Текст книги "Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии"

Глава 18
МИРОВАЯ ВОЙНА

Может показаться нелепым не включить в книгу, посвященную стратегии, подробный отчет о военных действиях в ходе недавно закончившейся мировой войны. Но не будет ли еще более абсурдным сейчас, когда о войне известно еще не все, пытаться сделать это или делать какие-либо – кроме самых общих – заключения?

Так как общее направление военных действий во время этой войны известно большинству людей, не будет нелепым привлечь внимание к тому, что в то время, как эта война вовлекла большее число людей с обеих сторон, чем любая предыдущая война, и в ходе ее использовались оружие большей разрушительной силы и более быстрые и надежные средства транспорта и связи, тем не менее общие методы ведения военных действий, которые применяли воюющие стороны, были похожи на те, которые использовали Тутмос III, Александр Македонский и остальные. Мы видим те же самые попытки привести деструктивные силы в такое место, где они заняли бы стратегически значимое положение; те же попытки найти слабое место, совершить фланговую атаку, провести отвлекающий маневр в отношении линий коммуникаций или путей к отступлению противника или атаковать их; те же попытки удержать вражеские силы частью своей собственной армии, нанося при этом важный удар другой ее частью; те же попытки обойти врага и взять его в плен.

Отличительная особенность этой войны состояла в том, что она довела до кульминации применение новых видов оружия и породила новые методы управления воинскими формированиями, которые применяли его. Это была кульминация прогресса, который продолжался с тех пор, как первобытный человек начал драться кулаками, дубинкой и камнями. Для каждого человека, участвовавшего в мировой войне, она была не более напряженной, чем бесчисленные драки между отдельными людьми и стычки между мелкими племенами в первобытные времена; боль, страх, опасность и гнев тоже не были сильнее. Великая война отличалась от драки между двумя первобытными дикарями не по характеру, а по уровню. И хотя армии с обеих сторон были итогом пяти тысяч лет развития, они, как военные машины, не были такими эффективными, как два первобытных дикаря. Были приложены огромные усилия, чтобы разработать виды оружия и методы руководства большими по численности группами людей с оружием как подразделениями – точно так же, как первобытный дикарь обращался с собой как с боевой единицей, но конечно же такой результат не был достигнут даже приблизительно. И чем большее число людей пытались использовать в качестве боевой единицы в каждом случае, тем больше трудностей перед ними вставало и тем меньший успех достигался.

Не принимая во внимание нравственные аспекты вопроса, можно почти не сомневаться в том, что стратегия немцев была лучше стратегии союзников. Безусловно, это было неизбежным результатом того, что немцы посвятили больше времени и умственной энергии подготовке к войне, чем союзники. Нельзя делать слишком большой акцент на том, что то, что иногда называют военной или военно-морской машиной, на самом деле и есть настоящая машина, и в любой войне победить должна самая мощная машина. Немцы разработали и подготовили лучшую машину в том смысле, что она была более эффективной; но она не была более мощной, потому что была меньше.

Самым явным указанием на более совершенную стратегию у немцев является то, что немцы вели наступательные боевые действия на протяжении почти всей войны, причем на территории своих противников, а не на своей собственной; и то, что на море территориальные воды Германии не подвергались вторжению, разве что на короткое время.

На суше у немцев было преимущество, которое иногда называют внутренним фронтом, тогда как их противники воевали на внешнем фронте, и поэтому им приходилось преодолевать большие расстояния. К тому же у немцев на протяжении всей войны было единое командование, в то время как у союзников не было единого командования для вооруженных сил различных государств до последних ее месяцев. Что касается храбрости в бою, постоянно прилагаемых усилий и героической стойкости, нет причин считать солдат с той или иной стороны лучше. Как часто подчеркивалось в этой книге, история многих войн свидетельствует о том, что существует небольшая разница в мужестве и стойкости в простом бою больших групп людей.

