Текст книги "Исключение"

Глава 14

Она приехала раньше назначенного времени. В субботнее утро город был почти пустым, а розовое чистое небо обещало жаркий день. Лида припарковалась у входа в клинику и села на лавочку перед ухоженной клумбой. Даже растения пронизывал дух элитарности, и в каждом кустике чувствовалась рука ландшафтного дизайнера.

Лида надела темно-синюю блузку на тонких плетеных лямках и льняные брюки. Она еще не выглядела беременной, но часть одежды перестала сходиться на талии, хотя из-за токсикоза она и потеряла несколько килограммов.

Тонированный черный BMW прибыл спустя двадцать минут. Лида встала: ей не надо было дожидаться выхода пассажира, чтобы понять, что это Андерс. Он был в потертых джинсах и мятой футболке, мало сочетаясь со сверкающим автомобилем. Широкими быстрыми шагами он направился в ее сторону. Бейсболка и темные очки скрывали его лицо от предполагаемых папарацци. Лида улыбнулась. Как тут забудешь про его звездный статус.

– Привет, – сказала она, против воли широко улыбаясь.

Она сама не ожидала от себя такого прилива радости. Рот Андерса тоже растянулся в улыбке, хотя вчера по телефону он показался ей обиженным.

– Привет, – Норберг легко коснулся ее щеки губами, и Лида втянула знакомые запахи его кожи и одеколона.

– Ты давно ждешь?

– Нет, совсем нет.

Они прошли в клинику, и Лида обратилась к девушке на ресепшн.

– Конечно, вы можете заходить в процедурную. Вы сегодня не кушали?

– Нет.

– Я смотрю, вы записаны на ультразвук. Я бы посоветовала сначала сделать УЗИ, чтобы точно определить срок беременности, и только потом сдавать кровь на ДНК. Вы знаете, этот тест проводится с девяти недель. Доктор убедится в сроке, чтобы вам не пришлось потом проводить еще один анализ.

– Андерс, ты сможешь меня подождать?

– Что-то не так?

– Мне надо сначала сделать ультразвук, чтобы проверить срок беременности.

– А разве ты его сама не знаешь?

– Знаю. Но пусть доктор посмотрит, что все нормально, и потом проведем тест. Так будет надежнее.

– Хорошо, – Андерс замялся и сунул руки в карманы. – А можно мне с тобой?

– Если ты хочешь, – Лида пожала плечами.

Девушка провела их в затемненную комнату, и Лида легла на кушетку. К потолку был прикреплен второй монитор, на котором дублировалось изображение с аппарата.

– Присаживайтесь, – элегантная дама с короткой стрижкой показала Андерсу на стул рядом с кушеткой.

Лида приподняла блузку, немного спустила брюки, и врач покрыла ее живот холодным гелем. Ту долю секунды перед касанием датчика Лида испытала непонятное волнение. Она так давно не была у врача, что боялась услышать, что никакой беременности нет, словно она сама ее придумала. Датчик скользнул по коже, и на мониторе появилось двигающееся изображение, в котором угадывались контуры маленького человека.

– А вот и мы, – удовлетворенно сказала докторша и остановила картинку, чтобы сделать измерения.

Лида повернулась к Андерсу и увидела, что тот сидит, выпрямившись как струна, и ошарашенно смотрит на экран. У нее в носу защипало, и она взяла его за руку.

– Вы хотели бы сделать трехмерное исследование с записью на диск? – спросила врач.

– Нет, спасибо.

– Что она сказала? – Андерс повернулся к Лиде.

– Ничего.

– Я предложила ультразвук 3D и диск с записью, – доктор перешла на английский.

– Я согласен. Сделайте два диска, пожалуйста.

– Конечно.

Врач перевела аппарат в трехмерный режим, и изображение стало бежевым, словно слепки из глины. На экране шевелился малыш с крошечными ручками.

