Текст книги "Не предать время своё"

В начале второй недели он вернулся. Бледный, осунувшийся, изрядно поникший, в несвежей, помятой одежде… Лишь удивлённо распахнутые глаза, смотрящие на мир со скрытой надеждой и даже мольбой, выдавали прежнего Егора Иванова.

Его вид меня так огорчил, что захотелось как-то отодвинуть, отделить этого Гошу от того парня с гитарой, увиденного несколько лет назад в нашей деревне.

Когда я вернулся с лекции, он лежал, уставившись в потолок. Потом сказал:

– Брат, беда. С начала учебного года не ходил ни на одну лекцию. Так и до отчисления недалеко.

– Как же это? – удивился я. – Если мы хоть одну-две лекции пропустим, уже житья не дают.

– Преподаватели многое прощают мне, смотрят сквозь пальцы. Думаю, мои песни помогают. Искусство принадлежит народу, как сказал Ленин, – усмехнулся Гоша. – Да ещё денег нет у меня, одолжи немного. Обязательно верну…

Я дал Гоше денег, согласился пройтись с ним по магазинам. Купили толстую тетрадь, ручку, по дороге домой посмотрели расписание Гошиной группы. Пообедали в столовой.

Плотно поев, он повеселел, сказал, что нужно начать новую жизнь, завязать с пьянками.

И вот, по словам Гоши, началась новая жизнь. Правда, это только для него новая, а для нас с Васькой – привычная студенческая: «грызть гранит науки» называется. Как говорится, не спать, не есть, до позднего вечера мучиться, набираясь ума-разума у мудрых преподавателей, записывая каждое их слово в толстую тетрадь.

А вечерами всё это забыть. До глубокой ночи мы бегали из комнаты в комнату, создавая шум-гам, смех да веселье. К восьми же утра беззаботно веселившиеся до утра жители общежитий Сергеляха еле плелись на учёбу. Этот чудный народ просыпался окончательно только ко второй или даже третьей лекции, снова превращаясь в жизнерадостную массу.

Но Гоша немного отличался от них. Талант всё-таки… Проходя по коридору, можно было услышать его песню в магнитофоне. Порой, когда песня слышалась до ночи, девушки стучались в нашу комнату и шутливо требовали: «Гоша, перестань петь, ночь уже». В ответ наш сосед только смеялся.

Кроме этого Гоша оказался мастером на все руки. В нашей комнате смастерил шкаф для посуды. Если попросят, вставлял замки, вешал зеркало в комнате девушек. Я ходил с ним, помогал.

Однажды, зайдя в комнату, увидел – стоит Айта. Вспомнив злополучный вечер, я растерялся, мне было стыдно, но она, к счастью, сделала вид, что ничего не помнит.

Наш сосед в костюме стоял у зеркала и завязывал галстук.

– Ты куда, Гоша?.. Для чего вырядился?..

– Да вот… друзья пригласили на день рождения, нужно сходить поздравить. – Он отвёл глаза и указал в сторону Айты.

– Мы сегодня в 30-й комнате должны были замок вставить. Обещали же…

– Завтра сделаем. Передай им, кстати…

Увидев, как я огорчён, подошёл, приобнял, похлопал по плечу:

– Не раскисай, братишка! Ещё много замков вставим… – почему-то грустно сказал он.

Ночью проснулся от стука в дверь. Когда Васька, вскочив, открыл, то шумя, ругаясь и матерясь, вошли трое, кого-то втащили, тяжело дыша.

Щёлкнул выключатель. Внезапный свет резанул по глазам. Я натянул одеяло, прислушался.

– Не хочу спать… Почему тащите?! Отпустите, – был слышен Гошин пьяный голос.

– Угомонись, никуда ты не пойдёшь, и так еле притащили, – отвечали ему грубо. – Вот твоя кровать, спи.

– Не держите меня, отпустите… – Возня продолжалась.

– Давайте третью бутылку откроем, выпьем здесь, – предложил третий голос.

– Не надо! Парни спят, им не понравится.

– Ничего, с нами выпьют!

– Куда делась Айта?.. Где ты Айта?! – это снова Гоша.

– Упустил ты свою Айту, ха-ха-ха!

В это время послышался возмущённый Васькин голос:

– Парни, может, хватит?! Нам спать нужно, завтра рано вставать!

– И правда, пойдём! Разбудили людей…

– Ещё чего! Щас я его завалю.

Послышались быстрые шаги босых ног, хлёсткий звук удара и шум упавшего на пол тяжёлого тела. Откинув одеяло, я увидел разъярённого Ваську: он стоял посреди комнаты в одних трусах, широко расставив ноги и сжав кулаки. На полу, раскинув руки, распластался человек.

