Текст книги "Все мифы о Второй мировой. «Неизвестная война»"

Миф советского контрнаступления на Курской дуге

Миф советского контрнаступления на Курской дуге, в результате которого были освобождены Орел, Белгород и Харьков, заключается в утверждении, что советские войска смогли разбить основные силы групп армий «Центр» и «Юг» и что это удалось сделать только благодаря тому что германские войска оказались ослаблены в результате предыдущего наступления в ходе операции «Цитадель».

13 июля 1943 года войска Брянского и Западного фронтов прорвали оборону противника. 15 июля к наступлению присоединился Центральный фронт. Его войска были значительно ослаблены в ходе немецкого наступления на Курск и не имели времени для перегруппировки и подготовки глубокого флангового удара. Рокоссовский считал, что лучше было бы нанести только два удара на Брянск с севера и юга с соответствующей перегруппировкой Западного и Центрального фронтов. Но операция началась чересчур поспешно, и немецкие войска были только вытеснены из орловского выступа, но не разгромлены. Кроме того, Ставка не приняла во внимание, что немецкие войска, оборонявшие орловский выступ, были усилены дивизиями, участвовавшими в «Цитадели». Советское командование не рискнуло откладывать атаку Брянского и Западного фронтов, поскольку войска на Курском выступе под сильным германским давлением попали в трудное положение. В результате Центральному фронту пришлось наступать в невыгодной для наступления группировки, сложившейся в ходе оборонительного сражения.

18 июля войска Центрального фронта восстановили положение, которое они занимали до начала «Цитадели». Но 13-я армия, понесшая наибольшие потери в ходе оборонительных боев, наступала неудачно и к исходу дня 20 июля вынуждена была перейти к обороне.

Только 26 июля немецкое командование приняло решение оставить орловский плацдарм и начать отход на оборонительную линию «Хаген» (восточнее Брянска). Вечером этого дня Ставка передала Рокоссовскому 3-ю гвардейскую танковую армию Павла Рыбалко, в надежде, что удастся развить прорыв и окружить врага. Однако танкисты, понеся большие потери, лишь медленно выталкивали противника с орловского выступа.

5 августа Орел был освобожден. 6 августа 2-я и 3-я гвардейская танковые армии перешли к преследованию, но успеха не достигли. Наоборот, 10 августа в бою у высоты 264,6 3-я гвардейская танковая армия потеряла 110 танков, в том числе 100 – безвозвратно, и была отведена в тыл на пополнение.

Начало наступления Воронежского и Степного фронтов было отложено до 3 августа, так как тыловые службы не были готовы, а войска понесли тяжелые потери в людях и боевой технике во время отражения «Цитадели».

В ходе контрнаступления на белгородско-харьковском направлении советские войска имели подавляющее превосходство над противником. Перейдя 3 августа в наступление на южном фасе Курской дуги, они должны были овладеть Харьковом – промышленной столицей Украины. Основные силы войск Воронежского и Степного фронтов из районов севернее и северо-западнее Белгорода наносили удар в стык 4-й немецкой танковой армии и оперативной группе «Кемпф», а затем должны были охватить и разгромить группу «Кемпф» в районе Харькова, который Гитлер приказал оборонять во что бы то ни стало.

Плотность артиллерии на направлении главных ударов Воронежского и Степного фронтов достигала 230 стволов на километр фронта. Как полагал Конев, советские войска превосходили неприятеля по артиллерии в соотношении 6,5:1. По оценке Манштейна, советские войска по численности личного состава превосходили его группу армий в соотношении 7:1. Манштейн не ошибся. Если немецкие войска, оборонявшие харьковский плацдарм (опергруппа «Кемпф» и 4-я танковая армия), насчитывали 200 тыс. человек, то войска Воронежского и Степного фронтов к началу Белгородско-Харьковской операции имели 1 144 тыс. солдат и офицеров, а в ходе наступления они были усилены еще тремя общевойсковыми армиями. Танков у них было вчетверо больше, чем у немцев. 7 августа танкисты 1-й танковой армии Катукова стремительным ударом захватили важный железнодорожный узел Богодухов, где в их руки попали большие запасы горючего. С потерей Богодухова белгородско-харьковская группировка немцев оказалась рассеченной надвое. Пути от Харькова на северо-запад были перерезаны. Под угрозой оказалась также основная коммуникация из Харькова на Полтаву.

