Текст книги "Влюбись в меня, девочка!"

Глава 35

Как выбраться из тупика, в который загнала себя? Бьюсь-бьюсь лбом о стену, в надежде дойти до просветления, но кроме огромной шишки и головной боли ничего не добиваюсь.

Невозможно дружить с парнем, кто-то из вас рано и поздно переступит границу дозволенного и захочет попробовать большее. Рон не справился с ролью просто друга, ему показалось этого мало – мальчик заигрался в свои «хотелки» и совсем забыл обо мне, и о том, чего хочу я? А когда получил отказ, то быстро нашел причины, оскорбляющие меня. И неважно правда это или нет, Рон оказался ведомым и зависимым от чужого мнения. Сначала слушал «песни» Адриана, а потом и Милы, сгенерировал в голове что-то среднее и высказал мне… Конечно, легче обвинить и обидеться, чем принять реальность, в которой проявил себя не лучшим образом.

Отпустить и не терзаться – самый верный вариант, но если бы так было все просто, как на словах. Мне неприятно, обидно и больно, и пока эти чувства – мои главные враги. Они, и еще одна персона женского пола, которая никак не успокоится…

Все началось на паре физкультуры. Я сразу почувствовала, что, что-то не так. Компания девчонок, среди которых числились новенькие, была слишком агрессивная. Мы играли в баскетбол, в ходе которого игроки противоположной команды несколько раз припечатывали мяч к моему лицу («случайно», разумеется), подрезали и фолили при любой возможности. Синяки, ушибы и, думаю, сотрясение мозга – вот таких друзей надарила мне эта ожесточенная игра. И ладно бы я была супер-игроком, который забивает очки со скоростью света и является прямой угрозой для победы другой команды… Но я ведь далеко не спортсменка. Поймай мяч и отдай обратно – моя основная функция. Что я есть, что меня нет, проку мало, чего уж врать, но видно девчонки так не считали и добивали меня до тех пор, пока не села на скамейку запасных после очередного столкновения, и как следствие, падения.

– Живая, Грачевская? – ухмыляется «баба-бой» двухметровая Сысоева, которая люто прессовала меня всю игру.

Пренеприятная, жуть. Есть люди, увидев которых даже издалека, хочешь обойти стороной, не то что завязать разговор. Человек явно не с твоей планеты, и держаться от таких лучше подальше. Для своего же блага…

– Пока да, – выдавливаю я, наклеивая пластырь на ссадину.

– Пока, – вторит Сысоева, разражаясь смехом, который подхватывают девочки из её команды.

Ненормальные. В этом я окончательно убеждаюсь в раздевалке, когда выхожу после душа с перевязанным на груди полотенцем.

Можно ли считать странным тот факт, что в раздевалке остаются только три самые бойкие девчонки, которые «любили» меня всю игру? Однозначно. Но я решаю не придать этому особого значения, и игнорирую их остренькие взгляды и подозрительную тишину. Хотя сердечко на интуиции нервно пошаливает в груди.

Иду к шкафчику и, к своему несчастью, вижу, что рядом с ним стоит Сысоева в позиции ожидающего надсмотрщика – морда лопатой и руки расставлены по бокам. Мне кажется, или она ждет меня? Надеюсь, нет. Девчонки выиграли же, чего им еще надо?

Открываю дверцу шкафчика, и та с неприятным металлическим звуком захлопывается обратно с «легкой» руки Сысоевой, чуть не защемляя мой нос.

– Сдурела? – пыхчу я, задирая голову на мощную дылду. – Чего надо?

– А, ты тут? – плохо играет Сысоева и ржет, оголяя свою широкую челюсть с брекетами. – Прости, не заметила, думала, сквозняк шалит.

– Смешно…

Я нервно сглатываю, когда две другие девчонки встают со скамейки и начинают приближаться, окружая меня. Мне становится не по себе от такого давления – беру телефон и тыкаю пальцем по экрану, чтобы изобразить звонок. Маленьким террористкам не нравится мое решение. Только прислоняю телефон к уху, как одна из них шлепает меня по руке, выбивая его – тот плашмя падает на плитку, покрывается трещинами по экрану и выключается.

– Девочки, вы ч-чего?

