Текст книги "Вечный ястреб"

Он знал это, но наносимый врагом урон приводил его в ужас. Аэниры потеряли уже больше половины своего войска. Двенадцать тысяч воинов пали жертвой тупости Асбидага!

Драда видел бегство отца и порадовался ему. Не придется убивать старика, рискуя погибнуть от рук его гвардии. Никто из аэниров не пойдет больше за Асбидагом. Удел труса – презрение и одиночество.

Драда получит все: войско, завоеванные земли, магические Врата. Он создаст империю, которой еще не видал свет.

– Вперед! Вперед! – закричал он. – Еще один ярд, и победа за нами!

Аэниры, зная, что он прав, поднажали.

Маггриг, которому подрубили бедро, упал, но продолжал и снизу колоть врагов. Интош отразил удар, направленный в голову его лорда, – и погиб от аэнирского топора. Маггриг, шатаясь, поднялся и проткнул убийцу друга насквозь. Чей-то меч полоснул его сбоку. Леннокс, орудуя дубиной, пробивался к нему.

Где-то вдали затрубили рога. Земля задрожала, эхо копыт прокатилось по перевалу. Все, перестав биться, повернули головы к устью. Из облака пыли появились с копьями наперевес четыре тысячи всадников.

Впереди, блистая мечом, скакал серебряный воин.

– Королева! – завопил Леннокс.

Кровь струилась из ран на боку и бедре Маггрига. Он вышел из боя, позволив двум Паллидам сомкнуть перед ним щиты, вскарабкался на валун, стал разглядывать всадников.

Аэниры никак не могли опознать нового неприятеля. Драда не знал, что и думать: в этой части континента кавалерийских войск не было. Но гром копыт нарастал, и аэниры, бросая оружие, взбирались на крутые склоны ущелья.

Лишь немногие стойкие воины готовились отразить врага – но длинные копья уже пронзали их, поднимали на воздух, швыряли в пыль. Железные подковы топтали павших, дробили им головы.

Тех, кто успел подняться на крутизну, встречали стрелы хестенских женщин.

Леофас двинул Фарлен вперед. Аэниры сдавались, моля о пощаде, но пощады им не было. Всех, сдавшихся и продолжавших сражаться, рубили на части.

Уцелевшие Дунильды и Григоры бились теперь бок о бок.

Драда, трубя в рог, собрал вокруг себя горстку сдвинувших щиты воинов. Шлем Тостига пробила стрела. С воплем боли и ярости он упал рядом с братом.

Сигурни с обагренным кровью серебристым клинком увела назад свою конницу. Аэниры, обезумевшие от ужаса, смотрели ей вслед. В устье перевала конница развернулась и снова пошла в атаку.

Повторив это трижды, Сигурни прорвала кольцо из щитов.

Один из аэниров изловчился пырнуть в брюхо ее коня. Скакун с криком упал, насмерть задавив своего убийцу. Сигурни, сброшенная в самую гущу врагов, взмахнула двуручным мечом и снесла чью-то голову.

Гаэлен и Телор увидели, как она исчезла за спинами аэниров.

– Нет! – закричал Гаэлен, поспешив ей на помощь. Телор, Агвейн, Оник и еще с десяток Паллидов устремились за ним. – Держитесь, моя королева! – Сигурни, бросив на Гаэлена беглый, несколько удивленный взгляд, отразила вражеский меч и раскроила аэнира наискось от плеча до пояса. Но враги наседали, и Гаэлен едва успел отвести другой удар, который наверняка бы стоил ей жизни. – Я здесь, моя госпожа! – вопил он, перекрывая железный лязг.

Сигурни усмехнулась, не прекращая своей страшной работы.

Драда, видя, что надежды больше нет, попытался пробиться к устью.

– Похоже, нам конец, – крикнул ему израненный Брига. – Но и мы сегодня пролили немало крови, клянусь Ватаном.

Драда ничего не ответил. Женщина, стоящая на валуне перед ним, пустила стрелу и попала ему прямо в горло. Брига хотел подхватить его, но чей-то меч пронзил капитана насквозь.

