Текст книги "Вечный ястреб"

Талиесен вылез из кустов, где он прятался, и побежал к девочке. Зрение Касваллона утратило волшебные свойства, и все вокруг приняло свой обычный вид. Девочка, не мигая, смотрела прямо перед собой.

– Что с ней? – спросил призрачный король.

– Она ранена – только раны у нее не телесные, а душевные.

Касваллон со стоном поднялся на ноги. Из плеча хлестала кровь.

– Как она будет жить дальше?

– Сюда идет человек, который о ней позаботится. Это Гвалч, ясновидец, – сказал Талиесен.

– Надеюсь, демоны теперь перестанут ее преследовать.

– Не перестанут, но в следующий раз она сразится с ними одна.

– Зачем же одна, – возразил король. – Я тоже там буду.

Шел третий день путешествия. Время было дорого, и Гаэлен вел свой отряд по неприступным кручам. В долине под ними двигалось аэнирское войско.

Эта несметная орда, заполонившая всю долину, наводила оторопь на молодых воинов. Кавалерии у врага было немного – основную силу составляла пехота. Аэниры шли с круглыми щитами, расписанными красным и черным, с длинными мечами или зловещими двуострыми топорами.

Гаэлен был уверен, что за ним и его людьми кто-то тайно следит. Агвейн разделял его мнение, но Лейн и Гвалчмай, обшарив накануне весь близлежащий лес, нашли только следы животных. Онику и Ридану не терпелось добраться до цели, и они корили Гаэлена за чрезмерную осторожность.

В этот вечер они не разжигали огня. Луна скрылась за тучами, и ночь окутывала путников черным туманом. Гаэлена этот непроницаемый мрак только радовал. Оник предложил идти прямо на Кардуйл, зубчатый восточный хребет, и командир согласился. Поначалу они держали на юг, стараясь не выходить из леса, и лишь постепенно отклонялись к востоку, но завтра их ждал самый опасный участок пути – широкие, почти не дающие укрытия долины. Первую стражу нес Гаэлен.

– Что, не спится? – спросил он Лейна, который пришел посидеть с ним.

– Не спится. Жаль, что ты не взял с собой Рендера. Мне как-то не по себе.

– Он умный пес, но очень уж любит охотиться. Аэниры могли заметить его.

– Меня тревожат не аэниры.

– Не можешь забыть про тех самых волков?

– Да. И зверя, убившего королеву, я тоже помню.

Луна, выглянув из-за туч, посеребрила волосы Лейна.

– Думаешь, они демоны, эти звери? – поежился Гаэлен.

– Надеюсь, что нет. Но вдруг это правда? Вдруг они не перестали преследовать девочку? Мне страшно за Леннокса.

– Если кому-то под силу одолеть подобных тварей, так это ему. – Гаэлен обнял друга за плечи. – Я вот нисколько за него не боюсь.

– Да, силой он не обижен, – улыбнулся Лейн. – Скажи… ты просил Диву выйти за тебя замуж?

– Да. И получил отказ.

– Я тоже. Вбила себе в голову, что ей суждено родить королей. Ну ничего, с годами она поумнеет. Ты и дальше будешь за ней ухаживать?

– Нет.

– А я да. Вот побьем аэниров, и никуда она от меня не денется. – Широкая ухмылка снова сделала Лейна мальчишкой.

– Удачи тебе, дружище.

– Спасибо. Пойду прилягу.

– Лейн! – шепотом позвал Гаэлен, когда он собрался уйти.

– Что?

– Я так и не поблагодарил тебя толком за ту нашу первую встречу, когда Агвейн вытащил нож. Ты принял меня как своего, и я этого не забуду. Можешь всегда и во всем на меня рассчитывать.

Лейн молча улыбнулся в ответ и пошел к своему одеялу. Гаэлен, покараулив еще два часа, разбудил Ридана.

– Такой сон не дал досмотреть, – заворчал тот.

Гаэлен заснул сразу, но скоро проснулся. Ему померещилось что-то – какой-то шорох. Кому понадобилось бродить ночью по лагерю? Он медленно вдохнул, выдохнул, вслушался.

Тишина.

Ага! Вот оно. Тот же шорох справа.

Зверь? Птица?

Он осторожно взялся за рукоять лежащего рядом меча, вынул его из ножен. Некстати вспомнилась та первая ночевка в горах с Касваллоном, когда его напугала лиса.