На рассвете 8 августа танковая дивизия СС «Рейх» из района Олыпан нанесла удар на Богодухов, вынудив перейти к обороне на рубеже Крысино, Максимовка, Вел. Рогозянка 3-й механизированный и 31-й танковый корпуса.

11 августа войска Воронежского фронта перерезали железную дорогу Харьков – Полтава. Но к исходу дня противник прорвался в тыл 1-й танковой армии, вышедшей к железной дороге в районе Высокополье. Советские танкисты оказались в окружении.

Однако благодаря контратаке резервов Воронежского фронта к исходу дня 12 августа эсэсовцы вынуждены были отойти.

18 августа в районе Ахтырки контрудар нанесли 7, 11 и 19-я танковые дивизии, дивизия «Великая Германия» и два батальона «тигров», пытавшиеся прорваться на Богодухов. Для его отражения севернее и северо-восточнее Ахтырки были введены 4-я гвардейская и 47-я армии из резерва Ставки. В ходе контрударов немцам удалось уничтожить или подбить около 300 танков и взять 1800 пленных.

12 августа советские войска прорвались восточнее и юго-восточнее Харькова. Немцам контрударами под Богодуховым и Ахтыркой не удалось предотвратить падение Харькова. Им лишь удалось замедлить продвижение советских войск и дать возможность гарнизону Харькова отойти. Манштейн отвел армейскую группу «Кемпф» из города, которому грозило окружение. 23 августа Харьков был взят войсками Степного фронта при содействии войск Воронежского и Юго-Западного фронтов, избежав окружения, отступить на запад. Советские войска ликвидировали Харьковский плацдарм неприятеля, но им не удалось окружить здесь основные силы группы армий «Юг». Как и в случае с орловским плацдармом, получилось не окружение, а выталкивание противника.

По официальным данным, советские войска в ходе Белгородско-Харьковской операции потеряли около 256 тыс. человек, в том числе около 72 тыс. человек безвозвратно.

Поскольку официальные данные о безвозвратных потерях занижены в 2–3 раза, общие потери, вероятно, составили от 328 тыс. до 400 тыс., в том числе от 144 тыс. до 216 тыс. – безвозвратно. Следует подчеркнуть, что в августе 1943 года Красная Армия понесла наибольшие за всю войну потери убитыми и ранеными.

На совещании у Гитлера 27 августа 1943 года Манштейн заявил, что с начала «Цитадели» группа армий «Юг» потеряла 133 тыс. человек. Поскольку в период с 4 по 20 июля группа армий «Юг» потеряла 34 236 человека, в том числе 6902 убитыми и пропавшими без вести, то потери в ходе сражения за Харьков и протекавшего параллельно ему сражения в Донбассе составили около 99 тыс. человек. В сражении на реке Миус с 17 июля по 2 августа немецкие потери составили 21 369 человек, в том числе 5543 убитыми и пропавшими без вести. Кроме того, значительные потери немцы понесли и в ходе Донбасской наступательной операции Южного и Юго-Западного фронтов, начавшейся 13 августа и завершившейся 22 сентября. Полагая, что в период с 13 по 27 августа немцы здесь потеряли примерно столько же, сколько в сражении на Миусском фронте, можно предположить, что в сражении за Харьков немецкие потери составили около 57 тыс. человек, в том числе порядка 15 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Всего немецкие потери на Восточном фронте составили 68,8 тыс. убитых, 34,8 тыс. пропавших без вести и около 434 тыс. раненых и больных. Советские потери за этот период только убитыми могли достигать 1 575 тыс. погибшими и умершими от ран и болезней.

В ходе отражения советского наступления на Орел и Харьков безвозвратные потери Люфтваффе составили, вероятно, около 440 машин, принимая во внимание, что на фронте «Цитадели» было сосредоточено 80 % всей немецкой авиации Восточного фронта. Советские безвозвратные потери составили около 2300 самолетов.

Главными причинами столь разочаровывающего для советской стороны соотношения потерь в самолетах были недостаток боевой подготовки у пилотов, нехватка горючего и качественное преимущество немецких машин. Вплоть до лета 1943 года советские истребители барражировали над полем боя не на максимальной, а на наиболее экономичной скорости. Кроме того, вплоть до конца войны советские истребители в основном осуществляли патрулирование над полем боя, чтобы поддержать моральный дух советской пехоты, тогда как немецкие истребители применяли гораздо более эффективную тактику «свободной охоты», позволявшей, наряду с вылетом на перехват по вызову радиостанций наведения, достигать впечатляющих результатов. Переходу к «свободной охоте» над территорией противника советским летчикам мешали слабая летная подготовка и плохая работа служб наведения.

