Текст книги "Снежинск – моя судьба"

Памятные вехи в работе парткома

Мои партийные будни складывались удачно. Я постоянно общался с интересными людьми, старался со всем вниманием относиться к полезным советам. Появились у меня и добровольные помощники, среди которых особенно выделялся Рудольф Анисимович Смирнов, работавший в общетехническом отделе. Надеялся я и на сближение с Б. В. Литвиновым, который, как я заметил, относился ко мне несколько настороженно после дела Коптелова. Это, конечно, тревожило, но я полагал, что со временем он поймёт моё стремление работать на пользу коллективу КБ, и мы достигнем взаимопонимания. В конце концов, так и получилось, хотя некоторые новации в работе парткома он воспринимал не сразу.

Почему-то особенно недоверчиво Борис Васильевич отнёсся к идее организации в КБ многоэкземплярной газеты вместо принятых тогда единичных и довольно редких номеров стенных газет в подразделениях. Было заметно, что он не верил в полезность этой затеи, и мне пришлось употребить определённые усилия, чтобы добиться его согласия на эксперимент.

У меня было множество сторонников этой задумки, но я понимал, что «пусковую кнопку» можно будет нажать только тогда, когда все детали организации новой газеты (а её предполагалось издавать два раза в месяц) получат детальную проработку. Главным редактором газеты «Прогресс» – такое я предложил её название – стал Сергей Михайлович Ермаков, сотрудник газодинамического сектора, известный в городе как создатель клуба туристической песни, очень обязательный и скрупулёзный в любом деле человек. Заместителем его стал Юрий Васильевич Голубев из 12-го сектора. Без излишней спешки, очень тщательно, был подобран состав редколлегии, четырёх выпускающих редакторов и группа художников. Нашли мы и очень грамотного корректора – бывшего сотрудника городского отдела КГБ Н. Пахомова-Овчинникова. Все люди отбирались только на добровольных началах.

Зная о том, что обычно одной из самых трудных проблем стенной печати является малочисленность инициативных авторов, мы отыскали в каждом секторе человека, который согласился помогать в сборе заметок. За подготовку информации о работе партийной, профсоюзной и комсомольской организаций КБ должны были отвечать руководители этих органов.

Окончательный состав редакции сформировался к 1 декабря 1975 года, а первый номер «Прогресса» появился в январе 1976 года. Необычное издание, заинтересовавшее многих с первых же номеров, получило одобрительный отклик в коллективе КБ. Одной из причин этого было и то, что каждый номер газеты издавался в 52 экземплярах, так что газету можно было увидеть в самых удобных для ознакомления местах как в шестиэтажном здании КБ, так и в экспериментальном цехе. Копии делались в общетехническом отделе, а ватман «добывался» из резерва подразделений. Основная часть экземпляров издавалась в настенном варианте. Располагались газетные полосы формата А1 на специальных фанерных стендах со специальными прижимами, позволяющими быстро закреплять и снимать листы. Часть номеров выпускалась в настольном формате, удобном для чтения в кабинетах, и раздавалась руководителям КБ и секторов, а также отсылалась в горком партии, горисполком и объединённый профсоюзный комитет (ОЗК-24).

Популярность новой газеты особенно возросла после появления в ней раздела сатиры и юмора. Для него писали и рисовали самые остроумные сотрудники КБ – в основном, газодинамики: В. Козловский (художественный редактор газеты, талантливый сочинитель и художник), В. Шапошников, Л. Черников, В. Елькин, Г. Трофимов (конструктор) и другие. А в 1982 году эта творческая группа решила перейти на новый уровень и стала выпускать последнюю страницу «Прогресса» от имени образованного ею «Клуба Тринадцатого Стула» (сокращённо «Клуб ТС»). Эта идея родилась под влиянием очень популярной в то время 16-й полосы «Литературной газеты» под названием «Клуб 12 стульев». Членами «Клуба ТС» стали названные выше энтузиасты, решившие именовать себя администраторами, а вдохновитель этой затеи Владимир Шапошников получил чин дежурного администратора. Вскоре сформировался и необнародованный девиз клуба: «Наделаем на одном стуле столько, сколько другим не удаётся на двенадцати!».

