Текст книги "Поиски в темноте"

Глава 11

Ратлидж остановился на развилке и задумался. Ему приходилось из последних сил сражаться с Хэмишем.

«От одиночества мужчины сходят с ума, – твердил Хэмиш. – Вот именно – от одиночества. Она все отлично понимает, дружище, она решила этим воспользоваться. После того как ты прочел в газете о помолвке Джин, ты стал беззащитным перед женскими фокусами…»

«Все естественно – она чертовски привлекательная женщина».

«Да, но у нее есть муж. И потом, она француженка».

Ратлидж покачал головой. Как будто то, что Аврора – француженка, что-то объясняет! Кое-что, конечно, ее происхождение объясняло. Аврора разбиралась в мужчинах гораздо лучше, чем средняя англичанка. Она умела заглядывать мужчинам в душу. Но ее власть очень отличалась от власти Элизабет Нейпир.

Он не имеет права забывать об этом…

Ратлидж вздохнул и выжал сцепление.

Он старался переключить мысли на другое, отвлечь Хэмиша от правды, к которой тот подобрался слишком близко. И себя отвлечь от воспоминаний о руке Авроры, легко коснувшейся его плеча.

Как же ему подступиться к трудной задаче? Кто такая женщина, которую похоронили по распоряжению Хильдебранда – Маргарет Тарлтон или Мэри Сандра Моубрей?

«Да, – вздохнул Хэмиш, – это настоящая загадка, и кроме тебя, никто не способен ее разгадать!»

Кроме того… какая разница, кого все-таки убил Берт Моубрей? Убийство есть убийство. Личность жертвы – вопрос второстепенный. Ответ на него ничто не меняет. Убийство – тяжкое преступление, независимо от того, кто жертва – безымянный бродяга или лорд. Разница лишь в том, какую огласку получит дело.

И все же Ратлиджу чрезвычайно важно было понять, кого убили.

За жертву некому заступиться. Полицейские стремятся найти виновного. Задача судей – определить, виновен ли подсудимый, и, если вина доказана, предложить законное наказание за совершенное преступление: тюремное заключение или смертную казнь. Общество довольно тем, что справедливость восторжествовала. Цивилизованное общество, где законом запрещены личная и кровная месть.

Но утешит ли все это жертву и ее близких? Чем можно возместить отнятую жизнь?

На фронте Ратлидж не раз смотрел в лицо надвигающейся смерти, видел, как она тянется к нему в разных обличьях. Там мысль о том, что он погибнет смертью храбрых за короля и отечество, трансформировалась. Он не сомневался в том, что его жизнь закончится болью и огромным, ничем не смягченным ужасом. От того человека, каким он был и каким мог бы быть, не останется ничего, кроме окровавленных останков, которые сбросят в наспех вырытую могилу, если найдут… Если же его не найдут, он будет лежать там, где погиб, будет непристойно гнить на поле боя, и даже вороны побрезгуют садиться на него. В долгие месяцы, когда он хотел умереть, чтобы положить конец страданиям, Ратлидж иногда с тоской представлял, как могла бы сложиться его жизнь, если… если бы не было войны. Да, он лучше многих понимал, чего именно лишаешься со смертью.

Если вместо Мэри Сандры Моубрей в земле лежит не Маргарет Тарлтон, то где же она?

Как бывало почти всегда, он вернулся мыслями к детям. Когда он найдет их… он непременно их найдет… тогда он узнает ответ. Но нельзя желать, чтобы дети оказались мертвыми – даже ради того, чтобы разгадать тайну.

– Мы вернулись к тому, с чего начали, – вслух произнес Ратлидж.

«Да», – уныло согласился Хэмиш.

* * *

Как только он вошел в вестибюль «Лебедя», его окликнула молодая женщина, сидевшая за стойкой:

– Инспектор! Инспектор Ратлидж!

Он обернулся.

– Вам много раз пытался дозвониться суперинтендент Боулс из Лондона. Он просил передать, чтобы вы как можно скорее связались с ним. Он оставил вам свой номер… – Она протянула лист бумаги.