Миф битвы за Днепр

Битва за Днепр – одна из наиболее мифологизированных битв Великой Отечественной войны. Еще во время войны форсирование Днепра и освобождение Киева представлялись одним из главных событий, предопределивших ее исход. Не случайно за форсирование Днепра 2438 воинам было присвоено звание Героя Советского Союза, что составляет пятую часть всех удостоенных этого высокого звания в 1941–1945 годах Это было самое массовое награждение Золотыми Звездами за всю войну. Поэтому в войсках утвердилось ироническое выражение «днепровский герой».

В действительности, как и на Курской дуге, на Днепре Красной Армии удалось бы окружить и уничтожить значительные группировки вермахта только в том случае, если бы оказалось возможным раньше основных сил германских групп армий «Юг» и «Центр» выйти к днепровским переправам и отрезать противника на левом берегу. Однако немцы успели к переправам первыми.

Гитлер надеялся зацепиться за «Днепровский вал», чтобы остановить там наступление Красной Армии и стабилизировать Восточный фронт. Однако никаких серьезных укреплений на западном, высоком берегу Днепра немцы создать не успели. Отступивших к Днепру войск групп армий «Центр» и «Юг» было недостаточно для занятия всей линии Днепра. Советские войска Южного, Юго-Западного, Степного, Воронежского и Центрального фронтов, 20 октября переименованных соответственно в 4, 3, 2, 1-й Украинские и 1-й Белорусский фронт насчитывали около 2,65 млн человек, а немецкие войска – не более 700 тыс. человек. Советские войска располагали 2 400 танками и 2 850 самолетами. У немцев, по советской оценке, было 2100 танков и штурмовых орудий и 2 тыс. самолетов. Приказ о создании «Восточного вала» по Днепру был отдан только 11 августа 1943 года, а советские войска начали продвижение к Днепру 24 августа.

Основные группировки немецких войск были сосредоточены у стратегически важных промышленных центров у Кременчуга, Никополя и Запорожья. Гитлер требовал удерживать Донбасс, а также Никопольский марганец и металлургические заводы Кременчуга и Запорожья, чтобы эти ресурсы не усилили военно-экономический потенциал русских.

При отступлении за Днепр проводилась тактика «выжженной земли». Немецкий генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин так охарактеризовал ее: «Сама по себе мысль об уничтожении всех запасов продовольствия и создании «зоны пустыни» между нами и наступавшими русскими войсками не вызывала у нас восторга. Но на карту была поставлена судьба группы армий «Юг», и если бы мы не приняли таких мер, многим тысячам солдат никогда не удалось бы достичь Днепра и организовать прочную оборону за этим водным рубежом».

15 сентября стало ясно, что удержать Донбасс не удастся, и Гитлер разрешил начать отход к Днепру. 23 сентября войска 5-й гвардейской армии освободили Полтаву. К концу сентября 1943 года советские войска наконец достигли низовьев Днепра.

Советское командование по предложению маршала Жукова попыталось высадить на правом берегу Днепра парашютные десанты, чтобы захватить плацдармы до того как основные немецкие силы успеют переправиться через Днепр, и тем самым не позволить противнику организовать оборону по Днепру В ночь на 24 сентября была проведена Днепровская воздушно-десантная операция силами двух воздушно-десантных бригад, закончившаяся полной неудачей. Из-за плохой подготовки пилотов и потери ими ориентировки на местности первая волна десанта была сброшена частью на советские позиции, а частью прямо в Днепр. 5 тыс. десантников 2-й волны разбросало на территории в несколько десятков квадратных километров. Большинство из них были уничтожены немцами. Оставшиеся малочисленные разрозненные группы без тяжелого вооружения вынуждены были прятаться от противника в лесах или выходить к Днепру в надежде, что их переправят на левый берег. После этой неудачи больше десантные операции в борьбе против Германии Красная Армия не проводила. Сталин пожурил Жукова и Ватутина в специальном приказе: «Выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими трудностями…» От десанта в дневное время Жуков отказался из опасений, что советские ВВС не сумеют завоевать господства в воздухе в районе высадки.

