Текст книги "Поиски в темноте"

– Вы видели, кто сидел за рулем? – спросил он, прикидывая, что могла заметить Хейзел Диксон из окна дома. Аврора, наверное, находилась с противоположной стороны – как он сейчас.

– Она, конечно, кто же еще? Ведь машину-то водит она! Мистер Уайет сам не любит возить кого-то, он привык приказывать и знает, что все бросятся ему услужить… И шарф ее я узнала – он развевался, как знамя! Когда она едет мимо, все мужчины останавливаются и глазеют ей вслед… Непорядочно она себя ведет, вот что я вам скажу! И все наши, в том числе и мой Билл, знают, какая она. Они ведь были во Франции, а я слыхала, что там творилось, ведь у таких, как она, не было своих мужчин! Мой Билл так и не научился…

Хейзел Диксон замолчала и покрылась густым румянцем. Ратлидж понял, что она не собиралась говорить ничего подобного; она забылась только потому, что он очень внимательно ее слушал.

За детьми задвигались тени, и Ратлидж понял, что в тускло освещенной гостиной находятся и взрослые женщины – соседки, подруги? Они оказывали Хейзел Диксон моральную поддержку, но ее слова не были предназначены для их ушей. Они не должны были знать, чему Билла научили или не научили француженки, с которыми он познакомился за границей.

В военное время все жены беспокоились примерно об одном и том же. Они понимали, что их мужья воюют вдали от родины, им одиноко и страшно, и они вполне могут искать утешения у местных женщин. И заразиться от них дурной болезнью или усвоить новые привычки. В мюзик-холлах постоянно острили и пели песенки о француженках.

– За рулем сидела она! – пылко повторила Хейзел Диксон. – Готова присягнуть!

– А рядом с ней кто-нибудь был?

Миссис Диксон прикусила губу.

– Я заметила что-то розовое… или лиловое. Должно быть, рядом с ней сидела эта мисс Тарлтон. А что, все сходится! Кто же еще мог ехать в машине с миссис Уайет!

Ратлиджу показалось, что Хейзел Диксон лжет. Может быть, она видела Маргарет Тарлтон у калитки дома Уайетов и знает, во что та была одета? Или она так ненавидит Аврору Уайет, что собрала по крупицам обрывки сведений, подслушанных соседками, которые сейчас таятся в ее доме?

– Какая шляпка была на мисс Тарлтон?

Миссис Диксон недоуменно посмотрела на него, а затем слишком быстро ответила:

– Миссис Уайет так гоняет в мужнином автомобиле, что надо быть дурой, чтобы надевать шляпку! Ее сдует с головы, не успеете вы выехать из Чарлбери!

Хэмиш напомнил Ратлиджу: в первый раз, когда Ратлидж увидел Аврору, у нее на голове не было шляпки. Но он не мог вспомнить, не лежала ли шляпка рядом с ней на сиденье…

– Говорят, что мисс Тарлтон пропала. Интересно, что с ней могло случиться? – спросила миссис Диксон, не в силах больше сдерживаться. Теперь ею двигало любопытство. – Тот человек в Синглтон-Магна уже убил свою жену…

– Мы хотим найти мисс Тарлтон, потому что она приехала тем же поездом, что и Моубрей. Возможно, она видела его или его родственников.

– Говорят, он убил своих детей! – Миссис Диксон передернуло; ее охватил страх, и она невольно оглянулась через плечо. – С тех пор как я услыхала об этом, своих от себя не отпускаю!

– Сейчас вы можете не бояться Моубрея. Он сидит за решеткой.

Хейзел Диксон уже собралась уходить, но напоследок сказала:

– Я видела мисс Тарлтон в тот день, когда она приехала. Я тогда ходила в гости к сестре. Если бы я увела мужа у другой женщины, как некоторые, мне бы не хотелось видеть за своим столом такое хорошенькое личико! Это называется снова искушать судьбу, вот что. А мистер Саймон уже жалеет о своем выборе!

– Жалеет? Что вы имеете в виду? – спросил Ратлидж резче, чем собирался.

Но Хейзел Диксон не желала говорить на щекотливую тему:

– Я и так наговорила больше, чем нужно. Я видела машину Уайетов, которую вела миссис Уайет! А рядом с ней сидела мисс Тарлтон. Рада, если мне удалось хоть чем-то вам помочь!

