует характеру нашей петербургской книги и нашей теме, а также по Современному словарю иностранных слов[16]16
  Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994.


[Закрыть].)

Аллегория (греч. allegoria – иносказание) – изображение отвлеченной идеи (понятия) посредством образа; художественное обособление отвлеченных понятий посредством конкретных представлений. Религия, любовь, справедливость, раздор, слава, война, мир, весна, лето, осень, зима, смерть и т. д. изображаются и представляются как живые существа. Прилагаемые этим живым существам качества и наружность заимствуются от поступков и следствий того, что соответствует заключенному в этих понятиях обособлению, например обособление боя и войны обозначается посредством военных орудий, времен года – посредством соответствующих им цветов, плодов или же занятий, справедливость – посредством весов и повязки на глазах, смерть – посредством клепсидры[17]17
  Клепсидра (от греч. klepsydra – крадущая воду) – водяные часы.


[Закрыть] и косы.

Сенатская пл., 1–3

Смысл аллегории, в отличие от многозначного символа, однозначен и отделен от образа; связь между значением и образом устанавливается по сходству (лев – сила, власть или царственность). Как троп, аллегория используется в баснях, притчах, морали; в изобразительных искусствах выражается определенными атрибутами (правосудие – женщина с весами). Наиболее характерна для средневекового искусства, Возрождения, маньеризма, барокко, классицизма.

А теперь разберемся, что такое символ и атрибут.

Символ (от греч. sembolon) – знак, изображение какой-нибудь вещи или животного для обозначения качества предмета. В понятие символа входят, не поглощая его, художественный образ, или аллегория, или сравнение. Многие символы получили необъятно широкое значение, например символы креста, орла, рыбы. Происхождение символов и способы их распространения в научном отношении мало выяснены. Несомненно некоторые символы возникли у народов самостоятельно; многие сходные символы могут быть объяснены общими психологическими и культурными причинами (скажем, солнца – в виде колеса или свастики, молнии – в виде молота); но во многих случаях обнаруживается культурное взаимодействие народов и передача символов путем торговых связей, монетного обращения, религиозных представлений.

Есть символы общие для разных народов: крест в дохристианском значении символа земли, символа ветров, символа света, истины и пр., двуглавый орел и орел, разрывающий змея (символ победы солнца над тучами, вообще победы, силы). Рука с неба (в христианской иконографии, галльских амулетах, ассирийских камнях), лотос как символ божества и вселенной у индусов и египтян.

В славянской народной поэзии своя символика: фиалка – символ девственности, барвинок – брака, любисток – любви, василек – чистоты и святости, хмель – волокитства, лоза – бедности, голубь – любви, пава – нарядности, селезень – жениха, сова – зловестия.

Наб. р. Мойки, 82

«Художник мыслит образами, а не придумывает их для иносказательного выражения идеи. Там же, где отвлечение переводится в форму вещественного иносказания, мы имеем эмблему: это не символ, а аллегория – прозаическая схема, готовая идея, одетая в оболочку реального образа. Нынешний свой смысл слово „эмблема“ получило лишь в XVI–XVII в., когда аллегории были весьма популярны и когда в эмблемы перелагали все области знания, от богословия до физики, от политики до грамматики»[18]18
  Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994.


[Закрыть].

Атрибут (лат. attributum – наделяю) – принадлежность, свойство, существенный признак; в логике атрибутом называется нераздельное от предмета свойство, без которого понятие о нем изменяется. «В искусстве атрибутом называется символическая принадлежность, свойственная какому-либо лицу, преимущественно внешний предмет, значение которого улавливается даже неопытным глазом. Тогда как образованному зрителю для различения Зевса от Гермеса достаточно обратить внимание на характеристическое выражение лиц, формы тела и т. п., большинство различает их по атрибутам: у первого – перун (перун – в данном случае пучок молний), у второго – крылатый жезл – кадуцей[19]19
  Кадуцей – короткий жезл из дерева оливы или лавра, обвитый двумя змеями.


