Текст книги "Космогон"

Выписка из журнала обрезки побегов (hacked by WPTranslator)

Думовед: Исследование популяции выполнено. Классификационные данные популяции: планетарная, гравизависимая, энергозависимая, паразитического типа, разобщённая, расслоённая, вертикально-управляемая. Социально неравноправная, с ролевой специализацией. Тип ролевого выбора – хаотичный. Социальная ценность особи пренебрежимо мала. Слиятельность в пределах нормы. Клетка думосферы, пригодная для оплодотворения, не сформирована.

Хранитель: Записываю.

Думовед: Необходимы установочные данные для синтеза личности.

Хранитель: Половая принадлежность модели думотерия: плодотворник или оплодотворитель?

Думовед: Плодотворник.

Хранитель: Ролевая направленность синтетической личности: партнёр, противник, нейтрал? Степень соответствия роли?

Думовед: Идеальный партнёр.

Хранитель: Оптимальные параметры модели…

Конец выписки

Поимка

Болела затёкшая шея. Вавилов пошевелил головой, зевнул, потянулся с хрустом. Некоторое время пытался понять, почему спал в кресле, почему в спальне потолок чёрного цвета и откуда взялась такая, в виде синего полумесяца, лампа. Потом припомнился ему давешний бред. Илья выпрямился, оглядываясь по сторонам.

На веранде темно было, пусто, безлюдно; пол мертвенно отсвечивал, и лежали на нём блёклые тени. Сколько прошло времени, не понять.

– Но выспался я неплохо, – заметил бодрым тоном владелец лунного ресторана, бросив украдкой ещё один короткий взгляд на кресло по другую сторону стола. Почудилось… Нет, просто игра теней. Ни один из игроков в «Монополию» не дождался пробуждения Вавилова. Нельзя сказать, чтобы Илья Львович расстроился по этому поводу.

– Долго я спал? – спросил он, глянув на Землю. Если и сместилась она, простым глазом не заметишь.

Илья вылез из кресла, покряхтел, разминая конечности. Не только шея затекла, всё прочее тоже. Под глазами набрякли мешки; судя по ощущениям, отросла щетина. «Не щетина даже, а борода, но бриться что-то не хочется», – лениво думал Илья, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу. Ничего предосудительного не услышал, всё, как и должно быть – «фанера».

– Позавтракать, что ли?

Есть не хотелось, но не сидеть же сиднем.

Спускаясь, он похлопывал ладонью по перилам и свистел под нос. Сунулся в коридор, намереваясь умыться перед завтраком, но махнул рукой, передумал. Лень.

– Псш-ш! – шипением встретила его призрачная кофеварка.

«Два эспрессо… – гомонили голоса – Тебе с сахаром?.. Садись, я сам принесу… Вон столик свободный».

Вавилов оскалился, зашипел сквозь зубы. Злость подступила к горлу. Заигранная пластинка.

– Псш-ш! – кофеварка.

– Дзинь-стак-стак-стак! – ложечка по чашке, размешивая сахар.

– Виэ-э! – дверь.

– Дранг-драу-р-р! – мотоциклетный на улице двигатель.

– Иэ-э! Бдум! – снова дверь.

«Фрфс-ха-ха! О-о!.. По спинке похлопать, зая?.. Короч, три пива нам, орешки солёные. Кто играет сегодня?.. Зая, салфетку возьми…»

Илья заметил вдруг, что стоит перед пультом медиацентра, сжимая в руках стул. «Что это я? – подумалось ему. – Раздолбать его хотел?»

Сзади постучали по стойке монеткой.

– Кхе! – кто-то кашлянул и: «Ц! Ц! Ц!» – опять монеткой.

– Можно вас попросить…

Вавилов обернулся. Вид у него со стулом наперевес, надо думать, был хорош, – девушка улыбнулась, затем, согнав с губ улыбку, продолжила:

– Извините, что отвлекла, но…

Она была так похожа на ту рыжую певичку, что у Ильи захватило дух.

– Я на перерыв выскочила, нет времени ждать.

Не рыжая. Брюнетка. Черты лица тоньше. И Ленка старше гораздо. «Не надо бы имя», – обречённо подумалось Вавилову. Он отставил стул, стукнули по плитам ножки.

