Текст книги "Путь к характеру"

Дэвид Брукс
Путь к характеру

Издано с разрешения Nova Littera Ltd.

Книга рекомендована к изданию Виктором Доценко, Юлией Клепиковой и Артуром Мурзакаевым

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

This translation is published by arrangement with Random House, a division of Penguin Random House LLC.

© David Brooks, 2015

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2018

* * *

Посвящается моим родителям Лоис и Майклу Брукс

Предисловие. Второй Адам

В последнее время я много задумываюсь о различии между достоинствами «для резюме» и достоинствами «для некролога». Первые – это качества, о которых вы упоминаете при устройстве на работу, навыки, которые предлагаете рынку труда и с помощью которых достигаете внешнего успеха. А достоинства «для некролога» – это нечто более глубокое; то, что вы оставляете после себя. Это качества, о которых будут вспоминать, когда вас не станет, – сущность вашей натуры: доброта, смелость, честность; ваши взаимоотношения с другими людьми.

Большинство из вас скажут, что достоинства «для некролога» важнее, чем достоинства «для резюме», но должен признаться, что в длительные периоды своей жизни я больше думал о вторых, чем о первых. Наша система образования, безусловно, ориентирована больше на достоинства «для резюме». Впрочем, как и общественное мнение – психологические советы из журналов, бестселлеры в жанре «популярная психология». Большинство из нас лучше представляет, как достичь карьерного успеха, чем как выработать характер.

О двух наборах достоинств меня заставила задуматься книга «Одинокий верующий человек», которую написал рабби Йосеф Соловейчик в 1965 году. Соловейчик отмечает, что в книге Бытия о сотворении человека говорится дважды, и утверждает: эти два описания характеризуют противоположные стороны нашей природы, которые он назвал первым Адамом и вторым Адамом.

Если несколько осовременить определения Соловейчика, можно сказать, что первый Адам – это ориентированная на карьеру, честолюбивая часть нашей натуры. Первый Адам – это внешний Адам, Адам «для резюме». Он стремится строить, создавать, производить, открывать новое. Он хочет достичь высокого положения и завоевать победу.

Второй Адам – это внутренний Адам. Он стремится воплощать определенные моральные качества. Второй Адам ищет внутренней безмятежности, спокойного, но уверенного ощущения, что хорошо, а что плохо; он хочет не только делать добро, но и быть добрым. Второй Адам жаждет всецело отдаваться любви, жертвовать собой ради блага других, руководствоваться в жизни некой высшей истиной, обладать духовной целостностью, достойной и Творца, и собственных талантов человека.

Если первый Адам жаждет покорить мир, то второй хочет служить миру, следуя своему призванию. Первый Адам применяет свое творческое начало и наслаждается собственными достижениями, второй – порой отказывается от земного успеха и положения ради священной цели. Первый Адам задается вопросом, как устроен мир; второй – почему сотворен мир и каково наше в нем предназначение. Первый Адам стремится двигаться вперед, второй – вернуться к корням и насладиться покоем семейного обеда. Если девиз первого Адама – «Успех», то второй Адам воспринимает жизнь как нравственную драму и его жизнь проходит под девизом «Милосердие, любовь и искупление».

Соловейчик пишет о противоречии между двумя Адамами: величественный внешний Адам и смиренный внутренний никогда не могут полностью примириться. Мы находимся в вечном противостоянии с самими собой. Мы призваны реализовать обе стороны личности и должны научиться искусству их уравновешивать.

Самое сложное в этом противостоянии то, что первый Адам и второй Адам руководствуются в жизни разной логикой. Первый Адам – Адам-созидатель, Адам-строитель, Адам-первооткрыватель – следует прямой утилитарной логике. Это логика экономики. Что-то вложил – что-то получил. Старания вознаграждаются. Дело мастера боится. Стремись к своей выгоде. Будь максимально полезным. Оставь свой след в мире.

Вторым Адамом руководит иная логика – нравственная. Отдавай, чтобы получить. Покорись внешнему – и обретешь внутреннюю силу. Побеждай свои желания – и получишь желаемое. Успех оборачивается величайшим поражением – гордыней. Поражение оборачивается величайшим успехом – смирением и опытом. Чтобы реализовать себя, нужно забыть о себе. Чтобы найти себя, нужно себя потерять.

Чтобы способствовать развитию карьеры первого Адама, имеет смысл развивать свои сильные стороны. Чтобы развивать нравственное ядро второго Адама, следует непредвзято взглянуть на собственные слабости.