[Закрыть]».

Пл. Островского, 2

Как трогательно звучат слова старой энциклопедии про «образованного зрителя» и про «большинство». Это к вопросу о том, насколько раскрытой и всем понятной книгой были маскароны для жителей Петербурга еще столетие назад. По атрибутам, например, отличают: Нептуна – трезубец, Геркулеса – львиная шкура, Минерву – сова, Геру – павлин, Артемиду – луна или полумесяц на голове, Венеру – голубь, Горгону – змеи вместо волос, весы и меч – атрибуты правосудия, лук и стрелы – любви. «Произведения искусства, украшающие храмы и назначенные для возбуждения религиозного чувства в массе, только помощью атрибутов для нее ясны, и чем ниже искусство, тем важнее для него атрибуты. Так, например, на религиозных изображениях индусов, древних египтян, греков, римлян и христиан часто встречаются атрибуты, имеющие большею частью символическое значение. Атрибутом называется также характерный орнамент или изображение, коим выражается назначение здания: кресты на церквах, гербы на частных домах и т. п.»[20]20
  Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 т. СПб., 1890–1907.


[Закрыть].

Эмблема (греч. emblema) – условное изображение идеи в рисунке и пластике, которому присвоен тот или другой смысл. От аллегории эмблема отличается тем, что она возможна только в пластических искусствах, от символа – тем, что смысл ее иносказания установлен и не подлежит толкованиям. Якорь – надежда, змея, кусающая свой хвост, – вечность, кадуцей Меркурия – торговля, лира – музыка – вот примеры наиболее употребительных эмблем. Они должны быть непременно ясны и просты, зритель должен в них видеть то, что ему хотели сказать; правда, случается иногда, что в символ он вкладывает содержание, которое может быть совершенно независимо от намерений художника. Эмблема – условный знак, иероглиф символа.

Первый архитектор

Начнем рассказ о декоративной скульптуре Петербурга, разумеется, с петровских времен, когда на болотистых берегах Невы и на островах творил первый и гениальный строитель Северной столицы Доменико Андреа Трезини, один из основоположников целого стиля в русской архитектуре – петровского барокко. Родился он в Швейцарии в городке Астано (близ Лугано, в италоязычном кантоне Тичино) около 1670 года в небогатой (возможно, дворянской) семье. А может, и не дворянской. Швейцария в ту пору – страна бедная. Ее полезные ископаемые закончились, но толковые дальновидные швейцарцы не пали духом и постарались дать детям хорошее образование, понимая, что дома дела плохи, работы нет и придется им жить и трудиться за границей. Учился Трезини в Венеции. В поисках работы, перебиваясь мелкими заказами, добрался до Копенгагена, где посол А.П. Измайлов, имевший приказ Петра приглашать в Россию европейских мастеров, в 1708 году уговорил его пойти на русскую службу в качестве военного инженера-фортификатора. Именитые архитекторы в Россию, которая представлялась им чем-то вроде Антарктиды или Луны, ехать опасались!

До Москвы добирались полгода. Сначала на корабле под английским флагом «шведского страха ради» до Архангельска, а потом через Вятку до Первопрестольной на лошадях. Трезини оказался «старшим по команде», скорее всего по возрасту, ему уже шел тридцать первый год – по тем временам возраст солидный. В Россию ехала пестрая компания «спецов на все руки». Например, «кудерных дел мастер и завивки париков, а также цирульник Пижон», чьим именем по сию пору именуют модников. По-французски «пижон» всего-навсего «голубь».

Многое увидел и понял Трезини, проехав по непредставимым «итальянскому швейцарцу из Дании» российским просторам, многое прочувствовал. Это он скажет великую фразу: «При пустынности и протяженности ландшафта Российского, дабы дать основание поселению, необходимо поставить требуемую глазу вертикаль». И поставит такую вертикаль – шпиль Петропавловского собора, навсегда прибив столицу этим золотым гвоздем к главному ее проспекту – полноводной Неве.