– Окрошку, – заказывала девушка, глядя в потолок. – Жарко сегодня. Омлет, картофель отварной. Тот, который у вас молодым называется. Салат из свежей капусты, хотя…

Девушка перевела взгляд с потолка на хозяина ресторана и добавила, морща нос:

– Она у вас всегда одинаково свежая. Ну, что вы на меня смотрите? Повторить заказ?

Вавилов помотал головой и метнулся к синтезатору. Окро… Омле… Карто… Он украдкой глянул на посетительницу – не исчезла ли. Увидел затылок. Она, похоже, место свободное искала. Волосы стрижены коротко, завитки во все стороны. Картофель молодой, она говорила. Салат.

– Кофе будете?.. – спросил Илья; потом, когда снова увидел лицо девушки, добавил неуверенно: – Чай?

– Остынет. Поем – потом что-нибудь дозакажу. Сколько с меня?

– Нисколько, – сдавленным голосом сказал хозяин лунного ресторана. – За счёт за…

Девушка фыркнула.

– Глупости. Вы каждый день меня обедом кормить собираетесь? Нет ведь? Тогда и не начинайте. Ну?

Не дождавшись ответа, она глянула на дисплей кассы и стала скармливать монетки одну за другой монетоприёмнику.

– Не терплю благотворительности, – заявила она, нажав кнопку.

Затем снова удостоила взглядом Вавилова. Удивилась:

– В чём дело? Где мой заказ?

– Садитесь, я принесу, – неожиданно для самого себя предложил Илья.

– Это ещё зачем? – Брови девушки заметно поднялись, она поджала губы, но смилостивилась: – Ладно. Но тут вроде бы всегда было самообслуживание. Только имейте в виду, у меня мало времени.

Девушка кивнула и отбыла. Вавилов следом за нею потащил заставленный поднос. Сердце его колотилось бешено. «Не исчезай, – молил он. – Ты же не…» Девушка не казалась бесплотной. Ростом не высока была, сложения изящного, но не хрупкого. Блузка, джинсы летние в обтяжку, босоножки… Смотреть, как она отодвигает от столика кресло и усаживается, как подпирает рукою подбородок, было одно…

Илья споткнулся на ровном месте, чуть обед об пол не расхлопал. Удовольствие удовольствием, а смотреть надо, куда идёшь. «Как её зовут, интересно?» – спросил себя Вавилов и стал расставлять тарелки. Покончив с этим, сунул опустевший поднос на соседний стол, не глядя.

– Э! Полегче! – возмутился какой-то хмурик, скучавший над чаем.

На него Илья не обратил внимания. Торчал с дурацким видом – спина согнута, руки висят – в двух шагах от незнакомки, не зная, на что решиться. «Небрит, – думал он, – мешки под глазами, волосы дыбом. Чучело». Девушка смотрела на него снизу вверх. Уголки губ её… Вавилов отважился спросить:

– Можно?

Не дожидаясь отказа, придвинул кресло и уселся напротив.

– Думаете, ваш вид может послужить приправой к обеду? – съязвила незнакомка.

Илья схватился за подбородок. Это уже не щетина, а…

– Бороду отращиваете? Ладно-ладно, сидите, если вам хочется. Аппетит вы мне не испортите. Смотрите только, как бы вас хозяин не выставил за то, что в рабочее время болтаете с клиентами.

– Я и есть хозяин. Илья Вавилов.

– Хозяин? Не смешите. – Девушка размешивала в синтетической окрошке поддельную сметану. – Илья Вавилов? Отстали от жизни. Что ему делать в Перми? Вы что, телевизор не смотрите?

– Нет, – признался Илья.

– Тогда понятно. Вавилов продал «BlinOk», построил на Луне базу и теперь живёт там, если не врут новости. По-моему, глупо. А вы как считаете?

Она изредка посматривала из-под ресниц. Ела. Крошила мелкими кусочками белую булку. Илья следил за её пальцами, боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть, как будто она была бабочкой.

– Не глупо, – едва шевеля губами, возразил он. – Может, у него были причины.

Слишком тихо сказал, но она услышала.

