Текст книги "Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию"

Орлиное гнездо

Мятеж, охвативший семейство Плантагенетов в 1173 году, следом за скандальным делом Бекета, стал самым серьезным кризисом, с каким пришлось столкнуться Генриху за все время царствования. Внезапно, ни с того ни с сего, жена Генриха и трое его старших сыновей ополчились против 39-летнего короля. В компании разношерстных союзников, среди которых были могущественнейшие персоны христианского мира, дети Плантагенетов по всем своим обширным территориям поднимали на бунт людей и крепости с дислоцированными в них гарнизонами. Генрих, поначалу захваченный врасплох, вскоре осознал, что столкнулся с единой оппозицией, подстрекаемой к действиям членами его семьи. Он больше года вынужден был сражаться на нескольких фронтах сразу, а империя его трещала по швам. Позже Генрих скажет, что в ту войну он ощущал себя орлом, которого сокрушили и заклевали собственные птенцы.

Неприятности начались с Генриха Молодого Короля. В начале 1173 года Генрих-младший приближался к 18-му дню рождения. Он стоял на пороге совершеннолетия и уже был женат на дочери Людовика VII принцессе Маргарите. Хронисты изображали Генриха безответственным и некомпетентным юнцом. Принц был высок, светловолос и миловиден и умел держать себя в обществе. Искусный наездник, он обожал турниры; Молодого Короля постоянно окружала толпа приспешников, играющих на его рыцарском честолюбии. Его дважды короновали как короля Англии: за сомнительной церемонией, совершенной Роджером, архиепископом Йорка, последовала вторая, состоявшаяся в августе 1172 года в Винчестере, где его жену короновали вместе с ним. В обоих случаях Генриха помазали елеем – особенно священным маслом, а присутствовавшие рыцари обращались с ним с необычайным почтением. На одном из коронационных банкетов отец лично ему прислуживал. Молодой Король упивался собственным великолепием, но окружающие считали его заносчивым, жадным и недалеким.

Несмотря на высокое положение наследника отца, Молодой Король, как это ни парадоксально, был лишен реальных плодов королевской власти. Генрих планировал отдать сыну Англию, Нормандию и Анжу. Но вот Молодой Король вошел в лета, а земельных владений и власти – в которых и заключается весь смысл царствования – у него не прибавилось. Наделенный титулами, он был обделен землями и доходами со своего королевства, герцогства и графства. Юный Генрих был по уши в долгах, не имея средств оплатить свой расточительный аристократический образ жизни. Гордость его была уязвлена. Генриху II было 16, когда он получил в свое безраздельное владение герцогство Нормандское. Генрих Молодой Король был почти на два года старше, но не имел за душой практически ничего. Досаду, снедавшую юношу во время томительного ожидания наследства, с энтузиазмом раздувал его тесть, Людовик VII.

Толчком к разрыву между Генрихом и его отцом послужили распоряжения старого короля относительно брака младшего сына, шестилетнего Иоанна. Чтобы обеспечить его будущее, в качестве свадебного подарка отец передал Иоанну три замка: Шинон, Луден и Миребо. Эти стратегически важные крепости располагались между Анжу и Меном. Шинон в особенности был важным центром власти Плантагенетов, и Молодой Король считал его опорой наследства, принадлежащего ему по праву. К тому же все они были частью властного ресурса, которого, по мнению младшего Генриха, он был лишен. Через несколько дней после передачи замков разъяренный Генрих удрал от отца и отправился ко двору французского короля. Мятеж начался.

Для Генриха II ссора со старшим сыном была закономерной – возможно, даже неизбежной. Но ситуация обострилась, когда Ричард (которому было 15) и Джеффри (14) поддержали бунт, уехав от матери из Пуатье и присоединившись к Людовику. «Сыновья подняли оружие на отца в дни, когда христиане повсюду складывали его из уважения к Пасхе», – писал хронист Радульф де Дисето. Молва гласила, что младшие сыновья Генриха присоединились к восстанию против старого короля по наущению Алиеноры Аквитанской. Сам Генрих определенно в это поверил, потому что попросил архиепископа Руана написать Алиеноре письмо, напомнив о ее обязанности «вернуть сыновей мужу, которому ты должна подчиняться и с которым должна жить».