Ратлидж замялся; он сам не знал, что он скажет Боулсу. Молодая женщина, неверно истолковав его замешательство, продолжала:

– Телефон в гардеробной… вон там.

Он дозвонился до Лондона лишь через десять минут. Еще пятнадцать минут в Скотленд-Ярде искали Боулса. Наконец суперинтендент ему перезвонил. Ратлидж заранее готовился к выволочке.

Но Боулс громко сказал, как будто компенсируя расстояние между Скотленд-Ярдом и Дорсетом:

– Ратлидж, это вы? Объясните, пожалуйста, почему сегодня утром на меня набросился Томас Нейпир, озабоченный состоянием своей дочери! Что вы такое с ней сотворили?

– Вчера вечером я привез ее из Шерборна в Синглтон-Магна. Хильдебранд показал ей одежду жертвы… Мисс Нейпир считает, что платье и туфли принадлежат Маргарет Тарлтон.

– Боже правый, да разве вы не нашли ее?! Я думал, она в Шерборне!

– Туда она так и не приехала. Несколько человек видели ее в Чарлбери перед тем, как она собиралась ехать на станцию, чтобы успеть на поезд. На всякий случай я хочу расспросить начальника станции, помнит ли он ее. У меня сложилось впечатление, что Саймон Уайет и его жена не знают, кто отвозил мисс Тарлтон в Синглтон-Магна.

Боулс на том конце линии шумно вздохнул:

– Мало нам Нейпиров, теперь еще Уайеты! Я же запретил вам наступать на больные мозоли!

– Я и не наступал. – Пока. Такую возможность Ратлидж предвидел…

– Ну и зачем, по-вашему, жена Моубрея надела платье и туфли мисс Тарлтон?

– Возможно, убитая женщина и есть мисс Тарлтон.

– Докопайтесь до сути, старина! Не понимаю, в чем проблема! А Хильдебранд жалуется на вас. По его словам, вас вечно не оказывается на месте, когда вы ему нужны. Да, кстати, не прекращайте поисков детей! В конце концов, ради них вас и послали в Дорсет! Возможно, живыми мы их уже не найдем, и все же… мы обязаны их разыскать! Слышите? Почему вы так тянете?

– Убитую женщину похоронили. Как мне сказали, с вашего разрешения. Если мы не найдем мисс Тарлтон, у нас появляется еще одна проблема.

Боулс долго молчал, а потом спросил:

– Хотите сказать, что нам не обойтись без эксгумации?

– Возможно…

– Нет! Я пошлю кого-нибудь в Глостершир – вдруг мисс Тарлтон поехала туда. Если она у родни, мы окажемся в дураках, верно? Она, случайно, не сбежала с мужчиной? Может быть, у нее в Лондоне есть кавалер, о котором она не рассказывала Нейпирам? Попрошу Уортингтона аккуратно расспросить ее родственников в Глостершире. Если она, конечно, не у них.

– Я думаю, что корни дела надо искать не в Лондоне.

– Вам платят не за то, чтобы вы думали, а за то, чтобы вы находили ответы! И ради бога, делайте что хотите, но умаслите мисс Нейпир, иначе ее отец мне голову откусит! И Уайетов тоже не раздражайте, слышите?

На том конце послышался щелчок – суперинтендент бросил трубку на рычаги.

Ратлиджу очень хотелось сделать то же самое.

Он разыскал горничную Пег и попросил отнести записку в номер мисс Нейпир.

– Сэр, мисс Нейпир уехала десять минут назад. За ней из Шерборна прислали автомобиль, и она поехала в Чарлбери.

Ратлидж тихо выругался; Пег присела в легком реверансе и побежала по своим делам.

«Да, надо было это предвидеть! – посочувствовал ему Хэмиш. – Но француженка вскружила тебе голову. Ты все утро бродишь сам не свой… Видишь, к чему приводит такая рассеянность? Схлопотал выговор от старикашки Боулса, а настырная мисс Нейпир, стоило тебе отвернуться, тут же укатила в Чарлбери. Она та еще интриганка!»