– Вон отсюда! – прокричал Васька, и парень, взяв приятеля под мышки, быстро выволок в коридор.

Я тоже вскочил и, подбежав, начал раздевать Гошу.

Когда я снял ботинки, наш певец очнулся:

– Брат, пусти, я пойду…

– Не уходи, Гоша, спи.

– Пусти, пусть уходит! – резко сказал Васька.

– Ночь на дворе, куда он пойдёт?

– Тогда посторонись! – сказав это, друг грубо отстранил меня, приподнял Гошу за грудки и ударом в челюсть свалил на кровать. – Я же говорил, что не люблю певцов, гитаристов и прочую шваль… – пробурчал себе под нос Васька и лёг, выключив свет.

Я остался стоять в темноте.

С того случая атмосфера в нашей комнате резко изменилась. Со стороны казалось, что всё по-старому, но на самом деле отношения между нами троими стали напряжёнными, словно натянутая струна.

Никто ни с кем не разговаривал. Васька даже перестал звать Гошу по имени, презрительно называл «гитаристом», иногда «композитором». Конечно, это за глаза, но всё равно неприятно. Гоша снова начал пьянствовать. В комнате больше не пил, однако вечерами приходил заметно навеселе или где-то ночевал. Когда я спрашивал, зачем пьёт, отшучивался, мол, «жизнь – штука слишком скучная».

Но я чувствовал, что парень мучается из-за того, что не может сдержаться, и изо всех сил старался ему помочь. Например, врал, что Гоши нет в городе, когда приходили его друзья, говорил, что уехал на гастроли. Как только он получал стипендию, нарочно одалживал у него деньги и старался долго не возвращать. Водил его к своим друзьям, пытаясь развлечь. Гоша понимал это и искренне называл меня братом.

Однажды ему всю ночь не спалось, я видел, как он ворочается в кровати. Я тоже не мог уснуть, было как-то тревожно. Вдруг вижу: Гоша приподнялся, в темноте надевает майку. Чтобы не разбудить нас, тихо, крадучись, снял гитару со стены и вышел из комнаты.

«Опять собрался куда-то. Выпивать, наверное… Крадётся ещё!» – возмутился я.

Почему-то тоже встал, начал одеваться. Посмотрел на часы – два ночи. Вышел в коридор – ни души. Постоял довольно долго. Побрёл по длинному коридору.

Вдруг слышу со стороны общей кухни тихие звуки гитары. Открыв дверь, увидел Гошу.

В комнате было темно. Только свет уличного фонаря сквозь замёрзшее окно освещал парня в майке и с гитарой.

Он даже не услышал, как я вошёл, – погрузился в свой мир. Я тоже не хотел себя выдавать: пытаясь не вспугнуть его, бесшумно закрыл дверь и спиной оперся о холодную стену. Гошины пальцы быстро бегали по струнам, он, подняв вверх голову, тихо что-то напевал. Потом останавливался. Пальцы начинали бегать по-другому. Тогда родились совсем иные звуки, будто нанизываясь на невидимую нить…

Я стал вслушиваться. Мне показалось, что среди множества звуков есть один особенный, словно зовущая вдаль тропа. И если ты найдёшь эту тропу, можно дойти до нужного места. До места, куда всем сердцем стремился и о чём мечтал.

Забыв обо всём на свете, вместе с гитарными звуками я начал следовать по этому пути. Прохожу зелёные леса, берёзовые рощи… Плыву на лодке по тихому озеру… Перед глазами расстилается широкая поляна, посередине стоит якутский балаган[27]27
  Балаган – традиционное зимнее жилище якутов. Невысокая четырёхугольная постройка из наклонных брёвен с плоской земляной кровлей.


[Закрыть]. Открыв дверь, удивляюсь: сидит моя мама… Я стал тепло и с щемящим чувством вспоминать свою мать. Бедная моя, недавно снова отправила гостинцы, а я, увлёкшись студенческой жизнью, забывал даже письма писать!..

– Гоша! – вырвался у меня внезапный крик.

Парень, не подозревавший о чьём-то присутствии, вздрогнул.

– Гоша, это же песня о матери?

– Как ты об этом догадался?

Я пожал плечами: ну, почувствовал, может…

Друг встал со стула, начал взволнованно ходить взад-вперёд, сел обратно.

– Тебе понравилось?

