Текст книги "Влюбись в меня, девочка!"

Глава 53

В дверь настойчиво звонят. Я выхожу из душа и спешно хлюпаю мокрыми сланцами в прихожую.

– Иду! – говорю я, не представляя, кто за дверью.

Адриан? Нет… С ним мы сегодня договорились сходить на вечерний сеанс премьеры и встретится уже в кинотеатре. Вот, готовлюсь, собираюсь. Я в своей квартире, поэтому и его нежелательные родственники исключены. Разве что, мои…

Бросаю беглый взгляд в зеркало и, подтерев пару разводов под глазами, открываю дверь.

Картина маслом. Где-то я уже это видела… На коже мгновенно вырастают защитные шипы, как у дикобраза.

– Привет, чего так долго? – в своей привычной наглой манере приветствует меня сестра.

Какая-то она потрепанная… Обычно такой можно видеть её ранним утром. Без макияжа, с небрежным пучком на голове, с недовольной миной, разве что халата не хватает и разбитого будильника, который пострадал от тяжелой руки хозяйки. Но уже вечер… И чемоданы за спиной, которые недавно упаковывала в багажник иномарки Рона, сигналят о том, что она вновь меняет место жительства.

– Что случилось? – кивая на чемоданы, спрашиваю я ради приличия.

Можно предположить ряд событий, которые привели её сюда в двушку из шикарного особняка. Неужели справедливость все-таки ступила на правильную дорожку?

О, как поменялось её лицо – возмущенна до красноты. Пыхтит раздувая ноздри, похожа на мигеру.

Мила ворчит и сбрасывает чемоданы в угол. А за ними и свои кроссы, по хозяйски устроив их на обувной полке. Я мысленно молю Всевышнего о терпении, чтобы не убить собственную сестру.

Запираю дверь и морально настраиваюсь на скандал с выяснениями отношений. Я не уживусь с ней в одних стенах после того, что творила за моей спиной.

Сама закипаю от возмущения и с враждебным взглядом смотрю на то, как Мила распихивает свои вещи по шкафам.

– Жизнь ты испортила сама. Причем не только себе! – громко намекаю я о её паршивом поведении в доме семьи Рона. – Мне противно осознавать, что у меня такая сестра!

– Взаимно! – фыркает.

Её ничуть не трогает сказанное. Где совесть? Творит она, а стыдно мне.

– Господи, Мила, ты такая… – не хватает слов, чтобы описать все безобразие, которое вижу.

– Ну, какая? – со злостью вышвыривает она кофточку и таращится на меня, глаза из орбит вот-вот выкатятся. – Не такая, как ты, и слава богу! Бесхребетная размазня. Тряпка, возьми выжми и снова используй.

– Мила… – дыхание спирает от её прямоты и оскорблений, выливающихся не изо рта, а как из горшка с говном. И он бурлит – бурлит.

– Что Мила? Что Мила? Мне плевать, и не надо на меня так смотреть, – морщиться она на то, как блестят мои глаза. – Глазки-алмазки… Давай, зареви, что от тебя можно еще ожидать?!

Я сглатываю ком, и приглушаю чувства, которые смогла задеть сестра… Не стоит она их, как и моих слез. Все прощала, всегда пыталась понять, помогала, когда могла, терпела ради мамы… Но лимит исчерпан.

– Не дождешься, – холодеет мой голос. – Мне искренне жаль тебя, Мила.

– Не нужна мне твоя жалость!

Она огрызается – привычно, хоть бы раз удивила.

– Хочешь здесь жить – живи, – выкатываю свой чемодан и волочу в комнату. – Я пас. Лучше с врагом, чем с тобой.

Мила бросает распаковку и громко усмехается мне в спину:

– Ой-ой… Как мы заговорили. И куда ты пойдешь? К нему?

– Не твое дело.

– Я же говорю бесхребетная! Один раз он тебя бросил, опять к нему ползешь. Тебя жизнь чему-то учит или нет?

– Да. Учит, – выглядываю из комнаты. – Не слушать таких балаболок, как ты.

Глаза Милы сверкают. С вызовом смотрит на меня, приближаясь ко мне неспешным шагом и вкрадчиво, подобно змее, шипит:

– Адриан – говнюк. Как и все они… Не возьмет он на себя ответственность, когда прижмет. Использует и бросит.