Громкий хруст, сопровождаемый бульканьем, заставил его вскочить на ноги. Проглянувшая в этот миг луна осветила жуткую сцену. Ридан лежал мертвый, с разорванным горлом, и пятеро чудовищ волокли прочь еще чье-то тело.

Один зверь, посверкивая красными глазами, на двух ногах побежал к Гаэлену. Оник, услышав крик командира, мгновенно метнул свой нож и попал врагу в спину. Тот взвыл, а Гаэлен рубанул его мечом по груди, ловко увернувшись от длинных когтей. Гвалчмай тоже кинул нож и поразил зверя в горло.

Тучи сомкнулись, и все опять окуталось тьмой.

Гаэлен схватился за свой мешок, ощупью вынул огниво. Высек крошечный огонек, поднял его над собой. Агвейн, Оник и Гвалчмай стояли вместе с мечами в руках. Рядом валялся безобразный труп зверя, прочая стая скрылась.

Все принялись собирать хворост и развели костер, и думать забыв об аэнирах. Агвейн с горящей веткой пошел туда, где спал Лейн. Земля промокла от крови. Мертвый Лейн лежал чуть поодаль, тело Ридана исчезло.

Гаэлен дрожащими руками перевернул Лейна на спину. Ему тоже перегрызли горло, но лицо осталось нетронутым, и серые глаза смотрели куда-то вдаль.

– Боги мои, – шептал Гвалчмай, гладя лоб убитого друга, а Гаэлен думал: «Он говорил со мной всего пару часов назад. Высокий, красивый, влюбленный».

– Я сказал, что ты можешь рассчитывать на меня, и не сдержал слова. Прости меня, Лейн.

– Надо похоронить его. Выроем яму поглубже, – сказал Агвейн.

– Нельзя, – возразил Гаэлен. – Огонь привлечет сюда аэниров, да и звери того и гляди вернутся. Пора уходить.

– Я не оставлю его на съедение этим тварям! – вспылил Агвейн.

– По-твоему, я поступаю так с легким сердцем? – со слезами вскричал Гаэлен. – Но Лейна больше нет. Его дух отлетел, оставив мертвое тело, которое все равно сожрут черви. Мы жертвуем мертвым горцем ради живого клана.

– Мы ведь не знаем, где прячется это зверье, – возразил Гвалчмай. – Можем наткнуться прямо на них.

– Если замешкаемся, к утру из нас сделают кровавых орлов, – отрезал Гаэлен.

– Гаэлен прав, пора уходить, – признал Агвейн. – Гасим костер.

Они пошли на восток, где чернели на фоне неба зубцы Кардуйла. Мечи держали наготове, разговаривали мало. Тучи пронеслись, на юге разразилась гроза, и луна засияла вновь.

– О боги! Глядите! – воскликнул Гвалчмай.

По обеим сторонам тропы перебегали от куста к кусту темные тени.

– Сколько их? – спросил шепотом Агвейн.

– Четверо, – ответил Оник.

Воины побросали котомки, натянули короткие луки.

– Погодите! – сказал Гаэлен. – Пусть каждый выберет себе цель. Если не уложим их сразу, они будут остерегаться стрел.

– Ладно, – прицелился Гвалчмай. – Мой – левый задний.

Распределив мишени, они стали ждать. Гвалчмай и Оник опустились на колени, Агвейн и Гаэлен повернулись вправо.

Оборотни, видя какие-то деревяшки вместо блестящих когтей, от которых пал их собрат, растерялись. Вожак задрал голову, принюхался. От запаха теплой плоти у него потекла слюна. Он подобрался чуть ближе к добыче, второй крался за ним. На той стороне показался третий.

Когда тучи снова начали затягивать небо, Гаэлен крикнул:

– Приготовились… пли!

Стрелы со свистом прорезали воздух. Вожак, пораженный в грудь, захлебнулся собственной кровью и воем. Второй корчился со стрелой в глазу.

Гвалчмай попал своему в сердце, и только Оник не выстрелил. Уцелевший оборотень в страхе помчался на запад.

10

Талиесен и Касваллон снова спустились в подземелье друидов, в помещение с рассохшимися от времени дубовыми полками. На одних лежали пергаментные свитки, книги, связки бумаги, на других выстроились металлические цилиндры или стеклянные пузырьки, запечатанные воском. За одним из многих столов писали гусиными перьями двое друидов.