– Очень красиво. Я ещё не слышал такой задушевной песни…

Друг усмехнулся и долго сидел молча. Потом сказал:

– Самое интересное, что я никогда не знал, не видел свою маму. Но мои песни всегда о матери.

Вдруг я осознал – несмотря на то, что мы так долго живём в одной комнате, мне почти ничего не известно о парне.

– Я воспитывался в детском доме, – начал рассказывать Гоша. – Не знаю ни матери, ни отца. По слухам, мать умерла от несчастного случая, а отец с горя спился. В селе есть родственники, но я с ними не общаюсь.

Долго рассказывал Гоша. А я, глядя на него, думал только об одном: «Я отдам все силы, чтобы помочь тебе бросить пить, чтобы ты стал человеком…»

– Не хочешь послушать ещё одну песню? – спросил он. Я молча кивнул.

В этот раз он пел о любви. О красивом создании с тёмными глазами…

– А эта песня кому посвящается? – спрашиваю сразу.

– Одному человеку… Если хочешь, могу познакомить.

– Познакомь, – ответил я.

Очень уж хотелось узнать, кто вдохновил парня на такую хорошую песню.

Назавтра, выходя с лекции, среди студентов увидел Гошу. Он задумчиво сидел на подоконнике и кого-то ждал. Увидев меня, по обыкновению широко улыбнулся.

– Чооруос, ты свободен сегодня вечером?

– Свободен, а что?

– Пойдём вечером в кино. Познакомлю с одним хорошим человеком.

Вечером мы с Гошей пришли в кинотеатр заранее, смотрели афиши, рекламные плакаты, медленно прохаживаясь по фойе. Мне было интересно, кого он выбрал в подруги. Надо сказать, что девушки Гошу любили, часто приглашали на дни рождения. Иногда, опьянев, он уводил какую-нибудь с собой, взяв за руку.

Я не отрывал глаз от входной двери. Время сеанса приближалось, дверь стала хлопать всё чаще. Заходили радостные девушки и ребята, отряхивая с одежды свежевыпавший снег. Выделив среди них самую красивую, высокую и нарядно одетую, подумал, что вот она, Гошина избранница! Однако ошибся: друг был спокоен.

Но вот вошла хрупкая девушка в белой песцовой шапке, и Гоша устремился к ней. Я наблюдал со стороны. Он подбежал, поздоровался, стряхнул снег с воротника её пальто. Девушка не походила на разнаряженных и раскрашенных городских красоток. Она была… простая. Когда друг познакомил нас, свободно протянула руку, назвалась Олей, а затем с серьёзным видом объявила, словно большую новость:

– Ребята, а на улице идёт снег!

– Догадываюсь, – ответил я.

– А это другой снег… не тот, что вы видели, – быстро ответила Оля и засмеялась.

И показалась мне давно знакомым, близким человеком, самой красивой девушкой на свете.

После кино мы провожали Олю. Хотя автобусы ещё ходили, отправились пешком.

На улице было так хорошо!.. Падал снег, было тепло. Кто не знает, как прекрасен вечерний Якутск, окружённый огнями тысячи городских фонарей, перемигивающимися с яркими звёздами на высоком небе?!

Оля шла посередине, взяв нас под руки, что-то весело рассказывала, смеялась и шутила. Мы с Гошей только слушали. Было скользко. Гоша вдруг поскользнулся, попытался устоять и плюхнулся плашмя. Вслед за ним упала Оля, потом я, один за другим присели и покатились. Гоша испуганно вскочил, первым делом схватил Олину шапку.

Взглянули на девушку – она не была похожа на ту, с которой случилась беда. Волосы взъерошены, а сама чуть ли не падает от смеха. Бедный мой друг без шапки, весь в снегу, стоял с потерянным видом, не зная, что делать…

Возвращаясь, Гоша не проронил ни слова.

– Гоша, почему молчишь?.. Расстроился?

– Да нет, друг, – ответил он.

Но было видно, что ему грустно. На все вопросы отвечал с трудом, нехотя. У меня, наоборот, до небес поднялось настроение – хотелось поговорить, я завалил своего спутника вопросами. Наш разговор был похож скорее на допрос: каждое слово из Гоши я вытягивал словно клещами.

– Где учится Оля?

– В медицинском училище.

– А из какого она района?

– Не знаю.

– Как же вы познакомились?

– Вместе были в стройотряде этим летом.

Почувствовав, что друг не в настроении, я продолжал разглагольствовать:

– Хорошая девушка, Гоша. Не упусти её. Весной обязательно женись. Поедем к нам в деревню, сыграем большую свадьбу… Но самое главное сейчас – бросить пить.

