Текст книги "Восстание"

24
Операция «Воссоединение»

Операция «Воссоединение» началась с вторжения беспилотных носителей стратегических ракет в звездную систему Свобода. За секунду до того чистые экраны мониторов слежения республиканского ВКФ внезапно наполнились яркими черточками, вылетавшими из узла пространства прямо в лапы космических фортов, охранявших вход в пространство Республики Свободных Землян. Одни из них подорвались на минных полях у самого узла пространства, другие появились из него одновременно и тут же погибли. Однако большинство просуществовало достаточно долго, чтобы выпустить по фортам свои ракеты, предвещающие появление летящих с огнем и мечом воинов Земной Федерации.

Чтобы не вызывать у «федералов» ненужных подозрений, в систему Свобода запускали мало разведывательных роботов, но Иан Тревейн хорошо представлял себе, с чем ему предстоит иметь дело. Республика соорудила неприступный вал из больших космических фортов четвертого класса вокруг узла пространства, ведущего в Зефрейн, и еще одну такую же линию укреплений вокруг узла пространства, ведущего в Новую Индию. Однако Лаврентий Кириленко был убежден, что республиканских боевых кораблей в системе Свобода мало. Космические форты были типичными произведениями республиканских конструкторов. На каждом из них базировалось по две эскадрильи истребителей. Этих истребителей в совокупности с мощью вооружения самих фортов должно было хватить, чтобы отбить любое нападение с использованием обычных видов оружия.

Тревейн и Генджи Йошинака не спорили с Кириленко. Поэтому-то выходу кораблей Тревейна из узла пространства и предшествовала мощная бомбардировка фортов, хотя стратегических ракет и становилось в арсеналах Зефрейна все меньше и меньше. Но зачем беречь их для будущих сражений, если их нехватка уже в первой битве может повлечь за собой немедленное поражение сил Пограничных Миров? Кроме того, Свобода была настолько хорошо укреплена, что у республиканцев вряд ли могло остаться достаточно средств, чтобы возвести такие же мощные космические укрепления в Новой Индии.

«Федералы» стреляли ракетами, но республиканские расчеты противоракетной обороны тоже не дремали. Роботы-шпионы, появлявшиеся со стороны Пограничных Миров, не усыпили их внимание. Как раз наоборот, вполне оправданные подозрения привели к объявлению круглосуточной боевой готовности. И все-таки ни на секунду не отрываться от экранов было невозможно, поэтому, хотя республиканцы сбили много ракет, уничтожить все было нереально.

Боеголовки с антивеществом взрывались у щитов космических фортов гигантскими огненными шарами, уничтожая все вокруг. Броня раскалялась, испарялась, улетучивалась. Ракеты кромсали обшивку фортов, которые стали терять кислород, окутываясь блестящими лентами водяных паров. И все же эта неистовая ракетная атака не помешала республиканцам катапультировать большинство своих космических истребителей.

Тревейн предвидел это и, не имея ни малейшего желания подставлять под удары опытных республиканских пилотов свои сравнительно немногочисленные истребители, использовал новую оборонительную тактику. Она была так проста, что оставалось только гадать, почему никто не додумался до этого раньше.

Первым из узла космического пространства появился корабль ВКФ Земной Федерации «Нельсон». За ним следовал монитор «Да Сильва». Как только последний вышел из узла, «Нельсон» захватил его лучами силового поля и начал буксировать за собой кормой вперед. В этот момент «Да Сильва» отключил тягу, сохранив лишь силовое поле, необходимое для эффективной противоракетной обороны, и, дрейфуя, пристроился вплотную к корме «Нельсона». Так возник доселе невиданный в космическом пространстве тандем огромных кораблей. Потом появилась следующая пара, состоящая из супермонитора и монитора, потом еще одна…