Мэг, Маггриг и Леофас ждали странников там. Мэг занялась раненым плечом мужа, Маггриг стал расспрашивать о путешествии. Касваллон рассказал им о ребенке и о старике, который нес девочку на руках.

Талиесен, услышав его имя, раскрыл рот – таким удивленным Касваллон еще его не видел.

– Ты не говорил мне, что его звали Астел. Так он еще жив!

– Теперь уже нет.

– Сомневаюсь. Он обладает великим даром возвращать себе здоровье и силы. Он ведь вдвое старше меня! Однажды он попросил меня вытащить копье, которым его ударили в грудь. Я сделал это, и рана затянулась в считанные мгновения.

– Живой или мертвый, сейчас он нам не помощник, – сказал Касваллон. – Что будем делать дальше?

– Попробуем еще раз, если ты чувствуешь в себе силы.

– Разве у нас есть выбор, друид?

Талиесен покачал головой.

– После твоей ошибки у меня появились сомнения, – вставил Маггриг. – Может, ты перенесешь его в аэнирский лагерь, и он потребует, чтобы они сдались?

– Это не ошибка, – отрезал Талиесен. – Это судьба.

– Мне сдается, судьба велит продырявить тебе уши твоими же собственными зубами.

– Трудновато будет это сделать, когда я превращу тебя в жабу!

– Довольно! – оборвала их Мэг. – Ступайте обратно к Вратам, вы все. Мне нужно поговорить с мужем. – Маггриг, ворча, вышел следом за Талиесеном и Леофасом. Мэг взяла Касваллона за руку, посмотрела ему в глаза: – Я люблю тебя больше жизни, муж мой. И очень боюсь за тебя. Мне бы нужно просить и молить, чтобы ты отказал Талиесену, но я молчу.

Касваллон поднес ее руку к губам.

– Ты моя, а я твой. Ты лучшая из женщин, и я не могу выразить словами, как много ты для меня значишь. – Одинокая слеза скатилась по щеке Мэг. – Я люблю тебя, Мэг, но долг велит мне идти и спасать наш клан.

Вдвоем, рука об руку, они подошли к Вратам. Врата стояли открытые; солнце освещало холмы и горы другого мира. Талиесен уже ждал на той стороне. Мэг поцеловала Касваллона, смочив слезами его лицо. Маггриг сжал ему руку и буркнул:

– Береги себя, парень.

Касваллон взял меч и вышел на склон. Цитадель лежала прямо под ним.

– Помни, что войско должно быть готово не позже, чем через десять дней, – сказал ему друид. – Отведи королеву к водопаду, где мы сражались с демонами. Скажи, что Талиесен нуждается в ее помощи.

– Думаешь, она вспомнит тебя через столько лет?

– Она виделась со мной не далее как вчера – по ее исчислению. Ступай же. Четыре дня спустя, на рассвете, вернешься сюда и доложишь, как у тебя дела.

Касваллон стал спускаться к городу. На всех воротах стояли часовые, но люди свободно проходили туда и обратно. Городские здания, из камня или красного кирпича, с маленькими окошками, не походили на атерисские. Они были выше и стояли плотнее.

По обеим сторонам улицы тянулись зловонные канавы. Подвыпившие горцы и наемные солдаты толпились повсюду, пели, плясали под звуки волынок. Касваллон, пробираясь сквозь толчею, шел к стоящей над городом крепости.

У ворот его остановили двое часовых с копьями, в бронзовых панцирях и коротких кожаных юбках.

– Тебе чего? – спросил один.

– Я пришел к королеве.

– К ней много кто приходит, да мало кого пускают.

– Я по важному делу.

– Мы раньше с тобой не встречались? Лицо вроде знакомое.

– Дело важное и срочное, – повторил Касваллон.

Часовой кивнул и крикнул молодому солдату, несшему караул на стене:

– Проводи его в ратушу, к Обрину.

Солдат привел Касваллона к широкой мраморной лестнице, ведущей к дубовым дверям с бронзовыми заклепками. Там стояли еще четверо стражей в багровых плащах и кожаных штанах до колен. Один из них, выслушав провожатого, стукнул в дверь и что-то сказал. Оттуда вскоре вышел офицер средних лет, с сединой в бороде и льдисто-голубыми глазами. При виде Касваллона он улыбнулся, взял горца под руку, повел внутрь.

