Текст книги "Темнее дня"

– Я одна, в защищенном окружении.

– Ладно. Будем надеяться, что Ублюдок к секретной линии не подключится. Мне кажется, на сей раз он большую ошибку допустил.

– Каким образом?

– Он заключил сделку с Сетью Головоломок, когда ему этого вовсе не требовалось. Милли, у меня хорошие новости. – Джек глянул влево-вправо, словно даже на своей собственной станции он тревожился о том, как бы его не подслушали. – Мы начинаем разгадывать сигнал. Не весь сигнал, конечно, а лишь его части, но кое-какие результаты у нас уже есть. Пат Танкард и Саймон Биттерс славно продвигаются. Вся работа может занять годы, но Ублюдка мы бьем. Мы идем впереди.

– Вы уверены? У вас есть информационный канал со станцией «Цербер»?

– Не очень надежный. И все же у Зеттер есть определенные надежды. – Джек хмурился. – А в чем дело, Милли? Я думал, эти новости вас в восторг приведут. Мы с вами всегда соглашались, что регистрация хорошо, подтверждение еще лучше, но пока у вас нет интерпретации, вы еще и полпути в гору не одолели.

– Я по-прежнему так считаю. Но Джек… – когда это она начала звать его Джеком вместо сэра, мистера Бестона или даже Людоеда? – поймите, это не только на станции «Аргус» происходит. Группа Сети Головоломок очень прилично продвигается. И я догадываюсь, что группа вашего брата тоже немногим медленней. Мы все переоценили сложность извлечения некого первоначального смысла из части сигнала.

Джек так нахмурился, что снова принял свое обычное людоедское обличье.

– Не валяйте дурочку, Милли. В команде Ублюдка одни кретины, просто макаки дрессированные. Если у них и есть какие-то результаты, то только потому, что они их у Сети Головоломок берут. Что там ваша группа уже обнаружила?

Это был нелегкий вопрос. Милли работала на Джека Бестона и станцию «Аргус», но она чувствовала, что честь обязывает ее соблюдать правило, установленное Сетью Головоломок: «Ничто из того, что мы получаем со станции „Цербер“, не может быть послано куда-то еще. Это может иметь внутреннее употребление, но должно расцениваться как секретная информация.

Милли не могла быть уверена, какую информацию, не считая самого сигнала, группа Сети Головоломок получила от Филипа Бестона. Возможно, фундамент разделения сигнала и математическая основа происходили со станции «Цербер». Милли не сомневалась, что Джек принимает желаемое за действительное, считая, что его брат собрал у себя команду недоумков.

Единственной безопасной сферой оставались ее собственные результаты. Сова заверил ее, что они новые, а это означало, что из аналитического центра Ублюдка они никак происходить не могли.

Милли представила быстрый отчет о том, что она обнаружила. Частые вмешательства Джека с целью прояснения обеспечили ее новой, еще более высокой оценкой Мегахиропса. То, что она рассказала Сове, представляло собой поспешную и беспорядочную первую попытку, и тем не менее он ухватил все методы и результаты, не задав ни единого вопроса. В процессе своего рассказа Милли услышала громкий стук в дверь, который она проигнорировала.

Когда она закончила, Джек покачал головой.

– Интересно, но совсем не похоже на то, что у нас есть. Не в той части сигнала и даже не в той сфере знания. Помните, мы однажды говорили об использовании биологического подхода, кодировании нуклеотидных оснований ДНК?

– Помню. Я тогда выражала сомнения, потому что это потребовало бы следования инопланетной эволюции тому же биохимическому образцу, что и наш. Но я видела подобное предположение биологического кодирования, сделанное одним из Мастеров Сети Головоломок.

Сказав об этом, Милли почувствовала укол совести. Последнее замечание выходило за пределы ее собственной работы. Впрочем, у нее отлегло от сердца, когда Джек продолжил:

– Мы зашли дальше простого предположения. Пат Танкард и Саймон Биттерс взяли какую-то старую работу Арнольда Рудольфа по четвертичным кодам. Они приложили ее к сорокамиллионному фрагменту, расположенному между двумя секциями сигнала, которые, как мы уверены, имеют формат изображения. Идея заключалась в том, чтобы посмотреть, не могут ли бинарные цифровые пары соответствовать нуклеотидным основаниям. Конечно, нельзя знать заранее, которое из четырех нуклеотидных оснований соотносится с конкретной парой бинарных цифр. Тогда Танкард и Биттерс взяли все возможные комбинации нулей и единиц. Для каждого случая они просканировали всю секцию сигнала, высматривая, не будет ли там снова и снова возникать какая-то узнаваемая последовательность. И она возникла. Для одного варианта «основание-бинарная пара» снова и снова выскакивала десятибуквенная последовательность ГГГЦАГГАЦГ. Она используется в базовом генном обмене и с небольшими вариациями присутствует во всем от бактерий до людей. Этот регион сигнала СЕТИ буквально ею испещрен. Понимаете, Милли, что это означает?

