Текст книги "Голограмма для короля"

XXIV

С утра пораньше бодрый Алан сел в автобус с молодежью. Солнце, вскипяченное до рекордных пока температур, орало ему непристойности с небес, но Алан не слушал. Громко болтал с молодежью, строил планы. Сегодня, сказал Алан, он добьется хоть какого-то подобия графика. Каких-то обещаний, какого-то уважения. Узнает про вай-фай и про кондиционер. Сегодня, чувствовал он, у него все получится, и поскольку он давно уже никого в Черном Ящике не беспокоил, можно запросто войти, изложить требования, задать сколько угодно вопросов.

– Ух ты, откуда столько огня? – спросила Рейчел.

Алан сам не знал.

Оставил молодежь в шатре и зашагал в Черный Ящик.

– Добрый день, – сказала Маха.

– Здравствуйте, Маха. Как ваши дела? Карим аль-Ахмад на месте?

Алан слышал свой голос – коммивояжер из иной эпохи. Громкий голос, уверенный, почти властный.

Деньги! Романтика! Самосохранение! Признание!

– Боюсь, что нет.

– А он сегодня будет?

И Маха взирала на него иначе. Он теперь громогласен, оживлен, полон надежд. Она перед ним как будто скукожилась.

– Вряд ли, – промямлила она. – Он в Нью-Йорке.

– В Нью-Йорке? – чуть не заорал Алан. – А Ханна здесь?

– Ханна?

Тут Алан сообразил, что не знает ее фамилии.

– Датчанка? Блондинка?

Хотел просто спросить, но получился приказ: «Блондинка!»

Маха растерялась и ничего не ответила.

Этот шанс Алан не упустил.

– Я к ней зайду.

Что это было? Прием у д-ра Хакем наделил его непонятным могуществом. Он здоров! Он силен! Скоро ему сделают простую операцию, он станет еще сильнее и будет побеждать, побеждать! Блондинка!

И он устремился к лифту. Маха даже не попыталась его остановить. Мог бы, пожалуй, распахнуть крылья и взлететь на третий этаж, но все-таки вызвал лифт. Шагнул – и словно в криптонитовой камере очутился, стал прежним, силы оставили его.

На третьем этаже отыскал кабинет Ханны – там пусто. Судя по всему, она сегодня и не появлялась.

– Вам помочь?

Алан развернулся к молодому человеку – не старше тридцати, в черном костюме с фиолетовым галстуком.

– Я ищу Ханну. – Постарался сыграть ту же роль, что в вестибюле, но не попал в регистр. – Консультанта из Дании!

Вот, точно. Может, все дело в громкости? На одну отметку выше цивилизованной беседы – и уже смахиваешь на президента. Молодой человек мигом переменился. Подтянулся, сложил лицо в официальную гримасу. Тебя считают нулем без палочки или фигурой, возможно, весомой – и все зависит от громкости.

– К сожалению, она сегодня в Эр-Рияде. Я могу быть вам полезен?

Алан выставил ладонь:

– Алан Клей. «Надежна».

Молодой человек пожал ему руку:

– Карим аль-Ахмад.

За которым Алан гонялся.

– Так вы не в Нью-Йорке, – сказал Алан.

– Я не в Нью-Йорке, – ответил аль-Ахмад.

Они постояли молча. Аль-Ахмад его разглядывал. Алан не мигал. Наконец белозубая улыбка смягчила лицо аль-Ахмада.

– Давайте поболтаем, мистер Клей?

Из конференц-зала открывался вид на всю стройку. Алан разглядел канал, гостевой центр, за ним море. Аль-Ахмад извинился за то, что их встреча так долго откладывалась, и пригласил Алана в конференц-зал.

– Минералки? Соку?

Алан взял стакан воды, все еще недоумевая, отчего этот неприступный человек сидит в Черном Ящике, если секретарша сказала, что в Черном Ящике его нет.

– Ваша секретарша сказала, что вас сегодня не будет.

– Она ошиблась, простите. Новенькая.

– А последние два дня вы были?

