Текст книги "Вечный ястреб"

– Погони пока не замечено.

– Это хорошо.

– Не молчи, парень. Сними бремя с души.

– Я его скину, если лордом у нас станешь ты.

– Мы уже говорили об этом. Я не тот человек.

– Я тоже не тот.

– Ну довольно. Нечего прибедняться. Мы уже спасли большую часть наших родичей. Надеюсь, что хуторяне, а это еще две тысячи человек, тоже услышали тревожные рога и во–время поднялись в горы.

– Будь ты проклят, старик! Я никогда особенно не спорил с тобой, а зря. Ты состоял в совете еще до того, как я на свет появился. Тебя уважают, за тобой готовы идти. По какому праву ты уклоняешься?

– Напрасно ты меня обвиняешь. Человек должен знать свои сильные стороны, чтобы преуспеть, и слабые, чтобы выжить. Я знаю, каково тебе, но поверь: ты лучшее, что у нас есть. Согласен, что в мирное время лорд-ловчий из тебя бы вышел плохой, но у нас война. Хотелось бы думать, что продлится она недолго. Представь, что это просто большой набег, а уж в набегах ты мастер, боги свидетели.

– Никакой это не набег. Одна ошибка – и мы лишимся всего.

– Я и не говорил, что это легко.

– Еще бы ты говорил.

– Ты ведь веришь Талиесену, правда?

– Правда.

– Так вот он сказал, что ты единственный способен победить там, где все началось с разгрома.

– Хотел бы и я так думать, да не получается.

– А ты взгляни на себя моими глазами. Я скажу тебе это только раз, парень, потому что расхваливать тебя не намерен. В тебе есть благородство, есть сила, о которой ты пока сам не ведаешь. В первый раз это открылось мне, когда ты спас Гаэлена. Потом мы шли по следу чудовища, и ты ночью сумел приободрить Камбила, которого страх за сына грозил лишить мужества. Люди, которые раньше тебя презирали, тогда признали тебя вождем. Ты нашел слова утешения для умирающей королевы. Ты придумал, как нам победить на Играх, и в довершение всего вывел нас из долины. Так не сиди же и не оплакивай свою участь. Ты тот, кем тебе надлежит быть: воевода Фарлена. Я достаточно ясно выразился?

– Жаль, что мы не поговорили лет десять назад. Может, я тогда стал бы другим человеком.

– Десять лет назад ты бегал за бабами, воровал скот и не стал бы слушать меня.

– Да, хорошие были деньки, – ухмыльнулся Касваллон.

– Тоже мне тайну открыл. Я бегал за бабами и воровал, когда тебя еще и в помине не было. И делал это получше, чем ты.

Гаэлен проснулся, лег на спину, протер глаза. Ночь была тихая, лишь в листве шебуршили летучие мыши, а в траве барсуки. Эти звуки не разбудили бы его, но ведь что-то же разбудило? Не рога ли трубили где-то вдали? Голова со сна работала плохо.

Рендер ушел промышлять себе ужин, костер в кругу из камней едва тлел. Гаэлен добавил хвороста – больше для света, чем для тепла, – встал, расправил затекшие мышцы. Он проголодался. Небо уже побледнело, до рассвета осталось недол–го. Он взял лук, колчан и пошел к опушке, где серебрилось при заходящей луне слегка покатое поле. Там щипали траву множество кроликов. Гаэлен стал на колени, натянул лук, наметил зверька шагах в двадцати от себя, выстрелил. Другие кролики разбежались. Он вернулся на свой бивак, ободрал и выпотрошил дичину, нарезал мясо. Примчался Рендер с окровавленной пастью и сел, дожидаясь своей доли.

Гаэлен бросил ему потроха, вспоминая погибшую королеву. Она часто вспоминалась ему – и во сне, и когда он был занят повседневной работой. Она умерла за него – за них за всех, – и он чувствовал себя в долгу перед ней. Что она, собственно, хотела сказать, когда обещала вернуться?

Настало утро, и Гаэлен с Рендером пошли дальше – по лесистому склону, вдоль ручья. Через каждые сорок—пятьдесят шагов поток преодолевал каменистый порожек и все быстрее мчался в долину. Пели птицы, по берегам росли красные цветы. Когда в лесу случался просвет, Гаэлен останавливался посмотреть на горы – они стояли белоголовые, как древние старцы. Ему не следовало бы шагать так неспешно и делать такой большой крюк на запад, ведь дома ждала уйма весенних работ. Но он всю зиму просидел дома и должен был хоть немного побыть один.