Почему Алиенора пошла против мужа после столь долгого периода безусловной лояльности – загадка до сих пор. Причиной называли ревность и обиду на то, что Генрих оставил ее ради любовницы Розамунды Клиффорд (что не имеет под собой никаких оснований), или недовольство тем влиянием, которое оказывала на Генриха его мать, императрица Матильда (абсурд, потому что Матильда умерла в 1167 году). Похоже, у Алиеноры имелся более серьезный повод для возмущения.

В 1173 году Алиенора была так же политически бесправна, как и ее старший сын. Первые 15 лет брака с Генрихом она была занята рождением детей. С появлением на свет Иоанна этот период ее жизни закончился, и она заняла новое положение в огромной федерации Плантагенетов. Алиенора вернулась к обязанностям герцогини и правительницы крупной южной части домена Плантагенетов, которым она владела по собственному праву. Но в 1173 году она, как и Генрих Молодой Король, поняла, что на практике ее политическая роль ставится под сомнение. Номинально она была герцогиней Аквитанской, но реальный объем ее власти над герцогством медленно сокращался. Игнорируя права жены на ее владения, Генрих начал распоряжаться Аквитанией так, как сам считал нужным. Когда их дочь Элеонора вышла замуж за короля Кастилии, в качестве приданого он отдал ей Гасконь. Заключив мир с Раймундом, графом Тулузы, он заставил графа принести ленную присягу Генриху Молодому Королю, не имевшему прав на Аквитанию. Для Алиеноры этот жест означал, что ее муж считает Аквитанию территорией, подчиненной англо-нормандской короне, а не автономной частью большого домена Плантагенетов. Как и ее старший сын, Алиенора почувствовала, что обладает исключительно фиктивной властью. И решила бороться за власть реальную.

Нельзя сказать, что ее действия были продиктованы чистым эгоизмом – для Алиеноры независимость Аквитании была делом не только личного престижа: под угрозой оказались интересы ее любимого сына Ричарда. По плану наследования Ричард должен был стать герцогом Аквитанским. С этой целью его в 1170 году сделали графом Пуату – первый шаг на пути к титулу герцога. В помощь Ричарду Алиенора организовала регентский совет и живо интересовалась его развитием как политического деятеля. Соответственно, ее неприятности были и его неприятностями. Неужели Ричарду, достигнув совершеннолетия, придется довольствоваться жалкими крохами реальной государственной власти в герцогстве, которым Алиенора учила его управлять? Ни один из них не собирался мириться с таким положением дел.

Алиенора взбунтовалась. Призвав на помощь сыновей, она решила объединить силы с человеком, о союзе с которым за эти долгие годы не могла бы и помыслить: с бывшим мужем Людовиком VII Французским. В конце февраля она отправилась верхом через всю страну в Париж, где Генрих, Ричард и Джеффри уже укрылись под крылом французского короля.

Второй раз в жизни она совершала смертельно опасное путешествие по дорогам Франции. Хронист Гервазий Кентерберийский пишет, что Алиенора, выезжая в Шартрез из замка Фей-ла-Винез, расположенного недалеко от Пуатье, и опасаясь быть узнанной, нарядилась в мужской костюм. Но маскировка не помогла, и до Шартреза она не доехала. Алиеноре было почти 50 лет: это была уже не та энергичная молодая женщина, что в 1152 году улизнула от назойливых женихов, торопясь на встречу с Генрихом. В пути ее узнали. Люди Генриха схватили королеву и увезли в замок Шинон. Хронисты, которых достигли слухи, что в момент задержания Алиенора была одета как мужчина, не поверили своим ушам и на все лады обсуждали ее скандальное поведение.

