Текст книги "Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии"

Так как Клинтон приближался к разоренным землям, где ему было бы нетрудно занять выгодную для обороны позицию, Вашингтон велел в тот вечер генералу Ли быть готовым к атаке рано утром следующего дня. Клинтон начал рано, после чего Вашингтон приказал генералу Ли атаковать. Ли выдвинулся в тыл Клинтона, но неторопливо, нерешительно напал на него, а затем приказал отступить. Это оказало такое дурное воздействие на его солдат, что последовало беспорядочное бегство. В это время Вашингтон с основными силами наступал позади Ли. Скача впереди, он встретил бегущих солдат Ли, боевой дух которых был абсолютно сломлен. И тогда Вашингтон остановил этих охваченных ужасом и панически бегущих людей, развернул их в обратную сторону и построил их во фронт, который оказал упорное сопротивление и успешно отбросил назад своих недавних преследователей. В истории нет более яркого примера власти над людьми пылкого и стремительного вождя. (В русской истории таких примеров масса: Суворов при Кинбурне, Очакове, в Италии и др., Ермолов и Багратион на Бородинском поле, царь Петр I при Полтаве и др. – Ред.) Он сформировал фронт очень быстро, но со спокойствием и стратегической рассудительностью между двумя болотами, защищавшими оба его фланга.

Тем временем возвратился Клинтон с основными силами. Началось так называемое сражение при Монмуте, шло на ужасной жаре до самой ночи, а затем обе противоборствующих стороны заняли позиции напротив друг друга. На заре англичане исчезли, отступив, хотя и обладали численным превосходством. Они быстро отступали до косы Санди-Хук, где адмирал лорд Хоу посадил их на корабли и доставил в Нью-Йорк.

8 июля 1778 г. во главе французской эскадры с 4000 солдат в залив Делавэр прибыл контр-адмирал граф д’Эстен, но почти немедленно отплыл в северном направлении и встал на якорь в океане как раз напротив мыса Санди-Хук. Британский адмирал лорд Хоу находился за отмелью внутри залива с девятью линейными кораблями против двенадцати кораблей д’Эстена и с 534 пушками против его 834. Д’Эстен оставался там одиннадцать дней, но не смог набраться смелости и, бросив вызов опасностям отмелей, атаковать лорда Хоу. Согласно договоренности между Вашингтоном и д’Эстеном, в подобной ситуации совместная сухопутная и морская наступательная операция должна была начаться в районе Ньюпорта (Род-Айленд), и д’Эстен отправился туда. Вскоре после его ухода энергичный лорд Хоу вышел из залива. Д’Эстен выдвинулся, чтобы дать ему сражение, но начался страшный шторм, который причинил такой серьезный ущерб, что Хоу вернулся в Нью-Йорк, а д’Эстен ушел в Бостон на ремонт.

В течение четырех последующих лет военные действия англичанами на севере велись слишком нерешительно, так что не произошло ничего такого, что реально повлияло на исход войны. Это было весьма удачно для американцев, потому что Вашингтон мог только с большим трудом кормить армию и платить ей, и поэтому он едва мог поддерживать в ней дисциплину даже в сравнительно стабильных условиях благодаря бездействию англичан.

Англичане покинули Ньюпорт в октябре 1779 г., а позже в Нью-Йорк с подкреплениями прибыл Корнуоллис. Так что в декабре английский гарнизон насчитывал почти 29 000 солдат. У Вашингтона было их 10 000–11 000, и тем не менее Клинтон не нападал на него! Вместо этого он отослал большую часть своей армии вести несущественные с точки зрения стратегии боевые действия в Джорджии и обеих Каролинах.

