Текст книги "Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии"

Глава 7
ФИЛИПП II МАКЕДОНСКИЙ И ЕГО СЫН АЛЕКСАНДР

Филипп II был сыном Аминты III, царя Нижней, равнинной Македонии, который, приняв военную доктрину, вооружение и доспехи цивилизованных греков, сумел подчинить себе варваров, живших в гористых районах Верхней Македонии, и объединить всю Македонию в одной монархии под своей царской властью.

Аминта умер в 369 г. до н. э. В 367 г. до н. э. в Македонию вторглись фиванцы и увезли с собой Филиппа II, которому тогда было пятнадцать лет, заложником. Фивы были в расцвете своего величия. Их армия была лучшей в мире (преувеличение – очевидно, в греческом мире. – Ред.), а цивилизация хоть и не являлась такой утонченной, как афинская, была более зрелой. На Филиппа II произвело огромное впечатление все, что он увидел, и, когда по окончании трехлетнего пребывания в Фивах он возвратился в Македонию, он был полон планов прославления и себя, и ее. В 358 г. до н. э. он низложил своего племянника, провозгласил себя царем и положил начало своей карьере, которая свидетельствовала о сочетании дальновидности, решительности, смелости, дипломатического искусства и стратегической мудрости, не превзойденном в истории. В это время Македония у греков считалась почти варварской страной. Но Филипп II понял, что Греция безнадежно поделена на кучку беспомощных небольших государств, не способных к согласованным действиям. На протяжении двадцати двух лет Филипп II осуществлял программу дипломатических интриг и запугивания в сочетании с искусным управлением государственными делами, которая постепенно вывела Македонию в первые ряды и сделала очевидным то, что если греческие государства не объединятся против нее, то Филипп II завоюет их всех и объединит под своей властью подобно тому, как его отец объединил когда-то племена Македонии.

Среди множества государственных дел, совершенных Филиппом II, самым важным была модернизация македонской армии. Чтобы полностью оценить важность этого момента, мы должны понимать, что Греция ступила уже на нисходящий путь развития после своих великих побед над Персией в 480 (и 479. – Ред.) г. до н. э., что Персия (Иранская империя персидской династии Ахеменидов. – Ред.), хотя и ослабла, была по-прежнему самой могущественной империей в мире и все еще угрожала задушить единственную (субъективное мнение автора. – Ред.) цивилизацию в мире – греческую.

Филипп II объединял в себе те черты, которые мы видим во всех мужчинах, которые вывели свои страны в лидеры. Если бы не это, он не сумел бы добиться даже своего первого успеха – не сделал бы македонскую армию лучшей в мире. Но благодаря силе своего характера и таланту он сумел не просто заставить народ Македонии наращивать мощь своей армии, а зажечь его воодушевлением и привлечь на свою сторону представителей всех классов общества для радостного участия в этой работе. Сам он был неутомимый труженик, воин, любитель выпить и человек из народа по своим симпатиям и вкусам. Демосфен сказал о Филиппе II: «В своей борьбе за власть и империю он потерял глаз, сломал ключицу, покалечил руку и ногу и был готов принести в жертву любую часть своего тела, которую пожелала бы забрать у него судьба, при условии, что он будет жить с тем, что у него осталось, в почете и славе». Когда мы поймем это, мы можем без труда увидеть, как он организовал грубых охотников-горцев и крестьян из долин в полки и создал македонскую фалангу.

Эта фаланга напоминала греческую, только копья были гораздо длиннее, доспехи легче, а воины не стояли так тесно друг к другу и поэтому имели большую свободу движений. Знатные люди служили в коннице как «товарищи» царя, так как частью военной доктрины Филиппа II было придание коннице большей значимости. Постепенно, вдохновленная примером и энтузиазмом царя, а также все более явно повышающимся мастерством, армия стала гордостью народа, а военные знаки отличия и воинское звание в глазах всех – большими наградами. Это оказало удивительное воздействие на людей во всех смыслах, потому что им прививались такие качества, как храбрость, верность, патриотизм и здоровый образ жизни, а Македония приобрела то, что гораздо эффективнее любого другого качества, делающего нацию сильной, – сплоченность.