Проблем с выпуском ставшей вскоре известной и за пределами КБ юмористической страницы никогда не возникало. Увлечённые интересным делом, её авторы, среди которых были очень хорошие поэты-сатирики и художники-карикатуристы, с большим опережением поставляли в газету разноплановые опусы и рисунки, отражающие наиболее обсуждаемые людьми события из жизни КБ и города, а подготовленные ими материалы к 8 марта порой даже исчезали с некоторых стендов. В общем, наш проект удался! А вскоре Владимир Дмитриевич Тарасов рассказал мне, что Борис Васильевич Литвинов во время одной из встреч с ним очень одобрительно отозвался о «Прогрессе». Со мной своими впечатлениями он почему-то так и не поделился.

Года через полтора наш опыт взял на вооружение и партийный комитет КБ-2, где стала издаваться многоэкземплярная стенгазета «Поиск».

«Прогресс» издавался 15 лет – до 1990 года, и всего было выпущено 320 номеров. Набирающая обороты «перестройка», бездумно отбрасывающая всё советское, похоронила и стенную печать.

Ещё одним нововведением в работе парткома был так называемый информационный шкаф. Эта мысль возникла у меня не сразу, но напрашивалась как бы сама собой. Деятельность партийного комитета была связана с проведением большого числа периодически повторяющихся мероприятий: подготовкой планов работы, партийных собраний, праздничных демонстраций (1 мая и 7 ноября), ленинских субботников, оказанием помощи подшефной школе (№127), подведения итогов социалистического соревнования и прочих. В результате со временем в ящиках стола накапливалось большое количество бумажного материала, в котором не сразу можно было отыскать необходимый документ, а порой он почему-то вообще пропадал. Чтобы исключить подобные потери, мною был разработан эскиз стенного шкафа с выдвижными ящиками, в которых можно было размещать стандартные папки для бумаг. Несмотря на сомнения столяра, убоявшегося было трудностей в изготовлении этого непростого изделия, примерно через месяц шкаф был установлен на уготованное ему место. На каждом из 30 ящиков была сделана надпись с указанием соответствующей темы или вопроса, и вскоре все нужные мне бумаги были разложены по папкам. Теперь при подготовке к какому-то «типовому» мероприятию не нужно было ничего вспоминать: вся информация, отражавшая накопленный ранее опыт работы по данному направлению – в том числе и другие полезные материалы по теме – всегда была под рукой. Эта нехитрая затея позволила сэкономить немало времени не только мне, но и секретарям партийных организаций подразделений КБ, которые часто пользовались этим шкафом.

Важную роль в деятельности парткома играли партийные собрания, проводившиеся, как правило, один раз в месяц. Мне всегда хотелось вовлечь как можно больше толковых людей в подготовку общезначимых обсуждений, но это получалось не часто, так как многие повестки собраний «спускались» сверху, и с этим ничего нельзя было поделать. Тем более меня радовало, когда удавалось найти нетривиальную, действительно «человеческую» тему, которая была бы интересной для коллектива. Одно из таких собраний прошло, насколько помню, в 1976 году. Тема, которую я предложил для обсуждения – «О состоянии физической культуры в КБ», была воспринята поначалу неоднозначно, но, в конце концов, особенно после поддержки этой идеи спорткомитетом и комитетом комсомола, получила одобрение и была включена в план работы. Идея проведения такого собрания объяснялась желанием понять реальное отношение людей, занимающихся ответственной и напряжённой работой и в то же время ведущих в большинстве своём малоподвижный образ жизни, к своему здоровью. Я считал, что в круг задач партийного комитета должны входить и такие темы.

Все, кто занимался подготовкой этого собрания, старались сделать так, чтобы оно прошло интересно. Помогал мне в этом секретарь комитета комсомола Борис Шайдуллин и председатель спорткомитета КБ Михаил Шабалин – люди инициативные, с творческой жилкой.

Чтобы узнать истинную картину, мы разработали специальную анкету и провели опрос сотрудников подразделений, итоги которого нашли потом отражение в докладе. Подготовили и фотовыставку о городских спортивных мероприятиях, в которых участвовали члены нашего спортобщества, а также о туризме, которым занимались некоторые работники КБ, представили на плакатах и комплексы производственной гимнастики для разных видов трудовой деятельности. Но, пожалуй, главной удачей был добытый нами в Кыштымском филиале Челябинской конторы кинопроката научно-популярный фильм о роли физической культуры в жизни человека, который занимал минут 15 – 20, но оказался очень интересным и убедительным.