Алиенору поймали, но сыновей она успела передать в руки французского короля. Узнав о ее предательстве, Генрих отправил в Париж послов, приказывая мальчикам отказаться от своей глупой затеи. Генрих Молодой Король встретил послов в компании Людовика VII. Когда они попросили юношу вернуться к отцу, Людовик VII вмешался:

– Кто просит об этом?

– Король Англии, – прозвучало в ответ.

– Неправда, – возразил Людовик, взглянув на младшего Генриха. – Король Англии перед вами.

Началась война, и обе стороны приготовились к длительному противостоянию. Людовик VII и юные Плантагенеты сформировали широкую коалицию недовольных, многих привлекли смехотворными обещаниями обогащения за счет владений Генриха Молодого Короля – потом, когда он их завоюет. Король Франции заказал для юного Генриха специальную печать, и тот, раздуваясь от гордости, принялся ее использовать, раздавая направо и налево тысячи фунтов вознаграждений, земли в Мортене и Турени, а заодно и графство Кент целиком. Привлеченные щедрыми дарами, к мятежу с энтузиазмом присоединились Филипп, граф Фландрии, Матье, граф Булонский, и Тибо, граф Блуаский.

В Англии на сторону бунтовщиков перешел Роберт Лестерский, сын того Роберта, что до самой смерти верно служил Генриху, выполняя обязанности юстициария. Кроме него, к мятежу присоединились несколько северных графов, епископ Дарема и Гуго Биго, граф Норфолка. И наконец, мятежникам удалось привлечь на свою сторону Вильгельма Льва, короля Шотландии, наследовавшего своему отцу в 1165 году, – человека, настолько ненавистного Генриху, что одно упоминание его имени в положительном ключе однажды спровоцировало приступ бешенства: король бросился на пол в своей опочивальне и принялся грызть солому матраса. Вильгельму пообещали все английские земли, которые удерживал его предшественник Малькольм IV в годы анархии.

Раздаривая земли и суверенитет, 18-летний Молодой Король демонстрировал свою неопытность и неосведомленность в государственных делах. На протяжении всей Великой войны, бушевавшей в течение следующих 18 месяцев, Генрих Молодой Король служил марионеткой Людовика VII и его союзников, мечтавших разрушить власть Плантагенетов везде, где только можно.

Первый этап войны пришелся на лето 1173 года. В мае союзники без особого успеха атаковали города Вексена. В июне и июле им удалось сделать больше: они взяли Омаль и Дрианкур – но у стен Дрианкура погиб Матье Булонский, смертельно раненный стрелой, выпущенной из замка. В июле Людовик и молодой Генрих осадили Верней, но осажденным удалось продержаться достаточно долго и дождаться прибытия Генриха II. Войска союзников бежали, а солдаты Генриха, бросившись в погоню, жестоко смяли их арьергард.

В конце июня Вильгельм Лев со своими шотландцами вторгся в Нортумбрию. Это была не особо выдающаяся кампания. Они то ли не смогли, то ли не захотели взять замки Варк и Варкворт, разорили местность вокруг Ньюкасла-на-Тайне и ввязались в кровавую рукопашную у мощных каменных стен Карлайла. Силы короля возглавлял кастелян Роберт де Во. Защитники замка бились доблестно и бесстрашно, отбили у шотландцев провиант и трофеи, что в дальнейшем помогло им выдержать осаду. Когда же шотландцы узнали, что с юга под командованием юстициария Ричарда де Люси приближается армия короля, они скрылись в приграничных землях, продолжая причинять там мелкие неприятности.

