Текст книги "Поиски в темноте"

Глава 24

На полпути к машине Ратлидж заметил, что из дома Уайетов выходит Хильдебранд. Начальник полиции Синглтон-Магна тоже заметил Ратлиджа и жестом попросил его подождать. Подойдя поближе, Ратлидж заметил в глазах Хильдебранда злорадные огоньки. Он окинул Ратлиджа многозначительным взглядом и сказал:

– Ну, сегодня можете паковать вещи и утром возвращаться в Лондон. Я раскрыл убийство Тарлтон. Смею заметить, без помощи Скотленд-Ярда! Кстати, если уж на то пошло, от вас с самого начала было довольно мало толку.

– Раскрыли? Значит, вы собираетесь произвести арест?

– Конечно. Я привык ко всему прислушиваться. Трут рассказывает мне то, чего не рассказывает вам, да и с чего бы ему, верно? Вас прислали, чтобы найти детей. А их нашли без вас!

Хильдебранд буквально лучился радостью и самодовольством и держался вызывающе, почти оскорбительно.

– Хорошая новость, – произнес Ратлидж.

Хильдебранд по-прежнему ждал; видя, что Ратлидж больше ничего не говорит, злорадно продолжал:

– Я выписал ордер на обыск. Мы найдем орудие убийства и чемодан, о котором вы мне так любезно напомнили. И когда мы их найдем, я арестую убийцу. Когда-нибудь видели, как вешают женщину? У них тонкие шеи, все заканчивается быстро.

Ратлиджу стало холодно. Он не знал, говорит ли Хильдебранд правду, или просто нарочно злит его.

– Хильдебранд, говорите толком, хватит ходить вокруг да около!

Хильдебранд охотно принялся загибать пальцы:

– Свидетели видели, как миссис Уайет подвозила жертву в Синглтон-Магна, хотя сама она это отрицает. Миссис Уайет не обрадовалась приезду мисс Тарлтон. Мне намекнули, что она ее ревновала. После убийства у нее была возможность заехать на ферму и смыть кровь – и никто бы ничего не заметил! Подручный не видел, как она уехала, и не слышал, как она вернулась. Там, на ферме, она и спрятала орудие убийства… Возможно, и чемодан тоже, зарыла куда-нибудь в сено или в сарай. Кто обратит внимание на старый гаечный ключ или молоток в таком месте, где полно всякого ржавого хлама?

– Почему вы передумали? – с трудом спросил Ратлидж. – Мне казалось, вы убеждены, что Маргарет Тарлтон убил Моубрей, приняв ее за свою жену!

– Ну да, я был почти убежден, учитывая улики. Но сегодня мы нашли еще кое-что любопытное. Я послал одного из моих подчиненных в Глостершир, где живут родственники мисс Тарлтон. Они очень огорчились, когда узнали, что она умерла, а не просто пропала без вести. Спросили сержанта, оставила ли она завещание, а ему хватило ума поехать в Лондон и все выяснить. Конечно, адвокат, старый дурень, не дал ему посмотреть завещание, но сказал, что мисс Тарлтон все оставила своему маленькому крестнику, сыну двоюродного брата. А свой дом она завещала Саймону Уайету. Вот вам и мотив! Возможно, мисс Нейпир и думала, что она помолвлена с Уайетом, но она была у него не единственной! Представьте, как они обе разозлились, когда он вернулся домой с женой-француженкой! А потом разозлилась его жена, когда выяснилось, что под одной крышей с ними будет жить его любовница!

– Я не думаю… – начал Ратлидж, хотя Хэмиш приказывал ему молчать.

– Вам платят не за то, чтобы вы думали. – Сам того не зная, Хильдебранд процитировал старого Боулса. – Вам платят за то, чтобы вы искали убийц. Предупреждаю, не путайтесь у меня под ногами, пока дело не будет закончено! – Он пружинистой походкой направился к своему автомобилю, стоящему у дома Трута. Глядя ему вслед, Ратлидж выругался.