«Интриги тут ни при чем. Элизабет Нейпир до сих пор любит Саймона Уайета. Вопрос в том, до каких пределов она готова дойти, если считает, что у нее есть хоть один шанс его вернуть?»

«Похоже, – сказал Хэмиш, – придется тебе снова ехать в Чарлбери и все выяснить на месте».

Но вначале Ратлидж все-таки сходил на станцию и расспросил начальника о Маргарет Тарлтон, подробно описав ее внешность и наряд.

Начальник станции покачал головой:

– Я не помню, чтобы на лондонский поезд садилась такая женщина. В тот день билеты на лондонский поезд купили пять человек, все местные жители – три мужчины и две женщины. Я их всех хорошо знаю. А других пассажиров не было.

– Она могла поехать не в Лондон, а на юг.

– Сомневаюсь. Отсюда не часто едут на юг. Я бы запомнил такую пассажирку… особенно если она была одета нарядно, как вы говорите.

Ратлидж поблагодарил его и вернулся к гостинице, где стоял его автомобиль. Если Уортингтон вернется с пустыми руками, придется добывать разрешение на эксгумацию…

* * *

Выехав со двора, Ратлидж увидел, что по улице ему навстречу идет Маркус Джонстон, адвокат Моубрея. У поворота на Чарлбери Джонстон окликнул его:

– Есть новости? Я все разыскиваю Хильдебранда, хочу его расспросить. Но он опять ушел в поле, значит, радоваться нечему. – Он положил руку на опущенное окошко.

– Да, радоваться нечему. Как себя чувствует ваш клиент?

Джонстон глубоко вздохнул, как будто ему было трудно даже думать о Моубрее.

– Плохо. Забывает есть, почти совсем не спит. Если и закрывает глаза, то не дольше чем на пять минут. У него в голове все перепуталось, и он страшно боится. Я пробовал обсудить с ним линию защиты, но он смотрит на меня как на пустое место. Уверяю вас, рядом с ним у меня мурашки по коже! Один из констеблей, которых приставили его охранять, говорит, что при вас он разговаривает… Откровенно говоря, я удивлен.

– Я расспрашивал его о детях. Он хотел меня остановить, а сделать это можно было единственным способом: накричав на меня.

– Жаль, что меня там не было!

– Если бы в его тесную камеру набились четыре или пять человек, он бы задохнулся! Я не собирался вырывать из него признание, только хотел знать, насколько выросли его дети. После того как в шестнадцатом году был сделан снимок, прошло три года. Так как фотографии нам не помогли, я думаю о том, что еще можно предпринять.

Джонстон покачал головой:

– Мне все больше кажется, что он просто очень хорошо их запрятал. Конечно, трудно представить, чтобы человек, впервые попавший в наши края, отыскал укромное место, о котором бы никто не знал. И все же… – Он помолчал. – Я ходил на похороны миссис Моубрей. Мне показалось, что там должен присутствовать кто-то, помимо полицейских и владельца похоронного бюро. Не люблю похороны. А эти были хуже обычных. Священник не знал, что говорить о бедной женщине – вела ли она безупречную жизнь, или была не лучше шлюхи. Поэтому он отделался банальностями; почти все они больше подходили для проповеди, чем для похорон. Никто не хотел упоминать, при каких обстоятельствах она скончалась. Я имею в виду убийство. Никто, в том числе и я, не догадался принести цветы, могильный холмик выглядел ужасно голым и заброшенным. Наверное, надо заказать хотя бы самую дешевую табличку – у Моубрея наверняка даже на такую не хватит средств. По-моему, он так до сих пор и не понял, что она умерла.

– И у вас не возникло никаких сомнений относительно личности жертвы? Вы тоже считаете, что она – Мэри Сандра Моубрей?