Пилоты космических штурмовиков умели нападать на тяжелые боевые корабли, заходя на них с кормы – со стороны мертвой зоны, создаваемой их медлительными и неповоротливыми силовыми полями, в которых не работали системы наведения и бесполезно было даже пытаться использовать какое-либо оружие. Но теперь пилоты мятежников, пытавшиеся найти эти зоны для начала атаки, попали под шквальный огонь супермониторов и мониторов, мертвые зоны которых были защищены! Конечно, космическим штурмовикам удалось несколько раз поразить цели и нанести весьма ощутимые повреждения. Однако мониторы строились с огромным запасом прочности. Что уж говорить о супермониторах! Космические истребители были уничтожены еще до того, как они успевали использовать оружие, а огромные корабли медленно, но верно двигались вперед, не обращая особого внимания ни на истребители, ни на мины, оказавшиеся на их пути.

Экипажи космических фортов прекрасно понимали, что будет с ними теперь, когда истребителям не удалось остановить надвигающихся на них монстров. Они читали сообщения о второй битве при Зефрейне и знали, что на кораблях Тревейна установлены усовершенствованные излучатели, и все же никто не покинул своих боевых постов, продолжая оборонительный огонь. Но и аварийные команды на борту супермониторов и мониторов не сидели без дела и легко справлялись со своими обязанностями. Вскоре гигантские корабли Тревейна изрешетили космические форты лучами первичной энергии, а потом превратили их в груды обломков «широкоугольным» огнем. Линейные крейсеры Шона Ремке тем временем преследовали и уничтожали немногочисленные республиканские военные корабли, находившиеся в этой звездной системе.

Четвертый флот перестроился в традиционный боевой порядок и в сопровождении эскортных эсминцев не спеша двинулся по гиперболе через всю звездную систему. Иан Тревейн сидел в адмиральском кресле, слушая поступающие доклады, пока экипажи кораблей быстро и слаженно исправляли полученные повреждения. Он подумал, что все не так уж плохо. Конечно, жаль погибших, но кораблям не нанесено внутренних повреждений, которые аварийные команды не смогли бы исправить за семьдесят восемь часов, пока он будет пересекать звездную систему из конца в конец! Разумеется, ремонтировали на скорую руку, но к тому моменту, когда в радиусе действия их вооружений оказались укрепления узла пространства, ведущего в Новую Индию, корабли Тревейна вновь были в полной боевой готовности.

Впрочем, Тревейн не собирался проверять огнем противника, насколько хорошо исправлены повреждения. Ведь у республиканцев по-прежнему не было достойного противодействия его тяжелым стратегическим ракетам!

Командующий республиканскими укреплениями тоже понимал это и катапультировал свои истребители до того, как корабли Тревейна подошли на расстояние действия тяжелых стратегических ракет. Эти истребители были спасены от уничтожения в ангарах, но оказались под огнем дальнобойных зенитных ракет с эскортных кораблей Тревейна и перехватчиков с авианосцев Карла Стоунера. Несколько республиканских пилотов бесстрашно и виртуозно прорвались сквозь ракеты и перехватчики, но их было слишком мало. Прежде чем огонь с эскортных эсминцев и мониторов разнес их в клочья, они успели нанести кораблям Тревейна лишь незначительные повреждения. И наконец к космическим фортам устремились тяжелые стратегические ракеты.

Ни республиканский командующий, ни Тревейн не искали героической, но бессмысленной смерти. Поняв, что к чему, и выпустив в сторону Новой Индии курьерские ракеты с информацией о сложившейся ситуации, командующий укреплениями капитулировал.

Остатки республиканских сил сдались линейным крейсерам Ремке, обшарившим все уголки системы, завоевание которой завершилось оккупацией колонии шахтеров на крупнейшем спутнике Свободы-IV – «коричневом карлике», столь массивном, что он почти светился сам по себе. После этого Тревейн отдал приказ остановиться. Надо было разослать гарнизоны по куполам, закрывавшим спутник, отправить пленных на Зефрейн и дать возможность экипажам кораблей заняться обычными после сражения делами.