Долгое время казалось, что союз с французами дает лишь небольшую помощь. Закончив ремонт своих кораблей в Бостоне, д’Эстен отправился в Вест-Индию, а затем – вместо того чтобы возвратиться на север, как просил его Вашингтон, – он ввязался в осаду Саванны, в ходе которой потерпел неудачу и после которой в октябре 1779 г. отплыл во Францию. В течение всего 1779 г. Вашингтон напрягал все силы, чтобы сосредоточить у Нью-Йорка большую армию, настаивая на том, что, если французы обеспечат там господство на море и высадят некоторое количество своих войск, он сможет привести 25 000 хороших солдат, захватить Нью-Йорк и закончить войну. Вашингтон был прав, конечно; но за всю войну он и генерал Грин, по-видимому, были единственными людьми, на которых можно было положиться в вопросах стратегии.

В июле 1780 г. прибыла другая французская эскадра, состоявшая из семи линейных кораблей, на которых было доставлено 6000 солдат под командованием Рошамбо. Эта эскадра встала на якорь в Ньюпорте. Теперь Вашингтон полагал, что у него есть возможность совершить нападение на Нью-Йорк, и он стал ускорять приготовления. Но его надежды были почти сразу же разрушены появлением шести английских кораблей под командованием адмирала Грейвса, которые обеспечили британскому флоту под командованием адмирала Арбетнота численное преимущество над французами. Теперь английские корабли блокировали французские в Ньюпорте.

В это время революция почти закончилась ввиду отсутствия денег и продовольствия. Вскоре последовал решительный мятеж, вызванный главным образом тем, что солдаты не получали плату в течение года, недоедали и не имели достаточного обмундирования. В конечном итоге он был подавлен, но только благодаря силе и убеждению Вашингтона. Был послан во Францию полковник Лоуренс – с указанием Вашингтона попытаться достать денег. Ему удалось не только достать денег, но и добиться отправки французского флота из Вест-Индии в Йорктаун. Именно этот французский флот в конце концов дал Вашингтону возможность закончить эту войну победой.

Тем временем англичане упускали время, тратя его на боевые действия на юге, руководствуясь ошибочным видением стратегии в том, что их миссия – овладеть территорией, в то время как на самом деле им нужно было уничтожить вооруженные формирования Вашингтона. Эти боевые действия были в основном успешными, хотя и не имели значения для завоевания победы в войне. Самые значительные их предыдущие экспедиции закончились захватом Саванны в декабре 1778 г. и последующим завоеванием штата Джорджия.

Год спустя сам Клинтон возглавил большую экспедицию, чтобы завершить завоевание юга. Он появился в окрестностях Чарлстона в феврале 1780 г. и принял капитуляцию города 12 мая. После некоторых дальнейших боевых действий с целью захватить всю Южную Каролину Клинтон вернулся в Нью-Йорк, оставив на юге Корнуоллиса с 8400 солдатами.

Корнуоллис вскоре отправился в поход на северо-запад. 16 августа он сразился у Камдена в Южной Каролине с отрядом американцев под командованием генерала Гейтса и почти уничтожил его. Главная причина такой катастрофы состояла в том, что Гейтс, будучи искусным и беспринципным политиком, являлся плохим стратегом.

Теперь конгресс разрешил Вашингтону назначить командующего на место Гейтса. Вашингтон продемонстрировал трезвость ума и назначил Грина. Теперь последовала длинная череда военных операций между Грином с одной стороны и Корнуоллисом с другой, которые Грин провел с большим искусством и огромной энергией, а Корнуоллис – неумело и почти безынициативно. Кульминации события достигли в сражении у Гилфорда (Северная Каролина) 15 марта 1781 г., в котором Грин понес тактическое поражение, но добился стратегической победы, потому что он заставил Корнуоллиса прекратить наступление и начать оборонительные действия. Это Корнуоллис и сделал, отступив к Уилмингтону (Северная Каролина).