– Да, конечно! – удивился Джонстон. – В таком маленьком городке, если человек пропадает, начинают сплетничать… и все обо всем знают. Наверное, Хильдебранд сразу, как только увидел жертву, понял, что она не местная! Он человек опытный, понимает, что может произойти, а что нет, и невероятные версии отметает с ходу.

– Несмотря на то что у нее было ужасно изуродовано лицо?

– Хильдебранд – хороший полицейский. Дотошный, упорный. К тому же Моубрей из своих намерений тайны не делал. Естественно, первым делом нужно было арестовать его и взять под стражу. Даже мне трудно отрицать его вину; могу лишь надеяться, что найду для него смягчающие обстоятельства. Несмотря ни на что, надежда на то, что его не казнят, очень мала. – Джонстон потер переносицу. – И потом, если убитая не была его женой, сейчас все бы уже, наверное, выяснилось.

– А если бы надежный свидетель сообщил вам, что платье, которое было на жертве, принадлежало другой женщине, не миссис Моубрей?

Джонстон улыбнулся; в глазах проступила усталость.

– Как защитник Моубрея я был бы рад это слышать. Но я реалист и потому спрошу себя: зачем кому-то понадобилось лгать в таком деле. – Он достал часы и открыл крышку. – Боже правый, как летит время! Извините, я должен идти. Меня ждет еще один клиент!

Он ушел, и Ратлидж задумчиво смотрел ему вслед.

* * *

День выдался серым и влажным. Все окрестные фермеры спешили сделать как можно больше до дождя.

Деревня Чарлбери в тусклом свете выглядела мрачно; на первый взгляд здесь как будто ничего не изменилось, и все же Ратлидж, проезжая по улице, угадывал напряжение. Он и сам не понимал, что случилось. Может быть, ему это только кажется?

Во дворе за гостиницей он увидел еще один автомобиль; крепкий мужчина в черной форме бесцельно протирал капот.

Не останавливаясь, Ратлидж поехал прямо к дому констебля Трута. Выйдя из машины, он подошел к двери и постучал. Пока он ждал ответа, его охватило чувство надвигающейся катастрофы. Дело не в том, что у него разыгралась фантазия. Дело в самой здешней атмосфере.

Почти все улицы были пустыми, и в садах никто не работал. Двери домов были закрыты. Интересно, подумал Ратлидж, сколько пар глаз следит за ним из-за за занавесок. Он чувствовал на себе их пристальные взгляды, пытливые и выжидающие.

«Они знают, – предупредил Хэмиш. – Им уже сказали».

Он постучал второй раз, но констебля, видимо, не было дома. Зато за окном соседнего дома мелькнуло лицо миссис Прескотт. Ратлидж заметил, как заколыхалась белая кружевная занавеска; она смотрела на него, решая, что делать. Он терпеливо ждал, надеясь, что любопытство одержит верх над осмотрительностью.

– Его нет дома, – сказала миссис Прескотт, выходя на порог и чуть наклоняясь вперед. – Здесь вы его не найдете.

– Где он? – спросил Ратлидж. Неужели он опять бегает за какой-то юбкой?

– Его очередь возглавить поисковый отряд. – Миссис Прескотт спустилась на ступеньку крыльца и серьезно продолжала: – Так это правда? Значит, мисс Тарлтон пропала без вести и ее выдали за мертвую? Не хочется думать, что в такой короткий срок прямо рядом с нами умерли два человека!

– От кого вы услышали о мисс Тарлтон? – спросил Ратлидж, хотя прекрасно знал ответ.

– От мисс Нейпир. Она еще раньше вас приезжала искать констебля. И очень расстроилась, когда узнала, что он уже ушел. Сказала: «Но дело не может ждать – прошла неделя, и так много времени упущено!» Я видела, что руки у нее дрожат и лицо бледное, как будто она вот-вот расплачется. Я пригласила ее выпить чаю, потому что она не хотела, чтобы мистер Уайет увидел ее такой. Бедняжка, ей удалось немного успокоиться лишь через четверть часа.

Ратлидж подумал: как удачно они встретились! Миссис Прескотт не терпелось вытянуть все, что только можно, из расстроенной гостьи, а мисс Нейпир старательно высаживала семена, которые, как она рассчитывала, принесут свои плоды.