– Я не спрашивала твоего мнения. Держи его при себе.

– А что такое? – наигранно округляет глаза. – Правда глаза колет, дорогая сестренка? Не обманывай себя, а то эта наволочка… – хлопает по подушке с усмешкой и бросает её мне. – Опять будет насквозь мокрой от слез.

– Реветь будешь ты, – бросаю подушку обратно. – Громко и навзрыд. Когда поймешь, какой непроходимой стервой была и сколько дерьма натворила.

– Да-да… – закатывает глаза. – На твоем месте я не тянула бы с приятным самообманом и поставила все точки над и. Если так уверена в Адриане, то проверь его… Бояться нечего, он же справится достойно, да?

– Не лезь. В наши. Отношения, – выдавливаю сквозь зубы. Зла не хватает.

Сестра намерено сеет во мне зерно сомнения. Сопротивляюсь, как могу.

– Больно надо. Я за тебя переживаю… – протяжно вздыхает. – Как бы милая сестренка не обожглась опять.

– Спасибо за заботу, – растягиваю губы в убийственной улыбке. – Сами разберемся.

– Вы уж не тяните. Дальше – больше… И больнее.

Игнорирую острые намеки и молча складываю вещи в чемодан. Решив, что её миссия выполнена, сестра выходит из комнаты, а я сажусь опустошенная на диван и закрываю глаза. Надо успокоиться.

Все бред. Она намеренно. Не поддамся. Нельзя. Я перееду к Адриану, и все будет хорошо. Он так ждал этого, время настало. Уверена, Адриан будет в шоке, в приятном… Обрадую его после окончания фильма. Отныне засыпать и просыпаться вместе, и никаких Мил и других ходячих проблем – всех за борт без сожаления.

Глава 54

– Адриан!

Он не оборачивается.

– Адриан! – на срыве голоса.

Знаю, слышит мой крик, но продолжает удалятся. Вокруг все гаснет. И во мне.

– Ты не можешь так поступить…

Слезы застилают глаза, а когда обреченно смотрю вслед мужской спине, которая исчезает за дверью.

Громкий хлопок. Я вздрагиваю.

Просыпаюсь. Сердце дико стучит в груди, а на лбу вскочили капли пота.

Это просто ночной кошмар… Оборачиваюсь и вижу ЕГО, спящего рядом. Адриан ерзает, просыпается следом от моих телодвижений и тяжелого дыхания.

– Все в порядке? Ночь на дворе, Стеша… – тянет меня к себе и сваливает на подушку.

– Да… Дурной сон, – сглатываю я, пристраивая голову на мужской груди.

– Обними меня, и все кошмары уйдут. Я рядом, – прижимает к себе и целует в висок.

Теплое дыхание овевает лицо и заставляет пряди волос колыхаться, щекоча щеки. Под неспешный стук его сердца постепенно успокаиваюсь, но глаза отказываются смыкаться. Не хочу чувствовать это вновь… Как он уходит. Бросает меня.

Это мой главный страх. Он обострился после разговора с сестрой. Прочих веских причин для этого нет – сейчас все хорошо, я переехала к Адриану, чему он был рад. Мы любим друг друга, и я чувствую, что нужна ему. Но мое подсознание выдает такие неприятные вещи, от которых бросает в дрожь.

Я боюсь его потерять. Мне неспокойно, когда начинаю думать об этом. Это мания, болезнь или просто неуверенность в себе или… в нем? Чувствую, как это съедает меня, по чуть-чуть, понемножку, но стабильно… И не знаю, как остановить этот процесс.

* * *

– Эй, детка, не скучай, – легонько шлепает меня по попе Адриан.

Унылые уголки губ приподнимаются, и я обнимаю его в ответ.

Уже пора бежать на пары, но мы тянем секунды в поцелуе, стоя на улице перед университетом. Место учебы, казалось бы одно, но корпуса разные. За день можно и не пересечься, отчего грустнее вдвойне.

– Пообедаем вместе? – спрашиваю, всматриваясь в карие глаза напротив.

– Думаю, да, если никаких форсмажоров…

– Тогда буду ждать тебя здесь. Прогуляемся до «Тарелки?» – уточняю я насчет кафе. Неважный момент, лишь бы на секунду дольше побыть вдвоем.