Пронзительный женский крик огласил поляну. Рендер глухо зарычал, но хозяин показал ему ладонь, и пес умолк. Крик шел справа, из зарослей дрока. Гаэлен достал нож и, сбросив с плеч лук и котомку, тихо двинулся в ту сторону. Рендер трусил рядом.

В дроке им стали слышны и другие звуки – треск рвущейся ткани, удары. Гаэлен, согнувшись, подобрался ближе. Трое аэниров растянули на земле молодую девушку. Двое держали ее за руки, третий, с ножом, вспарывал и срывал одежду.

Гаэлен ждал, успокаивая собаку. Лица девушки он не видел, но, судя по платью, она была из Фарлена. Аэнир раздел ее догола, раздвинул ей ноги, стал развязывать тесемки своих штанов.

– Убей! – прошипел Гаэлен, показывая на одного из тех, кто держал. Рендер с утробным рыком покрыл расстояние в три прыжка. Аэниры, обернувшись на шум, выхватили ножи. Рендер сомкнул челюсти на горле жертвы, с хрустом перегрыз шею. Гаэлен перескочил через пса, отразил взмах вражеского ножа своим, полоснул аэнира по лицу. Тот упал, выронив нож. Гаэлен проткнул его кожаный кафтан, метя под ребра, в сердце. Солдат выкатил глаза от боли и ужаса. Гаэлен вытащил нож, отпихнул ногой труп и как раз вовремя отбил нацеленный в голову удар третьего. Пригнулся, пырнул аэнира в пах и резанул по горлу, прервав громкий вопль. Рендер, не переставая рычать, терзал своего мертвеца.

– Домой! – Стало тихо. Гаэлен прислушался, убедился, что больше аэниров поблизости нет, и бросился к девушке.

Дива, с избитым опухшим лицом, с кровью на губах, лежала без чувств. Гаэлен собрал клочья ее одежды, вскинул девушку на плечо, подхватил брошенную котомку и стал подниматься в гору, стараясь ступать по камню, не оставляя следов.

Запыхавшись, он добрался до укромной полянки и уложил Диву на землю. Ее дыхание было ровным. Гаэлен выбросил негодные лохмотья рубашки, взял кусок разодранной надвое юбки, прорезал посередине дыру и надел девушке через голову. Получилась накидка, ниспадавшая до колен. Разорвав на полосы собственную рубашку, он свил пояс и обвязал Диве вокруг талии.

– Стеречь! – приказал он Рендеру. Тот сел около девушки, а Гаэлен с луком и колчаном вернулся немного назад и засел в кустах.

Вопросы переполняли его. Как сумели аэниры проникнуть так далеко в Фарлен? Что делала Дива одна в горах? Почему чужеземные воины были одеты на манер горцев и вооружены охотничьими ножами? Не началась ли война, или это просто разведчики? Сколько их еще рыщет по лесу?

Ему повезло. Похоть помутила разум этих троих, и он убил их. Но когда их тела обнаружат, враги пойдут по его с Дивой следу, как волки за раненым оленем. На одну лишь удачу полагаться больше нельзя.

До родной долины ходу не меньше двух дней. Если война в самом деле началась, идти туда, на восток, не следует вовсе. Лучше, пожалуй, пойти на северо-восток, к Атафоссу – до него всего день пути.

Внизу на склоне показался человек, за ним другой, следом целая вереница воинов с луками. Непохоже было, что они кого-то выслеживают – но если они пойдут дальше, то непременно наткнутся на трупы. Гаэлен считал их с нарастающим отчаянием.

Больше сотни! Нет, это не разведывательный отряд.

Когда они прошли, он вернулся к Диве, погладил ее по щеке. Девушка очнулась и хотела закричать, но он успел зажать ей рот.

– Тише, Дива. Это я, Гаэлен.

Она заморгала, взгляд ее сделался осмысленным, и он убрал руку.

– Где аэниры? – прошептала она.

– Мертвы, но в лесу много других. Надо идти. Ты бежать сможешь?

Она кивнула. Он помог ей встать, собрал остатки ее рубашки, попросил подождать немного. Прошел около двухсот шагов на восток, пересек ручей, оставил следы на илистом берегу, нацепил один клочок на куст дрока. И вернулся назад, ступая по камням и твердой земле.