Рассказывать о подробностях этого необычного собрания не буду, отмечу только, что присутствующие на нём узнали много полезного для себя и наверняка задумались о необходимости что-то поменять в своём образе жизни. Таким настроениям способствовали, наверное, и результаты анкетирования, особенно, два тревожных факта: в КБ оказалось более 45% регулярно курящих сотрудников и только 12% – занимающихся утренней зарядкой. Со временем выяснилось, что и к новому, более доступному, комплексу ГТО, введённому в 1972 году, многие стали относиться с большим уважением, поскольку к выполнению установленных им нормативов надо было готовиться, что невольно вовлекало в более регулярные занятия физической культурой. Такие настроения подтвердились и осенью 1978 года, когда мы решили организовать в одно из воскресений сдачу норм ГТО по пешему походу – 20 км для мужчин и 10 км для женщин, посвятив его годовщине принятия новой Конституции СССР. На трассы – сугубо по желанию – вышло более половины работников КБ. Погода была прекрасная, и все, в том числе и участвовавшие в этом походе руководители, восприняли этот переход как настоящий праздник души и тела!

Надо признать, что это памятное событие лишь формально было связано с датой принятия Конституция. Сама по себе она не произвела должного впечатления на тех, кто прочитал её текст достаточно внимательно. Хотя Конституция отражала, якобы, реалии построенного в нашей стране развитого социализма и значительно расширяла права, указанные в Конституции 1936 года, на самом деле она во многом носила декларативный характер. В ней было множество красивых заявок на будущее: и это на фоне введённых во многих регионах талонов на мясо, муку и другие продукты. Встречались в ней и статьи, которые по сути своей не вписывались в требования к такого рода документам: в одной из них, например, было сказано, что родители должны заботиться о воспитании детей. Это положение директор предприятия Ломинский, обладавший ярко выраженным чувством юмора, интерпретировал позднее так: «Наша задача – довести внуков до пенсии!». Не вызвало положительного отклика и появление в Основном Законе статьи 6 о КПСС как о руководящей и направляющей силе советского общества. Она и без этого выполняла такую роль, но эта статья, по существу, навсегда закрепляла однопартийную систему. Конституция значительно расширяла и сферу государственного влияния на все сферы жизни, что могло привести к дальнейшему росту бюрократизации и консерватизму.

В то время многое воспринималось как должное, со ставшей давно уже привычкой верить в лучшее будущее. Сегодня же нельзя не признать, что эти «нововведения» в Основной Закон, ущемлявшие и без того неразвитые демократические основы советского общества, особенно «проявились» в 1991 году, когда попытка сохранить задекларированные псевдореальности привела к естественному фиаско, а после запрета КПСС ни один человек в стране не выступил в её защиту.

И всё-таки появление новой Конституции на какое-то время оживило политическую атмосферу в стране. Произошло это, в частности, и потому, что проект Конституции в течение нескольких месяцев обсуждался как в партийно-комсомольской среде, так и в трудовых коллективах. Делалось это, конечно, не стихийно, но воспринималось многими с интересом…

Я рассказал лишь о некоторых памятных делах парткома. Были и другие удачные находки, которые, я думаю, способствовали поддержанию деловой, творческой атмосферы в коллективе КБ. Самым же главным было то, что люди знали, что каждое сколько-нибудь значимое обращение к членам партийного комитета не останется без внимания и поэтому относились к нам с доверием.

Алтайское путешествие

1977 год запомнился необычно проведённым мною отпуском: вместе с Сергеем, Димой и Володей Скутельниковым мы совершили интереснейшую поездку на Алтай. Инициатива исходила от Володи, имевшего уже опыт туристических походов; он же позаботился и о регистрации нашей группы, получив соответствующий документ. В подготовке участвовала и Рена, снабдившая нас сухарями, хорошо уваренными домашними мясными консервами, натопленным ею маслом, сухим молоком, чаем и даже мукой для блинов, а также небольшой алюминиевой сковородкой с крышкой. С собой мы взяли 4-местную палатку, спальные мешки, топор, двуручную пилу, которая в изогнутом состоянии легко закреплялась на рюкзаке, удобную и лёгкую телескопическую удочку – в сложенном виде длиной чуть больше метра – и небольшой набор медикаментов. Володя захватил также фотоаппарат, компас и китайский фонарик. Без поклажи не остались и дети, но их рюкзаки были, конечно, полегче. Одежда была туристской: штормовки, солдатские рубашки, которые должны были, как мы полагали, защищать нас от комаров, спортивные штаны, туристские ботинки и кепки. На случай холодных ночей мы захватили и шерстяные свитеры.