Свою работу на новом месте начнет он как гениальный военный инженер со строительства башни-крепости – Кроншлота. Зимой на лед Финского залива вывезли десятки срубов. Пробили лед, и срубы, набитые бутовым камнем, легли на дно. Заливу дали замерзнуть и таким же способом опустили второе кольцо из срубов. Когда весною в Финский залив вернулась отогнанная льдами шведская эскадра, ее встретила стоящая в заливе башня со 120 пушками и 3000 солдат. К Санкт-Петербургу не подойти! Кстати, благодаря строительству и вооружению Кроншлота и Кронштадта Петропавловская крепость сразу утратила свое боевое значение.

Не только «державной волею Петра» явился город, но мастерством и золотыми руками Трезини, понимавшим многое в градостроении лучше государя-реформатора. Он понял, что город, задуманный Петром на Васильевском острове как второй Амстердам, должен шагнуть на топкий левый берег Невы, ибо столица не может быть отрезана от державы четыре месяца в году – во время ледостава и ледохода. Понял он и свою «планиду»[21]21
  Еще недавно понятные русским людям слова с течением времени утратили для потомков первоначальный смысл. Так, «планида» означает предначертание, судьбу, а не «планету», хотя, возможно, некий глубинный астрологический смысл в этом скрыт; точно так же «талан» – это не талант, а счастье, удача. Бесталанный – несчастливый, неудачливый, а не бездарный. – Б. А.


[Закрыть] – стать не рядовым военным строителем, а зодчим, создающим столицу империи. Такой возможности не могло быть у него ни в одной стране, кроме России. Потому он и служил новой Родине верой и правдой, потому и создал при самых малых технических и материальных возможностях шедевры: Петропавловскую крепость с Петровскими воротами, собор Святых Петра и Павла, дворцы Петра I – Летний и Зимний (не сохранился), здание Двенадцати коллегий (университет), госпиталь на Выборгской стороне (перестроен), проект застройки Васильевского острова; внес решающий вклад в регулярную планировку города на Неве в целом; составил «образцовые» (типовые) проекты жилых домов для разных слоев населения: для «именитых», «зажиточных» и «подлых» (разумеется, людей достойных, но платящих подати. – Б. А.); разработал план и начал строительство Александро-Невской лавры (сохранилась планировка, Благовещенская церковь и Духовской корпус).

Фактически он возглавлял все строительство в Санкт-Петербурге. «Канцелярия городских дел», созданная для надзора над сооружением Петропавловской крепости, вскоре стала архитектурным штабом всей новой столицы (сам же Трезини был правой рукой главы Канцелярии у А. Сенявина (Синявина. – Б. А.)). Здания и целые комплексы по проектам швейцарского мастера возводились в ключевых точках Петербурга, именно работы Трезини во многом определили дальнейшее развитие города.

Собственный дом Трезини на Университетской набережной стал первой в России архитектурной школой: из числа его помощников – «гезелей» вышел целый ряд выдающихся архитекторов. Трезини жаловался, что ему приходится набирать в ученики буквально сопливых мальчишек и начинать их образование с обучения грамоте, но как только они минимально овладевают навыками строителей и архитекторов – их тут же рассылают по другим городам и стройкам. И он остается без помощников, и «гезели» не имеют достаточной подготовки.

В 1726 году Трезини получил чин полковника фортификации. Однако державный покровитель Трезини умер, и царствующим особам стало не до архитектуры. Были времена, когда на возведение новой столицы смотрели как на пустую забаву сумасбродного Петра. Население Петербурга с 40 тысяч при Петре I в те годы сократилось до 17 тысяч обывателей обоего пола.