– Вы можете видеть лицо, руки, ноги, – вещала врач на английском, безошибочно определив платежеспособного клиента. – Это пуповина. Вы хотите знать пол ребенка?

– Да.

– Сейчас, минутку, – она поставила датчик под другим углом. – На этом сроке обычно рано делать прогнозы. Но тут вы сами можете увидеть. Это мальчик.

Лида почувствовала, как сжались пальцы Андерса.

Мальчик. Дед обрадуется! И Норберг явно был растроган. Лида посмотрела на него, и ей страшно захотелось обнять его, разделить этот момент радости.

– Срок одиннадцать недель и два дня, – продолжала врач. – Плод развивается правильно.

– Это срок от зачатия? – спросил Андерс.

– Нет, от начала менструального цикла. Срок от зачатия на две недели меньше.

Лида взглянула на Норберга: он считал. И, видимо, удовлетворившись расчетами, кивнул.

– Единственный момент, – врач убрала датчик и протянула Лиде рулон с бумажными полотенцами. – У вас есть небольшой гипертонус.

– Это опасно?

– Как правило, нет. Но вы должны обязательно обратиться к своему врачу. Вы уже встали на учет?

– Нет еще.

– Зря. Постарайтесь попасть на прием как можно скорее. Вам назначат специальные препараты для снятия спазмов. Плацента крепится низковато, и в сочетании с тонусом это не очень хорошо. Лучше себя поберечь.

Потом они сдали кровь, получили на ресепшн диски с записью ультразвука. Андерс настоял на том, чтобы оплатить все анализы Лиды.

– Перекусим где-нибудь? – спросил он.

– Хорошо. У меня есть время до обеда. Я видела здесь рядом пиццерию.

Они зашли в просторное итальянское заведение с красными клетчатыми скатертями. В субботу утром там было малолюдно, но Андерс по обыкновению выбрал столик в углу и не стал снимать бейсболку.

– У тебя еще какие-то дела на сегодня? – спросил он, когда они сделали заказ.

– Мне надо навестить дедушку в больнице.

– А что случилось?

– У него был… сейчас, я посмотрю, как это называется по-английски, – Лида залезла в телефон. – У него был инсульт. Он наполовину парализован.

– И давно?

– Это началось почти месяц назад. Но основной приступ был на прошлой неделе, и его положили в больницу. До этого он был со мной дома.

– Но почему ты мне ничего не сказала?! – воскликнул Андерс.

– Зачем? – Лида пожала плечами. – Ты бы ничего не изменил.

– Я мог бы нанять сиделку или оплатить хорошего врача.

– Я в состоянии справиться сама, Андерс. И я нашла хорошего врача. Только он не помог.

– Лидия, пожалуйста, держи меня в курсе. Я хочу хотя бы знать, что с тобой происходит.

– Хорошо.

– У меня перерыв в съемках несколько дней. Я проведу их здесь. – Андерс откусил гавайской пиццы. – Мы могли бы еще встретиться? Погулять или сходить куда-то?

– Наверное. Недалеко от больницы есть парк, если хочешь. Можем пройтись, пока не начнутся посещения.

– А можно я потом пойду в больницу вместе с тобой?

– Андерс, это неприятное зрелище.

– Ты все еще думаешь, что я хожу только на светские мероприятия?

– Как хочешь.

– У тебя плохое настроение?

– Нет. Прости. Я очень волнуюсь за деда. Очень много всего навалилось.

– Ты из-за этого до сих пор не была у врача? Ты же слышала: ты должна себя беречь.

– Я – сильная. Или ты забыл, что я была баскетболисткой? А дед сейчас нуждается во мне.

Андерс протянул руку и накрыл ее ладонь своей.

– Даже сильным иногда бывает нужна помошь.

Лида взглянула на его загорелые пальцы, и ей смертельно захотелось потереться о них щекой. Она благодарно улыбнулась.

– Спасибо, Андерс. Доедай, и я покажу тебе Воронцовский парк.