– Идем, – сказал он, и они пошли к Атафоссу.

Примерно через полмили в горах вокруг них затрубили рога.

– Нашли трупы, – угрюмо проронил Гаэлен. – Ходу.

Весь день они поднимались в горы и ни разу не вышли из леса. Дива, еще не оправившаяся от недавнего потрясения, подчинялась Гаэлену беспрекословно. Он действовал без паники, без всяких признаков страха. Как настоящий горец, изумленно сознавала она.

Притом он убил трех аэнирских солдат. Жаль, что она этого не видела.

На закате Гаэлен остановился было в уединенной лощине, но тут же вернулся на тропу и внимательно оглядел местность. Погони не было. Дождавшись темноты, он вернулся к Диве. Она умывалась водой из фляжки.

– Ты как? – спросил он.

– Хорошо. Они где-то близко?

– Я их не видал, но это еще ничего не значит. В лесу они как дома и могут быть где угодно.

– Да, верно.

– Как ты здесь оказалась?

– Мы с Лареной были в гостях у моего дяди Ларса. Его хутор к югу отсюда. По дороге домой мы увидели аэниров и побежали. Я спряталась в лесу и не знаю, что случилось с Лареной. Всю ночь я прислушивалась, а утром снова пошла домой, но они подкараулили меня и схватили.

– Это вторжение, – решил Гаэлен.

– Но зачем? Зачем они пришли в наши горы?

– Не знаю. Вряд ли им требуется какая-то причина, чтобы идти убивать. Ты отдохни пока.

– Спасибо за накидку. – Она чмокнула его в щеку.

– Лучше я ничего придумать не мог. – Гаэлен вытащил из мешка одеяло. – На, закутайся. Ночью будет прохладно, а огонь зажигать нельзя.

– Гаэлен!

– Что?

– Спасибо, что спас меня.

– Скажешь спасибо, когда придем в безопасное место. Если оно еще есть.

Гаэлен, растворившись во мраке, снова ушел в дозор. Рендер лег рядом с Дивой, и она прижалась к его теплому боку.

Задремавший Гаэлен проснулся в своем укрытии перед рассветом. На тропе по-прежнему никого не было. Он вышел из-за кустов и замер. В десяти шагах от того места, где он спал, отпечаталась чья-то подметка.

След был свежий. Вскоре Гаэлен нашел еще два отпечатка, рядом. Двое человек прошли мимо него вперед.

Он вернулся в лощину, разбудил Диву, скатал одеяло, натянул лук. Рендер ушел поохотиться.

– Плохо дело, – сказал Гаэлен.

– Они нас опережают?

– Только двое. Разведчики. Я проглядел их ночью.

– Дай мне лук. Я неплохо стреляю, а ты держи наготове нож.

Он не колеблясь протянул ей оружие. Все горянки учились стрелять из лука, и Дива числилась среди лучших.

Они медленно пробирались на северо-восток. Скоро лес кончился. Поросший дроком склон впереди тянулся шагов на четыреста.

– Тут можно спрятать целое войско, – прошептала Дива.

– Знаю, только деваться нам некуда. Их главная сила осталась сзади. Может, они для того и послали разведчиков, чтобы нам перерезать дорогу. Если будем ждать здесь, они нас догонят. Надо идти вперед.

– Иди первым. Я подам тебе сигнал, если что-то замечу.

– Ладно. Но если не будешь уверена, что попадешь, не стреляй.

Дива молча кивнула, сдержав сердитый ответ. Уж не думает ли он, что она станет стрелять по теням? Гаэлен, весь подобравшись, двинулся по открытому склону. Она обводила глазами дрок, стараясь не смотреть в одну точку. Отец учил ее пользоваться боковым зрением.

Вот справа шевельнулся куст, а следом послышался легкий шум сзади. Кто-то упал на лесной тропе, шагах в ста от Дивы, и остальные над ним смеялись. Она еще не видела их, но они должны вот-вот показаться. Ловушка! Борясь с паникой, Дива наставила стрелу. Гаэлен уже спустился со склона и оглянулся. Она, подняв руки, показала направо, налево и ткнула большим пальцем через плечо.

Гаэлен с ножом в руке нырнул вправо. Застигнутый врасплох аэнир выскочил из укрытия с натянутым луком.