Корнуоллис теперь оказался в чрезвычайно затруднительном положении вдали от своей базы снабжения, не имея возможности получать определенные указания ни от Клинтона, ни от министра по делам колоний в Англии – оба они писали ему письма, которые только приводили его в замешательство. Наконец Корнуоллис принял решение идти на север в Виргинию, чтобы вести боевые действия там, где, по его мнению, была возможность уничтожить Лафайета, который командовал отрядом, сильно уступавшим его отряду по численности. Вероятно, это был хороший план, но его осуществлению не хватало быстроты, в то время как Лафайет вел свои собственные боевые действия настолько стремительно, что Корнуоллис не успел выполнить свое намерение. Наконец, в июле Корнуоллис получил приказ от Клинтона, который отменял предыдущий приказ. Теперь Корнуоллис должен был занять Олд-Пойнт-Комфорт для поддержки действий флота, который должен был быть послан к Хамптону. Вместо того чтобы захватить Олд-Пойнт-Комфорт, Корнуоллис занял Йорктаун, который, вероятно, располагался в более подходящем месте.

Тем временем Вашингтон с небольшим отрядом, который остался у него после того, как он отправил необходимые силы Грину, прикладывал все усилия к тому, чтобы обеспечить себе поддержку французов в нападении на Нью-Йорк, на которое он решился. Когда Вашингтон получил информацию о том, что французский флот должен быть послан из Вест-Индии к берегам Америки, он немедленно отправился в Уэзерсфилд (штат Коннектикут), встретился с Рошамбо и обговорил с ним все детали операции. Одновременно он обратился с настоятельными просьбами к губернаторам Новой Англии укомплектовать свои полки хотя бы на один сезон. Вашингтон также написал де Грассу, настоятельно прося его привести войска и корабли из Вест-Индии и прибыть к Нью-Йорку с остановкой в Чесапикском заливе.

В соответствии с его планом французская армия покинула Ньюпорт, и Вашингтон встретил ее со своей армией у Доббс-Ферри. Затем он провел тщательную разведку укреплений острова Манхэттен и пришел к выводу, что они слишком крепки, чтобы их можно было с успехом атаковать теми силами, которые тогда были в его распоряжении; эти укрепления удерживали 14 000 закаленных британских солдат. Однако подобно всем хорошим стратегам, у Вашингтона имелся альтернативный план, и он держал оба плана в резерве до тех пор, пока не получил более определенную информацию от де Грасса. В середине августа он получил от него весть о том, что 13 августа тот отправится на север с двадцатью девятью боевыми кораблями, тремя полками по тысяче солдат в каждом, сотней драгун, сотней артиллеристов, десятью полевыми пушками и несколькими осадными орудиями и мортирами. Де Грасс сообщал, что он направится прямо к Чесапикскому заливу, а 15 октября отправится оттуда в Вест-Индию.

Нельзя было терять время, и Вашингтон не потерял ни секунды. Он мгновенно принял решение идти к Чесапикскому заливу, встретить де Грасса со всей своей армией и сокрушить Корнуоллиса. Он отдал приказ Лафайету не дать Корнуоллису уйти, а генералу Хиту – взять под свое командование определенный отряд, который тот должен был оставить на севере, и отправил депешу де Грассу, в которой сообщал ему, что хочет сделать, и просил его послать подходящие суда к северной оконечности Чесапикского залива, чтобы перебросить американские войска в окрестности Йорктауна. 21 августа Вашингтон переправился через реку Гудзон и за береговыми скалами начал движение к Ньюарку и Нью-Брансуику, а оттуда – к северной оконечности Чесапикского залива. Он осуществил передислокацию настолько умело и быстро, что большая часть его войска достигла Филадельфии прежде, чем Клинтон узнал, что Вашингтон покинул окрестности Нью-Йорка. У Клинтона была, очевидно, очень плохая разведывательная служба.