Потерпев неудачу с воздушным десантом, Ставка решила форсировать Днепр с ходу, используя все подручные средства и не проводя предварительную подготовку и разведку. Это не оставляло немцам времени для строительства укреплений. Однако в таких условиях невозможно было провести разведку вражеских позиций и организовать эффективную артподготовку. Поэтому части, первыми форсировавшими Днепр, несли большие потери.

6 сентября войска 60-й армии Центрального фронта овладели Конотопом, 9 сентября – Бахмачом, а 15-го – Нежином. Открывалась заманчивая перспектива овладеть Киевом, над которым войска Центрального фронта нависали с севера. 13-я армия генерала Николая Пухова, достигшая Десны, получила приказ с ходу форсировать Днепр и захватить там плацдарм в районе Чернобыль, устье реки Тетерев. 65-я армия генерала Павла Батова должна была овладеть Новгород-Северским. Воронежский фронт отстал от Центрального на 100–120 км. Однако Сталин предпочел, чтобы Киев брал Воронежский фронт.

Первый плацдарм на правом берегу Днепра был захвачен 22 сентября 1943 года в районе слияния Днепра и Припяти войсками 13-й армии Центрального фронта. 24–25 сентября появились два плацдарма недалеко от Днепродзержинска, а 28 сентября – еще один рядом с Кременчугом. К концу месяца в руках советских войск имелось уже 23 плацдарма за Днепром. Они подвергались мощной бомбардировке с воздуха, артиллерийскому обстрелу и танковым атакам. В результате первые переправившиеся через Днепр дивизии к началу октября потеряли 70–75 % своего личного состава. Однако у немцев не хватало пехоты и танков, чтобы провести эффективные контратаки против советских плацдармов.

Финальное наступление на Киев было осуществлено с лютежского плацдарма. До этого в ходе октябрьского наступления с букринского плацдарма, проводившегося по инициативе Жукова, войска 1-го Украинского фронта понесли очень большие потери, но успеха не добились. В конце октября в районе севернее Кривого Рога Манштейн нанес контрудар силами 1-й танковой и 8-й армий, чтобы предотвратить возможное окружение 1-й танковой армии. Было захвачено 5 тыс. пленных, уничтожено 350 танков, по оценке Манштейна, было убито до 10 тыс. красноармейцев. Однако сбросить советские войска в Днепр не удалось. Зато этот контрудар ослабил немецкую группировку в районе Киева, чем не преминуло воспользоваться советское командование.

6 ноября Киев был освобожден 38-й армией, входившей в состав Воронежского фронта. Перед наступлением на Киев ее командующий генерал Николай Чибисов, русский по национальности, был заменен на украинца – генерала Кирилла Москаленко.

Здесь была чистая политика. Сталину необходимо было для рождавшейся прямо на полях сражений пропагандистской мифологии, чтобы войсками, которые должны были освободить столицу Украины, непременно должны были командовать украинцы. Воронежским (в дальнейшем 1-м Украинским) фронтом командовал чистокровный украинец Николай Федорович Ватутин, а членом Военного совета был глава украинских коммунистов Никита Сергеевич Хрущев.

В ходе последующего наступления войск Ватутина тяжелые потери понесла немецкая 25-я танковая дивизия, впервые брошенная в бой. Необстрелянные немецкие солдаты в панике бежали с поля боя, и дивизия потеряла почти весь свой колесный транспорт.

15 ноября Манштейн нанес контрудар, надеясь отбить Киев. Ему удалось вновь захватить Житомир и Коростень, взять в плен 5 тыс. красноармейцев, уничтожить, по оценке штаба немецкой 4-й танковой армии, 600 советских танков. Однако для повторного захвата столицы Украины сил у немцев не было. Вскоре войска 1-го Украинского фронта перешли в контрнаступление, 31 декабря окончательно освободили Житомир, а 3 января 1944 года вышли на старую советско-польскую границу. Из-за недостатка сил Днепр так и не стал для немцев серьезным оборонительным рубежом.

Миф Корсунь-Шевченковской битвы

Главный миф Корсунь-Шевченковской операции, созданный советскими полководцами и историографией, заключается в том, что почти вся окруженная немецкая группировка была уничтожена и прорваться из окружения удалось лишь считаным солдатам и офицерам. У немцев это сражение обычно именуется Черкасским «котлом».