* * *

Притормаживая, Ратлидж подумал, что приезд Элизабет Нейпир в Чарлбери уже начал приносить горькие плоды. Деревня и так бурлит из-за сплетен о жене Саймона. Слухи ходят из дома в дом, и Хейзел Диксон, которую ободряют и поддерживают подруги, теперь бросает в Аврору Уайет второй камень. Она бы ни за что не заговорила, если бы местные жители не поддержали ее. Элизабет Нейпир, нарушившая заговор молчания, первой открыто выразила свои сомнения, связанные с отъездом Маргарет Тарлтон. Кроме того, от нее стали известны ужасные подробности убийства миссис Моубрей. Ей удалось заронить в душу Саймона тень сомнения. А Хейзел Диксон и ей подобные тут же осмелели и поспешили нанести удар.

Ратлидж не жил в деревне и не понимал, как здесь все устроено. Но каждый раз происходило одно и то же.

Аврора оказалась совершенно права. После того как ее видели в его обществе, пусть и недолго, местные сплетники получили новый повод почесать языки.

Хэмиш, как всегда сидевший на заднем сиденье, спросил:

«Значит, ты уверен, что в сплетнях нет ни слова правды?»

* * *

Констебль Трут еще не возвращался – видимо, поиски шли полным ходом. Устав его ждать, Ратлидж уехал из Чарлбери, но на полпути в Синглтон-Магна принял важное решение.

Дождь прошел до того, как он добрался до Лондона; улицы влажно поблескивали, с деревьев падали тяжелые капли, когда он нашел в Челси дом, который искал.

Дом оказался маленьким, с узким крыльцом. За окнами виднелись шелковые шторы. На лестнице стояли горшки с геранью оранжево-кирпичного цвета. Несмотря на тусклое освещение, Ратлидж увидел, что дом не лишен очарования. Однако молодой женщине, которой приходится зарабатывать себе на жизнь, такой дом явно не по карману. Если только она не получила богатое наследство.

Дверь ему открыла низкорослая темноволосая горничная. Глядя в ее круглое лицо, Ратлидж подумал, что ее предки, наверное, родом из Уэльса. Правда, выговор у нее оказался чисто лондонский. Ратлидж представился. Горничная провела его в небольшую гостиную, обставленную красивой мебелью розового дерева. На полу лежал французский ковер. Стены украшали репродукции работ прерафаэлитов. Некоторые из них он узнал. Либо Маргарет Тарлтон была романтичной особой, либо ценила красивый фон. Отчего-то Ратлидж не думал, что Маргарет Тарлтон романтична. Может быть, Томас Нейпир – романтик по натуре? Иногда сильные мужчины, облеченные властью, в глубине души считают себя донкихотами, особенно когда речь заходит об их пристрастии к женщинам.

Горничная предложила ему стул, а сама осталась стоять, сложив руки перед собой, поставив ноги вместе, как ребенок, который ждет выговора. Она сдвинула черные брови на переносице. Ее лицо показалось Ратлиджу напряженным и усталым. Он спросил, как ее зовут. Оказалось, Доркас Уильямс. До того как перейти к мисс Тарлтон, она служила у Нейпиров второй горничной.

– Не знаю, что вам и сказать, сэр! Из Скотленд-Ярда уже дважды приходили, а от хозяйки по-прежнему ни слуху ни духу – я уже говорила им все, что только могла придумать. Так и нет новостей? – робко поинтересовалась она. – Мистер Нейпир тоже заезжал утром и расспрашивал меня!

– Новостей пока нет. Но меня, собственно говоря, больше интересует сама мисс Тарлтон. Иногда в поисках человека, пропавшего без вести, важно как можно больше узнать о нем самом. Тогда мы будем лучше понимать, что нам искать.

– Да, сэр. – Горничная смотрела на него выжидательно, как будто готова была во всем идти ему навстречу. Но за ее стремлением помочь по-прежнему таилась тень страха.

– Что ж, давайте начнем… – Ратлидж сделал вид, что эта мысль только что пришла ему в голову, – с ее работы у мисс Нейпир. Ей нравилась ее работа? Она ладила с хозяевами?

– Работа ей нравилась, – охотно ответила горничная. – У нее все хорошо получалось; она умеет все организовывать. Заботиться о цветах, о том, чтобы вовремя привезли заказанные фрукты, напечатали приглашения, нашли нужных музыкантов. Потом она рассылала благодарственные письма. Бывало, говорит мне: «Доркас, ни за что не угадаете, кто будет у Нейпиров на ужине в четверг!» – Горничная улыбнулась. – Но я часто угадывала верно!