Он не знал, что оказался в числе последних живых аэниров на перевале – впрочем, ему это было бы все равно. Дыхание клокотало в горле, уши наполнял шум. Ему виделись летящие к перевалу валькирии, крылатые кони, черные колесницы. Будет о чем рассказать в Чертогах Героев…

Он упал, не сводя глаз с кружащих в небе стервятников.

Далеко на юге, не зная, чем закончилась битва, шел среди лесистых холмов Асбидаг. У ручья он вытащил из плеча стрелу, сбросил кольчугу, нагнулся попить. В воде рядом с его собственным лицом отразилось чудовище из страшного сна.

Асбидаг повалился навзничь, хватаясь за нож, но клыки оборотня уже впились ему в горло. Лицо жертвы пробудило в звере смутные воспоминания. Он попятился прочь, присел и тихо завыл.

Одна картина сменялась другой. Вот он несется во главе своры, впереди всех охотников, и прыгает на оленя. Вот лежит, свернувшись, в конюшне, где так тепло и уютно. А вот светловолосая женщина – она улыбается ему с мягкой подушки. Ребенок бежит, смеется, тянет ручонки… к нему?

Оборотень задрал голову, изливая ночному небу свое отчаяние. Потом когтистой рукой снял кинжал с пояса убитого человека и вонзил острие себе в грудь.

Боль, рвущая сердце… и следом покой.

Обрин, найдя ее за валуном, испытал сильное искушение перерезать ей горло тут же на месте. Он всегда знал, какова она, эта женщина.

Он сгреб ее за волосы. Она смотрела на него отстраненно, со странным спокойствием.

– Прирезать бы тебя, – прошипел он и повел ее мимо мертвых тел на равнину.

Сигурни сидела у костра на высоком седле, пила вино из медного кубка и вела беседу с тремя солдатами. Обрин швырнул пленницу к самым ее ногам.

– Вот, получите. Мне сказали, что она была с аэнирами.

Сигурни поднялась и помогла встать другой женщине.

– Как поживаешь, Моргас?

– Как видишь, – пожала плечами та. – Я одинока.

– Я знаю, что это такое. Но война окончена, и ты можешь вернуться вместе с нами в свою отчизну.

– А что взамен? Присягнуть тебе? Чтобы душа моей матери рыдала, неотомщенная? Отца моего убили, а мать обесчестили по твоей вине. Убей меня, Сигурни, иначе я не оставлю тебя в покое до самой могилы.

Обрин выхватил меч из ножен.

– В чем, в чем, а в этом я с ней согласен. Прикажи, моя госпожа.

– Нет, – ответила королева. – Дайте ей коня. Пусть отправляется куда хочет.

Двое солдат увели Моргас.

– Я найду дорогу назад, – крикнула она, обернувшись, – и тогда ты заплатишь мне за все!

– Напрасно ты так решила, – промолвил Обрин. – Она – воплощенное зло.

– Все мы не слишком добры. Пусть Бог решает, кому из нас жить, а кому умереть. Ей самой причинили великое зло. Из-за этого она повредилась разумом, как когда-то и я.

В сумерках друиды вышли из леса над перевалом, где прятались, и занялись ранеными горцами. Маггриг, которому наложили десять швов на бедро и двенадцать на рану в боку, смотрел, как снижается над трупами воронье.

Убитых горцев несли на равнину – завтра там сложат могильный курган. Из восьмисот Паллидов уцелели едва ли двести, и почти все они были ранены. Больше тысячи Фарленов, четыреста Дунильдов и Григоров остались на поле брани. Но лордам обоих кланов, которые под конец бились спина к спине, капризная судьба сохранила жизнь.

Настоящая бойня, подумал со вздохом Маггриг.

Леофас, тоже зашитый и перевязанный, присел на валун рядом с ним.

– Вот мы и победили.

– Да. Столько молодых полегло, а мы, старики, по-прежнему дышим.

– Так ведь мы хитрые.