– Она рассказала вам, что случилось, зачем ей понадобился констебль Трут?

– О да. – Миссис Прескотт посмотрела в обе стороны. – По ее словам, пропала ее секретарша, которая приезжала к Уайетам. Мисс Нейпир спрашивала, не знаю ли я чего-нибудь, что может помочь. Но я ничего такого не знаю, – простодушно продолжала миссис Прескотт. – Я ведь не видела мисс Тарлтон в тот день, когда она уезжала. Мисс Нейпир попросила навести справки в Чарлбери. Среди моих знакомых. Может, кто-то что-то слышал или видел. Так я и поступила. – Она замолчала и вдруг забеспокоилась: – В Чарлбери прекрасно знали, кто такая мисс Тарлтон! Она приехала к мистеру Уайету на собеседование. Захотела поступить к нему в музей помощницей. Очень симпатичная молодая женщина. У нее такие красивые волосы! Я видела ее, когда принесла миссис Уайет банку сливового варенья. Зачем кому-то желать ей зла?

На этот вопрос Ратлидж ответить не мог. И все же…

– Что ж, нашим сплетникам будет о чем почесать языки, – философски заметила миссис Прескотт. – Нам до смерти надоело перемывать косточки жене мистера Саймона… хотя мы до сих пор так и не решили, что о ней думать.

Ратлидж ужасно злился на Элизабет Нейпир за то, что та примчалась в Чарлбери и распространяет сплетни. Никаких ассоциаций с Моубреем и его женой… никакого отношения к телу, найденному в окрестностях Синглтон-Магна. Как будто два преступления – если в самом деле было совершено второе убийство – не связаны друг с другом. Как будто им еще предстояло найти труп мисс Тарлтон, надежно укрытый где-нибудь в кустах или на заднем дворе.

Ничего удивительного, что жители деревни попрятались за закрытыми дверями!

Снова организовали поиски, на сей раз деревню Чарлбери перевернули вверх дном. Местные жители спрятались, потому что боятся, что откроются еще какие-нибудь тайны. Потому что тайны есть всегда – имеют они отношение к преступлению, с которого все началось, или нет.

И Хэмиш оказался прав. Элизабет Нейпир ловко обошла его, приехав сюда и положив начало слухам. Кроме того, она позвонила отцу и пожаловалась на действия полиции, и Нейпир напустился на Боулса.

«Хрупкость и беспомощность – оружие, с которым трудно сражаться», – заметил Хэмиш.

А Ратлиджу совсем не хотелось ссориться еще и с Элизабет.

Что ж, надо попробовать хоть как-то уменьшить причиненный вред.

Обратившись к миссис Прескотт, он сказал:

– Мы не знаем, имелись ли у кого-то причины желать зла мисс Тарлтон. Но мисс Нейпир, естественно, встревожена тем, что ее секретаршу нигде не могут найти; она взяла организацию поисков на себя.

Миссис Прескотт фыркнула:

– Она ведь меня предупреждала, что вы именно так и скажете! Не очень-то хорошо выглядит полиция, когда за одну неделю случается два таких загадочных происшествия! Сначала убили ту бедную женщину с детишками в Синглтон-Магна. А теперь еще мисс Тарлтон пропала. По словам мисс Нейпир, инспектор Хильдебранд уверен, что она раздувает из мухи слона. Но она сдаваться не намерена. Она не такая! А я знала мисс Нейпир еще до войны, когда она регулярно приезжала в Дорсет. Она не будет напрасно суетиться и бегать туда-сюда, как курица с отрубленной головой! Если она встревожена, значит, дело в самом деле серьезное!

– Мы пока не можем сказать наверняка, что мисс Тарлтон стала жертвой преступления. Возможно, мисс Тарлтон просто гостит у своих родственников в Глостершире.

– Нет, – убежденно возразила миссис Прескотт. – Мисс Нейпир вчера вечером звонила им; они не видели мисс Тарлтон с июля, когда она приезжала на день рождения двоюродного брата!