Она очень ясно это понимала.

– Чужаки, которые это сообщение послали, очень близки к нам по химии и структуре. Если у нас есть код ГАЦТ, мы сможем поискать и прочесть генетические профили всего организма.

– Точно. А затем мы окажемся способны их создать! У нас есть информация, чтобы выстроить инопланетную форму жизни, а не просто о ней узнать. Теперь вы понимаете, почему я к Ганимеду не лечу. У нас тут круглосуточный график, и я должен оставаться, чтобы всех в хвост и в гриву гонять.

– Вы не хотите, чтобы я вернулась? – Милли была взволнована, но слегка колебалась. Она не разделяла полной уверенности Джека в том, чего именно добилась группа станции «Аргус». Каждая головоломка имела бесчисленное множество неверных решений в дополнение к единственно верному.

– Нет, Милли. Вы там тоже продвигаетесь, а нам еще массу проблем предстоит решить. Я уже вам сказал, что мы обработали только часть данных, малую долю процента от всего сигнала, которую мы стали биологическим разделом называть. Там должны быть другие – математические разделы, физические разделы, химические разделы вроде того, что вы обнаружили, и даже, быть может, языковые разделы.

Оставайтесь там, Милли, мы вместе пойдем вперед – и оставим Ублюдка далеко позади!

Джек в своем обычном стиле вихрем исчез с экрана. Милли прервала связь, прежде чем появившаяся там Зеттер успела затеять еще одну войну за территорию. Сидя в единственном кресле в комнате, она глазела в никуда.

Как ни посмотри, группа станции «Аргус» выполнила нечто, имеющее колоссальное потенциальное значение. Теперь вставал вопрос, что Милли собиралась делать с полученной информацией. В принципе, ее единственным ограничением являлось то, что она не могла передавать данные станции «Цербер» кому-то еще, особенно станции «Аргус». А как насчет обратного варианта? Если Милли поддастся своей природной тяге к свободной передаче информации, она расскажет Сети Головоломок о результатах станции «Аргус». Это, в свою очередь, приведет к тому, что Филип Бестон узнает о том, что выяснил его брат.

Но разве это было так плохо? Потенциал возможных достижений для всего человечества был так велик – по сути, речь шла обо всем от передвижения со сверхсветовой скоростью до радикального увеличения продолжительности жизни, – что казалось просто преступным запирать важнейшие результаты в потайных ящичках.

Милли приняла решение. Ей следовало сохранять преданность всему человеческому роду в целом, а не отдельным его представителям или группам. Она направилась по коридору к комнате Совы. Он сказал один час, но в теперешнем душевном состоянии Милли время уже ничего не значило. Ей было все едино – что час, что десять минут.

В любом случае, если Сова не захочет ее видеть, он сможет попросить ее уйти. Этой ночью Милли уже через это прошла.

Было бы куда хуже, если бы там по-прежнему находился ожидавшийся визитер. Милли желала рассказать о достижениях станции «Аргус» Сове, но она не смогла бы сделать подобное признание незнакомцу.

Подойдя к комнате Совы, Милли приложила ухо к щели в косяке.

Ни звука. Очень хорошо.

На сей раз она по крайней мере постучит.

Милли немного побарабанила по твердому пластику, распахнула дверь и бодрым шагом вошла в комнату.