– Нет.

Алан к нему пригляделся. Молодой, красивый, весьма лощеный, будто сконструирован из хрома и стекла. Зубы ослепительные, кожа вообще без пор. Так свеж и ухожен, говорит с таким аристократическим британским акцентом – очень трудно его оправдывать. С таких людей лепят киношных злодеев. Словно услышав, аль-Ахмад дернул лицом, нарисовал на нем улыбку раскаяния и слегка потерял в красоте.

– То, как с вами до сих пор обходились, решительно неприемлемо.

Алану это понравилось. Неприемлемо.

– Уверяю вас, для нас нет важнее поставщика, чем «Надежна».

Ладно, поверим на слово, подумал Алан.

– Рад слышать. Но у нас есть проблемы.

– Я готов их решить.

Аль-Ахмад вынул блокнот в кожаном переплете и перьевую ручку, снял колпачок, приготовился. Театрально до нелепости, но Алан продолжал ковать железо.

– Мы не можем проводить презентацию здесь.

– Почему?

– Нам нужен проводной доступ.

– Этого я обеспечить не могу.

– Хотя бы вай-фай.

– Его починят. Что еще?

– Не работает кондиционер. Моим сотрудникам плохо.

– Этим немедленно займутся. Что еще?

– Как нам питаться? Мы привозим еду из отеля.

– С завтрашнего дня вам каждый день будут доставлять питание.

Кажется, Алан всемогущ. Бабушка надвое сказала, случится ли все это взаправду, но сделать вид прикольно. Наконец, самый важный вопрос.

– Сколько нам ждать короля?

– Этого я не знаю.

– А по прикидкам?

– По чему?

– У вас есть приблизительный график?

– Нет, графика нет.

Аль-Ахмад уже убирал блокнот в карман.

– Несколько дней?

– Я не знаю.

– Недель?

– Я не знаю.

– Месяцев?

– Надеюсь, нет.

Больше Алану некуда было податься. Аль-Ахмад дал все, о чем Алан просил, а что не знает про короля – ну, Алан и не рассчитывал. Смирился с тем, что здесь никто не знает, куда и когда ездит король. Алан был доволен, ему не терпелось поделиться новостями с коллегами; он встал и протянул аль-Ахмаду руку. Пока прощались, вдалеке на канале узрел странное виденье.

– Это что, яхта?

– Именно. Вчера прибыла. Под парусом ходите?

Спустя несколько минут Алана и Карима аль-Ахмада уже отвезли к каналу, показали судно – тридцатифутовую спортивно-рыболовную яхту, девственно-белую. Три мили прошла. Новехонькая.

– Ходили на такой когда-нибудь? – спросил аль-Ахмад.

Та, на которой ходил Алан, отмотала тридцать лет и стоила на несколько лимонов меньше, но ему хотелось попробовать.

– Ну, примерно, – ответил он.

– Вот и прекрасно, – сказал аль-Ахмад.

Смотритель яхты, хрупкое создание по имени Махмуд, кратко побеседовал с аль-Ахмадом по-арабски – видимо, заключил Алан, аль-Ахмад уговаривал Махмуда разрешить гостю провести яхту по каналу На руководящих должностях Алан привык к таким привилегиям – его приучили. Испытания «астон-мартинов», эпизодическое пилотирование турбовинтовых самолетов. Но в основном рыбалка. В «Швинне» культивировали рыбалку – на озере Мичиган и где попало. Случалось, летал в выходные на Женевское озеро с вице-президентами, с тщательно отобранными лучшими продавцами. Алан по таким вещам скучал.

Аль-Ахмад вручил ему ключи:

– Передаю командование вам.

Алан сунул ключи в зажигание, повернул. Мотор очнулся и заурчал. Непонятно, какие полагаются скорость и курс в канале неизвестной длины. У него до самого устья такая глубина? Можно выйти из города в открытое море?

– Пока нет банок, мы в шоколаде, – сказал Алан, и оба рассмеялись: какие банки? Канал плоский и чистый, как бассейн.