* * *

Едва машина Хильдебранда скрылась за поворотом на Синглтон-Магна, как по той же дороге примчалась машина Нейпиров и остановилась у гостиницы. Ратлидж решил, что Бенсон приехал за Элизабет, но вдруг заметил, что рядом с шофером сидит мужчина.

Машина остановилась перед гостиницей, и Ратлидж заметил, как Бенсон показывает пассажиру на него. Пассажир кивнул и, выйдя, направился к Ратлиджу. Он сразу узнал это лицо с холеной бородкой. В Чарлбери пожаловал сам Томас Нейпир.

Подойдя ближе, Нейпир осведомился:

– Инспектор Ратлидж?

– Совершенно верно. – Ратлидж сидел за рулем и собирался тронуться с места, но заглушил мотор и вылез из машины, чтобы пожать протянутую Нейпиром руку.

– Томас Нейпир из Лондона. Мы с вами можем где-нибудь поговорить с глазу на глаз? – Нейпир огляделся по сторонам. – Может быть, на той скамье у пруда? – Сам того не зная, он выбрал место, где Ратлидж недавно допрашивал его дочь. Уток не было; поверхность пруда была гладкой, как зеркало, и в ней отражалось небо.

Они молча направились туда. Ратлидж молчал, ожидая, что Нейпир начнет разговор. Атмосфера делалась все напряженнее, что почувствовал Хэмиш.

– Я не доверяю дураку Хильдебранду, – буркнул Нейпир. – Сегодня мне позвонил поверенный мисс Тарлтон. По его словам, один из подчиненных Хильдебранда расспрашивал его о завещании Маргарет. В нем есть пункт, который способен причинить горе многим невинным людям. А также повредить памяти самой Маргарет. Я уже говорил с суперинтендентом Боулсом; он тоже не произвел на меня особого впечатления.

Они подошли к скамье. Нейпир сел и окинул Ратлиджа внимательным взглядом.

– Похоже, вы – человек разумный. Вы ведь воевали?

– Да, – ответил Ратлидж, повинуясь жесту Нейпира и садясь на другой конец скамьи. – Воевал. – Он ответил суше, чем собирался.

– Хм… Тогда вы, наверное, поймете, что я имею в виду. По-моему, Саймон Уайет балансирует на краю пропасти… Он мой крестник, и его судьба меня очень волнует. Война едва не сломила его дух, и он до сих пор так и не может оправиться. Я не уговариваю его вернуться в политику. Мне кажется, что сейчас ему, возможно, лучше заниматься своим музеем, пока он снова не обретет почву под ногами. Дорсет – тихое, целительное место; я знаю это по себе. – Нейпир говорил отеческим, заботливым тоном. Как будто и не было разрыва, вызванного женитьбой Саймона на Авроре.

– Я все понимаю, но мне кажется, забота о крестнике – недостаточно веская причина для того, чтобы вы приехали сюда из Лондона.

– Возможно, Саймон не знает, что написано в завещании Маргарет. Некоторые его пункты требуют разъяснения. Но они не имеют ничего общего с убийством… и с личной жизнью Маргарет. Отец Саймона по доброте душевной предоставил ей заем, когда она нуждалась в деньгах, только и всего. Он не был ее любовником, просто ему казалось, что она заслужила независимость, и помог ей добиться цели. Вы не знали Маргарет, но уверяю вас, она была очень способной молодой женщиной, очаровательной…

Голос у него дрогнул, и он замолчал. Ратлидж видел, как он пытается взять себя в руки.

– Любой мужчина мечтал бы о такой дочери, как она, – тихо продолжал Нейпир. – Если бы она меня попросила, я бы сделал для нее то же самое, но она, несомненно, считала это неприличным, поскольку жила в моем доме. Такого рода соглашение повлекло бы за собой политические последствия, а она неплохо разбиралась в политике…

– Иными словами, такой поступок был бы небезопасным для вас, зато отцу Саймона ничто не угрожало?