«Отступай, пока еще можно, – посоветовал Хэмиш. – Она тебе не поверит, что бы ты ей ни сказал».

Ратлидж решил в виде исключения прислушаться к его совету. Поблагодарив миссис Прескотт, он вернулся к «Гербу Уайета».

Когда Ратлидж остановился, шофер второй машины искоса бросил на него настороженный взгляд. Он как будто ожидал увидеть кого-то другого. Может быть, Томаса Нейпира? Он вежливо кивнул, поняв, что Ратлидж – незнакомец, и снова принялся полировать капот, который и так выглядел безупречно.

– Это машина мисс Нейпир? – спросил Ратлидж, выходя. Самый простой способ начать разговор. А машина, как он заметил, была очень похожа на автомобиль Уайетов.

– Да, сэр, ее отца, – осторожно ответил шофер, крепкий молодой человек лет двадцати пяти – двадцати восьми; лицо и тыльные стороны ладоней у него были обожжены. Ратлидж не раз видел такие рубцы у летчиков, горевших в самолетах.

– Где я могу ее найти?

– Мне велено ждать мисс Нейпир здесь. Больше я ничего не знаю.

Ратлидж обернулся и посмотрел назад, на дом Уайетов.

– Не знаю, что не так с этой деревушкой, – неожиданно продолжил водитель, подходя к Ратлиджу. – Уж очень здесь мрачно и неприветливо. Не хотел бы я здесь жить!

– Как ваша фамилия? – спросил Ратлидж, обернувшись через плечо.

– Бенсон, сэр.

– Насколько я понимаю, раньше мисс Нейпир часто приезжала сюда. Ее привозили вы?

– Нет, скорее всего, Тейлор. Полгода назад он вышел на пенсию. Меня взяли ему на замену.

– Вы ведь знали Маргарет Тарлтон? – Ратлидж поймал себя на том, что спрашивает в прошедшем времени, но поправляться не стал. Он обернулся. Если Бенсон и заметил его оговорку, то не подал виду.

– А вам зачем? – спросил он, наградив Ратлиджа подозрительным взглядом.

Ратлидж представился. Бенсон кивнул:

– Должно быть, вы тот полицейский, который вчера ночью приезжал за мисс Нейпир! Да, конечно, я знаю мисс Тарлтон… Несколько раз возил ее в Лондон по делам мистера Нейпира или его дочери. Она очень пунктуальная, а если мне приходится ее ждать, она всегда просит прощения.

– Недавно она должна была приехать в Шерборн?

– Да, вечерним поездом. Мисс Нейпир почти весь тот день нужна была машина; она сказала, что сама поедет на станцию, чтобы забрать мисс Тарлтон. Но ее на поезде не оказалось.

– И что по этому поводу сказала мисс Нейпир?

– Сказала, что, наверное, мисс Тарлтон что-то задержало; на следующий день она послала меня на станцию встречать ее. Но и на следующий день мисс Тарлтон не приехала.

– В какой день мисс Нейпир ездила встречать поезд? И где она была до того? Вы знаете?

– Прошло уже больше недели, сэр. Мисс Тарлтон должна была приехать тринадцатого августа. Куда мисс Нейпир ездила до того, не знаю. Когда не я ее вожу, она часто ездит в Шерборн. А где точно она была в тот день, я не знаю. Мисс Нейпир просто сказала, что весь день и весь вечер я свободен.

Хэмиш вдруг насторожился и забеспокоился.

Именно тринадцатого августа во второй половине дня в окрестностях Синглтон-Магна нашли труп женщины.

– Томас Нейпир просит вас… м-м-м… приглядывать за его дочерью? – спросил Ратлидж. – Он человек известный, а она, кажется, занимается благотворительностью в лондонских трущобах. Наверное, его это тревожит.

– Нет, сэр. Похоже, за дочь он не особенно волнуется. Зато он всегда расспрашивает, где мисс Тарлтон.