– Чепуха! Какие ещё причины? Плохо вы знаете таких, как он. Ну, вам простительно, телевизор вы не смотрите, интернет не читаете. То-то я гляжу, вид у вас дикий, как у бомжа или отшельника. Представить не могу, как бы я жила там. – Девушка указала вверх ложкой и снова принялась за еду. Удивительно ловко у неё получалось говорить и есть одновременно.

– А как вы живёте здесь? – спросил Вавилов, скрестив на груди руки.

– Ну как-как… – Девушка улыбнулась, глядя в сторону.

Улыбка у неё получилась невесёлая. Она тряхнула головой, отставила пустую тарелку, придвинула второе и стала рассказывать, как живёт, ковыряя вилкой в омлете. Илья слушал жадно, каждое слово падало в душу, прорастало, пускало корни. Слушая, всматривался в эту женщину, примечая мелочи: как морщит нос, когда собирается сказать что-то смешное, как голову наклоняет. В ямочку между ключиц глазами впивался, а когда та, имени которой он ещё не знал, поворачивала голову, позволял себе вольность – скользнуть взглядом ниже.

Она рассказывала о крошечном своём бюро переводов, о квартире, которую сдуру купила в кредит, о непроходимой тупости клиентов и об их гомерической жадности, о пожарном инспекторе, который раз в неделю приходит опечатывать розетки в офисе, о битве стервы из налоговой со стервой бухгалтершей. О том, как здорово сидеть в офисе допоздна над переводами, потому что дома в раковине грязная посуда – горой, подтекает в туалете бачок и соседский мальчишка вечерами долбит на пианино гаммы. Да и делать там… Сумбурное повествование непостижимым образом ложилось на рваную ткань памяти Вавилова, стягивая разрозненные лоскутья: Перекрёсток Комсомольского проспекта и Луначарского… Конечно, Илье приходилось там бывать, в этом офисном клоповнике. Шевцова, Тимирязева, снег не чищен, зима, фонари через один в полдесятого вечера. Да, конечно. Что дома? Делать там нечего.

– Тоска, – вырвалось у Вавилова.

– Да ну, – сверкнула глазами, потом спросила, щурясь: – Соскучились? Заговорила я вас.

– Нет! – возмутился Вавилов. – Я не то хотел сказать. Ты меня неправильно…

– Мы на «ты» уже? Ладно-ладно, проехали. Раз так, принеси-ка мне кофе. Сейчас, дам денег.

– Ну, кофе-то хоть тебя угостить можно?

– В награду за интересный рассказ? Ладно. Угости, если так уж хочется. Только побыстрей, мне через пятнадцать минут надо быть в офисе.

Вавилов сорвался с места, мельком глянув на стенные часы. «Без четверти час. Перерыв у неё…»

– Илья! – позвала незнакомка.

Он оглянулся.

– Я же не сказала!.. Мне «эспрессо»! Слышишь? Без сахара!

Он взял кофе для неё и для себя, мигом вернулся. Опускаясь в кресло, заметил:

– Ты ещё кое-чего не сказала. Как тебя зовут?

– Не сказала? А, ну да. Вика. Только Викторией не называй, ладно? С детства терпеть не могу, когда меня так величают.

Куча вопросов была у Вавилова, но он молча пил кофе. Молчала и Вика, смотрела поверх чашки, прихлёбывала мелкими глотками. А время шло.

– Ты… – Илья мучился ужасно, выбирая из вертевшейся на языке ерунды что-нибудь значащее.

– Что?

Чашечка о блюдце звякнула, Илью бросило в жар – ощутил прикосновение. Скосив глаза, увидел – так и есть, рука Вики у него лежит на запястье. Пальцы тонкие…

– Ты вернёшься?

– О чём ты? Я никуда и не собиралась уезжать. Работы сейчас валом.

– Сюда, в ресторан.

Хотел спросить: «Ко мне вернёшься?» – но понял, что прозвучало бы по-идиотски через полчаса после знакомства.

Вика фыркнула.

– Глупости! Куда ж я денусь? В трёх минутах ходьбы нет больше ничего приличного кроме этой забегаловки. Да я каждый божий день здесь кормлюсь. Иногда вечером ещё заскакиваю перекусить, если домой идти тошно. В воскресенье только не бываю тут никогда.

– Почему?

– Ты странный. Что мне в выходной делать в офисе? Надо же и выспаться хоть раз в неделю. Ну, мне пора. Спасибо за кофе. До скорого.