На море немцы показали свою стратегическую проницательность в том, что атаковали британский флот в его самой уязвимой части – под водой. Они делали это с помощью торпед, выпущенных с подводных лодок; а мастерство, продемонстрированное командирами подводных лодок, наряду с превосходством самих субмарин, показывает, что планы были разработаны самым тщательным образом заранее. Если бы немцы ограничили действия своих подводных лодок потоплением военных кораблей, у нас не было бы способа узнать, каков будет исход борьбы. Но мы знаем, что использование ими субмарин для потопления торговых судов безо всякого предупреждения вовлекло Соединенные Штаты в войну на стороне союзников и создало у них перевес в материальных ресурсах, что привело Германию к поражению в войне. (Автор опускает роль и значение в войне России, которая вплоть до конца 1917 г. несла основное бремя войны, оттягивая на себя до половины дивизий Германии и ее союзников. – Ред.)

Если бросить на этот вопрос ретроспективный взгляд, то кажется, что нападения подводных лодок на ничего не подозревающие торговые корабли были грубым просчетом. Однако они кажутся просчетом не столько стратегии, сколько государственной власти. С точки зрения одной стратегии, применение подводных лодок против торговых кораблей кажется не только оправданным, но и полезным. Но стратегия не имеет отношения ни к каким вопросам, за исключением тех, которые тесно связаны непосредственно с ведением боя. И тот простой факт, что такое применение подводных лодок было полезно со стратегической точки зрения, не освобождает государственного деятеля от обвинения в совершении грубой ошибки – их использования против торговых судов. Стратегия стоит на службе у государственной мудрости, и ее задача – хорошо делать то, что требует от нее государственная власть. Задачи государственной власти и стратегии – хотя они должны взаимно помогать друг другу – тем не менее различны, как будет показано более полно в другой главе. Чтобы максимально помогать друг другу, государственный деятель и стратег должны согласованно работать вместе, а чтобы они могли делать это, каждый должен досконально понимать, где его сфера деятельности, где сфера деятельности другого и где проходит разграничительная линия между ними. Чтобы добиться этого, государственный деятель и стратег должны постоянно тесно общаться.

Возможно, в Германии государственные деятели и военно-морские стратеги не общались достаточно тесно и с достаточным взаимопониманием: на самом деле мемуары гросс-адмирала фон Тирпица показывают, что такого общения не было. Сейчас у нас мало достоверной информации по этому вопросу, но один факт кажется ясным: немецкие государственные деятели недооценили вероятность того, что Соединенные Штаты вступят в войну. Немецкие государственные деятели, по-видимому, были убеждены, что народ Соединенных Штатов настолько поглощен получением прибыли и находится под таким сильным влиянием идей Джефферсона, что снесет любые оскорбления и останется слеп к любой опасности, грозящей государству со стороны Германии. Немецкие государственные деятели, по-видимому, обманывались и верили в то, что госсекретарь г-н Брайан – американский конгрессмен и что вдохновляющие учения Джорджа Вашингтона и Теодора Рузвельта больше не могут воспламенить сердца людей.

Тот факт, что стратегия Германии, видимо, была чрезвычайно хороша, а управление государством имело недостатки, указывает на то, что немецкие стратеги знали свою задачу лучше, чем государственные деятели – свою. Так было почти во всех странах, и это можно объяснить тем, что в этих странах моряки и военные с детства под пристальным руководством правительства учились выполнять свои задачи, тогда как государственные деятели не получали такой подготовки для выполнения своих.

Перед войной немцы очень умно спланировали свои морские оборону и наступательные операции, а также совместные действия своих подводных лодок, подводных мин и надводных военных кораблей. Подводные мины мешали вражеским кораблям подойти к берегу, а мощные военные корабли противодействовали действиям по контрминированию небольших вражеских кораблей с достаточно небольшой осадкой, позволяющей им войти в заминированные воды. В результате германские подводные лодки могли беспрепятственно проходить через свои густо заминированные районы из своих баз в открытое море, а затем возвращаться на базы. Британский флот оказался, фактически, беспомощен против этой системы блокировки и был вынужден прибегнуть к масштабным боевым действиям, с целью компенсировать деструктивные действия небольшого числа германских субмарин.