– Как скажешь.

– Люблю тебя, – приподнимаюсь на носочки и чмокаю в губы.

– И я, малышка, – трется кончиком носа о мой, и я прикрываю глаза, растягиваясь в улыбке.

Мы прощаемся, и я хочу отпустить его, но замечаю девушку, которая остановилась неподалеку от нас и бросает неловкие выжидающие взгляды в сторону Адриана.

– Кто это? – киваю на светловолосую красотку с конским хвостом и серьгами-кольцами.

Адриан оборачивается и вместо пояснений, окликает девушку.

– Ника, привет! – улыбается слишком приветливо. – Меня ждешь? Я сейчас… Одну секунду, хорошо?

Это «одну секунду» на меня? Укалываю парня взглядом, требующим объяснения. Адриан успокаивает:

– Это моя одногруппница. Нас поставили в пару на один проект. Договорились обсудить перед занятиями пару моментов.

– Красивая… Одногруппница, – напряженно выдыхаю я, скользя взглядом по точенной фигуре девушки.

Короткая юбка, каблуки, ноги от ушей… И вот именно с такой его поставили в пару.

Щелчок по носу приводит в чувства.

– Эй, Степашка, ревновать меня надумала? – голос Адриана вибрирует в усмешке.

– Стоп, как ты меня назвал? – брови подпрыгивают наверх от возмущения. С этим прозвищем у меня только неприятные воспоминания.

– Тогда перестань вести себя так…

– Да не ревную я! – фыркаю, складываю руки на груди. – Было б к кому.

Я дуюсь, и Адриан сдувает пальцами мне щеки. Смешит, сравнивая с воздушным шаром, который лопнет… А потом собирай по кусочкам.

– Ты для меня самая красивая и особенная, Стеша. А все остальные – обычные, – заводить прядь за ухо и гладить ладонью по щеки, к которой сильнее прижимаюсь, как котенок, требующий ласки.

Вспышка ревности приглушается, и я целую его. Не поверхностно, а глубоко, чтоб все видели, включая эту Нику, что Адриан – мой, а я – его.

– Пока, малыш, – подмигивает он и уходит вместе с этой длинноногой козой.

Не обязательно провожать их взглядом и вздыхать, но у меня получается именно так. Надо побороть в себе неуверенность и глупую ревность – умом я понимаю… Но внутри все клокочет и не отпускает.

* * *

После пар я заезжаю в торговый центр прикупить себе что-нибудь красивое. Я рассчитывала на платье или комплект, но задержалась в отделе нижнего белья. Есть для кого заморочиться и удивить после работы. Изобилие кружева, глаза разбегаются, но один шикарный комплект все же уходит вместе со мной.

– Все доброго. Приходите к нам еще, – любезно прощается консультант, и я счастливая выхожу из их отдела.

В коридоре сталкиваюсь с коляской, которая выезжает из соседнего детского отдела. В молодой маме я узнаю бывшую одноклассницу Машку Петрову. Точно она… Пополнела правда, нет привычного макияжа на лице, вместо него круги под глазами, а в них – материнская озабоченность, смешенная с усталостью.

– Маш, привет… – умиленно улыбаюсь на изменившийся образ школьной подруги. – Поздравляю тебя. Кого родила?

– Стешка! – восклицает Маша, не думая встретится со мной здесь. Смотрит в коляску и с гордостью отвечает – Мальчика. Ванюшу родила, сыночка…

Говорит о ребенке, и вся сияет. И теперь её лицо в сто раз красивее, чем с макияжем. А синяки под глазами кажутся сущим незаметным пустяком. Я искренне радуюсь за неё.

– Мальчик, здорово! Коля без ума от счастья, наверно, – вспоминаю её парня и то, как они ходили парой голубков с восьмого класса.

– Он без ума… Да, верно сказано, – меняется в лице Маша, а в голосе звучит обида и грусть. – Не знаю, как он. Без папы растем.

– Как это? – теряюсь я.

– Вот так, Стеша, – вздыхает, покачивая коляску. Прочищает горло, не позволяя себе раскисать даже в интонации. – Оставил меня с ребенком. Не был готов к такой ответственности… Ну и ладно… Прорвёмся, да, Ванюш?