Стратегия, принятая мятежниками в 1173 году, была безыскусной и не увенчалась успехом. Они хотели напасть сразу со всех сторон, заставить Генриха метаться по его владениям и наносить самые сильные удары там, где он в этот момент отсутствовал. Вот тут-то Генрих и воспользовался своим основным преимуществом: способностью перемещаться с безумной скоростью, действовать решительно и с абсолютной точностью направлять наемников туда, где нужно сломить сопротивление. Он перебрасывал войска изматывающими марш-бросками: однажды пересек Нормандию от Руана до Доля за два дня. Он укомплектовал армию бесстрашными брабантскими наемниками, дорогими, но крайне умелыми, свирепыми и легкими на подъем. Генрих говорил, что ценит их за боевые навыки, бесстрашие в атаках и неистовство, которым они превосходят диких зверей.

Энергичные действия Генриха запугали его менее решительных противников. Такая тактика выставила французского короля неумелым полководцем и к тому же нерадивым и безынициативным правителем. Это стало понятно очень быстро, и Генрих изо всех сил старался воспользоваться ситуацией: на мирных переговорах в Жизоре он предложил сыновьям сложить оружие на весьма выгодных для них условиях. Но Роберт Лестерский, присоединившийся к бунтовщикам, сорвал переговоры: он устроил некрасивую сцену, обнажил меч и принялся оскорблять Генриха. Король явно нажил себе достаточно вооруженных врагов по всем своим громадным территориям, чтобы война продолжалась все лето.

Генриху приходилось вести войну на множестве фронтов, и тут ему весьма пригодились компетентные управленцы, имевшиеся во всех его землях. С самого начала он старался поставить каждую из территорий под управление одаренного администратора, способного рулить государственной машиной в его отсутствие. Ему, в отличие от сыновей и их союзников, не нужно было подкупать людей, переманивая их на свою сторону. Люди, подобные Ричарду де Люси, юстициарию Англии, поддерживали короля прежде всего из верности и чувства долга. Оставив прошлое в прошлом, Церковь тоже его поддержала.

В сентябре центр военных действий переместился в Англию, где граф Лестер и Гуго Биго, еще один мятежный барон, попытались устроить хаос, наняв во Фландрии войско из вчерашних ткачей. Они высадились во Фрамлингеме и двинулись на северо-запад через Восточную Англию в направлении центральных графств. Наемники вышагивали по дорогам, оглашая холодные равнины боевыми песнями.

Народ, помнивший мрачные дни анархии, не обрадовался возвращению фламандцев. В Данвиче женщины и дети бросали камни в армию мятежников. Английские магнаты оказывали юстициарию Генриха Ричарду де Люси всестороннюю помощь – и тем не менее, когда разразилась битва на болотах Форнхэма, недалеко от Бери-Сент-Эдмундс, армия короля, как говорят, в четыре раза уступала врагу в численности. Это не помешало роялистам одержать сокрушительную победу, рассеяв рыцарей графа и отдав наемников на растерзание местному населению. Множество фламандцев потонуло в торфяных болотах.

Зима – неподходящий сезон для средневековых войн – принесла с собой обычное перемирие. Но весной 1174 года военные действия возобновились. Теперь ситуация обострилась в Англии. Вильгельм Лев за зиму перегруппировался и увеличил численность своего войска. Роялисты потерпели ряд поражений в Нортгемптоне, Ноттингеме и Лестере, а ситуация в Нортумбрии оставалась неопределенной. Вдобавок ко всему Филипп Фландрский поклялся на святых мощах, что в начале июня 1174 года предпримет полномасштабное вторжение в Англию. Английские магнаты настойчиво просили Генриха вернуться, и в июле 1174 года он покинул свои континентальные владения и направился в Англию.

Генрих отплыл из Барфлёра в сопровождении огромной армии брабантских наемников, взяв с собой ближайших родственников: жену Молодого Короля королеву Маргариту и своих младших детей Иоанну и Иоанна, а также важных пленников, в том числе собственную жену.

Море штормило, дул порывистый ветер, вздымались гигантские волны. Моряки засомневались, стоит ли пускаться в плавание, и тогда Генрих встал перед командой и сказал: «Если Господь желает, чтобы король вернул себе свое королевство, Он доставит их в порт в целости и сохранности». Так Он и сделал.