Алан поддал газу. Яхта отчалила и пошла по бирюзовым водам. Ни единого пятнышка на них – ни кусочка мусора в воде, на дне ни царапинки.

Минуту назад стояла духота, но чудесный ветер разгонял ее, трепал им волосы. Алан обернулся к аль-Ахмаду – тот широко улыбался, задирал брови: мол, хорошо я подстроил? Алану нравился этот человек, нравилась яхта, и канал, и зачаточный этот город.

Справа проплыли фундаменты будущих домов, впереди над каналом возник пешеходный переход. Аль-Ахмад описывал планы строительства в этом районе.

– Вы ведь жили в Чикаго? – спросил он.

Будет немножко похоже на Чикаго, поведал он, немножко на Венецию. Набережные, много причалов, рестораны у воды, водные такси. Эстетично, к тому же экологично. Вокруг Джидды обычно сгущается смог, плюс заводы пластмасс, так что выбросы надо сократить до минимума. Пускай люди ездят на работу на каяках.

– Водные велосипеды, гондольеры, что угодно, – сказал аль-Ахмад. – Здесь сворачиваем.

От канала отпочковался приток, Алан свернул и вскоре увидел строительство финансового центра, про который американский архитектор рассказывал в посольстве. Здесь было пустовато – огромный земляной диск посреди воды, – но все равно захватывало дух. Эти стеклянные башни, что вздымались из ясных вод и отражались в них.

Хотелось остаться здесь. Посмотреть, как растет этот город, яхту зафрахтовать. Скажем, на Солнечной пристани. Сколько здесь хотят за квартиры? Заключив сделку, Алан сможет себе это позволить. А сделка, похоже, у него в кармане. Надо только подождать. Аль-Ахмаду он понравился, аль-Ахмад ему доверяет, иначе не пустил бы вести блестящую белую яхту по девственным городским каналам. Алан уже вписан в истоки этого города. Он дважды, трижды обогнул финансовый остров.

Оба они – счастливые люди, провидцы. Впервые с приезда Алан почувствовал, что он на своем месте.

Когда Алан ворвался в шатер, двое из троих бодрствовали за ноутбуками. Кейли спала в углу. Алан разбудил ее, всех собрал, поделился новостями, и молодежь почти мигом превратилась в мотивированных и умелых сотрудников, которых и нанимала «Надежна».

Через час ожил вай-фай – стало возможно работать. Аль-Ахмад сдержал слово – он, к облегчению Алана, умел добиваться результатов. Вскоре явились электрики, починили кондиционер. После обеда в шатре похолодало до шестидесяти восьми градусов, и молодежь установила оборудование – экраны, проекторы, колонки. Обклеили сцену разметкой, коротко отрепетировали.

К четырем готовы были тестировать голограмму. Связались с Лондоном – ближайшим офисом «Надежны», который соответствующим образом оборудован, и к пяти, как раз к прибытию автобуса, дважды прогнали двадцатиминутную голографическую презентацию. Все работало как часы. Потрясающе. По сцене в шатре у Красного моря разгуливал их лондонский коллега – в реальном времени отвечал на вопросы, общался с Рейчел и Кейли. Только «Надежна» создавала такие технологии, только «Надежна» оправдывала затраты. Выпуск прототипа в США обошелся катастрофически дорого, но нашли поставщика в Корее, он делает линзы по спецификациям в пять раз дешевле, чем в Америке, и еще дешевле, если выпускать их на китайском заводе. «Надежна» получит огромную прибыль с каждой единицы, но мало того, технология телеприсутствия – неотъемлемый элемент многогранных телекоммуникационных амбиций «Надежны», ее таланта подключать целые города, а главное – вот так восхищать. Алан ни на миг не усомнился, что по прибытии короля презентация мгновенно обеспечит им контракт.

После второго прогона Алан поздравил каждого, и молодежь хохотала над его воодушевлением. Но хохотали они, вновь его зауважав. Он теперь обновленный человек, оживленный. Он сделал дело, и они это понимали. Он наладил то, что следовало наладить, замостил им дорогу к успеху, снова встал у руля.