– Ты Касваллона не видел?

– Нет. Пойдем-ка повидаемся с королевой. Надо сказать ей спасибо, по меньшей мере.

Они побрели, поддерживая друг друга. Вороны, слишком отяжелевшие для полета, отпрыгивали с дороги.

За выходом из ущелья стояли спутанные кони и горели костры. Королева, сидевшая со своими капитанами в середине, встала при виде двух горцев.

– Налей им вина, Обрин.

– Благодарю тебя, госпожа, – сказал Маггриг. – Ты спасла мой народ.

– Я рада, что мы подоспели вовремя. Я многим обязана Красному Ястребу и счастлива хоть чем-то отплатить ему за верную службу.

– А где же он сам? – спросил Маггриг.

– Не знаю. Мы договорились встретиться с ним на Валлоне.

Двое кавалеристов принесли седла, и Сигурни пригласила вождей сесть.

– Я хотела бы поговорить с одним из ваших людей – сегодня он спас мне жизнь, – сказала она.

– Трудновато будет найти его среди прочих, – заметил Леофас.

– Только не этого. У него в волосах белая прядь и левый глаз налит кровью.

– Да, я его знаю. И пришлю к тебе, если он жив.

Обрин принес подогретого вина, и все в молчании выпили.

На следующее утро, когда стали строить курган, большинство кавалеристов вернулись домой через Врата, возникшие на равнине ночью. Но Сигурни с Обрином и еще двадцатью людьми осталась.

Леофас нашел Гаэлена в лесу, где тот сидел рука об руку с хестенской девушкой. Юноша встал и представил Лару пожилому воину.

– Я уже встречался с тобой, – поклонился Леофас, – но теперь ты еще больше похорошела.

– Спасибо. Рада видеть тебя живым.

– Мог бы и не выжить, кабы не ты со своими лучницами.

– Счастливый случай. Мы свернули к северу, чтобы не наткнуться на аэниров, и оказались возле самого Икерна. Но как королева узнала о месте сражения? Гаэлен говорил, что она должна прийти в Аксту, а от Аксты до Икерна день езды.

– Она сама толком не знает, – сказал Леофас. – Один Касваллон может на это ответить. Пойдем к королеве, парень, она хочет видеть тебя. Только скажи мне сперва, где Лейн.

Гаэлен смотрел ему в глаза, не находя слов. Улыбка пропала с лица Леофаса.

– Столько убитых, – прошептал он, постарев на глазах. – Расскажи, как это случилось.

Гаэлен рассказал, не сумев скрыть ужаса, в который привела его гибель Лейна. Леофас выслушал его молча и один ушел в лес.

– Идем. Тебя ждет королева, – сказала Лара, тронув юношу за плечо.

Вместе они направились в лагерь Сигурни. Королева вы–шла им навстречу, протянув руки.

– Как хорошо, что ты жив, мой мальчик! Мне нужно спросить тебя кое о чем.

Гаэлен и ей представил свою подругу. Королева ласково улыбнулась Ларе и тут же, повернувшись к Гаэлену, спросила:

– С чего тебе вздумалось рисковать собой ради меня? Другое дело, если бы так поступил мой солдат, но ведь ты видел меня впервые.

– Я обязан вам жизнью, – просто ответил Гаэлен.

– Оттого что я вчера пришла вам на помощь?

– Я не могу вам этого объяснить. Простите.

– Снова секреты? Ты такой же, как Красный Ястреб. Хорошо, Гаэлен, я не стану тебе докучать, но как мне вознаградить тебя за вчерашний подвиг?

Он смотрел на нее, вспоминая, как она спасала пятерых мальчишек от Зверя. В этот миг Гаэлену открылось, что предназначила для него судьба.

– Позволь мне служить тебе, моя госпожа, – сказал он, преклонив колено. – Отныне и навеки.

Сигурни, если и удивилась, не подала виду.

– Тебе придется покинуть свою страну и сражаться на войне, до которой тебе нет никакого дела. Этого ли ты хочешь?