– Королева дает пир в честь победы, но настроение у нее неважное.

В огромном чертоге с десятью высокими окнами за столом в виде подковы сидели человек двести мужчин и женщин. Им подавали жареных поросят, лебедей, гусей, кур и прочие яства. Шум стоял оглушительный. Касваллон, подавляя тоску по родным горам, следовал за офицером.

Королева занимала место во главе стола – высокая, с серебристыми волосами, в простом платье из белой шерсти. Три года назад Касваллон видел ее в преклонных годах и присутствовал при ее гибели – здесь она была во цвете молодости и красоты. Обратив на Касваллона серые, лучащиеся жизненной силой глаза, она поднялась с места. Улыбнулась, помедлила немного, будто не веря себе, и бегом устремилась навстречу.

– Красный Ястреб вернулся! – Она горячо обняла Касваллона, и он, недоумевая, ответил тем же. – Дай же на тебя посмотреть. Боги, да ты снова помолодел! Как ты это сделал, выкрасил себе бороду? В прошлую нашу встречу она была вся серебряная.

– Я слышал, ты одержала победу, – пробормотал он.

– Победу? Это еще слабо сказано. Вражеский король убит, его войско разгромлено. Может, война еще и не выиграна, но время мы выиграли определенно. Только Моргас пропала куда-то – вот уже полгода о ней ни слуху ни духу. Но скажи, где ты сам пропадал эти два года? Я нуждалась в тебе.

– Я жил у себя на родине.

– Отчего ты невесел, мой друг? Тебя что-то гнетет?

– Нет, госпожа, я просто устал.

– Посиди с нами. Мы будем есть и слушать певцов, а поговорить можно и после.

Пир длился целую вечность, и Касваллон вздохнул с облегчением когда он наконец завершился. Слуга проводил его в небольшую спальню с одним окном и скромной кроватью. В очаге горел огонь. Касваллон открыл окно, посмотрел на горы, вспоминая смерть королевы близ Атафосса.

«Круг замкнулся, – сказала она тогда, – ведь ты обещал, что будешь со мной в час моей смерти». А после спросила: «Та ли я королева, какую ты желал видеть?» Поеживаясь от холода близкой зимы, он закрыл раму и сел на коврик перед огнем. Он был готов по всему, но королева поразила его в самое сердце. Касваллона, несмотря на всю его любовь к Мэг, влекло к Сигурни. Не думал он, что способен на подобное чувство.

Спины коснулся холодок – это открылась дверь.

Вошла Сигурни в шерстяной рубашке, облегающей высокую грудь, в тесных кожаных бриджах. Уже не королева – простая горянка, высокая, сильная, бесстрашная и свободная. Она присела на кровать. Ее губы манили Касваллона к себе, и сердце у него колотилось.

– О чем думаешь, мудрая моя голова? – В голосе ее появилась хрипотца, которой в чертоге не было.

– О твоей красоте, госпожа.

– А ты изменился, – сказала она, не сводя с него глаз.

– В чем же?

Она села у огня, рядом с ним.

– На пиру у тебя был удивленный вид, а сейчас ты не хочешь меня обнять. Что с тобой, Красный Ястреб? Другая женщина? Если так, я пойму. Я столько раз порывала со своими возлюбленными – будет лишь справедливо, если и со мной поступят таким же образом. Верна ли моя догадка?

– Нет. – Касваллон опять отошел к окну. Луна стояла высоко над горами, в голове у него мутилось. Итак, они были любовниками! Как такое возможно? Верность для него была не плащом, который можно скинуть и снова надеть, но железным заветом. И все же…

– Поговори со мной, Красный Ястреб, – попросила Сигурни.

Он повернулся к ней, и ее красота вновь сразила его, как стрела.

– Талиесен говорил, что Врата для тебя не тайна. Тогда ты должна знать, что они позволяют нам двигаться не только по разным землям, но и во времени.

– Да, я знаю, но при чем же тут мы с тобой?

Касваллон набрал воздуха в грудь.

– За всю мою жизнь я видел тебя только четыре раза. Один раз ты была младенцем, другой – маленькой девочкой у водопада, третий… – он запнулся, – третий случился у нас в Фарлене, а сегодня четвертый. Все, что ты говоришь… о нас, для меня ново и странно. Ты любишь меня давно, а мне еще предстоит тебя полюбить. У того человека, которого ты видишь перед собой, есть обожаемая жена Мэг и маленький сын. Пожалуйста, не говори ничего, – прервал он Сигурни жестом. – Я знаю, что не изменю Мэг, покуда она жива. И не хочу знать, что готовит ей будущее.