XXV

Несколько дней проплыли облачками. Однако в среду на повороте к ЭГКА царил бедлам. Впервые с приезда Алана в воротах пробудилось движение. Перед автобусом еще десять машин: внедорожники и грузовики с пальмами, бетономешалка, череда такси и фургонов. И все гудят.

Молодежь металась по шатру, расставляла стулья, клеила разметку на сцене, проверяла микрофоны.

Первой его заметила Рейчел:

– Что, правда сегодня?

Алан не знал.

– Похоже на то, – сказал он.

Брэд оторвался от проектора:

– Мы будем готовы.

Вдоль стенки поставили огромный стол, футов сорок, крытый белой скатертью и заставленный серебристыми мармитами. Уже принесли еду – горячие блюда и закуски, саудовские и западные, от конских бобов до ризотто и шаурмы. Пакистанцы расставляли белые диванчики рядами перед сценой.

Алан выбежал из шатра, помчался в Черный Ящик – может, прояснят, когда ожидается визит. Услышал вертолет, поднял голову и увидел два; пролетели низко, приземлились где-то у гостевого центра. Алан дотрусил до двери.

Маха за секретарским столом, прежде такая бесполезная, сегодня рада была поболтать. «Блондинка!» Сказала Алану, что если король прибудет, свита предупредит за двадцать минут. А так «Надежне» лучше подготовиться и ждать весь день.

Алан вернулся в шатер. Брэд сидел на сцене по-турецки, яростно стуча по клавишам ноутбука. Рейчел и Кейли стояли внизу, говорили по мобильным. Алан приблизился к Брэду:

– Мы готовы?

– Две минуты.

Через две минуты, едва Брэд объявил, что они с лондонцами готовы протестировать голографическую презентацию, в шатер вошел человек, которого они прежде не встречали. Высокий саудовец в белой дишдаше и с кожаным «дипломатом». Остановился на пороге, будто не желал нарушать их личное пространство, и поднял руки, чтобы привлечь внимание тех, кто носился по шатру.

– Дамы и господа, с прискорбием сообщаю, что король сегодня не прибудет. Вас дезинформировали.

И поведал им, что кто-то где-то что-то неверно понял. Кто-то в королевском отделе по связям дал кому-то в «Эмаре» неточную и неподтвержденную информацию, и недостоверная новость, увы, широко разошлась. График прибытия короля в ЭГКА еще предстоит уточнить, пока же король находится в Иордании, где и пробудет ближайшие три дня.

В первые минуты настроение у молодежи упало до отчаяния. Алан глянул на Брэда: похоже, у того случилось одно из крупнейших в жизни разочарований. После краткого траура Кейли и Рейчел вернулись к своим ноутбукам – обеих, видимо, вполне устраивало, что в шатре есть диваны, пища и стабильный вай-фай, и они удовлетворенно жевали; Брэд лежал на сцене меж проекторов, раскидав ноги, точно плюшевый медвежонок.

Алан вышел и узрел ту же суету, только в обратной последовательности. Грузовики уезжали, такси и фургоны исчезли, город захлопывался.

Он побродил по стройке, отметил, где что отлакировали с утра. Вокруг Черного Ящика возник широкий цветочный ров. На набережной столпились пальмы – с утра посадили еще сотню. Вдалеке фонтаны вокруг гостевого центра стреляли в воздух блистающими струями.

Пока стоял у подножия лестницы к Черному Ящику, из подземного гаража выехал черный внедорожник. Затормозил рядом, опустилось стекло, появилась светловолосая голова, улыбчивое лицо. Ханна.

– Восторг через край, – сказала она.

– Да уж.

– Ложная тревога, извини.

– Не извиняйся. Боевые учения тоже полезны.

– Я в Джидду. Подвезти?

Алан задумался. Оставаться в городе незачем. Но оставаться наедине с Ханной неохота.

– Надо к коллегам вернуться, – сказал он.

– Ты нормально?

– Нормально, – сказал он.