Пока его корабли выполняли самую важную задачу – пополняли боеприпасы, перегружая их с транспортных судов, появившихся из узла пространства, – Тревейн находился на мостике. Тогда же к кораблям подошли космические мастерские, чтобы исправить наиболее серьезные повреждения. Потом Тревейн пригласил к себе на «Нельсон» капитанов всех кораблей и покинул мостик.

По пути в кают-компанию на бортовом электромобиле адмирал не мог сдержать улыбки, глядя на недовольное лицо Йошинаки. У начальника штаба Тревейна был такой характер, что он всегда мог найти повод для беспокойства. Казалось, ему очень хочется внести тревожную ноту в атмосферу всеобщего ликования.

– Ну что ж, – пробормотал он, – ты собрал совещание всех капитанов после первого сражения, как я тебе и советовал. Спасибо и на том!

– Но, Генджи-сан, я всегда следую твоим советам, – сказал Тревейн, добродушно посмеиваясь, как всегда, когда у Йошинаки было плохое настроение. – Разве я не назвал второй супермонитор класса «Нельсон» именно так, как ты хотел?

Однако Йошинаку было не так просто успокоить.

– Ну да! Ты назвал его «Того»(Того (1847—1934) – японский адмирал, прославившийся своими победами во время русско-японской войны.) Ну и что? Это имя, – веско произнес он, – тебе все равно пришлось бы рано или поздно присвоить одному из супермониторов, раз уж ты решил называть их именами адмиралов военно-морского флота. Ведь Того был величайшим военным моряком в истории Земли!

Он выжидающе замолчал, но Тревейн показал, что не желает с ним спорить.

– Ты сделал бы это очень быстро. Особенно после того, как назвал первый корабль этого класса именем своего драгоценного Нельсона, а два следующих – именами Раймонда Спрюанса (Спрюанс Раймонд (1886—1969) – американский адмирал, во время Второй мировой войны командовавший соединениями ВМФ США во многих крупных сражениях с японцами.) и Ю Сунь Синя (Ю Суп Синь (1545—1598) – корейский адмирал, чьи победы не позволили японцам вторгнуться в Корею с моря в 90-х годах XVI века.), которые прославились в сражениях с японцами. Слушай, а тебе никто не говорил, что у тебя очень странное чувство юмора?

– Парочку раз на это намекал член Верховного Совета, ответственный за внутреннюю безопасность, – небрежно признался Тревейн.

Раздражение на лице Йошинаки сменилось улыбкой. Поднимаясь на борт «Нельсона» перед началом операции «Воссоединение», Тревейн что-то насвистывал, в то время как у большинства офицеров по вполне понятным причинам от волнения пересохло в горле. Йошинака не знал, что произошло между адмиралом и Мириам Ортегой, но был благодарен судьбе хотя бы за то, что хорошее настроение Тревейна перед самым началом лобовой атаки на укрепленный узел пространства помогло поднять боевой дух всего личного состава кораблей.

Электромобиль с гудением остановился, и Йошинака с Тревейном вошли в людную кают-компанию, наполненную гулом возбужденных голосов капитанов, заново переживавших все перипетии только что выигранной битвы. Мишенью всеобщих шуточек на этот раз стали капитаны мониторов, которых уже успели окрестить «ракообразными».

«Смирно!» – глубокий бас капитана Муджаби без труда перекрыл хор голосов, и все замолчали, следя за тем, как Тревейн с Иошинакой поднимаются на импровизированный помост, где их ожидал Сандоваль. С возвышения Тревейн посмотрел на множество лиц всех цветов кожи и очертаний, какие только встречаются на Земле. Кроме его самого и Йошинаки, в кают-компании не было высших офицеров. Тревейн специально не пригласил других адмиралов, чтобы его капитаны могли открыто и смело высказываться. Он заговорил низким баритоном, положив начало разговору:

– Вольно! Прошу садиться. Прежде всего примите мои поздравления. В ходе сражения вы сделали именно то, что я от вас ожидал. В данной ситуации не могу представить себе более высокой похвалы. В особенности, – сказал Тревейн, слегка повысив голос, – я благодарю капитанов мониторов, которые прекрасно проявили себя, сражаясь в крайне необычных условиях.