Дива отвела тетиву к щеке. Медленно выдохнула, успокоилась, прицелилась в лучника. Когда он выстрелил, Гаэлен кувыркнулся, и стрела пролетела над его головой. Дива пустила свою и попала аэниру в грудь. Тот выронил лук, упал на колени, повалился плашмя.

Второй разведчик, здоровенный, с заплетенной желтой бородой, отшвырнул лук и бросился на Гаэлена с ножом. Он метил в живот, но юноша отклонился влево, и клинок скользнул ему по ребрам. Гаэлен врезался в аэнира плечом, сшиб с ног, долбанул лбом по носу. Придавил правую руку врага и перерезал горло. Кровь аэнира окатила его. Гаэлен укрыл труп в густом дроке и побежал, чтобы спрятать другой. Дива уже была там и пыталась оттащить мертвеца с глаз долой. Они сделали это вместе и сами присели в траве над мертвым врагом.

Гаэлен обнял Диву за плечи, привлек к себе. Аэниры уже выходили из леса.

– Если они сыщут второго, нам конец. – Он отдавал себе отчет, что убьет девушку, но не позволит врагам взять ее.

Аэниры шли осторожно, с луками и стрелами наготове, зорко оглядывая дрок. Гаэлен сделал глубокий вдох, чтобы унять расходившееся сердце, закрыл глаза. Дива прижималась к нему, и он чувствовал запах ее волос.

Аэниры, держа путь на восток, вступили в заросли дрока. Двое прошли в десяти шагах от места, где притаились Гаэлен с Дивой. Они шутили и переговаривались, уверенные, что опасности больше нет.

Скоро их голоса затихли вдали. Гаэлен по-прежнему не шевелился, хотя все тело у него затекло. Он убедился, что отсиживаться в укрытии труднее, чем драться – такое сидение отнимает у человека все мужество.

– Все, отпусти меня, – попросила шепотом Дива.

Он кивнул, но не отпустил. Видя страх, одолевший юношу, она погладила его по щеке.

– Помоги мне снять колет с этой скотины.

Гаэлен, глуповато улыбаясь, вытащил стрелу из груди мертвеца и помог ей. Дива надела кожаный колет поверх своего балахона. Он оказался ей велик, и Гаэлен подрезал плечи ножом.

– Ну что, хороша я? – спросила она.

– Красавица.

– Если это, по-твоему, красиво, то на танцах у Ворла ты должен был лишиться рассудка.

– Я и лишился.

Хихикнув, она надела пояс с ножом убитого аэнира.

– Ты был такой несчастный. Я очень жалела тебя из-за больной ноги.

– Я сам себя очень жалел.

– Что ты думаешь делать теперь? Зачем мы идем на север?

– Если посчастливится, мы найдем там весь клан.

– С какой это стати?

– Я думаю, что мы вступили в войну. Что аэниры заняли наши долины. На этот случай у Касваллона был план.

– Касваллон не лорд-ловчий, – рассердилась Дива.

– А жаль, – ответил на это Гаэлен.

В траве раздался шорох, и они вздрогнули, но это прибежал Рендер. Гаэлен погладил его, и ссора погасла, не успев разгореться.

– Извини, – сказал юноша, – я не хотел.

– Хотел, хотел. Не будем больше об этом – у нас впереди долгий путь.

8

Драда, взяв Хестен, прибыл в фарленские долины на второй день вторжения. Все минувшие сутки его люди прочесывали горы, вылавливая жителей побежденного клана. Мужчин и женщин постарше убивали, молодых девушек оставляли в живых. Так было убито больше тысячи горцев.

Оставив треть своего войска для подавления уцелевших Хестенов, Драда отправился на встречу с отцом. От Онгиста после известия о бегстве Маггрига в горы ничего больше не было.

С двадцатью людьми Драда выехал на склон над первой долиной. Дома горцев аэниры либо пожгли, либо заняли. Поле усеивали палатки. Драда был огорчен неполным успехом вторжения. Хестен пал, но Паллиды и Фарлены все еще разгуливали на воле.

Барса со своими Лесными Волками оттеснит их на северо-запад. Драда полагался на это, но не разделял отцовского презрения к боевым качествам горцев и весть о смерти Камбила выслушал с сожалением.