Маршрут состоял из трёх частей: на поезде из Челябинска до Бийска, затем на катере по реке Бия и теплоходе по Телецкому озеру, а дальше – пеший поход вдоль реки Чулышман. До Челябинского вокзала нас довёз на «Волге» Володя Легоньков. Ехали мы с отличным настроением, но иногда меня посещала лёгкая тревога за себя и за детей, поскольку у нас не было никаких туристских навыков.

В Омске была довольно длительная остановка, и мы решили прогуляться по ближайшим городским улицам, сдав багаж в камеру хранения. По возвращении на вокзал нас ожидал неприятный сюрприз: исчезла моя удочка, которой я очень дорожил. В камере хранения работала в это время уже другая кладовщица, заявившая, что никакой удочки в нашем багаже не было. Мы стали ей доказывать, что это не так, но она стояла на своём, обратив внимание на то, что в квитанции эта вещь указана не была. Наше пояснение, что удочка была привязана к рюкзаку, ничего не изменило…

От Бийска до озера мы добрались на катере по реке Бия без каких-либо проблем, а через пару часов оправились вместе с другими туристами по Телецкому озеру на теплоходе «Восток». Мы уже знали, что это озеро удалено от ближайшей железной дороги на 270 км, что называют его малым Байкалом, что оно имеет протяжённость около 80 км и глубину до 300 м и что с юга в него впадает самая большая река этого региона Чулышман и более мелкие речки. Эти предварительные сведения не могли, конечно, составить истинную картину, которая начала открываться перед нами с первых же километров пути. Вытянутое с севера на юг озеро обрамлено обрывистыми скальными берегами с многочисленными мысами, но с редкими бухтами и заливами и всего несколькими причалами. Прибрежные склоны, покрытые, в основном, хвойным лесом, кажутся довольно дикими, хотя, как нам рассказали, на юго-восточном берегу озера в устье небольшой речки здесь давно уже живёт известный многим туристам влюблённый в эти места человек: Смирнов Николай Павлович, по профессии гидрометеоролог. Ему уже за 70, но его энергии и умению «вписаться» в природу можно позавидовать. Говорили, что когда-то он сильно болел, врачи не могли ему помочь, но однажды он узнал о чудодейственных возможностях алтайской облепихи и решил перебраться в эти края. Теплоход не останавливался у облюбованного им мыса, но мы сумели заметить построенную им усадьбу и некоторые садовые посадки.

По прибытии к устью Чулышмана наши попутчики сразу же двинулись вперёд, причём, в таком темпе, что мы едва успевали за ними. Первый переход был не столь продолжительным – наверное, километров семь – восемь, и вскоре все сделали привал на поляне у широкой скальной стены, поблизости от впадающей в Чулышман речки Ачелман. Место было настолько красивым, что мы, в отличие от других, задержались, чтобы подольше полюбоваться этим уникальным уголком природы.

Дальше мы отправились одни, не особенно заботясь о каком-либо регламенте движения, решив идти, как идётся, и обозревать окрестности. Наш маршрут пролегал по Чулышманской долине, по левому берегу реки. Вторую стоянку мы сделали около села Балыкча, где решили попытаться купить у кого-нибудь из жителей алтайский корень – родиолу розовую, который, как мы слышали, мало чем уступает знаменитому женьшеню. Нам повезло: в первом же доме, в который мы решили зайти, нас встретили очень приветливо, объяснили, что скоро должен вернуться хозяин, который как раз и должен принести с известных ему мест этот корень. Бревенчатый дом, выстроенный в виде шестигранника, по форме своей напоминал юрту и оказался очень просторным. Как нам пояснили две женщины, находившиеся в это время в доме, у них есть ещё и обычный дом, который используется только в зимнее время, а этот лучше подходит для летних месяцев: в нём гораздо легче дышится. Женщина помоложе оказалась учительницей и охотно поддерживала беседу с нами. Я спросил о происхождении названия реки, вдоль которой мы шли. Она ответила, что тут всё просто: ман по-алтайски означает реку, а чулыш – изменчивость её русла.