– Ничего, Грачевская. Это ты чего? Кого ты из себя возомнила, а? – толкает меня в грудь самая мелкая, но дерзкая с пирсингом в брови.

– Я вообще играть не умею, остыньте… Дайте просто переодеться, и я уйду.

– Ага, сейчас! Свалить раньше времени захотела, так мы тебя и отпустили, – надвигаются на меня три неадекватные.

Я уже прижимаюсь к шкафчику спиной и зажимаюсь, обхватывая себя руками. Я растеряна, напугана и не знаю, чего ожидать. И главное, не понимаю, чего они от меня хотят? Просто поиздеваться? Но ведь я им ничего не сделала!

– Ну, где там она? – перешептываются бандитки. – Скоро?

О ком они говорят? Что происходит?

– Иди из шкафчика пока все выгреби, время поджимает. Если опоздает – сама виновата, – дают указание Сысоевой.

Она плечом отталкивает меня от шкафчика, и начинает складывать в пакет все мои вещи, включая одежду, в которую должна была переодеться.

– Эй, не трогай, – дергаюсь я, и выхватываю из чужих рук кофточку.

Это был не обдуманный шаг, о котором пожалела.

Трое против одного – очень нечестно и подло. Девочки тянут деликатную ткань кофточки на себя в попытке отобрать, и по итогу, просто разрывают её на два лоскута, которые также отправляются в пакет.

В раздевалке запахло приближающейся дракой, и я никак не могла подумать, что её инициатором стану я. А что мне оставалось делать? На вопросы они не отвечают, чего надо от меня – не говорят, поэтому я решаю вырваться из этой произвольной тюрьмы своими руками… в прямом смысле этого слова.

Толкаю одну и вцепляюсь в волосы другой. Просто караул, клочья перья стоят, как в курятнике… Все визжат и царапаются до тех пор, пока закрытая дверь не начинает дергаться. За ней послышался женский голос. Он спасительным колокольчиком звенит для меня – наконец-то хоть кто-то…

– Проверь, – насторожившись, затихают девочки, и ждут, когда Сысоева откроет дверь.

Я вся растрепанная тяжело дышу, сидя на полу, и жадно впиваюсь глазами в открывшийся в дверной проем.

– Проходи, чего так долго? Эта бешенная чуть не сбежала…

Сысоева впускает своего человека и вновь запирает дверь. О, нет.

В летнем воздушном сарафанчике красивого небесного цвета, подобно безобидному облачку, к нам присоединяется девушка. Её встревоженные глаза сразу обнаруживают меня и загораются искоркой. Анжелика… Именно так звучит обреченность в моем случае.

Все расступаются перед ней и становятся позади, наблюдая, что та будет творит со мной. Я поднимаюсь с пола, когда девушка приближается и, поджав губки, пристально оценивает меня.

– Ты не понимаешь с первого раза, глупая… – высокомерно пищит Анжелика. – Что еще с тобой нужно сделать, чтобы ты опустила свои цепкие клешни от моего парня?

Я поднимаюсь с пола и выравниваюсь с главной противницей.

– У тебя нет парня, как у меня нет клешней, – вздуваю ноздри я.

– Замолчи, глупая, и слушай! – гневно морщит носик девушка. – Я не знаю, какие у тебя цели, но Рона я тебе не отдам. Он мой, поняла? А ты выскочка, которая его не стоит!

– Да, пожалуйста, я не претендую, – фыркаю. Ясно, что Рон ей ничего не рассказал. – К твоему сведению, он мне не парень вовсе, так что можешь успокоится и не опускаться до подкупа людей и самых настоящих преступлений!

– Я успокоюсь только тогда, когда Рон будет целовать только меня, а не тебя, дурнушка… Глаза болят на тебя смотреть!

– Так меньше подсматривать надо! – догадываюсь я, что её люди или она сама следила тем утром, когда Рон перешел границы дозволенного.

– Закроешь ты свой рот или нет?! – вскипает Анжелика, превращаясь в дьяволенка с кукольной внешностью. – Я тебя предупреждаю, не лезь к Рону, и останешься целой и невредимой.

– Ты подлая, Анжелика! Своими манипуляциями ты не добьешься любви Рона – её попросту нет, как ты не понимаешь!

Правду она воспринимает за издевательский троллинг с моей стороны.