Через два месяца после вступления США в войну, то есть в июне 1917 г., автор этой книги публично заявил и после этого неоднократно повторял, пока не получил официальное распоряжение перестать делать это, что такую систему блокировки можно победить, если летать над ней на аэропланах, что аэропланам не мешают ни подводные мины, ни подводные лодки и что аэропланы могут подвергать германские военно-морские базы бомбардировке с воздуха и топить германские корабли торпедами. Автор этой книги, безусловно, предвзятый свидетель в данном случае, но ему кажется, что этот план был абсолютно выполнимым, и если бы он был сразу осуществлен (что было вполне возможно), то можно было бы уничтожить все военно-морские силы Германии (включая ее подводные лодки), нанести ей большой ущерб и привести войну к внезапному концу. На самом деле приготовления к осуществлению этого плана уже шли, когда в ноябре 1918 г. было подписано соглашение о прекращении огня. Слишком поздно.

Несомненно, много уроков стратегической важности будет извлечено, когда будут тщательно изучены все материалы о войне. Но сомнительно, стоит ли проводить скрупулезные и подробные исследования, как после предыдущих войн, по той причине, что следующая большая война будет, вероятно, настолько отличаться от последней войны, что может быть глупо сосредоточивать внимание на подробностях ее военных действий. Вероятно, будет разумнее попытаться определить характер следующей войны, нежели разбирать особенности прошлой.

Самым важным отличием следующей войны от недавней, вероятно, будет использование аэропланов. В прошлой войне их использовали лишь как вспомогательное средство. Но в следующей войне, по всей вероятности, аэропланы, включая самолеты-торпедоносцы, станут одной из самых важных движущих сил войны (если не самой важной) благодаря способности на огромной скорости покрывать значительные расстояния и большому количеству фугасных бомб, которые они могут нести.

Если это так, то следующая война будет сильнее отличаться от последней войны, чем любая другая война когда-либо отличалась от той, что была до нее.

Часть третья
СТРАТЕГИЯ

Глава 19
СТРАТЕГИЯ В МИРНОЕ ВРЕМЯ

Во всем, что мы пока прочли на этих страницах, почти весь интерес и значимость были связаны с реальными перемещениями сухопутных и военно-морских сил, особенно в сражениях, в которых они принимали участие. Мало говорилось о приготовлениях перед войнами, сражения в которых сыграли решающую роль; но очевидно, что такие приготовления должны были вестись. Также очевидно, что эти приготовления имели огромное влияние на результаты баталий и, следовательно, исход войн. Даже племена первобытных дикарей вели приготовления не только материального рода, делая запасы, накапливая оружие и обеспечивая безопасность женщин и детей, но и раздували воинственный пыл воинов. Когда племя гельветов во времена Цезаря решило двинуться на запад в Галлию, они начали вести приготовления, которые длились один год: они главным образом засевали большие площади и делали запасы снятого урожая. А когда Чингисхан отправился на запад со своей филантропической миссией, он тоже вел к ней подготовку, часть которой состояла в том, чтобы не брать с собой женщин и детей.

Тем не менее до Мольтке приготовления даже самых больших армий были простыми. Мы видим величайшие тщательность и предусмотрительность, которые сопровождали подготовку Юлия Цезаря к вторжению в Галлию и снаряжение Непобедимой армады. Когда начальником прусского Генштаба стал Мольтке, устройство цивилизации было уже таким сложным, а способность технического прогресса оказать помощь солдату – такой очевидной, что его разум разглядел ценность долгих и тщательных приготовлений. Огромный масштаб задачи привел бы в смятение большинство людей, и Мольтке, по-видимому, был единственным человеком, за исключением одного, который понимал ее важность и ответил на вызов. Этим исключением был военный министр Роон (1803–1879, фельдмаршал, военный министр в 1859–1873 гг.) – непосредственный начальник Мольтке.