Вскоре появился и хозяин, по виду лет пятидесяти пяти – шестидесяти, с характерными для коренных местных жителей чертами немного скуластого лица. Узнав о нашем желании, он выразил сомнение в разумности нашей затеи, поскольку добытые им корни нужно сначала высушить, иначе они могут испортиться. Мы, тем не менее, уговорили его выделить нам некоторое количество корней, отдав за них две банки говяжьей тушёнки и банку сгущенного молока и добавив к этому 10 рублей. Как мы уловили, деньги его не очень интересовали, а вот сгущёнке все были очень рады, так как в местном магазине она появлялась крайне редко. Отобранные для нас корни были уложены в полотняный мешочек – чтобы они лучше сохранились. Весьма довольные столь неожиданным везением, мы продолжили наш путь.

День выдался очень жарким, наши гимнастёрки быстро взмокли от пота, и мы вынуждены были делать незапланированные привалы. Такой режим ходьбы был на руку и Скутельникову, который, как я заметил, уставал быстрее меня из-за явно излишнего веса. В то же время и Сергей, и Дима эти нагрузки переносили на удивление легко.

Незадолго до первой ночёвки я вдруг почувствовал, что подхватил простуду: виной тому был, по-видимому, подувший к вечеру весьма прохладный ветерок и снятая мною штормовка. Я не на шутку встревожился: ведь из-за меня наши походные планы могли нарушиться. Выбрав на опушке какого-то мелколесья подходящую полянку, мы быстро разбили лагерь, я натянул на себя свитер, лыжную шапочку и принял таблетку аспирина, твёрдо решив, что к утру должен оказаться в полной боевой готовности. Спать практически не пришлось, вскоре я стал сильно потеть, упорно подавляя соблазн хотя бы на время сбросить с себя душившую меня одежду. В эту ночь я понял также, что даже если бы был здоров, то вряд ли смог бы нормально отдохнуть. Оказалось, Скутельников жутко храпит, на что потом пожаловались мне даже сыновья. Почему же он не предупредил нас об этом? Ведь я мог бы взять на прокат в нашем горспортсовете для Володи одноместную нейлоновую палатку!

Несмотря на трудную ночь, утром я готов был кричать «Ура!»: у меня не было никаких признаков заболевания. Мы двинулись дальше, и через несколько часов вышли в долину довольно полноводной и быстрой реки Башкаус – притока Чулышмана. Меня и ребят удивила его жёлто-коричневая вода. Скутельников объяснил, что в ней просто много глиняной взвеси, поднимаемой со дна, и её вполне можно пить.

Тропа из долины Башкауса должна была привести нас к её притоку Чебдару, но при этом надо было преодолеть высокую скальную гриву. Мы почему-то были уверены, что легко взберёмся на её вершину, но оказалось, что с рюкзаками сделать это не так уж и просто: были моменты, когда некоторые из нас едва удерживали равновесие и вполне могли сорваться вниз по склону. Наконец, нам удалось вскарабкаться на самый верх, с которого открылся прекрасный вид на ущелье. Володя достал фотоаппарат и сделал несколько снимков, переходя от одного места к другому.

Спуск оказался ещё более рискованным, но всё обошлось, и вскоре мы вышли на просторную поляну, окружённую сосновым лесом. Место было очень удобное и для отдыха, и для ночлега. Подойдя к краю обрывистого берега, мы увидели весьма необычную картину: в светло-коричневые воды Башкауса весело вливался чистый, удивительной голубизны, поток Чебдар, при этом граница слияния рек оставалась неправдоподобно чёткой.

После установки палатки и подготовки всего необходимого для ночлега мы развели костёр и устроили ужин, впервые попробовав и блины, выпекать которые Скутельников «поручил» мне. Как я ни старался, но первый блин получился комом, что очень не понравилось Скутельникову. Его реакция оказалась для меня неожиданной, я даже обиделся, но последующие «изделия» оказались более удачными, и его недовольство быстро улетучилось.

Хотя я был уже вполне здоров, утреннюю «побудку» я встретил совершенно разбитым: всю ночь напролёт, за исключением кратковременных погружений в состояние полусна, меня будил мощный храп нашего «вожака». Сначала я стеснялся его тормошить, потом не выдержал и стал толкать в бок. Он на мгновение просыпался, соображая, чтобы это значило, переваливался на другую сторону и снова начинал храпеть.