Она сюсюкает малыша и улыбается, а я понимаю, что ей плохо. Прекрасно помню, как она любила Колю, а он вообще на руках её носил… И тут такое. Становится дико неловко – я ничего не знала и не предполагала, что ребенок сможет из разъединить.

– Помогает? Или вообще… – поджимаю губы.

– Вообще. Как отрезало, – сглатывает она и отмахивается. – Не хочу о нем… Ты как? Учишься?

– Да… Вот как раз с учебы сюда…

– А-а, понятно… – протягивает она и переключается на сына, который начинает недовольно кряхтеть. – Ну что такое? Что не нравится? Проголодался, малыш…

– Ладно, я пойду, Маш, – вижу, что ей не до меня. – Пусть Ванюша радует маму и растет умным, здоровым мальчишкой, несмотря ни на что…

– Конечно, спасибо, Стеш… Все так и будет.

Я оставляю их позади и поднимаюсь с нулевого на первый этаж. Пока еду на эскалаторе думаю о Маше, Коле, и о том, что её ребенок остался без отца. Им по девятнадцать – да, рановато становится родителями, но стоит ли рассуждать о возрасте, когда вы уже ими стали. Я знаю, что такое расти без отца – чувствуешь себя неполноценной на фоне других детей, мать взваливает на себя всю ответственность и часто выгорает эмоционально и физически.

Мне становится не по себе, и я невольно проецирую сложившуюся ситуацию подруги на свои отношения. У нас все хорошо, да… У Маши с Колей тоже было все хорошо до самого важного момента, ключевого. Когда влюбленный парень должен показать себя, как ответственный мужчина, на которого можно положиться. В их случае ничего не вышло, а что будет с нами?

Ноги сами тормозят возле аптеки, а у меня как по иронии судьбы непонятная задержка… Она и раньше бывала, но сейчас меня одолевают навязчивые мысли, поэтому она не кажется безобидной, как раньше.

Я просто иду и покупаю тест. Сделаю для своего спокойствия. Я уверена на девяносто и девять процентов, что ничего нет, но один процент так и зудит, не давая спокойно жить.

Раньше я не думала всерьез о детях. Что стану мамой и все такое… Как это носить в себе человека? Но в ту минуту, когда сделала тест и ждешь полоску или две, ты успеваешь подумать обо всем. Представить себя с животом, как изменится жизнь, потом роды… Но самое главное, как отреагирует будущий папа, обрадуется ли, возьмет ответственность за тебя с малышом или же сбросит её с себя, только услышав новость.

– Одна, – смотрю я на тест с полоской.

Все, как я и предполагала. Больше надумать успела.

А что, если было бы две? – возникает мысль. И тест ошибаться может.

Как отреагирует Адриан на положительный результат? Как поведет себя, узнав о неожиданной беременности?

Как назло, слова Милы всплывают в голове, на душе тревожно.

Может, не стоит? – терзаюсь в сомнениях. Возникшая в голове идея кажется дурной. Но он ведь достойно справиться, чего ты боишься?

Меня бомбит, и я все-таки решаю сделать это. Проверить Адриана и её реакцию.

Залажу в интернет и без труда нахожу фотку теста с двумя полосками. Не давая себе ни секунды передумать, я скидываю её Адриану с припиской:

«Кажется, я беременна…»

Глава 55

Адриан ничего не ответил.

Прочитал мое сообщение, и все. Плохой знак?

Я сгрызла уже все ногти и пожалела, что решилась на глупость, которая непонятно к чему приведет. Но отступать поздно. И готовить при случае признательную речь – тоже… Кажется, Адриан пришел.

Прислушиваюсь к звукам из прихожей – так и есть. Дверь хлопает, и я улавливаю звуки, как он разувается.

Диван сразу стает жестким, и я подскакиваю, прижимаюсь к подоконнику. Даже вид природы, не успокаивает. За окном ненастье, небо плачет…

Бросаю взгляд на часы – Адриан пришел рано, видно сорвался с работы, как только увидел мое сообщение. Прошло то минут сорок, как я его отправила…

Слышу, как заходит в гостиную, и оборачиваюсь, обнимая себя руками. Секундный встречный взгляд. В его глазах, как и в моих растерянность. Отчего начинаю переживать еще больше. Внутри все стягивает узлом, но я предпринимаю попытки улыбнуться, как обычно при встрече.