Не то чтобы этот человек был ему по душе – просто Камбил легче поддавался разгадке. Драде было бы намного спокойнее, если бы лордом ушедших Фарленов оставался Камбил. Не надо быть пророком, чтобы узнать имя их теперешнего вождя.

Касваллон!

Гадюка под пятой аэниров.

Пришпорив коня, Драда спустился в долину мимо лугов, где мирно паслись коровы и овцы. Брат Тостиг вышел встречать его к пирамиде из камней, под которой упокоились павшие в бою за долину – и свои, и чужие.

– Здорово, брат, – сказал Тостиг. Драда, спешившись, отдал поводья кому-то из всадников. – Говорил я тебе, что эта война будет недолгим, веселым делом.

– Война еще не окончена, – ровным голосом произнес Драда.

– Да какие они бойцы, козлы эти горные, – плюнул Тостиг. – Позабавимся с ними пару недель, и все тут.

– Увидим, – ответил Драда и пошел в дом Камбила.

Асбидаг сидел в кожаном кресле у очага и пил из серебряного кубка. Рядом стоял кувшин с медом, лежал недоеденный хлеб. Драда придвинул себе стул, снял плащ. Отец уже порядком набрался: мед тек по его рыжей бороде, в которой застряли хлебные крошки. Обратив на Драду налитые кровью глаза, он рыгнул и осведомился:

– Ну что?

– С Хестеном покончено.

Асбидаг засмеялся, допил свой мед и вдруг смял кубок своими мощными пальцами.

– Покончено, говоришь? А Фарлен? Хороший план ты придумал. – Язык у него заплетался, но глаза смотрели зло и осмысленно.

– Мы захватили долины. Фарленам некуда податься и нечего есть.

– Как же, как же!

Драда встал и поклонился вошедшей в комнату Моргас. Та, даже не взглянув на него, опустилась на колени рядом с Асбидагом, стала выбирать крошки из его бороды. Старик разнежился, похлопал ее по бедру и побрел, спотыкаясь, наверх по лестнице.

– Жди здесь, надо поговорить, – бросила Моргас.

– Думаю, какое-то время ты будешь занята, госпожа.

– Там посмотрим.

Драда перебрался с жесткого стула в освобожденное отцом кресло, положил ноги на низкий столик, закрыл глаза. Он сам не сознавал, как утомили его эти последние дни. Становилось темно. Он ругнулся, встал, принес свечи из кухни. Достал огниво, зажег одну свечку, вставил ее в медный захват на стене. Зажег и хрустальную лампу у двери. Больше ему не отдыхалось – такую усталость могли разогнать лишь новые военные планы.

Моргас, в одной просторной шелковой рубашке, скользнула в комнату и опустилась рядом с ним на колени, как прежде рядом с отцом. Ее холодные глаза смотрели на Драду в упор, щеки разгорелись, красные губы припухли. При свече она казалась моложе и мягче.

– Спит, – шепнула она.

– Хорошо. Вот и мне бы уснуть.

– Ты скоро отдохнешь, Драда, но сейчас послушай меня. Я говорила тебе о Вратах в иные миры. Ты по-прежнему желаешь там побывать?

– Еще бы. – Он подался вперед, протирая глаза.

– Врата охраняют друиды, чье убежище находится у большого водопада под названием Атафосс. Ты должен повести войско на север.

– Какие они, эти Врата?

– Я не знаю, какие они – знаю только, как они действуют. Они ведут в мою родную страну, богатую и созревшую для завоевания.

– О чем ты? Никаких стран на севере нет, одни лишь горы да море.

– Ошибаешься. Я выросла в ином мире, не в этом. Мой отец, граф, поднял мятеж и погиб, когда мне было семь лет. Сейчас там правит королева-воительница, но ее солдаты устали от войн и не окажут особого сопротивления.

– Впервые слышу о такой королеве…

– Так слушай, глупец, – прошипела Моргас. – Мы, мои братья и я, сражались с ней шесть долгих лет, но были разбиты. Я с двумя верными слугами бежала на север, и друид, живший в восточных горах, рассказал мне про Врата, за которыми мне ничто не будет грозить. На них указывает кубок, высеченный в скале у входа в пещеру. Вместе с ним я вошла в этот мелкий грот, где из стен сочилась вода. Друид произнес что-то, и задняя стена, замерцав, исчезла. Он прошел в открывшуюся брешь, поманив меня за собой, и я очутилась в горах, около водопада. Это было словно во сне. Старик шагнул назад и пропал. Я тоже хотела вернуться, но передо мной снова выросла скала. Я много дней шла на юг, добралась до города Атериса и повстречалась с твоим отцом.