Следующий день было решено посвятить отдыху. Прогуливаясь по берегу Башкауса, мы встретили двух рыбаков, один из которых ловил рыбу обычной удочкой, а другой – неизвестным нам до этого способом, позволявшим вывести поплавок и крючок с блесной или мушкой на значительное расстояние от берега. Человек этот пояснил, что такой способ хорошо знают местные любители рыбалки, и называется он так: «ловить на кораблик». Самодельный «кораблик» – поплавок в виде продолговатой деревянной планки, которая привязывалась к леске за два конца так, чтобы она самопроизвольно поворачивалась под углом к направлению течения реки и таким образом могла вытягивать за собой леску далеко от берега. Мужчина рассказал, что он здесь проводит почти каждый отпуск, и лучшего отдыха себе просто не представляет. Таким способом хорошо ловится хариус, которого он солит или сушит, и потому домой всегда возвращается с добычей. Мы спросили, можно ли поймать эту рыбу обычной снастью, он сказал, что можно, только ловить надо нахлыстом, спрятавшись за каким-нибудь прибрежным валуном, чтобы осторожная рыба не заметила нашу тень на воде. Решив попытать счастья, мы сделали простейшую удочку, найдя в запасах у Скутельникова подходящий крючок. Повезло всего один раз и только Диме, что вызвало всеобщую радость. Хариус, который потом был отдан рыбаку, весил около 400 граммов.

После ночёвки, которая оказалась для меня столь же мучительной, как и предыдущая, мы повернули назад. За несколько километров до села Балыкча, на опушке соснового леса, мы увидели группу мужчин, которые изучали состояние лесной зоны этого района по заданию какой-то лесотехнической организации. Они рассказали, что работают уже третью неделю и что здесь очень много клещей. Перед заброской сюда все они были привиты от энцефалита, но у одного из их бригады повысилась температура, и они вызвали для его эвакуации в Горно-Алтайск вертолёт, который прибудет утром следующего дня на площадку около села Балыкча. Мы спросили, нельзя ли и нам воспользоваться этой оказией, на что получили положительный ответ. Так мы легко и быстро добрались до Горно-Алтайска, а оттуда – самолётом ЯК-40 до Барнаула, где без каких-либо проблем купили билеты на поезд до Челябинска.

Сервиз в поезде оказался «ненавязчивым», но мы на особое внимание и не рассчитывали. Настроение, особенно у меня, было приподнятое: я надеялся, что под неустанный, умиротворяющий стук колёс мне удастся, наконец, поспать. И действительно, ночью я оказался в быстро охвативших моё бренное тело объятиях доброго Морфея.

А накануне, в дневные часы, Скутельников выдал такой «концерт», которого никто из пассажиров не мог бы себе и представить. Спустя минут сорок, после того, как мы перекусили своими походными «деликатесами», Володя забрался на багажную полку, чтобы, как он выразился, скоротать время. Через несколько минут оттуда раздался настолько сильный храп, что сначала детишки, а затем и взрослые стали подходить к нашему «купе». Слушали с улыбками, подолгу, как будто не веря своим ушам, открыто удивлялись, отпуская беззлобные шутки в адрес новоявленного Ильи Муромца. Мы тоже смеялись, но с некоторой долей сарказма: а как наши соседи будут выражать свои эмоции в ночные часы?

В Челябинске нас встретил Легоньков. Примерно на половине пути он свернул с трассы, пояснив, что вся наша компания отдыхает на озере Карагайкуль – в том числе, и Рена. Встречали нас Виктор и Люся Дедешины, Ярослав и Нина Андреевы. Виктор только что приехал с рыбалки и курил, лёжа на перевёрнутой резиновой лодке, явно готовясь к отдыху: после долгого барражирования по озеру он быстро засыпал даже на солнцепёке. Поделившись впечатлениями об алтайском путешествии, я почувствовал, что еле держусь на ногах из-за почти двухнедельной череды бессонных ночей. Услышав о причине этого бедствия, Легоньков засмеялся: «А я ведь знал, что Скутельников храпит!». Трудно передать словами моё негодование: такого подвоха от своего друга я никак не ожидал!

Недели через две я спросил Скутельникова, готовы ли алтайские фотографии. Он замялся, затем сказал, что они не получились. Истинную причину Володя назвал позднее: оказалось, что все снимки он делал, не снимая крышки объектива!..