Она вздернула брови – дескать, может и расспросить, если он даст повод заподозрить, что расспросы не помешают. Он смолчал, она помахала и уехала.

Не успел он с места сойти, его окликнули:

– Алан!

Поднял голову, глянул на Черный Ящик. По ступенькам сбегал человек – явно знакомый. Алан не сразу распознал. В последний момент лицо сфокусировалось. Человек уже подбежал, протянул руку:

– Муджаддид. Экскурсия. Помните?

– Разумеется. Очень рад, Муджаддид.

– Как все поволновались-то сегодня, а?

Да, согласился Алан, поволновались знатно.

– А я вас искал, – сказал Муджаддид. – Я тут поговорил с Каримом аль-Ахмадом, он рассказал, что вы катались по каналам и вам понравилось строительство.

– Я был в восторге. Я по-прежнему в восторге.

– Вот и прекрасно. Короче, как вы знаете, я тут отвечаю за продажу недвижимости частным лицам и, надеюсь, вы не сочтете меня навязчивым, если я предположу, что вас может заинтересовать покупка жилья в Экономическом городе короля Абдаллы.

Возразить Алан не успел – Муджаддид уже принялся живописать многочисленные прелести второго дома (он использовал выражение pied-à-terre[15]15
  Временное жилье (фр.).


[Закрыть]) – в ЭГКА, тем более для человека, который, вероятно, много времени будет работать здесь над ИТ. Расслышав в этой тираде почти обещание, прозрачный намек на то, что «Надежне» нерушимо гарантирован контракт, Алан пережил приступ оптимизма. И согласился осмотреть дом.

– А вы знали, что кое-кто из наших уже здесь живет? – поинтересовался Муджаддид.

Алан не знал, однако это объясняло, что за лица иногда мелькали в верхних этажах.

Они вошли в здание; Муджаддид задержался в огромном вестибюле. Потолки тридцать футов, стеклянная ротонда.

– Величественно и уютно, правда? – Скорее крикливо и зловеще, но Алан весело кивнул.

– Как вы, вероятно, знаете, один этаж достроен, и сейчас в квартирах живут сотрудники. Я хочу вам показать – вы увидите, какая роскошь и какой комфорт обеспечены здесь даже на ранних этапах стро…

Муджаддид осекся, извлек из кармана телефон и уставился в экран. Что-то его встревожило, и он ответил на звонок. Последовала краткая беседа на арабском; договорив, он жалобно улыбнулся:

– Не отпустите меня на минутку? Важные новости из офиса, надо бежать на совещание. Это, к сожалению, неизбежно.

– Без проблем.

– Я скоро вернусь.

Видимо, лицо у Алана было расстроенное – он, пожалуй, и впрямь расстроился, не хотел остаться один. Муджаддид сочинил новый план:

– А давайте вы сами подниметесь на пятый этаж? Позвоните в квартиру 501. Я предупрежу владельца, он вам все покажет. Так даже лучше. Он тут с первого дня, его рекомендации ценнее моих. Зовут Хасан.

Муджаддид снова извинился и убежал.

Алан побродил по первому этажу, по будущему «Вольфгангу Паку», будущей пиццерии «Уно». На полу пыль и песок. На всем этаже из мебели – только огромная стальная решетка, торчавшая в центре, точно каркас одинокого передвижного небоскреба. Бродит по пустому дому как дурак, право слово, – но ведь нельзя грубить. Надо сходить на экскурсию. Может, услуга за услугу? Он купит квартиру – с ним подпишут контракт? Хочешь дружить – изволь хотя бы глянуть.

Он дошел до конца и отыскал еще одну лестницу, темную и бетонную. На третьем этаже услышал голоса – близко, прямо за пожарной дверью. Муджаддид сказал, пятый этаж, – может, имел в виду третий?