– Да, моя королева. Я люблю эту землю, но здесь при мне истребляли моих друзей, убивали их детей, жгли их дома.

– Тогда встань, ибо близкие мне люди не стоят передо мной на коленях. Твоя подруга тоже пойдет с тобой?

– Ты согласна, Лара? – спросил Гаэлен, взяв ее за руку.

– Что ж мне еще остается? – улыбнулась она.

– Я люблю тебя. – Молодые обнялись, и Сигурни отошла к сидящему у костра Обрину.

Когда над павшими вырос высокий курган, Леофас повел живых назад, к Атафоссу. Несмотря на одержанную победу, воинам было грустно. Их близкие затерялись в прошлом, друзья пали в настоящем. Маггриг ехал рядом с Сигурни, а Гаэлен, Лара, Оник, Агвейн и Гвалчмай шли во главе колонны.

Из всех победителей Зверя невредим остался один Гаэлен. Леннокс был весь в рубцах, Гвалчмаю проткнули копьем плечо, Агвейн прихрамывал.

– Ты в самом деле надумал уйти с королевой? – спросил Агвейн. – Хочешь покинуть горы?

– Да. Я еще в тот раз обещал, что не оставлю ее.

– Меня она тоже возьмет, как по-твоему? – засуетился Гвалчмай.

– Думаю, да.

– Ну а я остаюсь, – заявил Агвейн. – Мне и тут хватит дел.

– Меня без Лейна здесь мало что держит, – печально промолвил Леннокс. – Я с тобой, Гаэлен.

Отряд пришел к невидимому мосту за час до заката.

На том берегу появился человек – высокий, с седеющими волосами, в мантии винного цвета. Он поднял руку. Над водой замерцали огни. Разгораясь все ярче, они слились и образовали горящий серебром мост. Человек ступил на него. Следом шли пропавшие за Вратами горцы, мужчины и женщины.

В сердцах воинов возродилась надежда.

Ветер развевал волосы и бороду идущего впереди человека. Глаза его были зелеными, как далекое море.

– Касваллон! – крикнул, бросаясь к нему, Гаэлен.

Тот со слезами на глазах распахнул руки. После долгих объятий Гаэлен отстранился, чтобы посмотреть на своего названого отца. Ему показалось, что Касваллон состарился лет на десять.

– Что с тобой?

– После поговорим. Сейчас надо радоваться.

Женщины и дети бежали к отцам, мужьям, сыновьям и братьям. Смех звенел под деревьями Атты.

– Давно я не слышал столь отрадного звука, – сказал Касваллон.

Мэг, перешедшая мост одной из последних, тихо приблизилась к мужу. Донал ехал рядом верхом на Рендере.

– Оставь нас пока, Гаэлен. Увидимся позже. – Касваллон поцеловал руку жены.

Она, припав к нему, гладила его поседевшие волосы.

– Что они с тобой сделали?

– Кто «они», Мэг? Это сделало время. Мне пришлось надолго задержаться там – иначе я никогда бы тебя не нашел. Чтобы вернуть тебя домой, я учился одиннадцать лет. Но все это время я каждодневно думал о тебе и не переставал любить тебя.

Донал куксился и тянул отца за подол мантии. Касваллон взял его на руки, прижал к груди.

– Мы победили, но ужасной ценой, – сказала Мэг.

– Так всегда бывает. Но теперь мы вместе и можем начать все заново.

Мэг поймала взгляд женщины в серебристых доспехах, обращенный на ее мужа.

– Кто это?

Касваллон оглянулся. Одинокая Сигурни шла в сторону леса.

– Королева, – ответил он, обнимая жену. – Наша спасительница.

– Какой грустный у нее вид. – Мэг поцеловала Касваллона. – Добро пожаловать домой, мой любимый.

Касваллон ничего не сказал в ответ – он плакал. Мэг увела его прочь.

11

Через три дня после сражения за Гаэленом пришел пожилой друид. Касваллон ждал сына внизу, в комнатах Талиесена. В тамошнем резком свете Гаэлену показалось, что Касваллон состарился еще больше: волосы у него поредели и стали совсем белыми на висках.