– Ты хороший человек, Красный Ястреб. – Сигурни задумчиво встала. – Я люблю тебя… и не стану ничего говорить о Мэг. Точно так же ты колебался, когда мы собирались встретиться на твоей земле. Я оставлю тебя. Поговорим утром.

– Подожди! – крикнул он. – У меня к тебе просьба.

– Да, долг… – Видя его непонимание, она улыбнулась. – Ты всегда говорил, что когда-нибудь попросишь меня о великой услуге – так вот, я окажу ее тебе, какой бы они ни была. Доброй ночи тебе, Красный Ястреб.

– Ты замечательная женщина, Сигурни.

– Придет день, когда ты произнесешь это еще более пылко, – посулила она.

* * *

Талиесен сидел один в полумраке наблюдательной комнаты. Он нажал на рычажок, и из стальных решеток, вделанных в пол, пошел теплый воздух. Старик снял плащ, откинул голову на мягкую спинку кресла, стал смотреть в потолок. В голове мелькали обрывки мыслей.

Он перевел взгляд на мерцающие цилиндры. Восемьсот лет заметок, открытий, провалов, триумфов.

Все тщетно.

Отчего закрылись Великие Врата?

Отчего Средние год от года работают все хуже?

Ученый по имени Астел раскрыл Код Бесконечности за сто лет до рождения Талиесена. На следующий год он установил первые Врата – или скорее окно. Тогда казалось, что вся вселенная сжалась до размеров небольшой комнаты.

К тому времени, как Талиесен сам занялся наукой, люди его мира повидали вблизи все звезды, все планеты, большие и малые. Врата воздвигались тысячами от Сириуса до Саптатуи. Линейное время сплелось в узел, который уже невозможно стало распутать. Это была пора безграничной самонадеянности и космических розыгрышей. Талиесен лично выдавал себя за бога на многих планетах, упиваясь поклонением тамошних гуманоидов. С возрастом, однако, подобная дешевка ему приелась, и он увлекся тайной происхождения человека.

Астел, его почитаемый наставник, начинал полагать, что здесь не обошлось без вмешательства некой мистической силы. Осмеянный собратьями-учеными, он ушел из мира науки и куда-то пропал. Теперь выяснилось, что малютку Сигурни спас именно он. Узнав об этом, Талиесен испытал облегчение. Многолетний страх, что какая-нибудь случайность нарушит его сложные планы, оставил его.

Он разгадал загадку Вечного Ястреба.

– Мы с тобой будем вместе учить его, Астел, – произнес друид. – И спасем мой народ. – Талиесен встал, потирая разболевшуюся левую руку. – Осталось только найти тебя, старый друг. Для начала я побываю там, где видел тебя Касваллон. – Новый спазм пронзил руку и грудь. Талиесен в страхе ухватился за стол, рассыпал коробку с капсулами, нагнулся собрать их. Раньше он не нуждался в этих примитивных, изготовленных из наперстянки снадобьях. Во времена Великих Врат он мог отправиться туда, где его изношенное сердце восстановили бы в считанные минуты. Быстрая молодость! Но это было давно. В глазах у него мутилось, страх раскаленным обручем опоясал грудь. «Нет, – взмолился он мысленно. – Не теперь!»

Пол прыгнул ему навстречу и ударил по голове.

– Еще день… всего один день, – простонал он.

Когда он умер, Врата исчезли.

Всю неделю после ухода Касваллона Маггриг со своими Паллидами совершал набеги на аэниров. Ночью он, не выходя из леса, осыпал врага стрелами и тут же скрывался. Леофас с четырьмя сотнями Фарленов занимался тем же самым на юге.

Асбидаг потерял человек триста воинов и несколько обозов, но это было для него лишь мелкой докукой. Он делал ставку на большое сражение и знал, что вечно горцы от него бегать не будут.

Но где же Барса? Он давно уже не получал вестей о сыне и Лесных Волках, которыми тот командовал.

Драде недалеко от Атафосса попались двадцать Паллидов. Всех их, кроме одного, перебили. Пленника пытали семь часов подряд, но ничего не добились, и дело кончилось «кровавым орлом». Основной отряд во главе с Маггригом ушел, прорвав стальное кольцо, которым Драда окружил лес. Сын Асбидага был доволен уже и тем, что расправился с двадцатью горцами.