Естественно, успехи Филиппа II встревожили греческие государства, и произошло несколько войн. Но греки были слишком эгоистичны и падки на удовольствия, чтобы оказывать эффективное сопротивление. Самым важным фактором, настраивавшим греков против Филиппа II, был афинский оратор Демосфен. Постепенно Демосфен основал Эллинский союз. В конце концов, в 338 г. до н. э. между Эллинским союзом и войсками Филиппа II произошло сражение при Херонее. Каждая сторона насчитывала приблизительно по 30 000 человек. Это сражение удивительно напоминает нам битву при Левктрах наоборот, то есть Филипп II применил против фиванцев и афинян тактику, похожую на ту, которую фиванцы использовали против спартанцев. Сражаясь на стороне союза, фиванцы держали правый фланг, какие-то более мелкие государства – центр, а афиняне – левый фланг; в то время как у македонцев самым сильным был левый фланг при поддержке кавалерии, как это сделали фиванцы в битве при Левктрах. Последующая тактика тоже была похожа, потому что Филипп II приказал правому флангу немного уступить натиску афинян, а в это время его левый фланг стал теснить фиванцев и поверг их в смятение. После этого кавалерия под командованием царского сына Александра, которому тогда исполнилось восемнадцать лет, накинулась на беспомощную массу людей. Исход сражения был тот же: сторона, применившая эту тактику, завоевала решающую победу.

Хотя Демосфен и сумел организовать Эллинский союз и хотя его мотивы, без сомнения, были патриотическими, а не узколичными, очевидно, что для человечества было хорошо то, что победил Филипп II и объединил Грецию. Однако немногие греки придерживались такой точки зрения, а ее сторонников возглавлял девяностолетний Исократ, ученик софистов и государственный деятель. Но Исократ, подобно большинству благоразумных государственных деятелей и исследователей истории, не был оратором, а его знания и мудрость не могли противостоять толпе и соперничать с цветистыми и эмоциональными речами Демосфена. И случилось так, что вместо того, чтобы объединиться с Филиппом II и делать одно общее дело, выступив против пагубного влияния Персии, греки были вынуждены служить под его властью.

Сражение при Херонее было одним из самых важных в мире не только потому, что оно объединило Грецию и проложило путь к разгрому Персии Александром, но и потому, что оно лучше, чем любое другое сражение в истории вплоть до настоящего времени, показывает кульминацию продолжительных и упорных стратегических усилий, а еще потому, что оно показывает стратегию в роли двигателя цивилизации, борющейся с варварством. Стратегия не всегда играла эту роль; иногда ее применяли варвары против цивилизации. Но поскольку для того, чтобы иметь успех, стратегия требует значительного интеллекта, хорошую стратегию чаще можно найти в цивилизованном мире, чем варварском. В то время как существует много такого, что объясняет постепенную победу цивилизации над варварством и полуцивилизацией, едва ли можно отрицать то, что раз победа в большинстве случаев была достигнута путем применения реальной силы, то главным фактором достижения победы цивилизации была стратегия.

Сила – не право, и право – не сила; но история человечества показывает, что для него правильно – развиваться в цивилизации, а цивилизация (до настоящего времени) брала верх благодаря силе, умело направленной стратегией.

Филипп II был великим стратегом, но его нравственный облик был небезупречен. Так что, когда он пожелал жениться на некоей Клеопатре, он развелся со своей женой, матерью Александра, и устроил свадьбу с Клеопатрой. Но оскорбленная царица уговорила одного человека убить его. В результате Филипп II упал на землю с кинжалом в груди в день свадьбы. (Филипп II был убит на свадьбе дочери; Клеопатра же успела родить. Всего у Филиппа II было семь жен, не считая массы других женщин. – Ред.)

Александр унаследовал трон и оказался в ситуации, преисполненной трудностей и опасностей. Но именно в преодолении таких ситуаций люди, подобные Александру, находят возможность проявить свои способности и продемонстрировать разницу между собой и другими людьми. Факт смерти Филиппа II вызвал естественное движение со стороны покоренных им государств к восстанию. Самый угрожающий бунт произошел в Фессалии, к югу от Македонии. Отправившись туда, Александр вскоре оказался лицом к лицу с армией фессалийцев перед входом в узкое ущелье, которую ему удалось обойти, применив хитроумную уловку – он пробил новую тропу вверх по крутому склону горы, проложив тем самым путь для своей армии. По этой дороге он зашел в тыл врагу и стал угрожать ему с такой выгодной позиции, что фессалийцы сразу же забыли о своем враждебном отношении. Вскоре после этого Александр стал верховным главнокомандующим греческой армией, и было принято решение о вторжении в Персию под его командованием.