Хитрое животное

Культура, в которой мы живем, печется о первом Адаме, внешнем, и оставляет без внимания второго Адама. Современное общество поощряет размышления о том, как построить выдающуюся карьеру, но не помогает понять, как заботиться о внутреннем мире. Конкуренция за успех и славу настолько высока, что поглощает все наше время. Потребительский рынок побуждает нас мыслить утилитарно и стремиться к удовлетворению своих желаний, не думая о нравственных последствиях повседневных решений. Быстрое и поверхностное общение заглушает тихий внутренний голос, доносящийся из глубины личности. Мы живем в культуре, которая учит продвигать и рекламировать себя, развивать навыки, необходимые для успеха, но при этом едва ли поощряет смирение, сострадание и честную внутреннюю борьбу со своими недостатками, необходимые для развития характера.

Оставаясь лишь первым Адамом, вы превращаетесь в хитрое животное – изобретательное, заботящееся о самосохранении существо, которое все обращает в игру. В этом случае вы много времени уделяете развитию профессиональных навыков, но плохо представляете, как жизнь наполняется смыслом, и потому не знаете, куда направить свои таланты и какой карьерный путь выбрать, чтобы он оказался наилучшим. Проходят годы, а глубинная часть вашей личности остается неизученной и неупорядоченной. В повседневной суете вы испытываете смутную тревогу, что не реализовали свое главное предназначение. Вы живете в неосознанной тоске, не любя по-настоящему, не отдаваясь всерьез тем нравственным ценностям, которые придают жизни смысл. Вам недостает внутренних критериев для твердой приверженности чему бы то ни было. У вас так и не вырабатывается внутреннее постоянство, внутренняя целостность, которая позволяет вынести общественное неодобрение или тяжелый удар. Вы понимаете, что заняты тем, что одобряют другие, неважно, подходит это вам или нет. Вы неосмотрительно судите о других по их умениям, а не по достоинствам. У вас нет стратегии для выработки характера, а без этого не только внутренняя, но и внешняя ваша жизнь рано или поздно утрачивает целостность.

Эта книга – о втором Адаме. Она о тех людях, кто нашел его в себе, кто выработал сильный характер. Об образе мышления, который веками помогал человеку обрести внутренний стержень и мудрость сердца.

Признаюсь, я написал эту книгу ради спасения своей души. Я выступаю экспертом и пишу колонки в журналах. Мне платят за самовлюбленную болтовню, за бесчисленные суждения, которые представляются более обоснованными, чем на самом деле; за то, чтобы я казался умнее, лучше и авторитетнее, чем я есть. И мне приходится прилагать больше усилий, чем многим другим, чтобы не удовлетворяться поверхностным. Я все больше осознаю, что, как и многие в наше время, долго жил с неопределенными моральными устремлениями – смутно желая быть хорошим, служить некой великой цели, но не имея при этом ни ясного нравственного лексикона, ни четкого понимания о богатой внутренней жизни, ни уверенных знаний о том, как вырабатывается характер и достигается глубина личности.

Я обнаружил, что без целенаправленного внимания к той стороне личности, которая соответствует второму Адаму, очень легко скатиться в нравственную посредственность. Оценивая себя по самым мягким критериям, мы во всем следуем своим желаниям и довольны собой, пока не причиняем никому очевидного вреда. Мы полагаем: если мы приятны окружающим, значит, достаточно хороши. И постепенно превращаем себя в менее достойную личность, чем та, которой надеялись стать. Между нашим подлинным «я» и желаемым «я» – прискорбный разрыв. Мы понимаем, что в нас слышен голос первого Адама, в то время как голос второго Адама приглушен; что жизненный план первого Адама ясен, а второго – размыт; что первый Адам полон сил, а второй – пассивен.

Я написал эту книгу, не будучи уверенным, что способен проделать долгий путь к сильному характеру, но я хотел хотя бы понять, как он выглядит и как по нему шли другие.

Структура

У этой книги очень простая структура. В следующей главе я опишу утраченную нами нравственную экологию – культурную и интеллектуальную традицию, ставившую акцент на несовершенстве человека. Я условно называю ее традицией «кривой тесины». Эта традиция требовала смириться с собственным несовершенством, но в то же время утверждала, что каждый из нас властен встретиться лицом к лицу со своими слабостями и в этом противостоянии выработать сильный характер. Преодолевая себя, мы получаем возможность сыграть определенную роль в нравственной драме всего человечества, устремиться к чему-то более возвышенному, нежели счастье, направить повседневные жизненные ситуации на воспитание в себе достоинств, благодаря которым можем стать полезными миру. На примере биографических очерков, которые одновременно являются и нравственными, я расскажу о том, как это происходит в реальной жизни. Со времен Плутарха в этических сочинениях о нормах разъясняли на конкретных примерах. Невозможно построить богатую внутреннюю жизнь, лишь слушая проповеди или следуя отвлеченным правилам. Пример – лучший учитель. Нравственное совершенствование происходит тогда, когда открывается путь к нашему сердцу, когда мы узнаем людей, которые нас восхищают, и сознательно или неосознанно берем их за образец, чтобы изменить свою жизнь.