– В ее работе ничто не вызывало у нее неприязни?

Улыбка тут же исчезла.

– Как-то она обмолвилась: мол, ей не хочется всю жизнь устраивать приемы в чужих домах.

– Она хорошо ладила с Элизабет Нейпир?

– Да, сэр. В основном. По-моему… по-моему, они немного повздорили из-за того, что мисс Тарлтон не хотела менять работу. Но я толком ничего не поняла. Кажется, мисс Тарлтон не очень-то хотела ехать в Дорсет, а мисс Нейпир настаивала, что в этом все и дело.

– Почему мисс Тарлтон не хотела ехать в Дорсет? Вы знаете?

– Нет, сэр. – Горничная наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – Во всяком случае, мне она ничего не говорила.

– Этот дом принадлежит мисс Тарлтон или ее двоюродному брату?

– Нет, сэр, дом принадлежит мисс Тарлтон. Она въехала сюда два года назад и тогда же наняла меня вместе с кухаркой и садовником.

Два года назад, повторил про себя Ратлидж. Примерно в то же время, когда Шоу покинул Англию…

– Кто платит вам жалованье?

– Конечно, мисс Тарлтон, сэр!

– Есть ли у нее независимые источники дохода? Помимо того жалованья, которое она получала у Нейпиров.

– Не могу вам сказать, сэр. Как-то она обмолвилась, что ее родители в Индии не разбогатели, не то что некоторые. Ее родственники, которые живут в Глостере, по-моему, люди не бедные, но прислуги у них нет, только поденщица, которая прибирает в доме и готовит ужин.

Ратлидж понял, что пока не узнал о Маргарет Тарлтон ничего нового. Однако он не мог понять, чего ему недостает.

Ему на помощь пришел Хэмиш:

«Она жила в таком красивом, богатом доме, хорошо одевалась. Но, похоже, у нее не было друзей и подруг, которых она могла бы поразить своим видом!»

– У нее были друзья? – тут же спросил Ратлидж. – Я имею в виду и мужчин, и женщин…

– Подруг у нее почти не было, а вот поклонники были, – медленно ответила Доркас. – В основном молодые офицеры, которые приезжали в отпуск. По-моему, одного или двоих она выделяла больше остальных. Ухаживал за ней даже один молодой лорд, он пару раз приглашал ее в театр. А она говорила: «Ему не жена нужна. Его мать вдова, и жену ему выберет тоже мать – такую, какая подойдет ей самой». А все-таки, сдается мне, лорд ей нравился.

«А может быть, ей больше нравились его деньги?» – спросил Хэмиш.

– А молодой канадский офицер? – спросил Ратлидж.

Доркас широко улыбнулась:

– Он часто заходил к Нейпирам. Мне он очень нравился. Всегда меня дразнил и смешил! Обещал найти мне эскимоса, когда вернется домой. Вы только представьте!

– Насколько я понимаю, перед тем как он вернулся на фронт, они с мисс Тарлтон поссорились. Позже он хотел помириться, но она не отвечала на его звонки и письма.

– Как вы обо всем узнали? – спросила изумленная Доркас. – Одно время мне казалось… но мисс Тарлтон и слышать не желала о Канаде. «Она не лучше Индии, – бывало, говорила она, – и я вовсе не такой жизни для себя хочу».

– После того как закончилась война, она не получала известий от Шоу… и не видела его?

– Она думала, что он вернулся в Канаду. А он, оказывается, здесь. С месяц назад я сама слышала, как мистер Нейпир сообщил ей, что мистер Шоу поселился в Дорсете. Он еще спросил: «Так вот почему ты хочешь работать в музее Уайета? Потому что там молодой Шоу?» Они тогда пили чай, и она чуть не подавилась. Мне показалось, она даже не знала, жив капитан Шоу или умер. «Не говорите глупостей!» – сказала она. Но с таким видом… тогда я еще подумала: наверное, ей хочется на него посмотреть. Сейчас… или потом, если она будет работать в музее.

– А Нейпир что?

– Он все играл с салфеткой у себя на коленях. А сам хмурился – даже я заметила. Мне показалось, он не хочет, чтобы она ехала в Дорсет. И ее решение стало для него последней соломинкой.

– Мистеру Нейпиру… нравится мисс Тарлтон?