Как только сказал я это, Гоша резко повернулся и посмотрел на меня.

– Гоша, ты обязательно должен бросить пить! – не унимался я. – В нашей деревне есть старушка-удаганка[28]28
  Удаганка – женщина-шаман.


[Закрыть], которая лечит по якутскому обычаю. Любого избавляет от тяги к водке. Во время каникул поедешь со мной, две недели попьём молока, и ты перестанешь даже думать об этой заразе!

После этих слов Гоша резко остановился, встал напротив, обхватил меня и начал делать подсечку. Я тоже не отставал, схватившись за его спину. Держась таким образом друг за друга, вместе упали в сугроб, стали бороться и барахтаться.

Встали, отряхнулись от снега и, счастливые, со светлыми надеждами на будущее, побежали к себе в Сергелях.

Так в наших с Гошей зарождающихся искренних отношениях появился третий – Оля.

Мне казалось, что эта девушка должна стать главной опорой Гоши в борьбе с алкоголем.

Сначала это было так. Друг давно не пил. Отказывался, даже когда приходили друзья и пытались его угощать. По правде сказать, иногда сидел рядом я и строго тыкал его в спину. Гоша с Олей стали много ходить в кино, театр. Мы планировали во время каникул поехать в мою деревню…

Сессия для студентов, особенно для нерадивых, как мы, – большое потрясение.

Она стала последней для Гоши.

Я с головой ушёл в мою первую сессию. Целыми днями сидел в библиотеке, а после закрытия читального зала отправлялся в гости к родственникам. В общежитие возвращался поздно. Мои друзья всегда были дома. Старшекурсник Гоша не придавал такого значения экзаменам, как мы, но тоже занимался.

Однажды, по обыкновению, я пришёл поздно. Гоши не было. Когда спросил у Васьки, где он, тот нехотя ответил, что не знает. Я не придал этому значения. Думал, Гоша с Олей отправились в кино.

Но его не было допоздна. Думая о предстоящем экзамене, совсем забыл о друге, задремал. Проснулся от тихого стука в дверь. Открыл – на пороге стояла Оля. Замёрзшая, испуганная.

– Чооруос… Гоша дома?

– Нет… Сегодня вообще не виделись. Когда пришёл, его не было.

– Чооруос! Кажется, Гоша попал в милицию. Подруги рассказали…

– Как?!

– Не знаю. Говорят, видели, как выводили парня-гитариста.

Я встревожился. Как это так?! Значит, снова запил?.. Нарушил данное мне обещание, его же в вытрезвитель отправят!

На меня накатила злость, я разнервничался. Слабак он, слизняк! Потом подумал: если Гоша проведёт там ночь, утром сообщат декану, и тогда его отчислят с факультета. Есть только один выход: пойти в милицию, поговорить с начальником, оплатить в двойном размере штраф и освободить Гошу.

– Подожди, – сказал я Оле.

Вынул из чемодана деньги, накопленные со стипендии на джинсы, и положил в карман. Посмотрел на Ваську – тот спал как ни в чём не бывало, как говорится, «сном младенца».

Вышли из общежития. Время было позднее, автобусы не ходили, пришлось топать пешком. Я шагал молча, сердился на друга. Оля выглядела взволнованной.

У крыльца здания милиции стояла заведённая машина с мигалкой.

Войдя внутрь, увидели жуткую картину. Два милиционера держали здоровенного мужика, заломив ему руки и приперев к стенке. Тот пытался вырваться, кричал, матерился. Увидев такое, Оля в испуге попятилась назад, ухватившись за мою руку.

Я подошёл к дежурному и начал объяснять, просить… Пытался убедить, что такое с Гошей случилось впервые, парень умный, порядочный, немного перебрал с алкоголем. Горячо умолял простить впервые совершённую ошибку…

Милиционер слушал, изучающе глядя на меня. Наконец, видимо, вняв моим доводам, открыл железную решётчатую дверь и крикнул:

– Иванов, на выход!

Из-за двери вышел Гоша. Раздетый, в одних трусах. Выходя, посмотрел на меня. Потом на Олю. Вдруг он отпрянул, будто получив удар по лбу, побледнел, опустил голову и пошёл в сторону милиционера.

Ему выдали одежду, вернули по списку мелкие вещи. Одевшись, Гоша устремился к выходу. Не обращая внимания на то, что я позвал его, прошёл мимо Оли, не подняв головы.

Мы последовали за ним на улицу. Он не стал дожидаться нас, но мы его догнали.

– Гоша!

– Ну что?! Что вам нужно? – Он посмотрел прямо на меня.