Эту истину мне помог постичь случай. Как-то я написал колонку о том, что школьная программа не учит детей добру. Один из читателей возразил мне в электронном письме, без прелюдий заявив:

Сердце невозможно воспитать школьным уроком, диктуя постулаты, которые ученики механически запишут. ‹…› Добрым и мудрым сердце делают века усердных исканий в глубинах души, века усилий, направленных на то, чтобы исцелить полученные раны. ‹…› Этому не учат на лекции, это нельзя описать в письме или в твите. Каждый человек находит доброту и мудрость в глубинах своего сердца, когда он готов отправиться на их поиски, – и не раньше.

Задача мудрого человека – смириться с раздражением и являть пример неравнодушия, исканий и усердия. То, чему мудрый человек учит других, лишь малая часть того, что он дает миру. Вся его жизнь в целом и в мельчайших проявлениях – вот что служит уроком.

Не забывайте об этом. Урок – это человек, который приблизился к совершенству благодаря опыту других поколений, благодаря другим мудрецам, уже скрытым от нынешнего ученика туманом прошлого. Жизнь гораздо больше, чем нам кажется; это причины и следствия, сплетенные в огромную нравственную структуру, которая постоянно побуждает нас становиться лучше, даже когда мы блуждаем в полумраке.

Эти слова объясняют мой подход к написанию книги. Герои очерков в главах со второй по девятую очень разные люди: черные и белые, мужчины и женщины, религиозные и светские, образованные и необразованные. Все они несовершенны. Но они жили так, как сейчас мало кто живет. Они остро осознавали собственные слабости. Они вели внутреннюю борьбу со своими грехами и потому стали чуть больше уважать себя. И когда мы думаем об этих людях, то вспоминаем не столько их достижения – хотя достижения у них были, и немалые, – сколько их личность. Я надеюсь, что их пример разожжет в вас то робкое стремление, которое присуще всем нам, стремление быть лучше и следовать их путем.

В последней главе я подвожу итоги, рассказывая, почему в современной культуре трудно быть хорошим человеком, и перечисляю положения иного подхода к жизни («кривой тесины»).

Время от времени и в наши дни можно встретить людей, которым свойственна удивительная внутренняя целостность. Они живут осмысленно и не размениваются на мелочи. Их не раздирают противоречия. Они спокойны, уверены в себе и чувствуют свои духовные корни. Бури не сбивают их с курса, превратности судьбы – не сокрушают. Их сознание исполнено единства, а сердце – надежности и верности. Их достоинства – это не блестящие таланты, какими обладают студенты-отличники, а зрелые добродетели людей, прошедших через испытания, переживших и радости, и страдания.

Иногда такие люди не привлекают внимания: добрые и веселые, они еще и крайне сдержанны. Они наделены скромными достоинствами, стремятся приносить пользу, и им не нужно что-то доказывать миру: они смиренны, замкнуты, умеренны, уважают других и требовательны к себе.

Они излучают нравственную радость. Отвечают тихо и спокойно, если на них кричат. Не жалуются, если их несправедливо притесняют. Сохраняют достоинство, если их пытаются унизить, сдержанны, когда их провоцируют. Их дела говорят громче их слов. Они день ото дня самоотверженно служат миру с такой же скромной невозмутимостью, с какой ходят за продуктами. Они не думают о том, какие подвиги совершают, – они вообще о себе не думают. Несовершенство окружающих словно доставляет им радость. Они просто видят, что нужно сделать, и делают это.

Беседуя с ними, вы чувствуете себя умнее, но, узнав их лучше, вдруг понимаете, что никогда не слышали от них хвастовства, что им несвойственны самодовольство или безапелляционная уверенность в собственной правоте, что они не намекают на свою уникальность и не бравируют своими достижениями при каждом удобном случае.

Бесконфликтному существованию они предпочли борьбу за внутреннюю зрелость и приблизились к решению главной проблемы мира, которую лучше всего сформулировал Александр Солженицын: «Линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями – она проходит через каждое человеческое сердце».