Алан распахнул дверь, и оттуда вырвался гулкий рев. Громадный неотделанный зал, толпа народу, одни в белье, другие в красных комбинезонах, все орут. Он видел на картинках тюремные спортзалы, переоборудованные в общажные спальни, – один в один. Полсотни коек, между ними на веревках висит одежда. Койки, впрочем, пустые: люди толпились посреди комнаты, облаивали друг друга и пихались. Алан вошел посреди какой-то ссоры. Этих рабочих он видел на стройке; Юзеф говорил, они малайцы, пакистанцы, филиппинцы.

Хотелось уйти, и поскорее, но невозможно оторваться. Что происходит? Надо хоть понять, из-за чего сыр-бор. Двое сцепились в центре. У одного что-то в руке. Алан не разглядел – в ладони умещается. Деньги? Маленький какой-то предмет. Ключи?

Один человек на краю толпы заметил Алана и подтолкнул соседа. Оба уставились огорошенно. Один поманил – видимо, разнять драчунов, которых не удавалось разнять им. Алан шагнул ближе, но второй махнул рукой, отогнал. Алан остановился.

Тут его заметили еще несколько человек и сообщили о нем на весь зал. Все стихло, драка прекратилась. Все – человек двадцать пять – застыли, будто Алан явился проводить инспекцию. Первый человек поманил его снова. Алан шагнул, но не заметил глубокой борозды в полу. Туфля застряла, он замахал руками, падая навзничь. На миг восстановил равновесие, но поскользнулся на песчаном полу и резко качнулся влево. Чуть не рухнул, но вовремя нащупал стену и выпрямился. Двадцать пять человек все это наблюдали.

Вариантов два. Можно, выставившись полным ослом, ретироваться, не раскрыв рта, а можно не отступать: они же не засмеялись и, видимо, по-прежнему видели вокруг него какую-то ауру Он странный, да еще эта его одежда, как будто Алану, в отличие от них, здесь самое место.

Алан помахал:

– Добрый день.

Несколько человек кивнули.

Шагнув ближе, он почуял рабочий запах – пот, сигареты, нестираное белье.

– Ну-с, и что тут у вас происходит? – спросил Алан. – В чем дело? – В собственном голосе различил намек на британский акцент. Это еще откуда? Ему не ответили, но не сводили с него глаз.

Приободрившись – они, видимо, верят в его посреднические таланты, – Алан пробрался между ними и велел драчунам показать руки. У одного ладони были пусты. У другого в правой руке мобильный. Старая модель, раскладушка с треснувшим экраном. Похоже, кто-то выкинул. Ну точно – Алан вспомнил и вздрогнул. Кейли, наверное. Телефон, который она выбросила в первый день.

– Где вы это нашли? – спросил он человека с телефоном.

Тот не ответил. Даже не понял.

– Кто-нибудь говорит по-английски? – спросил Алан.

Кое-кто понял вопрос, но затряс головой. На языке Алана ни один не говорил. М-да, закавыка. Не выяснишь, как к ним попал телефон и чей он по праву. Не разберешься, по какой такой причине они дрались, кто прав, что между этими двумя произошло, что произошло между теми, кто стоит за этими двумя. Может, это давнее соперничество – междоусобица, длится многие месяцы, а то и века? Не поймешь.

Вдруг в кармане найдется четвертак? Сунул руку – четвертак нашелся. Бросить монетку – тоже способ уладить дело, ничем не хуже прочих.

– Так, – сказал он. – Кто угадает, орел или решка, тот получит телефон. Договорились?

Показал драчунам монетку – орла, решку. Те вроде поняли. Подбросил в воздух, поймал, прихлопнул ладонью, указал на того, у которого телефон:

– Угадывай.

Тот ничего не сказал. У них такой игры не было. Пока Алан раздумывал, как объяснить, что такое орел и решка, второй драчун схватил телефон, выскочил за дверь и побежал вниз по лестнице. На несколько долгих секунд первый растерялся. Кажется, рассчитывал, что Алан знает, как поступить. Но Алан не знал, и едва это выяснилось, первый помчался за вторым – за дверь и по лестнице.