Драда и думать забыл про сон.

– Ты говоришь, что эти Врата стерегут друиды Фарлена?

– Да.

– И они могут провести людей, куда только те пожелают?

– Да. Понял теперь?

– Как не понять.

– Мой друид велел мне, если я захочу вернуться, найти человека по имени Талиесен.

– Он мне знаком.

– Он охраняет Врата и умеет управлять ими.

Драда откинулся назад, чувствуя, как покидает тело усталость.

– Через такие же Врата когда-то пришли в эти края аэниры. И они тоже сомкнулись за нами, обернувшись непроходимой скалой. Много лет мы искали ведьм и колдунов, способных открыть их, но ничего не добились. Что же это за магия? Кто их построил?

– Не знаю. Тот старый друид сказал мне, что они существуют много веков. Сказал, что тролли, великаны, чудища и драконы, о которых говорится в сказках, – это существа, случайно пришедшие через Врата из других миров.

Драда молчал. Это превосходило все его мечты, даже самые смелые. Если Врата способны доставить куда угодно, то кто же устоит против войска, неожиданно возникшего внутри укрепленного города! Но возможно ли это?

Он взял Моргас за подбородок.

– Ты говорила о них отцу?

Она положила руку ему на бедро.

– Нет. Аэниров должен возглавить ты. – Он замер, уставившись на темный дверной проем. – Не бойся, Драда. Я дала ему сонного зелья. Он проспит до утра.

Он посадил ее к себе на колени, поцеловал, запустил руку ей под рубашку.

– Достойна ли ты того, чтобы умереть за тебя? – хрипло, весь пылая, спросил он.

– Суди сам, – ответила Моргас.

Вторую ночь Гаэлен и Дива провели в неглубокой пещере, завалив вход выдернутыми наспех кустами. Днем их заметил еще один аэнирский отряд, и они бежали целую милю, пока не оторвались от погони. Дива совсем обессилела, сбила ноги. Вечером Гаэлен отрезал несколько полос кожи от ее трофейного колета, и она смастерила себе башмаки, но долго такая обувка протянуть не могла.

Всю ночь они, не зажигая огня, укрывались одним одеялом.

Гаэлена снедала тревога. Враг был повсюду, впереди лежало много открытых мест. Дива спала, положив голову ему на плечо. У него отчаянно болела спина, но он не смел шевельнуться. Девушка устала больше, чем он, и нуждалась в отдыхе.

Как поступил бы Касваллон на его месте? Должен быть какой-то способ ускользнуть из аэнирских тенет. Гаэлен представил себе дорогу на Атафосс. Там были четыре широкие долины, почти не обеспечивающие прикрытия. Все четыре не обойти никак – хоть одну да придется пересекать. Днем это равносильно самоубийству, но и ночь не сулит безопасности. Гаэлен до сих пор не заметил ни единого вражеского костра – в темноте можно наткнуться прямо на аэнирский лагерь.

За два дня он убил пятерых вражеских воинов. Раньше он мечтал, как отплатит им за свои раны и пережитый ужас, но теперь убедился, что месть не приносит радости. Было бы гораздо лучше, если бы аэниры вовсе не совались в Фарлен.

Утром Рендер закопошился, насторожил уши. Гаэлен сделал ему знак молчать и тихонько разбудил Диву, зажав ей ладонью рот.

– Кто-то идет. – Прошептав это, он ползком добрался до входа и отодвинул пару заградительных веток.

Аэниры вернулись и разыскивали следы.

С бесконечной осторожностью он поправил ветки, достал нож и принялся ждать. Рендер сидел, прижавшись к нему, и раздувал ноздри, чуя врагов. Устье пещеры было не выше трех футов, и Гаэлен запихал в него, корнями внутрь, два пышных куста. Снаружи казалось, будто они просто растут у подножия скалы.

Аэниры искали больше часа, потом ушли куда-то вниз. Гаэлен ползком вернулся к Диве, прижал губы к самому ее уху.

– Надо дождаться ночи.

Она кивнула. Солнце светило ярко, но в пещеру тепло не проникало. Они снова укрылись одеялом и так просидели весь день.