Но с северо-востока Македонии угрожала Фракия, а с северо-запада – Иллирия. Стремительно войдя во Фракию, Александр добрался до ущелья в горах, через которое ему нужно было пройти, и обнаружил, что его защищают горцы, которые втащили наверх несколько боевых колесниц, чтобы обрушить их вниз на македонцев. Александр немедленно проявил себя не только как бесстрашный человек, но и как изобретатель. Он немедленно приказал пехоте идти вверх по тропинке, расступаясь при возможности, чтобы не попасть под колесницы, а в случае, когда такой возможности нет, – падать на колени, сомкнув сверху щиты на манер крыши, с которой колесницы соскользнут и скатятся. Эта поразительная история, видимо, правдива. А самая удивительная ее часть состоит в том, что этот прием превосходно удался. Когда варвары уже истратили все свои колесницы, их легко отбросили назад тяжеловооруженные и хорошо обученные македонцы.

Вскоре после этого Александру нужно было переправиться через Дунай со всей своей боевой техникой и напасть на варваров на другом его берегу. Он понял, что не сможет сделать этого, не применив какой-нибудь уловки. Здесь снова он призвал себе на помощь свою изобретательность, в результате чего в округе были собраны все рыбачьи лодки, а палаточные шкуры были заполнены соломой, крепко связаны вместе и ночью протянуты через реку. С помощь этих поплавков он еще до зари переправил всю свою армию и ее вооружение через реку. Дальше все было просто.

Затем Александр двинулся в сторону Иллирии, но оказалось, что иллирийцы уже находятся на границе с Македонией и захватили Пелион – крепость, господствующую над горным перевалом. Он совершил стремительный марш-бросок к окрестностям Пелиона и увидел, что все высоты заполнены иллирийцами. Александр намеревался запереть их в цитадели, но, увидев, что к врагу подходят подкрепления, он понял, что необходимо отступить. Эта задача была чрезвычайно трудной и опасной, так как путь пролегал через горные ущелья и через реку, но умелые действия хорошо обученных македонцев дали им возможность ее выполнить и добраться до противоположного берега реки без потерь. В этом положении коммуникации Александра были в безопасности, и поэтому он остался ждать там, выжидая случая нанести удар. Вскоре такой случай представился. Его враг, очевидно ничего не смысливший в стратегии, решил, что Александр отступил от страха, и, пренебрегая мерами предосторожности, разбил лагерь неподалеку от армии Александра и не выставил охранения, чтобы уберечься от неожиданного нападения. Александр немедленно совершил такое нападение, за чем вскоре и последовало подчинение Иллирии.

Но положение Александра в Греции еще не было прочным, потому что восстали фиванцы и блокировали крепость под названием Кадмея (цитадель города Фивы), в которой стоял македонский гарнизон. Александр, действуя с невероятной быстротой, внезапно и неожиданно появился перед стенами Фив и быстро овладел городом. Город был снесен, земля поделена между членами панэллинского союза, а его жители были проданы в рабство.

С падением Фив войны Александра в Европе закончились. Тогда он с величайшей осторожностью предпринял экспедицию в Азию, которую планировал его отец. Его самым слабым местом было отсутствие сильного флота, тогда как у персов был отличный и мощный флот. Панэллинский союз (образованный на коринфском конгрессе после битвы при Херонее) должен был помочь ему, но не сделал этого в нужном объеме, да и греки проявили весьма слабый (достаточный. – Ред.) интерес к походу Александра в Азию. И тем не менее этот поход распространил греческую цивилизацию, ее престиж и торговлю до самых далеких в те времена известных пределов мира.