«Мне следовало бы лично поблагодарить каждого из них, – подумал Тревейн. – Лишь прекрасно подготовленные и самоотверженные экипажи могут проявить в бою быстроту реакции, продемонстрированную этими людьми».

– Я собрал на совещание командиров всех кораблей, потому что сегодня мы впервые столкнулись с противником в тех условиях, в которых нам с ним придется сражаться дальше, – продолжал он. – Я пригласил вас сюда, потому что хочу лично ответить на возникшие у вас вопросы и потому что мы с коммодором Йошинакой и командиром Сандовалем хотим ознакомиться с вашими впечатлениями и замечаниями. Прошу вас высказываться и задавать вопросы!

Поднялось несколько рук, и Тревейн указал на ту, которая, как ему показалось, появилась первой.

– Капитан Вальдек?

Капитан флагманского корабля Шона Ремке Сайрес Вальдек был похож на остальных представителей своей семьи: коренастый, с тяжелой нижней челюстью, красным лицом, большим носом и массивным подбородком, на фоне которых очень странно выглядел маленький ротик с поджатыми губами.

– Мне бы хотелось сделать одно замечание, господин адмирал. Если нам и дальше будут оказывать подобного рода сопротивление, можно считать, что мы уже победили. Прежде всего я имею в виду трусость командующего укреплениями мятежников. Он сдался, хотя у него была возможность нанести нашим кораблям повреждения или, по крайней мере, вынудить нас израсходовать больше тяжелых стратегических ракет для уничтожения его фортов. Полагаю, вывод вполне очевиден: раньше мятежники парили на крыльях первых успехов. Теперь эйфория прошла, и они стали тем, чем на самом деле являются, – швалью, рванью и ворьем!

Хотя Вальдек и постарался говорить о «мятежниках», а не о «жителях Дальних Миров», черное лицо Муджаби стало еще чернее, его глаза яростно засверкали, но от необходимости высказываться его спас чей-то голос.

– Ну конечно! Ведь на Новой Родине тоже живет шваль, рвань и ворье! – раздалось откуда-то из глубины кают-компании.

Вальдек залился краской, а его тяжелую челюсть свела судорога, когда при звуке этого голоса по кают-компании пробежал не то чтобы смешок, а скорее шумок, возникающий тогда, когда в одном помещении хихикает в кулак множество народа. Несколько мгновений казалось, что Вальдек вот-вот взорвется, но в последний момент он взял себя в руки.

Даже Тревейн растерялся. Реплика из зала встретила всеобщее одобрение. И самому Тревейну пришлось прятать усмешку, хотя происшедшее на Новой Родине не казалось ему ни капельки смешным.

Что же касалось самого Вальдека, Тревейн пытался относиться к нему беспристрастно. Он сам родился в замкнутой среде «династий» офицеров Военно-космического флота и не питал ни малейших иллюзий относительно ее обитателей. Капитан Сайрес Вальдек никогда не нравился ему как человек, хотя, несмотря на свое высокомерие и снобизм, Вальдек был отличным командиром корабля. Поэтому адмирал и назначил его капитаном «Аркебузы», флагмана Ремке. Тем не менее Тревейн невольно задумывался о правильности своего решения каждый раз, когда представлял себе Вальдека – этого отпрыска клана магнатов Индустриальных Миров – в качестве подчиненного Шона Ремке. Неужели Мириам и Генджи правы и у него действительно извращенное чувство юмора?!