– Ты получил мое… – голос не подчиняется мне, выдавая, как нервничаю.

– Да, – он не улыбается в ответ и держится на расстоянии.

Гребанный метр между нами, разделяющий от объятий, которые необходимы мне сейчас для разрядки. Я сковываюсь еще больше.

– Как так получилось, Стеша, мы ведь предохранялись, – я слышу в его словах упрек.

– Меня спрашиваешь? Я не знаю. У меня задержка, и я сделала тест… Тебя волнует только это?

– И это в том числе, – слишком холодно.

– Думала, порадуешься…

– Чему? Я не планировал становится отцом в девятнадцать.

Его слова, как пощечина. Я взрываюсь.

– Я тоже не планировала! И что? Что теперь делать, Адриан?

– Есть варианты.

– И какие? – дыхание в груди спирает. Я замираю в преддверии самого страшного.

Он замолкает, и я надавливаю.

– Какие? Говори же! Хочешь, чтобы сделала аборт? Этого слова ты боишься?

– Я не говорил этого. И не хочу.

– А что тогда? Какие еще варианты? – для меня существует единственно верный, но его мы уже проиграли.

– Я не знаю, Стеша… – нажимает на виски, как при головной боли.

– А кто будет знать за нас? Ты будущий отец.

– Посмотри на меня, какой из меня отец?

– Действительно, никакой… – поджимаю губы от обиды и отворачиваюсь к окну. К глазам подступают слезы разочарования.

Сзади слышится протяжный тяжелый вздох.

– Эй, малыш… – касается плеча, а я реагирую на него, как на самый резкий раздражитель.

– Не трогай, – шмыгаю носом, дергая плечом. – Не понимаю, что я делаю здесь…

– В каком смысле?

– В прямом, – оборачиваюсь, укалывая обиженным взглядом. – Сделал дело и в кусты… Это твоя любовь?

– Не начинай, Стеша… – взывает он. – Не смешивай черное с белым.

– А я заканчиваю, Адриан. Тебе не нужен этот ребенок, так и скажи!

– Я просто не был готов в нему! Если бы хотел детей, то мы бы это дело обговорили и вместе бы решили, когда и кого хотим.

– Это «дело»? Серьезно? Дети появляются, когда хотят этого… И никакие планы и чертовы переговоры порой не в силах повлиять на их появление.

– Что ты хочешь от меня, а? – психует он.

– Ничего!

– Тогда перестань истерить на пустом месте.

– Для тебя все «пустое»… – цепляюсь за слова. – И как могла быть такой наивной дурой?!

– Хороший вопрос.

– Что? – вспыхиваю. Издевается еще? – Ты совсем что ли?

Адриан накидывает куртку на плечи, игнорируя меня.

– Уходишь?

– Мне надо проветриться, и тебе тоже не помешает успокоиться.

– Ну и правильно вали, давай, – толкаю его в плечо. Потом еще раз. И еще. Эмоции зашкаливают. – Уходить ты можешь лучше всех!

– Эй, гормоны шалят? Остынь, детка… – хватает за запястья, останавливая рукоприкладство.

– Да пошел ты! – вырываюсь.

Трогает меня – неприятно. Ненавижу. Душа кричит.

– Уже, – сквозь зубы выдавливает он.

Прячет руки в карманы, разворачивается и уходит.

Вот так просто. Оставляет меня одну в подавленном состоянии. Внутри все кипит, разрывается и стонет.

– Гад! – ни в чем неповинная ваза летит в дверь и разбивается. Не полегчало. – Дура, какая же дура…

Для меня все понятно. Не нужны этому парню лишние проблемы в виде беременности и ребенка. Значит, не нужна и я. По настоящему… Не просто на словах или в постели. А в реальной жизни, порой непростой, где может случится всякое. Где испытание за испытанием будут бить в под дых. И тут главное не поддаться, не упасть в бессилии и не сдаваться, что самое ужасное… По-моему, именно это и сделал Адриан.

Да, я обманула. Пусть это останется на моей совести. Но лучше так, чем я на самом бы деле была беременна от него. Боли было бы куда больше. Он не готов. Не готова и я. Все к лучшему.

Именно так я себя успокаиваю. Всхлипываю, проклинаю его имя между строк и закидываю свои вещи в чемодан. Уеду. Не хочу оставаться здесь ни секунды больше. Бесит. Раздражает.