В конце концов Александр собрал армию, состоявшую приблизительно из 30 000 пехотинцев и 5000 кавалеристов. Пехота состояла из шести полков (малых фаланг) по 4096 человек, которые образовали ядро его армии во всех сражениях; фалангу поддерживали греческие гоплиты – некоторые из них принадлежали к панэллинскому союзу, а некоторые были наемниками. Кроме того, имелась легкая пехота, которая располагалась перед фронтом фаланги; тяжелая македонская конница находилась на правом фланге, а фессалийская кавалерия – на левом. Флот перевез армию через Геллеспонт в Абидос, и Александр высадился в Азии (в 334 г. до н. э.), чтобы никогда не вернуться.

В это время сила Персидской империи значительно снизилась и ослаб воинский дух, хотя она и занимала в основном ту же территорию, что и в то время, когда погиб ее основатель Кир. (После Кира II Великого персами были завоеваны Египет, территории в Центральной Азии, Северо-Западной Индии, а также в Европе (при Дарии I – вот они и были потеряны). – Ред.) Огромное прибавление богатств и длительный мир привели к тому же результату, к которому всегда приводило такое сочетание условий, и вся структура прогнившей империи нуждалась в нескольких сильных ударах, чтобы она распалась на благо (по мнению автора. – Ред.) человечества. Через сеть шпионов Александру стало известно обо всех этих условиях, прежде чем он решился на свой поход. Так что он не действовал опрометчиво, и это не был плохо продуманный план; это было тщательно рассчитанное стратегическое предприятие.

Во всех отчетах о вторжении Александра в Персидскую империю мы видим ряд его поразительных поступков, характеризующихся высочайшей энергией, смелостью и рассудительностью; в то время как у его противника мы видим обратное. Великий царь Дарий III сформировал армию численностью около 40 000 человек для защиты Малой Азии и с самого начала проявил себя как плохой стратег, передав армию нескольким полководцам. Эти полководцы также показали себя плохими стратегами, когда выстроили свои войска против Александра на берегах небольшой речки Граник и, во-первых, оказали пассивное сопротивление, а во-вторых, невероятно неудачно расположили свои силы, поставив конницу длинной линией по фронту вдоль берега реки, в то время как греческие гоплиты (наемники) находились на склонах позади них! Александр атаковал со своей обычной силой и рассудительностью и наголову разгромил персидскую кавалерию, которой, по-видимому, остальная персидская армия совсем не помогала. Затем фаланга Александра атаковала греческих наемников, которые, похоже, отдыхали позади в ожидании нападения. А потом его легкая и тяжелая конница атаковала наемников с флангов (их почти поголовно истребили – в живых оставили только 2000 из 20 000 – Ред.). Персы храбро сражались, но это не могло предотвратить естественный исход, предрешенный плохой стратегией.

Затем Александр отправился на юг вдоль западного побережья Малой Азии и не встретил никакого существенного сопротивления, пока не достиг Милета, который состоял из двух частей – внешнего и внутреннего городов, последний из которых был сильно укреплен и окружен стеной и рвом, заполненным водой. Александр занял внешний город, а затем провел успешный штурм внутреннего города с помощью осадных орудий. Персидский флот находился поблизости, но македонский флот первым достиг гавани и помешал персидской эскадре оказать помощь городу.

Александр в это время проявил свою стратегическую мудрость, отказавшись последовать совету одного из своих полководцев послать корабли против персов, флот которых был больше по численности. Александр понимал, что, пока превосходство в мастерстве его солдат дает ему возможность успешно выдерживать столкновение с большим по численности войском персов, он не может рассчитывать на такое превосходство своих кораблей. Он пошел даже дальше и предпринял, без сомнения, самый рискованный шаг – распустил свой флот после падения Милета (не распустил, а отправил большую часть флота в Македонию. – Ред.). Этот шаг повлек за собой двойное неудобство: пришлось отказаться от помощи, которую флот мог оказывать ему, и от пути к отступлению из Азии в Европу в случае, если его боевые действия в Азии окажутся безуспешными. При большинстве обстоятельств действия Александра подобного рода были бы чрезвычайно неразумными со стратегической точки зрения. Но подобно другим профессиям людей, стратегия – не точная наука, а искусство, и подобно всем видам искусства, ее осуществление при любых условиях должно зависеть от них. Чтобы адаптировать успешное осуществление на практике любого искусства к условиям, следует быть опытным в этом искусстве; а Александр был опытным в своем искусстве стратега. Он оценил положение Персии по информации, имевшейся в его распоряжении, и пришел к выводу, что победа ему будет сопутствовать на суше, и поэтому ему не нужен флот и не нужно тратить ресурсы на его содержание. Прав ли был Александр или нет, должен был показать результат. И результат показал, что он был прав.