Рабочие тотчас помрачнели. Обступили Алана, заорали. Тянули его за рукава. Пихали в спину. Гнали прочь. Он попятился, извиняясь, не решаясь повернуться к ним спиной и удрать. Наконец повернулся, удрал вслед за теми двумя, но сообразил, что спускаться на первый этаж не стоит: а вдруг вернется первый, проигравший? Алан ринулся наверх – в лестничном колодце загрохотали шаги. Несколько человек побежали за Аланом.

Он свернул на четвертый этаж. Распахнул дверь, побежал по этажу. Вокруг пустота, одни столбы – ни стен, ни балок, ничего. Дверь за ним не захлопнулась. Он услышал грохот – рабочие вбежали за ним. Все равно преследуют. Побьют, убьют? Он же в белой рубашке и хаки! Он не оглядывался. Пробежал этаж насквозь, до лестницы. Пихнул дверь и ринулся наверх.

Надо найти 501-ю квартиру. Внизу шаги – бегут наверх. Он дышал с трудом, задыхался. На пятом этаже толкнул пожарную дверь, привалился к ней – передохнуть и задержать преследователей. Огляделся – кажется, он перенесся в будущее. Как будто совсем другой дом. Пятый этаж доделали – современная обстановка, ни одной детали не упущено.

Он ждал, что рабочие ломанутся за ним, но на лестнице стояла тишина. Они что, боятся достроенного этажа? Их власть сюда не распространяется? В этом брезжил некий смысл.

Алан потрусил по длинному коридору, освещенному чередой люстр. Потолок густо-синий, как летняя гроза, обои – полосатая кукурузно-охряная симфония. Мягчайший ковер – кремовый, рябящий, точно под вздохами ветерка. Дверные ручки, электрические розетки, полированные тиковые столики, огнетушители – все до одного признаки цивилизованного бытия.

Не веря глазам и себя не помня, Алан отыскал квартиру 501 и постучал. Открыли сразу, будто человек в костюме и, кажется, эскотском галстуке весь день простоял, держась за дверную ручку.

– Мистер Клей, я полагаю. – Ровесник Алана, чисто выбрит, в очках, лукаво улыбается.

– Хасан?

– Очень приятно.

Они пожали друг другу руки.

– Я боялся, вы потерялись.

– Я, по-моему, и потерялся.

– Заходите.

Квартира была огромна, просторна, омыта янтарным светом. Занимала всю стену дома, панорамное окно за панорамным окном. Декор изыскан: блестящие полы твердой древесины, вручную сотканные ковры, низкие диваны и столики середины столетия, редкие мазки антиквариата – огромное зеркало с сусальной рамой, по центру трещина, точно молния. Над камином четыре рисунка – то ли Дега, то ли его копиист, такой же любитель танцовщиц. Из всех углов источается классическая музыка.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросил Хасан. – Вы что, марафон бежали?

Алан не улавливал из коридора ни звука – преследователи ни за что сюда не сунутся. Он сбежал, он спасся. Здесь совсем другой мир.

– Нормально, – сказал он. – По лестнице поднимался. Я не в форме.

Придвинулся ближе к окну – и застыл, глядя на море. Внизу увидел шатер, совсем маленький, – как так, это же всего пятый этаж? За шатром берег – Алан отыскал то место, где сидел у воды.

– Чаю?

Алан обернулся, открыл было рот.

– Или чего поинтереснее?

Алан улыбнулся, решил, что это шутка, но Хасан стоял перед барной тележкой, сплошь стекло и золото, и рука его лежала на хрустальном графине.

– Да, если можно.

Алан ничего не понимал про эту страну. Ни одно правило здесь не соблюдали последовательно. Только что он столкнулся с армией нищих малайских работяг, заселившихся в недостроенный дом; поднялся на два этажа – и очутился в жилище неописуемой изысканности. Где пьет с человеком, который, надо полагать, мусульманин, и к тому же влиятельный.

Хасан вручил ему что-то похожее на скотч и указал на кожаный диван. Они устроились друг против друга на белоснежном сиденье буквой П.