Алекс опаздывал. Его задержали, опять задержали и еще раз задержали. Самым худшим было то, что он не мог ни на что пожаловаться. Он понимал, что происходит, и даже этому симпатизировал. Алекс и сам множество раз бывал причиной подобных задержек. Всегда существовало стремление выполнить еще один, последний тест, проверить еще один пункт данных, добавить еще один пояснительный комментарий…

Впрочем, Алекс надеялся, что он не выглядел так, как Бенгт Суоми, когда что-то подобное проделывал. Главный научный сотрудник «Лигон-Индустрии», темноволосый и смуглолицый, при своем высоком росте страшно сутулился. Предельно дотошный и в высшей степени компетентный, Суоми обладал такой мрачной наружностью, что возникали серьезные сомнения, случилось ли ему хоть раз в жизни улыбнуться. Каждый результат, который он подписывал для передачи Сове, казалось, не иначе как кишечные колики у него вызывал. Дважды жрец науки вроде бы уже готов был отдать все досье, но оба раза забирал его назад и уходил, чтобы прояснить какой-то маленький пунктик со своим персоналом.

Когда Суоми появился в третий раз, Алекс просто вырвал у него досье, схватил нужный информационный кубик и бросился бежать. Вслед за ним из лаборатории вылетел тревожный крик: «…но частицы магнитного поля…» Алекс его проигнорировал.

Теперь он чувствовал себя Белым Кроликом, спешащим по бесконечному садку коридоров и тоннелей, что вели к командному центру Сети Головоломок. Алекс опаздывал, страшно опаздывал, но это не помешало ему на бегу подумать о том, насколько соответствовал его представлениям о членах Сети Головоломок тот факт, что они выбрали для себя то место на Ганимеде, которое можно было найти, только пройдя целый лабиринт. Проще было бы до Совиной Пещеры на Пандоре добраться. Одно можно было знать с уверенностью – другого маршрута к этому месту не существовало. Порой тоннели становились такими узкими, что Сову наверняка пришлось намазать жиром и выстрелить из пушки, чтобы он там прошел.

Алекс опаздывал по меньшей мере на полчаса. Он попытался позвонить по своему наручному блоку, но, что было весьма характерно для Совы, ответа не последовало. Наконец Алекс прибыл к тому, что должно было стать последней дверью, проскочил внутрь и оказался в узком безлюдном коридоре. Пол коридора был устлан толстым звукопоглощающим ковром. Согласно описанию, это было то самое место – но где тут предполагалось искать Сову? Алекс видел дюжину синих дверей, но все они были закрыты.

Это представлялось вполне естественным. Ни одного человека в здравом уме здесь в такой час оказаться не могло. Не считая Совы. Алекс пошел вперед, барабаня во все попадавшиеся по пути двери, пока не услышал низкий голос:

– Да? Входите.

Первым впечатлением Алекса стала пустая темная комната. Сова, облаченный в черные одеяния и с черным капюшоном на голове, формировал холм более густого мрака. Он восседал на гигантском мягком кресле, подозрительно напоминавшем то, что стояло в Совиной Пещере.

Алекс решил Сову опередить.

– Я очень опоздал. Извините, но было много перемен в последнюю минуту.

– Время не было потрачено впустую. – Сова протянул руку. – Результаты, пожалуйста. Я полагаю, они у вас?

– Они у меня, но я боюсь, вы будете разочарованы. Группа Бенгта Суоми выполнила сто восемьдесят семь различных тестов с узелками, взятыми из тела Себастьяна Берча. – Алекс вручил Сове информационный кубик и пачку документов. – Я так понимаю, вы уже просмотрели многие из более ранних результатов вместе с Бенгтом Суоми. В последнем наборе тестов он обнаружил только один результат, который может быть квалифицирован как необъяснимый. Суоми сомневается в его важности.

Ответное хмыканье могло выражать все, что угодно – например, разочарование или несогласие. Сова лишь сказал:

– Суждение относительно важности зависит от того, что данная конкретная персона рассчитывает найти. Прошу вашего снисхождения. Я должен изучить эти результаты.

Алекс взглянул на часы. Сова вполне мог функционировать вообще без сна, но Алексу поспать требовалось. Обсуждение предсказательных моделей каждый день все продолжалось и продолжалось, а Сол Глауб не слишком уважал утренний сон. Он склонен был созывать совещания в ранние часы, когда он сам бывал в скверном расположении духа, а все остальные находились в состоянии грогги из-за низкого содержания сахара и кофеина в крови. Глауб охотно признавал, что это дает ему определенное психологическое преимущество. На следующее утро он назначил очередные посиделки, которые Алекс и Кейт обязаны были посетить.

– Позвольте, – предложил Алекс, – я расскажу вам про тот результат, который Бенгт Суоми считает новым и необычным. Это сэкономит время.

Сова властно поднял руку.