Они гуляли до самого обеда, и Норберг старался отвлечь ее от грустных мыслей, рассказывая веселые истории со съемок. Лида немного развеялась, но стоило ей подойти к больничным воротам, как волнение нахлынуло с новой силой.

На территории больницы Лида увидела Виталика. От удивления она забыла представить их с Андерсом и выпалила:

– А что ты здесь делаешь?

– Я звонил тебе несколько раз, ты не отвечала. Хотел навестить Александра Борисовича и заодно с тобой повидаться. Тогда я позвонил тебе домой, и твой брат сказал мне, что ты собиралась к дедушке после обеда. И вот я приехал, но… – Виталик выразительно посмотрел на Андерса, – зря, наверное.

Лида достала телефон и увидела несколько пропущенных вызовов.

– Извини, я забыла включить звук с утра… Да, Виталь, это Андерс. Андерс – Виталий.

Молодые люди коротко пожали друг другу руки, и компания двинулась в сторону неврологического отделения.

– Он приехал навестить моего деда, он… друг семьи, – шепнула Лида Андерсу. – Он сильно помог нам, и я не могу сейчас…

– Я понимаю, не беспокойся.

Они поднялись в палату, и в нос ударил запах российской больницы. Лида не удержалась и посмотрела на Андерса. Она ожидала удивления, брезгливости или даже шока, но его лицо оставалось спокойным.

Дед не спал. Потускневшим взглядом он окинул посетителей, остановившись на Норберге. Лида кинулась к дедушке с объятиями, но он лишь слабо сказал:

– Виталик.

– Да, видишь, сегодня все хотят тебя навестить. И Виталик, и Андерс, – Лида улыбнулась.

– Виталик, подойди.

Тот приблизился к койке и сел на стул для посетителей.

– Ты знаешь… английский? – с трудом проговорил Александр Борисович.

– Да.

– Лида, выйди.

– Зачем?

– Пять минут. А он пусть останется, – дед показал глазами на Норберга.

– Иди, Лида, – обратился к ней Виталик, когда она замешкалась. – Ничего страшного. Я же здесь.

Она пожала плечами.

– Андерс, дедушка хочет, чтобы я вышла на пять минут. Видимо, будет говорить с тобой через Виталия.

– Конечно, иди, – Андерс коротко сжал ее плечо и подошел ближе к Александру Борисовичу.

Лида вышла из палаты, с трудом приходя в себя от удивления. Дед давно не выказывал такой живой заинтересованности. Она приняла это за хороший знак и пошла на пост, чтобы положить очередную «благодарность» в карман санитарки.

На обратном пути Лида встретила Остапова, того самого дежурного врача из приемного. Она машинально кивнула в знак приветствия, но он остановил ее.

– Вы ведь внучка Титова?

– Да.

– Я смотрел его сегодня. Мне очень жаль.

– Почему?

– Ему не становится лучше. Организм не борется. Он угасает. Вы ведь знаете, что в понедельник консилиум.

– Да, но разве это не значит, что ему будут подбирать новую терапию?

– Аркадий Викторович вам не говорил? Скорее всего, будет принято решение о выписке.

– Но ведь лечение не подействовало, и… – Лида замолчала, пораженная догадкой. – Неужели?..

– Да. Когда мы не можем ничем помочь, мы отправляем человека домой. Простите.

– Я понимаю, – Лида продолжала смотреть на врача распахнутыми глазами, словно ожидая чего-то хорошего.

– Извините, мне пора, – он сунул руки в карманы и пошел в ординаторскую.

Лида стояла на месте, пытаясь прийти в себя. Потом развернулась и медленно побрела в палату. Виталик и Андерс стояли у окна, и Виталик что-то быстро говорил шепотом. Андерс молча слушал, наклонив голову набок.

– Андерс… – тихо позвала она.

– Что? – они оба обернулись.

– Я видела врача, и… и он сказал… – она вцепилась в запястье Андерса, – …он сказал, что мой дедушка умирает. Они хотят выписать его в понедельник домой. Умирать.