В ноябре и декабре 1943 года немецкие войска оборонялись в излучине Днепра у Черкасс, чтобы обеспечить возможность проведения контрудара на Житомир и Киев. Их фланги были растянуты и слабо защищены, что делало вероятным советское наступление с целью срезать черкасский выступ. 27 декабря 1943 года Манштейн предложил отступить с этого выступа и из района Никополя у излучины Днепра. Гитлер отказался, поскольку после такого отхода советские войска могли атаковать уже отрезанный Крым, а никопольский марганец считался жизненно важным для военной экономики Германии. Но некоторые меры предосторожности все же были приняты. В частности, к северу от реки Рось и к востоку от Богуслава были подготовлены две тыловые позиции.

24 января 1944 года правый фланг черкасского выступа атаковал 2-й Украинский фронт генерала Ивана Конева, а левый фланг – 1-й Украинский фронт генерала Николая Ватутина.

В составе 1-го Украинского фронта к началу наступления на корсунь-шевченковский выступ 24 января 1944 года насчитывалось 335 танков и САУ, а в составе 2-го Украинского фронта – 335 единиц бронетехники. 27 января дивизия СС «Викинг» вместе с тремя пехотными дивизиями из района Пасторского нанесли контрудар по группировке 2-го Украинского фронта, наступающей на Шполу. Завязались бои с частями 4-й гвардейской армии. В ходе трехдневных боев отдельным отрядам немецких танков с пехотой несколько раз удавалось выйти на коммуникации наступающих советских войск, но к 29 января они были отброшены. По утверждению Манштейна, в ходе этого контрудара были окружены и разбиты крупные силы советской 1-й танковой армии, потерявшей 8 тыс. убитыми, 5,5 тыс. пленными, 700 танков и 700 орудий.

Однако эти потери все равно не остановили наступление советских войск. 28 января в районе Звенигородки встретились 5-й механизированный корпус 1-го Украинского фронта и 20-й танковый корпус 2-го Украинского фронта, сомкнув кольцо окружения. Окруженные 11-й и 52-й армейские корпуса располагали примерно 200 танками и штурмовыми орудиями в составе дивизии «Викинг» и трех дивизионов штурмовых орудий.

Их пришлось снабжать по воздуху. Прорыв мог быть осуществлен только на юг. В кольце оказались пять пехотных дивизий, одна танковая дивизия СС «Викинг», моторизованная бригада СС «Валлония», дивизион легкой артиллерии РГК и бригада штурмовых орудий, состоявшая из двух дивизионов. Окруженных возглавил командир 11-го корпуса генерал Вильгельм Штеммерман. Советские войска постоянно атаковали Корсунь и Шандеровку, чтобы расчленить «котел» надвое. Ликвидацию окруженных затрудняли размякшие от распутицы дороги и снежные бураны. Хотя вся территория «котла», начиная с 8 февраля, простреливалась советской артиллерией, подвоз снарядов для орудий был затруднен.

1-я танковая армия генерала Ганса Хубе начала создавать деблокирующую группировку. Хубе отправил в «котел» радиограмму, обещая выручить окруженных. Основу группировки составил 3-й танковый корпус генерала Германа Брейта. Этот корпус составлял основу деблокирующей группировки.

9 февраля окруженным был предъявлен ультиматум за подписями Жукова, Ватутина и Конева. Им обещали жизнь, безопасность, питание, медпомощь и возвращение в Германию после войны. Штеммерман ультиматум отклонил и продолжал готовиться к прорыву. 2000 раненых немцев были оставлены на милость советских солдат. Первоначально прорыв намечался на 10 февраля, но из-за распутицы и сильных советских атак, затруднявших перегруппировку, был отложен до 16 февраля.

С 3 по 16 февраля германская транспортная авиация сделала в «котел» почти 900 вылетов, доставляя боеприпасы, горючее и продовольствие и эвакуируя раненых. 14 февраля, после захвата Корсунь-Шевченковского, в руки советских войск перешла последняя посадочная площадка, после чего грузы приходилось сбрасывать с самолетов.

Попытки 8-й немецкой армии пробиться к окруженным дивизиям через боевые порядки 2-го Украинского фронта Конева окончились безрезультатно. Более успешно действовала деблокирующая группировка 1-й танковой армии в составе «Лейбштандарта» и трех танковых дивизий вермахта против 1-го Украинского фронта Ватутина. Она сумела вклиниться в позиции 47-го стрелкового корпуса. После этого Ватутин ввел в бой 2-ю танковую армию генерала Семена Богданова, только что прибывшую из резерва Ставки и насчитывавшую 326 танков и САУ. Эта армия утром 6 февраля атаковала врага во взаимодействии с частями 40-й и 6-й танковой армий. В результате встречного танкового сражения продвижение немецкого 3-го танкового корпуса было остановлено, но вклинение он удержал.