– Это мы еще посмотрим, – задирает к верху носик девушка и обращается к своим «слугам». – Одежду собрали? Полотенце с неё снять, и пакет с одеждой кинуть в мужскую раздевалку.

– Что… Не надо, – пячусь я назад, когда все трое пошли исполнять поставленную задачу.

Анжелика не дожидается развязки и, одарив меня на прощанье ехидным взглядом нечестной победительницы, покидает раздевалку.

– Ах! Отстаньте! Уберите свои руки, – сопротивляюсь я, когда шесть рук накидываются на меня.

Кто-то держит, а кто-то снимает полотенце, оставляя меня в одних трусах. Хочу накинуться на спину двухметровой дылды, которая понесла мои вещи в мужскую раздевалку, но получаю уверенный толчок в бок и меня заносит на стену, о которую хорошенько ударяюсь, и постанывая, сползаю на пол.

– Вот и все, Грачевская. Теперь можешь идти домой, – потешаются на прощанье неадекватная троица. – К мальчикам заглянешь по пути, они то уж будут тебя ждать с нетерпением!

Уткнувшись носом в колени и громко всхлипывая, я слышу, как хлопают двери. Они ушли, но от этого не легче. Голая, чувствую себя абсолютно незащищенной и уязвимой, словно вместе с одеждой они содрали с меня защитный слой, обнажили изнутри, унизили… И все из-за парня, который даже мне не парень. Да и другом теперь я назвать его не смогу… Так, знакомый, о встречи с которым жалею. Лучше бы он тогда денег с меня содрал за столкновение на парковке, а не строил из себя благородного принца… Разочаровываться всегда больно, тем более когда это касается людей, которых подпустил ближе, чем полагается.

Я вздрагиваю, когда чья-то рука задевает мое плечо, покрывшееся мурашками.

– Эй, Стеша? Что случилось? – два синих обеспокоенный глаза смотрят на меня через линзы очков.

– Лина… – выдыхаю я имя знакомой, которая опускается рядом со мной на корточки.

Новая партия девчонок заполняют раздевалку – все искоса пялится на меня и подслушивают в пол-уха невнятный разговор.

– Почему ты голая? Тебя обидели? – всматривается она в зареванное лицо.

– Одежда… – шмыгаю носом, прикрывая грудь. – Вся моя одежда в мужской раздевалке.

– Но почему?! Ладно… – вздыхает Лина, видя моё удрученное состояние. – Подожди, я сейчас схожу за ней.

– Пожалуйста, – киваю я, глядя на неё исподлобья пустыми глазами.

Я утыкаюсь обратно носом в колени и зажмуриваюсь, чтобы абстрагироваться от прикованных (сожалеющих, осуждающих, озадаченных) ко мне женских взглядов. Лина уходит и скоро возвращается с пакетом.

– Твои? Не уверена, что все собрала… – она показывает мне содержимое пакета. – Эти придурки, как маленькие, успели полапать, да подурачится.

– Спасибо большое, Лина, – киваю я, и первым делом достаю лифчик.

– Не расскажешь, что произошло? – хмурясь, спрашивает Лина.

Я отрицательно мотаю головой и поджимаю дрожащие губы. Зачем ей мои проблемы? Таких как она не подставляют, потому что она достаточна разумна, чтобы не принимать участие в сомнительных авантюрах. А вот я – нет. Сама виновата. Получила? Снова мало или уже достаточно для того чтобы включить мозг и начать нормально жить, сохраняя пятую точку от опасных приключений?

Глава 36. Адриан

Как же хорошо, что сегодня я не прогулял физру, как обычно.

После пары в раздевалке стоит шум. Пока я залипаю в телефоне, парни куражатся, как могут. К нам закинули пакет с женским бельем с намеком, что их хозяйка скоро заглянет к нам на «огонек» абсолютно нагой.

– О-о, а размерчик-то приличный, – вытягивает из пакета кружевной лифчик Борис, главный заводила и интриган среди нас.

Он с посвистыванием прокручивает на пальце нижнее женское бельишко и запускает его парням-девственникам, которые шарахаются от него, как от горячей картошки и перебрасывают другим.