Гаэлен на юго-востоке отыскал в пещерах Патарона, что в дневном переходе от Кардуйла, больше восьмидесяти паллидских мужчин. Все они согласились идти вместе с ним в Аксту.

На пятый день путешествия отряд Гаэлена вошел в густой сосновый бор под Кардуйлом. Со снежных вершин дул холодный ветер. На перевале их встретила лучница в кожаных бриджах и полушубке.

– Ни с места, – приказала она.

– Мы ищем Ларика, – сказал Гаэлен.

– А сами кто будете?

– Я Гаэлен из Фарлена. С посланием от воеводы Касваллона и его друга Маггрига из Паллида.

Женщина опустила лук, подошла, протянула руку.

– Я Лара, дочь Ларика. Отец мой погиб. Он повел наших воинов на Аэсгард, и аэниры уложили всех до единого.

– Всех? – повторил Агвейн.

– Да. Хестену пришел конец.

– Жаль, – с упавшим сердцем произнес Гаэлен.

– Еще бы не жаль. Наш лагерь в Кардуйле, идемте.

Лара привела их в обширные пещеры этого кряжа. Спутники Гаэлена остались у костра, где готовили еду, его самого воительница позвала в каменную келью с сосновым столом и топчаном.

– Раньше здесь жили друиды. – Она скинула полушубок, тряхнула темными волосами, придвинула себе стул. Гаэлен, не скрывая огорчения, сел на топчан. – Ты думал, что найдешь здесь целое войско? – спросила она.

– Да.

– Сколько фарленских воинов сумели уйти?

– Около четырех тысяч.

– А паллидских?

– Меньше тысячи.

– Они хорошо сражались. Выпьешь со мной?

Гаэлен кивнул.

Девушка полезла в сундук за кувшином, и ее бедра, обтянутые кожаными штанами, привели Гаэлена в смущение. Она разлила по кубкам подслащенное медом вино.

– Жарко тебе?

– Есть немного.

– Ты весь горишь. Сними куртку.

Гаэлен послушно разоблачился. Он не мог не заметить, как она хороша: глаза синие, словно вечернее небо, губы полные и красиво очерченные.

– Что так смотришь?

– Извини, – пробормотал он.

– Я видела, как ты бежал на Играх. Жалко, что под конец потерпел неудачу.

– Моя неудача – дело человеческих рук. – Гаэлен порадовался, ступив на более твердую почву.

– Да, я слышала, на тебя напали. И все-таки кланы выиграли.

– Да.

– Мы победили тогда и победим снова.

– Не вижу как. Все оборачивается против нас. Мы потеряли тысячи воинов, а потери аэниров ничтожны.

– Мне подчиняются восемьсот человек.

– Да ну? Где ж ты их прячешь?

– Я их не прячу. Все они здесь, со мной.

– А, ты про женщин.

– С такой снисходительной рожей ты у меня мигом отсюда вылетишь, подсвинок фарленский!

– Прости, я не хотел…

– И перестань извиняться! Больше ты, как я погляжу, ничего не умеешь. Ты тот самый низинник, которого Касваллон притащил домой, верно?

– Ты права.

– Ладно, так уж и быть, прощаю. Откуда тебе знать, как наши женщины стреляют из лука. И ножами мы тоже неплохо владеем, хотя мечи для нас малость тяжеловаты. Наши мужчины убиты, клана больше нет. Что ж нам, вечно в горах сидеть, как диким зверям? Даже если мы побьем аэниров, Хестен уже не воротишь. Все, на что мы можем надеяться, – это найти мужей в других кланах. Невесело это, Гаэлен, ты уж поверь мне.

– Начнем-ка сначала, Лара. У меня и в мыслях не было тебя обижать. Я хотя и с равнины родом, хорошо знаю, как умеют сражаться горянки. И охотно приму твое предложение, если ты не раздумала. Еще раз прошу, не сердись на меня. За эту весну я чего только не пережил. За мной охотились, и лучший мой друг погиб у меня на глазах. Смотри: это сделал враг, погубивший твой клан. – Гаэлен показал на свой красный глаз и белый шрам над ним. – В Атерисе, когда я еще был мальчишкой. Всех, кого я знал в городе, зверски убили. Фарленские ребята, с которыми я подружился, тоже мертвы. Меня послали сюда собирать бойцов, которые могли бы решить сражение в нашу пользу. Я восхищаюсь вами и далек от снисхождения, и все-таки я горько разочарован.