Это люди, выработавшие сильный характер, достигшие внутренней глубины. Стремление к успеху уступило в них место стремлению к богатству души. Если жизнь проходит в поисках равновесия, первый Адам в конце концов склоняется перед вторым Адамом. Именно такие люди сейчас нужны.

Глава 1. Смена парадигмы

По воскресеньям вечером наша местная радиостанция транслирует старые передачи. Несколько лет назад в машине по дороге домой я услышал Command Performance – эстрадное обозрение, которое транслировали для солдат во время Второй мировой войны. Я попал на выпуск от 15 августа 1945 года – через день после победы на Тихом океане.

Среди участников передачи были главные знаменитости той эпохи: Фрэнк Синатра, Марлен Дитрих, Кэри Грант, Бетт Дэвис и многие другие. Но больше всего в этой программе меня поразили сдержанность и смирение. Американцы и их союзники только что одержали одну из великих военных побед в истории человечества. Но никто не бил себя кулаком в грудь и не рвался возводить триумфальные арки.

«Ну, кажется, все закончилось, – открыл передачу ведущий Бинг Кросби. – Что можно сказать в такой момент? Незачем подбрасывать шляпу в воздух – это для обычных праздников. Думаю, единственное, что сейчас можно сделать, – это благодарить Бога за то, что всё позади». Следом выступила меццо-сопрано Райз Стивенс и торжественно спела Ave Maria. Снова взяв слово, Кросби выразил общее настроение: «Но главное чувство, которое все мы сегодня испытываем, – это глубочайшее смирение».

Этот настрой проходил через всю передачу. Актер Бёрджесс Мередит[1]1
  Оливер Бёрджесс Мередит (1907–1977) – американский актер, режиссер, сценарист и продюсер, наиболее известный по роли Микки Голдмилла в фильме «Рокки» и его продолжениях. Здесь и далее прим. ред.


[Закрыть] зачитал отрывок из статьи военного корреспондента Эрни Пайла, погибшего несколькими месяцами ранее. Пайлу удалось предугадать ощущения от победы: «Мы победили в этой войне, потому что наши солдаты отважны и по многим другим причинам. Благодаря России, Англии и Китаю, благодаря времени, благодаря природе. Мы победили не потому, что судьба наделила нас чем-то большим, нежели остальных. Я надеюсь, что эта победа пробудит в нас больше благодарности, чем гордости».

Радиопередача отражала реакцию страны в целом. Конечно, были шумные празднования. Моряки в Сан-Франциско захватили фуникулер и разграбили магазины с алкоголем. Улицы Швейного квартала в Нью-Йорке оказались покрыты десятисантиметровым слоем конфетти[2]2
  McClay, Wilfred M. The Masterless: Self and Society in Modern America. University of North Carolina Press, 1993. P. 226.


[Закрыть]. Но настроение было неоднозначным. С радостью соседствовали серьезные размышления и сомнения.

Мировая война стала эпохальным событием и пролила столько крови, что каждый отдельный человек чувствовал себя ничтожным в сравнении с ее масштабами. Сыграло свою роль и то, что война на Тихоокеанском фронте завершилась взрывом атомной бомбы. Не успели люди по всему миру осознать, на какие зверства способен человек, как появилось новое, апокалиптическое, оружие. «Мысль о победе была пронизана печалью и сомнениями не меньше, чем радостью и благодарностью», – писал Джеймс Эйджи в редакционной статье журнала Time.

Но скромный тон, заданный Command Performance, был продиктован не просто настроением или вкусом. Участники этой передачи стали современниками одной из самых исторически значимых побед. Но они не кичились этой победой. Не обклеивали свои машины самодовольными лозунгами. Первым инстинктивным порывом было желание напомнить себе, что победители не превосходят в нравственном отношении всех прочих. Все общество поспешило предупредить себя: не нужно предаваться гордыне, не следует себя возвеличивать. Люди инстинктивно сопротивлялись естественной человеческой склонности к чрезмерному самолюбованию.

Когда я приехал домой, передача еще не закончилась, и я дослушал ее в машине перед тем, как въехать в гараж. После этого я вошел в дом и включил футбольный матч по телевизору.

Квотербек[3]3
  Квотербек – позиция игрока команды нападения в американском и канадском футболе.


[Закрыть] бросил короткий пас принимающему игроку, и на него тут же навалились соперники, чтобы отобрать мяч. Игрок защиты отметил свой успех, как все спортсмены нашего времени: исполнил под прицелом камеры победный танец.