Касваллон пригласил юношу сесть, налил белого вина в два серебряных кубка. Сам он расположился в мягком кожаном кресле.

– Так что же с тобой стряслось? – снова спросил Гаэлен.

– Что, страшный стал? – хмыкнул его приемный отец.

– Нет, постарел только, – солгал Гаэлен.

– Так и есть. С тех пор как я попросил тебя привести воинов Ларика в Аксту, прошло одиннадцать лет. Долгих лет… одиноких лет.

– Королева рассказывала, что ты привел ее к Вратам Чаши и прошел в них. А через пару мгновений вернулся, но постаревший и в этой вот бархатной мантии.

– Нелегко будет объяснить тебе все, Гаэлен. К Вратам Чаши я пришел со страхом. Один умирающий монах сказал, что они открыты, но я-то знал, что это не так. Из стен пещеры сочилась вода. Я подошел, протянул руку – и она прошла сквозь камень, словно сквозь дым. Я ступил вперед и увидел перед собой на равнине город с мраморными башнями и золочеными куполами.

Там меня ждал человек по имени Астел. Он встретил меня как брата, потому что я когда-то спас ему жизнь. Он привел меня в свой дом, во дворец с множеством слуг, и стал учить всему, что касалось Врат. Нетерпение снедало меня, но Астел уверял, что я вернусь сразу же после ухода. Я верил ему – что мне еще оставалось?

Годы тянулись медленно. Порой я радовался, обретая новые знания и мечтая о том, как отомщу аэнирам. В другое время боялся, что меня провели, но учился с неизменным усердием. Невозможное стало действительностью. Случалось тебе видеть камень, притягивающий железо?

– Да, у Оника есть такой.

– Сила, притягивающая металлы, невидима, но ее действие замечают все. То же самое относится к силе, которая живет за Вратами. Вот, посмотри. – Касваллон взял коробочку, усеянную цветными камнями, нажал на рубин в середине, и в дальней стене открылся вид на Фарлен. – Это горы Кардуйла на границе с Хестеном. Мы видим их такими, каковы они сейчас. Окажись мы здесь вчера, мы увидели бы пасмурное небо и дождь – и эта картина, хотя нас здесь и не было, сохранилась. Световые образы, согласно открытию Астела, оставляют следы, которые держатся десять тысячелетий. Стоит повернуть диск, и вот… – Экран мигнул, и Гаэлен увидел те же горы, застланные пеленой дождя. Касваллон, снова нажав на камень, убрал картинку. – Астел создал машины, отслеживающие нити времени – с их помощью человек мог вернуться в собственное прошлое. Но за этим открытием последовало новое, еще более грандиозное. Астел обнаружил в нитях неразлагающиеся частицы материи. Они оставались неизменными изо дня в день, из века в век. Время не влияло на них, как будто они существовали отдельно, не подчиняясь его законам.

Астел заключил несколько таких частиц в силовое поле, подобное тому, что притягивает металлы. Поле вместе с частицами исчезло бесследно. Астел создал другое поле – и тогда первое вдруг вернулось, а второе исчезло. Он установил третье поле, и случилось то же самое. Ученый, охваченный лихорадкой познания, решил построить два больших поля и заранее дал своим помощникам указания. Став в середине первого поля, он привел в действие его силу и тут же исчез. Помощники, следуя его наставлениям, запустили второе поле, и он появился вновь. Загадочные частицы перенесли его в далекое прошлое. Сам того не ведая, он пришел к величайшему из своих открытий – к Вратам.

– Я уже перестал тебя понимать, – сказал Гаэлен.

– Прости, мальчуган. Мыслимо ли объяснить за пару минут то, на что у меня ушло больше десятилетия? Итак, я остался с Астелом и начал усваивать его науку. Мы вместе побывали в легендарных городах и королевствах, о которых люди давно забыли. Странствуя по нитям времени, мы видели рождение цивилизаций и гибель империй. Когда Астел счел меня готовым, мы перенеслись в пустыню, к человеку, который может ответить на все вопросы. Сердце мое опустело и наполнилось вновь. Я перестал помышлять о мести, утратил способность к насилию.