– Давай же, – сажусь на переполненный чемодан, чтобы тот наконец закрылся.

Последний штрих. Снимаю с руки браслет, подаренный Адрианом, и без жалости бросаю его на диван. Вот, теперь все.

С чемоданом наперевес и с грузом на сердце покидаю стены его квартиры. В машине набираю маму.

– Мам, привет, ты дома? – надеюсь, как минимум, выходные провести в родительском доме. – Я скоро приеду.

Глава 56

Вечером на кухне тихо. Даже слишком. Слышно, как тикает секундная стрелка в часах… Она быстро, безвозвратно, по кругу движется, как наша жизнь.

Мне плохо. Паршиво до чертиков. Поглощающая пустота, дыра зияет в груди.

Одиноко сижу за столом и грею прохладные пальцы о горячую кружку. Практически не чувствую тепла, хотя недавно заварила чай. А может он уже остыл, и я не заметила. Сколько времени прошло? Минута, час… Без понятия.

Вчера я уехала от Адриана. Мама ничего не знает, для неё я просто вырвалась домой на выходные. Когда они закончатся, что мне делать дальше? Делить квадратные метры с сестрой?

О да, она дико позлорадствует, узнав, что мы расстались. Мила оказалась права, черт возьми! Я сто раз не согласна с ней, с этой дрянной жизнью, которая в очередной раз обожгла пощечиной наивную девочку. Наверно я и вправду бесхребетная, потому что не понимаю с первого раза, да и с десятого тоже. Но сколько бы жизнь меня не била, она не убьют во мне веру в настоящую любовь.

Становиться прожженной стервой, как сестра, приспособленкой, всегда быть начеку и использовать людей в своих целей – против моей природы. Не могу я так. Даже после скандала с Адрианом мозг отказывается зацикливаться на последнем разговоре, а пытает психику, подкидывая из памяти счастливые моменты с этим человеком.

Я вспоминаю, смахивая скупую слезу. Ну почему он просто не обнял меня и сказал, что пусть и не готов, но мы со всем справимся, и все будет хорошо, ни смотря ни на что? Не хочу искать для него оправдания… Он сказал и сделал, все, что смог.

Для чего тогда звонит мне, а? Что ему надо еще?

Я отключила телефон сразу, как только увидела первый входящий от Адриана сегодня утром. Видно, прогулял где-то всю ночь… Г – гордость. Не желаю слышать его голос.

– Стешка, мы пришли, – слышу голос мамы, которая вернулась с прогулки с Джеком, нашим псом. – Ты на кухне? Чайник поставишь? На улице бр-р-р…

– Ага… – на автомате нажимаю кнопку на чайнике.

Выливаю в раковину остывший чай и кладу новый пакетик себе и маме.

Хорошо, что она пришла, рядом с ней я успокаиваюсь и позволяю себе не думать о навязчивом, отвлекаюсь. Наши душевные разговоры согревают, мама – отличный собеседник, верная подруга, которая всегда печется о том, как у тебя дела и поддержит. Другое дело – не всегда хочется её расстраивать своими сердечными приключениями.

– Повзрослела, моя девочка, – любит она повторять, когда смотрит на меня с гордостью. – Из-за чего грустишь? Выше нос, и улыбнись, красотка.

– А если не хочется улыбаться? – вздыхаю.

– Причина для улыбки всегда найдется, точно говорю, – мама подкармливает меня шоколадной конфеткой из вазочки. – Скушай, м-м-м вкусно… Или боишься испортить фигуру?

– Это последнее, чего я боюсь, – усмехаюсь, разворачивая фантик. Надкусываю конфету. – И правда вкусная…

– Мама плохого не посоветует.

Чайник закипает, и я поднимаю пятую точку со стула.

– Сиди, сама налью, – командует мама. – Лучше скажи, как у тебя с учебой, все успеваешь?

– Да. Нормально, – бубню, разжевывая конфету.

– Денег хватает? Мне на днях придет зарплата, часть тебе перечислю, часть – Миле.

– Мам, не надо, – упрямо твержу я. – Хватает мне на все.

– Ладно, – ставит передо мной кружку и садится напротив. Смотрит испытующе, я опускаю глаза. – Тогда в чем проблема, Стеша? Что случилось? Опять с сестрой поссорилась?