Вашингтон сильно рисковал, но он знал Клинтона и знал, что риск оправдан. У Клинтона было более 16 000 солдат, и тем не менее он позволил Вашингтону уйти. Тот факт, что Клинтон был таким пассивным, ни в коей мере не умаляет достоинства великолепного и смелого маневра Вашингтона, потому что каждый стратег составляет свои планы в соответствии с тем, как он оценивает положение, а характер Клинтона был самым важным фактором в ситуации, которую оценивал Вашингтон. Он оценил ситуацию, как обычно, правильно. Затем он, как обычно, принял правильное решение. А после этого он, как обычно, действовал в соответствии с принятым решением – с энергией, отвагой и умением.

Разумеется, неотъемлемой частью плана Вашингтона было то, что французы должны были иметь господство на море в течение достаточно долгого времени, которое дало бы ему возможность сосредоточить все свои силы на Корнуоллисе. К этому времени он знал, что де Грасс – знающий флотоводец и стратег, пришедший на смену некомпетентному, вроде д’Эстена. И он включил этот фактор в свои оценку ситуации, последующее решение и действия. Вашингтон пришел к выводу, что может положиться на де Грасса, и, как обычно, его вывод оказался правильным. Де Грасс прибыл в Чесапикский залив 30 августа и немедленно отправил свои войска вверх по течению реки Джеймс, где они соединились с армией Лафайета. В тот же день, когда высадились французы, показался британский флот, и де Грасс вышел в открытое море, чтобы встретить его. Произошло сражение, которое если и не было решающим с тактической точки зрения, было решающим в стратегическом отношении, потому что французский флот нанес такой урон англичанам, что вынудил их флот идти в Нью-Йорк на ремонт и предоставил французам господство на море. Первым результатом этого боя было то, что французский адмирал де Барра с небольшой эскадрой сумел привезти в Чесапикский залив некоторое подкрепление из Ньюпорта и большой обоз осадной артиллерии.

Как только Клинтон узнал о том, что де Грасс находится в Чесапикском заливе, он понял, что Вашингтон превзошел его в военном искусстве и захватит Корнуоллиса, если он, Клинтон, не даст вовремя Корнуоллису достаточного подкрепления. Поэтому он погрузил на транспортные корабли 4000 солдат. Но он не мог отправить их в безопасное плавание, потому что британский флот стоял на ремонте и не мог предоставить ему конвой. Когда этот конвой был готов, Клинтон отплыл 19 октября с 7000 солдат, но, как это часто с ним случалось, он опоздал. Армия союзников под командованием Вашингтона и Рошамбо появилась в окрестностях Йорктауна. В общей сложности ее численность составляла около 16 600 человек, тогда как у Корнуоллиса было меньше 8000; кроме того, союзники обладали большим превосходством в осадной артиллерии. Результат был обычным: 19 октября 1781 г. Корнуоллис сдался. Это и положило конец войне, хотя окончательный договор о мире был подписан 3 сентября 1783 г. (Версальский мирный договор между Англией с одной стороны и США и ее союзниками – Францией, Испанией и Голландией – с другой. – Ред.).

Эта война, как и большинство войн, в которых армия, имеющая меньшую численность и недостаточные ресурсы, одерживает победу над превосходящими силами противника, велась с огромной энергией и умением одной стороной и колоссальной нехваткой энергии и умения у другой. Казалось почти невозможным то, что колонии могут одержать победу в таких условиях, и все же они добились ее (благодаря Франции. – Ред.). Тот факт, что Англии настолько угрожала война в Европе, что она не могла послать в Америку такую большую армию, какую она послала бы при других обстоятельствах, не дает достаточного объяснения, потому что армия, которую она все же отправила, значительно превосходила по численности, обученности и оснащению армию американцев. Если проанализировать причины неудачи англичан и проследить события до их истоков, можно увидеть, что главная причина состояла в том, что боевыми действиями англичан в Америке руководил министр по делам колоний, которому, в свою очередь, давал указания король – а и тот и другой были чрезвычайно слабыми стратегами, в то время как против них воевал Вашингтон – один из величайших стратегов в истории.