Мне пришло в голову, что удачный момент в игре вызвал больший всплеск самолюбования, чем победа во Второй мировой войне. Такой контраст натолкнул меня на мысль, что этот случай, возможно, отражает смену парадигмы в культуре – переход от этики скромности, которая говорит: «Никто не лучше меня, и я не лучше остальных», к этике самовосхваления, кричащей: «Отметьте мои достижения, я особенный». Этот контраст, незначительный сам по себе, продемонстрировал два разных образа мышления, два разных образа жизни.

Маленькое «я»

После того случая я несколько лет изучал эпоху середины XX века и ее выдающихся деятелей. Прежде всего я вновь вспомнил, что не стоит мечтать о возвращении прежних времен. Тогда было больше расизма, сексизма и антисемитизма. Живи мы тогда, у большинства не было бы тех возможностей, какие есть сейчас. Это была и более скучная культура – однообразная еда, одинаковые дома. В те времена царила эмоциональная холодность: отец часто не мог выразить любовь к собственному ребенку, а муж не осознавал, что у жены есть глубокий внутренний мир. Современность во многом лучше.

Но все же мне показалось, что тогда в большей мере, чем сейчас, был распространен дух смирения; нравственная экология, насчитывающая много веков, но менее выраженная в наши дни, побуждала людей более сдержанно относиться к своим желаниям, более четко осознавать свои слабости, больше ориентироваться на преодоление своих недостатков и превращение слабых сторон в сильные. Люди в той традиции, подумал я, отнюдь не считали, что каждую мысль, каждое чувство и каждое достижение необходимо сразу же предъявлять всему миру.

Массовая культура в эпоху Command Performance была более сдержанной. Тогда не носили футболок со слоганами, на клавиатуре печатных машинок не было восклицательного знака, поддержку борьбе с различными заболеваниями не выражали с помощью разноцветных ленточек, а автомобили не украшали статусными номерами или наклейками, сообщающими о личных качествах или моральных убеждениях их владельца. Никому не приходило в голову покрывать заднее стекло машины наклейками, чтобы похвастаться, в каком университете он учился или каким спортом занимался. Бахвальство, заносчивость и слишком высокое мнение о себе в те времена встречали куда большее общественное порицание.

Социальные нормы отражал сдержанный стиль поведения таких актеров, как Грегори Пек или Гэри Купер[4]4
  Грегори Пек (1916–2003) – американский актер, одна из наиболее востребованных голливудских звезд 1940–1960-х годов. Лауреат премии «Оскар» в номинации «Лучший актер» за роль адвоката Аттикуса Финча в драме «Убить пересмешника».
  Гэри Купер (настоящее имя Фрэнк Джеймс) (1901–1961) – американский актер, символ золотого века Голливуда. Сыграл более чем в ста фильмах. Обладатель двух «Оскаров» за лучшую мужскую роль (1942, 1953) и почетного «Оскара» за вклад в развитие американского кино (1961).


[Закрыть], а одним из героев эпохи был скромный детектив Джо Фрайди из сериала «Облава». Когда помощник Франклина Рузвельта Гарри Хопкинс потерял сына во Второй мировой, высшие военные чины хотели обезопасить других его сыновей, но Хопкинс отказался. С распространенной в то время простотой он написал, что незачем переводить его сыновей на безопасные задания только из-за того, что их брату «не повезло на Тихоокеанском фронте»[5]5
  Hamby, Alonzo L. A Wartime Consigliere // Wall Street Journal. 2012. December 29, Rev. op.: Roll, David L. The Hopkins Touch: Harry Hopkins and the Forging of the Alliance to Defeat Hitler. Oxford University Press, 2012.


[Закрыть].

Из 23 министров кабинета Дуайта Эйзенхауэра лишь один, министр сельского хозяйства, написал впоследствии мемуары, и они были настолько скромными, что их можно было читать на ночь в качестве средства от бессонницы. В кабинете Рональда Рейгана уже 12 из 30 министров были авторами мемуаров, в большинстве своем саморекламных[6]6
  Frum, David. How We Got Here: The 70’s, the Decade That Brought You Modern Life (for Better or Worse). Basic Books, 2000. P. 103.


[Закрыть].

Джордж Буш-старший, выросший в ту эпоху и впитавший ее ценности, во время президентской гонки отказывался говорить о себе. Если спичрайтер вставлял в речь слово «я», Буш машинально его вычеркивал. Штаб уговаривал его: вы же участвуете в президентской гонке, вы должны говорить о себе. В конце концов его удавалось убедить, и он произносил заготовленную речь. Однако на следующий день ему звонила мать и говорила: «Джордж, ты опять якаешь». И Буш возвращался к прежнему стилю. Никаких «я» в речах. Никакой саморекламы.