– Не без этого.

– Учитесь уступать друг другу. Уже не маленькие.

С самого детства слышу эту фразу. Кто-то уступает, а кто-то наступает в ответ.

– Я переживу, мам, – прикрываюсь кружкой и делаю глоток.

– Не вынуждайте меня предпринимать меры, я могу, – журит взглядом. – Мила завтра приедет, поговорите.

– О нет, – закатываю глаза.

– О да. Вот запру в комнате, и не выйдите пока не помиритесь, – вспоминает «действенный» метод из детства при наших ссорах.

Приходилось не мирится, а просто договариваться, чтобы не мучить друг друга своим присутствием, а выйти гулять. Дипломаты, блин.

– Не хочу тебя разочаровывать, но не выйдет. Мы, убьем друг друга.

– Стеша, давай без драмы. Вы сестры, родная кровь, хватит вставлять друг другу палки в колеса. Ладно Милу заносит, но ты у меня разумная девочка, все понимаешь.

– Вот всегда ты так, – с обидой поджимаю губы. – К Миле снисходительно, а с меня требуешь.

– Неправда.

– Правда. Ты всегда закрывала глаза на её поведение, а стоило мне сотворить нечто подобное, то все – конец света. Знаешь, мне было обидно.

– Было или есть? Не дуйся на мать, тебя можно было воспитать, и я это делала. Твоя сестра другая, с ней сложнее…

– Она ведет себя безобразно, мам, – закипаю я. – Моему уму непостижимо, что творит сестра, которой ты позволяла все.

– Не все, – спорит мама и косит на меня глаза в намеке. – В ком-то играет ревность…

– Не все, но больше, чем мне.

Детские обиды – самые яркие и живучие. Мама вздыхает, видя, как дую щеки и придвигает стул поближе ко мне.

– Не жалей об этом. Жизнь расставит все и всех по своим местам. Смотри, какой умницей ты у меня выросла, – приглаживает волосы и понизив тон, склоняется к уху. – Я горжусь тобой, девочка моя.

Целует в лоб. Знает, как приостановить моих необузданных лошадей в голове.

– Успокаиваешь? – смотрю в мамины глаза-океаны. Такие спокойные.

– Говорю правду. Я поговорю с Милой завтра, обещаю.

– Это мало, что изменит. Но дай ей хорошего втыку, хоть раз в жизни, умоляю.

Мама смеется. Обожаю её серебристый смех.

– Возьму на заметку твое пожелание, детка. Это все, что тебя беспокоит или есть что-то еще? – прищуривается. – Настроение по – прежнему на нуле…

– Конечно, справедливость же еще не наступила, – парирую я.

– О, ну справедливость – вещь относительная. Для каждого она своя. Её может не быть вовсе, особенно, если ждешь.

– Ничего я уже не жду, мам… – поднимаюсь со стула. – Будь как будет.

– То есть не поделишься?

Мама видит меня насквозь. Но не пристает, за что благодарна.

– Не сегодня. Хочу отдохнуть… Буду у себя наверху.

– Как скажешь, если что – свисти.

– Ага, научусь только свистеть и сразу… – целую в щеку, попутно вдыхая аромат, знакомый с детства. – Спасибо, мам.

– Отдыхай, – понимающе кивает она.

Я уединяюсь в комнате, в которой провела детские и школьные годы. Приятная ностальгия отвлекает. Эти стены знали все обо мне – мои слезы и радости, подростковые стенания и победы. В интерьере ничего не поменялось после моего отъезда в другой город. Следы от плакатов со звездами, от которых фанатела, до сих пор видны на стенах. Я содрала их, когда вкусы поменялись, и я повзрослела. От воспоминаний улыбка играет на губах.

Я ложусь на кровать, гипнотизирую потолок и на секунду прикрываю глаза.

Просыпаюсь от стука в дверь.

– Стеша, не спишь? – мама заглядывает в комнату. Выглядит взбудоражено. – К тебе пришли.

– Кто? – протираю сонные глаза, сдерживая зевок.

Сладко потягиваюсь. Так крепко спала, сама не заметила, как вырубилась.

– Парень какой-то… Представился, как Адриан, – кивком головы призывает встать. – Он ждет тебя.