Нейпир круто развернулся к нему:

– Не изображайте бестолковость!

– Хорошо, – кротко согласился Ратлидж. – Значит, вы не хотите, чтобы Уайет знал, почему дом завещан ему. Но дело уже от меня не зависит. Хильдебранд выписал ордер на обыск. Завтра он приедет на ферму Уайетов. Очевидно, он считает, что мисс Тарлтон убила Аврора Уайет, потому что она ревновала к ней мужа. И считала, что дом в Челси купил ей Саймон Уайет. Вероятно, она также считает, что Саймон Уайет – отец ребенка мисс Тарлтон. Вряд ли ей хотелось, чтобы его любовница жила с ними под одной крышей. – Ратлидж намеренно смешивал факты и вымысел. Ему хотелось взглянуть на реакцию своего собеседника. Скорее всего, другой возможности поговорить с Нейпиром у него не будет…

На лице Нейпира отразились потрясение и ужас.

– Откуда вам известно о… о ребенке? И почему о нем должно быть известно Авроре Уайет? Ребенок не Саймона, он тогда был на войне…

– Значит, его отца?

– Что вы, нет! Что бы вы ни думали о Маргарет Тарлтон, уверяю вас, она не…

– Тогда кто его отец? Дэниел Шоу? Вы? Ребенок мисс Тарлтон как таковой меня не интересует. Меня интересует лишь то, какое отношение он имеет к ее убийству.

– Ребенок умер… он родился мертвым! И он ни к чему не имеет отношения! – За вызывающим ответом Ратлидж почувствовал сильное горе. Острую боль.

– Мистер Нейпир, если о ребенке узнает Хильдебранд, одна женщина может попасть на виселицу. Неужели вы не понимаете, что у нее появляется мотив к убийству предполагаемой соперницы?

– Нет. Я несколько раз виделся с Авророй Уайет. За нее я не боюсь. Она умеет за себя постоять. Она умна, изобретательна и сильна. Чего не скажешь о Саймоне. Он очень раним и беззащитен. Что бы ни пытался сделать этот тупица Хильдебранд, он не прав. По-моему, Маргарет стала случайной жертвой того бедняги, которого держат в тюрьме в Синглтон-Магна. Во всяком случае, эта версия ничем не лучше и не хуже остальных. От вас же я хочу заверения в том, что мою дочь… и Саймона Уайета… не будут поливать в газетах по прихоти какого-то глупого инспектора!

– Мистер Нейпир, я не верю, что мисс Тарлтон убил Берт Моубрей. По-моему, ее убийство не было несчастным случаем. Кто-то намеренно напал лично на нее. У меня есть подозрения, что несколько месяцев назад тот же человек убил еще одну молодую женщину. Как связаны между собой эти два эпизода, я пока не могу сказать…

– Вы считаете, что в каком-то из этих убийств виновен Саймон?

– Нет, с какой стати…

– Но одно из них… или даже оба… можно свалить на его жену?

– Я пока ничего не знаю…

– Так узнайте, черт побери! Я приехал вас предупредить: я не потерплю, чтобы в связи с этим делом трепали имя моей дочери. Я сейчас же забираю ее в Шерборн. Не желаю читать в газетах ни про Саймона, ни про дом в Челси, ни про ребенка, который, возможно, родился, а возможно, и нет.

– Убийца Маргарет Тарлтон умело заметает следы, – заметил Ратлидж. – Однако поймать его можно. Но пока мы его не схватим, Уайеты окажутся в центре внимания, а возможно, даже и скандала. Я всеми силами постараюсь этому воспрепятствовать, потому что я всегда стремлюсь защитить невиновных. И все же в конце концов даже нам с вами не удается защитить всех, кого мы любим. Другая женщина, погибшая от той же руки…

– Другая женщина меня не волнует! Не давайте дураку Хильдебранду топтаться сапогами по жизни человека, которого так легко погубить – и как личность, и как подающего надежды политика. Вы меня слышите? Если хотя бы отзвуки коснутся Саймона Уайета, я буду считать вас лично в ответе за все. И тогда вам придется мириться с последствиями! Я хочу, чтобы дело раскрыли, не повредив ни Саймону, ни Маргарет. Я хочу, чтобы убийцу Маргарет повесили, но ни в коем случае не желаю, чтобы брызги грязи каким-то образом задели мою дочь. Очень советую мне поверить, инспектор! Я не из тех, кто бросает слова на ветер!