Я никогда раньше не видел у друга такого разъярённого лица.

– Кто вы мне?! Почему приходите спасать меня?! Мне никто не нужен, уйдите! – И он пошёл дальше, не оборачиваясь.

После этого я не видел Гошу примерно неделю.

Однажды вечером, когда я, сдав экзамены, чувствовал себя так, будто с плеч упал тяжкий груз, мой друг явился… Я очень обрадовался, но он был немногословен и растерян.

– Чооруос, я бросил учёбу… Вчера получил документы. На днях улетаю на Север, на Колыму. Там живёт друг по детдому.

– Что ты говоришь, Гоша! – опешил я. – Мы же договорились быть вместе, учиться, а летом уехать ко мне в деревню…

– Кажется, я не смогу учиться.

– А как же Оля?

– Потом, Чооруос… Ладно, я спешу! – Он крепко пожал мне руку. – Как доеду до Колымы, обязательно сообщу. – И добавил оживлённо: – Рыбы северной пришлю!

Потом вытащил из кармана магнитофонную кассету и без слов вложил мне в руки.

…Одолжив у парней магнитофон, я вставил кассету.

Долго слышалось лишь шипение. Затем возник голос Гоши, будто он совсем рядом:

– Посвящаю самым дорогим мне людям на белом свете – Оле и Чооруосу. Первая моя песня о матери. Название придумаете сами…

 
Тебе кажется, что забыл я тебя,
Тебе кажется, что не помню я тебя,
Твоё дыхание рядом, наяву, слышится,
Твой поцелуй до сих пор помнится.
Лучше лишиться речи,
Лучше забыть свои песни,
Лучше быть одиноким,
Теряясь в тумане…
 

Я снова вспомнил тот зимний вечер. Тёмная комната. Сидя у окна, Гоша поёт вполголоса, перебирая струны, извлекая из гитары чудные звуки…

С той поры немало воды утекло.

Гоша с Колымы отправил лишь одно письмо. Писал, что работает на стройке, что у него всё хорошо. Рассказал, как впервые увидел оленя, как ел мороженую рыбу. Как только заработает, отправит мне деньги. Пожелал хорошо учиться.

А вскоре я получил весть, что в один из зимних дней мой друг замёрз.

Мне не хотелось в это верить. Но от этого ничего не менялось…

В Сергелях пришла весна. И как каждая сергеляхская весна – бесшабашно. Яркие солнечные лучи сквозь каждое окно, сквозь каждую стену проникали в учебные аудитории и студенческие общежития, даря всем радость, надежду и счастье. Каждый вечер со всех сторон доносились звуки гитары, громкие песни, задорный смех.

Однажды на автобусной остановке я встретил Олю.

Она очень похорошела, прямо не узнать. Щёки розовые, глаза блестят. Увидев меня издалека, пошла навстречу.

– Не узнал меня, Чооруос? Я Оля.

– Здравствуй, Оля.

– Какие новости?.. Как учёба?..

– Гоша… Знаешь?

– Знаю, Чооруос, всё знаю, – сказала Оля и подняла руку, чтобы убрать со лба прядь волос. На пальце блеснуло золотое колечко. Опомнившись, она спрятала руку под сумку.

– Чооруос, у тебя должны быть записи Гошиных песен. Дашь мне?.. Я их перезапишу.

– Зачем тебе?

Что ни говори, я грубый человек. И с этим ничего не поделаешь. Хотя понимал, что поступаю неправильно.

Когда подъехал автобус, я быстро запрыгнул в него.

Моя студенческая жизнь сложилась очень хорошо. Можно даже сказать, прекрасно.

Но иногда, вечерами, когда оставался один, я доставал со дна чемодана маленькую кассету.

Мой друг Гоша Иванов пел о матери, о любви, о жизни. Слушал, и меня потихоньку начинала захватывать грусть.

Во-первых, из-за того, что всё в этом мире забывается, даже эта кассета когда-то состарится, размагнитится, и сотрутся на ней песни.

Во-вторых, было горько, что я упустил шанс спасти Гошу. Ту возможность, которая была лишь у меня…

Сюзанна (пьеса в двух действиях)

Действующие лица:

Сюзанна, красавица-англичанка 20 с небольшим лет.

Дэнни, серьёзный молодой человек, одетый по моде.

Билл Честертон, дедушка Сюзанны, почтенный старец с седыми волосами.

Бетти, подруга Сюзанны, чернокожая.

Кейт, подруга Сюзанны.

Елексес, старуха 80 лет, мать Аанчык.

Кээтик-Кээтик, её внучка, около 10 лет, больная, отстаёт в развитии.