Мысли о воле Божьей обуревали Генриха. Он прибыл в Саутгемптон, чтобы сделать одно важное дело, прежде чем вступить в бой. Наверное, это был самый гениальный его ход за всю кампанию. Вместо того чтобы прямиком отправиться в Восточную Англию, где высадился и собирался с силами Филипп Фландрский, Генрих поехал в Кентербери.

Генрих был упрямцем, но всегда внимательно следил за тем, какое впечатление производит на людей. Он знал, что многие думают, будто Господь наслал на него мятеж и рознь в отместку за смерть Бекета, и понимал, что, пока причины мятежа увязывают с делом святого мученика Томаса, надежды на мир нет.

За три дня Генрих добрался до Кентербери, полный решимости устроить яркое представление. Радульф де Дисето пишет:

Приехав в Кентербери, он соскочил с коня, отбросил свое королевское достоинство, принял вид паломника, молельщика, кающегося грешника и в пятницу, 12 июля, отправился в кафедральный собор. Там, заливаясь слезами, вздыхая и стеная, он дошел до могилы славного мученика. Простершись ниц и раскинув руки, он долгое время лежал там, предаваясь молитве.

Генрих в присутствии епископа Лондонского призвал Бога в свидетели и заявил, что не хотел смерти Бекета, но признал, что своими необдуманными словами он, не желая того, стал ее причиной. Дисето продолжает:

Он просил присутствующих епископов об отпущении грехов и подверг свою плоть жестокому бичеванию плетьми, получив три или даже пять ударов от каждого из монахов по очереди, а их там собралось множество… Он провел остаток дня и всю следующую ночь без сна, в душевной скорби, отдаваясь молитве, и три дня держал пост… Нет сомнений, что ему удалось умиротворить мученика…

Разумеется, удалось. Устроив великолепный спектакль публичного раскаяния, Генрих выиграл самую важную пропагандистскую битву той войны. Хроники гудели сообщениями об унижении великого короля, полуодетого, безжалостно бичуемого и истекающего кровью.

Как и писал Дисето, Господь и его мученик услышали короля. Далеко от Кентербери, наутро после королевского покаяния, Вильгельм Лев, сняв шлем, завтракал на привале. Король Шотландии возобновил начатые в прошлом году атаки на северные замки, которые ему пообещали в обмен на соучастие в мятеже. Крепость Варк выдержала неистовые удары кирками и осадными снарядами, не поддалась катапультам и попыткам поджога. Лев посылал войска на штурм Карлайла и Прадо, и также безуспешно. Завтракая, он обдумывал свой следующий шаг: нападение на внушительные многоугольные укрепления замка Алник.

И тут разразилась катастрофа. Группа йоркширских рыцарей, следовавших за шотландцами от Прадо до Алника, предприняла внезапную атаку. Завязался бой, в котором все шотландские рыцари были убиты или взяты в плен. Среди пленных оказался и сам Вильгельм Лев.

В Кентербери была ночь, и Генрих спал, когда пришла весть о пленении Вильгельма в битве при Алнике. Ее принес выбившийся из сил гонец, без остановки гнавший лошадей, чтобы первым доставить новости. Сияя от радости, король возблагодарил Бога и мученика Томаса за свою удачу. Он вскочил с кровати и поднял всех своих баронов, чтобы сообщить им потрясающие известия. Одно удачное сражение – и ядовитое жало мятежа вырвано.

Минимальными военными усилиями Генрих укрепил свою власть в Англии, одолев врагов в центральной и восточной части страны. Те, кого не подчинили силой, сами покорились старому королю к концу июля. 8 августа 1174 года Генрих вернулся в Барфлёр. Он отсутствовал на континенте меньше месяца.