Нейпир встал и посмотрел на Ратлиджа сверху вниз. Неизвестно, что он увидел, но неожиданно сменил тактику.

– Есть еще Шоу, – хрипло сказал он. – Он любил ее во время войны и, судя по всему, до сих пор любит. Если ее не убил Моубрей, возможно, это сделал Шоу. Выясните все поскорее и раскройте дело!

* * *

Глядя вслед уходящему Нейпиру, Ратлидж осознал, что кипит от гнева. Нейпир защищает прежде всего самого себя, а на остальных ему наплевать. Он сознательно принес в жертву Моубрея, он бессердечно отдал на заклание Аврору. Ну а отделаться от Дэниела Шоу он только рад. Политикам часто приходится принимать непростые решения; Нейпир привык жертвовать одним ради другого. Но он поступал безжалостно.

Возвращаясь от пруда, Ратлидж недолго тешил себя мыслью, что Маргарет убил сам Нейпир – из ревности или от злости оттого, что она отказалась продолжать отношения, которые, как она в конце концов поняла, ни к чему не приведут. Но Нейпира в Дорсете слишком хорошо знают. Даже смутные намеки о его причастности к делу способны его погубить. Вот, возможно, что движет им, а не только забота о Саймоне Уайете. Если бы он желал смерти Маргарет, он бы наверняка убил ее где угодно, только не здесь.

По той же самой причине Нейпир не мог открыто показать на публике свое горе, любовь, горечь утраты. Ему пришлось отойти в сторону и допустить, чтобы Маргарет похоронили в могиле для бедняков. Но горечь сжигала его изнутри. Возможно, он угрожал Ратлиджу из любви к ней, а не из страха за Саймона.

И тем не менее угрозы остаются угрозами, и Ратлидж воспринял их всерьез.

«Дело-то ведешь не ты, – напомнил ему Хэмиш. – Что бы там ни говорил Нейпир. Чем бы все ни закончилось, тебя тоже принесут в жертву».

«Не принесут, если от меня хоть что-то зависит», – ответил Ратлидж, заводя мотор. Он сел за руль и поехал на ферму, по пути ведя спор с Хэмишем.

«Если ты не найдешь настоящего убийцу, рано или поздно ты вернешься в больницу и будешь сидеть там, глядя в глубины своей души… Раскрой дело – не ради той женщины, а ради себя самого!»

Джимсон работал во дворе; он чинил тачку. Его узловатые пальцы ловко перебирали обод колеса. Он не поднимал головы, пока на его плечо и на старую тачку не упала тень Ратлиджа.

– Умеете вы напугать человека! – сказал Джимсон, выпрямляясь и бросая работу. – Смотрите, что вы наделали! – с горечью продолжал он и морщась, чтобы разглядеть Ратлиджа, который стоял против солнца.

– Мне нужна ваша помощь, – сказал Ратлидж. – Я не могу обратиться ни к вашему хозяину, ни к хозяйке. Скоро сюда приедут полицейские из Синглтон-Магна с ордером на обыск. Но я хочу осмотреть дом и амбар до них. Сейчас же. До того, как они сюда приедут. Вы пойдете со мной?

– Что же вы ищете? И за чем охотится полиция?

– За чемоданом, принадлежавшим убитой женщине. За красивой шляпкой. За орудием убийства.