– Ита-а-ак, – сказал Хасан, растягивая слово, пока оно не вместило много разного, исключительно неприглядного. Закинул левую ногу на правую – еще чуть-чуть, и вышло бы элегантно. Хасан слегка настораживал, и Алан разглядел почему: лицевой тик, точнее, два, парные. Левый глаз прижмуривался, затем кривился рот, словно раздражался, что его отвлекает глазной тик. И опять: моргнул, скривился.

– Успели дом посмотреть?

Алан рассказал, как наткнулся на рабочих на третьем этаже. О драке не обмолвился – мало ли, вдруг этих людей, которые тут все равно что одноразовая посуда, массово уволят и быстренько заменят новыми.

– Я очень сожалею. Как вы оказались в том крыле?

– Да вот забрел.

– И что рабочие?

– Рабочие как рабочие. Слоняются там.

– Вас это потрясло? Что вы их там увидели?

– Не очень. Меня тут ничего не удивляет.

Хасан усмехнулся:

– Хороню. Это прекрасно. Остальные не живут на стройке. Может, вы замечали трейлеры. Еще?

И подлил Алану скотча. Первая доза исчезла быстрее, чем полагалось.

– Как продвигаются дела? – спросил Алан. Думал, что вопрос риторический. Этот человек втюхивает здесь квартиры. Ответ ожидался краснобайский.

– Честно? Тяжко.

Никто, объяснил Хасан, ничего не обещает твердо, а те немногие франшизы, что купили недвижимость первыми, когда только объявили о строительстве и началось освоение территории, за прошедшие годы передумали. Сомневаются в жизнеспособности застройщика «Эмара». Беспокоятся, что к делу причастна компания, принадлежащая семье бен Ладена. А главное, тревожатся, что город умрет вместе с королем Абдаллой. Что без его реформаторства, без его терпимости к прогрессу по мелочи все откатится назад, а все свободы, обещанные в ЭГКА, будут втоптаны в песок.

– Но у вас на первом этаже вот-вот ресторан откроется, – заметил Алан.

– Блеф, как ни прискорбно. Мы эти помещения пока не продали. Еще выпьете?

Алан уже прикончил второй стакан.

Хасан отошел к бару, позвякал бутылками.

– Алан, это серьезный бизнес. Если купите квартиру сейчас, заплатите крохи ее стоимости через год-два. Продадите – получите вдесятеро больше.

Юзефовы прогнозы вернулись рикошетом. Город разоряется, «Эмар» разоряется, никакого города не будет. Замысел скончается вместе с Абдаллой.

Хасан принес Алану стакан.

– Спасибо, мой друг, – сказал Алан.

Хасан улыбнулся:

– Приятно с кем-то выпить.

Алан спросил про короля – почему тот не тратит денег на город, не доведет строительство до конца или хотя бы до функционального состояния, пока жив?

– Есть такая арабская пословица: одной рукой в ладоши не хлопнешь. Мы не можем построить город одни. Нам нужны партнеры.

– Да ладно, – сказал Алан. – Абдалла выстроил бы его лет за пять, если б захотел. Зачем двадцать лет тянуть?

Хасан продолжительно поразмыслил.

– Я понятия не имею, – сказал он.

И вместе они посетовали на факторы без счета, которые имеют над ними власть, но им неподвластны. Хасан прожил в ЭГКА год, задумал стать городским пионером, принимал десятки таких, как Алан, вместе с ними пытался провидеть их роли в этом городе.

– Может, когда-нибудь здесь будет славная жизнь, – сказал Хасан. – Но боюсь, нам недостает сил закончить.

И, не находя в себе сил уйти или сделать хоть что-нибудь, Алан остался у Хасана – еще много часов они играли в шахматы и пили скотч. Уходя, Алан был близок к опьянению и чувствовал себя превосходно. Шагнул на лестницу, хотел спуститься, но пошел наверх. Миновал закрытую дверь, но лестница вела выше, и в конце концов он распахнул дверь на крышу. Открылся такой вид, что сердце зашлось, – пляж, дома, каналы, пустыня, и все окутано шепотом золотого сияния. Пора уходить, но никак не шевельнешься.