Когда смерклось, Гаэлен вылез наружу. Аэниры ушли. Дива подала ему лук, котомку, выбралась из пещеры сама. Он тщательно поправил прикрывавшие вход кусты.

– Может, придется еще вернуться сюда. Зачем нарушать убежище?

Они молча двинулись по лесу к первой долине. Ночь была светлее, чем того желал Гаэлен, полная на три четверти луна сияла на ясном небе. На опушке они остановились, не решаясь идти дальше. Оба хорошо помнили об аэнирских разведчиках.

Постояв, Гаэлен все-таки начал спускаться в окутанную мраком долину. Дива, держа наготове лук со стрелой, шла за ним по пятам, Рендер бегал кругами, радуясь, что вырвался наконец из пещеры. Ветер дул им навстречу, чем Гаэлен был доволен: он знал, что Рендер сразу учует чужих, и постоянно следил за ним, но пес тревоги не поднимал.

Они потратили час, чтобы перейти долину и подняться на противоположный склон. Одна опасность миновала, но впереди поджидали другие.

В лесу, куда не проникал лунный свет, царил непроглядный мрак. Там могли скрываться сто, а то и тысяча аэниров.

Выбора, однако, не оставалось. Гаэлен с ножом в руке спрятался за толстым стволом, подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и тронулся дальше. Здесь не было слышно ни звука, ветер и тот затих. Деревья под неподвижным сводом ветвей высились, будто колонны. Летучие мыши не проносились над головой, мелкая живность не шуршала в подлеске. Словно мерт–вое царство, тихое и чреватое угрозой.

Рендер, понюхав воздух, молча повернул голову влево. Гаэлен погладил его. Шагах в двадцати виднелся силуэт сидящего человека. Гаэлен, замерев, различил на земле других, завернутых в одеяла.

Вражеский лагерь!

Сделав знак Диве, Гаэлен пополз дальше на четвереньках. Часовой харкнул и сплюнул, и они на миг застыли на месте. Скоро бивак остался позади. Теперь они поднимались в гору, и соблюдать тишину стало трудней. Гаэлен обливался потом, едва переводя дух. Страх отнимал не меньше сил, чем само путешествие. Дива держалась стойко. Оно и понятно – горянка!

Преодолев крутой склон, Гаэлен посмотрел вниз и тут же припал к земле. Там спали еще около двадцати аэниров, на валуне сидел часовой. Гаэлена он, хвала богам, не заметил. Юноша отполз шагов на тридцать, где рос кустарник, и быстро перевалил через край обрыва. Рендер не отставал от него, Дива передала ему лук и юркнула следом.

За лесом начиналась вторая долина. Видя, что здесь трава растет гуще, Гаэлен слегка воспрянул духом. Жизнь им спас поднявшийся заново ветер.

Рендер метнулся в заросли дрока, и ночь прорезал человеческий вопль. Дива припала на одно колено, отвела к щеке тетиву. Гаэлен с ножом, бросив мешок, скакнул влево. Из травы им навстречу поднялись трое. Одного Дива уложила стрелой в глаз, другого Гаэлен ударил в лицо ногами, третий бросился к лучнице. Она, не успев толком натянуть тетиву, пустила стрелу кое-как – та всего лишь оцарапала аэниру щеку. Враг обрушился на нее, придавил к земле.

– Попалась, сука! – Аэнир примерился ножом к ее горлу, а Рендер вцепился в горло ему самому. Враг слабо махнул рукой, пытаясь ударить собаку, но Рендер уже перегрыз ему глотку.

Гаэлен тем временем пырнул оглушенного противника в спину и полоснул по горлу. Недолгую тишину прервал топот бегущих ног.

Гаэлен мотнул головой Диве, схватил котомку и припустил бегом, забирая к северу. Дива, с луком на левом плече, бежала легко и героически держалась вровень с несущимся во всю прыть Гаэленом.

Они добежали до леса, опередив погоню – теперь нужно было где-то укрыться. Дело осложнялось тем, что Гаэлен в темноте не мог видеть, какие следы они за собой оставляют.

– Пошли-ка им весточку, – распорядился он. Дива пустила стрелу в аэниров и попала кому-то в плечо. Раненый выругался, остальные прижались к земле. Преследователей было всего с десяток, и никто не рвался разыскивать невидимого лучника в темном лесу. – Теперь вперед, – сказал Гаэлен.