Но какими бы сложными и трудными ни были приготовления к войне в 1870 г., они стали стремительно усложняться после того, как Мольтке умер, и прошли годы. Выросли количество, скорость движения и объем перевозок железных дорог; точно так же обстояли дела и с пароходами, только в еще большей степени; стал широко применяться беспроводной телеграф; пушки стали не только более мощными и дальнобойными, но и более сложными в обращении; морской телескопический прицел обеспечил точность морским пушкам, следствием чего стало увеличение разрушительной мощи военных кораблей, что, в свою очередь, привело к увеличению их размеров и, следовательно, стоимости и сложности; подводная торпеда стала таким практически полезным оружием, что приходилось строить все больше эскадренных миноносцев, которые имели их на вооружении; стали широко применяться подводные лодки, так что пришлось строить много субмарин и готовить офицеров и моряков для действий подлодок как в одиночку, как и в составе флотилий; у солдатского ружья (винтовки) увеличились дальность стрельбы, пробивная сила и скорострельность, что в еще большей степени коснулось разнообразных пулеметов; а большие орудия настолько повысили свою скорострельность, что в огромной степени увеличилось количество необходимых для них боеприпасов – это увеличение было еще больше выраженным в отношении стрелкового оружия и пулеметов. Это увеличение количества и мощности боевой техники сопровождалось колоссальным повышением ее сложности и, следовательно, мастерства для управления ею, числа и уровня подготовки связанных с нею людей. Поскольку линкорами, крейсерами, эсминцами, подводными лодками, пехотными полками, артиллерийскими батареями, кавалерийскими эскадронами, разведчиками, инженерами и так далее невозможно было эффективно управлять без подготовки, требовалось разрабатывать и применять системы подготовки, с помощью которых на каждом судне, в каждой воинской единице и в каждой организации любого рода каждый человек, занимавший и высокое, и низкое положение, постоянно упражнялся в исполнении своих обязанностей; а также благодаря которым после того, как все разнообразные подразделения и группы подразделений уже прошли курс обучения и подготовки, целые флоты и армии обучались и тренировались действовать как единое целое.

Разумеется, все учения должны были проводиться чрезвычайно серьезно и после самой тщательной подготовки в каждом случае, чтобы они были не только умело проведены тактически, но и таким образом, чтобы получить наилучшие результаты в смысле стратегии.

Очевидно, что для того, чтобы провести учения корабля, нужно сначала получить этот корабль; для того чтобы провести учения с солдатом, вооруженным винтовкой, следует сначала заполучить и то и другое. После того как корабль (в первом случае) и солдат с винтовкой (во втором) появились в наличии, их следует вымуштровать. То есть после того, как служба материально-технического обеспечения выполнила свою задачу, тактика должна выполнить свою. Но кто будет организовывать выполнение службой материально-технического обеспечения и тактикой своих функций? Стратегия.

Очевидно, что для того, чтобы организовать выполнение службой материально-технического обеспечения своих функций, а особенно чтобы принять решение, что именно она должна обеспечить, перед стратегией стоит трудная задача. Также очевидно, что, чтобы организовать выполнение тактикой своих функций и определить направления, в которых она должна действовать, перед стратегией тоже стоит трудная задача. Несомненно также, что первая задача стратегии – решить, какую материальную часть должна обеспечить служба материально-технического снабжения; вторая задача – проследить, чтобы она обеспечила это; третья – решить, каким образом тактика должна распорядиться различными видами материальной части; и четвертая – проследить, чтобы тактика сделала это. Поэтому, взаимодействуя со службой материально-технического обеспечения и тактикой, для стратегии первое – это спланировать, а второе – исполнить. Из этих двух задач только первая – задача исключительно стратегии, потому что вторая – исполнение – остается главным образом офицерам службы материально-технического обеспечения в одном случае и тактикам – в другом.