– Не надо терять голову от первых успехов, капитан Вальдек, – спокойно сказал Тревейн. – Было бы крайне неразумно делать вывод о том, что мятежники пали духом, на основании итогов первого сражения. Позволю себе напомнить, что командующий первой линией фортов оказал нам ожесточенное сопротивление. Мы ни в коем случае не должны недооценивать противника. Недопустимо, чтобы у нас создалось впечатление, будто он готов сдаться. А ведь так может показаться именно сейчас, когда, прорвав первую линию обороны, мы несколько недель будем перемещаться из одной практически незащищенной системы в другую. Так будет продолжаться, пока мы не доберемся до Запаты Там мятежники обязательно дадут нам сражение, и мне не хочется, чтобы мы прибыли туда легкомысленными и самонадеянными.

По кают-компании пробежал одобрительный ропот. Взяв себя в руки, Вальдек сел с непроницаемым выражением лица. Тревейн, как всегда, говорил доброжелательно, но замечание адмирала показалось Вальдеку особенно едким после выкрика недоумка, прятавшегося в задних рядах.

Вальдек осмотрел собравшихся вокруг него коллег-капитанов, скрывая презрение. Он подумал, что отношение этих людей к Иану Тревейну колеблется от глубокого уважения до благоговения и неприкрытого преклонения. Впрочем, их Тревейн не назначал капитанами флагманских кораблей у выскочек трущоб Нового Детройта – выгребной ямы Индустриальных Миров. Вальдек с горечью подумал, что Тревейна считают человеком, стоящим выше общественных предрассудков, но мог побиться об заклад, что в действительности Тревейн презирает обитателей Дальних Миров, как и всех остальных жителей Галактики.

Тем не менее, слушая, как Тревейн отвечает на вопросы и комментирует замечания, Вальдек невольно ощутил магнетизм, излучаемый адмиралом. У этого человека была Богом данная уверенность в себе, типичная для прирожденного лидера. Люди шли за ним, потому что он сам ни на миг не сомневался в том, что они за ним пойдут, и не нуждался в громких фразах, чтобы увлечь их за собой. Ну что ж, и он, Сайрес Вальдек, пойдет за ним, пусть и снедаемый глухим недовольством!

Ударные космические челноки в очередной раз вылетели с отрядами космических десантников, которым предстояло оккупировать населенную планету системы Пурдах, а Тревейн собрал новое совещание на борту «Нельсона». На этот раз присутствовавших было немного: Сандерс, Йошинака, Сандоваль и Кириленко. Пригласили также Ингрид Лундберг, отвечавшую за снабжение флота. Соня Десай прилетела со своего флагманского корабля «Того», но не могла долго оставаться на «Нельсоне», потому что занималась организацией временной военной администрации оккупированной звездной системы. Из числа ближайших помощников Тревейна отсутствовал только Ремке. Он разворачивал силы для защиты коммуникаций после очередного нападения республиканцев, из-за чего, собственно, и было созвано совещание.

Пока стюарды разливали кофе (по корабельному времени было уже довольно поздно), Лундберг, по просьбе Тревейна, начала описывать положение со снабжением флота.

– …Вот такие дела, господин адмирал, – подытожила она, запустив пальцы в свои темно-рыжие волосы. – Вместе с «Фалькенбергом» взорвалось много припасов, и меня очень тревожит потеря медикаментов на поврежденном «Джолли Мерчанте». Однако можно считать, что в общем и целом нам пока везет. До сих пор мы не потеряли практически ни одного транспорта с боеприпасами, хотя и беспокоит состояние нашего запаса ракет. Кое-кто, – она краем глаза взглянула на Сандоваля, – очевидно, полагает, что ракеты появляются на кораблях сами по себе. Так вот, это не так! Если мы не сможем обеспечить безопасность наших транспортов, я не гарантирую обеспечение флота боеприпасами.

– Понятно. – Тревейн кивнул и взглянул на Кириленко. – Лаврентий, что тебе известно о рейдерах противника?