Вот идиоты. Убираю телефон в задний карман джинсов и еще раз полотенцем обтираю волосы, прохожусь им по влажному после душа телу. Следующая пара – нудная лекция, которую читает заунывным монотонным голосом преподша пенсионного возраста. Усыпит любого. А спать я пока не хочу, поэтому на сегодня можно попрощаться со стенами универа.

Натягиваю футболку, включаю наушники, и накинув рюкзак на плечо, иду к выходу. Остальные продолжают веселится и ловить острый юморок Бориса, который вытягивает все самое пикантное из пакета по очереди. Не вникаю в смысл этой убогой завлекаловки, но вынужденно притормаживаю.

Какой-то придурок мажет, и мне на лицо прилетает женское платье. Буквально легким покрывалом накрывает физиономию, которая по началу кривится в недовольстве. Засунуть бы кусок деликатной ткани в деликатное место этого безрукого долбоящера…

Готов сорваться, но гнев уходит на второй план, когда вдыхаю аромат, впитавшийся в женское платье. Знакомые парфюм… Очень знакомый.

Мне хватает нескольких секунд, чтобы вспомнить, на ком я видел это платьице и сопоставить его владелицу с духами, которыми та пользуется. Все сходится – это вещь Стеши. Точнее пакет вещей, включая нижнее бельё, гуляющее по рукам гогочущих парней.

В миг я зверею, вырываю пакет у Бориса и огреваю его гневным взглядом.

– Закончили игру, – рычу я, утрамбовывая вещи обратно. – Идите подрочите.

– Блин, Адри… – разочарованные вздохи раздражают.

На языке стоят маты и в голове недоумение – что это все значит, и где сама Стеша сейчас?

Когда в раздевалку заходит девушка, притихшие парни вновь оживают, но заметно расстраиваются. Их нимфа вовсе не нагая и выражение лица у неё не соблазнительное, а враждебно настроенное. Пришла она явно за одеждой, потому что сразу, без всяких объяснений направилась ко мне. Я как раз складывал последнюю вещь.

– Дав сюда, это не твое, – твердо заявляет девчонка, сжимая челюсть.

Вцепляется в пакет, но я не отдаю, тяну на себя.

– Но и не твое, не так ли? – бровь приподнимается в вопросе. – Чьи это вещи?

– У знакомой. Отдай, она ждет.

– А чего она сама не пришла?

– Было бы в чем, – цедит защитница и выдергивает пакет из рук. – Озабоченные.

– Стеша сейчас в раздевалке?

От прямого вопроса девчонка разворачивается и удивленно смотрит на меня.

– Ну да… – тянет она, скользя сомнительно-оценивающим взглядом по мне с ног до головы. Стоит ли мне доверять?

– Ладно, иди, – киваю я, решая выяснить подробности у самой Стеши.

Внутренне чутье подсказывает, что будут они неприятными. Куда эта мелкая опять ввязалась? И на кой х* меня это должно волновать? Ладно, разберемся…

Выхожу из раздевалки и устраиваюсь на диване в холле, чтобы подловить Стешу, когда та будет проходить мимо.

Ждать долго не приходится. В том самом платье, которое узнаю теперь из тысячи, она спускается по ступенькам, понурив голову вниз и волоча за собой пакет. На ней нет лица, грусть и пустота в глазах. Идет, не спеша, шаркая босоножками и шмыгая носом, даже не замечает меня и проходит мимо.

Мне моментально передается её состояние, и внутри все заполняется тревогой. Что, черт подери, произошло? И как бы не спугнуть пташку, которую кто-то жестко обидел?

Иду за ней следом и останавливаюсь в метре от неё, когда она тормозит около зеркала, чтобы вытереть салфеткой под красными глазами и бесполезно пытать сбить жар от красного, обмахивая его ладошками.

– Привет, – прочищаю горло я, привлекая её внимание.

Стеша поворачивает голову, смотрит на меня растерянно и ничего не отвечает. А я понимаю по её опухшим глазам, что она ревела.

– Что случилось, Стеша?

– Ничего… Отстань… – дрожащим голосом, полным обиды, отвечает она.

Кусает губы, сдерживаясь, и отворачивается, чтобы не изучал пытливым обеспокоенным взглядом.

– Давай поговорим, – делаю шаг навстречу, но она убегает от разговора.