В полосе 2-го Украинского фронта на внешнем фронте окружения неприятелю удалось потеснить части 49-го стрелкового корпуса и занять станции Звенигородка, Ерки и Скалеватку. Остановить дальнейшее продвижение немцев смогли только бригады 20-го танкового корпуса. В полосе 1-го Украинского фронта немецкая ударная группировка, наступавшая из района Ризино, прорвала оборону 47-го стрелкового корпуса и захватила Лисянку. В ночь на 12 февраля окруженные начали прорыв из района Стеблево на узком фронте в 4,5 км. В авангарде шел мотопехотный батальон «Викинга», за ним – моторизованный полк «Дойчланд». Им удалось потеснить части 27-й армии и выйти в район Шандеровки. Расстояние до дивизий 3-го танкового корпуса сократилось до 10–12 км.

Сталин был недоволен тем, как шел процесс ликвидации окруженных немецких корпусов. 12 февраля он, несмотря на возражения Жукова, ликвидацию корсунь-шевченковской группировки поручил Коневу, а Ватутину приказал сосредоточиться на удержании внешнего фронта кольца. На Георгия Константиновича возлагалась координация действий 1-го и 2-го Украинских фронтов по недопущению прорыва противника из окружения. Жуков понимал, что тем самым лавры победы уходят от его протеже Ватутина к Коневу, но сделать ничего не смог. В приказе Сталина от 18 февраля по итогам Корсунь-Шевченковской операции был назван только 2-й Украинский фронт. 1-й Украинский фронт в приказе не фигурировал. Сталин обиделся на Ватутина за то, что тот допустил соединение основных сил, окруженных с идущей им на выручку 1-й танковой армией. Поэтому звание маршала за Корсунь-Шевченковскую операцию он присвоил только Коневу.

В ночь на 17 февраля, благодаря внезапности, без артподготовки немецким ударным частям в составе дивизии «Викинг», бригады «Валлония» и корпусной группы «Б» удалось прорвать внутренний фронт окружения и достичь окрестностей Лисянки. Арьергардные части держались на противоположном конце «котла», что и обеспечило успех в начале прорыва. Советские танковые корпуса были разбросаны по всему периметру «котла». Поэтому на направлении прорыва оказалось всего 20 танков.

Под сильным огнем противника и атаками советских танков большая часть немецких войск, вырывавшихся из «котла», отклонилась от первоначального направления удара к реке Гнилой Тикич. Утомленным окруженцам пришлось сломить сопротивление советского боевого охранения вдоль реки и перебираться через нее вплавь и вброд, бросив оружие. Они соединились с частями 3-го танкового корпуса в ночь на 18 февраля.

Из «котла» вышли 35 тыс. человек, включая 2 тыс. раненых, во главе с командиром 52-го армейского корпуса генералом Теобальдом Гельмутом Либом. Около 5 тыс. человек погибло или попало в плен при прорыве. Генерал Штеммерман погиб при прорыве. Так и не было установлено, стал ли он жертвой тяжелой контузии от разрыва советской мины или у него просто остановилось сердце. Но прорвавшиеся войска потеряли почти все тяжелое вооружение и на длительное время оказались небоеспособными. По оценке Манштейна, всего оказавшиеся в окружении два армейских корпуса насчитывали 54 тыс. человек, но часть тыловых служб оказалась вне кольца. Советские войска захватили 11 тыс. пленных. Немцы в ходе контрударов по советским войскам в районе Корсунь-Шевченковского «котла» захватили 7 тыс. пленных.

По нашим оценкам, потери советских войск в Корсунь-Шевченковской операции составили около 81,2 тыс. убитыми и пропавшими без вести и около 120,6 тыс. ранеными. Немецкие потери в ходе сражения под Черкассами составили около 45 тыс. человек, в том числе безвозвратные – 27 тыс. человек. Сводки же Совинформбюро говорили о 80 тыс. окруженных, из которых 55 тыс. якобы были убиты, а 18 тыс. – взяты в плен, чтобы сохранить миф об уничтожении окруженной группировки. То, что эти данные не соответствуют действительности, было признано в октябре 1957 года, когда на Пленуме ЦК КПСС критиковали маршала Жукова за «бонапартизм».