– Это я понимаю, – смягчилась Лара. – Ты ведь один из победителей Зверя?

– Теперь мне кажется, что это случилось давным-давно. Нас было пятеро – сейчас один лежит в лесу мертвый… если только другой демон его не пожрал.

– О ком ты?

– О Лейне.

– Красивый брат могучего Леннокса… да, это большая утрата. Так эти твари еще бродят в горах?

– Только одна. Остальных мы убили.

– Это хорошо. Знаешь, ты успел войти в клановые предания.

– Разве что в одно какое-нибудь.

– Низинник и королева-призрак.

– Вот, значит, как ее называют?

– Да. Говорят, будто она дочь Эариса, пришедшая с того света.

– Про это я ничего не знаю. Ее звали Сигурни, и сражалась она как настоящая героиня – за такой королевой хоть в преисподнюю.

– Хотела бы я тоже увидеть ее. Схожу принесу нам поесть, – поднялась Лара.

– Скажи, – внезапно спросил Гаэлен, – твоего мужчину тоже убили?

– У меня не было мужчины.

– Почему не было?

– А тебе что за дело?

– Я…

– И не смей извиняться!

Он проводил Лару взглядом, любуясь плавными очертаниями ее тела.

Маггриг пришел в ужас, услышав от молодого друида Метаса, что Талиесен умер. Вождь Паллидов еще не опомнился после того, что случилось утром, когда аэниры окружили его отряд. Лишь благодаря счастливому случаю ему удалось спастись.

И вот теперь новый, страшный удар. Он послал гонца к Леофасу. Под вечер фарленского воина привели в одну из лесных пещер, где его ждали Маггриг с Интошем. Вместе с Леофасом пришел его сын, силач Леннокс.

– Слышал уже? – спросил Маггриг, пожав Леофасу руку.

– Да. – Старый горец, серый от усталости, повалился наземь у костра. – Как это могло статься?

– Будь я проклят, если знаю. Друидская магия. К Талиесену прибежали с докладом, что Врата исчезли, глядь – а он мертвый лежит. Метас говорит, они испробовали все заклинания, но слова утратили свою власть.

– Женщины и дети для нас потеряны, Касваллон застрял в другом мире. Боги! Это конец.

– Друиды роются в записях Талиесена, но ничего пока не нашли.

Леофас потер лицо, поскреб в седой бороде.

– Можно подумать, что боги заодно с аэнирами.

– И пусть их. Никогда не видел большого проку в богах. Человек одинок в этой жизни, недоставало еще на бесплотных духов надеяться.

– Удача переменчива, – вставил Интош. – Не надо нам действовать очертя голову, будем следовать первоначальному плану.

– Чтобы самоубийцами стать? – заспорил Маггриг. – Аксту мы выбрали с тем расчетом, что Касваллон приведет туда людей королевы. Без них с нами разделаются до полудня.

– Может, Врата еще удастся открыть, – сказал Леннокс.

– По мне, этим друидам и кошелек открыть не под силу! – рявкнул Маггриг. – Какая им может быть вера, коли они так пали духом? Метас собственную задницу от головки сыра не отличит, а прочие и вовсе мечутся, как безголовые куры. Если откроют во–время – сделаем, как сказал Касваллон. Если нет, надо будет придумать что-то другое.

– Есть новости и похуже, – промолвил Леннокс. – Вчера мы поймали аэнирского лазутчика, так он говорит, что Ларик со своими решил устроить набег на Аэсгард. Орса с двумя тысячами бойцов встретил их в Южном лесу и всех перебил. Голова Ларика торчит на копье. Теперь помощи с юга ждать нечего.

– Все одно к одному, – проворчал Маггриг. – Нам только чумы не хватает для полного счастья.

Все четверо, придавленные отчаянием, умолкли.

– Прибыл лорд-ловчий Дунильда, – доложил молодой паллидский воин.

– Веди его сюда.

– Я не баран, чтоб меня вести, – заявил, ввалившись в пещеру, Дунильд – низенький, но мощного сложения. Бороду он брил, желтые волосы падали на плечи из-под шерстяной шапки с орлиным пером.