Ничего не объясняя, подавленным и напуганным котенком, девушка отстраняется от меня и направляется к входным дверям спортивного корпуса.

Меня злит, что она молчит и игнорирует мои попытки помочь. Ноги сами идут за ней, успокоюсь только, когда она все расскажет. Девчонка забита и крайне расстроена – кто-то постарался на славу, и это даже не я… Кто такой отчаянный?

– Хватит меня преследовать, – разворачивается Стеша, чувствуя спиной, что иду следом. – Иди своей дорогой, Адриан!

– Я иду к машине, – вяло оправдываюсь я, благо её автомобиль стоит на той же парковке, что и мой. – Ты слишком раздражена… Случилось что-то серьезное?

Пусть огрызается, не в первой – пошла на контакт, уже хорошо.

– Если даже и случилось, тебя это не касается! – гордо фыркает она и чешет, быстрее перебирая ногами, чтобы отдалиться от меня.

– Приятно слышать, что на этот раз приходиться без обвинений в мою сторону, – не отстаю я, к её сожалению.

– Издеваешься? – резко останавливается, и я врезаюсь в неё, толкая хрупкое девчачье тело.

Обхватываю Стешу за талию, предотвращая возможное падение.

– И не думал, хочу узнать, кто сделал это раньше меня, – глядя в глаза, говорю я. – Кто обидел, скажи.

– Отпусти… – освобождается она из объятий и отводит взгляд в сторону. – Это опять она… Анжелика. Подговорила девчонок против меня.

– Дрянь, – вылетает машинально. – Я предупреждал тебя, Стеша.

– Да? Спасибо! – воспринимает всё за упрек и кипятится. – Не помогло, как видишь.

– Ты рассказала Рону, что творит эта ненормальная?

– Рассказала… Ему дела нет до этого.

– Не понял?

– И не поймешь, – Стеша встряхивает волосами и вновь пытается сбежать, оборвав все на полуслове.

– Да постой же, – догоняю её, и разворачиваю. Держу за плечи, чтобы не увиливала. – Куда так мчишься? Что значит, ему дела до этого нет? Его девушку в открытую обижают… Не похоже на моего братца-защитника.

– Вот так. Я не его девушка, Адриан, поэтому и защищать ему некого. Все? А теперь отпусти меня.

В голове глючит. Шурупы застревают и винтики не сходятся, что тормозит мозговой процесс. Как это, не его девушка?

– Вы расстались? – предполагаю я.

– Нет. Мы и не сходились. Я никогда не была его. – резко заявляет она, сражая наповал таким громким заявлением. – Надо было изобразить пару, и это время прошло. Радуйся, теперь мы даже не друзья.

– Постой… – вспоминаю важную вещь и не смею слепо верить её словам. – Я видел, как ты целовалась с ним на детской площадке несколько дней назад. Зачем врешь мне сейчас?

– Целовалась?! – принимает это за оскорбление она и громко хмыкает. – То, что он решил вольно поцеловать меня на твоих глазах, не значит, что я хотела этого. Может объяснишь, зачем приезжал тогда?

Мозг уже кипит. Значит, все была игра… Против меня. Эти двое сговорились, и теперь творится черте что. Не ожидал-не ожидал… Хотя может все это даже и к лучшему.

– Уже неважно. Значит, дурили меня как могли, да?

Стеша поджимает губы, но сожаления в её глазах не прослеживаю. Маленькая стервочка… И куда тебя это привело, м? Она по природе своей далеко не интриганка, так что, думаю, мой братец тут приложил руку… Он то как раз это может.

– Насчет тебя и твоего поведения я изначально сомневался, но Рон… Я был уверен, что он влюблен.

– Так и есть. Но думаю, сейчас он меня ненавидит. Стоило мне отказать ему, как он начал ревновать к тебе… Какие глупости!

– О, даже так… Славно, – просыпается моё эго, которое неожиданно пригладили.

– Дико. И противно, – выплевывает она. – Я пожалела обо всем, Адриан. Больше не хочу видеть вашу семейку. Так что радуйся, я исчезну, как ты и просил.

Она сбрасывает мои руки с плеч, но я удерживаю девочку, которая переполнена эмоциями и вселенской обидой.