– Тьфу! Никаких красивых шляпок вы здесь не найдете. И чемоданов тоже – во всяком случае, я их не видал. А если хотите найти орудие убийства, выбирайте! – Он жестом указал на инструменты, лежащие в пыли у его ног. – Любым из них можно убить человека.

Молоток, гаечный ключ, хомуты… Старик прав. Перед ним потенциальные орудия убийства.

Но Ратлидж покачал головой:

– Нет. Не они.

– Что тогда? – спросил Джимсон. – Тот камень? Бревно?

– Не знаю. Ладно, давайте на время забудем об орудии убийства. Чемодан! Первым делом надо найти его.

– Какой он? Миссис Уайет держит старые чемоданы на чердаке.

– Не знаю, говорю вам! Если бы знал, я бы сюда не приехал. Слушайте, Джимсон, не перечьте мне! Я должен осмотреть дом и амбар. Утром сюда приедут Хильдебранд и Трут…

– Трут?! – возмутился Джимсон. – Это мы еще посмотрим. Ладно, дверь открыта, и я все вижу отсюда. Только троньте что-нибудь, что нельзя трогать, и я сразу все пойму.

Ратлидж поблагодарил его и подошел к двери. Она не была заперта, как и в прошлый раз. Задумавшись, Ратлидж открыл ее шире и вошел в прихожую, откуда по лестнице можно было подняться на второй этаж. Слева и справа было по две комнаты, которые выходили в просторный холл. Он бегло осмотрел их, уверенный, что они не хранят никаких тайн. Под его шагами скрипели половицы, но старый Джимсон ничего не слышал. Спальня старика находилась с тыльной стороны дома, сбоку от кухни. Видимо, раньше там жила прислуга, потому что стены были оклеены обоями в розочку, а металлическое изголовье кровати расписано цветами. Лампа была прочная, как и кресло, табурет и стол. Дубовый умывальник знавал лучшие времена; зеркало помутнело от старости. На втором столике у кровати стоял кувшин с водой; рядом с ним Ратлидж увидел полочку для трубок и жестяную табакерку. Трубки были старые, видимо, ими не пользовались уже много лет, но, взяв одну из них, Ратлидж уловил запах турецкого табака.

Наверху располагались несколько спален и две ванные комнаты. В одной комнате рядом с умывальником под мраморной столешницей стояло кресло-качалка. На вешалках по обеим сторонам от умывальника висели чистые полотенца; в раковине стоял кувшин с водой. В шкафу висела одежда – в основном рабочие комбинезоны и старые мужские рубашки. Наверное, когда-то они принадлежали Саймону, но сейчас от них пахло Авророй. На полке шкафа Ратлидж увидел пару соломенных шляп; у одной поле оказалось с дырой, второе украшала пропотевшая лента.

Ему показалось, что Аврора только что вышла из комнаты… Свеча на прикроватном столике догорела до половины. Может быть, иногда она здесь ночует? Простыни были ветхими от старости, но свежевыстиранными.

В других комнатах заметно было запустение. На мебели – тонкий слой пыли, в углу под потолком паутина. Тем не менее там было вполне чисто. И заметно, что последние несколько месяцев сюда никто не заходил.

Чердак был завален старой мебелью, кожаными чемоданами, позеленевшими от старости, стульями без сидений, сломанными лампами. Стояли там рассохшиеся детская кроватка и кресло-качалка. Он заглянул в углы, за изголовья кроватей, за пустые сундуки, открыл пустые чемоданы, но ничего не нашел.

В конце концов, сдавшись, он пошел в амбар. По пятам за ним ходил кот; он терся о его брюки, когда Ратлидж заглядывал в ящик с инструментами, за штабель черепицы или в корзину, где лежали старые сапоги.

И в амбаре ничего не нашлось. Он поднялся на сеновал и стал смотреть на кучи сена. Стоит ли в них порыться? Усталый, раздраженный, Хэмиш сказал:

«Здесь ты загадку не разгадаешь…»

Ратлидж согласился с ним, и все же решил обойти хозяйственные постройки. По пути он заглядывал под перевернутые телеги. Под одной на яйцах сидела курица, которую он спугнул. Курица грубо закудахтала на него и захлопала крыльями.