Подобно Цезарю и Фридриху II, Вашингтон в преклонные годы посвятил себя делу государственного управления. Подобно Цезарю и Фридриху II, он был таким же прекрасным государственным деятелем, как и стратегом. В Америке модно, говоря о Вашингтоне, сосредоточивать внимание людей на президенте Вашингтоне и не замечать Вашингтона-генерала. В том, что это делается намеренно, не может быть никаких сомнений. И в том, что это является частью общего пацифистского движения, тоже сомнений нет. И эта мода, и все пацифистское движение существуют, по-видимому, из-за любопытной черты человеческой натуры, которая заставляет успешных людей и успешные государства игнорировать причины своего успеха, а семьи богатых людей – не афишировать средства, благодаря которым был получен семейный капитал.

Независимость Соединенных Штатов была завоевана с помощью военной силы благодаря стратегическому гению Джорджа Вашингтона. Можно не сомневаться в том, что последующая деятельность Вашингтона в сфере управления государством была успешной. Но можно не сомневаться также и в том, что задачи Вашингтона как президента были неизмеримо легче, чем его задачи полководца. Будучи президентом, он спокойно жил в абсолютной безопасности и сравнительной роскоши президентского особняка, имея гарантированный отдых ночью, регулярное и полноценное питание, помощь правительства и ресурсы процветающей нации. Будучи полководцем, ему приходилось сталкиваться с предательством, халатностью, неприязнью конгресса и большой части населения и среди постоянных опасностей войны направлять и заставлять воевать оборванную, полуголодную и плохо обученную армию днем и ночью, в жару и холод, в грязи, под дождем, ветром и снегом в течение пяти судьбоносных лет. По сравнению с этим карьера Вашингтона-президента кажется просто отдыхом.

Глава 12
НЕЛЬСОН

14 февраля 1797 г. британский флот из пятнадцати линейных кораблей под командованием адмирала Джона Джервиса боевой колонной (то есть один корабль за другим) взял курс, чуть отклонявшийся от южного в сторону запада, и лег на правый галс (то есть ветер дул в правый борт). Впереди и чуть справа от него находился испанский флот из восемнадцати парусных кораблей, направлявшийся на восток с попутным ветром. Местом его назначения был Кадис, находившийся на расстоянии около ста пятидесяти миль (241 км). Впереди и чуть слева были девять испанских кораблей, отделившихся от этих восемнадцати. Расстояние между двумя частями испанского флота составляло около шести миль (10 км).

Джервис направил свою колонну между этими двумя частями, чтобы не дать им помочь друг другу и с целью поменять галс, направиться на север после того, как он пройдет между ними, а затем атаковать восемнадцать кораблей. Восемнадцать испанских кораблей затем повернули на север. Джервис тоже направил свою колонну на север, как только голова его колонны прошла между двумя разделенными частями испанского флота. Третьим кораблем от конца колонны был «Капитан», над которым реял флаг коммодора Горацио Нельсона.

Из книги Мэхэна «Жизнь Нельсона». С разрешения «Литтл, Браун и компани»

Когда корабль Нельсона поравнялся с последними испанскими кораблями в основной флотилии из восемнадцати кораблей, он заметил, что корабли, шедшие во главе ее, которые до этого направлялись на север, теперь внезапно снова повернули на восток с явным намерением соединиться с другими девятью кораблями позади британской колонны. Безо всякого приказа (и поэтому почти против приказа) Нельсон направил своего «Капитана» таким образом, чтобы занять положение впереди этих испанских кораблей и помешать им соединиться.