– Он всегда очень добр к ней, она сама так говорила. «Но доброта – еще не все, – бывало, повторяет она. – Мне доброта не нужна, мне нужен свой дом и место в обществе, и свои дети, чтобы я могла ходить с высоко поднятой головой, глядя людям в глаза, и чтобы со мной не обращались как с прислугой!» Это было в мае прошлого года; тогда у нее болело горло и она почти неделю пролежала в постели. Тогда она прочла одну статью в газете… Я еще никогда не видела ее в таком дурном настроении. Я пробовала ее утешить. «Поверить не могу, – сказала, – чтобы мистер Нейпир и его дочь относились к вам как к прислуге». А она мне: «Они-то нет, зато все их знакомые смотрят на меня свысока! Я-то думала, что, попав к Элизабет, стану вращаться в высшем обществе, а оказалось, что совершила самую большую ошибку». После того как мисс Тарлтон прочла газету, я тихонько взяла ее. Интересно было посмотреть, из-за чего она так расстроилась… – Доркас замялась. – Там была фотография мистера Нейпира и одной дамы на приеме в саду, и в статье было написано: возможно, мистер Нейпир собирается жениться повторно. Мисс Тарлтон ужасно не нравилась та дама. Она называла ее «воображалой». Не думаю, что она осталась бы работать у мисс Нейпир, если бы миссис Клермонт вышла замуж за ее отца!

Потом Ратлидж прошел по дому, по-прежнему пытаясь понять, какой была пропавшая Маргарет Тарлтон. В спальне он увидел множество фотографий: Нейпиры на приемах или на верховой прогулке; глостерширские родственники (так ему сообщила Доркас) – просто одетые застенчивые люди. Были и более старые снимки: девочка в длинном платье сидела на лошадке-качалке или играла с мячом. Мальчик постарше – очевидно, двоюродный брат – заботливо смотрел на нее сзади.

В шкафах висели всевозможные наряды, все безупречно скроенные, сшитые из дорогих тканей, но без ярлыков известных модных домов. Ратлидж рассеянно провел ладонью по рукаву шелкового платья. Ему показалось, что все платья шила одна и та же портниха. Мисс Тарлтон явно обладала хорошим вкусом, но ей не хватало денег на то, чтобы покупать лучшее. Возможно даже, что большинство платьев она шила сама. Покрой и стежки выдавали известную ловкость в обращении с иголкой и ниткой.

Зато он не нашел в доме почти ничего индийского, кроме небольшого слона с поднятым хоботом, вырезанного из сандалового дерева, и фотографии мужчины, женщины и двух детей в тропическом саду. Маргарет Тарлтон вовсе не гордилась своим прошлым, наоборот, она спешила о нем забыть. Она надеялась начать новую жизнь в высшем обществе! Умная, искушенная, элегантная – она рассчитывала с помощью влиятельных покровителей достичь высот, на которые невозможно взобраться в одиночку.

Ратлидж поблагодарил Доркас и обещал сообщить ей, как только станет известно, что случилось с ее хозяйкой.

Когда за ним закрылась дверь, он невольно задумался, что привело Маргарет Тарлтон к гибели. Тщеславие или несчастный случай?

* * *

Перед тем как покинуть Лондон, Ратлидж ненадолго заехал к сестре.

– У тебя усталый вид, – заметила Франс, пристально разглядывая его. – Ты слишком много работаешь, вот что! Сдай свою жалкую квартиру и возвращайся сюда. Здесь за тобой будут смотреть как надо!

Говоря «здесь», Франс имела в виду лондонский дом, где она поселилась после смерти матери. Дом был оставлен в наследство ей и Ратлиджу. Высокий, изящный, красиво обставленный, расположенный на тихой площади, застроенной такими же домами, он стал подходящим жилищем для Франс, чья яркая, необычная красота дополнялась острым умом и потрясающим умением разбираться в людях – впрочем, последнее она тщательно скрывала.

Ратлидж улыбнулся:

– Чтобы ты с утра до ночи хлопотала надо мной? Нет уж, спасибо! – Следом за сестрой он прошел в уютную гостиную, оформленную в синих и кремовых тонах.

– Чушь! Я никогда не хлопочу, что тебе прекрасно известно. Ну, что привело тебя сюда в дождь? По мне соскучился или по папиному виски? – Она подошла к шкафчику из масличного дерева.

– По виски. А кроме того, мне нужно кое-что узнать. – Он сел в свое привычное кресло, и на него навалилась усталость, которую сразу же заметила Франс.