Мираида Егоровна, женщина 50 лет, жительница Кюндя, работник культуры.

Бас Байбал, глава наслега Кюндя.

Сатал, молодой человек, эколог.

Баппат Басылай, повидавший жизнь мужчина в возрасте.

Кюнняй, Кэскил, Дьуон, молодёжь наслега Кюндя.

Действие первое

Явление первое

Блистательный город Европы. Небоскрёбы, автомобили. Суета, движение.

Сюзанна идёт по улице. Останавливается автомобиль. Из него выходит Дэнни с цветами.

Дэнни. Хэллоу, Сю!

Сюзанна. О-оо, Дэн! Хэллоу!

Дэнни. У меня прекрасные новости.

Сюзанна. Как хорошо! Говори быстрее, Дэн!

Дэнни. Закрой глаза!

Вынимает из кармана кольцо и надевает девушке на палец.

Сюзанна. Уже можно открыть глаза?

Дэнни. Открывай!

Сюзанна. Вау, что это? Как прекрасно! (Любуется, как блестит кольцо на солнце, кружится от радости.) Совсем как солнце сверкает, играет цветами десяти радуг. Наверное, дорогое, Дэн?..

Дэнни. Это тебе в честь успешного окончания учёбы, Сю. Это действительно солнечный камень. Бриллиант!..

Сюзанна. Как хорошо! Очень дорогой подарок! (Обнимает и целует его.)

Дэнни. Потом подарю ещё лучше. Мой отец купил акции компании, которая занимается огранкой алмазов из России. Будем производить такие драгоценные камни…

Явление второе

Кафе. Бар. За столиками сидят люди. Официанты суетятся.

На сцене играет оркестр. Девушки и Дэнни сидят за одним столом.

Бетти. Наша подруга такая умница, просто красавица!

Кейт. С получением диплома, Сю, с успешным окончанием знаменитого Оксфордского университета!

Бетти. Есть планы, подружка?.. Поделишься с нами?

Сюзанна. Конечно, планов много! Я так ждала этого дня, когда смогу, окончив учёбу, вступить в жизнь. С детства это была самая моя заветная мечта. Взяв в руки фотоаппарат, видеокамеру, ездить по миру, изучать культуру разных стран, языки. Путешествовать по Европе, Азии, Африке, Америке… В мире живут тысячи народов. У каждого свои язык, культура, менталитет. Как было бы интересно познакомиться с этим, девушки! Каждый народ – как отдельный человек. Свой язык, своя судьба, свой путь. За много веков в мире прекратили существование тысячи народов. Остаются только самые сильные и жизнестойкие. Наш учитель, профессор Мусалимос, говорил: «Чтобы понять народ, нужно вникнуть в его душу, сердце».

Кейт. Ты такая счастливая, Сю! Все дороги открыты перед тобой, пусть мысли твои будут глубокими!

Бетти (шутливо). Не забудь своего Дэнни, взяв в руки фотоаппарат!

Все смеются.

Сюзанна. Знаешь, Дэн собирается купить мне яхту. Не так ли, Дэн?

Девушки. Вау! Вот это да! Тогда вам стоит объединить ваши мечты. Путешествовать по миру, по морям-океанам…

Дэнни (важно). Это всё возможно. Кстати, девушки, вы знаете, где добывают алмазы?

Кейт. Я знаю. В России.

Дэнни. Россия большая. А где именно? Кто угадает – тому приз.

Все уткнулись в смартфоны, ищут в интернете информацию.

Кейт. Россия, Сибирь, Якутия… Оказывается, Якутия так огромна. Горы, реки, озёра. Наверно, кто-то живёт там. Как думаете, какие они?

Бетти. Ура-а! Нашла. Мирный. Ви-лью. Написано: «река Ви… Вилью». Нет, Ви-люй, наверное… У-уу, оказывается, издалека привозят. С края земли.

Кейт. Дэн, у Сюзанны музыкальный дар, она умеет играть на саксофоне.

Сюзанна (смущаясь). О-оо, зачем ты сказала?

Дэнни. На саксофоне, говоришь?.. Как знаменитая музыкантша Элиза Холл? Сыграй нам. Послушаем.

Сюзанна поднимается на сцену, берёт саксофон. Начинает играть.

Сидящие оживляются.

Кейт. Смотри, Дэн, с какой девушкой познакомился. Умная, красивая, талантливая!

Сюзанна завершает выступление. Присутствующие аплодируют.