В это время Людовик, Генрих Молодой Король и Филипп Фландрский вторглись на территорию Нормандии и осадили Руан. Генрих сильно рисковал, понадеявшись, что успеет усмирить сопротивление в Англии до того, как жители Руана сдадут город. Но риск оказался оправданным. Теперь, уверенный в победе, он собрал еще одну армию, в которую кроме испытанных брабантцев вошли и беспощадные валлийские наемники. Очень быстро французы сняли осаду. Вскоре после этого Людовик запросил мира.

Великая война была выиграна. «Мир был восстановлен после краха королевства, – писал казначей Генриха, Ричард Фицнил. – Самые могущественные люди из числа заговорщиков… поняли, как трудно – если вообще возможно – выбить палицу из рук Геракла». Как обычно, талант и везение Генриха позволили ему обойти уступающего во всех отношениях французского короля и своих собственных неопытных сыновей. Он пережил предательство жены Алиеноры, которая теперь сидела взаперти в английском замке, и мог проявить милосердие к сыновьям, заключая с ними мир в Монлуи в 1174 году.

Утвердив в Монлуи свою победу, Генрих позволил всем мятежникам сохранить свои земли и владения в том же состоянии, в каком они пребывали до мятежа. Он одарил каждого из своих сыновей замками или доходами – хотя и не властью, которой они жаждали: Генрих не без оснований боялся, что в этом случае его земельное могущество испарится еще при его жизни. Молодой Король получил два замка в Нормандии и 15 000 фунтов дохода с графства Анжу в обмен на отказ от пограничных замков, отданных Иоанну в качестве свадебного подарка. Ричарду достались два поместья в Пуату и половина годового дохода этого графства. Джеффри получил половину годового дохода Бретани; кроме того, был окончательно утвержден его брак с Констанцией, наследницей герцогства. Раздав все вышеперечисленное имущество, Генрих запретил своим сыновьям просить большего, чем он сам решит даровать им, и послал Ричарда в Пуату, а Джеффри в Бретань – гасить очаги мятежа, который они разожгли.

Генрих приберег свой гнев для старших мятежников. Сильнее всего его задело предательство жены. Алиенора злоупотребила своим положением, присматривая за аквитанским регентством еще не оперившегося Ричарда. Она побудила к мятежу трех своих старших сыновей и проявила при этом ту же бессердечность, что и ее бывший муж. Она восстала против своего пола и положения. Генрих держал Алиенору в заключении в замке Шинон еще несколько месяцев после окончания восстания. Затем, когда толстые каменные стены замка раскалились под июльским солнцем, ее перевезли через всю страну в компании двух мятежных английских графов (Лестера и Честера) и доставили в английский замок Солсбери. Генрих держал ее во вполне комфортном заточении в разных замках Южной Англии весь остаток своего царствования. В эти годы ее несколько раз видели при дворе, но Генрих II, который в какой-то момент даже испрашивал благословения папы на развод, никогда ей больше не доверял. Разрешения он не получил, а Алиенора не могла вернуться в герцогство, которое она так любила: наказание, отдававшее тщательно продуманной жестокостью.

Последним влиятельным бунтовщиком, с которым Генриху пришлось иметь дело, был Вильгельм Лев. Если Алиеноре досталась самая психологически тяжелая кара за участие в мятеже, то Вильгельм был наказан самыми жесткими политическими мерами. 1 декабря 1174 года его вынудили согласиться на условия Фалезского договора. Подписанный в Йорке договор превращал Вильгельма в личного вассала Генриха II и Генриха Молодого Короля – замки его были конфискованы, а шотландские бароны, епископы и клир должны были подчиниться сюзеренитету английского короля и английской церкви. Шотландская корона теперь была подконтрольна английской, а ее достоинство сокрушено.

Наказание все равно было сравнительно мягким: король, одержав величайшую в своей военной карьере победу, хотел не отомстить, а восстановить нормальное управление в своих владениях. Мир, заключенный в Монлуи, показал все величие и дальновидность Генриха. Пожалуй, этот момент стал кульминацией всего его царствования.