К этому времени головной корабль британской колонны, которая теперь направлялась на север, уже почти поравнялся с кораблем Нельсона и немедленно вступил вместе с ним в неравный, но успешный бой, который тот вел. Приблизительно в это же время замыкающий корабль британской колонны «Великолепный» под командованием Коллингвуда (он станет великим, этот Коллингвуд) подчинился сигналу сделать то же самое. Вслед за этими последовали и другие английские корабли, и началось общее сражение, в котором восемнадцать испанских кораблей потерпели жестокое поражение. Однако в конце к ним присоединились девять других кораблей, увеличив флот испанцев до двадцати семи единиц, девять из которых были неповрежденными. После этого Джервис отступил. Победа не была окончательной, но, учитывая огромное неравенство сил и тот факт, что испанскому флоту был нанесен несоизмеримо больший ущерб, чем английскому, она была не только славной, но и имела большое значение. Ведь Великобритании тогда было очень важно поддерживать свое господство на море.

Поступок Нельсона был одним из тех неожиданных и исключительных поступков, которые сверкают в истории, подобно яркой искре во тьме. Если судить по некоторым более поздним его поступкам и многим другим деяниям в истории, этот не был особенно важен; но, если судить с точки зрения стратегии и тактики или заслуг отдельного человека, он имел такое же большое значение, как и любой другой отдельный поступок, о которых нам известно. Для британского коммодора выход из боевого порядка был действием, которое можно было оправдать только одним – успехом. Понять то, что понял Нельсон в спешке и волнении предстоящего сражения, требовало от капитана необычайной стратегической проницательности. Чтобы обладать такой необычайной проницательностью, был необходим ясный и точный ум, а также усиленная подготовка этого ума постоянными размышлениями над вопросами стратегии и тактики в течение долгого времени. Чтобы действовать, руководствуясь своей проницательностью, требовалось большое физическое мужество смотреть в лицо физическим опасностям, которые грозили Нельсону. И в несоизмеримо большей степени требовалась смелость духа, чтобы встретить крах карьеры, который можно было навлечь на себя.

Оправданием Нельсону послужил его успех. Успех ему сопутствовал благодаря тому, что он правильно оценил ситуацию, принял правильное решение и правильно действовал. Подобным образом, например, тренированный гимнаст делает какой-нибудь смелый прыжок. Оправданием ему становится его успех. А успех зависит от того, правильно ли он оценил ситуацию, правильное ли решение принял и правильно ли действовал.

В начале 1798 г. Директория, исполнительная власть Французской республики, приняла решение послать экспедицию в Египет под командованием Наполеона Бонапарта, и, хотя французам удалось держать место ее назначения в тайне, они не могли утаить тот факт, что в Тулоне и соседних городах на южном побережье Франции готовится большая экспедиция. Главнокомандующий британским флотом получил приказ попытаться помешать экспедиции. С этой целью он сформировал эскадру из тринадцати кораблей и поставил во главе ее контр-адмирала Нельсона (при Абу-Кире (Абукир) у Нельсона было 14 линейных кораблей. – Ред.).

Бонапарт отплыл из Тулона 19 мая. После нескольких обманутых надежд (не удалось достать разведчиков в виде быстроходных фрегатов для проведения поиска экспедиции Бонапарта в море) Нельсон в конце концов начал поиски лишь 7 июня. Оценка ситуации привела его к заключению, что Бонапарт направился в Египет. Нельсон пришел к этому выводу благодаря тому же мыслительному процессу, который использует игрок в шахматы, разгадывая намерения своего оппонента. Но чтобы прийти к нему, ему пришлось учитывать неизмеримо большее количество факторов и оценивать каждый из них с помощью своего профессионального чутья. Именно в процессе построения предположений ценны знания и опыт профессионала по сравнению со знаниями и опытом дилетанта.

Нельсон достиг Александрии в Египте 28 июня и убедился в том, что французы там не появлялись и никакой информации об их местонахождении или месте назначения получить нельзя. Он немедленно отплыл назад на запад. Экспедиция Бонапарта прибыла в Александрию спустя три дня после ухода оттуда Нельсона, специально выбрав кружной путь. В течение нескольких дней, пока две экспедиции следовали на восток, их разделяло не более ста миль (161 км) – убедиться в этом Нельсону помешало отсутствие фрегатов.