Александр продолжил свой поход вдоль западного побережья Малой Азии и встретил сопротивление в Галикарнасе, который был окружен стеной и рвом с водой. Александр засыпал ров и атаковал стены с помощью специальных башен и осадных машин. Воплощая свою дальновидную политику – причинять как можно меньше разрушений, Александр позволил гарнизону уйти (морем), а затем овладел городом. Так как приближался холодный сезон, он разрешил части своей армии расквартироваться на зиму, а сам с оставшимся войском двинулся в Ликию и Фригию, где его действия были в основном дипломатическими, направленными на то, чтобы склонить сатрапии на свою сторону.

Тем временем великий царь приближался к нему с большой армией. Эта армия и армия македонцев сошлись в октябре 333 г. до н. э. на берегах реки Пинар на равнине у города Исс. Персы, руководствуясь поразительно слабой стратегией, нарочно заняли там позицию, хотя там не было достаточно места для действий большого войска! Их тактическая дислокация была лучше, чем при Гранике, но они снова допустили стратегическую оплошность, приняв чисто оборонительный план действий. Александру пришлось наступать на персов по открытой равнине. Он переправился через реку и напал на них, выстроенных на высоком противоположном берегу. Расстановка сил была такая, как на представленной схеме. Если взглянуть на нее, то можно понять, что у персов было не только огромное численное преимущество, но и преимущество стратегической позиции; и едва ли можно представить себе, о чем думал Александр, когда принял решение атаковать. Но стратегия включает в себя гораздо больше факторов, чем численность и расположение войска, хотя и они важны. Если бы все войско Дария состояло из одних персов, ситуация для Александра была бы лучше, но у Дария было 30 000 отлично обученных греческих гоплитов-наемников.

Александр повел конницу через реку в атаку в том месте расположения персидских войск, где в своей боевой колеснице находился великий царь Дарий НЕ Персы оказали яростное сопротивление, в ходе которого Александр был ранен в ногу. За Александром последовала его фаланга при поддержке легкой пехоты, гипаспистов, и сумела оттеснить вражеских гоплитов, которые фактически были их соотечественниками. В течение некоторого времени было неясно, кто берет верх, но внезапно сам великий царь в боевой колеснице развернулся и стал спасаться бегством!

Из «Истории Греции» Бурга. С разрешения «Макмиллан и К°»

Это ускорило общий разгром его левого фланга. На правом фланге персидская конница переправилась через реку и начала теснить македонцев, когда внезапно до нее дошла весть о бегстве царя. (Дело не в бегстве (было оно или не было), а в том, что левое крыло персидского войска было опрокинуто. – Ред.) Почти мгновенно конница повернулась и тоже бежала с поля боя. Так что вскоре вся армия беспорядочно отступала, подвергаясь нападениям сзади и с флангов со стороны преследующих ее македонцев. Едва ли можно винить персов за их бегство. Ведь разве они не последовали примеру своего главнокомандующего? Великий царь так спешил скрыться с места событий, что оставил собственных мать и жену в руках завоевателя. Александр отнесся к ним со всей возможной учтивостью.

Часто говорят, что Дарий III проявил себя как плохой стратег, расположив свои войска на узкой равнине у Исса, где ими нельзя было успешно маневрировать. Это, конечно, так, и все же можно заметить, что сама узость равнины и сам факт того, что это сначала повлекло за собой необходимость держать вне битвы большую часть персидской армии, которой пришлось оставаться в резерве, делали невозможным для македонцев одержать победу, если бы персы сражались даже с меньшей стойкостью. Также можно подчеркнуть, что сама глубина боевых порядков персов была поддержкой сражающимся на самом фронте; что сам факт того, что большое количество воинов находилось в тылу и в относительной безопасности, заставлял находившихся в тылу удерживать свои позиции; что сражающиеся на передовой не могли бы отступить, если бы те, кто находился в тылу, держались бы стойко. Но почему они должны были держаться стойко, если царь бежал? Редко бывает, чтобы какой-нибудь главнокомандующий большого войска показывал бы такой превосходный пример дурной стратегии, как это сделал Дарий III.