Это означает, что планирование стратегии – это главным образом планирование работы, которую должны выполнить служба материально-технического обеспечения и тактика. Например, стратегия говорит, что ей нужен линейный корабль с определенной мощностью, скоростью и дальностью хода, и велит службе материально-технического обеспечения предоставить его. Служба материально-технического обеспечения приказывает конструкторам разработать и построить корпус корабля, офицерам-артиллеристам – разработать и сконструировать орудия и броню, а инженерам – спроектировать и изготовить двигатели. Схожие принципы управляют и отношениями между стратегией и тактикой, и они применимы ко всем приготовлениям – масштабным или незначительным – всякий раз, когда в мирное время стратегия готовится к войне.

Следует заметить, что, хотя мы и используем здесь технические термины «стратегия», «тактика», «служба материально-технического обеспечения», это просто технические термины, применимые к особому искусству, и они указывают на те же самые последовательные шаги, которые идут друг за другом в каждом деле в жизни: планирование, обеспечение средств для исполнения и исполнение.

Мы уже видели, как приемы ведения войны, начиная с драки между двумя людьми, использовавшими лишь свои кулаки, на протяжении более пяти тысяч лет постепенно развивались и усложнялись благодаря изобретению и применению средств, предназначенных помогать и дополнять силу кулаков. Так как человеческие руки применялись не только для того, чтобы наносить удары кулаками, но и парировать удары кулаков противника, то этим целям они всегда и служили в драке. В помощь руке для парирования удара был изобретен щит – еще до тех времен, когда появились письменные исторические источники. Щит отличался от руки в том смысле, что он использовался только для оказания сопротивления, а не для нанесения ударов. Так, при развитии армий и флотов применение войск и кораблей с целью отражения нападения путем вклинивания их в линию фронта сопровождалось появлением различных видов защиты, вроде доспехов из шкур животных и стали на телах людей и лошадей, защитных сооружений, стен и бастионов и тяжелых плит из специальной стали, укрепленных с внешней стороны корпусов кораблей и крепостей.

Поэтому ясно, что армии и флоты с чрезвычайно сложной организацией, которые сражались в прошедшей Великой войне, просто развились из первобытных бойцов и отличались от них не по сути, а уровнем развития. Точно так же современный город Нью-Йорк отличается от деревни дикарей, потому что в них обоих мы видим одинаковых по сути своей людей, которые живут в одном месте в домах, разделившись на семьи, потребляя пищу и воду, и которыми управляют правители, необходимые для того, чтобы эти группы людей могли жить вместе сравнительно мирно. Чтобы это было возможно, нужно было, чтобы развилось очень сложное по структуре общество. По какой-то неизвестной нам причине некоторые племена (лишь несколько) достигли цивилизации и построили города, а очень немногие превратились в великие народы. Эти великие народы – что было и причиной и следствием – создали высокоразвитые армии и флоты. Мы не знаем почему, но, по-видимому, ни один народ еще не был способен достичь высокого уровня развития цивилизации или поддерживать его потом без высокоорганизованных армии и флота. У любого народа, по-видимому, есть естественные враги, как у любого человека, – и внешние, и внутренние. В случае одного народа его врагами являются другие народы и варвары (это внешние враги) и революционные элементы, которых сейчас называют словом «большевики» (это внутренние враги). В случае одного человека его врагами являются другие люди (внешняя сторона) и вредоносные бактерии (внутренняя). Во всех случаях необходима сила, чтобы победить внешних и внутренних врагов и жить здоровой жизнью.

Простая дубинка уступила место оружию, которое состояло более чем из одной части, и постепенно – оружию и приспособлениям, которые состоят из многих деталей, то есть, как мы их называем, машинам. Главной характеристикой машины является то, что различные ее части – это не просто соединение одинаковых составных частей, как прутья, связанные в метлу, а сложная структура, состоящая из разнородных деталей, имеющих различные функции, но действующих вместе под общим руководством для достижения общей цели. Такая машина – рука человека, и такая машина – все его тело. Однако тело человека имеет такой высокий уровень организации по сравнению с любой машиной, когда-либо изобретенной человеком, что его нельзя охарактеризовать словом «машина», точнее будет слово «организм». Ни один человек еще не создавал организм, хоть и изобрел и усовершенствовал много машин.