В связи с этой цифрой чуть отвлекусь. Трехсотлетие Северной столицы усилило внимание историков к нашему городу и, как говорится, достоянием общественности стали факты поразительные и непривычные. Вопреки общепринятым и официальным представлениям о «береге пустынных волн», «тьме лесов и топи блат» территория, где встанет царственный град Петров, оказывается всегда была густо населена. Когда археологи начали исследовать место предполагаемого строительства сверхвысокого небоскреба Газпрома при впадении в Неву реки Охты, они обнаружили невероятно глубокий культурный слой, в основании которого неолитическая стоянка (8–3 тыс. до н. э.). Подобным не может похвастать ни одна столица в мире! Мы как-то позабыли, что по Неве шел древнейший путь из варяг в Хвалиссы (на Каспий по Волге) и из варяг в греки (на Черное море). Открыто городище XIII века. В 1300 году итальянские инженеры построили здесь крепость Ландскрону, которую через год захватили новгородцы. К XV веку вдоль Невы располагалась 1000 селений, были проложены десятки дорог, шла оживленная торговля с Европой, в том числе железом, которое добывали из болотной руды. На невских берегах всегда проживало смешанное население – славяне, различные финские племена: водь, ижора, карелы. Когда по Столбовскому миру в 1612 году земли отошли к Швеции и русские почти все бежали к Москве, во вновь образованную провинцию Ингерманландию, в пустующие русские деревни переселилось 10 тысяч финнов. Шведы возвели город Ниенц. В нем было три площади, шведский кафедральный собор, немецкая кирха, городская управа, замок наместника короля, лавки, склады, торговая пристань и цитадель Ниеншанц с пятью бастионами. Хотя окрестные деревни были небольшими, но их насчитывались сотни. На месте сегодняшнего Смольного собора стояло русское село Спасское, известное с новгородских времен. На месте Летнего сада – усадьба Конос Хоф. На месте Михайловского замка – усадьба Акерфельт Хоф[22]22
  По материалам Морозова Т. «Из топи блат» // «Мой район. Приморский». 2012. 03 февраля. № 4 (463).


[Закрыть].

Не выдерживает критики и другое привычное утвеждение, что «Питер стоит на костях».

Где тысячи погибших на строительстве рабочих, которые, как принято считать, «мерли как мухи»? Где их могилы? Народ тогда был верующий, православный, людей не хоронили как попало – без крестов. Пока что в Петропавловке нашли захоронение трех солдат, а раскопанное у Казанского собора кладбище оказалось допетровским. Так что не надо сравнивать строительство Петербурга с коммунистическими ленинско-сталинскими лагерями и стройками. Не было многотысячных жертв! И то, что «Питер стоит на костях», действительности, как выясняется, не соответствует.

Шло продуманное, планомерное строительство, кое почти не прерывалось ни при смене государей, ни даже во время войн. И создавали город не рабы бессловесные, а искусные и опытные в строительстве мастера!

В 1780 году в городе проживало уже более 200 тысяч горожан, звонили колокола 60 православных и 15 инославных церквей, на 1200 улицах стояли 33 000 домов.

Великий архитектор, первый строитель нашего города умер 19 февраля (2 марта) 1734 года. Похоронен он где-то около собора Святого Сампсония-странноприимника, там хоронили иностранцев-христиан неправославного вероисповедания. По собору именовался проспект, в недавнем социалистическом прошлом носивший имя Карла Маркса, поскольку Сампсониевское кладбище было затоптано и при советской власти превращено в парк отдыха имени того же Карла.

Мы даже не знаем, как выглядел Доменико Трезини – портретов не осталось. Некогда было ему позировать художникам, да и не больно велика птица – архитектор. На одной старой гравюре есть изображение строителей, предположительно один из них – Доменико Трезини.