Франс поморщилась, когда он попросил не разбавлять ему виски, но выслушала брата, не перебивая. Она всегда умела хорошо слушать – результат отцовского воспитания. «Женщина, умеющая внимательно слушать, – говорил он, – льстит мужчине, дорогая моя, а это первый шаг к тому, чтобы им управлять!»

Ратлидж невольно подумал: невозмутимость стала для Франс ценным приобретением, капиталом, в то время как Авроре невозмутимость помогала отгородиться от боли. Или ждать… но чего?

– Матильда Клермонт – вдова Джеймса Хеддистона Клермонта, – сказала Франс, когда он закончил, сложив длинные пальцы домиком и задумчиво прищуриваясь. – Кажется, задолго до войны ее супруг служил по финансовому ведомству. Очень славный человек. Зато она… Я еще не встречала такой ужасной женщины, как она! Приторно сладкая со всеми, обожает предлагать свои услуги и втираться в доверие. Если ее соберутся повесить за убийство, я легко назову тебе пятьдесят женщин, которые будут плясать от радости! И пошлют на ее похороны самые дорогие венки, какие только смогут себе позволить! Ратлидж широко улыбнулся:

– Что плохого в том, что женщина предлагает свои услуги и втирается в доверие?

Франс покачала головой:

– Милый мой, ты не женщина, иначе ты бы сразу меня понял. Женщины вроде Матильды смертельно опасны. Они умеют по каплям впрыскивать яд, да так искусно, что ты и не догадаешься, кто именно стоит за теми или иными злобными слухами! – Ее богатое контральто сменилось тоненьким голоском: – Милочка, вы и не представляете, какие ужасные вещи мне рассказали… просто не верится, что такое может быть правдой! Если вы поклянетесь никому ничего не говорить, я вам признаюсь… с тех пор как я узнала, я ночей не сплю! – Франс хмыкнула и продолжала своим обычным голосом: – И к тому времени как она закончит, на чьем-нибудь добром имени можно поставить крест.

– Верно ли, что Томас Нейпир собирается жениться на миссис Клермонт? Мне говорили, что весной в газетах намекали на это.

Франс удивленно подняла брови.

– Если так, скорее всего, слухи распускала сама Матильда. Мои надежные источники ничего об их свадьбе не знают… И если хочешь узнать мое искреннее мнение, мне кажется, что у Нейпира есть любовница. Он не похож на старого холостяка. Знаешь, такое видно сразу.

– А не может ли его любовница быть секретаршей его дочери?

Франс задумалась.

– Может. Но это не она. Я знаю Маргарет Тарлтон только шапочно, но она не стала бы напрасно тратить на него время. Иен, она очень тщеславна. И вернейшее доказательство тому, что я права, – вокруг нее нет ни намека на скандал.

– Кто купил дом в Челси, в котором она живет?

– Интересный вопрос, правда? Как мне говорили, деньги она получила от доверительного фонда, основанного ее отцом. Правда, в последнем я сомневаюсь. Ее отец служил довольно мелким чиновником в Дели, а ее мать – Саддлер из Норфолка. В той семье тоже деньгами и не пахло! Кем бы ни был ее благодетель, он очень осторожен.

– Им не может оказаться Нейпир? – снова спросил Ратлидж.

Франс задумалась и склонила голову набок. В свете лампы ее синие глаза сверкнули, как сапфиры.

– Иен, ты уверен?

– Нет. Я лишь строю догадки, собирая обрывки сплетен. Я ничего не знаю наверняка.

– Томас Нейпир – человек очень симпатичный. У него прекрасная репутация в Лондоне. Кроме того, нельзя забывать о том, что он занимается политикой. В его положении опасен каждый ложный шаг. Опасен для тебя… и для него. Откуда вдруг такой интерес к Нейпирам и Маргарет?

– По-моему, она умерла. Точнее, убита, но кто ее убил – человек, которого мы сейчас держим под стражей в Дорсете, или кто-то другой, – я пока не знаю.

– Какой ужас! Говоришь, в Дорсете?! Ничего не понимаю!

– Повторяю, пока я могу лишь гадать. И тем не менее я обязан тщательно проверить все версии. Тринадцатого августа Маргарет Тарлтон приехала в Чарлбери, потому что собиралась устроиться помощницей в музей Саймона Уайета. Пятнадцатого она должна была уехать. После пятнадцатого ее, судя по всему, никто не видел. Пока это все, что у нас есть. Уайет собирается открыть музей разных диковинок, которые его дед привез с Востока.