Иногда утверждают, что один из «принципов» стратегии состоит в том, чтобы при отступлении врага преследовать его с величайшим энтузиазмом. Александр преследовал Дария III до наступления ночи, а потом перестал. Дав Дарию III возможность отступить туда, куда тот хотел, Александр повернул свое войско на юг.

Ведь Александр не был обучен стратегии. Он был рожден и вырос среди войн, и первым человеком, которого он узнал, был величайший стратег его времени – его отец. Александр поставил перед собой совершенно определенную цель, прежде чем покинул Македонию, и эта цель состояла в том, чтобы завоевать Персию. Александр знал, что для осуществления этого он должен делать шаг за шагом, и каждый раз он не должен оставлять могущественных врагов, которые могли бы причинить ему беспокойство с тыла. Если бы он отправился из Исса на восток, преследуя Дария III, он оставил бы позади себя не только Сирию и Египет, но и огромный финикийский флот, который являлся стержнем персидского флота. Поэтому Александр настойчиво продолжал добиваться своей изначальной цели и двинулся вдоль побережья в направлении сирийских городов.

Тремя главными городами были Арвад, Сидон и Тир – большие торговые центры Финикии, объединенные в союз. Это было бы сильное трио, если бы они были бескорыстны и действовали сообща. Но, подобно большинству торговых корпораций, их цели были эгоистичны, и в результате они достигли меньшего даже в материальном плане, чем в ином случае. В качестве иллюстрации можно сказать, что за несколько лет до разворачивающихся событий Сидон восстал против Персии, и два его города-побратима пообещали поддержать его. Но Тир и Арвад договорились между собой не помогать Сидону и позволить персам его сокрушить, чтобы они могли получать прибыль с торговли, которую он потеряет. В нынешней сложившейся ситуации Арвад и Библ, который в какой-то степени занял место Сидона, подчинились Александру.

Из «Истории Греции». С разрешения «Макмиллан и К°»

Когда Александр достиг окрестностей Тира, он выразил желание посетить город, но жители города, не зная, каков будет исход его войны с Персией, побоялись скомпрометировать себя и не дали ему на это разрешение. Александр понял, что завоевать Тир необходимо, потому что город был морской базой не только Финикии, но и Персии, а единственный способ свести на нет мощь персидского флота состоял в том, чтобы уничтожить его базу. (К этому времени господство на море перешло к греко-македонскому флоту, так как основная часть персидского флота, состоявшая из финикийцев, после победы македонцев при Иссе разбежалась по домам. Так что взятие Тира – в назидание всем остальным – наказание за неповиновение. – Ред.) Но захватить Тир было непросто для полководца, имеющего только гоплитов и конницу, потому что Тир был окружен огромной стеной, очень толстой и высокой, и стоял на острове, отделенном от берега более чем полумилей глубоководья.

Что бы вы сделали, если бы были Александром?

Александр построил насыпную дорогу. Первая часть работы была легкой, но чем дальше в море устремлялась насыпь, тем труднее шла работа, потому что дно становилось все глубже, строители попадали в зону обстрела метательными снарядами с острова, а из двух гаваней Тира выходили суда и тоже обстреливали строителей. Для защиты людей Александр велел возвести на дамбе две башни, на которые были подняты военные машины для метания различных снарядов, и к ним были приделаны кожаные занавеси, которые выполняли функцию щитов. Тогда тиряне построили брандер и пустили его на дамбу. В результате были подожжены башни и военные машины, а в это время находившиеся поблизости тиряне, сделав вылазку, метали дротики в македонцев, которые пытались потушить огонь.

Александр, будучи Александром, не дрогнул и немедленно приступил к расширению дамбы, чтобы она могла вместить больше башен и военных машин. Он также отправился в Сидон и раздобыл несколько кораблей, которые должны были помочь ему в его действиях. Затем внезапно эскадры финикийских городов Арвада и Библа, которые находились в Эгейском море, узнали, что их города покорились Александру, прибыли в Сидон и тоже сдались ему. Так как этих кораблей было восемьдесят, да еще вскоре прибыли другие корабли из других городов, расположенных сходным образом, а также с Кипра, царь которого тоже подчинился Александру, то он в конечном итоге стал обладателем около двухсот пятидесяти трирем (триер) и поэтому стал сильнее на воде, чем сами тиряне.