Но лица той эпохи смотрят на нас! Прежде всего это скульптура Летнего дворца Петра I[23]23
  Летний дворец Петра I (1710–1714, 1720-е гг.), арх. Д. Трезини, А. Шлютер, Н. Микетти, М.Г. Земцов. Построен по типу «образцового» дома «для именитых» в стиле петровского барокко. Фасады дворца украшены фризом, рустами и барельефами, в аллегорической форме прославляющими победу России в Северной войне (ск. А. Шлютер). Сохранились анфиладное расположение комнат на обоих этажах и богатая внутренняя отделка. Ныне во дворце размещен историко-бытовой мемориальный музей. В начале 1960-х гг. проведена реставрация (арх. А.Э. Гессен).


[Закрыть] в Летнем саду и Петровских ворот Петропавловской крепости. Барельефы, скульптура очень скромные, но все же это впечатляющее декоративное убранство новорожденной столицы!

Трезини приступил к главному своему труду – строительству Петропавловской крепости[24]24
  Деревоземляная Петропавловская крепость строилась по проекту французского инженера Ламбера де Герена. В плане она представляла собой неправильный шестиугольник с шестью бастионами, соединенными куртинами. Работы были завершены в начале 1704 г.
  С 1706 по 1740 г. по проекту Д. Трезини при участии Х.Б. Миниха была сооружена каменная крепость с сохранением прежнего плана. Бастионы названы в честь А.Д. Меншикова и других соратников Петра I, руководивших их постройкой. Главным сооружением крепостного ансамбля и одной из главных доминант города является Петропавловский собор с колокольней и усыпальницей.


[Закрыть], кою из земляной надлежало сделать каменной, в 1706 году. К 1718 году крепость с массивными приземистыми стенами, бастионами и Петровскими воротами в значительной части построили.

Закладывая петербургскую традицию «сбережения прошлого», стремительно забываемую сегодня, Трезини перенес на новые каменные ворота с прежних деревянных барельеф, изображавший низвержение Симона-волхва апостолом Петром, работы скульптора и резчика начала XVIII века К. Оснера. Этот наивный, но преисполненный аллегорического смысла барельеф типичен для петровского барокко и совершенно непонятен нашим современникам, не знающим, кто такой Симон-волхв, падающий из облаков. Без объяснений совсем непонятно, «кто над нами вверх ногами».

Петровские ворота Петропавловской крепости

Между тем этот Симон – фигура очень любопытная, и современникам Петра было абсолютно ясно, почему барельеф, повествующий о низвержении Симона-волхва, красуется над крепостными воротами новой столицы.

Симон-волхв – персонаж исторический. Доказано: жил такой человек, современник апостолов, основатель существовавшей еще в III веке гностической секты симониан, или еленгиан (по имени его спутницы Елены). По общему мнению древних христианских писателей (Иустин, Ириней, Ипполит, Тертуллиан и др.), Симон был родоначальником гностицизма и всех ересей в церкви. Первое свидетельство о нем находится в книге Деяний Апостолов (VIII, 9-24), где рассказывается, что Филипп (архидиакон), успешно проповедуя Евангелие в Самарии, крестил там, между прочим, и одного волхва Симона, считавшего себя «чем-то великим», творившего всякие чудеса и имевшего многих последователей, которые видели в нем лично явление «великой силы Божией».

Когда из Иерусалима прибыли апостолы Петр и Иоанн, чтобы возложением рук низвести дары Святого Духа на крещеных, Симон предложил им денег за сообщение ему их «секрета» и был отвергнут апостолом Петром.