– Не исчезай… – шепчу я и касаюсь пальцем её нежной алой щечки. – Сейчас я не хочу этого.

– Этого хочу я. Раз и навсегда. Лучше самой, чем это сделает кто-то со стороны, на типа Анжелики или тебя – пока вы «лучшие» кандидаты для этого.

– Сравняла меня с ней? Я помочь хочу, Стеша…

– А я забыть хочу, на что ты способен. Но не могу, увы, – поджимает губы, напоминая мне о том самом дрянном дне, который у самого не выходит из головы.

Считает меня врагом. Опасается. То, что раньше удовлетворило бы меня – теперь причиняет боль в грудной клетке. В её глазах тупая обреченность, холодная однозначность, которой стреляет в меня и попадает прямо в цель.

Что я могу сделать? Как доказать ей, что сожалею? Пылаю от ревности, от бессилия, от гнева на самого себя. Возможно ли такое, что эта девочка опять довериться мне, посмотрит на меня беззаботно и улыбнется приветливо, как делала это раньше?

Я отпускаю Стешу – не в силах держать, когда та молчит и колет острым взглядом. Она не готова выслушивать и верить. Смотрю, как садится в машину и уезжает. На душе свинцовая тяжесть, которая разбавляется гневом. Я ненавижу себя, и готов убить тех, кто причиняет боль моей девочке.

Рон, сукин сын, ты первый в очереди…

Глава 37. Адриан

За окнами тренажёрного зала стемнело. Звук крепких ударов боксерскими перчатками, впечатывающихся в грушу, приятным эхом отдается в ушах. За час незапланированной ночной тренировки я хорошо пропотел – по вискам стекают блестящие капли пота, тело разгорелось и стало влажным. Отбиваю кулаками всю дурь, которая сидит во мне и гложет, не давая покоя.

Это своего рода разрядка, которую даю своим мышцам и мыслям. Иногда помогает. Иногда, как сейчас, например, не очень.

Перед глазами пелена, через которую вижу разочарованное и грустное лицо Стеши. Еще слышу её сиплый голосок, интонационно выдающий слабость и беззащитность. Мне хреново, когда ей плохо. Места себе не нахожу, спать не могу, думаю только о ней и о том, как все исправить. Не думал, что когда-то приду к тому, что для меня Стеша – уязвленная хрупкая девочка, за которую пойду даже на преступление.

Нет, я еще не убил никого. Пока херачу только ни в чем неповинную грушу и раздираю собственные костяшки. Просто не представилось другой возможности – уже ночь, но брата до сих пор нет. Задницей что ли чует, что лучше не появляться дома и не попадаться мне на глаза.

Зверский запал ушел, но желание взглянуть в глаза Рону не пропадает ни на секунду. Что он там блеял про свои чувства? Зная Анжелику, этот гад и пальцем не пошевелил, чтобы обезопасить Стешу от возможных загонов и стервозного характера бывшей. И все в пользу того, чтобы поиметь девочку, которая этого не хочет – вот, что меня драконит больше всего!

Было ли у них что-то? Воспользовался ли мой брат, теми условиями, которые выставил перед доверчивой малышкой?

От одной мысли, что ответ – «да», вскипаю, и подобно электрическому комбайну отбиваю грушу на предельной скорости и мощи. Сломать кисть или разорвать мышцы – самое меньшее, что меня сейчас волнует. Физическая боль хоть как-то перебивает ту, что идет корнями из груди.

– А, ты здесь… Так и знал, – слышу сверху развязный голос.

Останавливаю агонию и поднимаю голову – на балконе пошатывается силуэт Рона. Нахрюкался свин и теперь ищет приключений, пришел прямо по адресу… Брат вызывающе усмехается на мой враждебный взгляд и с бутылкой на перевес спускается ко мне по лестнице. Ох, зря.

Я отстегиваю перчатки и бросаю их в угол. Тянусь за бутылкой и в секунды осушаю её на половину.

– Хочешь? – с непроизвольной икотой спрашивает Рон и протягивает мне крепкий напиток.

– Нет.

– П-ф-ф… – оскорбляется и сам присасывается к бутылке.

Его конкретно шатает. Не припомню его в таком состоянии. Интересно, какой был повод? Есть парочка догадок. Глаза – пьяные и мутные, блудливый язык развязывается и находит не очень удачного собеседника.