Подготовившись, Александр подошел к Тиру с наветренной стороны со всем своим флотом, правым крылом которого он командовал, как всякий талантливый полководец. Тиряне не приняли вызов на бой, но выстроили свои триеры поперек входа в свои гавани и перекрыли вход в них. Дамба к этому времени дошла уже до острова, а лучшие механики, которых могли предоставить Кипр и Финикия, уже построили необходимые метательные машины. Некоторые из них были поставлены на дамбе, а другие разместили на старых боевых и транспортных кораблях. Но они могли сколь-нибудь существенно разрушить стену с восточной стороны, которая имела сто пятьдесят футов (свыше 45 м) в высоту и огромную толщину, из-за которой осажденные отвечали яростным градом метательных снарядов, запущенных с помощью специальных приспособлений. К тому же суда с метательными машинами Александра не могли подойти достаточно близко к стене из-за больших камней под водой.

Александр расставил боевые корабли с лебедками рядом с этими камнями, чтобы попытаться утащить их. Но тиряне вышли на лодках и перерезали якорные канаты триер, так что они не удержались на месте и уплыли. Александр ответил тем, что разместил лодки рядом с якорями, и тогда пловцы из Тира подобрались и перерезали канаты под водой. Наконец, были привезены цепи, с помощью которых триеры можно было удерживать на месте, пока оттаскивали подводные валуны. После этого суда с метательными машинами подошли близко к стене. Тогда тиряне сделали большую полотняную ширму, за которой они собрали триеры и более мелкие суда, укомплектованные отборными бойцами, и с них внезапно атаковали суда Александра. Александр немедленно начал контрманевр небольших судов, которые он сам повел на корабли тирян, да с таким ошеломляющим успехом, что с того момента тиряне больше не делали попыток наступательных действий, а ограничились чисто пассивной обороной.

Эта пассивная оборона закончилась так, как заканчивались все пассивные обороны, – бесславной капитуляцией, но после того как были пробиты бреши в стенах и убиты несколько тысяч человек (8000 горожан пали в бою, 30 000 были проданы в рабство. – Ред.).

Падение Тира дало Александру и его вновь обретенному флоту господство на море и убрало последнее препятствие в Сирии и Финикии к его движению на юг. Но в южном конце Палестины, перед тем как берег поворачивает на запад, возвышалась огромная крепость филистимлян – Газа. (Газа была построена филистимлянами, но после того, как в VIII в. до н. э. этот регион был завоеван Ассирией, население стало другим. – Ред.) Она стояла на возвышенности, и так как между ней и побережьем простиралось более двух миль (3,2 км) песка, флот Александра не мог помочь ему. Механики Александра заявили, что стены нельзя штурмовать ввиду огромной высоты холма, на котором они стоят. В ответ Александр приказал построить вокруг города крепостные валы такой высоты, чтобы на них можно было установить военные машины на уровне стен. Так как наилучшие шансы были с южной стороны, работы там начались очень быстро. Вскоре прибыли военные машины, которые использовались в Тире; под стены были сделаны подкопы, и в конечном итоге, пробив в стенах бреши в разных местах, македонцы ворвались в Газу.

Теперь Египет был отрезан от Персии, так что египтяне, утратив весь свой древний боевой дух, сразу же сдались, когда Александр перешел его границу и отправил свой флот вверх по Нилу в Мемфис. В Египте Александр продемонстрировал свое обычное отношение к населению завоеванных им стран – уважение к местной религии и обычаям, но дал понять, что он имеет намерение укоренить здесь греческую цивилизацию и всеми путями продвигать интересы греческой торговли. Его главным действием в этом направлении было основание нового города в том месте, где Нил впадает в Средиземное море (крайний левый рукав Нила. – Ред.); этот город был назван его именем – Александрия. Говорят, что Александр лично начертил предварительный план нового города. Александрия стала не только местом сосредоточения величайшей учености в мире, но и главным портом на восточном побережье Средиземного моря, переключив на себя торговлю от финикийских городов, как и хотел Александр.