В обычном понимании машина – это аппарат, вроде парового двигателя, сделанный в основном из железа, латуни и меди; но это лишь один вид машин. Вот одно из определений слова «машина», взятое из классического словаря: «Организация сил любой сложной группы: правительственная машина». Так что организация людей является в той же мере машиной, в какой ею является паровой двигатель. И если эта организация включает людей, которые управляют машинами из железа, латуни и меди, и если эти машины – неотъемлемая ее часть для достижения ее конечной цели, то тогда эти люди и эти машины из железа, латуни и меди являются частями целой машины точно так же, как двигатель автомобиля является частью автомобиля, который сам по себе – машина. С этой точки зрения флот – это машина, и армия тоже.

Теперь мы видим, что работа мирной стратегии состоит в том, чтобы подготавливать военные машины; работа мирной стратегии в любом государстве состоит в том, чтобы подготовить военно-морскую и военную (сухопутную) машины. И даже чуть больше: она должна подготовить одну большую машину, главными частями которой являются военно-морская и военная машины, которые будут работать вместе для достижения общей цели государства точно так же, как отдельные части военно-морской машины работают вместе для выполнения задачи, поставленной перед флотом, и как отдельные части военной машины работают вместе для выполнения задачи, поставленной перед армией.

Очевиден тот факт, что ни в одной стране никакая другая машина не может сравниться по цене, сложности и важности с ее машиной национальной обороны. Поэтому очевидно, что ни в какой другой деятельности нации нет такой нужды в точной и энергичной работе, а также тренированности характера и мастерстве. Можно подчеркнуть, что если две страны вступают в войну, ее исход будет зависеть от соотношения эффективности двух машин, которые будут пущены в дело, и больше вообще ни от чего, потому что эффективность каждой машины является результатом всех факторов: силы и умения, боевой техники и личного состава, объединенных в одно целое. Когда два кулачных бойца встречаются на арене, или когда две большие армии сходятся на поле боя, или два больших флота – в океане, исход сражения уже решен. Смертные не знают, каково это решение, но это потому, что они не знают, каково соотношение эффективности и силы двух машин.

Поэтому мы видим, что деятельность стратегии в мирное время состоит в том, чтобы создать национальную систему обороны, первым шагом к чему является составление ее плана. Так как эта машина состоит главным образом из двух взаимодействующих машин – флота и армии, а в каждой стране сумма денег, расходуемая на национальную оборону, различается в зависимости от богатства и стратегического положения страны, то в первую очередь каждая страна должна решить вопрос о том, флот или армия будет главной машиной, и тратить основную часть денег на нее. В Великобритании, Соединенных Штатах, Японии, Австралии и Аргентине кажется очевидным, что флот должен быть главной частью оборонительной машины; а во Франции и других европейских континентальных странах – армия. Ввиду того что три четверти земной поверхности покрыты водой, а величайшими державами станут в будущем страны, которые имеют океанскую границу, кажется вероятным, что в каждой крупной стране в будущем флот будет главной частью оборонительной машины. Развитие воздухоплавания сделает эту вероятность еще больше, потому что авиация увеличит мощь флотов гораздо больше, чем мощь армий. Однако нет ничего невероятного в том, что авиация может стать такой мощной движущей силой в войне, что превратится в отдельный род войск, а не останется вспомогательным средством в армии или на флоте. Если это случится, то машина национальной системы обороны будет состоять из трех частей вместо двух.

При создании этой машины или любой из ее частей стратег будет, естественно, следовать по тому же пути, по которому идет любой человек при проектировании двигателя, составлении плана дома или в начале любого дела вообще. То есть он будет тщательно обдумывать, для чего будет предназначена эта машина, какие трудности будут на этом пути (цена и т. д.) и какие средства имеются в наличии – деньги, материальная часть и т. п. После решения этих трех вопросов он будет проектировать машину.