– Да, я слышала о музее. Саймон Уайет женился на очаровательной француженке по имени Аврора… всем не терпится с ней познакомиться! Ради нее он оставил многообещающую политическую карьеру. Ты ее видел? Она в самом деле такая пленительная, как все ожидают?

– Она… очень красива. И умна… – Ратлиджу стало не по себе. Меньше всего ему хотелось, чтобы Франс пошла по ложному следу. – Но едва ли ее можно назвать шикарной женщиной, которая ослепляет всех вокруг. Если кто-то приедет на открытие музея из-за нее, он будет разочарован. Как по-твоему, многие поедут в Чарлбери только ради того, чтобы поглазеть на нее?

Но Франс уже думала о другом.

– Дом в Челси… Ричард Уайет, отец Саймона, был вне себя от ярости, когда узнал, что Саймон женился… с социальной точки зрения он совершил настоящее самоубийство, проявил полное неуважение к приличиям! Помню, какой тогда поднялся шум – и как быстро все стихло. Даже слишком быстро… – Она побарабанила пальцами по подлокотнику кресла. – Неужели ты намекаешь на то, что Нейпир приказал Уайету купить Маргарет дом? Может быть, он решил подождать год-другой, пока Элизабет выйдет замуж за Саймона и у него будут свободны руки? Потом дом можно продать… Нейпир мог попросить Уайета, чтобы тот дал Маргарет денег взаймы, но так, чтобы Элизабет ничего не заподозрила. Он же гарантировал, что деньги после будут возвращены. Потом… когда стало известно об Авроре… Уайет потребовал ответить услугой на услугу, и Нейпир распространил слух, что Элизабет сама разорвала их помолвку. Конечно, слухи спасли ее гордость, но они как будто спасли и репутацию Саймона. Элизабет в Лондоне очень любят; все сочувствовали ей, когда Саймон ее бросил! – Заметив выражение лица брата, Франс спросила: – В чем дело? Тебе кажется, что мои рассуждения притянуты за уши?

– Нет, только все как-то нескладно получается. Если бы стало известно, что к дому в Челси имеет отношение кто-то из них, погибла бы и репутация Маргарет Тарлтон. По-моему, Нейпир не пошел бы на такой риск… – Он решил сыграть роль адвоката дьявола.

– Есть ведь и обходные пути. Уверяю тебя, можно купить дом на чужое имя, замести следы… С другой стороны, дом оформили на нее, и кто будет докапываться, откуда у нее деньги? Политические недруги могут сколько угодно изучать финансовое положение Нейпира. Они ничего не найдут – ведь им и в голову не придет искать деньги на счете Уайета, верно? Подброшу тебе еще один кусочек головоломки. По слухам, наследство Саймона Уайета оказалось не таким большим, как он ожидал. Говорят, его отец сделал неудачные вложения во время войны… Чтобы поддержать музей, Саймону даже пришлось продать лондонский дом Уайетов! Вот и Нейпир не сумел осуществить свою мечту и жениться на Маргарет – в конце концов, Элизабет до сих пор не замужем, поэтому дом продать нельзя. Кроме того, становится понятно, почему Маргарет надоела неопределенность и она решила сменить работу.

– Все, что ты говоришь, очень интересно. И все же, если ты права и Нейпир действительно занял деньги у Уайета, я пока не понимаю, как это связано с убийством Маргарет Тарлтон. Кому от него выгода? – Он встал; виски не помогло ему справиться с мраком, который все плотнее смыкался вокруг него. – Кстати, пока я еще не нашел ни у кого мотива убийства… Кроме предположения, что ее убили по ошибке.

– Пока не нашел, но обязательно найдешь. – Франс улыбнулась и потянулась к его пустому стакану.

Она вышла проводить его. В прихожей Ратлидж спросил:

– Допустим, тебе нужно было избавиться от чемодана, который может стать уликой в деле об убийстве. Куда бы ты его спрятала?

– Чемодан? Наверное, в таком месте, куда все сдают багаж, – в камере хранения отеля или на железнодорожной станции.

– Но там на него рано или поздно наткнется портье или начальник станции и попробует разыскать владельца.

– Тогда… я положила бы его в такое место, куда никто не ходит.

Слова сестры не давали ему покоя всю обратную дорогу до Дорсета.