Наконец, он вернулся к Джимсону, по-прежнему чинившему тачку.

– Ну что, убедились? – спросил старик. – Вы не нашли, чего искали.

– Да. – Ратлидж задрал голову и посмотрел на небо. Солнце клонилось к западу, отбрасывая длинные тени на луг и поля. Скоро совсем стемнеет. Семь или восемь коров с большим выменем смотрели на него от ворот доильного сарая; он слышал, как остальные коровы мычат, направляясь домой. Джимсон покатил тачку к амбару. Ратлидж крикнул ему «Спасибо», но вспомнил, что старик его не слышит. Он бы не услышал ни машину, ни шагов в доме ночью…

Интересно, не принимала ли Аврора здесь любовников?

Подавленный, он вернулся к машине и поехал в Чарлбери.

«Хорошо, что ты там ничего не нашел», – сказал по пути Хэмиш.

«Я был один. Хильдебранд привезет с собой с полдюжины помощников или даже больше».

У кладбища стоял Генри Долтон; он смотрел на ворон, летающих над усеченной колокольней. Вороны с криками устраивались на ночлег. Когда Ратлидж проезжал мимо, Долтон помахал ему рукой. Потом его окликнула миссис Прескотт, и Ратлидж остановил машину.

– Говорят, завтра у нас кое-кого арестуют. И инспектор Хильдебранд собирается сделать это лично. Я думала, дело ведете вы! Вы ведь приехали из Лондона.

– Нет. Дело расследует он. Меня прислали только затем, чтобы организовать поиски детей. С этим покончено. – Он чувствовал усталость; глаза щипало от пыли в амбаре и застоялой пыли на чердаке.

– А как же мистер Саймон? С ним что будет?

– Не знаю. Наверное, ничего. Хильдебранду нужен не он.

– Зачем кому-то понадобилось убивать Бетти Купер? – спросила миссис Прескотт. – Тем более знакомую Уайетов! Не понимаю. Вот что вам нужно было сказать полицейским из Синглтон-Магна. Зачем Уайетам желать ей вреда? Если не хотите, чтобы миссис Уайет повесили, а ее муж умер от горя, вы должны у них спросить!

Ратлидж покачал головой:

– Я уже спрашивал, но ответа так и не дождался. Если у вас есть какие-то предположения, с радостью вас выслушаю. И потом, никто не может сказать наверняка, что вторая жертва – Бетти Купер. Время смерти не соответствует времени ее исчезновения, миссис Прескотт, что бы вы ни говорили. Бетти ушла отсюда полгода, а не три месяца, назад.

Миссис Прескотт разволновалась; лицо у нее раскраснелось.

– Я уже вам говорила: если хотите спрятать свежий труп, закопайте его в свежей могиле! Бетти Купер хотела работать в доме у джентльмена. Мистер Саймон не мог ее нанять, у него уже была Эдит. Но вряд ли он прогнал ее с пустыми руками! Мистер Саймон не такой. Он наверняка постарался бы как-то помочь девушке, чтобы сделать приятное миссис Долтон. Вы не спрашивали его? Не спрашивали, о чем они тогда говорили?

Ратлидж посмотрел на нее в упор и неожиданно широко улыбнулся.

– Нет, – медленно ответил он. – По-моему, и никто его об этом не спрашивал.

– На вашем месте я бы не тянула, потому что завтра сюда вернется инспектор Хильдебранд с ордером!

Помахав ей на прощание, Ратлидж развернул машину и задом доехал до ворот Уайетов. У двери он встретил Элизабет; на ее лице застыло страдальческое выражение. Она схватила его за руку и потянула за собой в гостиную, захлопнув дверь.