В военно-морских и военных делах этот процесс, как уже часто говорилось в этой книге, осуществляется методом, разработанным немецким Генеральным штабом, который называется «метод оценки ситуации». Благодаря ему может быть решена каждая военная или военно-морская проблема – фактически, многие проблемы повседневной жизни. Возможно, это величайший вклад, который когда-либо был сделан в стратегию. Более того, это огромный вклад в цивилизацию вообще, один из тех, которым люди могли бы с выгодой пользоваться чаще, чем это делают. Он стратегически применим не только к решению любой большой проблемы, вроде разработки военной или военно-морской машины, но также и к каждой большой или маленькой части, на которые в конечном итоге распадается решение каждой большой проблемы. Прелесть этого метода состоит в том, что он дает возможность решить любую проблему, не увязнув в деталях, оставив их решение на более позднее время как отдельных, хоть и схожих проблем. Например, он дает возможность спланировать флот в целом, не вдаваясь в подробности каждого корабля, базы, организации, а затем дать для каждой из этих проблем отдельную оценку ситуации.

Разумеется, флот Соединенных Штатов не был спланирован подобным образом; но в этом-то и беда, и это объясняет бессистемность его развития и огромную сумму денег, которую он стоил. Если инженер будет строить двигатель, не составив заранее никаких планов, а просто сделав ряд его частей, а затем соединив их вместе, он получит результат, в чем-то похожий на тот, который мы имеем на нашем флоте. За последние несколько лет это положение дел улучшилось главным образом благодаря обучению офицеров в нашем Военно-морском колледже. В результате мы имеем более совершенную военно-морскую машину.

В качестве вспомогательного средства при планировании армии, а еще в большей степени – флота за последние годы возросло применение военных игр. Мольтке понимал, что в мирное время офицеры не получают никакой подготовки для ведения войны, за исключением участия их батальонов, полков, дивизий и корпусов в том, что можно назвать «тактикой на учебном плацу»; что офицер может отлично управлять своими солдатами и при этом не иметь в голове четкого представления о том, почему он заставляет их совершать определенные маневры, или что он будет делать с ними в случае столкновения с реальным врагом. Он понимал, что такой офицер будет искусен, как фехтовальщик, который умеет сильно и быстро размахивать своей рапирой, но который никогда не встречался с реальным противником даже в фехтовальном зале. Поэтому он придумал задачи, в которых были изложены тактические и стратегические ситуации; а от офицеров требовалось решить их, то есть от каждого офицера требовалось письменно изложить, что он стал бы делать в каждой ситуации.

Тем самым Мольтке давал каждому офицеру возможность потренироваться, что можно сравнить с тренировкой, которую получает фехтовальщик, поставленный против противника в фехтовальном зале, так как разум каждого офицера сталкивался с необходимостью победить активно действующего врага и поэтому принимать в расчет его вероятные и возможные передвижения и свои собственные возможности на них ответить. Он также оказывался вынужденным принимать быстрое решение относительно того, что он должен делать. Для оказания помощи в решении некоторых задач или частей задач была изобретена военная игра, или Kriegspiel, в которой реальные вооруженные силы, занятые в боевых действиях, были представлены в миниатюре и должны были воевать друг с другом в притворных сражениях по определенным, тщательно предписанным правилам, которые старались учитывать все разнообразные условия и последовательность вероятных инцидентов.

Полезность военной игры при планировании военно-морской или военной машины или ее частей состоит главным образом в том, что в любой предложенной игре могли участвовать различные виды кораблей, или военных подразделений, или оружия, могли быть проведены учебные сражения или действия с целью выяснить, какой вид кораблей, или подразделение, или оружие лучше. Разумеется, очевидна аналогия между таким использованием военной игры и экспериментальным отделом каждой большой производственной организации, так как целью большинства экспериментов, по крайней мере на первых их этапах, является испытание больших систем или частей больших систем на моделях, которые представляют их в миниатюре.