Вставная картина

Старинная жизнь якутов. Звуки хомуса[29]29
  Хомус (варган) – древний музыкальный инструмент народов Республики Саха. Отличается характерным «космическим» звуком, издревле считался инструментом якутских шаманов.


[Закрыть].

В балагане. Видно, как две женщины наряжают невесту: одевают, вешают украшения. Слышится тойук[30]30
  Тойук – это уникальный и сложный вид пения: в медитативном, возвышенном, колорированном стиле.


[Закрыть].

Явление третье

Дом Честертонов. Утро. Старый Билл Честертон, шумно попивая кофе, читает газету.

Из комнаты выходит Сюзанна.

Билл. Ну, как спалось, пташка моя?.. Вчера поздно пришла. С Дэнни была?

Сюзанна. Милый дедушка, всё-то знаешь. Конечно, с Дэнни (обнимает его). Дедушка, видишь, что он мне подарил? Кольцо с бриллиантом! С солнечным камнем!

Билл. Солнечный камень, говоришь? (Смотрит, как кольцо блестит на солнце.) Как сверкает-искрится!.. С какой стати он дарит тебе такие ценные вещи?.. Мы, Честертоны, веками избегали золота, бриллиантов. Со времён предков зарабатывали на хлеб тяжёлым трудом. Посмотри на мои руки – они в мозолях. Из-за того, что всю жизнь крутил баранку. Не смыкая глаз порой по четверо суток, объездил всю Европу, Америку, перевозя грузы. Всё время вспоминал вас, моих близких, семью. Доходило до того, что засыпал за рулём. Думал, уйду на покой… Но когда ты осталась сиротой, продолжал работать, чтобы дать тебе образование.

Сюзанна. Спасибо, дедушка, я всё понимаю. Думала, ты будешь на старости лет жить по-человечески, когда выйду замуж за Дэнни… его родители очень богаты. Много вилл, частный самолёт, объездили весь мир…

Билл. Ну что ты, милая, я не возражаю. Всё решишь сама… Только будь счастлива.

Сюзанна. У отца Дэнни компания по изготовлению бриллиантов. Из привезённых алмазов делают вот такие солнечные камни.

Билл. Будь осторожна, милая… Слишком прекрасен, чересчур ослепителен этот камень. В будущем, возможно, потребует жертв?..

Сюзанна. Нет, дедушка, Дэнни меня любит, любит. (Вскочив, ходит взад-вперёд.) Дедушка, мне приснился странный сон.

Билл. Что за сон?

Сюзанна. Приснилась до сих пор невиданная, незнакомая земля. Безграничная, безбрежная тайга. Посередине, извиваясь как змея, течёт голубая река, по берегам растут неведомые мне деревья.

Билл. Как наша Темза?

Сюзанна. Нет, дедушка… берег песчаный, вода прозрачна. Видно даже, как рыбы плавают. Высокие зелёные холмы. Над водой склонилась женщина. Лица не видно. Стройная, с длинной косой. Дедушка, у той женщины такой грустный взгляд, умоляющий… кажется, она плачет: хрупкие плечи вздрагивают. Мне стало её так жалко, что не знала, куда деться… Вдруг вода в реке стала чёрной-пречёрной и потекла вспять… С большим трудом я проснулась. Как ты думаешь, дедушка, что бы это значило?..

Билл Честертон долго сидит молча, будто задумавшись о чём-то.

Билл. Подойди ко мне, милая, садись, поговорим. (Сюзанна садится на табурет рядом с дедушкой, подперев лицо руками.) Ты закончила учёбу. Думаю, пришло время всё тебе узнать. Твой отец Джон, мой младший сын, от природы был очень талантлив. С детства увлёкся музыкой. Освоил саксофон, знал его как свои пять пальцев. Я ему говорил – бросай музыку, музыка тебя не прокормит. Овладей, как я, простой профессией, чтобы она могла прокормить тебя. С друзьями организовал джаз-группу. Во время учёбы в колледже приобрели популярность, постепенно стали известны по всей Англии. Получали приглашения из разных стран. Однажды пригласили в Россию на молодёжный фестиваль, в Москву… Мой Джон был с открытой душой, тянулся к доброму, прекрасному. Поступал так, как велит душа. Там он встретил красивую девушку.

Сюзанна. Мою маму?..

Билл. Твою маму, Сю. Она вошла в зал какого-то университета, где они играли. Джон рассказывал, что, как увидел её, сердце его встрепенулось. С этого момента он потерял голову. Пытался получить российское гражданство. Все деньги пустил на ветер, мотаясь туда-сюда. Через два года, после окончания учёбы, должен был перевезти Аанчык в Англию.