– Лидия, мне так жаль…

– Лида, соберись. Не надо, чтобы Александр Борисович видел, как ты убиваешься, – Виталик говорил с ней по-русски. – Просто побудь с ним. Поговори. Домой отправляют не умирать, люди годами могут лежать парализованными. Не начинай плакать, ты ничего не изменишь. Ему и так тяжело, ты делаешь только хуже.

– Да. Да, ты прав, – Лида сделала глубокий вдох и продолжила на английском: – Оставьте меня с дедушкой наедине, пожалуйста.

Они вышли, и Лида присела на край койки. Дед устало смотрел на нее, но взгляд был сонным. Лида погладила его по голове, как ребенка.

– Я так скучаю без тебя, – шептала она. – Так скучаю.

Она взяла его за здоровую руку, и он ответил слабым пожатием.

– Расскажи мне, – едва слышно выдохнул дед.

– Что?

– Что-нибудь.

И Лида стала рассказывать. О том, как была у врача, о том, что у нее будет мальчик. С ручками и ножками. О том, что Андрей привез пирожные, а тетя Оля собирается печь шарлотку. Обо всем. Дед прикрыл глаза и, казалось, уснул, но продолжал держать ее руку, а она шептала и шептала, пока слезы сами собой скатывались по щекам. Лида не заметила, как за окном сгустились сумерки. Чья-то рука тронула ее за плечо.

– Посещения заканчиваются, – тихо сказал Виталик.

За его спиной стоял Андерс.

Лида вытерла слезы тыльной стороной ладони и поцеловала деда в лоб.

– До завтра. Я люблю тебя.

В коридоре у Лиды прихватило живот, и в уборной она обнаружила следы крови на своем белье.

– Обратитесь в гинекологию, – сказала ей дежурная медсестра, когда Лида сбивчиво объяснила ситуацию. – Выйдете из нашего корпуса и направо до конца.

Они торопливо покинули неврологию. Виталик шел впереди. Лида держалась за руку Андерса, как за спасательную соломинку.

Дежурного врача пришлось ждать около часа, а появившись, та отчитала Лиду за бездействие.

– Почему вы не на скорой? – недовольно заявила миниатюрная дама лет сорока с коротким черным каре.

– Я была в соседнем корпусе, у меня там дедушка…

– Документы с собой?

– Да.

– Проходите.

Второй раз за день Лида попала в кабинет УЗИ. Только теперь процедура заняла пару минут.

– Угроза прерывания, – коротко сообщила дама. – Берите телефон и поднимайтесь в отделение.

– Это выкидыш? Ребенок жив?

– Это угроза, – резко повторила женщина. – Плод пока на месте. Будем пытаться сохранять.

Лида вышла в холл и сказала Виталику:

– У меня угроза прерывания. Меня кладут. Они… Они ничего не говорят конкретного. Пожалуйста, переведи Андерсу. Я не могу сейчас вспомнить слова. Извини, что я тебя прошу, но мне больше некого. И позвони мне домой, позови Андрея. Это мой брат троюродный. Скажи ему все, только… ну, смягчи как-нибудь. Ничего, мол, страшного. И пусть придумает что-нибудь, не нервирует мать. Все, мне пора.

– Держись.

Лида снова сжала руку Андерса.

– Как ребенок? – спросил он.

– Он еще жив. Прости.

И она вышла вслед за медсестрой.

Глава 15

Утром Лида с трудом проснулась от шума голосов и попыталась понять, где находится. Она увидела перед собой салатовую стену, белый потолок и прикроватную тумбочку. Лида медленно села. На ней была ситцевая больничная рубашка в цветочек.

Лида вспомнила вчерашний вечер. Неприятный осмотр на кресле, капельница. Кажется, она плакала. Было темно, а потом соседка… Аня… Нет, Наташа… Привела медсестру. Вроде так.