Нельсон направился в Сиракузы на острове Сицилия и прибыл туда 19 июля. Единственное, что ему удалось узнать, – флот французов не находится к западу от Сицилии или в Корфу. Поэтому он снова отплыл на восток, убежденный в том, что его первоначальное предположение о пункте назначения Наполеона было правильным. Это предположение в дальнейшем подтвердила информация, полученная 28 июля, о том, что четырьмя неделями раньше французскую экспедицию видели у Кандии (о. Крит. – Ред.), и она направлялась на юго-восток. Днем 1 августа вахтенный на мачте одного из кораблей Нельсона заметил и сообщил о тринадцати французских линейных кораблях в заливе Абу-Кир в 15 милях (24 км) к востоку от Александрии. Позднее оказалось, что флот французов стоит на якоре, выстроившись в колонну с открытыми флангами.

На протяжении всего плавания Нельсон постоянно строил планы относительно того, что ему следует делать при различных непредвиденных обстоятельствах, и старательно информировал своих капитанов о своих планах, так что, когда он постепенно приблизился к противнику, боевой порядок и позиция которого понемногу становились ясными, и он, и капитаны его судов уже знали, что им следует делать. Когда началось сражение, стратегическая задача закончилась и началось выполнение тактической задачи; но они незаметно перешли одна в другую: тактическое исполнение было таким же хорошим, как и стратегическая подготовка; они соответствовали друг другу и вместе составляли превосходное целое. Здесь можно предложить аналогию со спектаклем, сначала хорошо поставленным, а затем хорошо сыгранным.

Британский флот уверенно обошел один открытый фланг французского флота в сгущающейся темноте, и шесть английских кораблей почти сразу же ударили по четырем французским кораблям и вскоре уничтожили их. Четыре других английских корабля стремительно атаковали четыре других французских корабля, стоявших на якоре в том же конце колонны, где они не могли получить помощь от других французских кораблей, стоявших на якоре поблизости. И исход сражения, фактически, был решен в пользу англичан, прежде чем на месте действия появились три английских корабля, главным образом потому, что французские корабли не вступали и не могли вступить в бой или оказать какую-либо помощь. В результате французский флот был сразу же уничтожен как боевая единица, хотя двум линейным кораблям из тринадцати (а также двум фрегатам из четырех) удалось ускользнуть.

Эта победа оборвала связь Наполеона с Францией, помешала ему выполнить свою задачу и провалила всю кампанию. Несколько месяцев спустя Наполеону удалось пересечь Средиземное море и попасть во Францию – но лишь как незаметному пассажиру одного корабля, а не во главе огромного морского флота.

В 1780 г. Прибалтийские государства, Россия, Дания и Швеция (также Голландия, но она в 1782 г. вступила в войну с Англией. – Ред.) объединились в Лигу нейтральных государств, чтобы с помощью оружия отстаивать свои права нейтральных государств от определенных посягательств британского флота, особенно при таможенном досмотре кораблей нейтральных государств в море. Этот вопрос был улажен, но в 1799 г. он возник снова, а в следующем году – еще острее, когда царь Павел I задержал триста британских судов, стоявших тогда в русских портах, проявив внезапную враждебность по отношению к Англии из-за ее отказа сдать Мальту после ее захвата у французов. 16 декабря русскими и шведами был подписан договор, к которому вскоре присоединились Дания и Пруссия, возродив политику вооруженного нейтралитета. Это возрождение было в значительной степени делом рук Наполеона, который использовал все имевшиеся у него средства, чтобы нанести ущерб морской торговле Великобритании.

Угроза главенству Великобритании на морях, и особенно на Балтике, была такой серьезной и отчетливой, а необходимость для Великобритании поддерживать это главенство в ее войне с Наполеоном такой абсолютной, что она приняла безотлагательные меры к своей обороне. Первый шаг был предпринят против Дании – ее ближайшего противника в этой коалиции.