– Намного меньше, чем хотелось бы. Мятежники используют космические авианосцы, катапультирующие истребители на пределе радиуса их действия. Полагаю, речь идет об эскортных, а не о легких или эскадренных авианосцах: характер ударов говорит об использовании небольших групп истребителей. Впрочем, пока нам не удалось обнаружить эти авианосцы. На них, безусловно, установлены маскировочные устройства, и они очень быстроходны. – Он пожал плечами. – Единственная радостная новость на сегодняшний день – это то, что мы постоянно сбиваем их истребители, но так нам все равно не пресечь агрессивные атаки рейдеров.

– Ты обдумал то, о чем я тебе говорил, Лаврентий? – спросил Сандоваль.

– Я тщательно обдумал твое предположение и подверг его компьютерному анализу, – ответил Кириленко. – Пожалуй, ты прав. Мятежники наверняка создали нечто вроде базы где-то в глубинах пространства. Может, они просто спрятали там пару старых грузовых кораблей. Что-то в этом роде у них определенно есть, и не в одной системе. Ведь должны же они где-то пополнять боезапас! Там у них наверняка находятся запасные истребители. Все это подтверждает твою теорию, что действия космических рейдеров тщательно спланированы. Это совсем не похоже на сиюминутную импровизацию.

Офицеры и советники Тревейна перекинулись взглядами и исподтишка посмотрели на адмирала, который оперся локтем на полированную столешницу и погрузился в размышления. Наконец он откинулся на спинку кресла и нарушил воцарившееся молчание, постучав фломастером по столу:

– Ну хорошо. В общих чертах все произошло именно так, как мы и ожидали: мятежники не выделили значительных сил ни на оборону Новой Индии, ни на защиту этой системы. Они оказали нам чисто символическое сопротивление, заставляя расходовать боеприпасы и стараясь нанести максимальный урон, перед тем как отступить.

Мы также предполагали, что наступление откроет фланги наших коммуникаций для нападения на них из узлов пространства, ведущих в звездные системы, находящиеся в руках мятежников. То есть в таких нападениях тоже нет ничего неожиданного, не считая их интенсивности и того, что рейдеры мятежников, проникающие в освобожденные нами системы, управляются с баз в глубине пространства, о существовании которых предположили адмирал Сандерс и командир Кириленко. Кроме того, мы, конечно, не ожидали, что мятежники задействуют в качестве рейдеров такое количество эскортных авианосцев. – Тревейн замолчал и оглядел сидевших вокруг стола. – Что же вытекает из всех этих фактов, вместе взятых? Знаю, существует мнение, что в результате нашего стремительного наступления оборона мятежников рушится, как карточный домик. Не сомневаюсь, что капитан Вальдек думает именно так, – добавил он с хитрой усмешкой. – Я же так не считаю.

Контратаками мятежников руководит чья-то твердая рука. Они слишком агрессивны. Так побежденные себя не ведут. Я по-прежнему думаю, что решающее сражение произойдет в Запате. Впрочем, в Сейджбраше тоже можно ожидать неприятных сюрпризов. Поэтому, – продолжал он, – необходимо еще больше усилить эскорт наших транспортных кораблей. Командир Лундберг совершенно права относительно состояния наших боеприпасов. Нам надо бережнее их расходовать и тщательнее охранять то, что нам доставляют. Для этих целей я предполагаю выделить легкие космические авианосцы адмирала Стоунера.

– Карлу это не понравится, – предупредила Соня Десай.

– Он будет просто биться головой о переборку от ярости, – иронично добавил Сандоваль, за что и заслужил негодующий взгляд Сони.

– Понимаю. К тому же я знаю, что наши авианосцы и так разбросаны по всем освобожденным системам. Но ничего не поделаешь, снабжение – наша ахиллесова пята, и те, кто определяет стратегию мятежников, прекрасно это понимают. – Тревейн предполагал, кто именно командует противником, но предпочел об этом не распространяться. – А еще ни в коем случае нельзя забывать о том, что где бы мятежники ни решили дать нам генеральное сражение, у них обязательно будет намного больше космических истребителей. А наша сила – в супермониторах. «В самых мощных супермониторах Галактики!» – подумал он, но не стал произносить этого вслух, чтобы не вселять в своих офицеров излишнюю самоуверенность. – Нам гораздо важнее запастись для решающей схватки достаточным количеством ракет, и прежде всего тяжелых стратегических. Нам не нужно большое количество истребителей. Все равно наши пилоты не так опытны, как у мятежников!