– Брат, а ты ведь был прав, – морщась, выдыхает Рон. – Насчет неё… Стерва, использовала меня.

– О ком говоришь?

Я даю шанс не задевать тему их отношений со Стешей. Назови другое имя – останешься жив, ясно, как дважды два. Не сильно хочется разбираться с человеком, чей мозг заплыл алкоголем.

– О Стефании, – пафосно тянет её имя. – Черт взял меня связываться с ней. Все равно бесполезно, а я не люблю, когда стараешься, долбишь, а результата нет. Понимаешь меня, а?

– Не совсем, – сжимаю челюсть.

– Вот, что ей надо скажи? – продолжает на своей волне Рон. – Ты то наверняка знаешь, поделись секретом, брат.

Он толкает меня в плечо, нарушая хрупкую оболочку терпения.

– А тебе что надо? Проваливай, давай, проспись… Пока цел. Не зли меня, Рон.

– О-о, морду мне набить хочешь… – закатывает глаза. – Валяй, ты у нас в этом спец. Как там говорят, сила есть, ума не надо? В этом твой секрет что ли? Не разборчивой, однако, Стеша оказалась…

– Слышь ты, закрой пасть. Последний раз предупреждаю.

Видно, я не в курсе, но у брата где-то завалялась вторая жизнь. Он игнорирует все предупреждающие сигналы.

– Тоже хочешь её, да? – прищуривает глаза и усмехается на то, как сдержанно молчу, убивая взглядом. – Да и так вижу, что хочешь. Только имеет нас почему-то она…

Рон запрокидывает голову и исходится в придурошном смехе. Смотреть гадко. Теперь понятно, по какой причине он «страдает», есть ли ему дело до того, что творится со Стешей? Ха, куда важнее пожалеть себя и найти родную душу, которая поддержит и разделит его мучения. С его стороны, вообще неправильный выбор в пользу меня, я бы даже сказал, критично-провальный.

Все, что было сказано мной «до» про Стешу – это не более, чем провокация. К слову, она дала свои плоды, даже несмотря на то, что их отношения были договорными. Рон нелестно думает о девушке, за которую недавно заступался и подставлял морду. Мое отношение к Стеше тоже изменилось, только в противоположную сторону, такая вот ирония судьбы.

– До остынь ты, Адри… Пускать бешенную слюну из-за какой-то бабы? Не стоит это того, тем более, когда не кому будет оценить, увы…

Я хватаю за грудки эту пьяную рвань:

– Она не баба, а девушка, которая из-за тебя, придурка, сейчас страдает, шиплю в лицо.

– Воу-воу, полегче, – резким запахом алкоголя выдыхает он. – Какого хрена тебя волнует, что там у неё? Пусть катится…

– Сейчас ты у меня скатишься, с лестницы вверх ногами, – отталкиваю Рона, и тот, пошатываясь, удерживает равновесие благодаря перилам. – Все что было между вами – сплошная постанова, в которую ты её втянул и еще нагло пользовался этим, еб*чий ты пень.

– Постанова? Ха, она сказала так? Ну, может быть, а может и не быть, не припомню… Спали в одной кровати мы точно.

На что он намекает? И какой прок врать Стеше? Да и не в том она состоянии была, чтобы выдумывать… Вывод один – брат просто нарывается, и добьется своего. От мерзких выдумок и наглого вранья я свирепею.

– Между вами ничего не было, – повторяю я, чтобы Рон забрал свои слова обратно.

– Да? А почему тогда её сладкий клубничный поцелуй помнят мои губы, м-м-м… – он сминает губы пальцами и прикрывает глаза.

Меня накрывает ярость, внутри все клокочет и вырывается наружу.

– Тварь, – кидаюсь на подонка. – Ты знал, что она не хочет! Не-на-ви-жу…

С каждым слогом впечатываю кулак в ублюдскую морду. Рон валяется подо мной, не в силах сопротивляться или дать отпор. Наверно, он уже без сознания… Я не понимаю. Бью до тех пор пока, размазанная кровь на руках и лице, не отрезвляет заплывший от гнева рассудок.