Сюзанна. Ан-чик?..

Билл. Поэтому тебя назвали Сюзанной: от имён Сю и Анна. Сама знаешь… Милая, твоя мама успела только родить тебя. После этого Джон совсем пропал. Давай я не буду об этом говорить, это моя самая большая печаль…

Сюзанна. Значит, во сне я видела свою маму. Вот почему…

Билл. Вот так, милая. Отец твой завещал, чтобы ты, став на ноги, посетила родину матери. Мечтал написать музыку о той стране. Его самая большая мечта. Вот я и рассказал. (Достаёт саксофон сына и передаёт Сю.) С Богом, милая… Мы, Честертоны, со времён предков были честными, с чистой совестью, жили по велению сердца. Ты стала большой. Переступила порог во взрослую жизнь. Благословляю тебя. Береги честь, доброе имя близких.

Молча сидят, обнявшись.

Явление четвёртое

Интерьер дома в сельской местности. В центре комнаты стол. Горит печка.

Елексес взбивает кёрчях[31]31
  Кёрчях – якутское лакомство из взбитых сливок с вареньем или сахаром; культовое национальное блюдо.


[Закрыть]. Домочадцы взволнованы: ожидают гостя издалека.

Мираида Егоровна. Из Якутска выехали вчера. Скоро приедут, наверно. Чайник поставьте, встретим наготове.

Кээтик-Кээтик. Радость-то какая, вот хорошо! Отныне у меня есть сестра-англичанка! (Прыгает, хлопает в ладоши.) Вчера от учителя английского Анны Ивановны узнала слово «Здравствуйте». Как она войдёт – скажу: «Hello, сестра!» Когда узнаем друг друга поближе, поеду в Англию. Увижу высоченные небоскрёбы…

Елексес. Боже, как буду разговаривать с внучкой?.. Что-то скажу ещё невпопад, огорчу её…

Мираида Егоровна. Вы близкие родственники и сердцем будете понимать друг друга. Говорят, она образованная, знает много языков. По-русски тоже говорит. Переводчик, скорее всего, не понадобится. Елексес, на старости лет мир повидаешь!

Елексес. Я далеко от порога своего не уходила. Дальше Якутска не ездила. Скот требует ухода. Боялась, что некому будет доить коров. И сейчас нет желания уезжать из родного дома. Это вам, молодым, все дороги открыты.

Кээтик-Кээтик (смотрит в окно). Приехали, приехали, приехали! (Бегает туда-сюда, не знает, куда деться.)

Заходят Бас Басылай и Сюзанна. Басылай ставит на пол чемодан Сюзанны.

Бас Басылай. Встречайте дорогую гостью! Ехали всю ночь. Ужасная тряска. Хорошо, что Сюзанна легко переносит дорогу.

Елексес и Сюзанна долго стоят, вглядываясь друг в друга.

Сюзанна. Бабушка, я тебя узнала, как только увидела! (Обнимает её.)

Елексес (не сдерживает слёз). Узнав, что где-то далеко живёт дочь моей Аанчык, потеряла сон. Все мысли были только о том, когда же тебя увижу, обниму, поцелую… В последнее время постоянно снилась Аанчык. Вот стоит наяву. Сердце не обманешь…

Сюзанна. Не плачь, бабушка, теперь я здесь.

Мираида Егоровна (мажет золой лоб Сю). По старинному поверью, якуты золой отмечали того, кто впервые заходит в дом, чтобы дух домашнего очага оберегал его.

Бас Байбал. Поздравляю с приездом на землю предков! Пусть родная земля встретит с искренней радостью. Узнай много нового! Мы, жители Кюндя, издавна обитаем на берегу бабушки-реки, разводим скот, лошадей, охотимся, рыбачим.

Мираида Егоровна. Сюзанна, я лучшая подруга Аанчык, мы с детства дружили. Купались в Вилюе, детство прошло на её зелёном раздолье. Ты очень похожа на маму. Увидела – вздрогнула.

Сюзанна. А какой была моя мама?

Мираида Егоровна. Очень нежная, очень скромная. Ох, много парней по ней тайком вздыхало… Всё думала об учёбе. Хотела заниматься научными исследованиями. После школы поступила учиться в Москве. А я осталась в Якутске. Переписывались. На втором курсе пишет: «Познакомилась с иностранцем, влюбилась». Прислала вот эту пластинку…

Сюзанна берёт пластинку, прижимает к груди.

Сюзанна. Это оркестр моего отца… Он был талантливым музыкантом. Мечтал побывать на родине жены, создать музыку об этой стране.