Собравшиеся согласно закивали головами. Потом слово взял Йошинака:

– Господин адмирал, меня заботят большие потери среди наших крейсеров-разведчиков. У нас их и так мало.

– Это плохо, – согласился Тревейн. – Конечно, они гибнут чаще других кораблей хотя бы из-за того, что постоянно выполняют опасные задания. – В глубине его души заныла старая рана, но он усилием воли подавил боль. – Полагаю, сейчас следует их приберечь и пользоваться в основном разведывательными роботами и истребителями. Впрочем, мы можем убить двух зайцев, временно откомандировав крейсера-разведчики на охрану наших транспортов. – Он поднял руку, предупреждая возможные возражения. – Да, я знаю, что они предназначены не для этого, но на них мощное зенитное вооружение. Кроме того, полагаю, мятежники не ожидают встретить среди сопровождения транспортов корабли с маскировочными устройствами третьего поколения! Представьте себе, что будет, если их «невидимые авианосцы» в очередной раз катапультируют свои истребители на предельном расстоянии для удара по нашим транспортам, а в это время среди них вдруг материализуется парочка наших легких крейсеров!

Собравшиеся вокруг стола обменялись одобрительными взглядами – эта идея была им по душе.

– Прекрасная мысль, – сказал Сандоваль. – Но капитаны крейсеров-разведчиков могут заартачиться. Они такие горячие парни… ну прямо пилоты космических истребителей, – добавил командир, сам раньше управлявший этими летательными аппаратами. – Но пообещайте им истребители мятежников, по которым они могут открыть пальбу, да еще парочку вражеских эскортных авианосцев на закуску, и они перестанут упрямиться.

' – Кроме того, – добавил Сандерс, – прямо сейчас они нам не нужны. Мы уже посылали разведывательных роботов в Сейджбраш, и, судя по всему, крейсера-разведчики нам в этой системе не понадобятся. – Он перевел взгляд с Сандоваля на Йошинаку, желая, чтобы они подтвердили его слова, и добавил: – Мы легко пролетим по этой системе.

– Как фанера над Парижем! – улыбаясь во весь рот, воскликнул Сандоваль.

Сандерс поперхнулся кофе. Тревейн стал стучать старого адмирала по спине среди всеобщего хохота и попытался испепелить взглядом Сандоваля. Обычно одного этого хватало, чтобы поставить на место кого угодно, но теперь у него ничего не вышло. На обаятельного начальника оперативного отдела штаба нельзя было долго сердиться.

Впрочем, из этого правила были исключения. И без того тонкие губы Сони Десай стали почти невидимыми. Еле двигая ими, она проговорила:

– Господин адмирал, с вашего позволения я отправлюсь назад на «Того». Десантные челноки наверняка уже приземлились, и скоро с них начнут поступать донесения. – При этом Соня тщательно скрывала, что она возмущена шуточками Сандоваля.

– Мы уже почти закончили, – ответил Тревейн и повернулся к Йошинаке в тот момент, когда Десай встала, чтобы покинуть каюту: – Я еще побуду на адмиральском мостике, Генджи. Перед сном мне надо решить кое-какие проблемы. Роботы-разведчики у нас имеются. А почему никто не придумает автоматического адмирала? – грустно добавил он.

Когда Тревейн удалился, Сандоваль ухмыльнулся в спину шествовавшей к выходу Сони Десай и пробормотал Йошинаке:

– А почему он считает, что среди наших адмиралов нет роботов?

– Довольно на сегодня, командир, – добродушно, но достаточно твердо сказал Йошинака.

«Да, противоположные полюса отнюдь не всегда испытывают взаимное притяжение», – с философским спокойствием подумал он.