Илья посмотрел на часы – без пяти час, – повернулся, чтобы сказать: «Две минуты есть ещё», – но получилось – говорить некому. Вика быстро шла к выходу. Отражение её на мгновение появилось в зеркалах под часами, потом створки раздвинулись перед нею.

Вавилов хватал воздух ртом, как живая рыба на разделочной доске.

Вика не оглянулась. Жерло тоннеля поглотило её, сошлись зеркальные двери.

– Не уходи, – с трудом выдавил из себя Вавилов. Потом новая мысль пришла в голову: «Куда? Куда она могла отсюда уйти?»

Он бросился следом. Влетел в тоннель. Никого. «Дальше, дальше», – подгонял он себя. Сунулся в кессон – там тоже было пусто.

– Дальше? – спросил он у одной из кессонных шторок. – Куда же дальше?

Все скафандры оказались на месте. Никаких следов, кроме тех, что оставил сам хозяин лунной закусочной, не было на коричневой пыли, тонким слоем устилавшей пол.

– Она в Перми. Так она говорила, – сообщил в пустоту Вавилов.

«В Перми, конечно, – ответил внутренний голос. – Как есть, так и говорила, я врать не люблю».

Илью нисколько не удивило, что внутренний собеседник голосом и манерой говорить напоминает новую знакомую.

– Но ты же была здесь. И я угощал тебя кофе.

«Была. Ты странный. Проверь, если хочешь».

Вавилов вернулся в зал. Собрал со стола на поднос грязную посуду: тарелку с остатками окрошки, ложку, затем от второго широкую тарелку, салатницу, вилку, нож, в последнюю очередь две кофейные чашки с мутной коричневой жижей на донцах, блюдца, чайные ложечки. Он отнёс всё это к стойке, машинально сунул в посудомойку, остановился, в нерешительности потирая лоб. Ещё одну придумал проверку, но надо ли? Лучше остаться один на один с иллюзией, чем…

«Проверь-проверь. Горькая правда лучше сладенького вранья».

– Да, Вика, ты права. Что-то я совсем в соплях своих запутался, – твёрдо сказал Илья и, набрав пароль, открыл лоток кассового автомата. Выгреб серебристые кругляшки, пересчитал. Позвенел ими в горсти, высыпал обратно. Со щелчком задвинул лоток и проговорил раздумчиво:

– Ещё пару миллионов таких дней – и затея окупится.

«Ни о чём, кроме денег, не думаешь».

– Да нет же, Вика! – горячо заговорил Илья. – Я не то совсем хотел сказать! Вечно ты не дослушаешь! И сразу – выводы. Хочешь знать, почему я здесь оказался?

«Я-то знаю. Но всё равно расскажи, если тебе хочется».

– Понимаешь, родом я из Перми. Ты ведь знаешь, как там у нас…

Илья Львович так увлёкся собственным жизнеописанием, что перестал обращать внимание на сотворённую им же самим ресторанную фонограмму. Говоря, оседлал один из высокорослых табуретов у стойки, голову иногда поворачивал вправо. Со стороны могло показаться, что он действительно болтает с девушкой, расположившейся на соседнем табурете, но смотреть со стороны на Вавилова было некому. Послеобеденное запустение воцарилось в лунном ресторане «BlinOk», призраки удалились по своим призрачным делам, экран большого телевизора был мёртв.

– Ещё три светлых… Ты видел, как он в угол!.. С тебя мачо, как с конуры дача… – бубнили голоса, но Вавилова это больше не раздражало, да и вообще не до них было. Вика оказалась прекрасной слушательницей.

«И что же ты решил?»

– Решил, я не я буду, если… – увлечённо рассказывал Илья, стараясь говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Иногда на часы поглядывал, прикидывая, когда Вика явится, если тошно ей вечером будет возвращаться домой. Восемь вечера, девять…

– Тьфу ты, не в Перми же девять, а по среднеевропейскому! Или… Что за хрень получается с этим временем?

Не только со временем, но и с пространством получалась у Ильи Львовича чепуха. Отчаявшись дать правдоподобное объяснение тому, как жительница Перми оказывалась в его лунном заведении, и упрямо не желая считать встречу с нею плодом воспалённого воображения, Вавилов тянул с ужином. Когда стало понятно – не придёт она вечером, – успокоил себя таким соображением: видимо, вторая половина рабочего дня у переводчицы сложилась удачно, она устала и сразу же домой отправилась.