Телефон был почти разряжен и стоял на беззвучном режиме. Лида увидела несколько пропущенных вызовов. Она перезвонила Андрею, успокоила, как могла, и попросила захватить ей самое необходимое. Потом набрала Норберга. Он рвался ее навестить, но Лида понимала, что с российской больницей он один не справится, и снова связалась с Андреем, попросив встретить Норберга у входа в отделение и провести с собой.

После сбора анализов и скудного больничного завтрака начался обход. Высокая докторша с проседью подошла к Лиде.

– Вы у нас вчера поступили с выкидышем?

– С угрозой прерывания. Я.

– Ах, ну да, – врач полистала историю болезни. – Капельницу вам ночью поставили? Так… Что-то беспокоит сейчас? Кровянистые выделения, боли?

– Нет.

Тамара Михайловна, как представилась врач, села напротив Лиды и стала заполнять карту, задавая всевозможные вопросы.

– Скажите, а долго может продлиться лечение? – спросила Лида, когда анкетирование закончилось.

– Вы куда-то торопитесь?

– У моего дедушки инсульт, он в неврологическом отделении. Его должны выписать в понедельник, и ему нужен уход.

– Вы хотите сохранить беременность?

– Да.

– Тогда вы должны пробыть здесь столько, сколько потребуется. Уход сейчас нужен вам.

– Может, можно лечиться амбулаторно?

– Стрельникова, я могу вас выписать хоть сейчас. Но вы сейчас отвечаете не только за себя, и если у вас есть хоть капля здравого смысла, вы ляжете и будете лежать до победного. Это понятно?

– Да.

– Исключить стресс, физические нагрузки, половую активность. Если вы не возьмете себя в руки, все препараты пойдут коту под хвост.

Лида мысленно отчитала себя за слабость. После спортивного прошлого она всегда считала, что беременность и роды дадутся ей легко.

Около полудня ей позвонил Андрей и сказал, что они с Андерсом ее ждут. Лида накинула стариковский байковый халат, который ей выдала санитарка, и вышла в коридор. Для посещений там стояли кресла и скамьи.

Андерс осунулся, вид у него был довольно помятый. Он неловко шагнул к Лиде и прижал ее к себе, что-то пробормотав на шведском.

– Как ты? – спросил он уже по-английски. – Как ребенок?

– Я не знаю, мне больше не делали ультразвук. Но мне лучше, крови больше нет, живот не болит. Мне придется здесь остаться, и я не знаю, как долго. Но вряд ли получится провести время вместе.

– Делай то, что говорят доктора. У тебя хороший специалист?

– Откуда я знаю, – Лида пожала плечами. – Они все одинаковые. Извини, мне надо поговорить с кузеном.

Она подошла к Андрею, который все это время тактично стоял в стороне.

– Привет. Спасибо за вещи, – она взяла у него пакет. – И за Андерса. Как дедушка?

– Мама сейчас пошла к нему. Бабушка опять сникла, у нее было давление с утра, мы решили оставить ее дома. Ты извини, мне пришлось сказать про тебя. Ну, про беременность. Больше нечем было объяснить твое отсутствие.

– Да ладно, что уж теперь. И как они отреагировали?

– Матери, конечно, любопытно. Но они все понимают и переживают за тебя. Ругались, что ты сразу все не рассказала.

– Такими вещами не хвастаются, – улыбнулась Лида.

– Да перестань! Все свои. Слушай, я пойду к дяде Шуре. Твой друг говорит, что запомнил дорогу.

– Конечно.

Лида сообщила Норбергу, что ее брат уходит, но Андерс попросил Андрея задержаться и отозвал в сторону. Они отошли на пост, и Андерс о чем-то заговорил с медсестрой через Андрея. Лида со стороны наблюдала за реакцией молоденькой девушки. Стоило бы привыкнуть, что Андерс вызывает у слабого пола повышенный интерес и потребность заигрывать. Это выводило Лиду из себя. Она начинала понимать, почему мужчина должен быть лишь немногим красивее обезьяны. К счастью, Андерс был взвинчен и на флирт не реагировал. Через несколько минут они подошли к Лиде вместе с медсестрой.