В начале марта 1801 г. вице-адмирал Хайд Паркер получил приказ отправиться со своим флотом в окрестности Копенгагена и отправить в этот город посланника, чтобы тот попытался заставить Данию выйти из коалиции. Инструкция гласила, что в случае, если посланнику это не удастся, вице-адмирал должен применить силу. Заместителем командующего флотом стал Нельсон. Посланник не добился успеха, но Паркер принял меры, которые показались Нельсону запоздалыми. Нельсон оценил ситуацию как требующую чрезвычайной быстроты действий, чтобы помешать датчанам укрепить систему обороны Копенгагена. В конце концов он убедил (чуть ли не угрозами заставил) командующего позволить ему, Нельсону, отвести часть флота в Копенгагенскую гавань и атаковать плавучие укрепления и сухопутные батареи, которые там выставили датчане. Попытка была очень рискованная, потому что к опасностям, которые грозили от орудийного огня судов и укреплений, добавлялись опасности навигационные, а они были велики.

Главная часть флота встала на якорь 30 марта приблизительно в пяти милях (8 км) от Копенгагена. Морской дивизион Нельсона из тридцати трех кораблей, основную часть которого составляли двенадцать линкоров, выдвинулся в южном направлении 1 апреля по проливу, расположенному восточнее Копенгагена, и с наступлением ночи встал на якорь южнее большой отмели под названием Мидл-Граунд приблизительно в двух (3 км) милях от южного края датской линии блокшивов и плавучих батарей, которая протянулась почти с севера на юг. Так как его план уже был разработан, Нельсон провел вечер и ночь, улаживая последние детали и рассылая последние приказы. Его дивизион должен был выступать утром, но невозможно было найти ни одного лоцмана, который мог бы взять в свои руки управление кораблем! Наконец, один из офицеров флота взял на себя выбор курса колонны кораблей, и был отдан сигнал к отплытию. Из двенадцати линкоров два сели на мель на западной стороне отмели Мидл-Граунд, и еще одному не удалось обойти ее. Остальные девять бесстрашно двинулись вперед и бросили якоря как можно ближе к назначенным им позициям параллельно линии датских блокшивов, которые прикрывали Копенгаген.

Началось жаркое сражение, в котором обе стороны понесли огромные потери, но которое завершилось фактическим разрушением всех датских укреплений – как плавучих, так и стационарных. В разгар битвы сэр Хайд Паркер дал сигнал Нельсону уводить корабли. Этого приказа Нельсон, строго говоря, ослушался. Именно тогда Нельсон приложил подзорную трубу к своему слепому глазу и шутя сказал, что не может разобрать сигнал.

Результатом битвы стала полная победа англичан. Ее важность стала еще больше, а ее итоги были ускорены убийством русского царя, которое произошло 24 марта, но весть о нем дошла до Копенгагена лишь несколько дней спустя после сражения. (Англичане спешили решить вопрос с Данией, пока русский флот не мог выйти в море из-за льдов со своих баз в Кронштадте и Ревеле, а также ожидали успеха заговора против Павла I – с заговорщиками был связан, в частности, высланный Павлом I из России английский посол Ч. Уитворт. – Ред.) Через недолгое время, в начале мая, Нельсон сменил Паркера на посту главнокомандующего флотом, после чего прямо направился к русскому порту Ревелю, надеясь найти там русский флот и помешать ему соединиться со шведским. Однако когда он появился в заливе, он обнаружил, что русский флот ушел. Получив сообщение от царя, что его приход с таким большим флотом не выглядит дружественной акцией, Нельсон немедленно ушел из залива и написал дипломатическую примирительную ноту русскому министру. Вскоре после этого он получил ответ от министра, в котором тот писал, что ввиду быстрого ухода флота Нельсона и дружеского тона его ноты царь приказал немедленно снять эмбарго, которое его предшественник наложил на английские торговые корабли в русских портах.