– С не меньшей вероятностью это приведет меня к игнорированию другой уместной информации. Время, проведенное в изучении, никогда не бывает потрачено даром. – Он потянулся вперед и вставил информационный кубик в компьютер. – «И те, кто лишь стоит и ждет, науке служат». Могу лишь повторить – пожалуйста, проявите снисхождение.

Алекс огляделся. Непомерное кресло Совы занимало полкомнаты. Почти всю оставшуюся половину делили между собой дисплеи, стол, пульт управления, столик с едой и переносная плитка. Второго кресла комната решительно не предполагала – это в том невероятном случае, если бы Сова таковое здесь потерпел.

Ждать – еще ладно, но стоять – нет уж.

Алекс устроился на полу, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой ноги. Оттуда, где он сидел, Сова высился подобно черной горе. То и дело листок бумаги отлетал от пачки и, точно осенний лист, порхал к полу. Временами Алекс замечал белки глаз Совы, ослепительные на смуглом лице, пока он переводил взгляд со страницы на дисплей и обратно.

Прошло десять минут, и пол оказался прилично замусорен отброшенными листами. Алекс переместился в более удобное положение. Пока он это делал, от кресла донеслось очередное хмыканье. Что оно выражало – удивление, сочувствие? Алекс поднял взгляд. Глаза Совы были закрыты.

Наступила уже глубокая ночь, но не мог же этот человек вот так вдруг взять и заснуть? Или мог? Алекс подтянул к себе ноги. Он уже начал вставать, когда из коридора донесся стук. Дверь комнаты распахнулась. Острый ее край чувствительно саданул Алекса по правой коленке, а затем на него чуть было не рухнула молодая женщина.

Алекс в темпе поднялся на ноги, и они встали лицом к лицу, обалдело друг на друга глазея.

– Кто вы? – спросила женщина.

– Эврика! – Это слово донеслось от Совы. Он резко вышел из своего явного ступора и внезапно взбудоражился. – Бенгт Суоми прав. Это действительно любопытно, и это обеспечивает вопрос, если не ответ.

Алекс посмотрел на женщину и сказал:

– Я Алекс Лигон.

– Я Милли Ву, – отозвалась та.

Сова махнул на них рукой.

– Оставьте, нет времени. Это имеет колоссальную потенциальную важность.

– А как же работа над сигналом СЕТИ? – спросила женщина.

Тут Алекс вдруг понял, что где-то слышал ее имя.

– На данный момент она отходит в сторону. – Сова повернулся к Алексу. – Даже сейчас мы должны быть последовательны. Я готов услышать резюме того, что группа «Лигон-Индустрии» сочла в этих тестах особенно существенным.

Алекс заколебался и взглянул на Милли Ву. Та покачала головой и сказала:

– Я в этом ровным счетом ничего не понимаю. Вы вполне можете продолжать.

Алекс хорошенько обдумал свой ответ. Сова был сущим дьяволом по части точности изложения.

– Они не сказали, что считают что-либо особенно существенным. Они лишь сообщили, что один тест дал необычные результаты.

– Именно. Превосходный ответ. Продолжайте.

– Девяносто четыре теста включали в себя исследование химических свойств сферических узелков.

– Пустая трата времени и сил. Всякие существенные результаты безусловно должны были бы включать в себя влияние структуры узелков, каковая неизбежно разрушилась бы при любом химическом анализе.

– Бенгт Суоми очень серьезно отнесся к вашей просьбе о том, чтобы дополнить ваш список собственными предложениями. Вы просили, чтобы исследовательская группа выполнила максимально полный набор тестов.

Сова наклонил голову.

– Я действительно это сделал и по-прежнему на этом стою. Бенгт Суоми был совершенно прав, что поступил соответственно. Продолжайте.

– Суоми случилось согласиться с вашим заключением – после того, как он увидел результаты. Химические тесты ничего не дали. Затем были проведены структурные микроскопические тесты, скорее сосредоточенные на геометрических и механических свойствах, чем на физических или химических. Они подтвердили, что хотя узелки внешне представляются идеальными сферами, они имеют отчетливую микроструктуру. Каждый содержит туннели, идущие радиально к центру. Туннели микроскопические, но достаточно широкие, чтобы допустить проникновение молекул газа. Группа не смогла представить себе никакого физического эффекта, который мог бы быть связан с подобной структурой. Бенгт Суоми описывает этот результат как интересный, но не информативный.