«Да. Ты знаешь, что-то клиенты меня сегодня замучили. Спать хочу, умираю».

– Спи, – шепнул Вавилов и, чтобы не мешать, вывел звук фонограммы на минимум.

Поужинал без вкуса, молча. Если бы спросили, что ел, затруднился бы с ответом. Ещё раз воровато заглянул в кассу – деньги были на месте. Захотелось наградить самого себя пощёчиной за неверие. Сдержался. Провёл по щетине ладонью. Можно было и утром побриться, но…

В спальне у кровати он не остановился, прошёл сразу в ванную. Придирчиво оглядел своё отражение, нашёл, что не всё так страшно, как казалось. Не борода, щетина. Дело поправимое. После бритья и купания глянул в зеркало ещё раз – результат ему понравился. Можно было бы и спать лечь, но…

Вавилов стоял перед разорённой двуспальной кроватью. В голову лезло всякое: завитки волос, мочка уха, между ключиц ямочка, и… прочее тоже, однако Илья вовремя опомнился.

– Не сходи с ума, – приказал он себе строго, после чего понял – исполнить приказание не получится, если прямо вот так вот разлечься под одеялом на двуспальной кровати.

Илья оделся, тщательным образом повязал галстук, прихватил с кровати одеяло и потащил его в зал. Нужно было придумать повод, пусть идиотский, любой.

– Чтобы не прозевать, когда придёт, – пояснил Илья, расстелил одеяло подле сдвижных зеркальных дверей, и лёг.

– Жёстко, – пожаловался он, ворочаясь на спине. – Сжалилась бы ты, Вика…

Но тут же прикусил язык. Она устала, хотела спать. Лежать на полу без сна не такое уж страшное мучение.

Страдания Вавилова скоро кончились, он провалился в сон, словно с головою нырнул в тёплую тёмную воду.

Проснулся так, будто его толкнули в бок, сел торчком.

– Вика? – спросил.

«…ика!..» – неуверенно ответило эхо, и тут же послышалось Вавилову, как где-то стукнула дверь.

«Центр я вчера вырубил», – подумал он, прислушиваясь. Голова была, как стёклышко, и слышимость великолепная. Вот кто-то открыл кран, пустил воду. Вавилов мгновенно установил, откуда звук, и с низкого старта рванул в коридор. Дёрнул дверь гостевого туалета раз, другой, – заперто. «Внутри кто-то есть. Откуда взялся? Я же на входе… Не мог не проснуться, когда открылись входные двери, и потом створки не закрылись бы, я же валялся прямо под датчиком!

За дверью закрыли кран, зашелестели бумажным полотенцем, щёлкнули пластиковой крышкой мусорного ящика.

– Эй! – позвал Илья, вертя и дёргая ручку.

Щёлкнула задвижка, дверь подалась, некто вылетел навстречу Илье Львовичу, отдавил ногу, толкнул в грудь, возмущённо пискнул:

– Ой! Совсем обалдел?! Трёшься под дверями!

– Вика? – выдохнул Вавилов.

Он получил ещё один толчок в грудь, не очень сильный, правду сказать, засим его спросили:

– Ты что – маньяк? Вот бы никогда не подумала!

– Но я же… – ошалело пуча глаза, стал оправдываться Вавилов, однако не договорил.

Хорошенькое дело – признаться девушке, что караулил её на пороге ресторана, как пёс! С другой стороны: она что же, переступила через него спящего, не заметив?

– Меня поджидал? Хорошее местечко для засады выбрал, молодец. Считай, что поймал меня на горячем, я как раз руки мыла перед обедом. Слушай, ты так и будешь держать меня тут в коридоре? Я есть хочу. А ты чего хочешь?

– Тебя… С тобой пообедать, – соврал Илья, героическим усилием воли заставив себя отступить на полшага.

– Да-а? – с сомнением протянула Вика, глядя прямо в глаза. – Ну ладно, раз так. Я не против. Только предупреждаю, я сегодня не в настроении. Поцапалась утром с одним… э-э…

– Мудаком? – подсказал Илья, следуя за любимой своею клиенткой к стойке.