– Ради бога, объясните, что происходит? Никто мне ничего не говорит! Аврора заперлась в своей комнате; по-моему, она плачет. Саймон тоже заперся в музее и не впускает меня туда. И мой отец приехал в Чарлбери, я видела, как он с вами разговаривал, но сюда он не пришел, прислал Бенсона и велел мне сейчас же уезжать. А во всем виноват этот сумасшедший Хильдебранд, все пошло не так после того, как сюда приезжал он! Ради всего святого, что случилось?

– Не знаю. Хильдебранд наконец убедил себя в том, что Моубрей не убивал Маргарет Тарлтон, – но в этом были более-менее уверены мы все, тут нет ничего нового. Но если ее убил не Моубрей, тогда, должно быть, убийца – кто-то из Чарлбери, понимаете? А отвезти Маргарет Тарлтон на станцию должна была Аврора Уайет.

– Аврора, – бессознательно повторила Элизабет, как будто пробуя имя на вкус. – Значит, вы утверждаете, что ее убила Аврора? Но почему?!

– Не знаю. Есть несколько версий. Похоже, после того как Моубрей отпал, главной подозреваемой стала она.

– Но Саймон… будет обвинять во всем себя! Ведь это он хотел, чтобы Маргарет стала его помощницей!

– Нет, – прямо ответил Ратлидж. – Маргарет приехала сюда из-за ваших интриг. Если бы не вы, она бы и не подумала о месте помощницы.

– А как же Шоу? – взволнованно спросила Элизабет. – Он злился на Маргарет за то, что она отказывалась с ним встречаться. Всякий раз, как я прихожу в «Герб Уайета», он не дает мне покоя. Не представляю, чтобы Аврора забила кого-то до смерти, зато Шоу вполне на такое способен! Он воевал и умеет убивать!

– Умение убивать еще не делает человека убийцей, – ответил Ратлидж. Шоу убивал врагов на войне, а это не одно и то же…

«В чем разница?» – спросил Хэмиш.

– Саймон тоже служил в армии, – продолжал Ратлидж. – Если Дэниел Шоу станет подозреваемым только из-за того, что он воевал, не следует забывать о Саймоне Уайете.

– Прекратите сейчас же! Саймон никого не убивал! И Аврора тоже… наверное! Я никогда не понимала Аврору, не знаю, зачем он вообще на ней женился! Неужели вы ничего не можете сделать? Неужели не можете выяснить, чего хочет Хильдебранд?

В дверь постучали, избавив его от ответа. Элизабет что-то произнесла еле слышно и пошла открывать.

Ратлидж со своего места увидел, как распахнулась тяжелая дверь, и заплетающийся, злой голос воскликнул:

– Я хочу з-знать, черт побери! Я хочу знать, кто ее убил!

На пороге стоял Шоу; лицо у него было белым, все тело напряглось от боли.

– Вы пьяны, вы отвратительны! Убирайтесь! – сухо сказала Элизабет, намереваясь захлопнуть дверь перед его носом. За ним была черная ночь; облака затянули остатки заката, а теперь закрывали и звезды. Где-то в саду запела брачную песню лягушка, и мотыльки летали в прямоугольнике света, который падал на лужайку. Шоу ухватился за дверь рукой, снова открыл ее и вошел. Ратлидж, быстро выйдя из гостиной, преградил ему путь.

– Идите домой, Шоу, – велел он. – Я обещал вам, что назову убийцу, как только найду его. Пока я ни в чем не уверен из-за фальстарта Хильдебранда.

– Трут сейчас хвастается в «Гербе». Они собираются произвести арест, черт вас побери! – Поверх головы Элизабет он уставился Ратлиджу в лицо. Боль в его глазах вовсе не отражала телесные раны. – Я не пьян. Я хочу знать правду!

– Подождите меня у машины, и я расскажу вам все, что мне известно, – сказал Ратлидж. – Если вы сейчас же не уйдете, мне придется арестовать вас за нарушение общественного порядка.