– Кто же он был, этот человек? – спросил Гаэлен.

Касваллон с улыбкой положил руку ему на плечо.

– Если тебе трудно понять, что такое Врата, о нем лучше не спрашивай. Он отправил меня домой, и я появился во Вратах Чаши таким, каким ты видишь меня сейчас. Произнеся новые магические слова, я запустил машины и посмотрел на долину Акста. Вас там не было. Я осмотрел весь Фарлен и дошел до Икернского перевала. Тогда я открыл Врата, и королева провела через них свою конницу.

– Но сам ты не пошел с ними.

– Нет. Я Вечный Ястреб и никогда больше не обнажу меч против других людей.

– Ты изменился, отец.

– Жизнь – череда перемен. Но я по-прежнему тот, кто вынес тебя из-под Атериса, и моя любовь к горцам стала еще сильней. Странно другое: я мог бы уничтожить аэниров один, пользуясь своей новой силой, но не пожелал.

– Как отнеслась Мэг к тебе новому?

– Ей тяжело, но любовь побеждает все, а я люблю ее больше жизни.

– Ты останешься лордом-ловчим Фарлена?

– Разве похож я на лорда-ловчего? – улыбнулся Касваллон.

– Нет.

– Вот видишь. Я буду жить здесь, на Валлоне, и смотреть за Вратами. Передо мной стоит много задач, Гаэлен. Я побуду какое-то время с Мэг и Доналом, а потом вернусь к Астелу.

– А я ухожу с королевой. Леннокс, Оник и Гвалчмай тоже идут.

– Знаю. Мы с тобой еще встретимся.

– Скажи по правде, Касваллон, ты доволен?

– Ни один смертный не вправе быть довольным больше, чем я.

– Тогда я рад за тебя.

– А я за тебя. Лара – чудесная женщина, которая подарит тебе прекрасных детей. Желаю тебе много любви, ведь ты сполна ее заслужил.

– Я буду скучать по Фарлену. Смогу ли когда-нибудь вернуться сюда?

– Спросишь меня об этом, когда мы свидимся снова.

– Мне пора. Королева ждет.

– Да пребудет с тобою Свет. – Касваллон с болью в серд–це проводил сына взглядом. Он видел жалость в глазах Гаэлена и знал, что тот никогда уже не будет относиться к нему, как прежде. Для Гаэлена Касваллон, сложивший свой меч, – больше не горец.

Что он должен был сказать мальчику, чтобы тот понял? Быть может, следовало поведать ему о человеке в пустыне?

Касваллон с кривой усмешкой подлил вина в кубок. Рассказать Гаэлену о человеке, который позволил, чтобы возлюбленные им люди протащили его по городу и казнили? Много было бы проку. Он включил темный экран и стал смотреть, как Сигурни и Гаэлен с друзьями проходят сквозь Врата Времени.

Ощутив спиной холодное дуновение, он оглянулся. Мэг стояла в дверях, кутаясь в теплую шаль, такая далекая. Касваллон сглотнул, чувствуя, как им овладевает отчаяние.

– Стареешь ты, Касваллон. Где это видано, чтоб женщина застала тебя врасплох?

– Как же, врасплох. Я думал, что сюда идет горный тролль.

– Мои ноги не столь велики, – усмехнулась она. – Но даже громадные ноги лучше, чем плешивая голова.

– Тебя что, старших уважать не учили, женщина?

– Вот что тебе, значит, от меня нужно. Чтобы я тебя уважала. – Мэг подошла ближе, и он привлек ее к себе.

– Ты еще любишь меня, Мэг?

– Люблю, горец. Больше всего на свете. Ты глуп, если сомневаешься в этом. Рассказывай, что с тобой было.

Его рассказ затянулся на целый час. Дослушав, Мэг вывела его из подземелья под звезды.