– Здорово, браконьер, – с вымученной улыбкой приветствовал его Маггриг.

Дунильд положил наземь свой круглый щит и стиснул ему запястье.

– Постарел ты, Маггриг. И жиру набрал.

– Ничего, кое с кем я еще могу сладить – к примеру, с тобой. Сколько у тебя человек?

– Триста.

– И то хорошо.

– Вам, я слышал, круто пришлось.

– Я знавал лучшие дни, – согласился Маггриг. – Что Григор?

– Знать ничего не знаю про этого вора, – отрезал Дунильд.

– Э, нет, дружище, лукавишь. Будь так, ты не привел бы сюда свой клан и не оставил без защиты долину.

– Он сказал, что придет и будет драться рядом стобой , – хмыкнул Дунильд, – точно не знает, что я тоже приду.

– Сколько с ним будет войска?

– Он мне нипочем не уступит, поэтому я сказал, что возьму пятьсот человек.

– Надеюсь, вы с ним никого не оставили дома, чтобы пограбить друг дружку.

– Это самое мы и сделали.

– А ты, похоже, прав, Интош, – удача еще может перемениться, – ухмыльнулся Маггриг, и новый соратник подсел к огню.

Уже за полночь к ним присоединился Патрис, лорд-ловчий клана Григор – лысый и тощий как скелет. Мало кто в горах владел мечом лучше этого молчаливого воина. Сел он как можно дальше от Дунильда, и оба за всю ночь не обменялись ни словом.

На рассвете друид Метас сообщил, что с Вратами ничего не получается и в записях Талиесена решения не нашлось. Врата, по его словам, закрылись навеки.

Вожди молчали – каждый переживал потерю родных и крушение надежд по-своему.

– Нам осталось лишь умереть, – сказал наконец Леофас, – и захватить с собой побольше врагов. Пора принимать решение, Маггриг. Об Аксте не может быть и речи – где же мы дадим бой?

Его вопрос повис в воздухе. Маггриг, стараясь не думать о Мэг и о внуке, смотрел на двух лордов-ловчих. Они пришли, чтобы сразиться на стороне других кланов, но не собирались понапрасну жертвовать своими людьми. Маггриг понимал, чем заняты сейчас их хитроумные головы. Воины Фарлена и Паллида лишились своих семей. Если горцы каким-то чудом все же победят аэниров, злополучные бобыли будут вынуждены брать себе женщин из других кланов.

– Мы найдем способ открыть Врата, – произнес Маггриг с уверенностью, удивившей его самого. – Больше того: я не собираюсь, как раненый медведь, попусту махать лапами. Я хочу одержать победу. Видят боги, мы все здесь горцы – братья и родичи. Вместе мы расколотим Асбидага с его шайкой головорезов.

– Славная речь, Маггриг, – промолвил Дунильд. – Только каким же манером ты намерен достичь желаемого?

– Это нам и предстоит решить – здесь и сейчас. Кто начнет?

Вожди стали называть разные места для решающего сражения, но ни одно из них не давало ни малейшей возможности победить. Под конец Интош предложил перевал в двадцати милях к востоку. Этот горный проход назывался Икерном в память о молодом вожде давних времен – тот проявил опрометчивость, преследуя врага, и был разгромлен на перевале.

– Поставим по бокам лучников и заманим аэниров в ущелье, – говорил Интош. – Стены посередине сужаются до двухсот пятидесяти шагов – как раз то место, где малое войско может сдержать большое.

– А если нас оттеснят назад? Перевал с другого конца закрыт – нас прикончат, как скот на бойне, – возразил Маггриг.

– Значит, назад отходить нельзя.

– Можем ли мы победить там? – засомневался Григор. – Не хотелось бы мне положить весь свой клан в одной-единственной битве.

– Можем ли мы победить где бы то ни было? – отозвался Леофас.

– Одно преимущество у Икерна есть, – признал Маггриг. – Наши лучники нанесут врагу страшный урон и могут обратить его в бегство. Аэнирам уже доводилось показывать спину при стычках с Паллидами.

– Пусть так, но разумно ли выбирать для битвы поле, с которого некуда отступать? – колебался Дунильд.

– Другого выбора у нас нет, – не сдавался Интош. – Отступать там некуда, это верно, зато и окружить нас не смогут.

– А если по-прежнему изматывать их набегами? – спросил молчавший все это время Леннокс.