Шоу прикусил губу от боли и ответил:

– Я подожду здесь, на крыльце. Вряд ли я смогу дойти так далеко! – Он шагнул назад, чуть не потерял равновесие и тяжело сел на ступеньку, согнувшись чуть ли не пополам.

– Вы пьяны! – сказала Элизабет.

Ратлидж взял ее за локоть и, заведя в дом, закрыл дверь.

Обернувшись к нему, она сказала:

– Волки слетаются на добычу!

– Послушайте меня и забудьте о своих волках! Вам о чем-нибудь говорит имя Бетти Купер?

В ее глазах что-то блеснуло. Любопытство? Расчет? Ратлидж не понял, потому что из гостиной в прихожую попадало мало света.

– Если она та, о ком я думаю, она была горничной… Саймон попросил нас взять ее на службу в Лондоне. Наверное, он знал, что две молодые горничные перешли от нас к другим хозяевам.

– И он отправил ее к вам?

– Мы собирались взять ее на испытательный срок, но она так и не приехала. Не знаю, при чем здесь она! У нас нет времени!

– Когда это было?

– Почти полгода назад. Сразу после того, как Саймон вернулся из Франции и открыл дом в Чарлбери. Да какая разница? Повторяю…

– Разница есть, – возразил Ратлидж. – Если Бетти Купер не приехала к вам, куда она пошла? – И почему приняла предложение Саймона поработать у Нейпиров? Такое предложение превосходило самые смелые мечты деревенской девушки, которая мечтала переехать в Лондон. А вторая жертва погибла всего три месяца тому назад… Наверное, миссис Прескотт ошиблась. Он снова зашел в тупик.

– Откуда мне знать? В Лондон каждый день приезжают девушки, и я не могу быть в ответе за судьбу кого-то из них!

Но что, если Бетти все же уехала в Лондон, где, непонятно почему, не явилась к Нейпирам? Она провела в столице три месяца, там ей не понравилось, и она вернулась в Дорсет…

Все возможно, но неужели ее возвращение представляло для кого-то такую угрозу, что ее убили до того, как ее увидел кто-то еще? Кому могло угрожать ее возвращение? И при чем здесь Маргарет Тарлтон? Между ними нет ничего общего!

Должно быть. Не может не быть. Иначе они все ошибаются. Маргарет убил Моубрей, а убийство Бетти Купер – совершенно не связанное с ним преступление. Пока он может опираться лишь на предположение врача о том, что почерк в обоих случаях похож.

Элизабет продолжала его увещевать. Она просила его помочь Саймону, сделать что-нибудь до того, как Хильдебранд совершит серьезную ошибку.

Он положил руки ей на плечи, чтобы заставить ее замолчать, и сказал:

– Послушайте. Сейчас я должен уехать. Но завтра я вернусь раньше Хильдебранда. Устраивает вас такой ответ?

– Устраивает… – начала она, но Ратлидж уже подошел к двери и заговорил с Шоу, дав ему такое же обещание.

Шоу с трудом встал на ноги, мрачно покосился на Элизабет и неуклюже принялся спускаться с крыльца. Обернувшись через плечо, он сказал Ратлиджу:

– Сейчас я не могу с вами тягаться, но если вы к полуночи не явитесь в гостиницу, я беру дело в свои руки. Вы меня слышите?

– Слышу, – ответил Ратлидж и продолжал: – Вам помочь или вы дойдете туда сами?

– Черт побери, в вашей жалости я не нуждаюсь! Мне нужны ответы!

Ратлидж посмотрел ему вслед и подождал, пока недовольная Элизабет не закроет наконец дверь. Наверху, у окна, выходившего на дорожку, стояла Аврора и смотрела на него – он спиной чувствовал ее взгляд.

Он подошел к музейному крылу и постучал. Никто не открыл; Ратлидж толкнул дверь и вошел.

Он тщательно осмотрел все залы. И все бесполезно.

Ни в одном из них не было Саймона Уайета, хотя дверь, ведущая из музейного крыла в дом, была заперта.