– Вас переводят в платную палату, – сообщила девушка Лиде. – Я перенесу ваши вещи. После посещения подойдите на пост, я вас отведу.

– Это лишнее, – сказала Лида, когда медсестра и Андрей ушли.

– Давай сядем, – Андерс отвел ее к двум креслам у окна. – Я хочу, чтобы ты отдыхала. А теперь расскажи мне, что говорит доктор.

– Тебе это не понравится.

– Почему?

– Потому что доктор говорит, – Лида понизила голос, – никакого секса.

– Лидия! Ты еще можешь шутить?

Она грустно улыбнулась.

– Прости, Андерс. Это не шутка.

– Слушай, ты, конечно, бесподобна в этом халате. Или что это вообще такое. Но я постараюсь себя сдержать. Лидия, я беспокоюсь за тебя. Скажи, что я могу сделать.

– Тут ничего нельзя сделать, – она вздохнула и ссутулилась. – Я просто не готова потерять дедушку. Я не знаю…

Андерс взял ее за руку.

– Ты только не волнуйся. Твой дед не хотел бы навредить ребенку. Может, все еще наладится.

Но ничего не наладилось. Вечером позвонил Андрей и сказал, что Александр Борисович впал в кому. Поговорить с тетей Олей ей не удалось: из-за новых слез Лиде вкололи какое-то успокоительное. А утром в палату пришла медсестра и сообщила, что ночью дедушки не стало.

Лида отреагировала странно спокойно. Она не стала рыдать, все будто высохло у нее изнутри. Она позвонила Андрею, сказала, где лежит карточка с «гробовыми».

– Он все равно их для этого копил, – сказала она, когда Андрей предложил помочь с деньгами.

Потом стали звонить из ритуальных контор. Удивительное качество оперативно отслеживать клиентов… Первый раз Лида услышала до тошноты слащавый женский голос и отказалась. Вторая девушка звучала спокойно и адекватно, поэтому Лида согласилась на их помощь и попросила рассчитать примерную смету. Потом она собралась с силами и позвонила тете Оле. Та звучала тихо и отдаленно.

– Все к этому шло, – вздохнула она. – Теперь уже ничего не поделаешь… Ты только держись!

– Как тетя Нина?

– Плачет с самого утра. Нам сказали ночью, но по твоему телефону ответила медсестра. Видимо, заходила к тебе. А маме мы сказали только недавно.

– Я оплачу все ритуальные услуги, кафе для поминок… Они обещали все организовать. Я не знаю, сколько меня здесь продержат, но хочу отпроситься хотя бы на похороны.

– Не вздумай. Тебе сейчас нельзя нервничать, а похороны – это тяжело даже для здорового человека.

– Но он же мой дед… Ближе него у меня никого не было!

– Ты была у него, когда он был жив. А сейчас прежде всего ребенок. Лида, дядя Шура бы и сам тебя не пустил.

– Я не знаю… Я посоветуюсь с врачом.

Врач была категорична.

– Все равно тебя через три дня никто не выпишет. Кроме тебя о твоем ребенке некому позаботиться. Расставь приоритеты.

Потом ее забрали на УЗИ и подтвердили, что ребенок жив, хотя плацента прикреплена низковато, а тонус сохраняется, поэтому физическая активность и стресс исключены.

По возвращении в палату ее уже дожидался Андерс.

– Как ты?

– Плохо.

– Что-то с ребенком?

– Нет. Мой дедушка, он…

У нее перехватило дыхание, и Андерс понял, что она хотела сказать.

– Мне так жаль! – он обнял ее, прижал к себе, и она расплакалась, уткнувшись ему в плечо.

Они зашли в палату, и Андерс был с ней, пока не стемнело.