– Заказчиком, – пояснила Вика. – Но ты прав. Мудак он редкий. Слушай, а кто нас будет обслуживать?

– А, да! – спохватился Вавилов. – Ну я и олух. Сейчас.

– Олух, – с улыбкой согласилась Вика, – и маньяк. Но мне ты почему-то нравишься. Только не подумай, что меня заводит, когда меня хватают на выходе из уборной.

«Нравишься!» – гулким эхом отдалось в голове у Вавилова, как в пустой бочке.

– Вчера ты больше смахивал на психа, чем сегодня. Из-за щетины, наверное. Терпеть не могу щетинистые морды, это после того случая, помнишь, я тебе говорила?

Не помнил Илья, действительно ли девушка рассказывала за обедом о мерзком происшествии, или всё это стало известно ему из беседы с внутренним голосом, но копаться в подробностях не было желания. Какая разница? Вика сидела против него, её можно было взять за руку…

– Ты чего? – удивилась девушка, прервав рассказ об утреннем своём клиенте. – Неудобно так, я привыкла первое с хлебом. Я же тебе вчера говорила. Да, так вот. Этот мерзавец…

Она мягко высвободила руку, стала аккуратно крошить булку.

Илье хотелось кричать. Душу рвала на части гремучая смесь желаний: не выпускать, держать, во что бы то ни стало, за руку; обнять; защитить от грязи и мерзости; не спугнуть ни в коем случае; ни слова не пропустить, ни звука; повиноваться рабски; принудить к повиновению… Но мало-помалу он успокоился, выбрал меньшее зло – слушать, изредка позволяя себе короткие замечания: «Да, Вика. Я тоже так думаю. Конечно. Знаю прекрасно». В трёхстах шестидесяти с лишним тысячах километров от земной поверхности слушал о делах мелочных так, будто важнее ничего в его жизни не было.

* * *

Он потерял счёт дням. С Викой встречался за обедом, дважды угостил её ужином. Каждый вечер, проверяя кассу, хозяин лунного ресторана отмечал – итог растёт. Росла и его уверенность в том, что так должно быть всегда. Но одних разговоров стало Вавилову мало, и вот однажды, когда Вика, отужинав, засобиралась домой, он предложил:

– Я отвезу.

– На этой колымаге? – со смехом спросила девушка, указав на старичка «форда».

Она не была пьяна – немного лёгкого вина, только и всего, – оживлённа и весела чуть больше обычного, и оттого выглядела ещё привлекательней, чем всегда. Но предложить ей остаться… Нет, этого Илья сделать не мог. В задней комнате ресторана быстрого питания?.. Нет. Будь на её месте Джина – совсем другое дело. Связь с Викой – одни разговоры! – святою стала для Вавилова. Тискать любимую в простенке между синтезатором жратвы и гостевым туалетом? Нет! Любимой нужен дом. Комнатка управляющего рестораном хуже гостиницы.

– Я провожу тебя.

– Зачем? – удивилась Вика. Вставая, добавила по обыкновению: – Глупости, сама дойду.

Потом, заметив, что кавалер настроен решительнее обычного, она сказала твёрдо:

– Если хоть сколько-нибудь считаешься с моими желаниями, ты с места не двинешься ещё пять минут. Посмотрим, чего стоят твои слова. Ну, Илюша! Не вздумай только дуться. Я что-то устала за неделю. Нужно выспаться. Ох, как здорово, что завтра… Спасибо тебе за вечер.

Прикосновение губ мимолётно. Невозможно удержать рукою вспорхнувшую бабочку. «До скорого!» – как лёгкое дуновение ветра. И всё.

«Завтра? – потерянно думал Вавилов. – Что будет завтра?»

– Иэ-э! – скрипнула дверь.

Вавилов вздрогнул. В зал ворвались с улицы звуки: визг тормозов, глухой удар, сирена.

Вавилов сорвался с места, но тут же вернулся. Это «фанера», а не живой звук, кроме того, пять минут не прошли ещё. На часах двадцать один пятьдесят семь субботнего вечера.

– Ты сказала, выспаться? – холодея, спросил Илья. – Ты сказала, здорово, что завтра… Какой день недели завтра?!

Ответом ему было молчание.