– Изумительно осторожное утверждение.

– Остальные тесты включали в себя физику. Узелки стабильны в широком интервале температур, давлений и полей. Радиация и бомбардировка частицами мало на них влияют, если не считать эффектов смещения решетки на высокоэнергетичных уровнях. Электрические и магнитные влияния представляются несущественными, даже если речь идет об интенсивных полях. Только один тест дал результат, который никто не смог объяснить. Узелки действуют как катализатор, вызывая фазовые переходы определенных газов.

Сова кивал.

– Это по-настоящему аномальный результат теста. Особенно учитывая то, узелки вызывают фазовые переходы газов, которых в свободной форме внутри человеческого тела не существует.

– Очевидно. Суоми обнаружил, что каталитический эффект наиболее силен для свободного водорода. В этом случае фазовый переход совершается почти мгновенно. При переходе к более тяжелым газам эффект стремительно ослабляется. – Алекса подмывало добавить: после таких неимоверных усилий и такого жалкого улова вы говорите, что полностью с выводами Бенгта Суоми согласны?

Но Сова не смотрел ни на Алекса, ни на Милли Ву. Он упирался взглядом в дисплей, который демонстрировал увеличенное изображение одного из сферических узелков. Темные зрачки его глаз расширились на фоне лучистых белков. Затем Сова очень медленно произнес:

– Итак, у нас есть необходимое мне результаты, и они поднимают ключевой вопрос, но на него не отвечают. Вопрос этот таков: зачем кому-то понадобилось помещать подобные аномальные структуры в тело Себастьяна Берча – туда, где они не смогут произвести тот единственный эффект, на который кажутся способны?

Вопрос этот никак не мог быть адресован Милли Ву, и все же она выдвинула свое предположение:

– Быть может, как защита? Скажем, узелки поглощают свободные газы, которых там быть не должно?

– Не думаю. Согласно этим результатам, газы узелками не поглощаются. Узелки лишь индуцируют мгновенную фазовую перемену – переход из газообразной в более плотную жидкую форму. Следовательно… – Сова не закончил фразу. Он раздул жирные щеки, нахмурился и повернулся к Алексу. – Знаете ли вы точное местоположение изолятора научно-исследовательского центра, где содержится Себастьян Берч?

– Могу выяснить. – Звонок Каролюсу обеспечил бы эту информацию, но Алекс был чертовски уверен, что дядюшка не захочет, чтобы его имя где-то упоминалось.

– Сделайте это. Далее, у меня есть к вам еще одна просьба. Возможно, я слишком остро реагирую, но я хочу, чтобы вы пошли в этот центр и нашли Себастьяна Берча.

– Не думаю, что меня туда пустят.

– Вы недооцениваете силу фамилии Лигон. Она придает авторитет. Как только вы найдете Берча, оставайтесь рядом с ним. Не позволяйте ему ни на секунду оказаться вне вашего контроля. – Сова встал и словно бы заполнил собой всю комнату. – Позднее я все объясню, а сейчас идите, и поскорее. Никуда не уходите из научно-исследовательского центра. Я как можно скорее к вам присоединюсь. Прежде чем вы уйдете, скажите: позволит ли мне указанный на этих страницах номер связаться с Бенгтом Суоми в любое время и в любом месте?

– Он должен позволить вам добраться до него, где бы он ни находился. Но сейчас глубокая ночь.

– Не то чтобы я об этом факте на сознавал.

– Похоже, наша с вами встреча закончена, – сказала Сове Милли Ву.

– Нет. Она, я надеюсь, только отложена. Идите с Алексом Лигоном и помогите ему, если ваша помощь потребуется. Мы с вами сможем встретиться завтра – если это завтра настанет.

Игнорируя двух молодых людей, как будто они уже ушли, Сова повернулся к коммуникационному блоку.

Пока они держали путь по темным коридорам, Милли спросила:

– В чем тут дело?

– Не знаю. – Это была истинная правда, но Алекс почувствовал, что должен добавить: – Хотя я понятия не имею, что происходит, я точно знаю одно. Магрит Кнудсен находится в самом верху властной структуры Ганимеда, и она более десяти лет была начальницей Свами Савачарьи. Так она уверяет, что хотя Сова часто недоговаривает или вообще отказывается что-либо говорить, он никогда не преувеличивает. Думаю, нам следует поторопиться.