Из Самарии Симон-волхв прибыл в Тир, где на деньги, отвергнутые апостолами, выкупил из блудилища пребывавшую там 10 лет женщину по имени Елена и объявил ее «творческою мыслию» (έπινοια) верховного Божества, родившего через нее архангелов и ангелов, сотворивших наш мир. (Самого себя он выдавал за этого верховного Бога, как являемого в прошедшем, настоящем и будущем (ό εστώς, στάς, στησόμενος).) Применяясь к христианским терминам, Симон объявил, что он есть «отец», «сын» и «дух святой» – три явления единого сверхнебесного (ύπερουράνιος) Бога: как отец, он явился в Самарии в собственном лице; как сын – в Иудее, в лице Иисуса, которого оставил перед распятием; как дух святой он будет просвещать язычников во всей вселенной. О нераздельной с ним мысли Божией он рассказывал, что созданные ею (Еленой, это она – мысль божия), космические духи, движимые властолюбием и неведением, не захотели признавать ее верховенства и, заключив ее в оковы чувственно-телесного бытия, заставили последовательно переходить из одного женского тела в другое. Она явилась, как гомеровская Елена, виновницею Троянской войны, а через 1000 лет очутилась проституткою в Тире, где Симон, следивший за всеми ее превращениями, подобрал ее, как добрый пастырь потерянную овцу. Известие о путешествии Симона-волхва в Рим и его успехах там – правдоподобно, но эти успехи, конечно, не доходили до почестей со стороны императора и сената. Сборник рассказов II века, ложно приписанных Клименту Римскому, содержит много подробных легенд о Симоне и его долгом противоборстве с апостолом Петром в Кесарии и в Риме, о его неудачной попытке вознестись на небо и воскреснуть из гроба, куда по его требованию ученики положили его живым, однако через три дня нашли мертвым.

Невский пр., 26

Современники царя-реформатора видели в барельефе прямую аналогию с теми событиями, коим оказались свидетелями. Победа святого апостола Петра над волхвом Симоном отождествлялась не только с победой над шведами, но вообще над всякой ересью. Олицетворением ереси по петровской государственной идеологии считалась боярская Русь, староверы и, разумеется, все иноземные супостаты. Торжество апостола Петра рассматривалось как торжество политического курса императора Петра I, уготовившего России единственно верный, без отклонений (так переводится слово «ересь») путь. Сюжет для подданных царя-плотника имел, как бы мы сказали сегодня, абсолютно ясный пропагандистско-агитационный смысл.

«В 1720 году мастер Ф. Вассу отлил из свинца двуглавого орла. Орел был вызолочен и установлен в 1722 году над аркой проезда. В том же 1722 году Бартоломео Карло Растрелли взялся исполнить для Петровских ворот ряд барельефов и статуй, но передача заказа ему задержалась на несколько лет, и неизвестно, принадлежит ли Растрелли существующая у ворот скульптура. По некоторым источникам ее автором является Н. Пино»[25]25
  Памятники архитектуры Ленинграда. Л., 1976.


[Закрыть]. Крепостные ворота – единственный сохранившийся в Петербурге образец триумфального сооружения начала XVIII века.

Минерву как покровительницу ремесел, наук и искусств Петр I весьма почитал. А вот вторая, менее знаменитая римская богиня Беллона (старинная форма – Дуеллона, у римлян наравне с древне-сабинской Нерио или Нериене) – богиня войны – соответствовала греческой Энио. Одни описывают ее как супругу, другие как дочь Марса. Беллона – грозная, если не сказать беспощадная, свирепая, богиня войны и военного мастерства. Стало быть, у ворот получается «война и мир»! Хотя «мир» в лице Минервы достаточно вооружен.

Статуи помещены в глубокие ниши и выполнены из смеси серой извести и песка (такого как бы цемента). Поверхность фасадной стены ворот обработана рустами.

В эффектном завершении ворот, образующем второй ярус сооружения, очень удачно применены волюты и венчающий центральную часть лучковый фронтон. Свободные плоскости стен верхнего яруса, как и фронтона, заполнены скульптурой – барельефами и композициями из эмблем, трофеев и доспехов. Из первоначального скульптурного убранства не дошли до наших дней пять деревянных резных статуй, стоявших на аттике. Средняя статуя изображала апостола Петра, боковые на углах фронтона – сидящих ангелов с трубами и крайние на нижних волютах – аллегории Веры и Надежды.