* * *

Прошел примерно час, как скорая увезла брата в больницу. Первая мысль, когда он лежал окровавленный на полу и без сознания – я все-таки убил. Я не хотел, чтоб именно так всё произошло… Рон должен был отхватить своё, осознавая вину, а не в пьяном бреду чесать языком и приобрести за это черепно-мозговую травму. Крайняя подавленность терзает изнутри за произошедшее.

Брат не умер, но ему требуется медицинская помощь, которую я обеспечил, набрав с судорогой в пальцах номер скорой. Родители были в шоке и ужасе, когда увидели людей в белых халатах, потом Рона, валяющегося без сознания в тренажерном зале, и меня с окровавленными костяшками. Надо ли сказать, что они требовали объяснений? Я не мог ничего сказать. Самому хреново, когда отошел и осознал, что произошло.

После отъезда медиков, я забился к себе в комнату. Сижу в темноте на полу и сжимаю череп, который готов треснуть. Владеть своими эмоциями – всегда был непростой задачей для меня, они берут вверх и меня захлестывает… Иногда с такими последствиями, о которых могу пожалеть.

– Где этот щенок?! – слышу в коридоре разъярённый голос Виктора, отца Рона.

Уверенный толчок в дверь, и та резко распахивается, ударяясь стену. Я с немой тревогой вскакиваю с пола.

– Спрятался, гаденыш! – стукает по выключателю мужская рука, и в комнате загорается свет, от которого невольно щурюсь.

Каждой клеточкой тела чувствую, что пришли по мою душу. Мне не в первой участвовать в семейных скандалах, где я оказываюсь крайним. Но чтобы так жестко – в первый раз.

– Витя, перестань… – ноет Ольга, оттягивая мужа от меня.

Тот мощным танком напирает на меня, хватает за шиворот и начинает трясти.

– Ты что творишь, гад?! Чуть брата на тот свет не отправил! Да я сам тебя убью!

– Давай, – не отводя взгляд, цежу я. Ноздри вздулись все тело напряглось, но защищаться или трусить не собираюсь.

У нас с отчимом всегда были напряженные отношения. С самого первого дня, как мать привела его в дом, я невзлюбил его – он не похож на моего отца ни каплю и уж точно никогда не заменит его. Когда были наедине умолял маму не общаться больше с ним, ведь она не любит его… Но по итогу, она вышла за него замуж.

– Боже помоги… Витя, остынь, умоляю… Не трогай мальчика!

– Мне надоел этот выродок, Ольга! Что он творит – всякие границы переходит, всякому терпению наступает конец!

Виктор швыряет меня на кровать и распахивает шкаф. Вешалки с одеждой с его тяжелой руки заваливают меня.

– Проваливай из моего дома! Катись куда хочешь, чтоб глаза мои не видели!

– Но как же… – хватается мать за сердце. – Куда же он пойдет?

– Плевать! И смей его защищать, Ольга!

– Но ведь ночь на дворе, Витя… – подбирает в охапку одежду мать. На её глазах проступают слезы.

– Перекантуется с бомжами на вокзале, пусть узнает, как живут люди с его принципами и замашками.

В отличие от моей мягкосердечной мамы, меня не пугает эта участь. Где я и с кем я только не кантовался, прогуливая школу.

– С удовольствием, – гаркаю я, спрыгивая с кровати. Равняюсь взглядом с отчимом. – Вещи у бомжей одолжу, зря напрягаешься.

– Ключи от машины сюда, – мрачнее тучи чернеет Виктор и протягивает ладонь.

Он купил эту тачку. Хрен с ним, невелика потеря… Походим на своих двух.

– Да пожалуйста, – бросаю ключи ему под ноги.

Отчим сверкает взглядом от такого жеста. Я выдавливаю ублюдскую ухмылку.

– Проваливай и не возвращайся, – указывает на дверь.

Только я срываюсь с места, как меня останавливает женская рука. Блестящие глаза матери с мольбой смотрят на меня.

– Адри, сынок… – её голос дрожит. Мне больно видеть её такой. – Будь на связи, пожалуйста…

– Все хорошо, мам. Не переживай, – успокаиваю её я, сжимая теплую ладонь.

Дарю ей прощальный взгляд, и в новом статусе «бомж без тормозов» покидаю дом, который ненавидел с детства.