Она, еще не отдышавшись, потрясла головой.

– Сейчас… передохну только.

Он всматривался во тьму, опасаясь, как бы кто-нибудь не подобрался к ним сбоку.

– Все, идем, – сказала Дива, и они углубились в лес.

На рассвете Гаэлен решился идти днем, чтобы вечером прийти к Атафоссу. Риск был велик – вражеские отряды могли быть и впереди них, но если отсиживаться и ждать темноты, их определенно нагонят задние. Меньше всего Гаэлену хотелось переживать заново приключения прошлой ночи.

Они пересекли долину, не заметив никаких признаков вражеской засады. Рендер попытался загнать зайца, но упустил и вернулся назад. Они поднялись уже высоко в горы, погони за ними не было, и у обоих на душе стало гораздо легче.

– Ты все время молчишь, Гаэлен, – заметила Дива.

– Да, говорить я не мастак.

– Всегда или только с женщинами?

– С женщинами особенно.

– Вы ведь с Лейном друзья?

– Да.

– Он зовет меня замуж.

Гаэлен промолчал, чувствуя, как внутри затягивается тугой узелок.

– Скажи хоть что-нибудь, горец!

– Да что тут скажешь. Вот если б ты меня спросила о чем-то. Ты знаешь, что я чувствую… что хотел бы… а, черт! Сказано же, не умею я красно говорить. Я с малых лет жил один и мало с кем разговаривал, вот и вырос бирюком. Не думай только, что мне это нравится. Я б с удовольствием острил, чтобы все со смеху покатывались, да не выходит.

– Ты хорош и такой, как есть. – Диве сделалось стыдно. – Прости, я не хотела тебя дразнить.

– Время ты выбрала не совсем подходящее, – признал он с улыбкой.

– Твоя правда. Так ты думаешь, что клан соберется у Атафосса?

– Надеюсь на это.

– Хороший ты, Гаэлен. Очень хороший.

– Рад, что ты так думаешь. Что ж, пойдешь ты за Лейна?

– Нет, – тихо ответила девушка. – У меня другая судьба. Когда я родилась, одна старая лудильщица предсказала, что я стану матерью королей.

– Чудеса, да и только. Каких таких королей?

– У нас в горах их нет, но в дальних странах, сказывают, живут короли и принцы. Один из них должен прийти сюда, и я стану его женой.

– Мне этого не понять. Подумаешь, большое дело – родить короля. А как же любовь, Дива? Как же счастье?

– Конечно, тебе не понять. Ты сирота и еще недавно был вором, хоть твоей вины в этом и нет. А я буду жить во дворце, и мое имя прославится на веки веков.

– Я женился бы на тебе хоть сейчас, – помолчав, сказал Гаэлен, – и жизнь положил бы на то, чтобы сделать тебя счастливой. Я мечтаю об этом с тех пор, как впервые тебя увидел. Вот только дворец я тебе предложить не могу.

Ей вдруг захотелось заключить его в объятия и отказаться от мечты, которую она лелеяла с самого детства, но мечта оказалась сильнее.

– Я люблю тебя, Гаэлен. Говорю это без утайки, но придется тебе подыскать себе другую невесту. – Сказав это, она, к собственному удивлению, почувствовала внутри пустоту и даже испугалась немного.

– Больше спрашивать я не стану, – сказал он и поцеловал ей руку. – Пусть предсказание сбудется, Дива. Пусть твой король придет за тобой.

Касваллон вел свой народ в горы, выслав воинов под началом Бадрейга и Оника на северо-восток и на запад. Еще пятьсот человек шли в арьергарде, служа прикрытием от возможной аэнирской погони. Ему очень хотелось бы получить какие-то вести от Ларика или Маггрига. Сохранились ли Паллиды как клан или блуждают поодиночке в горах? Он бросил клич, вызывая охотников пойти на юго-восток и разведать, что там к чему. Вызвались многие, в том числе Агвейн, Лейн и Гвалчмай. Касваллон отобрал пятерых, в числе которых был Агвейн, и переговорил с каждым. Сына Камбила он приберег напоследок.

– Я искренне сожалею о судьбе твоего отца, – сказал Касваллон, положив руки на плечи юноше. – Он был человек великой чести и благородства.

– Он был глупец, но я все же любил его. Сильней, чем он сам полагал.